Мы сидели и смотрели на хижину, из едва заметной трубы над которой потянулся слабенький светлый дымок. Сколько прошло времени, затрудняюсь сказать. И, всё же, я дождался. Маленькая фигурка появилась на пороге. В руках Великого Магистра были два керамических стакана с дымящимся напитком. Я почтительно поднялся, одновременно со мной вскочил Пятерня. А Йода величественно, если так можно выразиться при его росте, прошествовал к корню, уселся там, где только что сидел я, протянул мне один из стаканов:

– Сядь. Пей.

Напиток не был обжигающим – неужели он знает даже то, что горячее я пить не привык? – зато горьким оказался примерно настолько, насколько я ожидал. Приноравливаясь к Йоде, я медленно пил и чувствовал, что Великий Магистр внимательно изучает меня взглядом. Последний глоток – и я неожиданно почувствовал послевкусие странной жидкости. Терпкость, сладость и снова горечь, но уже не хинная, а слабая, какая бывает у тёмно-красных ягод садовой рябины.

– Если помощь Осоке Тано нужна, почему не здесь она? – спросил Йода.

– Пятерня! Быстро! – распорядился я. – Сестра?

«Слышу, готовим капсулу к транспортировке», – откликнулась Падме. Только тут я сообразил, что за всё время с того момента, как мы подъехали к хижине, она не проронила ни слова, не задала вопросов, а молча ждала вместе с нами.

– Как она? – спросил я.

«По-прежнему».

Пятерни рядом уже не было. Он вскочил на спидер и умчался куда быстрее, чем мы ехали сюда, лавируя среди деревьев. Мне бы такую топографическую память!

– Терпением обладаешь ты отменным, – произнёс Йода.

– Полагаюсь на Вашу мудрость, Великий Магистр. И, всё же, я очень волнуюсь за Осоку. Наши врачи не смогли определить причину её состояния.

– Могу понять беспокойство твоё. Нож, ранивший её, хочу видеть я.

– Да, разумеется, вот он, – я протянул раскрытый пенал, в котором перевозил нож. Йода взял его трёхпалой рукой за рукоять, повернул, наблюдая за отражением света от чёрного клинка, постучал желтоватым когтем по голомени. Покачал головой:

– Зло древнее попало в руки знакомой твоей. Тьму в человеке пробуждает он потаённую. Счастье для тебя, что не тебе нанесена рана эта. Знаю, что сказать хочешь. «Лучше бы мне», хм? Уверяю, не лучше.

– У Осоки очень сильный организм, и всё равно. Эта рана будто высосала её. Досуха.

– Высосала, вот! – многозначительно поднял палец Йода. – И даже ведьмы датомирские помочь не смогли.

Великий Магистр не спрашивал, он утверждал, и я начал понимать, что не зря он заставил нас ждать. Пока готовился напиток, он, должно быть, обратился к Силе и теперь знал всё до мелочей.

– Простите, что спрашиваю, – осторожно сказал я. – Ей… можно помочь?

– Помочь могу, да. Нетрудно помочь. Вылечить – сложнее гораздо. Посмотрим, что сделать можно, – Йода помолчал, протянул руку в сторону хижины, и из отверстия входа выплыл продолговатый тёмный предмет. Да это его тросточка! Видно, ходить без неё Магистру было нелегко. Опершись на трость, Йода встал с корня, сделал десяток шагов в ту сторону, где скрылся Пятерня. Минуту или две смотрел вдаль, затем, не оборачиваясь, произнёс:

– Дройда своего на корабле оставил правильно ты. Болота здешние не для механизма её. Однако, прилетела с тобой и клоном персона третья. Она не пришла почему?

– Кто-то должен был остаться с больной, – сказал я. Великий Магистр поглядел на меня через плечо:

– Отговорки всё это, хм. Отговорки. Видеть меня не хочет она, – и нахмурился, как обиженный ребёнок.

– Что Вы, Магистр Йода! – воскликнула Падме, появляясь перед нами. – Я Вас бесконечно уважаю и рада вновь встретиться с Вами. Но я… немного стесняюсь своего нынешнего состояния.

– Стесняешься? – прищурился Йода. – Стесняться чего, когда так многого достигла? Озарение ваше совместное… впечатляющим было, да.

– Если не считать того, что мы чуть не выжгли всю электронику корабля, – вздохнул я.

– Контролю научиться должны вы. И взаимодействию.

Я посмотрел на Падме, поймал её взгляд, она едва заметно кивнула или, скорее, просто прикрыла глаза. И я произнёс ритуальную фразу из фильма о восточных единоборствах:

– Научите нас.

– Нет, – отмахнулся древний джедай, – не стану учить. Не готовы вы.

– Да, наверное, – неожиданно для себя согласился я. – Мы сейчас, что называется, «на нервах» из-за Осоки.

– Вот! Взволнованы слишком. Очистить ум надо, чтобы пошло ученье впрок. Позже. Близко они.

Пятерня выехал на поляну. Медицинская капсула, подвешенная на репульсорах, плыла рядом со спидером вроде коляски мотоцикла. Едва поднялась крышка, Йода с завидным для его возраста и роста проворством вскарабкался на её бортик. И первым делом принялся срывать электроды, выдернул катетеры:

– Не нужно всё это! Лишнее! Ничего не понимает медицина ваша.

– Великий Магистр, этим мы всего лишь пытались поддержать её организм, – деликатно и в то же время твёрдо сказала Падме. – Других средств у нас не было…

Йода движением руки призвал её к молчанию.

– Частица света чистого умереть ей не даёт, – объяснил он. – Вмешательством своим энергию расходовать её заставляем.

Спрыгнув на землю, Йода поднял руку, на лбу его глубже обозначились горизонтальные линии морщин, и вслед за этим произошло то, что я уже не раз наблюдал с предметами небольшого размера: тело Осоки воспарило над ложем и медленно поплыло к отверстию входа в хижину. Запрокинутая голова, безвольно повисшие кисти рук, чёрные прожилки сосудов на бледной, как воск, коже… Я испытал болезненный укол жалости. Великий Магистр, не открывая глаз, буркнул сердито:

– Не к месту страдания твои и не ко времени. Сказывается на ней это. Выдержки больше проявить следует.

– Я успокоюсь, – сказал я.

– Одолжение сделай, – Йода сопроводил движением руки парящую в воздухе Осоку до хижины, шевельнул пальцами, кивнул одобрительно. Наверное, укладывал её там, внутри, как нужно.

– Великий Магистр, мы можем сделать что-нибудь полезное? – спросила Падме.

– Можете, да. Ты со мной внутрь пойдёшь, наблюдать будешь. Ты, – он посмотрел на Пятерню, – корней сухого дерева наруби вот там. Большой огонь понадобится вскоре. А тебе… – теперь взгляд Йоды упёрся в меня. – Нож этот отнести нужно в место, где упокоится он. Не страшишься если.

– Я боюсь, – честно ответил я. – Но я пойду.

Вольно или невольно я употребил не то слово, что произнёс Йода, с несколько другим смыслом, и Магистр это заметил.

– Хорошо, – он слегка усмехнулся. – Не бояться – недомыслия признак, важно боязни не дать в страх перерасти, захватить разум. Сядь и слушай. Куда идти, расскажу я.

Больше получаса вёл я спидер вдоль неширокой местной реки. Цифры указателя скорости колебались возле числа 45, то есть, я пролетел почти тридцать вёрст, прежде чем увидел приметный мыс и растущие на нём четыре переплетённых дерева. Неблизко, но вполне понятно. Какой адепт Светлой стороны согласится жить рядом с таким местом? Я бы на месте Йоды вообще выбрал другое полушарие планеты. Здесь, у мыса, спидер нужно было оставить. Магистр предупреждал, что техника может отказать, тогда пришлось бы вызывать к реке корабль. Сложив аппарат, я дополнительно зафиксировал транспортные крепления, чтобы никакая местная живность не смогла залезть в механизм. И двинулся в направлении утробного гула, издаваемого далёким вулканом. Не совсем точный, но надёжный ориентир: низкий звук слышен на многие километры. Местное солнце стояло высоко в небе, и, хотя самого солнечного диска видно не было, лучи его то тут, то там пробивались сквозь полог леса. Чужой лес, странные растения, вместо птиц – летающие рептилии, похожие на сказочных дракончиков, благо, что некрупные. Хорошо ещё, что здесь нет кровососов, должно быть, оттого, что наземная теплокровная живность отсутствует. Сверху мой путь, подозреваю, напоминал некий зигзаг. Когда под ногами начинало чавкать расположенное слева болото, я понимал, что слегка уклонился от направления и забирал правее, иногда перебарщивая, так что через некоторое время подлесок передо мной сгущался, возвращая к правильному курсу. Внезапно я почувствовал беспокойство. Не настолько сильное, чтобы перевесить тревогу за Осоку и, тем более, не такое, чтобы заставить идти ближе к краю болота, где основную угрозу представляла не засасывающая топь, а хищные амфибии, о них предупредил меня Йода. Тем не менее, мне всё больше хотелось либо взять сильнее вправо, проложив себе путь среди хвощей и бамбуков подлеска, либо повернуть назад, к надёжному проверенному транспортному средству и убраться восвояси. Что ж, значит, правильно иду. Напряжение усиливалось, хотя видимых причин тому не наблюдалось. Характер леса, вроде бы, не менялся, так же светило солнце, а у меня мурашки по коже бегали. Чтобы взять себя в руки, я вынул из пенала на пояснице меч, зажёг его и немного поглядел в синее пламя лезвия. Ровное жужжание энергоблока и шипение плазмы успокаивали, поэтому я двинулся дальше с включённым оружием, держа его наотлёт, как делала подруга. По пути попалась лиана. Вместо того чтобы идти в обход, протискиваясь между соседними деревьями, или подлезать, я небрежно рубанул клинком и пошёл дальше. Чего их жалеть, этих растительных паразитов? Уверенность понемногу возвращалась ко мне.

Вот и поляна, о которой говорил Йода. Она располагалась вплотную к выступающим из почвы камням, дальше деревья, сплетаясь высокими корнями, карабкались на скалу, забираясь выше и выше по склону. Вокруг царила неестественная тишина, лишь далеко впереди глухо бормотал вулкан, да едва слышно гудел меч. Ступать на поросшую мхом почву внутри неровного круга корневищ почему-то категорически не хотелось, как у Стругацких Рэду Шухарту не хотелось бросать гайку на травку перед собой. Тем более что из треугольного зева пещеры на другой стороне поляны выползали клочья подозрительного тумана. Это в самой середине тёплого солнечного дня! Обойдя неприятное место кругом, я пролез между двумя крайними деревьями и, направив на пещеру лезвие меча, торопливо вытряхнул чёрный нож из контейнера в сплетение корней. Странный беззвучный вздох пронёсся окрест, и мне вдруг показалось, что дерево ожило и хочет раздавить меня корнем о корень соседа. Во всяком случае, прыжок, что я совершил в тот момент, в спокойном состоянии смог бы повторить разве что джедай. Отбежав подальше, я включил приёмник, настроенный на маячок спидера, и скорее бегом, чем шагом, отправился в обратный путь.

Возле жилища Йоды были заметны некоторые изменения. Вдоль глухой стены громоздилась целая гора аккуратно нарубленных мелких полешек, несколько стожков травы, а Пятерня, сняв шлем и часть бронекостюма, жал с помощью армейского тесака остатки растительности вокруг хижины. М-да, а ещё говорят, что джедаи были плохими командирами! Во всяком случае, не Йода. Древнее правило «солдат без работы – потенциальный преступник» он знал чётко. И пускай Пятерня уже офицер, разница в ранге слишком велика.

– Припахал? – сочувственно спросил я.

– Как водится, – Пятерня распрямился, отёр пот тыльной стороной рабочей перчатки.

– Сочувствую.

– Ерунда, – карие глаза клона смеялись. – Зато молодость вспомнил.

Вблизи хижины в воздухе волнами расходились странные запахи, то растительные, то будто бы химические, смутно знакомые по земному опыту. Да и дым из трубы сделался гораздо интенсивнее. Я счёл это обнадёживающим признаком: Великий Магистр вплотную занялся Осокиным недугом, а он явно знал, чем и как может ей помочь. Войти внутрь я поостерёгся, меня ведь не приглашали, а терпение, как я теперь убедился, здесь главная добродетель. Впрочем, это не помешало мне, прислонившись к стене, включить комлинк и позвать:

– Падме? У вас там как, всё нормально?

«У нас хорошо, брат, – радостно отозвалась Падме. – Ей чуть-чуть лучше. Ой, – она перешла на „телеграфный“ стиль: – Йода – к вам, меня зовёт тоже».

Хорошо, что предупредила! Я как раз успел отвалиться от стены, когда Йода появился на пороге своего жилища.

– Всё сделал, как Вы говорили, – доложил я.

– Известно это мне, – Йода оглянулся на Падме. – Теперь сюда идите, учить вас буду. Напротив сядьте, каждого правая рука другого левую держит. Глаза закрыли. Теперь представьте фигур контуры друг друга, позу, черты, детали затем.

– Представила, – сообщила Падме.

У меня пока не совсем получалось. Чего хочет добиться Великий Магистр, я примерно понимал. В последнее время я не раз ловил себя на том, что, не видя, знаю выражение лица Осоки или направление её взгляда и, посмотрев на неё, убеждался в своей правоте.

– Именно-именно, – прокомментировал Йода, прочтя мои мысли. – Можешь ты, практика нужна только. Практикуйтесь. К больной возвращаюсь я.

– Не морщись, а тренируйся, – тут же сказала Падме.

– Тебе проще, ты сквозь веки, наверное, видишь, – проворчал я.

– Ни фига подобного, я по-честному всё делаю.

Прошло несколько часов, прежде чем Йода разрешил мне пролезть внутрь и взглянуть на Осоку. По виду, ей и в самом деле стало чуть лучше. Всё ещё бледная, как жители Умбары, она лежала на толстом слое то ли сена, то ли сушёного мха, сквозь обесцветившуюся кожу, как и прежде, проступали веточки сосудов, но жуткий чёрный цвет исчез. Теперь вены были голубоватыми, как им и положено.

– Будить не станем её пока, организм отдохнуть должен, – сказал Йода.

– Великий Магистр… – в забывчивости я попытался выпрямиться, но только треснулся макушкой о свод. – Благодарю Вас.

– Что мог, сделал я, хм. Вылечить её чтобы, субстанции некоторые нужны. Кора дерева с Датомира, что привезли вы, пригодится нам. Остальное должны вы доставить.

– Говорите, Магистр, что именно и откуда, я запишу, – я потянулся за декой.

– Великий Магистр уже всё продиктовал мне, – сказала Падме.

– Так летим, чего мы ждём?!

Наклонившись, я вслушался в ровное дыхание подруги, поцеловал её в губы и, не оглядываясь больше, вышел. Восемнадцать минут спустя «Амидала» была в космосе, а ещё через четверть часа система Дагобы осталась по ту сторону светового барьера.

Первый из компонентов, заказанных Йодой, нам удалось добыть довольно быстро. Планета, где он находился, называлась Манаан и располагалась в системе Пиршак Внутреннего кольца. Всего тридцать шесть часов пути для «Амидалы», две промежуточные коррекции – снова на Эриаду и на Деноне. Из системы Эриаду я связался с Рийо, всё рассказал, и к моменту прибытия местные жители знали о нашем прилёте и готовы были помочь. Это оказались селкаты, те самые водные существа с головами как у мант, что я видел на ассамблее. На небольшой орбитальной станции нас встретил торговый представитель по имени Квал Теасор, он и указал место посадки – пляж у потухшего вулкана в месте, именуемом Риф Хракерт. Кварцевый песок был влажен и плотен, опоры корабля погрузились в него всего сантиметров на пятнадцать. Перед нами раскинулся берег, покрытый странного вида растительностью, ближе к воде плети ползучих растений взбирались на белые остовы мёртвых кораллов, похожих на скульптуры мексиканских кактусов, если вырезать их из чего-то вроде каменной соли. А за пенной границей прибоя до самого горизонта расстилался океан. Несмотря на непривычный вид растений, место остро напомнило мне атолл на Земле, где нам с Осокой удалось отдохнуть целых четыре дня. Отгоняя наваждение, я принялся разглядывать причудливые не то растения, не то грибы на пятачке почвы под крылом «Амидалы».

– Где же эти лентяи? – возмущённо пробулькал Теасор, выйдя вместе со мной наружу. – Подождите одну минуту, я их вызову.

Он включил комлинк, дождался соединения и задал короткий вопрос на своём языке. Выслушал ответ.

– Ну, конечно, – с неудовольствием сказал он мне. – Плыть туда, не помолившись, это же кощунство! Звёзды, до чего мы докатились! Когда-то были культурной расой…

– У меня дома в последние годы тоже ничего серьёзного без молебна не начинают, – ответил я. – Должно быть, это общий для всех разумных существ признак упадка.

– И у Вас тоже? Печально. Наш город держится, пока работает фармацевтическая фабрика, а придумают замену нашей продукции, и конец. Одичаем так же, как остальные.

Спустя четверть часа из воды вынырнули три большеголовые фигуры. На спинах они несли бидоны с жидкостью из подводного источника. Одного из тех, что вкупе с продуктами жизнедеятельности кораллов создавали колто – заживляющую субстанцию, предшественник синтетической бакты. Селкаты поставили бидоны на песок на почтительном расстоянии от нас, а сами отошли ещё дальше.

– Вы только на них посмотрите, – Теасор испустил тихое шипение, очевидно, равноценное вздоху. – Хотя бы подумали, что своей брезгливостью позорят весь наш вид. Заносить в корабль придётся нам.

– Ну, что Вы, у меня дройд есть, она загрузит, – сказал я. – Сколько я Вам должен?

– Как договаривались с вашим директором, четыреста за бак, и моя комиссия пятьдесят. Итого тысяча двести пятьдесят кредитов. Благодарю. Я бы хотел вернуться с вами на орбиту, только расплачусь с добытчиками.

Триста кредитов он сразу сложил в блестящий «кисет», завязал сложным узлом шнурок, убрал в кармашек на груди. Остальные слитки раздал добытчикам. Те сделали руками одинаковый жест, то ли благодаря, то ли прощаясь, повернулись и без лишних разговоров пошлёпали вдоль берега.

Следующим пунктом нашего маршрута стала система звезды Феликс, куда «Амидала» прибыла чуть больше чем через сутки. О ней Йода почти ничего не сказал, только упомянул, что «на четвёртой планете встретят вас». Я и сам очень хотел попасть сюда. Фелусия. Мир, где погибла Айла. И где моя Осока вместе с наставниками и командой наёмницы Суги гоняла от фермерского посёлка пиратов Хондо Онаки. Отсюда же её похитили трандошаны, решили поиграться в «Бегущего человека», а получили по мозгам. Радарное сканирование по известным координатам сразу дало результат. Вот она, старая база сепаратистов, полностью заросшая джунглями за четырнадцать лет, но по-прежнему видимая на радиолокаторе как яркий металлический объект. Нацелившись на неё, я покрутил колёсико фотоэлектронного увеличителя на рукоятке управления двигателями. И почти сразу увидел правее и ниже пятно. Почти идеально круглую проплешину в сине-зелёно-буром ковре джунглей диаметром несколько сот метров. Об этом рассказывала мне Рийо. Официальных отчётов о явлениях такого рода не существовало, однако, на Корусанте в первые годы становления Империи ходили упорные слухи о том, что на местах гибели некоторых джедаев буквально за стандартные сутки высохла вся растительность. И даже спустя несколько сезонов не росло ничто живое. Погасив орбитальную скорость импульсом главных двигателей, я повёл корабль на посадку прямо в это пятно. Зрелище, представшее нашим глазам, подтвердило слухи, но лишь частично. В центре поляны возвышался поставленный торчком продолговатый валун высотой в два человеческих роста. Метрах в двухстах от него растительность начинала чахнуть, шляпки исполинских фиолетовых грибов с одной стороны бурели, словно обожженные, затем джунгли сходили на нет, обнажая почву планеты, покрытую глинистой коркой, как высохшая лужа на просёлочной дороге. А вокруг самого камня яркой зеленью кустились местные хвощи, и среди них поднимались красные каплевидные не то цветы, не то коробочки травянистого растения.

– Найсилин, – тихо сказала Падме. – Растение, которое нам нужно.

– Идёмте, – я поднялся с кресла.

Обойдя камень кругом, мы увидели надписи, сделанные на нём. Одна, крупными буквами, была вырезана, без сомнения, световым мечом и гласила:

Другая, ниже, наносилась иным инструментом. Прочесть её я не смог. Часть букв аурбеша имела какие-то дополнительные значки в нижней части, в базик такого не было.

– Падме, может быть, ты скажешь, что это за слова? – обернулся я к голограмме. – И на каком языке. У тебя ведь лингвистическая база.

– Конечно, – кивнула она. – Это язык Рилота, архаичная форма. «Будем помнить», воинская формула прощания с погибшим. Вот эти цветы под надписью тоже рилотские.

Я и сам заметил резкую разницу между местной растительностью и высокими, примерно в метр, кустиками, высаженными у подножия камня. Такие могли бы расти и на Земле. Пышные цветки на них напоминали ярко-голубые хризантемы. Значит, здесь побывали соплеменники Айлы, когда-то давно, иначе цветы не успели бы так разрастись.

– Ребята, что думаете, если и мы добавим свою строчку на этот памятник? – спросил я.

– Что именно ты хочешь написать? – вопросом на вопрос ответила Падме. Я сказал. Голограмма и клон одновременно кивнули. Пятерня протянул мне универсальный маркер:

– Наметь, потом вырежешь.

Наконечник маркера оставлял на гладком камне чёткий белый след. Сделать хорошо с первого раза не получилось, три буквы я стёр обратной стороной «карандаша» и нарисовал заново. Спросил у остальных:

– Хорошо?

– Да, режь, – сказала Падме. Я включил меч. Опыт резки бескаровых броневых плит нашего корпуса, повреждённых в бою с истребителем Древних, не пропал даром. Кончик меча уверенно шёл по намеченным линиям, лишь один раз я допустил небольшую помарку, не очень заметную. Зато, когда, закончив, отступил назад, под именем джедайки красовалась строка из Кодекса, в современной её интерпретации:

– Ребята, на опушке человек… – предупредила Падме. – Вернее, забрак, женщина.

Я обернулся. И увидел девушку, решительно направляющуюся к нам от крайних грибов-деревьев. Она была одета в кожаные штаны и довольно минималистичный топ, больше похожий на обычный бюстгальтер, чёрные волосы заплетены во множество мелких косичек, между основаниями которых торчали в три ряда выкрашенные красной охрой небольшие рожки. Чёрные брови, тени на веках и губы резко выделялись на фоне кожи, такой же бледной, как, к примеру, у Вентресс, а из-под густых ресниц твёрдо смотрели яркие глаза, не золотистые панторанские, а, скорее, лимонного оттенка.

– Что вы здесь делаете? – резко, по-хозяйски спросила она, останавливаясь шагах в пяти от нас.

– Обрати внимание на мечи. И косичку, – тихо сказала Падме. В самом деле, на поясе девушки висели рукояти двух световых мечей в форме тонфы, а одна из сплетённых прядей на левом виске выделялась красными и белыми нитями, сложным образом вьющимися среди плетения. То есть, нас и вправду встретили. Ну, что же, я, кажется, знал, как поступить в подобном случае. Поправив на своём ремне меч Айлы, я столь же уверенным тоном произнёс:

– Падаван! Отведи нас к своему учителю. Дело Совета.

Брови забраки шевельнулись.

– Совета? – переспросила она. – Что ж, идёмте со мной.

– Суров… – покачала головой Падме.

– А чего антимонии разводить? – я пожал плечами. – Ученица всё равно ничего не решает, разговаривать надо с наставником.

– Тоже правда.

В джунглях Фелусии всё было… слишком большим. «Каменные цветки» в виде изумрудно-зелёных и голубых колокольчиков выше человеческого роста, исполинские грибы, размер раскрытой шляпки которых составлял десятки метров, а ножка поднималась вверх больше чем на сотню.

– Смотри туда, – указала Падме влево, – на любом из тех грибочков я вся бы поместилась, от носа до кормы.

– Тише, сестра. Вдруг эта особа нас понимает? – ответил я. – Вон как оглядывается.

– Сомнительно. Скорее, она теряется в догадках, что я из себя представляю.

– Думаешь, чувствует? Наши не ощутили, а она…

– Она живёт в уединении, посвящая себя изучению аспектов Силы!

– Да-да, именно поэтому только что вставила в уши дебильник, – усмехнулся я. – И вряд ли на нём записаны мантры.

– Какой ты вредный, братишка.

На самом деле, оказалось, что забрака, включив плеер, поступила наиболее рационально, а мы, напротив, совершили ошибку, не предложив ей поехать на спидербайках. «Глушить ноги», как выражался незабвенный Федот Евграфыч, нам пришлось почти три часа. Хорошо, что почва на Фелусии сравнительно ровная, без выступающих корней и колдобин, а подлесок далеко не такой густой, как на Дагобе. Километров через десять джунгли слегка поредели, тем не менее, пришлось идти ещё довольно долго, прежде чем впереди показались какие-то не то стога, не то хижины, построенные из подручных материалов. Растения великолепно укрывали их сверху, да и с земли были заметны лишь те, на которые в данный момент падали рассеянные солнечные лучи. Подойдя ближе, я увидел, что хижин-стогов гораздо больше, издали их не позволяли разглядеть тени от грибов и странных пузырчатых растений. Зато очень хорошо был виден ряд белых костяных бивней, проходящих между хижинами.

– Что за чудовища здесь водятся? – тихо изумился я. – Чьи это бивни?

– Я не в курсе, спроси Пятерню, – развела руками Падме.

– Пятерня, не знаешь, кому могли принадлежать вот эти кости, установленные по всей деревне? – спросил я уже на базик.

– Установленные? – буркнул Пятерня. – Это бивни огромного сарлакка, подземного хищника, они растут из его верхней части вокруг пасти. А мы сейчас на нём стоим.

– Якорный бабай… – я представил себе нечто вроде чудовищного муравьиного льва под нами, и мне тоже стало сильно не по себе. Всё-таки, некоторых вещей лучше не знать. Кому вообще могла прийти на ум идея поселиться в таком месте? Жителей нигде не было видно, и на секунду я даже подумал, что они покинули деревню, когда сарлакк разросся, но тут же отбросил эту мысль. Строения вроде этих, не подновляй их хозяева, размыло бы за несколько сезонов дождей, а то, что такие тут случаются в течение года, сомнению не подлежало. Экваториальная область, как-никак.

– А куда подевалась наша проводница? – Падме оглянулась вокруг.

– Вон она, ждёт, пока догоним, – Бета, как всегда в таких случаях, была самой спокойной и самой внимательной из нас.

Хижина, к которой привела нас падаван, стояла на отшибе, под сенью небольшого по местным меркам гриба. Длинные нити, слегка напоминающие цветки банана, спускались из середины шляпки совсем низко, рукой можно достать. Едва слышно скрипнула связанная из жёстких листьев дверца, и из хижины вышла женщина, в коричневом балахоне. Воочию я её ни разу не видел, но очень хорошо знал по рассказам своих. Я церемонно поклонился:

– Магистр, у меня поручение от Великого Магистра Йоды. Прошу Вашей помощи.

– Разумеется, всё, что в наших силах. Но сначала, друг мой, давайте познакомимся. Меня, как видно, Вам представлять не требуется?

– Нет, Магистр, конечно же, нет. Меня зовут Алекс, это капитан Пятерня и…

– Полагаю, что имею удовольствие видеть дух Её Превосходительства Падме Наберри Амидалы? – улыбнулась магистр. – Здравствуйте, моя дорогая!

– Здравствуйте, магистр Шакти, – сказала Падме. – Кажется, я не совсем дух, потому что могу делать вот так, – она присела, подобрала с земли сухой лист растения, повертела в руке и отбросила.

– Поразительно, – покачала головой Шакти. – Дайте руку, милочка… Как Вы сумели?

– Оби-Ван Кеноби подсказал мне.

– О? Как поживает этот романтик?

– Нам показалось, неплохо. Деятелен и деловит, как всегда.

– Я не меньше удивлена, что вижу также Вас, Пятерня, – продолжала Магистр. – Совету доложили, что Вы погибли.

– Так точно, генерал, – чётко склонил голову Пятерня. – Однако, информация о моей смерти была слегка неточна.

– Понимаю. Очень рада, – она шагнула вперёд, замерла на мгновение… и неожиданно положила руку на плечо капитана: – Прости меня, солдат. Я должна была разобраться в ситуации. Каминоане считались надёжными…

– Дело прошлое, генерал. Все мы люди, всем свойственно ошибаться.

– Люди? – переспросила Шакти. – Ах, верно, у моего вида тоже есть человеческие предки, – она повернулась ко мне: – Итак, Алекс, чем мы можем быть вам полезны?

– Осока Тано серьёзно ранена, требуется найсилин, сто килограммов, не меньше. Можете показать, где растёт этот цветок?

– Бедная девочка! Конечно, можем, однако, самим его собирать будет неразумно. Нас всего шестеро, считая и вашу механическую помощницу. Лучше попросим помочь местных жителей, будет намного быстрее. Марис, – обратилась Шакти к ученице, – ты слышала?

– Да, Учитель. Уже бегу.

Марис умчалась в посёлок, а Шакти пригласила нас присесть на фелусианское подобие бревна, лежащее на паре высоких камней. Её интересовали последние галактические новости, похоже, в отличие от магистра Кеноби, с планеты она не выбиралась очень давно. Рассказывала, в основном, Падме, инициативу я благоразумно уступил ей. Сам же незаметно разглядывал «праведную тётку Шакти», как назвала её однажды Осока. Она не показалась мне столь эффектной, как женщины семьи Тано, хотя имела правильные черты лица и высокий аристократический лоб. Кожа её была значительно темнее, почти бордового оттенка, под стать тёмным глазам. Я никак не мог понять, какого они цвета. Свинцово-серые, карие или с фиолетовым оттенком? Должно быть, как и у Осоки, это зависело от угла падения света. Рисунок на лице Шакти представлял собой белую «маску» на оба глаза, дымчато-серые полоски на лекках резко контрастировали с белыми, но на уровне лба становились смазанными, нечёткими, и лишь загнутые кончики монтралов были тёмными. Шакти смотрела, в основном, на Падме, но когда та по привычке назвала меня «брат» раз, потом другой, с лёгким удивлением покосилась в мою сторону.

– Не знала, что у Вас есть брат, – сказала она.

– Мы, на самом деле, очень дальние родственники, – не моргнув глазом, ответила Падме. – Алекс жил на другой планете, в Неизвестных Территориях.

Возвратилась Марис, почтительно остановилась за два шага.

– Говори, – разрешила Шакти.

– Наши друзья сказали, сегодня поздно собирать найсилин. Вокруг деревни его мало. Завтра утром они пойдут в соседнюю долину и к полудню доставят нужное количество.

– Ох-ох, не собираются ли они взять его у фермеров? – огорчилась Шакти. – Такие хитрые. Когда им выгодно, сразу делают вид, что понятие собственности им неведомо.

– Я предупредила, что нам нужен только дикий найсилин.

– Великий Магистр не уточнял, какой именно, – сказал я. – Они различаются?

– Только тем, что коробочки дикого мельче, – успокоила Шакти. – Остальные свойства абсолютно одинаковы.

– Вы знаете, как его хранить? – спросил я. – До возвращения нам надо посетить ещё одну систему.

– Достаточно тёмного сухого помещения. До десяти местных суток он хранится нормально.

– Две земных недели, – подсказала Падме. – Сутки здесь тридцать четыре часа.

– Надеюсь, этого хватит, – вздохнул я.

– А пока местные жители соберут растение, будьте нашими гостями, – пригласила Шакти.

Наверное, я слишком красноречиво посмотрел на крытую листьями хижину, потому что Падме, стрельнув глазами в том же направлении, быстро сказала:

– Вообще-то, я собиралась предложить Вам и Вашей ученице поужинать у меня. Поблизости есть площадка, куда можно перелететь? Мои габариты сорок пять на тридцать четыре метра.

Шакти эта фраза поставила в тупик. Пришлось объяснить ей «тонкий момент» относительно корабля. Магистр покачала головой:

– Такого я ещё не встречала. Живой мозг, подключённый к корабельным системам, видела, но Силовую копию в кристалле… Не думала, что такое возможно.

– Мы сами не знаем, как он это сделал, – развела руками Падме. – Какой-то обряд Тёмной Стороны.

– Кого Вы имеете в виду? Неужели Анакина?

– Да.

– Печально. Этого можно было ожидать, хотя я надеялась, что он удержится до черты, – магистр многозначительно посмотрела на ученицу. – Счастье, что Осока не последовала за ним.

– Для этого её нужно было бы заставить перестать быть собой, – заметил я.

– Ситы большие мастера на такие трансформации личности, – Шакти поднялась с места. – Идёмте, посмотрим место для посадки.

Прогалины нужного размера мы не нашли, и тогда Марис с разрешения наставницы срезала под корень старый потемневший гриб на одной из полян, освободив место размером с «Амидалу». Феликс, местное светило, спускалось всё ниже, от исполинских растений потянулись длинные уродливые тени. Хотелось поскорее оказаться за прочными стенами корабля. Нехорошая какая-то планета.

– Друг мой, Вы, кажется, слегка чувствительны к Силе? – участливо спросила Шакти.

– Совсем слегка, – кивнул я.

– Тем не менее, Вам неуютно здесь.

– Да. Похожее чувство было у меня возле тёмной пещеры на Дагобе, – припомнил я.

– Дагоба, да. На Фелусии в джунглях почти везде такой фон. Заметили, как ведёт себя растительность на месте, где погибла Айла Секура?

– Будто боится приблизиться. А вокруг камня – найсилин, – сказала Падме.

– Правильно, – отозвалась Шакти. – Светлое растение. Там, где фермеры возделывают поля, тьма тоже отступает, но нельзя же всю остальную флору просто уничтожить?

– Генерал, – вступил в разговор Пятерня, он по привычке продолжал называть джедайку так, как было принято во времена Войны клонов, – как Вы, да и местные, живёте прямо на сарлакке?

– С сарлакком тоже можно найти общий язык, – мягко улыбнулась она. – Местные жители никогда его не боялись, и нам следует у них поучиться. Неплохая тренировка для самоконтроля и душевного равновесия.

За ужином Падме удалось уговорить Шакти заночевать на борту. Кажется, более всего этому обрадовалась Марис: убогая хижина ей, как я подозревал, изрядно надоела. Достаточно было понаблюдать, с каким удовольствием она вкушает нормальную пищу. Я с трудом представлял, что едят наставница и её ученица на этой странной планете. Хорошо, что я не джедай и не обязан терпеть «тяготы и лишения»! Рассказывать теперь приходилось, преимущественно, мне. Шакти пожелала подробнее узнать о том, что происходило с нами до встречи с Падме. Скрывать мне было нечего, стыдиться тоже, поэтому я излагал всё, как было. И вдруг вспомнил, как те же самые события интерпретировала Осока.

– Что, Алекс? О чём Вы внезапно подумали? – тут же поинтересовалась чуткая Шакти.

– Магистру Кеноби Осока несколько иначе преподнесла всё это, – смущённо пояснил я. – Так, будто я на тот момент был полноценным участником событий. А я тогда и половины происходящего не понимал.

– С Вашего разрешения, генерал… – вмешался Пятерня. – Кто, в таком случае, добился, чтобы бреганские механики vkalyvali, а не копались неделю, как было всегда? Очаровал госпожу Чучи до такой степени, что она не только на свалку их допустила, но и улететь согласилась, как ручная?

– Насчёт механиков признаю, – сказал я. – А остальное – заслуга Осоки целиком и полностью. И никого я не очаровывал, не думал даже.

– Иногда это получается само собой, – примирительно заметила тогрута.

Долгая фелусианская ночь оказалась как нельзя кстати. Впервые мне удалось нормально, не урывками, выспаться. Возможно, так влияло присутствие магистра Шакти, её неколебимое спокойствие. Снов своих почти не помню, но смутное ощущение, что снилось нечто хорошее, осталось на всё утро. А к середине дня в левом дальнем углу трюма громоздилась лёгкие складные ящики с найсилином. Цветы-коробочки источали слабый приятный аромат, аналога которому я при всём желании не мог подобрать. Существа, их приносившие, симпатичными назвать было трудно. Головы, сплошь покрытые шевелящимися мягкими выростами, три пары конечностей, из которых по-настоящему руками являлась лишь одна, верхняя. Перепонки между пальцами вторых «рук» не позволяли проделывать тонкие манипуляции, поэтому фелусиане использовали их только как поддерживающие. Местный житель, что помогал Марис перекладывать найсилин из корзин в универсальные ящики, брал его всеми четырьмя руками, но как только замечал на одном из цветков изъян или оставшиеся необорванные листья, перехватывал верхними и ловко очищал. В корабль фелусиане не заходили, избегая вступать даже в тень его кормы.

– Опасаются всего непонятного, – пояснила Марис. – Осторожность у них в крови.

Каждый ящик вместил почти шесть килограммов найсилина, и я решил нагрузить их с запасом – не семнадцать, а двадцать штук. Не возвращаться же, если вдруг не хватит! Каким-то образом о нашем отлёте узнали все жители посёлка и собрались поглазеть на невиданное зрелище. Осторожность осторожностью, а любопытство, в обязательном порядке присущее разумному существу, было и у них. Окружив падавана, фелусиане о чём-то говорили с ней, то и дело указывая в направлении «Амидалы». Вопросы задавали, наверное. Марис объясняла, тоже жестикулировала для пущей наглядности.

– Благодарю Вас за помощь, Шакти, – Падме хотела поклониться, но магистр удержала её, сказала укоризненно:

– Что за церемонии, моя дорогая! Не нужно.

– Ну, в таком случае, просто до свидания. Займусь предстартовой подготовкой, – Падме растаяла в воздухе. Отсалютовав, скрылся в корабле Пятерня. И я решился сказать то, о чём думал с самого утра. Заглянул Шакти в глаза и обратился просто, без церемоний:

– Тётя…

Тогрута слегка опешила от такого обращения. Одна только Осока, и то наедине, называла её просто «тётей». И, всё же, я, кажется, выбрал верный тон. Потому – продолжил:

– Летимте с нами? Забирайте свою ученицу и полетим. Нам так нужна Ваша мудрость.

Шакти пристально смотрела на меня бездонными тёмными глазами, и внезапно взгляд её стал почти ласковым. Она вздохнула:

– Дружочек, моя мудрость – набор замшелых догм, правила, устаревшие ещё двенадцать лет назад.

– Я Вас бесконечно уважаю, но не говорите так! – возразил я. – Разве верность, честь, справедливость могут устареть? Разве обиженные и пострадавшие перестали нуждаться в помощи? Признать такое равносильно признанию, что победили они, и это навсегда. И, если Вы так думаете, зачем учите её? – я ткнул рукой в ту сторону, где осталась Марис.

– Гнев силён в ней, как и Тёмная сторона в джунглях этой планеты. Я всего лишь стараюсь исправить это по мере сил, – сказала она, словно озвучивая привычный штамп, и вдруг спросила совершенно другим тоном: – У вас все думают так, как ты?

– Не знаю, – честно ответил я. – Все люди разные. Кому-то достаточно просто жить и работать, чтобы его не втягивали ни в какую грязь и интриги. Другим этого уже мало, хочется помочь окружающим, тем, кто менее силён и более уязвим. Таких у нас немало, и, всё же… Ваша уверенность и спокойствие очень нам пригодятся.

– Что ж… – Шакти улыбнулась. – Сделаем так. Возвращайтесь сюда через три-четыре года. К тому времени и Марис станет более зрелым джедаем, и планета не будет так уж нуждаться в присмотре. Тогда я смогу пойти с вами.

– Я вернусь, Магистр.

– «Тётя», просто «тётя», – поправила она. – Я чуть было не позабыла, насколько это слово греет душу.

Поднимаясь по трапу, я помахал стоящей в отдалении ученице, и та подняла руку в прощальном жесте.

– Итак, теперь последний номер программы? – спросил Пятерня, когда корабль, покинув атмосферу, начал разгон главными двигателями, чтобы уйти за свет.

– Да, – ответил я. – Ондеронская каменная смола.