Книга: Зодиакальный свет
Назад: 5
Дальше: 7

6

Утро для меня началось вкусными запахами, витающими по каюте. В полусне я вяло удивился, что это, дверь в гостиную не закрыта, что ли? Нет. Осока принесла завтрак прямо в каюту и водрузила на передвижной столик в центре.
– Продирай глаза, засоня, – сказала она, ощутив, что я не сплю.
– Который час? – спросил я.
– Одиннадцатый.
– Так это по Арагу одиннадцатый, а дома только восемь стукнуло, – заметил я. – А что, Эрдени мы тут кормить будем?
– При попытке её поднять она попыталась меня лягнуть и сказала «мам, выходной же». Пусть потом клянчит у Падме отдельный завтрак.
– Жестоко.
– Зато справедливо. Умывайся скорее, всё остынет.
Отсутствовал я не более двух минут, а когда вернулся, кровать словно никогда и не была застелена. Осока придвинула столик к ней углом, чтобы удобно было есть вдвоём. Новое платье подруги понравилось мне не меньше, чем ей самой. Действительно, интересная ткань, узоры из линий и завитушек с первого взгляда кажутся абстрактными, но стоит приглядеться, и то тут, то там проступают контуры листьев и цветов. Открытый ворот и низ отделаны однотонной полосой, короткие рукава и пояс – тоже без узоров. Заметив, что я разглядываю, Осока вскочила и повернулась, позволяя оглядеть себя со всех сторон. Сзади вырез ворота был не мысиком, а квадратный, тоже не очень глубокий.
– Тётя Шакти на стенку бы полезла, увидев на мне такое, – засмеялась она. – Слишком пёстро.
– Пусть лезет. А по-моему, просто отлично.
– Ну, а теперь расскажи, где ты приобрёл такое потрясающее кольцо, – потребовала Осока.
– Собственно, не приобрёл, а заказал специально для тебя, – поправил я, любуясь выражением лица подруги. Джедайка-то она джедайка, а, всё же, женщина, и приятно ей было очень.
– Неужели за один день сделали?
– За два часа. Я сам поразился. Недаром он был ювелиром королевского двора.
– Королевского? – прищурилась Осока и, дотянувшись до сервисной панели, что-то там переключила. – Ваше Величество, не соблаговолите ли дать нам аудиенцию?
– Не подкалывай, – голограмма Падме возникла перед нами из воздуха. Осока продемонстрировала ей кольцо:
– Признавайся, твоя была идея?
– И да, и нет. Алекс спросил, где можно купить для тебя украшение, я посоветовала мастера Глюма.
– И очень хорошо сделала, потому что на Ансионе мы встретили некую Нолу из клана Секура, – добавил я.
– Нолу? Да, я её помню. Большое огорчение всего дома и Айлы в частности. Её привозили в Храм на тестирование. Никаких признаков дара. Обидно, такая смышлёная девочка… Сейчас ей сколько? Девятнадцать должно быть. Наверное, красавица?
– Твилеки практически все хорошенькие, ты же знаешь, – сказала Падме.
– А мать её, Кои Дару-Секура, видели?
– Нет, и расспрашивать про родителей Алекс не стал.
– Правильно сделал. Ван Секура умер при весьма странных обстоятельствах. А позже могли добраться и до Кои. Сама-то Нола чем занимается?
– Официантка в кафе, – сказал я. – Очень хочет поступить в университет или, по крайней мере, работать техником.
– Надо ей помочь. Сейчас же пойду, поговорю с Чучи…
– Уже говорено. Поддерживает.
– Это ты к ней ходил? Мо-ло-дец! – Осока наклонилась и звонко чмокнула меня в щёку. – Своим надо помогать. Совет джедаев не помогал, и чем в итоге всё закончилось?
– Да, достаточно было один раз отступить от дурацкого правила… – вздохнула голограмма.
– Вы сейчас о чём? – поинтересовался я.
– О матери моего мужа, – Падме, кажется, сама не замечая, что делает, прошлась по каюте, сцепив пальцы рук. – Если бы её вовремя выкупили из рабства, она бы осталась жива. И Анакин не стал бы таким… дёрганым. Особенно в последнее время, когда его честолюбие превысило все мыслимые рамки. Всё в Совет джедаев хотел попасть. Любой ценой. А они считали его недостойным. Да, в сущности, были правы.
– Падме? – удивлённо воззрилась на неё Осока.
– Что? В Совет полагалось вводить не за деяния, какими бы великими они ни были, а за ясность мысли, умение принять мудрое решение. Скажешь, он был на это способен? Да он до самой смерти так и остался большим мальчишкой. Заносчивым, упрямым… и жестоким. Время от времени в нём будто бы просыпался дремлющий зверь, дикий и необузданный. И чем дальше, тем чаще. Я начала думать, уж не со мной ли связаны эти приступы…
– Вот ещё выдумала! – воскликнула Осока. – Да при тебе он, как раз, оттаивал. Об амбициях своих забывал хоть немного. Мне-то можешь поверить, я имела возможность сравнивать.
– И всё равно я не смогла его спасти. Этот медоточивый Палпатин со своей «дружеской поддержкой» окончательно его развратил. Не разглядела я, когда ещё не было поздно.
– Палпатин всю Галактику вокруг пальца обвёл, не тебя одну.
– Спасибо, мне чуточку легче, – Падме сделала шутовской книксен.
– Доброе утро! – в дверях каюты стояла Эрдени, босая, одетая в весьма легкомысленной длины ночную рубашку. – Народ, а завтрак будет?
– Ты бы ещё дольше спала, – фыркнула Осока. – И пинала старших, когда тебя будят. Глядишь, и обед бы пропустила.
– Ну-у-у! Здесь так тихо, спокойно, не то, что на фрегате. Только и поспать.
– Иди к кухонному подъёмнику, будет тебе завтрак, – улыбнулась Падме.
– Стоять! – прикрикнула Осока на развернувшуюся в направлении гостиной сестру. – А умываться кто будет? Давай-давай, – и протолкнула её в каюту в направлении освежителя.
– Джедаи, всё-таки, совершенно бесчувственны! – бурчала Эрдени. – Особенно женщины. Умываться, потом краситься…
– Можешь не краситься, – сказал я, – в доме все свои.
– А если так лениво, сделала бы уже перманент, как мама, – добавила Осока.
– Не могу. Вдруг для маскировки понадобится что-то другое нарисовать. Как ты тогда на Шили.
– Тоже мне, секретный агент.
– Между прочим, дамы, мы собираемся принимать участие в эвакуации штаб-квартиры? – спросил я. – У нас ведь тоже корабль, и грузоподъёмность не меньше, чем у «Индрика» и «Ропала».
– Как раз хотела обсудить, – отозвалась Осока. – Алекс, Падме, вы не возражаете, если мы погрузим кое-что из имущества?
– Конечно, нет! – сказал я.
– А я возражаю, – заявила Падме. – Я самый быстрый наш корабль. Возить на мне оборудование нерационально, оно не скоропортящееся. Лучше персонал. Сто тридцать часов полёта или тридцать три, есть разница?
– Кают у нас маловато для персонала, – усомнилась Осока.
– Зачем обязательно каюты? – пожал плечами я. – У нас на Земле есть такой город, Махачкала. До него из Москвы автобус идёт тридцать пять часов, случайно знаю. И люди едут сидя.
– Предлагаешь установить в трюме кресла, как на челноках?
– Да. Возьмём из конференц-зала. Каковы размеры трюма, Падме? В длину метров десять?
– Девять, – ответила голограмма. – И шесть в ширину.
– Отлично. Семь рядов по восемь в ряд, пятьдесят шесть человек.
– Плюс в каютах шестнадцать спальных мест, – подхватила Осока.
– Можно до двадцати восьми, если освободить и кладовые, – уточнила Падме. – Итого восемьдесят четыре. Система жизнеобеспечения рассчитана на семьдесят два, но короткое время потянет до девяноста.
– Тогда плюс диваны в гостиной, – добавил я. – Это не считая нас самих, мы прекрасно разместимся в рубке.
– И я вместе с вами, – встряла Эрдени, выходя из душа.
– С нами, с нами, куда тебя девать? – развела руками Осока. – Давай так: я пойду, предложу эту идею Рийо…
– …А я попрошу у технической службы пару рабочих дройдов и привезу кресла, – кивнул я.
– Пусть Бета тебе поможет.
– Да, скажу ей, чтобы пока ряды разметила.
Осока вышла в гостиную и вдруг резко остановилась, так что я наткнулся на её плечо.
– Это что ещё такое? – возмутилась она. И не без причины. Эрдени, достав из подъёмника поднос с завтраком, поставила его на ковёр посреди гостиной и собиралась устроиться рядом.
– А ну, достань стол и сядь как следует! – потребовала Осока.
– Между прочим, в Древней Греции все лежали. Даже за едой. Правда, Алекс?
– До Леонида Андреевича Горбовского тебе расти и расти, – сказал я, выдёргивая из пола складную конструкцию стола. Откинул от стены подушку дивана: – Садись.
– Да, мой повелитель, – подобострастие Эрдени было настолько ненатуральным, что аж просвечивало.
– Между прочим, где ты вчера потеряла нашего менестреля?
– Не потеряла. А устроила в блоке, где экипажи живут.
– Поешь – веди его сюда.
– Слушаю и повинуюсь.
Сиденья в конференц-зале базы представляли собой нечто среднее между кинотеатром и тем, что ставят в самолётах, межобластных вагонах и автобусах. На штурмботах фрегата стояли немного другие, ещё более комфортабельные, но они и места заняли бы гораздо больше. Вместе с низкорослым ремонтным дройдом, похожим на металлического гнома в шляпе-мухоморе – больше одного механики выделить не смогли – я снял две секции по пять кресел и взгромоздил на репульсорную тележку.
– Отвинти ещё эту и три следующих ряда, – распорядился я, – загрузи вторую тележку и жди меня.
– Выполняю, сэр! Десять стандартных минут! – откликнулся дройд, он был посмышлёнее рабочих ASP и словарный запас имел побольше.
Тележку можно было тащить за собой за направляющую ручку-водило, а можно – вести перед собой. Я предпочитал второй вариант. Земная складская тележка-вилы вела себя почти так же, разве что, толкать себя не помогала, а рулить, находясь сзади, было намного удобнее. Несколько раз мне приходилось принимать поближе к стене, пропуская встречные тележки с грузами. Персонал базы начал демонтировать и грузить на корабли оборудование, которое могло пригодиться на новом месте, в Поясе Дарналы. Кое-где в коридорах попадались следы незаконченных работ – незакрытые служебные люки, из них свисали отсоединённые кабели и волноводы.
Притормозив на перекрёстке, я зарулил в очередной коридор и налёг на рукоятку, увеличивая скорость тележки. А буквально через пару шагов едва не полетел на пол от мощного шлепка промеж лопаток. Обернулся и слегка растерялся. Кто эта высокая красивая женщина в сером брючном костюме со светло-синей отделкой? Неужели… Асаж Вентресс? За четыре месяца, что мы не виделись, бывшая злодейка изменилась настолько, что её с трудом можно было узнать. Во-первых, у неё отросли волосы. Виски и дальше, за ушами, она по-прежнему брила, а вот сверху… Такое впечатление, что Вентресс отрастила «ирокез», как у панка, а потом он ей надоел, и она перестала его подрезать. Получилась весьма оригинальная мягкая волна блестящих каштановых волос, падающая на левую сторону головы, и пушистый «хвостик» на шее. Лицо женщины больше не было размалёвано чёрными полосами, придающими ему жутковатый вид маски восточного театра. Нет! Оно было накрашено, в немного мрачноватом, но очень эффектном стиле, нечто среднее между рок-звездой и готессой. Нельзя не признать, при естественной бледности кожи именно такая цветовая гамма подходила Асаж больше всего. И выглядело это не вульгарным, так, слегка вызывающим, в полном соответствии с её характером. Одежда Вентресс состояла из облегающего сюртука с воротничком-стойкой, в котором спереди имелся узкий, не более пальца шириной, глубокий разрез, укороченных брюк и полусапожек на платформе.
– Привет! – весело сказала она. – Чего вытаращился, нравлюсь?
– Сразила наповал, – не стал отрицать я. – Какая, оказывается, красота пропадала!
– Будешь так нагло льстить – получишь в глаз.
– Всё, молчу, больше ни единого комплимента! – заверил я.
– Р-р, я сказала, без наглой лести. Обычная – принимается.
– Тебе идёт эта причёска, – не заставил я себя упрашивать.
– Вообще волосы, хотел ты, наверное, сказать? Знаю. Однажды пробовала отращивать, потом снова сбрила. Теперь – попытка номер два. Кстати, я тут слышала краем уха о некоторых событиях. Надеюсь, вы успели помириться?
– Ещё вчера.
– Смотри у меня! – Асаж сунула мне под нос указательный палец с тёмно-синим в серебристых блёстках ногтем и поводила им туда-сюда. – Вы такая отличная пара…
– Прямо-таки отличная?
– Ну, а какая? Ты очень благотворно на неё влияешь.
– Интересно. И в чём же это выражается? – спросил я.
– Вспомни встречу на Орд Мантелле. Сколько раз мы до этого сталкивались, и каждый раз чуть не до убийства. А при тебе она не только в драку не полезла, но в итоге и меня из задницы вытащила. Как говорится, почувствуй разницу! Не хватало после этого, чтобы вы рассорились из-за глупых подозрений.
– Ну, извини. Это я сейчас понимаю, что подозрения глупые, а тогда мне никто ничего не объяснил. Тебя не было, Рийо просто устранилась…
– Хо-хо, ещё бы! – ухмыльнулась бывшая злодейка. – От этого поганца она сама бегала, как хатт от лавы. Насколько я знаю, в своё время он и её пытался клеить.
– Что, и её??
– Да, когда они в сенате вместе заседали. Может, конечно, и брешут.
– Ушлый малый, – пробормотал я по-русски.
– Что?
– Говорю, парень больно ловок.
– Исключительно. Если я когда-нибудь его поймаю, обязательно что-нибудь оторву, и не факт, что уши.
– Господи, неужели он и к тебе приставал?
– Нет, не осмелился. Он же тогда был мелкий, а я вполне взрослая дама. Зато подставить меня у него ума хватило, да так, что я от Стражей Смерти едва ушла.
– Ах, вот почему он смылся, едва услышав твоё имя.
– Знает, что мало не покажется, – усмехнулась она. – Лучше бы, конечно, он оставался не в курсе, что я теперь с вами в дружбе, но теперь поздняк метаться.
– Зря, значит, ему сказали. Так-то, встреть он тебя здесь, на базе, и не узнал бы.
– Да-а, мужики раньше шарахались, а теперь, кто меня не знает, наоборот, подкатываются. И, знаешь, я и сама, откровенно говоря, немного иначе себя чувствую. И веду себя иначе, сама подчас не замечаю. Ну, подумай, могла бы я раньше вот так? – она указала глазами вниз. Я посмотрел туда же и, к своему тихому ужасу, обнаружил, что мы чинно шествуем по коридору под ручку!
– Э-э… Ну, а разве это плохо? – делая вид, что ничего особенного не произошло, сказал я.
– А я разве что говорю?
Именно в этот момент впереди, в воротах Семнадцатого ангара, мы увидели… Осоку. Чёрт! Давешняя ситуация повторялась с точностью до наоборот. Ну, сейчас будут трупы, подумал я. Осока не я, она словами про оторванную голову не ограничится.
– Спокойно, – прошептала Асаж. – И не вздумай оправдываться. Оправдываешься – значит, виновен.
– А то она сама не чувствует.
– Вот именно, чувствует. Всё, что нужно. Не порть ей картинку чувством вины.
– Вентресс, можно тебя на минутку? – как-то очень по-деловому произнесла Осока. – Разговор есть.
– Конечно! – Асаж мило улыбнулась.
Точно будут трупы, пронеслось у меня в голове. Однако, дамы, отойдя на пару шагов, беседовали всего несколько секунд, после чего Вентресс воскликнула:
– О чём ты говоришь! Разумеется! Я спокойно в любом ангаре переночую, а у них дети. Пойду, вещи заберу. Скажи ребятам, чтобы без меня не улетали, хорошо? Увидимся, Алекс.
Я облегчённо перевёл дыхание. Оказывается, разговор был вовсе не обо мне, а мою манию величия надо немного подлечить.
– Видал, а? – кивнула вслед Вентресс Осока. – Скажи мне кто-нибудь год назад, что я в один прекрасный день назову Безволосую Гарпию Вентресс женщиной приятной внешности – умерла бы со смеху.
– По-моему, это твоё влияние, – заметил я.
– Не говори ерунды! Мне самой всему этому учиться и учиться. Она тебе новые мечи показала?
– Не успела. Каких цветов?
– Фиолетовые. Оба.
– Значит ли это, что она больше не сит?
– Не обязательно. У них тоже бывают и фиолетовые, и оранжевые. Гораздо важнее, как она чувствуется в Силе.
– Ну, и как?
– Во-первых, нет озлобленности на самоё себя и весь белый свет, как когда-то. И той тоски, что была на Орд Мантелле, тоже нет.
– Да, весела и энергична. Хлопнула меня по спине – чуть с ног не сбила.
– Привыкай. Теперь это будет часто. Она очень хорошо к тебе относится, это я тоже чувствую. Попроси что-нибудь сделать – в лепёшку расшибётся.
– Приятно, конечно, но, знаешь, меня больше интересуют ваши с ней отношения.
– А что наши? – пожала плечами Осока. – Близкими подругами мы вряд ли станем, но и врагами больше не будем тоже. Ей не за что меня ненавидеть. А мне – её.
– В самом деле? Интересно. Разве она не пыталась тебя убить, причём, не один раз?
– Не она. Её слепая ярость.
– То есть, Тёмная Сторона?
– То есть, да. Вентресс, конечно, тоже виновата, только не передо мной лично. И у меня такое чувство, что эту вину она очень быстро загладит.
В гостиной «Амидалы» Гарик, устроившись на диване, листал на стенном проекторе новости Голонета.
– О, террористы опять имперский гарнизон подорвали, на Иридонии, – сообщил он.
– Не террористы, а Сопротивление, – строго поправила Осока.
– Пардоньте, – замахал руками Митрофанов, – конечно-конечно, всё ведь зависит от точки зрения?
– Пойдём, поможешь мне в трюме сиденья устанавливать, – сказал я.
– Запросто! Молоток и гвозди есть? – деловито спросил он, повергнув Осоку в лёгкий шок.
– Топай, шутник, – проворчал я, живо вообразив реакцию Падме: что такое «прибить гвоздями», она знала из земных кинофильмов.
– Что у вас тут творится? – спросил Гарик у лифта. – Хватай мешки – вокзал отходит?
– Приблизительно. Планируется небольшой переезд на новую базу. Да ты не беспокойся, для тебя тоже место найдётся. Через три дня будешь уже дома.
– Где дома?
– На Земле.
– А что я там забыл? – приподнял брови Гарик. – Я лучше ещё год-другой по Галактике «Маму» попою, чатлов подзаработаю. Глядишь, пепелац себе куплю.
– Ну, тады ку. Хочешь, высадим тебя на Ансионе, это рядом с Гилаттером, мы всё равно туда заходить будем. Или лети с каким-нибудь другим кораблём, рудовозом, например. Сейчас свяжусь с диспетчером, выясню их места назначения.
– Мне очень рекомендовали Брег.
– Некто с полосатыми рожками и в коротенькой юбочке? – прищурился я.
– Не только она. Я ведь только недавно узнал, что здесь есть свой славянский язык. Раньше я, в основном, местные песенки исполнял, русские редко. И вот однажды… Дай винт! – Гарик совместил свежепросверленное отверстие в полу и крепление кресла и, неторопливо работая отвёрткой, рассказал, как в один прекрасный день к нему после выступления подсел мохнатый ботан и поинтересовался, не с Брега ли он. Ботан немного понимал словиоски и спутал его с русским языком. Он-то и рассказал Гарику про арийские планеты.
– В общем, почти всё правильно, – подтвердил я. – Только словиоски знают не на всех этих планетах, даже Храмовый, что-то вроде нашего санскрита, и то не везде. Хочешь, чтобы понимали земные тексты, тогда тебе на Брег, Дальну или Батаев.
– Ясно.
– На Брег наши летают довольно часто. Возможно, тебе повезёт. Сейчас созвонимся с диспетчерской…
– Уже созвонились, – раздался в динамиках голос Осоки. – «Ропал» уходит на Брег сегодня в шестнадцать десять.
Она, что, подслушивала? Ах, наверное, не она – Падме. Молодцы, девочки!
– Видишь, как тебе везёт! – сказал я. – Сейчас закончим с этой бодягой, пообедаем и проводим тебя. До Брега меньше десяти часов лёту.
– На самом деле, я бы и сегодня с удовольствием у вас выступил, – признался Гарик. – Хорошая аудитория, не жужжат, не чавкают.
– Оставайся, какие проблемы!
– Нет, полечу. Я лучше потом вернусь, лады? Возьмут меня на ваш попутный корабль?
– Конечно. Занесём тебя в базу данных, и капитаны будут знать, что ты не посторонний.
Пока мы устанавливали «актовый зал», в ангар вернулась Вентресс, и вскоре «Ревнитель» унёс её выполнять важное задание. На шахту номер два пришёл последний рудовоз, нужно было эскортировать его до устья туннеля, а заодно – увезти оттуда заключённых. Бывшие пираты и имперские агенты должны думать, что шахта и база продолжает существовать. То же расскажет и команда рудовоза: накануне, когда они посещали «Старый горняк», общедоступная часть штаб-квартиры выглядела как обычно. Демонтаж пока вели только во внутренних секторах, куда посторонним ходу нет. Заключённым Вентресс должна была объяснить, что администрация считает срок наказания достаточным и отпускает их. А затем высадить на обитаемой планете вдали от космопорта. Пока доберутся, пока агенты доложат, пока сработает бюрократическая машина Имперской Безопасности, нас уже не будет в системе.
– Жалко, что улетела, – вздохнул Гарик. – Хорошенькая, я бы познакомился поближе.
– Кто? Вентресс? – покосилась на него Осока.
– Да нет, компьютерщица их, Даала. Обожаю умных женщин.
– У неё уже есть постоянный молодой человек, виконт Мерел-Крайз, – сообщила Эрдени. – А вот Вентресс одинока…
– Увольте, девушка-панк не в моём вкусе!
За обедом Гарик особенно налегал на земные фрукты и всё приговаривал, как по ним соскучился за последний год. Осока выразительно посмотрела на меня, я кивнул. И перед выходом из корабля девчонки торжественно вручили нашему барду полную сумку бананов и цитрусовых – «на дорожку». Подумав, Гарик согласился взять и комлинк. Раньше-то звонить ему было некому и незачем, один, как перст. Сейчас – совсем другое дело. Провожать его, кроме меня и сестёр Тано, пришли все оставшиеся на базе Араг уроженцы Брега. Хлопали по плечу, как старого приятеля, приглашали прилетать почаще. Был и кое-кто из администрации, в том числе, Дэя.
– Слушай, она у вас вроде психолога, что ли? – тихо спросил Гарик у меня. – Утром подсела ко мне за завтраком, я оглянуться не успел, а она из меня всю историю вытянула.
– Она главврач в нашем медицинском центре, – выдал я первый, поверхностный слой истины.
– Забавно, спрашивала, не работаю ли я на Империю. Так бы я прямо и сказал, если б работал, – Гарик засмеялся.
– Да, забавно, – меня тоже разбирал смех. О способностях зелтронов Гарик, по-видимому, ничего не знал. А Дэя-то, Дэя! Пока мы все, включая Осоку, ловили ртом мух, она спокойно и без суеты проверила моего приятеля. Вот так надо работать. Встретившись глазами с Р‘Валуси, я скорчил вопросительную мину, Дэя кивнула, всё, мол, в порядке.
– Ну, бывай! – я пожал приятелю руку. – Если что, звони. Да, будешь пепелац покупать, разорись на дройда-пилота. Живого не нанимай, мало ли кто может попасться.
– Учту. Бывай.
«Ропал» проколол силовую стенку ангара номер четырнадцать, и через минуту факел его двигателя превратился в мерцающую звёздочку.
– Отлично, – сказал майор Вантезо. – Пиратский соглядатай отметит ещё один регулярный рейс.
– За базой, что, следят? – удивился я.
– Не за самой базой, за движением в поясе.
– Подходить к базе они опасаются, – усмехнулась Осока. – Держатся вне пределов видимости… диспетчерской. О том, что на астероидах можно расставить пассивные сенсоры, их, видимо, в школе не учили.
– Должно быть, то была не школа джедаев, – сказал я. – А что за корабль они используют в качестве наблюдателя?
– Разные. Меняются ежедневно, – Вантезо снял с пояса деку. – На данный момент это у нас HWK-290, со вчерашнего вечера.
– «Ночная Охотница»? Алекс, ты случайно задал этот вопрос, или было предчувствие? – Осока внимательно посмотрела на меня.
– Не знаю. А что?
– Нет, ничего. Пойдём-ка. Эрдени, ты с нами?
Оказавшись в рубке «Амидалы», Осока поднялась на подиум и приказала:
– Падме, стартуем, режим маскировки, идём по относительным координатам сто восемнадцать, сорок четыре, три-три восемьдесят. Эрдени, сядь пока за инженерный пульт, пожалуйста.
– Что ты задумала? – спросил я.
– Отобрать у Ныги этот корабль. Сделаем Вентресс сюрприз, вернём её пропажу.
– Вот так, с ходу, без подготовки?
– Спокойно. Я знаю, что я делаю.
– Как мне это знакомо-о, – протянула Падме. – Словно и не было двенадцати лет.
– Ой, кто бы говорил!
– А я как ты!
Эрдени в своём кресле, слушая это, давилась от смеха и зажимала рот ладошкой.
– Девочки, девочки, не спорьте, – примирительно сказал я. – Обе вы у меня замечательные.
Сенсорное поле давало точные представления о положении и эволюциях «Ночной Охотницы». Падме рассчитывала нашу траекторию таким образом, чтобы в моменты коррекций, когда нас мог выдать ионный след, между нами и пиратским кораблём находился какой-нибудь астероид. Отключать гравитацию, свет и воздухообмен, как на «Горгулье», не требовалось: конструкция «Амидалы» изначально сопрягалась с данным стигиевым ядром, и маскировочная система идеально скрывала излучения всех вспомогательных систем. Довольно крупный, четырёхсотметрового размера, силикатный булыжник, непосредственно за которым прятались пираты, обходили на минимальной скорости, пользуясь бесследными плазменными двигателями.
– Вот они, голубчики, – пробормотал я, включая увеличение. – Как действуем?
– Ионками пользоваться нельзя, могут засечь слухачи основной эскадры, – отозвалась Осока. – Не все же они раздолбаи. Сделаем так. Приблизимся вплотную, я надену скафандр, выйду и выведу из строя гиперволновой передатчик. Затем ты, Алекс, из задней турели бьёшь по соплам двигателей, чтобы не смогли удрать. Ну, как тогда, с «Укротителем».
– Ясно.
– Падме, колодцем с ними соединяться не нужно, хватаешь лапами, и тащим на базу, там разберёмся.
– Поняла, – кивнула голограмма.
– Одно замечание, – сказал я.
– Да?
– Тащить, не обезвредив экипаж, не опасно? Вдруг они решат взорвать «Охотницу» и нас вместе с собой?
– Ну, кто сказал, что не обезвредив? Вскрыть люк колодца – десять секунд. Не волнуйся, мне приходилось делать такие вещи. С танками, правда, но разница невелика.
На нижней палубе я помог подруге надеть скафандр, подал шлем особой формы, специально рассчитанный под её рожки. Над люком стыковочного колодца располагалась конструкция из двух полуцилиндров один в другом, что-то вроде душевой кабины. Поворачивая вокруг общей оси внутренний цилиндр, можно было создавать закрытую шлюзовую камеру для выхода в безвоздушное пространство.
– Всё, спасибо, теперь иди к пушкам, – сказала Осока через стекло шлема и задвинула импровизированную дверь шлюза.
Пока я устраивался в кресле кормового стрелка, Осока успела выбраться наружу и уселась на край люка в позе пловчихи перед стартом. На контрольном экране я хорошо видел её лицо, перевёрнутое относительно меня: искусственная гравитация «Амидалы» снаружи не действовала, и для девушки понятия «верх» и «низ» становились чистой условностью. Падме осторожно продолжала сближение, пока между кораблями не остался зазор метров пятнадцать-двадцать, и остановилась. Я развернул стволы так, что они смотрели на двигательную установку пиратов. Осока ободряюще улыбнулась в объектив голокамеры наблюдения, подмигнула и, распрямившись, как пружина, прыгнула в направлении пиратского корабля. А ведь она и впрямь знает, что делает! Перебирая руками, она проплыла немного вдоль корпуса, ухватилась за выступ на корпусе «Охотницы», включила меч и рубанула по броне. Полукруг, второй – и кусок обшивки летит в сторону. Третьим стремительным движением Осока вонзила огненное лезвие в размещённое внутри оборудование. Пора! Я утопил гашетки обеих пушек турели. Сопло верхнего двигателя брызнуло ошмётками, в другом появилась чёрная рваная дыра. И в этот момент пираты дали тягу. Попытались, точнее сказать. Рвануло так, что третий, неповреждённый двигатель вывернуло из кормы, а «Охотница» беспорядочно закувыркалась в пространстве.
– Аййй! – «Амидала» едва успела отскочить, чтобы избежать удара в брюхо бронированным клювом. Так среагировать не успел бы ни один пилот, спасло нас только то, что Падме сама была кораблём.
А что с Осокой? Я повёл прицелом, надеясь, что сенсоры турели обнаружат подругу, если её сбросило с обезумевшего стального «мустанга». Но в пространстве Осоки не было. Зато, как только спинная часть «Охотницы» вновь оказалась в поле зрения, я увидел нашу отважную джедайку. Прилепившись к обшивке магнитными подошвами, она резала мечом обод люка. Меч на пояс, толчок сложенными ладонями – из-под крышки брызнули беловатые струи замерзающего воздуха, люк открылся внутрь. Осока нырнула в корабль, а ещё через секунду захлопнулась аварийная диафрагма. На то, чтобы разобраться с экипажем, моей подруге потребовалось ненамного больше времени. Вскоре я увидел, как из двигателей ориентации на носу и пилонах «Охотницы» ударили струи газов, останавливая вращение.
– Добыча готова, забирайте, – послышался в комлинке весёлый голос Осоки.
Посадочные лапы нашего корабля вцепились гравитационными присосками в обшивку «Ночной охотницы».
– Не сопротивлялись? – спросил я.
– Что ты! Упали на колени и начали возносить благодарственную молитву своим богам.
– За что?
– За то, что я не Вентресс. Это ведь те самые гаврики, которые у неё тачку угнали. Думали, сейчас их будут медленно и вдумчиво резать.
– Стоило бы, – проворчала Падме. – Чтобы неисправными движками не баловались.
– Ну, мать, у тебя и реакция, кстати, – сказал я.
– Что есть, то есть. Поднимись, возьми управление, а то у меня какие-то паразитные токи в цепях гуляют, будто руки дрожат.
Тано-младшая за время нашего отсутствия уже устроилась на месте правого пилота. На мой строгий взгляд она продемонстрировала пустые руки, мол, не трогала я управление, в мыслях не было. Усевшись в командирское кресло, я дал сначала малую тягу. Сцеплённые корабли заметно повело по тангажу.
– Помни о смещённой центровке, – подсказала Падме.
– Я вот и пробую.
– Реверс-моторы высоко расположены, лучше плазменные, нижние.
Кивнув, я взялся за стебельки управления плазменных двигателей, почти такие, как на многомоторных земных самолётах, только поменьше. На покойной «Горгулье» каждый из них отвечал за отдельный плазматрон, у «Амидалы» пришлось объединить линии управления, так как двигателей было шесть. Правый средний – вперёд. Да, так гораздо лучше.
– Всё хотел узнать, – сказал я. – На что это похоже, когда тобой управляют?
– Смотря кто. Грубый пилот – словно ведут под конвоем, заломив руку за спину. А с тобой или Осокой… думаю, на танец.
– Надеюсь, я уже стал неплохим танцором, – усмехнулся я, добавляя тяги.
Назад: 5
Дальше: 7