Часть вторая. Особенности свободного поиска в имперский период

Галактический оружейный салон был в самом разгаре. Проводил его, как и во времена Республики, Корпоративный сектор на главной базе своего флота, планете Бьева. Мероприятие продолжалось не жалкую неделю, как земные выставки такого рода, а больше месяца. И немудрено. Для того чтобы только пересечь скорым шагом квадратный в плане выставочный комплекс, требовалось два часа. А всё потому, что и экспонаты выставлялись немаленькие. В плане убийства себе подобных галактические технологии продвинулись очень далеко. Бластеры, лазеры и их «старшие братья» – плазменные и лазерные пушки, турболазеры, а также – гранатомёты и гранаты, бомбы различного исполнения, интеллектуальные ракеты. Торпеды, представляющие собой либо одну боеголовку с небольшим двигательным отсеком для атаки с ближней дистанции, либо ту же боеголовку на цилиндре-доставщике, отделяемом в последний момент. Нелетальные шокеры и ионные пушки, повреждающие электронные системы. Средства защиты от всего этого, приборы обнаружения, связи и так далее и тому подобное. А ещё боевые дройды и транспортные средства различных классов – ползающие, летающие, ныряющие, вплоть до корветов. И всё это можно было купить, если имеешь достаточно средств и, в ряде случаев, предъявишь лицензию. Ну, или не предъявишь, это уж как договоришься с продавцом. По лицам большинства из них было заметно, что существа это сговорчивые, только плати. Поставщики Императорской армии и флота присутствовали здесь так же, как и другие частные производители, с той лишь разницей, что на их стендах имелись отгороженные канатами площадки или высокие чёрные подиумы, где демонстрировались имперские образцы: вот-де как мы умеем! А вооружение и техника, так сказать, «гражданского» назначения выставлялась вокруг них. Публика на выставке была всё больше из специалистов. Таможенные, пограничные, полицейские организации различных планет в причудливом разнообразии мундиров, знаков различия и регалий. Обветренные и обожжённые излучением далёких светил существа в полувоенной одежде, а то и в видавшей виды разномастной броне – видимо, наёмники. Ничем не примечательные, среднего для своей расы роста и телосложения существа в строгих гражданских костюмах – наверное, шпионы. Субъекты, одетые «не по-городскому», зато добротно и практично, этакие ковбои в переложении на индустриальную эпоху. Их, очевидно, следовало относить к разряду либо пиратов, либо «мирных» контрабандистов. Чёрно-белой униформой с двойными светло-синими полосками выделялась местная полиция. Многие гости, кто мог себе позволить, привезли на салон семьи, причём у кого-то жён – или наложниц – было несколько. Особняком выделялись праздношатающиеся богатеи из других систем здешнего сектора, для которых небольшой межзвёздный перелёт лишь затем, чтобы показать отпрыску большие пушки, был необременителен. Представители именно этой категории чаще всего останавливались возле продавцов церемониального и сувенирного оружия, выбирали клинки для себя или в подарок друзьям, оттирая в сторону снабженцев, прилетевших заказать парадные шпаги или наградные тесаки для своих организаций.

Нельзя было не заметить, что существенную часть посетителей этой выставки составляют существа отдалённо гуманоидные и вовсе негуманоидные. Лично у меня млекопитающие виды, в том числе, густо покрытые шерстью, никакой неприязни не вызывали, да и рептилии, в общем, тоже. Да, некоторые из них выглядели, скажем так, агрессивно, но не более, чем земные хищники – волки, львы, гигантские вараны. Гораздо хуже обстояло дело со всевозможными членистоногими. Стереотип, что насекомые и пауки твои естественные враги, заложен в человека самой природой, и перебороть себя было непросто. Например, аквалиши с головами, похожими на паучьи… бр-р! Я, конечно, старался не показывать виду, не хотелось выглядеть перед спутниками дремучим хенофобом, как здесь выражались. И даже смог, не отвернувшись, пройти мимо компании сниввиан, карикатурно-человекоподобных и оттого вдвойне жутких: огромные рты с кривыми зубами, гипертрофированные ноздри, маленькие выпученные глазки и редкие волосы, окружающие плешь-тонзуру на темени. Генетические уродцы из кунсткамеры, да и только. Разумеется, мою возлюбленную подругу Осоку Тано невозмутимый вид ввести в заблуждение не мог: джедайским чутьём она прекрасно улавливала моё истинное настроение.

– Между прочим, этот вид изумительные художники, талантливые композиторы и писатели, – шепнула она.

– Очень рад за них, – тоже тихо сказал я, – но общаться как-то не тянет. Не обессудь.

– Тебе простительно, ты не вырос в окружении такого количества рас. Посмотри, вон там идёт кель дор… – Осока указала глазами на проход между двумя стендами, где проходило существо с морщинистой оранжевой кожей, глазами, закрытыми светофильтрами, и в дыхательной маске, по бокам которых свисали когтистые отростки, словно у инопланетного охотника из фильма «Хищник».

– Красавец, просто нет слов, – сыронизировал я.

– Вот именно такой привёл меня в Орден Джедаев.

– Как же ты с ним пошла?

– Почувствовала, что он добрый. А на маму я тогда злилась, считала, что она гадкая, раз отдала меня. Будто в той ситуации она могла поступить иначе!

– Ты-то тогда не понимала всего.

– Да, конечно. А потом, уже во время Войны Клонов, в Голонете из этого такой мелодраматический сюжетец сотворили. Расписывали, какая я была несчастная, и как великодушный мудрый Орден взял меня под свою опеку. Сценку реконструированную показали. Девочку, не спорю, подобрали хорошенькую, но похожую лишь условно, да ещё наложили всё на декорации зала Совета Кироса, хотя я, вообще, жила на Шили.

– Как будто тебя это удивило, – хмыкнула шедшая позади фоллинка Натуа Хисс.

– Тогда да. Лет-то мне сколько было? Я ещё думала, что там правду показывают.

– Есть ложь, наглая ложь и средства массовой информации, – невесело усмехнулся я. – Так у нас говорят.

– К вопросу о симпатичности и несимпатичности, – добавила Натуа. – Хороший пример – зайгериане. С виду, вроде, довольно милые, а внутри? Расисты и рабовладельцы.

– Согласен, – я развёл руками. – Хотя они-то, по крайней мере, не скрывают, в отличие от вот этих всех.

В самом деле, на стендах фирм и фирмочек, принимающих участие в выставке, обязательно присутствовали девушки-твилеки. Одни компании нарядили стендисток в купальники или мини-костюмчики корпоративной расцветки, другие – в полупрозрачные радужные платья, сквозь которые лишь угадывались соблазнительные контуры тела. А поскольку и сами стендистки были всех цветов радуги – только у твилеков оттенки кожи настолько разнообразны – смотрелось это феерично. Третьи поступили хитрее, стилизовав одежду девушек под униформу планетарных военных организаций с различными усовершенствованиями, с лёгким «подсексом», если так можно выразиться. Открытый китель без сорочки под ним. Мундир без рукавов, полностью открывающий руки, и форменные манжеты-напульсники. Мундир, укороченный так, что между ним и брючным ремнём остаётся полоска обнажённого тела. Ну, и в большинстве случаев брюки-капри. Не более. Дескать, и у нас есть красотки, но обратите лучше внимание на выставляемую продукцию. Впрочем, как бы ни были одеты стендистки, можно было не сомневаться, что практически все они являются рабынями. Во времена Республики рабство официально было запрещено, но даже и тогда твилеками умудрялись торговать, прикрываясь «контрактами» между родом и покупателем. То есть, продавали девушек свои же мужчины, что вдвойне мерзко. Алема Вао с отвращением говорила, что рабыни – одна из основных статей дохода планеты. Кроме женщин и психотропного вещества, добываемого в органических отложениях подобно каменному углю, торговать Рилоту было нечем. При Империи работорговлю легализовали, бывшие преступники превратились в состоятельных бизнесменов, а разноцветные девушки с гибкими хвостиками вместо причёсок по-прежнему оставались дорогостоящим товаром и признаком зажиточности корпорации. Или статуса индивидуального владельца. Особенно если он политик, крупный промышленник или криминальный авторитет, то есть, не посещает плохо охраняемых мест и не находится под постоянной угрозой нападения.

Что касается торговцев, то они невольницами себя не окружали, максимум, их сопровождали одна-две девушки. Зато в свиту обязательно входила охрана из наёмников – тоже недешёвое удовольствие. И, в каком-то смысле, показатель статуса. Что и говорить, свирепые головорезы, особенно мандалоры, не снимающие не только брони, но и шлемов, за которыми ни лиц, ни даже глаз не разглядеть, смотрятся очень внушительно. Если не учитывать факт, что от снайпера охрана не спасает, разве что, от второго выстрела, как любят говорить профессионалы. А против грабителей и хулиганов лучше не «универсальные солдаты», а более узко натренированные телохранители, да и найм их обходится в меньшую сумму.

Мы разминулись с группой мандалорианских воинов, Осока поприветствовала их наклоном головы. Я тоже кивнул, после того, как обратил внимание на знаки, украшающие наплечники. Не обычная для них жутковатая голова с бивнями, на мой взгляд, более всего похожая на череп адского мамонта, а перистый лист неизвестного растения.

– Это кто? – поинтересовался я.

– Защитники. Из тех же Новых Мандалоров, что и наши ребята. Кстати, обязательно зайдём на стенд «Мандал Моторс», я слышала, там интересный пустотный истребитель привезли.

– Смотрите-ка, – кореллианец Кейран Килиан кивнул вперёд, – а у нас неплохой наплыв посетителей.

В самом деле, небольшая площадка, в центре которой гордо раскинул изогнутые крылья новый аэрокосмический истребитель «Бритва», пользовалась популярностью. Мундиры сразу нескольких организаций планетарной обороны свидетельствовали о том, что машина вызвала интерес. Низкорослый меерианин СанГуи, глава подставной фирмы, беседовал с одним из потенциальных заказчиков за столиком в глубине. Неужели ещё один контракт? Было бы неплохо. Первую партию «Бритв», двенадцать единиц, заказали на третий день выставки, то есть, позавчера. Больше у нас пока и не было, но на астероидной фабрике сейчас строились ещё шесть. Может, и их удастся продать. Как бы то ни было, и один контракт прямо на выставке для только что созданной компании весьма неплохой результат. Вспомнив, как рождалась эта «контора „Рога и копыта“», я невольно улыбнулся. Наш Совет директоров довольно долго размышлял над деталями. Нужно было организовать всё так, чтобы на акционерное общество «Индесел» ничто не указывало. Ни панторанца, ни бреганца, следовательно, во главе ставить не стоило. Именно поэтому возглавить фирму предложили меерианскому инженеру по силовым установкам из бригады проходчиков, строившей нашу новую базу. С названием вообще вышел анекдот. Предлагали вариантов десять, и все отмели как неподходящие. Пока взгляд Иана Кудры не упал на стоящие на столе бутылки пива дальнианского разлива. Называлось оно «Старый пан».

– Может, так и назвать? – предложил тогда Иан. – Сочетание «star», «звезда», в начале есть, а остальное тоже напишем с заглавной буквы, и пусть гадают, что это такое.

Вот так и появилась эта вывеска:»«СтарИпан», компания СанГуи». Возможно – я очень на это надеялся – логотип когда-нибудь станет известной торговой маркой.

Посетители уходили, на их место подходили другие, беседовали с пилотом-испытателем Ларионом Трегубом, двумя нашими девушками. Больше всего, кажется, удивляло то, что обе они – не «мебель», как у соседей, а неплохо разбираются в конструкции машины. Ухо моё улавливало обрывки разговоров:

– Представляешь, эта оранжевая сказала, что училась в университете…

– А вторая, чтоб я сдох, настоящий механик! Специально с ней поговорил, реально в железе рубит!

Чёрт, хотели не выделяться, специально выбрали в стендистки двух твилек, а всё равно получилось не очень, подумал я. Зеленокожая Ивади Гелла, действительно, была авиатехником, и неплохим, я встречал её ещё на станции «Румелия», а оранжевую Гизу Ларун привёз профессор Дайрам Ги. Девочку выкинули с третьего курса ни за что, просто потому, что потребовалось место в общежитии для человеческой студентки из состоятельной семьи.

– Кейран, слышал? – спросил я. Кореллианец покосился на твилек и, получив мой утвердительный кивок, ответил:

– Момент. Сейчас исправимся. Гиза! Ивади! На секундочку.

Девушки подошли. Килиан пересказал им впечатления, которыми обменивались посетители. И попросил: будьте попроще, побольше наива.

– Так? – Гиза захлопала глазками.

– Например.

– А я не умею, – развела руками Ивади.

– Ага-ага, мне-то очки не втирай, – прищурился пилот. – А то я не видел, как ты детали на складе выклянчиваешь.

– Эх, а так хотелось сохранять репутацию простой, бесхитростной девушки, – вздохнула твилека.

– Ребята, вот что я думаю, – Натуа Хисс провожала взглядом троицу своих соплеменников в национальных одеждах. – Не сходить ли мне поболтать с земляками? Не первый раз вижу здесь вот этих троих. Вчера они отирались на экспозиции одной из компаний и были приглашены в кулуары.

– Сходи, – кивнула Осока, – только имени настоящего не называй.

– Посмотрю. Возможно, настоящее будет лучше. Главное, не встретить знакомых, которым известно, где я работала.

– Решай сама, – Осока и повернулась ко мне: – Алекс, я, пожалуй, тоже схожу к ребятам сам знаешь, кого. Может быть, дадут дополнительную информацию. Потом найду тебя.

– Хорошо, – сказал я. Спрашивать, как именно она меня найдёт, было смешно. На таком расстоянии хорошо знакомого человека может почувствовать и неопытный падаван, не то что джедайка со стажем.

– А с тобой, Натуа, давай договоримся встретиться… ну, скажем, вот в той кантине, видишь, за кореллианской экспозицией вывеска выглядывает?

– Да, или здесь, у стенда, – согласилась та.

– Или здесь, – кивнула Осока.

– Пока будешь один, повнимательнее, не расслабляйся. Тут и воришки шныряют, и вообще… – предупредила меня Натуа. И сжала мне руку, сильно оцарапав палец острым ногтем.

– Осторожнее!

– Прости, это необходимо, – фоллинка поднесла мою руку ко рту и слизнула выступившую кровь, потом провела по царапине языком ещё несколько раз. – Ты же не хочешь пойти за какой-нибудь твилекой, как бычок на верёвочке?

– Нет… Твоя слюна нейтрализует феромоны? – сообразил я. – И твилекские тоже?

– И зелтронские, – улыбнулась фоллинка, показав небольшие клыки. – Состав у всех примерно одинаков. Часа четыре разноцветных красоток можешь не опасаться.

– Спасибо, – взглянув на царапину, я обнаружил, что она не только перестала кровоточить, а посветлела и слегка блестит, будто клеем смазанная.

– Да пребудет с тобой Сила, – прошептала Осока.

– И с тобой, – так же тихо отозвалась фоллинка.

Провожая её взглядом – ох, и походка, даже самые грациозные твилеки так не умеют – я поинтересовался у подруги:

– А что, должность диспетчера на «Румелии» с точки зрения фоллинов – что-то предосудительное?

– Нет, мы не про то говорили – засмеялась та. – Раньше Натуа работала в другом месте, до того, как потеряла здоровье в пустыне на Цестусе. Потом расскажу. Не скучай, я тебя найду.

Я поискал глазами кореллианца. А, вон он, беседует у симулятора пилотской кабины с мужчиной в ярком мундире, объясняя какие-то детали на панели управления. Было ясно, что в ближайшее время он отсюда никуда не пойдёт. В одиночку бесцельно шататься по выставке, как отпрыск богатого рода, мне не хотелось. Не поглядеть ли пока на новый истребитель мандалорской компании? Прозрачную голографическую пластину со схемой выставки дамы оставили мне, и я, сориентировавшись, направился в сторону экспозиции мандалоров.

Совместный стенд «Мандал Моторс» и «Мандал Гипернавтикс» занимал не меньшую площадь, чем, например, у корпорации «Лоронар». Над ним медленно вращалась корпоративная эмблема: всё тот же «череп адского мамонта», наложенный на… вытянутый в высоту тевтонский крест, что ли. В одной из мёртвых глазниц черепа переливалась бликами света жёлтая многолучевая звезда. Поперёк площадки стоял на мощных опорах угловатый корвет. Сплюснутый с боков корпус немного напоминал очертаниями наш транспорт «Руяна», в центральной части наблюдался отчётливо выраженный элемент, сходный с кореллианскими корветами, а конструкция двигательной установки навевала воспоминания о кореллианском же «ястребе» HW-290, «Ночной Охотнице», на которой летала Асаж Вентресс. Третьим крупногабаритным экспонатом была боевая платформа «Гадюка», по сути – хорошо вооружённый истребитель-перехватчик. Её расположили в выступающем углу, у перекрёстка, так что не обратить внимания было невозможно, даже на фоне корвета. Просочившись сквозь толпу зрителей, я разглядывал необычную по здешним меркам конструкцию. Эта машина нравилась мне ещё больше челнока. Концепция практически повторяла «Аврору SA-23» из земного фантастического сериала «Вавилон-5». Кабина в центре, от её углов крестообразно расходятся «перья» с маневровыми блоками. Оптимальная форма для быстрых манёвров в безвоздушном пространстве. Представители фирмы, все в полных бронекостюмах и шлемах, охотно давали пояснения, по первому требованию открывали кабину и позволяли потенциальным заказчикам осмотреть органы управления, сесть в пилотское кресло. Желающих полетать приглашали обойти нос корвета, где нашлось место для симулятора. Вокруг него тоже собралась изрядная толпа. Порядок поддерживали девушки-стендистки в мандалорской же броне. Не иначе, у них позаимствовали идею «верфи Куат Драйв», нарядив своих девиц в стилизованные костюмчики имперских штурмовиков. Нет, я, конечно, допускал, что и женщины-штурмовики могут иметь место быть, но бронекостюм с оголённым животом?? Хорошо ещё, твилек не нарядили, то-то был бы цирк, учитывая ксенофобские порядки в Империи. Наверное, шлемы не налезли, а разрабатывать новые было лениво. Вот мандалорам ничего стилизовать не требовалось. Я подозревал, что женский вариант бронекостюма они делали намеренно в качестве дополнительного средства психологического воздействия – подчёркивал он всё, что надо, и как надо. Рядом со мной как раз стояла девушка-мандалорианка, и я имел возможность ещё раз в этом убедиться.

– Считаете мандалоров слегка двинутыми? – спросила девушка. Голос из-под шлема передавался электронным вокодером и звучал немного странно, но кто бы ещё мог обратиться именно ко мне на словиоски?

– Как тебе сказать, Сони, – пожал я плечами, – в разных культурах различные обычаи…

– Ну, лично я себя полной дурой ощущаю, – вздохнула Сони Даала. – Вроде, и удобно, и не жарко…

– …а нос периодически чешется? – улыбнулся я.

– И это тоже. Откуда Вы знаете?

– Закон подлости. Зачешется обычно там, куда ну никак не дотянуться. Сколько весит ваша броня?

– Немного, в районе пятнашки вместе со шлемом. К такой нагрузке мы привычные. Пограничные костюмы тяжелее.

– Но вы с ребятами, всё-таки, не постоянно её носите?

– По обстановке. Шлемы вообще редко надеваем. Традиции традициями, а всё должно быть в разумных пределах, так говорила покойная герцогиня Сэтин Крайз.

– Вот это правильно, – сказал я. – Ух ты, а эти «перья» у него складываются? Знал бы, камеру включил.

– Я записываю, – отозвалась Сони, не отводя визира шлема от «Гадюки», сдвигающей перьеобразные кронштейны. Когда половинки «перьев» надвинулись друг на друга на четыре пятых, они начали поворачиваться назад вокруг своей оси, становясь горизонтально. Получилось очень компактно, как раз для парковки в тесном ангаре небольшого корабля-носителя.

– Как думаешь, – сказал я, – в сложенном положении он поместится в ячейку для «Актиса»?

– Мне кажется, да. Выясню.

– Спроси заодно по-свойски, сколько хотят за лицензию?

– Обязательно.

Несмотря на поднятое с солнечной стороны поля полупрозрачное силовое полотнище, на выставке становилось жарковато. Сняв с пояса местную флягу – смех один, не фляга, пузырёк – я посмотрел в прозрачную шкалу и понял, что воды почти не осталось. Покупать у уличных торговцев было нельзя по той же причине, по которой на Земле здравомыслящий человек не станет есть вокзальную шаурму. Бутылка может выглядеть вполне презентабельно, иметь правильно запечатанную крышку, а вот что и где наливали внутрь – большой вопрос. Возникала дилемма. Сесть на маршрутный спидер, доехать до стоянок и прогуляться на «Амидалу», где есть всё, что желудку угодно? Долго, к тому же, заботливая Падме не отпустит без обеда. Второй вариант – посидеть в кантине, в той, где Осока условилась встретиться с Натуа. Перекушу слегка, местные соки попробую, а вернутся девушки, вместе пообедаем. От мандалорского стенда нужной вывески видно не было, пришлось вновь сверяться с голосхемой. Хм, два возможных маршрута, равноценных по расстоянию. Забавы ради я решил поступить так, как предпочитала делать Осока, то есть, довериться спонтанному решению. Один из маршрутов казался интереснее, проходил мимо большого количества экспозиций, где мы побывать не успели, тем не менее, именно он почему-то мне не понравился. И я двинулся по второму из кратчайших путей.

Кантина «Лагуна куарренов» встретила меня прохладой и рассеянным освещением сине-зелёного оттенка, словно сквозь толщу океанской воды. Журчала тихая, едва слышная музыка. За барной стойкой работал представитель расы, в честь которой было названо заведение. Издали он чем-то напоминал восточного старичка с висячими усами и жиденькой бородёнкой, если не приглядываться. На самом деле, «усы» и «бородка» представляли собой две пары щупалец, сгруппированные вокруг небольшого рта с парой клыков и длинным узким языком.

– Чего изволите? – шепеляво спросил бармен. Я объяснил. Куаррен невозмутимо перечислил ассортимент соков, что называется, «от А до Я», поскольку выбор оказался совсем невелик. Ничего нового для меня в нём не было.

– Хотите маджа? – предложил куаррен. – У меня есть небольшой запас для коктейлей.

– Пожалуй, нет, он слишком сладкий по такой жаре, – отказался я. Щупальца бармена зашевелились:

– Не будет сладкий. Добавлю кое-что, получится кислый вкус, очень освежает.

– Ну, что ж, интересно, – сказал я.

– Кушать что-нибудь будете?

Я назвал две разновидности популярных сэндвичей и добавил, что вскоре должны подойти мои друзья, тогда и закажем обед.

– Сколько вас будет? – спросил куаррен.

– Четверо или пятеро.

– Столики в глубине, прошу Вас, за ними достаточно места.

– Послушай, приятель, ты, что ли, заказал? – достаточно грубо осведомился один из только что вошедших мужичков контрабандистской наружности. – Дай тогда и пожирателям пространства горло промочить.

– Пожалуйста-пожалуйста, – я обозначил движение, будто отодвигаюсь, но от стойки не отошёл.

– Вежливый какой, – хохотнул другой мужичок.

– С приличными людьми я всегда вежлив, – ответил я, взял стакан со смесью и отправился к столикам. Докопаться контрабандистам было не к чему, и они остались возле бара. Всё же, за ними стоило следить краем глаза. Парниши явно искали развлечений, на выставке им было неинтересно, не вполне ясно, зачем вообще они сюда прилетели. Рассчитывают на фрахт? А, возможно, привезли своего судовладельца, интересующегося покупкой оружия. Даже скорее всего, слишком однородная компания, явного капитана среди них не наблюдалось. Поскрипывая, подкатил изношенный, но ухоженный дройд-официант, поставил передо мной тарелку с сэндвичами. Я отхлебнул прозрачную розовую жидкость и удивился. Маджа мы с Осокой пили часто, в основном, на десерт, потому что он действительно сладкий. Недаром из тех же ягод делают повидла для кондитерских изделий. Смесь, которую изготовил бармен, по цвету не отличалась, пахла так же и, тем не менее, была с кислинкой, как если бы в малиновом варенье сладость заменить привкусом сливы. Мастер, однако!

Размещённый рядом с входными дверями большой голографический экран непрерывно крутил новости оружейного салона вперемешку с короткими и оттого не слишком назойливыми блоками рекламы. Все они шли без звука, в нужных местах перед изображением повисали светящиеся титры, весьма занятные, между прочим. В Корпоративном Секторе наряду с аурбешем очень активно использовалась заурядная латиница с небольшими усовершенствованиями. Чёрточки над C и S, несомненно, обозначали, «ч» и «ш», двойная перекладина T – «th», N с крючком прямо было взято из английской транскрипции, встречалось и транскрипционное Æ. А вот что означало E с чертой и перечёркнутое h, как постоянная Планка, я пока не понял, слишком редко они встречались. Всё же, орфография базик существенно отличается от английской даже там, где слова звучат знакомо. По сути, явным «британским наследием» было лишь то, что долгое «у» обозначалось как O с чертой. Я ещё раньше обратил внимание, что соответствующая буква аурбеша называется не «у-что-нибудь», а «орент», и вот теперь убедился – это не случайно. Иногда титры шли на другом языке и отличающимся шрифтом, «газетным», с засечками, наподобие земного «таймса». Слова напоминали латинские. Должно быть, это был Высокогалактический, о котором я не раз слышал. Галактическая знать и духовное сословие – кроме тех планет, где традиционно применялся Храмовый язык – изучали его с малолетства и могли свободно говорить, этим отличая себя от «черни». Насколько я знал от Осоки, Высокий обязательно изучали и в Академии при Храме джедаев.

Мои лингвистические размышления прервал шум возле барной стойки. В кантину зашли две женщины – человеческие женщины, следует отметить. Одна была одета на манер стюардессы, другая – в стилизованном костюмчике штурмовика. Без шлема было видно, что, несмотря на девичью стройность, это взрослая дама за сорок с элегантной недлинной стрижкой а-ля Мирей Матье. К ним и начали клеиться давешние контрабандисты. Видимо, я что-то упустил, потому что «пожирателей пространства» было уже пятеро, а не трое, и они грамотно окружили добычу, не давая женщинам уйти. Те уже жалели, что их вообще сюда занесло, но было поздно.

– Чувствую в Вас стремление вмешаться, молодой человек, – негромко сказал сидящий позади бородатый мужчина средних лет. – Искренне по-дружески Вам не рекомендую. Это не Ваш конфликт.

Вмешаться? С чего это он взял? Неужели я похож на идиота? Оружия у меня не было – на выставку запрещалось проносить всё энергетическое и баллистическое, на входе стояли детекторы, обнаруживающие энергонакопители и следы метательных веществ типа пороха и жидкого балликида. А с одной нейронной плетью ввязываться в конфликт с пятью опытными космическими забияками, у которых наверняка имелись виброклинки, отважился бы, разве что, мандалор в броне. Стоп. А ведь у меня, действительно, мелькнула мысль включить комлинк и позвать сюда Сони с ребятами. Откуда об этом узнал сосед? Телепат, что ли?

Я покосился на мужчину и удивился ещё больше. Как это я, садясь за столик, не обратил внимания на столь примечательную личность? В возрасте, но ещё не старый, несмотря на бородку и усы, благообразный, худощавое лицо, внимательные светлые глаза. Одет в бесформенный коричневый плащ, серый кафтан без застёжек, вроде кимоно, удерживаемый только поясом. Под кафтаном – аналогичного покроя белая рубаха и брюки, заправленные в высокие сапоги. На зелтрона непохож, цвет кожи обычный. Интересно, а часто ли встречаются эмпаты среди других видов?

– Вы, очевидно, уловили моё секундное желание вызвать подмогу, – учтиво ответил я. – Но, пока это они добегут… Возможно, всё ещё уладится мирно?

– Маловероятно, – покачал головой бородатый. – Вот, видите, уже дерутся.

В самом деле. «Стюардесса», отталкивая от себя жадные руки контрабандистов, вскрикнула, и за неё решили вступиться трое астронавтов, сидевших за ближним столиком. К стыду и позору всего человеческого вида, эти были, как раз, не людьми: двое забраков и большеголовый дресселианец. Началась потасовка.

– Интересно, бармен хоть догадался вызвать полицию? – задумчиво сказал я.

– Он считает это необязательным, – пожал плечами мужчина. – Никого ведь ещё не убили.

– Надеюсь, всё закончится до того, как придёт моя, – заметил я. – А то она ведь не станет разбираться, кто прав, кто виноват, огребут все без исключения.

– Ваша супруга профессиональный воин? Мандалор?

Тут у меня возникла мысль. А не может ли этот человек быть одним из уцелевших джедаев? Осока говорила, что мог остаться ещё кто-то. Правда, Галактика столь велика, что вероятность такой встречи можно было считать равной нулю, если не учитывать один фактор. Выставка. Она собирает людей со всех концов Галактики. А ну, попробуем намекнуть…

– Нет, не мандалор, – сказал я. – Вам знаком вот этот рисунок?

Я высыпал на салфетку перед собой содержимое баночки с рассыпчатой приправой вроде нашего перца, разровнял и начал рисовать пальцем. Две дуги, вертикальные ломаные линии посередине, точки, символизирующие ромбики на лбу, внизу две «птички» – линии на щеках. … Лицо мужчины оставалось безмятежным.

– Нет, не думаю, – сказал он.

– Жаль. Я думал, может быть, вы знакомы.

В этот момент скулы бородатого словно окаменели, брови сдвинулись, он повернул голову так, как будто к чему-то прислушивался.

– Что-то приближается, – произнёс он. – Что-то очень мощное… и странное.

– Может быть, всё-таки, полиция? – предположил я.

– Сомнительно. Иначе следовало бы предположить, что в здешней полиции служат просто уникумы.

В это время двери кантины раздвинулись, и в прямоугольнике солнечного света, падающего снаружи, возникла фигура женщины. Высокая, плечистая и, в то же время, со всеми положенными округлостями, левую половину головы обрамляет медный на просвет ореол волос. Женщина остановилась, приноравливаясь к полутьме зала. Под руку ей случайно попался один из дерущихся, кажется, тот, что удивлялся недавно моей вежливости. Небрежно ухватив за шиворот, она отправила его по дуге себе за спину и, придав точным пинком дополнительное ускорение, выбросила на улицу. Затем шагнула вперёд и, протянув руки, весело возгласила на весь зал:

– Кеноби, старый таракан! Как же приятно тебя видеть, провалиться мне на месте!