Новости Голонета пестрели тёмно-красными заголовками. «Очередная победа имперского флота в борьбе с террористами. Уничтожена база мятежников в системе Араг». Под заголовками рассказывалось о том, как мужественные воины Империи в лице флота и батальона штурмовиков №519—22 разгромили убежище террористов, наводивших ужас на население четырёх секторов Галактики. Интересно было рассматривать голографические снимки нашей покинутой базы. На них всё выглядело так же, как мы оставили, уходя, за одним маленьким исключением. Трупы. Имперские мастера спецэффектов вмонтировали в голографии залов и коридоров беспорядочно разбросанные тела якобы поверженных повстанцев, хотя лежать-то они, как раз и не могли, а должны были плавать в невесомости – генераторы искусственного тяготения были нами демонтированы. Тела эти выглядели весьма разношёрстно. Родиане, готалы, иториане, трёхглазые граны, свиноподобные гаморреане, ушастые гунганы с Набу, огромные вуки, низкорослые салластаны и агноты. И ещё несколько видов, названий которых я не знал. Из похожих на человека я заметил лишь викваев и, кажется, одного фоллина. Пропаганда явно играла на ксенофобских чувствах человеческого большинства Галактики. Попадались на снимках и тела в имперской броне, но совсем немного и как-то в стороне от центра композиции. Лишь на одной из голографий двое штурмовиков бережно грузили на платформу тело убитого товарища рядом с ещё одним покойником. В тексте сообщалось, что ранен руководитель десантной операции полковник Уайссти и два офицера Корпуса штурмовиков, повреждены несколько кораблей, есть раненые среди экипажей, в том числе, старший флотский начальник коммодор Клойд. Голографии офицеров-штурмовиков, взятые, подозреваю, из личных дел, а также свежий снимок Клойда с забинтованным плечом и шеей также присутствовали.

– Крепкий оказался орешек, – сказал я Осоке, изучавшей вместе со мной этот шедевр, достойный ведомства д-ра Геббельса.

– Самого Клойда уничтожить было проще простого, – пожала плечами Осока. – Из пушек по мостику и туда же направить все мины. Гарантированное поражение командного состава. Но зачем? Вот крейсер для эскадры чувствительная потеря.

– Захватить бы его, а? – подмигнул я. Осока расхохоталась:

– Нет, ну, какое лицо было у Чучи…

– Ты нарочно её дразнила, что ли?

– Хочу вселить в неё уверенность, что нет ничего невозможного, главное – правильный подход. Кстати, наш знакомый «наркотический» фрегат, по докладам агентов Оссуса, доставлен на Чампалу. Кому и сколько надо сунуть, чтобы забрать его по цене металлолома, ребята тоже выяснили. А ты говоришь, дразнила.

– Так надо лететь!

– Не надо. Со станции Гилаттер слетают. Агебас, их старший механик, такой хитрован, неймодианина без штанов оставит.

Ходить по только что введённой в эксплуатацию базе было одно удовольствие. За время, прошедшее с момента моего отлёта и до возвращения в компании высокого руководства, наши успели навести лоск. Как говорится, «бордюры покрасили, кюветы одернили и извели лужи на плацу, шоб офицера не мочились по дороге». Впрочем, как раз за эти красивости, прикрывающие незавершёнку, строители как следует и огребли от Рийо. Я-то рассказал ей всё, как есть, и недоделки перечислил все, не на дядю ведь работали, для себя. И приёмка выглядела примерно таким порядком: Рийо проходила по вырубленному в толще астероида посёлку и говорила «а вот тут должно быть то-то, давайте посмотрим». Смотрели, шли дальше. В заключение Генеральный Директор собрала всех бригадиров в зале будущей кантины. И вынесла вердикт. Работой Кеневица и моей она довольна очень, строителей – в целом довольна. Необходимо напрячься ещё немного, установить оборудование, прибывающее на кораблях.

Несмотря на то, что основная масса транспортов стартовала раньше нас, все они, включая самые скоростные, уступали «Амидале» минимум в два, два с половиной раза. Очень выручала разумная последовательность отправки. Например, конструкции для будущей оранжереи привезли в первую очередь, и, пока не пришли крупные транспорты, монтажники успели развернуть её на отдельно выбранном астероиде с «солнечной стороны». Специалисты по гидропонике у Рийо имелись, на Араге они откровенно маялись от безделья, возились с маленьким опытным огородиком, а теперь вот получили простор для бурной деятельности. Им охотно помогали жёны пилотов и механиков: многие оставили на планетах, где раньше жили, собственные хозяйства. Таких Рийо учла и включила в списки улетающих первыми кораблями. Точно так же в числе первых доставили специально приобретённую автоматическую линию. Её можно было запрограммировать на выпуск самых разных изделий, вплоть до дройдов, вернее, их механической части. Для изготовления оптоэлектронных плат, а тем более микросхем, требовались другие, гораздо более дорогостоящие агрегаты, на них пока не было средств. Поэтому администрация приняла решение действовать поэтапно. Сначала брать подходящие модули у старьёвщиков и самим разыскивать на космических свалках, затем перейти к разборке всего, что попадётся, снимая только элементы, а платы делать самим – собственной разработки, лучше существующих. И, наконец, начать изготовление и чипов тоже, перейдя на полный производственный цикл. Конечно, для этого требовалось больше инженеров и свои конструкторы. А найти их была отдельная задача.

Впрочем, несколько самодеятельных конструкторов у нас уже имелись. Когда тайком от нашей подруги Вентресс её отбитый у пиратов корабль загнали в ангар, где бреганцы устроили «опытный цех», Осока сразу обратила внимание на силовую ширму у одной из стен. Ширма – силовое поле, настроенное на непрозрачность – отгораживала целый угол за штабелями контейнеров с запчастями.

– Что у вас там? – поинтересовалась моя подруга.

– Ещё один сюрприз, – улыбнулся Иан Кудра.

– Показывайте, показывайте, – сказал я. Сам-то я уже знал, что там находится.

Осока посмотрела… и пожелала немедленно привести в ангар Рийо и нашего шеф-пилота. Механики начали было её уговаривать, но я встал на сторону подруги, и бреганцы сдались. Спустя четверть часа панторанка и Кейран Килиан изумлённо разглядывали установленный на стапелях каркас космического истребителя. Двенадцатиметровый фюзеляж пока не был обшит панелями дюрастила, тем не менее, форма шпангоутов и лонжеронов свидетельствовала, что это будет обтекаемая аэрокосмическая машина. Три недели назад, впервые увидев его, я сразу вспомнил оригинальный шведский истребитель 60-х годов «Дракен». Только тут носовая часть была не круглая, а сплюснутой формы, и боковые приливы фюзеляжа гораздо короче, едва две трети общей длины. Смонтированные на них плоскости крыльев имели трапециевидную форму вместо треугольной. Эти элементы имели уже обшивку, так же, как довольно толстый вертикальный киль, увенчанный V-образными рулями высоты. На загнутые вверх законцовки крыльев бреганцы водрузили пару плазмопушек, точно таких же, как стояли в спаренных носовых установках «Амидалы».

– Сами сконструировали? С нуля?? – не поверила Рийо.

– С абсолютного нуля, – подтвердил Амос Лешко.

– Старались сделать многоцелевик? – спросил Килиан. Амос кивнул:

– И чтобы превосходил класс R-41. А в верхних слоях атмосферы должен уделать и «худого».

– Гиперпривод поставите?

– Обязательно, – сказал Базили Вран. – Ри… Виноват. Товарищ Генеральный, разрешите обратиться?

– Да? – брови Рийо чуть сдвинулись. Иронию она ощутила, однако, с формальной точки зрения придраться было не к чему. И взгляд механика был прямым и открытым, без тени ехидства.

– Нужно проверить аэродинамические расчёты, – объяснил Базили. – Как закончим с обшивкой, позволь слетать к газовому гиганту, испытать в верхних слоях атмосферы?

– Сначала в пустоте попробуйте, – сказала панторанка. – Характеристики снимите. Кейран, займись, пожалуйста.

Кореллианец кивнул, и Рийо продолжала:

– Если управляемость в норме, выделю вам корабль, спасателей, полетите в атмосферу.

– Годится, – согласился Базили. – Думаю, в космос первый вылет можем сделать уже послезавтра.

– Ребята, ребята, – вмешалась Осока, – вы обещали восстановить «Охотницу», не забыли? Она нам потребуется.

– Да мы параллельно, – успокоил Иан.

Подруга выразительно посмотрела на меня.

– Я, пожалуй, тоже поучаствую, не возражаете? – предложил я.

– Пожалуйста. И Бету приводи, тяжести таскать.

Развороченную корму HWK-290 мы залатали за те же два дня. К моему глубокому облегчению, взрыв не нанёс необратимых повреждений конструкции корабля. С помощью плазменной горелки и мини-лебёдки мы распрямили погнутые массой двигателей лонжероны, Иан и Базили срезали искорёженный фрагмент шпангоута и приварили на его место эрзац-профиль. Остальные их товарищи тем временем занимались обшивкой на экспериментальном истребителе, за первый день успев навесить и подогнать листы днищевой части. Крепления двигателей «Охотницы» пришлось частично выпрямлять, частично наваривать заново. Затем в дополнение к уцелевшему подняли и установили два новых движка того же типа. После этого механики повесили на корпус и одно из сопел измерительные приборы и начали «приводить» ось тяги к продольной оси корабля.

– Всё, тут мы закончим, спасибо, – сказал мне Иан. – Будь так добр, займись переходником, который Твоя раскурочила. Новые запоры вон в тех контейнерах, по-моему, в четвёртом или пятом справа. А уплотнитель отрежь от бухты.

– Добро.

Четвёртый справа контейнер был наполнен какими-то приводами наподобие рулевых машинок, а вот в пятом я обнаружил множество металлических деталей разной конфигурации. Какие из них те, было непонятно. Поэтому я пододвинул контейнер прямо к трапу, забрался в корабль и внимательно осмотрел висящий на шарнире переходной люк. Для того чтобы разделить его на слои, между которыми скрывался запорный механизм, пришлось поднять люк в полузакрытое положение. Держаться так он не желал, поэтому я подпёр крышку телескопической штангой вроде той, какими на подводных лодках прижимают пластырь к пробоинам. Открутил болты, и наружный блин люка легко снялся, обнажив механизм с остатками ригелей, срезанных световым мечом. Сняв одну из оплавленных с краю железок, я по образцу отыскал в контейнере целую. Потом ещё три. Поставить их на место и собрать люк обратно труда не составило. Провернув вручную привод, я убедился, что всё работает. Теперь снова ослабить крепёж, вставить уплотнитель и затянуть. Готово! Интересно, а каким образом они стыкуются? Я забрался по скобам к комингсу люка и стал изучать кольцо вокруг него. Протёр глаза. Сходил за измерителем и померял размер стыковочного шпангоута, расстояние между крюками замков. М-да… Вспомнилась военная кафедра в институте, лаборатория с натурными макетами космических аппаратов и «изделие 14М75» – стыковочный узел проекта «Союз-Аполлон», установленный на стенде. Его основные параметры мы заучивали для экзамена, очень уж любили наши майоры и подполковники слышать эти циферки, да чтоб без запиночки. Сейчас я смотрел на тот же самый стыковочный шпангоут с двенадцатью замками, втулками гидроразъёмов и местами для электрических соединителей. И пусть вместо электрических здесь стояли мозаичные оптические панели, а механизм выравнивания и стягивания отсутствовал в принципе, не узнать его было невозможно.

– Ну, как, сделал? – спросил снизу Базили. Приходилось говорить громко, мешал шум компрессора, это Лешко и Тур наносили на корпус нового истребителя слой наружного покрытия.

– Сделал, работает! – крикнул я. И, спустившись по наружной лестнице вниз, поинтересовался: – Слушайте, не могу понять, как осуществляется сама стыковка? Как вы попадаете шпангоут в шпангоут?

– При помощи силовых полей, разумеется, – не оборачиваясь, ответил Иан, он в этот момент вставлял уплотнительную ленту между корпусом и крышкой какого-то прибора. – Схватываемся ими и центрируем по лазерному зайчику.

– А когда нужно сцепить что-нибудь пассивное, в колодец вставляется лепестковый механизм, – добавил Базили. – Он там в нише уложен, за панелями. Пойдём, покажу.

– Кстати, люк поднимается с усилием, – предупредил я, – и не держится.

– Так Твоя рычаг компенсатора тоже пережгла, мы его заменили, но пока не подсоединяли. Вот, гляди. На всякого рода буях такая конструкция уже стоит в просвете…

Базили раздвинул панели в одной из стен шлюза и, потянув, выдвинул на шарнирном кронштейне толстый металлический обруч диаметром больше метра, соединённый шестью штангами с плоским кольцом, внутри которого торчали три лепестка. Какой модерн! Ошибся я немножко, не «Союз-Аполлон». Это узел Лебедева-Сыромятникова, показанный в Ле Бурже в восемьдесят девятом!

– Ты чего? – спросил бреганец, увидев выражение моего лица.

– Убили. Наповал, – покачал головой я. – Ребята, чем вы тут вообще занимались тридцать тысяч лет?? Я этот механизм в институте проходил! Надеюсь, хоть «штырь-конус» у вас уже не используют?

– Ну, вообще-то… Штыревой модуль входит в комплект на всех спасателях и орбитальных буксирах. Но, честно говоря, не знаю случая, чтобы его использовали.

– А ответную часть я лично видел только на голограммах, – поддакнул сверху Иан. – Ребята, приподнимите люк. Держите вот так. И-эх!

Что-то лязгнуло, и давление люка на руки исчезло. Должно быть, бреганец присоединил тягу компенсатора.

– Вот, – подытожил Базили. – Осталось помыть колёса от космической пыли, и можно отдавать хозяйке.

– Ну, так мойте, – преувеличенно серьёзно ответил я. – И воздух в шинах не забудьте поменять! С запахом зимнего леса.

Механики захохотали. А я связался с Осокой, велел найти Вентресс, завязать глаза и вести в ангар.

Увидев свой угнанный корабль, Асаж повела себя, как нормальная женщина. Ну, почти нормальная. То есть, широко раскрыла глаза и выдала сложносочинённую фразу на нескольких языках сразу. Та часть, что я понял, выражала крайнюю степень восторга, хотя цензурными в ней были, разве что, союзы и местоимения.

– Мы его при отъёме слегка помяли, пришлось механикам отдавать, – скромно пояснила Осока.

– Тано, я тебя… – Вентресс развернулась к ней и, схватив в охапку, поцеловала прямо в губы. Я не успел отойти, и через секунду получил такую же порцию благодарности – от души, в духе незабвенного Леонида Ильича.

– Хм! – громко прочистила горло Осока.

– Чего, чего? Я уже старенькая, мне можно, – Асаж сделала невинное лицо.

– Раз старенькая, перестань обтягивать свои прелести, мужики шеи сворачивают, – фыркнула моя подруга.

– Это надо отметить, – не слушая её, продолжала Асаж. – Парни? Как насчёт по сто грамм?

– Начинается! – возмутилась Рийо.

– А без этого летать плохо будет, – парировал Базили. – Верная примета, подтвердите, парни.

– Ясен пень! – сказал Симеон Стожар. – Об новый корабль непременно пузырь надо расколотить, а после ремонта – сбрызнуть. Иначе невезуха так и будет на хвосте болтаться.

– Можно то же самое на базик? – взмолилась Вентресс. – Или хоть на Храмовом.

Осока принялась переводить, наклонившись к уху бывшей злодейки.

– Tovarich директор, ну, разреши! – обратилась Асаж к панторанке. – Прошу тебя. Тем более, такие серьёзные традиции.

– Так и быть, – сдалась Рийо. – Но контролировать буду лично!

После того, как Вентресс в обществе Иана и Базили совершила контрольный вылет и убедилась, что корабль в полной исправности, Килиан забрался в кабину истребителя. В ангаре отключили искусственное тяготение, и кореллианец опробовал в невесомости двигатели ориентации. Затем машину, привязанную тремя тросами, аккуратно вытолкнули за силовую стенку в космос, чтобы измерить тягу и вибронагруженность. В заключение Килиан выдвинул щитки реверса и своим ходом загнал истребитель обратно в ангар.

– Пока очень даже неплохо, – констатировал он.

– Чувствую, ста граммами дело не ограничится… – пробормотала Рийо.

Волновалась она совершенно напрасно. Вечер прошёл вполне нормально, вот только самой Рийо, как водится с любыми ответственными работниками, и тут отдохнуть не дали: в середине ужина вечеринки прозвенел сигнал комлинка. Панторанка, поднявшись из-за импровизированного стола, отошла в сторону, чтобы не мешать остальным. Через минуту жестом поманила к себе Осоку. Я с улыбкой смотрел, как, наклонившись голова к голове, девушки что-то тихо обсуждают с миниатюрным изображением Гиддеана Трина.

– Любуешься? – Вентресс толкнула меня локтем.

– О, да. Целый год знакомы, а каждый раз как в первый. Послушай, Асаж, а ты ведь должна знать её с детства? Ты же училась в Храме джедаев, как и она?

– Да я совсем недолго училась. И учти шесть лет разницы. Ей тогда было всего восемь, я на такую мелюзгу внимания не обращала. По-настоящему мы встретились… ну, да, опять же через шесть лет, когда я считала себя ситом.

– И сразу случилась драка?

– А то. Больше всего в тот момент меня взбесило, какая она была хорошенькая. Глазищи, фигурка, коротенькая юбочка, мечта педофила, короче, – Асаж хохотнула. – При этом дралась, как кошка. Представь меня, здоровая кобыла, двадцать шесть лет, и её, шмакодявка метр пятьдесят в прыжке. И эта мелочь с одним мечом выстояла против двух моих! А? Чувство собственной неполноценности я тогда заимела надолго. Через год на республиканском разрушителе она бы, думаю, меня прикончила…

– Погоди, – удивлённо перебил я. – Мне она говорила, что едва-едва отбилась от тебя вдвоём с мастером Луминарой.

Вентресс положила мне руку на плечо:

– Как тебе сказать, чтоб никого не обидеть… У меня два меча. Без этого Луминара, вечная ей память, порезала бы меня на винегрет. Но вот когда вдвоём – они больше мешали друг дружке. Биться в паре это, знаешь ли, тоже талант. А ты с Осокой как познакомился?

Я стал рассказывать. Про поездку, про то, как меня перекинуло, и как, валяясь под кустом и не зная, куда идти дальше – и имеет ли смысл – я впервые узрел это чудесное видение.

– С языком, тебе, да, свезло крупно, – задумчиво произнесла Асаж. – Джедаи словиоски изучают нечасто. Высокий – обязательный, а остальные идут на выбор. Осока-то Храмовый хорошо знала, вот и сжульничала, чтобы лишнего не учить. Я бы тоже так поступила на её месте.

– Но ты тоже знаешь Храмовый язык. Летописи датомирских ведьм, как мне говорили, на нём написаны.

– Алекс, воспитывалась бы я Сёстрами, всё вообще по-другому бы повернулось. А меня отдали на Рататак. Читать я потом учиться начала. И Храмовый доучивала, когда домой вернулась, чтобы Свитки изучить. Эх, дать бы их в своё время почитать джедаям! Может, и не наделали бы они столько ошибок. Особенно Мейс Винду, старый упрямец, – она расстроенно махнула рукой, налила себе в стопку первача до половины, опрокинула в рот, закусила местной морской капустой.

– Что-то случилось? – спросил я у возвратившихся дам.

– Мелкая сложность, – ответила Рийо. – Вышел на связь Агебас, корвет они выкупили, но у него гиперпривод повреждён…

– А резервный и не работал, – подхватила Осока. – Пираты, одно слово. Придётся буксир обратно посылать, как «Хелси» прилетит.

Фрегат прибыл к вечеру следующего дня, а на нём – основная часть персонала и семей. Из-за «неторопливости» гиперпривода рендильского корвета, играющего роль буксира для фрегата-инвалида, путь в Пояс Дарналы занял для них почти восемь суток. Ракетоносцы, «Руяна» и «Олифант» были ещё медленнее, но они везли только оборудование, не людей. На базе сразу стало суетно и шумно. Домочадцы выгружали пожитки, отвлекая от работы глав семей, поскольку дройдов в качестве грузчиков на всех не хватало, жёны пилили своих благоверных за неудачно, по их мнению, выбранные квартиры. В общем, коммунальная мелодрама «Новосёлы». Ветте Лестин привела в администрацию Нолу Секуру, знакомиться. Бывшая официантка первым делом повисла у меня на шее, поставив в неловкое положение перед Осокой. Впрочем, увидев у той на поясе световые мечи, следующей бросилась обнимать именно её. А вот на Вентресс прореагировала неадекватно: попятилась и сделала попытку спрятаться за панторанского офицера.

– Эта женщина, эта наёмница, она продала в рабство мою мать, – прошептала Нола.

– В рабство? – растерялась Асаж и машинально подняла руку, чтобы подёргать серьгу в ухе, как часто делала в задумчивости. – В жизни не торговала рабами.

– Ой, – Нола смотрела на руку Вентресс, и с лица её сползало выражение испуга. – Я ошиблась! Простите! Это не Вы! У той пальцы были…

– Как паучьи лапы? – уточнила Осока.

– Да, да!

– Тьфу, проклятье, – поморщилась Асаж. – Вот что значит волосы отращивать. Теперь принимают за Орру Синг.

– Точно, именно так и звали эту гадину, – подтвердила Нола. – Если бы её помощница не забыла запереть дверь, на следующий день купили бы и меня. Простите, сударыня, ещё раз простите.

– Не бери в голову, девочка. Если б ты только знала, какая сволочь я была в своё время…

– Однако, рабами не торговала? – перебил я.

– Ну, похищала за награду, намного лучше, что ли?

Нола, тем временем, знакомилась с Рийо. И почти сразу задала вопрос, куда можно устроиться на работу.

– Вот это девочка, вот это хватка! – тихо восхитился Пятерня. – Почему-то мне кажется, у неё большое будущее.

– Мне интересно другое, – сказала Осока. – Про помощницу Орры я слышу уже второй раз. Падме говорила, что твоего друга-менестреля освободила она.

– Ну, да. «Фиолетовая дылда с рожками», так, кажется, – ответил я.

– Латс Рацци, тиилинка, – улыбнулась Вентресс. – Знавала я её одно время, тогда она с трандошаном Босском и Бобой Феттом работала. Нормальная тётка. Я тоже думаю, что дверь она специально не заперла. Твилек ведь, в основном, в бордели продают, а Ноле там явно есть, что терять.

– Пошлячка, – Осока двинула ей кулаком в бок.

– Как есть, так говорю.

Нолу Рийо определила в диспетчерскую, строго предупредив, что пока возьмёт на испытательный срок. Бедная девочка приняла всё за чистую монету и горячо заверила, что будет очень-очень стараться. Она-то не знала о принятом когда ещё решении «берём, и точка».

– Идём, провожу! – тут же подсуетилась Эрдени. – И с девчонками познакомлю!

После такого я не удивился, что и обедать Нолу привели к нам. Вместе с остальными подругами Эрдени, естественно. Забавно, несмотря на то, что вслед за Вайгу, Ги и Зитани на главной базе появилось ещё несколько тогрут, в том числе, молодых, Тано-младшая общалась с ними не особенно плотно. Из двух её ближайших подруг одна, Инда Ольтерен, ничем не отличалась от наших земных девчат. Инду я знал хорошо, в Карантинной службе она пока занимала скромную должность медсестры и последнее время помогала сёстрам Вао на новой базе. Вторая, Маграс Керр, была единственной на главной базе представительницей вида фаргул. Девушка-рысь, точнее не скажешь, только не наша лесная, а берберийская. Тело её покрывала короткая бежевая шёрстка, кроме того, у Маграс имелись большие подвижные уши с кисточками, торчащие из причёски на уровне бровей, хвост и внушительные когти на руках. Всё это при, я бы так сказал, весьма гуманоидном телосложении. Сегодня вместе с ними на «Амидалу» пришла Айтана Ланеа, секретарь Трина. Она принадлежала к расе сефи и внешне удивительно напоминала эльфа, как их описывал Толкиен: высокая, тоненькая, немного бледная, с красивыми заострёнными ушами. Поскольку подруги давно не видели Инду, новостями с ней обменивались все три, она, в свою очередь, успевала отвечать по трём «каналам» одновременно, не испытывая никаких видимых затруднений.

– Они всегда у тебя обедают? – тихо спросил я Осоку.

– И ужинают тоже, – вздохнула моя подруга.

А в конце дня меня вызвала по комлинку Рийо.

– Душа моя, ты деньги получать собираешься? – спросила она.

– Какие деньги? – удивился я.

– Идеальный сотрудник, – покачала головой панторанка. – Мечта любого начальника. Два месяца отработал, а о вознаграждении и не подумает. Приходи живо, тут тебя дожидаются пять тысяч кредитов.

– Да за что, собственно?

– За надзорные функции на строительстве. Я-то думала, ты уже утром всё получил.

– Как там ты говорил? «Дают – бери, бьют – беги»? – вмешалась Осока. – Пойдём-ка вместе, хочу присутствовать при этом знаменательном событии.

Главный Казначей станции «Румелия», а ныне финансовый директор, цереанин по национальности, лично выложил передо мной четыре упаковки-«спичечницы» по десять кредитных слитков. В трёх были сотенные, в четвёртой – двухсотки. Получил подпись в отведённом для этого поле на экране деки и так же бесшумно удалился. Галактические цены я немного знал, и получалось, что за два месяца, не сильно напрягаясь, получил в районе пятидесяти тысяч новыми российскими. Тогда, в девяносто девятом, это были неплохие деньги, не то что десять лет спустя.

– И, кроме того, из моего личного фонда, – Рийо добавила ещё одну тысячную упаковку кредиток. – За идею солнечной печи. Иану и Базили отдам попозже, не то снова-здорово отмечать наладятся.

– Жаль, что эти кредиты не примут на Земле, – сказал я.

– Не догадалась, извини, – огорчилась панторанка. – В самом деле, лучше бы выдать камни или металлы, которые ценны у тебя дома. Хотя бы часть ими.

– В следующий раз сделаешь, – успокоила Осока. – Деньги и здесь понадобятся, а для продажи на Земле у нас золотые самородки есть.

– С того астероида?

– Да, имени моей мамы, – засмеялась Осока. – Хочу в этом районе ещё на разведку слетать, может быть, другие месторождения попадутся.

– Сомнительно. Хотя… Полетели втроём? Вдруг действительно что-нибудь найдём. Засиделась я что-то в кабинете, скоро толстеть начну.

Высаживаться ещё раз на Иристане мы не стали, чтобы не тратить времени. Золотую жилу и калаверитовый пласт всё равно в скором времени будут разрабатывать, тогда и посмотрят, что ещё может найтись вокруг. Осока предложила углубиться подальше в толщу пояса и поискать камни, которые могут целиком состоять из ценных руд точно так же, как имеют однородный состав более распространённые железоникелевые астероиды. Либо что-нибудь силикатно-металлическое с хорошо видимыми рудными выходами, как на Иристане. Вероятность этого была довольно велика: при соударениях астероид скорее расколется по границе разнородных слоёв, нежели посередине монолита.

Вопреки досужему мнению, астероидные пояса звёзд отнюдь не являются «пространством, набитым камнями». Это ведь не локальное облако космической пыли, называемое на базик знакомым и нам словом «дебри», а гигантское кольцо размером с орбиту планеты. Например, пояс Дарналы плотнее солнечного почти в тридцать раз, но и в нём объекты больше двух километров в поперечнике встречаются примерно раз в полтора миллиона километров. Размером с «Амидалу» – раз в четверть миллиона. А в промежутках между ними лишь редкие мелкие камешки да песок. Разумеется, на скорости в сотни километров в секунду и дробинка смертельно опасна, но на то и носовые сенсоры всех спектральных диапазонов, чтобы заметить её издали и пропустить в стороне. Несмотря на постоянные полёты среди астероидов, на электрохромном покрытии корпуса «Амидалы» за всё время с момента нанесения появилось лишь три небольших следа от микрометеоритов. Сейчас мы разыскивали с помощью сканеров нужные нам астероиды, небольшие, которые нетрудно целиком утащить буксиром, метили маячками, а к крупным подходили поближе, сбрасывая скорость. Вот здесь таилось больше опасности. Если на астероиде имеются «сколы» – следы недавнего в геологическом смысле соударения, вокруг него почти наверняка есть и «семейство». И расстояния между осколками могут быть в тысячи раз меньше.

– Что вот это такое? – спросил я, укрупняя изображение поверхности одного из астероидов. Там, на ясно видимом «сколе», почти не тронутом соударениями, виднелся желтоватый стеклистый материал, блестящий в свете прожекторов.

– Лавовая масса, – сказала Осока. И попыталась терминами из базик описать состав породы. Земных слов она, разумеется, ещё не знала, на геологические темы мы с ней раньше не беседовали.

– Железо, магний и окись кремния… – задумчиво произнёс я. – Ну, конечно, оливин, оливиновый пояс! У нас этот минерал встречается в глубинных слоях планеты. И в метеоритах. Если он прозрачный, это хризолит, драгоценный камень.

– Значит, всё правильно, – улыбнулась Рийо. – Это действительно ювелирный материал. Только совсем дешёвый, поскольку часто распространён. Я тебе его килограммами могу закупить.

– Великолепно. За золото или, скажем, алмазы, у нас можно угодить под суд, а хризолит к числу лицензируемых камней не относится.

– Может быть, прежде чем покупать и везти через пол-Галактики, сами поковыряем жилу? – прервала обсуждение Осока.

Скафандр у меня имелся довольно давно, ещё со времён «Румелии» и похода на орбитальную свалку, но пользовался я им всего дважды: проверял работоспособность на Араге и выходил на поверхность здешней базы во время строительства. Бреганцы считали это чуть ли не чудачеством. В галактической цивилизации обычные люди редко покидают пределы обитаемых объёмов космических кораблей. Подводное плавание – да, малопригодные для дыхания атмосферы – да. А работы в пустоте при наличии буксиров, оснащённых манипуляторами, требуются настолько редко, что выполняет их только специально обученный персонал. Вот и Рийо надевала скафандр не очень-то уверенно.

– Я привыкла к облегчённым моделям, для внутренних помещений, – призналась она. Однако, о том, чтобы остаться в корабле, панторанка и не заикнулась.

Хорошие у них тут, всё-таки, скафандры! По покрою и толщине – как утеплённый горнолыжный комбинезон, с той лишь разницей, что конструкция полужёсткая, чтобы в вакууме костюм не раздувался воздушной прослойкой. Верхняя часть армирована системой пластин, позволяющей свободно дышать под давлением. Штанины оканчиваются герметичными носками и дополнительно стыкуются со стандартными моделями ботинок своим верхним слоем. Шлемы могут быть разной конструкции, у нас, например, они состояли из трёх деталей: передней лицевой из прозрачного транспаристила, затылочной с наушниками комлинка и воздуховодами и верхней, на которой крепился фонарь. Последняя у Осоки отличалась по форме, возвышаясь лопатообразным выступом, чтобы вместить рожки. Сложный шарнир на плечах позволял поворачивать голову вместе со шлемом.

– Алекс, а пистолет-то тебе зачем? – удивилась панторанка, увидев, что я закрепляю на бедро мореллийское оружие. – Майноков здесь нет.

– Мало ли…

– Кабели присосок состыковал? – спросила Осока.

– Разумеется.

– Повнимательнее, на аварийных батарейках долго не походишь. Дай, проверю. Порядок.

Чувствовать себя воздушным шариком, привязанным за щиколотки, мне уже приходилось. Ощущение не очень приятное, но через несколько шагов к невесомости приноравливаешься и идёшь почти нормально. От сравнительно плоского участка, где прилепилась лапами «Амидала», до разлома, из которого виднелся оливиновый выход, было не более пятнадцати метров, лишь пересечь складку поверхности глубиной примерно метр. Я уже хотел стукнуть клювом геологического молотка по жиле, но был вовремя остановлен Осокой:

– Ничего не забыл?

С этими словами подруга сняла у меня с пояса гарпунный метатель в виде трубки с ручкой, выстрелила в породу рядом с жилой, движением рычажка подмотала тонкий молекулярный фал толщиной всего пятую часть миллиметра и вручила агрегат мне.

– Держись и бей, а мы будем ловить осколки, – сказала она.

Под оплавленной и припорошённой мелкодисперсной пылью поверхностью показалась чистая жила. К сожалению, почти жёлтая, не представляющая никакой ценности даже на Земле. Я сообщил об этом девушкам. Осока наклонилась над трещиной там, где заканчивалась жила, и посветила фонарём шлема в глубину. Затем отодвинула меня в сторону, включила мечи. Взмах крест-накрест – и крупный кусок породы отделился от астероида. Рийо оттолкнула его прочь.

– Другое дело! – улыбнулся я, высветив фонарём фрагмент ярко-зелёного камня. Он казался мутным, но так и должно быть: прозрачность появляется после огранки.

– Дотянешься? – спросила Осока. – Отлично.

Один из отбитых камешков стукнул меня по шлему, другой пролетел мимо наушника. Осока ловко подхватывала их… и оставляла висеть в пространстве на расстоянии вытянутой руки. Я попытался проделать то же самое с куском, движущимся медленнее. И тут же понял, что не так это просто. Отпустить камень таким образом, чтобы не придать ему никакой скорости – задачка на идеальную координацию. У меня не получилось, хотя я пробовал несколько раз. Вскоре рядом с нами скопилось несколько десятков тусклых неправильной формы камней различных размеров.

– Думаю, вполне достаточно, – сказал я, цепляя молоток на пояс. – Как вытащить гарпун?

– Он одноразовый, – отозвалась Осока. – Просто обрежь фал. Одновременно спуск и треугольную кнопку над рукоятью. – Да, так. Собираем добычу и полетели дальше.

Миновав ещё один оливиновый астероид и пометив маячком железоникелевую глыбу примерно сто пятьдесят метров в поперечнике, совершили посадку на крупном астероиде, в отражённом зайчике которого обнаружился спектр ферротитанового оксида. Крупных месторождений титана в окрестностях пока не находили, а он требовался для производства дюрастила и других сплавов. Рийо нашла здесь несколько прозрачных друз чистой двуокиси титана – готовые кристаллы для твердотельного лазера. Но на этом фортуна повернулась к нам тылом. Мы как раз собирали кристаллические друзы, когда в наушниках скафандров зазвенел встревоженный голос Падме:

– Наблюдаю рой. Плотность шесть баллов, скорость восемнадцать точка три, пеленг не меняется.

«Пеленг не меняется» означало, что метеорный рой идёт прямо на нас.

– Подлётное время? – мгновенно откликнулась Осока.

– Ноль шесть тридцать пять.

– Рассчитать тень! – приказала моя подруга. – Мне на деку. И немедленно стартуй! Уходи за пределы роя. Старт!

Я увидел, как озарились бледным пламенем три ряда главных двигателей «Амидалы», и двухсоттонный корабль буквально сорвался с места, словно какая-нибудь зенитная ракета.

– Ребята, – торопливо сказала Осока, – по моей команде прыгаем вверх. Присели. Отключаем присоски. Держитесь за меня. Три-четыре!

Последнее предупреждение было не лишним. Тело Осоки устремилось вверх, словно выпущенное из баллисты. Должно быть, она помогала себе Силой. Мы с Рийо в первый момент буквально повисли на поясе её скафандра. Длилось это одно мгновение, затем я безо всякого усилия согнул руки и поравнялся с подругой. Рийо она подтащила к себе сама, взмахом руки погасив момент вращения.

– Почему ты приказала Падме стартовать? – спросил я, переведя дыхание. – За шесть с половиной минут мы успели бы добраться…

– А перелететь в безопасную зону не успевали, – перебила Осока. – Маневрировать слишком долго.

– Ты поэтому и велела ей уходить подальше?

– Да, это займёт меньше времени, – сверившись с экраном датапада, Осока указала рукой:

– Рийо! Стреляй гарпуном вот туда. Постарайся как можно ближе к краю.

Панторанка кивнула, насколько позволял шлем, тщательно прицелилась и всадила гарпун в поверхность астероида у самого «условного горизонта». В ту же секунду, как «волосяной фал» натянулся, Осока включила тормоз катушки. Сделав десяток оборотов, катушка остановилась. Теперь инерция несла нас по дуге, и казалось, что мы неподвижно висим на конце чёрной блестящей нити, а астероид медленно поворачивается под нами. Через минуту с небольшим мы миновали верхнюю точку траектории и начали опускаться, сначала медленно, затем всё быстрее. Осока вложила в метатель новый гарпун, закрепила на нём конец своего фала.

– Достаточно! – решительно сказала она, стреляя гарпуном ещё дальше. И перерубила мечом фал Рийо. Лишённые центростремительной силы, мы теперь двигались к поверхности по диагонали, и Осока всё ускоряла поступательную составляющую, сматывая фал электроприводом.

– Успеваем, – солнечно улыбнулась она. – Осталась почти минута. Падме?

– Я в безопасном районе, – доложила «душа» корабля, – вытормаживаю, готовлюсь вас подобрать после прохождения роя.

– Отлично! Алекс, Рийо, включайте присоски.

«Приземление» оказалось сродни прыжку с метрового парапета. На экране Осокиной деки яркая точка, обозначающая наше местоположение, находилась возле радужной линии, проведённой по трёхмерной модели астероида. С зелёной, безопасной стороны границы.

– Не расслабляйтесь! – предупредила Осока. – Сделайте растяжки. Ты туда, а ты вот туда.

Пока она стягивала страховочные концы между нашими поясами, мы с Рийо загнали по гарпуну с шагом примерно сто двадцать градусов от её фала и натянули. Теперь мы стояли треугольником и могли только повернуться кругом, двигая каретки фалов по направляющим ремней.

– Падме! Какова глубина роя? – спросила Осока.

– Порядка двадцати мегаметров. Через восемнадцать минут после подхода могу выдвигаться к вам.

– А кислорода у нас? – я посмотрел на манжету скафандра. – У меня час десять.

– Значит, у нас ещё больше, – отозвалась Рийо. – Ты крупнее и расходуешь быстрее.

– Я могла много истратить на силовой прыжок, – сказала Осока. – Да, смотри, как забавно, тоже семьдесят минут. Меня беспокоит другое. Как бы астероид, вращаясь, не подставил нас под камни.

– Рассчитать это нельзя? – спросила Рийо.

– Собственное вращение астероида я вычислить не успела, – с сожалением сообщила Падме. – А отсюда не разгляжу. Сейчас пришлю зонд.

Поверхность под ногами вздрогнула. Это один из передовых камней блуждающего роя столкнулся с нашим астероидом. Затем ещё, слабее, едва заметно. Сказывалась большая масса мишени по сравнению с бомбардирующими камнями.

– Ух, какой фейерверк! – восхитилась Рийо.

Я повернул голову и успел увидеть снопы искр, выбитых очередным камнем на самом горизонте. На такой относительной скорости кинетической энергии хватало, чтобы расплавить породу в месте соударения.

– Надо будет потом покопаться в свежих кратерах, – сказала Осока. – При столкновениях часто рождаются интересные минералы.

– Баллоны сначала поменяем… – начала Рийо.

И в этот момент нас тряхнуло с такой силой, что гравитационные присоски на подошвах оторвались от астероида. А почему нас запрокидывает навзничь? Панторанка испуганно вскрикнула, и я увидел, как гарпун за её спиной выламывает из астероида пласт породы неправильной формы размером больше человеческого роста. И эта глыба, увлекаемая натяжением фала, величаво переворачивалась в невесомости. Как в замедленной съёмке, вывернулся из поверхности нижний край пласта, и стало ясно: сейчас каменюка накроет нас, прихлопнув, как муравьёв, отскочит и полетит себе дальше. Не знаю, каким чудом мне пришла в голову эта идея, но, когда я опомнился, пистолет был у меня в руке, и две пули успели покинуть ствол, уйдя в сторону пласта. Отдача отбросила нас снова к поверхности астероида.

– Ещё, ещё! – закричала Осока, пытаясь нащупать присосками подошв точку опоры.

Сместив прицел выше, я стрелял по верхнему краю пласта, пытаясь если не остановить, то задержать его опрокидывание. Реактивные пули зелёными светлячками впивались в породу, и я не мог понять, есть от этого толк или нет. Когда затвор остался в заднем положении, извещая, что магазин кончился, я понял, что пласт, всё же, замедлил своё неотвратимое движение. А Осока уже стояла на ногах, и руки её были вытянуты в направлении глыбы.

– Держу! – выдохнула она. Пласт вздрогнул и замер. Напором Силы Осока подтолкнула его в сторону от нас, как раз туда, где на склоне большого выступа поверхности виднелся кратер диаметром метров пятнадцать.

Спустя несколько секунд ещё один гарпун, выстреленный почти под ноги, прочно закрепил нас на поверхности. Некоторое время все молчали. Только после того, как ещё один довольно сильный удар встряхнул астероид, не доставив никаких неприятностей, Рийо тихо сказала:

– Вот теперь я понимаю, что означают слова «мало ли».

– Что у вас там творится? – Падме говорила сердито, пытаясь скрыть тревогу. – На четверть часа нельзя оставить.

– Сильный толчок, один гарпун вырвало, – сказала полуправду Осока. – Мы уже закрепились снова.

– Слава звёздам. Зонд на месте, веду расчёты. Предварительно получается, что вы останетесь в тени астероида до конца роя.

– Превосходно. Сидим и ждём.

Наконец, метеоритный рой миновал астероид. А ещё через десять минут над нами завис треугольный силуэт «Амидалы».

– Не садись пока, повиси метрах на пятнадцати, – попросила Осока. – Хочу посмотреть вон в том кратере один камень.

– Тут? – стенки кратера осветились невидимым в пустоте лучом когерентного источника.

– Да, я его туда положила. Странно чувствуется в Силе, как будто там неоднородное включение.

– Лично мои сканеры видят кристаллическую друзу, – сообщила Падме. – Грязная, по отражённому не анализируется. Сейчас испарю немного для горячего…

– Нет-нет! – подняла руки Осока. – Не спеши, мы сами посмотрим.

Кристаллы выпирали из каменной массы довольно сильно, и то, что мы тогда ещё их не заметили, могло объясняться лишь одним: когда глыба летела в нас, они были на задней её стороне.

– Падмочка, сделай-ка вот что, – попросила Осока, – подойди ближе и, не включая щитов, подай питание на ядро масксистемы.

– Ты думаешь… Сейчас.

Мы увидели, как внутри кристаллической друзы загорается странный сероватый свет.

– Стигий! – одновременно выдохнули Осока и Падме. Рийо просто удивлённо покачала головой: ну, надо же!

– Материал для маскировочных систем? – переспросил я.

– Да. Мелкие его зёрна встречаются в природе не реже, чем фиолетовые гарнетс…

– Гранаты.

– Ну, да. Но они используются как периферийные преобразователи масксистемы. А ещё – при изготовлении мечей, ну, и в украшениях, кто побогаче. Друз среднего размера, пригодных для создания ядра на спидер или истребитель, всего девять…

– Сейчас одиннадцать, – поправила Рийо. – На всю Галактику.

– А таких крупных, чтобы скрыть полноценный корабль, достоверно известно только три, – продолжала Осока. – Перед нами – четвёртая.

Заменив кислородный баллон, Осока следующие полчаса занималась тем, что аккуратно отсекала мечами каменную массу от друзы стигия. Я помогал ей, отталкивая отходы в космос. А Рийо, словно по лугу на какой-нибудь планете, бродила по безопасной теперь уже поверхности астероида.

– Не уходи далеко! – сказала ей Осока.

– Мы, кажется, договорились заглянуть по местам соударений, поискать минералы.

– Тебе мало стигия? Ох. Алекс, пройдись с ней, пожалуйста.

– Потому что планируешь, надо выполнять, – назидательно говорила Рийо, скорее, для подруги, чем для меня, пока мы разыскивали места ударов, при которых нас так трясло. – Забывать всё на свете при виде богатой поживы – стиль контрабандистов, никак не приличных людей.

Что самое интересное, она оказалась права! В одном из двух свежих кратеров панторанка обнаружила полупрозрачную голубоватую массу, внутри которой в луче фонаря поблёскивали крохотные вкрапления металла.

– Вот видишь, не зря прошлись! – воскликнула она.

– Что вы там нашли? – поинтересовалась через комлинк Осока.

– Каменный лёд. Хорошей прозрачности, искристая разновидность. Полцентнера, если не больше.

– Приятное дополнение. Выковыривайте и ждите нас, я закончила.

– Отлично! – сказал я. Наклонился к шлему Рийо и заговорщицким полушёпотом, будто это могло помешать остальным нас слышать, добавил: – Главное, чтобы обо всём произошедшем не узнало руководство. Иначе оно нам так холку намылит!

Секунду панторанка смотрела на меня в растерянности, затем поняла и принялась хохотать в голос:

– Нет, ну, ты просто юморист!

– С Осокой свяжешься, ещё и сатириком станешь, – скромно ответил я.

– Ой-ой, можно подумать! – тут же откликнулась Осока.

– Положительно, мне стоит летать с вами почаще, – сказала Рийо.

Вечером того же дня я ненадолго отлучился в умывальник почистить зубы, а когда вернулся, увидел, что Осока делает что-то с замками на откидной спинке-полке.

– Помочь? – спросил я.

– Нет, я уже вспомнила, как тут что. Вот так и вот так, – обойдя койку с длинной стороны, Осока потянула её на себя, и та с тихим щелчком вдруг выехала на середину каюты, двигаясь по скрытым под ковролином пола направляющим. А спинка потянулась за ней, образуя широкую двуспальную кровать.

– О? Мне такая конфигурация нравится гораздо больше, – сказал я.

– Да, смотри, как много места! – подруга ловким взмахом рук расстелила простыню, встала коленями на кровать, заправляя края. Подняла голову, пристально посмотрела на меня и с какой-то особенной интонацией произнесла: – Иди сюда…

Чертовски хотелось броситься к ней сломя голову, но я решил проявить ещё капельку выдержки и спросил с толикой издёвки в голосе:

– Ты не слишком торопишься? Может, подождать ещё годик-другой?

– Да тебя жалко. Уже целуешься со всякими ситками.

– Во-первых, ситка бывшая, а во-вторых, как было устоять? Знойная женщина, мечта поэта…

– Сейчас получишь, – честно предупредила Осока.

– Что именно? – и я поцеловал её с твёрдым намерением на этом не останавливаться.

Какими словами можно описать это? Бывают женщины темпераментные, бывают горячие, как огонь – сам не встречал, но мне рассказывали. Бывают лениво-снисходительные, «ладно, так уж и быть», бывают и такие, которым всё равно, или же они делают вид, что всё равно. Здесь же… Лучше всего вообразить себе реку. Воду легко расплескать даже ладонью, волны ласковы и нежны, и в то же время, за ними таится невероятная мощь, способная обтесать гранитную скалу. А течение, вначале, казалось бы, медленное, тянет тебя с огромной силой, и, когда попадаешь в водоворот, с ним не совладать. На краю такого водоворота я и оказался… всего на несколько мгновений. Не успев даже испугаться, что не справлюсь.

– М-м, наверное, я зря откладывала так долго, – сказала Осока, когда всё закончилось. И это было для меня самой лучшей из похвал.

– На чём мы остановились? – спросил я, вспомнив один очень хороший итальянский фильм. – Не помнишь? Тогда придётся начать с самого начала…

В общем, выспаться нам удалось лишь к обеду. В результате мы пропустили знаменательное событие – торжественные проводы «Борца» с первой промышленной партией сверхчистых веществ на продажу. Из-за этого за завтраком Падме слегка поворчала на нас за легкомысленность, мол, взрослые люди, а как маленькие, и тому подобное.

– Подумаешь! – отмахнулась Осока. – Нашего неприсутствия никто и не заметил, скорее всего. Тем более, представитель семьи на мероприятии был, да, Эрдени?

– Угум, – с набитым ртом кивнула Тано-младшая.

– Как дети, – вздохнула Падме.

А некоторое время спустя, ненадолго оставшись со мной наедине, сказала:

– Ты молодчина. Очень рада за вас. Пусть хоть у вас всё сложится хорошо.

Решив, что момент удобный, я задал вопрос, беспокоивший меня в последнее время:

– Падме, всё никак к слову не приходилось. Там, на Араге, ты говорила о Тёмной Стороне. Что-то вспомнила?

– Да. Хотя лучше бы не вспоминать. Алекс, меня убил мой собственный муж. Задушил при помощи Силы. И в глазах его в тот момент не было ничего человеческого.

– Но он же и воскресил тебя… – машинально возразил я и тут же, спохватившись, что болтаю лишнее, добавил: – …наверное.

– Не наверное, а наверняка он. Оживление усопших в последнее время было его идеей фикс. Для этого он и на Тёмную Сторону подался. Не буду удивлена, если подобный же эксперимент он проделал с душой своей матери. Я ему говорила, не надо, оставь мёртвых в покое, но он же никогда не слушал. Вот и пусть пеняет на себя.

– Тебе не интересно, что с ним стало дальше? – осторожно спросил я.

– Ни капли. Я и об этом его предупреждала тоже. Либо я, либо Тёмная Сторона. И он опять не послушался. Значит, разошлись, как в космосе корабли, – Падме махнула рукой. – Да что с ним может быть такого, Алекс, ну? Бьюсь об заклад, Палпатин сделал его одной из своих шестёрок. Последний год Республики он весьма ему благоволил. Буквально с рук прикармливал. А мой лопоухий и рад, хвостиком вилял, как домашний питомец.

Следующее её слово угадать было нетрудно, и я, копируя интонацию голограммы, вместе с ней хором произнёс:

– Мужики-и…

– Что ты ржёшь? – Падме попыталась нахмуриться, но у неё не получилось. – Хоть ты признай, что это правда.

– А я разве что говорю?

– Дать бы по шее, жаль, руки нематериальны, – она не выдержала и засмеялась сама.

В семнадцать часов по времени базы Рийо устроила небольшое совещание. Вот интересно, это всегда и везде у начальства такая манера, собирать подчинённых перед концом рабочего дня, или только мне на таких везёт? Состав собравшихся меня немного удивил. Ни Риен Шо, ни начальника хозяйственной службы, ни Дэи. Только мы с Осокой, Вентресс, профессор Вайгу, Натуа Хисс и Ганион Дандун с планеты Эриаду. На «Румелии» он руководил орбитальными буксирами, а после захвата базы Араг был назначен командиром трофейного грузовика «Самум», размерами больше похожего на средний транспорт.

– Друзья мои, – начала Генеральный Директор. – Я вас собрала вот по какому вопросу. Теперь, когда мы отстроили жилую часть базы и переселились, нужно развивать производство. Нам требуются образцы, которые мы могли бы строить и выгодно продавать, требуются технические специалисты для обслуживания заводов. И, разумеется, конструкторы, чтобы создавать новую, современную линейку продукции. Да, у нас пока нет средств, чтобы хорошо платить. Зато мы можем предложить кое-что не менее важное. Безопасное место для спокойной жизни и работы. Император сам толкает к нам существа своими репрессиями. Не воспользоваться этим грех. Мы не завербуем – подсуетятся хатты или Сопротивление. Ничего не имею против Мон Мотмы, но с какой стати мы будем отдавать ей кадры? Поэтому предлагаю организовать поиск.

– Дай, догадаюсь, – улыбнулась Осока, – в поиск ты хочешь отправить нас?

– Я спрашиваю вашего согласия. Вот профессор Вайгу сам изъявил желание.

– Да-да, – подхватил Навин Вайгу. – И попрошу вас, коллеги, тех, кто согласится, обращать также внимание на преподавателей. Университетских, школьных, не столь важно. Будут нужны все. На базе много детей, молодёжи. Нам с вами представляется уникальная возможность: исправить недостатки старой республиканской системы образования и готовить именно тех специалистов, которые потребуются нам.

– Корабли у вас имеются, – продолжала Рийо, – экипажи, кому нужно, набирайте.

– Подработки охотой и попутными грузами, как я понимаю, не возбраняются? – лукаво спросила Вентресс.

– Наоборот, будет лучше изображать вольного контрактора.

– Тогда тем более! Я лечу.

– Я тоже готов, – сказал Дандун.

– Натуа, а разве у тебя есть корабль? – тихо поинтересовался я у фоллинки.

– Откуда! Я на всякий случай зашла, вдруг кому-нибудь понадобится стрелок-радист? Надоело в диспетчерской торчать.

– Ну, а ты, Осока? – обратилась, тем временем, Рийо к моей подруге.

– В принципе, задание интересное, – подруга посмотрела на меня. – Алекс, как?

– Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил, или что? – спросил я.

– Нет уж, встречаться один раз в два месяца меня не устраивает, – ответила Осока. – Либо летим вместе, либо найдём себе другое дело.

– Тогда летим. Мне тоже интересно. Галактику посмотрю.

– Значит, решено, – подытожила Осока. – Надо только перед отлётом с некоторыми земными делами разобраться. Мне мама такого порассказала…

– Могу поинтересоваться, что такого именно? – Рийо, взявшаяся было за деку, вновь её отложила.

– Конечно. Видишь ли, там, где живёт Алекс, была когда-то большая страна. Локальная империя, без колоний в тропическом поясе и с климатом примерно как у вас на Панторе или несколько холоднее. Патриархальная, отсталая. Один прогрессивный император попытался её модернизировать. Кое-чего добился, но с такими загибонами, лучше бы не начинал. До того, что людям запрещали носить бороду и заставляли одеваться, не как привыкли, а по-иноземному.

– Прямо издевательство какое-то, – заметил Вайгу.

– И я то же сказала. Короче, двести лет страна жила с оглядкой на соседей. Скажем, изобретает человек новую технологию, а чиновники ему говорят: да на фиг надо, смотри, за рубежом так не делают, и нам, значит, ни к чему. Пока технологию не придумают в соседних державах.

– Или не украдут шпионы из них же, – добавил я.

– Или да. И потом ваше же правительство покупало это как новинку, бывало и такое, – кивнула Осока. – Дальше хуже: по наущению «друзей» страна то и дело воевала за не свои интересы. Если же пыталась проявить самостоятельность, на неё тут же наваливались «цивилизованные державы».

– Это ты про Крымскую войну? – уточнил я. – Или про Первую Мировую?

– Про обе. А уж когда произошла революция, не поленились вырастить в соседнем государстве самый людоедский режим из возможных и натравить на них. Рийо, я когда узнала про Гитлера, наш Император мне показался чуть ли не святым, а Вейдер безобидным добрячком.

– Неужели бывает хуже? – не поверила панторанка.

– Бывает. Предельный расизм с физическим уничтожением «расово неполноценных» на всём континенте. У Алекса в стране во время войны с этим Гитлером погиб каждый восьмой, можешь себе вообразить? Причём, две трети в плену и от действий оккупационного режима. В то время как «друзья» на этой бойне только разбогатели, примерно как наш Корпоративный сектор.

– Ужас. Тем не менее, вы победили? – спросила Рийо, обращаясь ко мне.

– Победили, – махнул рукой я. – Да ненадолго, как оказалось.

– В следующий раз воевать с ними не стали, просто подкупили верхушку, и она сама всё отдала, – продолжала Осока. – Вначале, когда Алекс сказал, что у нас похожая история, я не в полной мере это осознала. Теперь убедилась. Правда, их правитель, разрушавший Республику, сам оказался на помойке, в отличие от нашего. А править обломками стали сепаратисты.

– Хорошо, хоть половина страны уцелела, – сказал я. – Да и она, того гляди, по кусочкам рассыплется.

– Вот-вот, – кивнула Осока. – Надо что-то делать. Прежде всего, не допустить второго раскола.

– Только не вздумай подгонять к Земле эскадру и устраивать орбитальную бомбардировку «заклятых друзей»! – воскликнул я.

– Кстати, неплохая мысль… – задумчиво произнесла моя подруга, но, увидев моё лицо, успокоила: – Шучу я, шучу. Никаких бомбардировок не будет, хоть по совокупности они, пожалуй, заслуживают и этого. Не наш метод. Я ведь, всё-таки, джедай…

Президент Российской Федерации, специально по такому случаю на минуточку вышедший из очередного запоя, готовился произнести новогоднее обращение к гражданам.

– Ну, можно начинать? – как всегда невнятно спросил он. – А то, понимаешь, в горле уже пересохло.

– Можно, – ответили ему. – Три, два, один, камера!

– Дорогие россияне…

– Ты устал, – прошептала женщина в причудливом тюрбане из лёгкой голубой ткани и вытянула вперёд руку с растопыренными пальцами, – ты уходишь.

– Я устал. Я ухожу, – послушно повторил старый пьяница.

Вряд ли кто-то из присутствующих полностью осознавал странность происходящего. Оглушённые вначале мощнейшими феромонами, а затем подвергнутые жёсткому ментальному воздействию, телевизионщики были всецело сосредоточены на выполнении служебных обязанностей, не замечая ничего вокруг. Личная охрана спала вповалку у стены с блаженными лицами: мужикам снился секс. Только лысый, одутловатый начальник службы безопасности отчасти понимал: что-то идёт не так. Гипноз на Васильича, как промеж себя звали его в Администрации, действовал плохо, и мысли, всё же, ворочались в его голове, хотя пошевелить ни рукой, ни ногой он не мог. Когда женщина закончила диктовать текст отречения, её спутница, худая, как сама Смерть, с бледной кожей, на которой начальнику охраны почудились чешуйки, словно у рептилии, сказала:

– Было несложно, как мне показалось?

«Что это за язык? – вяло подумал Васильич. – На английский похож. Голландцы? ЮАР? Катастрофа. Что я скажу куратору??»

А женщина в тюрбане усмехнулась и ответила на том же полупонятном языке:

– Сильно проще, чем заставить скупщика дать цену на самородки, – она повернулась к бывшему правителю и снова по-русски произнесла: – Ты это сам, понял?

– Сам, – кивнул тот. – Но выпить-то мне, понимаешь, хоть кто-нибудь нальёт?

Ответить ему было некому. Женщины в тюрбане и её гибкой, как ящерица, спутницы в студии уже не было. Охранники бесстыдно дрыхли. Съёмочная бригада и начальник службы безопасности стояли истуканами, медленно отходя от гипнотического ступора. Настоящее поздравление «дорогим россиянам» так и осталось висеть невостребованным на большом стенде рядом с камерой.