Глава девятнадцатая
Последний месяц – май

Отшумела, отплясала свадьба, и жизнь на стройке вошла в свою привычную колею: работа, смены, ежедневные проблемы, авралы… Авралов больше всего, потому что сдача «Неваляшки» была назначена на июнь, а до июня оставалось всего ничего – чуть больше месяца. С каждым днем Георгий уходил с работы все позже, а приезжать старался как можно раньше, еще до начала первой смены.

Обычно он ездил от своего дома в Люберцах до объекта в Вешняках одной и той же дорогой, но однажды утром ему не повезло: улицу, уже практически на самом подъезде к «Неваляшке», перегородили – велись какие-то ремонтные работы. Чертыхнувшись, Боцман прикинул обходной путь и сообразил, как можно проскочить дворами. Как же все-таки хорошо, что он ездит на байке – никакие клумбы и бетонные блоки, которыми перегораживают дворы от автомобилей, мотоциклу не помеха. Сбавив скорость и стараясь, чтобы его верный железный конь издавал как можно меньше шума, Георгий отправился срезать углы.

В этот ранний час во дворах было еще совершенно пусто – ни собачников, ни родителей, ведущих малышню в детский сад, ни школьников, лениво бредущих на уроки. Только в одном из дворов, поодаль от подъездов какой-то старик копался в моторе допотопного драндулета, и Боцман, подъехав поближе, узнал активиста Иннокентия Федоровича.

Лидер движения «Скажем НЕТ! незаконной стройке!» разглядывал свою старенькую «Волгу» и пребывал в великой печали.

Снег уже давно стаял, дороги подсохли – можно и за руль. Иннокентий Федорович относился к той категории автомобилистов, которых именуют подснежниками за то, что они выводят машины на дорогу только летом. Вернее, ездят с весны до осени. Обычно к сезонному передвижению склонны неопытные водители, но здесь был совсем не тот случай. Иннокентий Федорович за баранкой был больше тридцати лет. Он бы ездил и зимой – да не мог позволить себе такую роскошь, приходилось беречь «волжанку» от зимних дорог. Старушка, чего там скрывать, дышала на ладан. Потускневший кузов, «лысая» резина, чихающий двигатель, треснувшее лобовое стекло… Легче было сказать, какими хворями не страдала четырехколесная подруга пенсионера. Наверное, здоровых «органов» у нее, пожалуй, и вовсе не было. Тем не менее она пока, пусть и неторопливо, пусть дребезжа и постанывая, но все же ездила – точно лошадь Маруська в песне извозчика, которую пел Утесов. И Иннокентий Федорович был абсолютно убежден, что такая живучесть автомобиля не результат бесчисленных ремонтов, а исключительная заслуга советского автопрома, еще одно доказательство, что при советской власти все было лучше. Вот машина так машина! Сколько ей уже лет, а все бегает, разве сравнить с этими нынешними лощеными иномарками…

Но в этом году, глядя на свою любимицу, которую он с превеликим трудом выкатил из гаража, пенсионер сильно засомневался, что «волжанка» побежит по улицам в этом сезоне. Уж очень непрезентабельно выглядела гордость советского автопрома под лучами весеннего солнца. Она осела на все четыре колеса, тускло глядела глазами-фарами, мутное и треснутое лобовое стекло было покрыто пылью, на корпусе проступили зловещие пятна ржавчины. Можно даже не открывать капот, – и так было видно, что престарелая «волжанка» находится в предынфарктном состоянии.

– Ничего, ничего… Здесь перебрать, там подкрутить – и опять можно до зимы ездить, – неуверенно бормотал Иннокентий Федорович, с жалостью разглядывая свою любимицу.

Он провозился с автомобилем до позднего вечера. Вроде все привел в порядок, пусть и с горем пополам. Но мотор заработал, тормоза были в исправности, фары горели тусклым желтым светом. Иннокентий Федорович поставил машину в гараж и устало побрел домой.

На другой день вовсю светило солнце, ярко голубело небо – самое время прокатиться с ветерком, прогреть мотор, проверить все системы автомобиля. Да и наконец-то съездить в «Ашан», который находился не очень близко, но там все было подешевле – существенное обстоятельство для пенсионера. Можно будет накупить всего, чего давно хотелось – насколько позволяли средства, конечно, и на машине все это доставить домой. В руках-то не натаскаешься!

Но на этот раз машина упорно отказывалась заводиться. Двигатель попыхтел-попыхтел и заглох. Все попытки реанимировать его оказались тщетны. И этот день Иннокентий Федорович провел со своей старушкой, копаясь в двигателе. Он то ворчал на «ржавую железяку», то ласково ее уговаривал. Старик давно уже считал свою «волжанку» живым существом, правда, с довольно капризным характером. Но раньше им все же удавалось ладить, а сейчас все его старания оказались тщетны. Машина упрямилась и абсолютно не хотела заводиться.

Ночью, ворочаясь на узкой, по-спартански жесткой тахте, Иннокентий Федорович еще надеялся, что назавтра все наладится. Ну, просто день выпал такой неудачный, бывает… Спал он плохо, встал чуть ли не с рассветом, едва попив чаю, направился, полный надежды, в гараж… Но увы. За ночь ничего не изменилось, старушка-«Волга» все так же не слушалась своего хозяина. Иннокентий Федорович совсем пал духом. Мало того, что два дня мучений в гараже не принесли желаемого результата, но теперь и все его летние планы, связанные с поездками в магазины, на дачу и на рыбалку, оказались под угрозой.

Главное, посоветоваться не с кем, все знакомые мужики-автомобилисты кто уехал, кто и того хуже – помер. Машин-то в доме много – да владельцы у них такие, что обращаться к ним за помощью не было никакого желания. Да и не даст это ничего, только на смех поднимут старика вместе с его «помойкой». А автомехаников вызывать или доставлять каким-то образом машину в мастерскую вылетит в такую копеечку, что никакой пенсии не хватит. Да еще неизвестно, найдешь ли механика. Машина-то старая, с таким древним агрегатом никто и связываться не захочет. Вот задачка-то…

Иннокентий беспомощно обвел взглядом пустынный в это время двор. Никого, кто мог бы ему помочь. Только тарахтит, все приближаясь, мотор мотоцикла. Старик пробормотал себе под нос нечто нечленораздельное, но явно нелестное, в адрес байкеров. Как большинство обывателей, он мотоциклистов недолюбливал. Ну а за что их любить-то? Как лето – так от них вообще житья нет. Врубят музыку на всю катушку и давай гонять-грохотать по улицам, что день, что ночь глубокая – им все едино.

Мотоцикл тем временем приблизился, и старик, к своему удивлению, увидел, что едет на нем не кто иной, как прораб с ненавистной стройки. И ведь не промчался мимо на всех парах, наоборот, сбавил скорость, остановился рядом, вежливо поздоровался.

– Доброе утро, Иннокентий Федорович! Случилось что-нибудь? Может, помочь?

«Ишь какой! – фыркнул про себя старик. – Даже имя-отчество помнит, помощь предлагает, задобрить хочет. Ничего, ничего, вы у меня еще узнаете, как людям свет загораживать!»

Иннокентий Федорович попытался разжечь в себе прежний боевой дух. Но вместо какой-нибудь воинственной тирады вдруг неожиданно для самого себя сказал упавшим голосом:

– Да вот… Тут такое дело… Машина моя совсем поломалась…

– Так давайте погляжу. – Прораб слез с мотоцикла, подошел, стал рядом, заглянул под капот. Повозился там некоторое время, потом вылез, развел перемазанными в масле руками.

– Увы! Боюсь, я тут вам помочь не смогу. Но вы погодите отчаиваться. У нас на стройке ребята толковые, наверняка найдутся умельцы.

– Правда? Помогут? – Лицо пенсионера просияло. – Я заплачу… – добавил он, испугавшись, что его слова прозвучат слишком жалобно.

– Решим вопрос, – махнул рукой прораб. – Ждите, в обеденный перерыв обязательно кто-нибудь из мужиков подойдет.

Мужики на стройке прониклись, посочувствовали старику, и в обеденный перерыв несколько человек действительно прошлись до гаража Иннокентия Федоровича, и Боцман вместе с ними. Посмотрели, подивились на столь древний агрегат, постучали по колесам, поковырялись в двигателе и тоже развели руками: «Все, дед, вконец изработался двигатель, ничем ему уже не поможешь. Разве что новый купить да поставить…».

Иннокентий Федорович огорчился чуть ли не до слез. Быть ему теперь без машины! Откуда у него деньги на новый двигатель? И так концы с концами еле сводит.

– Ладно, держись, Иннокентий Федорович, что-нибудь придумаем, – пообещал Боцман, сочувственно глядя на старика, но пенсионер даже не обратил на его слова внимания. Мало ли кто чего говорит. И так всю жизнь обещаниями кормят, дело привычное…

Вконец расстроенный, он зашагал к дому, но не в свой подъезд, а в соседний – в гости к Леокадии. Хоть есть с кем своим горем поделиться.

А мужики направились в «Хату» – пообедать, а заодно и обсудить ситуацию.

– Ребят, надо бы деду как-то помочь, – задумчиво проговорил Боцман, когда все, набрав подносы и расплатившись, уселись за один большой стол. – Скоро уже май, День Победы… Для их поколения это самый большой праздник. Давайте к этому времени что-нибудь придумаем с его «недвижимостью».

– Это после того, как он у нас столько крови попил? – ухмыльнулся Сергей Волков.

– Да ладно тебе, Серега, – отвечал Георгий. – Он ведь в последнее время приутих. Да и жалко его… В общем, жду ваших предложений. У меня тоже кое-какие идеи есть, но, может, вы получше что-нибудь сообразите.

– Коробка-то сама еще крепкая, – заметил бригадир Павел, отставляя пустую тарелку из-под щей. – Дед за ней хорошо ухаживал. Может, купить ему двигатель новый? Поставим – и пускай себе ездит.

– Это как в том анекдоте будет, – заметил Аркадий, штатный водитель объекта.

– Что за анекдот? Давай, рассказывай! – потребовали мужики.

– Ну, значит, ушел автогонщик на пенсию… – начал Аркадий. – А своя машина у него была простая. Даже не «Лада Калина», дело давно было… Ну, допустим, «Запорожец». Сами знаете, как он ездит. Автогонщик к скорости привык, его аж ломает! А «запор»» еле плетется. Ну, накопил мужик денег, купил, значит, двигатель от «Феррари». Прикрутил к своему «запору». Решил проверить… Выехал на трассу, врубил, нажал на газ – и вот уже гонит где-то под четыреста километров. Но «Запорожец»-то не рассчитан на такую скорость, начал по винтикам разлетаться. Ну, авария… Приходит гонщик в себя. Лежит в больнице, весь в гипсе. В палате с ним еще один мужик. Разговорились… Сосед по палате рассказывает, как в больницу попал. «Еду, – говорит, – на своем «мерсе», хорошо так еду, под сто пятьдесят… Вдруг вижу – мимо промелькнул «запор», и, знаешь, быстро так, как молния. Что такое? Ну, я и подумал, что сам стою. Дверь открыл и вышел на полном ходу…»

– Как бы с нашим дедом так не получилось, – отсмеявшись, заметили мужики.

Пока обедали, выдвигали еще предложения. Конечно, не обошлось и без шуток:

– Может, со стоянки что-нибудь для деда угоним? Такое, из недорогих? А что? Концы у нас в «органах» есть, вот – Мирославу попросим, чтоб похлопотала. Пусть договорится, чтоб на деда документы оформили.

– А я предлагаю вот что, – серьезно сказал бетонщик Василь. – У меня брат двоюродный в автосервисе работает. У них там всякого ненужного хлама полно. Может, и подходящий движок найдется, а то и другие какие детали. Таких машин почти не осталось, запчасти все равно выбрасывать. Заодно можно и кузов подрихтовать и покрасить. Павел верно говорит, он у него еще крепкий… Я у брата поспрашиваю.

– Звони прямо сейчас, – Боцман протянул ему свой мобильный.

Василь набрал номер, переговорил и, возвращая сотовый, сообщил остальным:

– Порядок. Сказал: найдет.

Рабочие снова оживились, завязалось активное обсуждение, где и как лучше приводить в порядок дедову «недвижимость» – отгонять ее в автосервис? Если да, то как, она же не на ходу? Или проще забрать мотор и другие нужные запчасти у брата Василя и сделать все самим, на стройке?

– В любом случае с дедом договориться надо, – заметил Павел. – А то он как-нибудь спросонья увидит около своей «помойки» подозрительных личностей – ну, то есть нас, – да с перепугу ментов вызовет.

– Это я возьму на себя, – пообещал Боцман.

И действительно, выкроил время после работы, заглянул в тот двор, отыскал Иннокентия Федоровича и предупредил, что они с ребятами на время заберут «Волгу», которая с утра так и стояла на улице около гаража. Пенсионер воспринял его слова без особого энтузиазма. Что уж там, и так ясно – приказала долго жить его старушка, не спасти уже… Но ключи от машины все же отдал.

Погода на Первое мая выдалась отличная. Самая настоящая весна – солнце, теплынь, в небе ни облачка, на деревьях показалась молодая листва, по свежей зелени газонов рассыпались радостными желтенькими веснушками цветки мать-и-мачехи, а кое-где уже и первых одуванчиков. Марго, у которой в тот день был законный выходной, разбудил нахальный солнечный луч, прокравшийся через всю комнату и добравшийся до лица. Посмотрев в окно, Маргарита улыбнулась, быстренько собралась и отправилась гулять, почему-то не в ближайший Тропаревский парк, который был виден из ее квартиры, а в Кузьминки. Сама не знала, почему вдруг поехала туда. Захотелось – и все.

Неторопливым шагом Маргарита прошлась по парку, полюбовалась скульптурами укротителей коней, заглянула на Конный двор, хотела зайти и в усадьбу, но та оказалась закрыта. Тогда Марго купила мороженое, присела на скамейку и долго смотрела на гуляющих людей: на пригревшихся на солнышке стариков, на родителей с детьми, на влюбленные пары, которых сегодня было что-то на удивление много. Или ей просто так казалось? От осознания собственного одиночества на душе было грустно – но грусть казалась какой-то особой, светлой и легкой. Марго думала о том, как сильно изменилась ее жизнь с прошлой весны – и нисколько не жалела об этих изменениях. Хотя, конечно, ввязываясь в пари с отцом, она и предположить не могла, что все так обернется… А теперь не представляли себе, что будет дальше. Через месяц объект будет сдан, в новый дом начнут заселяться жильцы, строители разъедутся по другим объектам, а она… Конечно, номер со стажеркой тире помощницей прораба второй раз не пройдет. Да и не нужно ей это больше. То есть она, конечно, согласилась бы на «второй тайм», и не просто согласилась бы, а сама готова была бы умолять папу, чтобы он снова отправил ее в помощники… Но только при одном условии – к тому же самому прорабу. Никакие другие начальники ей были даром не нужны. А вот Георгий – нужен. Нужен настолько, что Марго порой становилось жаль саму себя чуть не до слез. Она отлично понимала, что никаких перспектив у нее в этом плане нет. Не потому даже, что он старше на шестнадцать лет, это-то как раз не самое главное, сколько на свете примеров удачных союзов, где разница в возрасте и побольше, причем в любую сторону. Так что дело не в этом – а в том, что они с Георгием из разных миров, точно две планеты, которые вращаются по своим орбитам… И каждая в своей галактике, которые отделяют друг от друга миллионы световых лет.

В том, что Георгий ей дорог, Маргарита не сомневалась уже давно. Сейчас ей даже казалось, что она влюбилась в него с первого взгляда, в тот момент, когда хмурым ноябрьским утром заявилась на стройку в легкой курточке и сапожках на каблуке. Она обижалась на него, злилась, называла про себя (а бывало, что и вслух) грубияном, деспотом и невежей – но на самом деле уже тогда чувствовала, насколько сильно ее влечет к нему. Просто очень долго не решалась сама себе в этом признаться. А когда, наконец, решилась, то расстроилась окончательно. Ясно же, что с таким человеком, как Боцман, у нее не может быть ничего общего. Ему нужна женщина из своего круга, что-то вроде Мирославы – домашняя, хозяйственная, покладистая, которая будет обустраивать ему быт и терпеть его вздорный характер. Она, Марго, на эту роль ну никак не годится. Так что надеяться ей не на что и ждать абсолютно нечего. Не повезло красотке Маргарите. Оставалось только завидовать своей тезке – героине песни, которую когда-то папуля пел на ночь маленькой дочке. У той Маргариты, ждущей своего капитана на берегу, хоть какая-то надежда имелась: «А вдруг не утонул, ну вдруг не утонул?»

По удивительному стечению обстоятельств Георгий в тот самый чудесный весенний день тоже решил немного прогуляться по Кузьминскому парку. Он был по делам в центре, проезжал мимо, возвращаясь на стройку, и решил, что не случится ничего сверхужасного, если он в такую прекрасную погоду на полчаса слезет с мотоцикла и немного пройдется по чуть тронутым первой зеленью аллеям.

Боцман, не торопясь, подошел к пруду, постоял на мостике-гроте, медленно двинулся дальше вдоль берега, по тропинке под сенью зазеленевших деревьев. Он думал, что последнее время в его жизни образовалась неприятная пустота. Да, у него есть работа, которая ему нравится, но ведь этого мало. В жизни нормального человека должно быть и многое другое, семья, например, – особенно в его-то годы. В конце концов – любимое дело. Нынешняя работа ему нравится, но чего там скрывать – он все время думает о море. И то, что он зарывается с головой в работу, выкладывается там по полной – это всего лишь игра в прятки с самим собой. Он просто боится взглянуть правде в глаза.

Или вот та же, как говорится, личная жизнь, будь она неладна. Совсем она у него не складывается. Так вроде неплохо начавшиеся отношения с Мирославой давно зашли в тупик. Георгий отлично знал, что Серега Волков уводит у него шинкарочку, но его это ничуть не задевало. В конце концов, они слишком разные – он, Георгий, и Мирослава. Он стремится к морю, звездам, простору, философствует, размышляет. А ей, как он убедился, этого не понять, не потому, что не хочет – просто не может. У нее другие интересы. Как заработать денег, как расширить бизнес, как не растолстеть еще больше, как сохранить молодость, куда поехать отдыхать да как была одета очередная певичка в очередном клипе. Ничего плохого в этом, конечно, нет, вполне человеческие насущные земные заботы. Но только Георгию они были абсолютно чужды.

В этот момент он почему-то вспомнил о Маргарите. Хотя, собственно, ничего странного в этом не было, в последние несколько месяцев он все чаще думал о ней.

Сначала, когда Сорокин в буквальном смысле слова навязал ему какую-то непонятную помощницу, Георгий был очень недоволен. Добро бы действительно прислали какого-нибудь толкового человечка на подмогу – это бы не помешало, работы на всех хватит. Но на черта ему сдалось какое-то гламурное кисо, которое клотика от киля, то есть, крыши от фундамента толком отличить не может? И ладно, хоть бы еще сидела в углу, трещала бы себе по телефончику, журнальчики листала да ноготочки красила. Так ведь нет – нужно было нагружать ее работой, вводить в курс дела, объяснять, рассказывать… Будто ему больше заняться нечем! В довершение всех благ, девица попалась с характером – взбалмошная, капризная, обидчивая и избалованная. В общем, все радости жизни в одной фляге.

Но чем больше времени они проводили бок о бок, тем яснее Боцман начинал понимать, что его стажерка совсем не такова, какой кажется с первого взгляда. Это ведь проще простого – встретить человека по одежке, в данном случае – по фирменным шмоткам, новенькому «Вольво» и айфону последней модели – и приклеить на него ярлык, сделать один вывод раз и навсегда. А вывод-то может оказаться и ошибочным… Так вышло и с Ритой. Боцману понадобилось немало времени, чтобы разглядеть под внешней оболочкой истинную натуру Марго. Ее настойчивость и целеустремленность, ее умение сопереживать, ее готовность прийти на помощь тому, кто в этой помощи нуждается, ее ум и отличную способность схватывать все на лету. Да, на это ушло немало времени. А еще больше – на осознание того, что помощница ему нравится. Что он испытывает к ней нечто большее, чем просто симпатию, которая, чего греха таить, возникла с первой же встречи. И рада была бы эта симпатия развиться дальше, может быть, и значительно дальше… Вот только Георгий этого себе не позволял. Какой смысл? Ясно же, что ни о каком альянсе между ними не может быть и речи. Какой интерес может представлять простой работяга, бывший моряк, для единственной дочки большого босса? Кем может стать для Марго он, Георгий, кроме как партнером по койке? Ясное дело, он бы от такого партнерства не отказался. Вот только возраст у него уже не тот, чтобы удовлетвориться легким, ни к чему не обязывающим романчиком. В его годы ему хотелось уже чего-то большего. А раз оно не светит – то и думать не о чем.

Придя к этому выводу, Боцман усмехнулся, посмотрел на часы, выругался себе под нос и спешно покинул парк, так и не завернув на ту аллею, где сидела на скамейке Маргарита. В тот день они не встретились, хотя и думали друг о друге и были совсем рядом. Такая вот странная судьба. Впрочем, подобное случается в жизни часто, просто нам не дано никогда узнать, насколько часто…

Машину Иннокентия Федоровича перегнали на территорию стройки, и с того времени вокруг нее в каждую свободную минутку толпились умелые и не очень умелые механики. Работа спорилась. Брат Василя сдержал свое обещание и действительно добыл исправно работающий двигатель по сходной цене – покупку его оплатил из своего кармана Боцман. Узнав об этом, мужики покачали головами – не дороговато ли обходится прорабу благотворительность? Адъян предложил скинуться, кто сколько может, сам занялся сбором денег, и Маргарита, узнав об этом от Чуни, тайком внесла в общее дело и свою щедрую лепту, попросив Адъяна ничего не говорить Георгию. В результате хватило на все – не только на новый движок, но и на прочие необходимые запчасти, на ремонт и даже на покраску, с которой пособил все тот же двоюродный брат Василя.

Утром Девятого мая неузнаваемо похорошевшая «волжанка» лихо подкатила к дому, где жил Иннокентий Федорович. После того, как по телевизору закончилась трансляция парада, пенсионер вышел из подъезда, гордо сверкая наградами на пиджаке. Военных орденов и медалей у него, конечно, не имелось – годами не вышел, был в Великую Отечественную еще мальчишкой – но звезда Героя Социалистического Труда, а также орден «Знак Почета», прозванный в народе «Веселые ребята» за изображение рабочего и колхозницы, у него имелись. Сжимая в руках три красные гвоздички, Иннокентий Федорович прошествовал к подъезду Леокадии Альбиновны, даже не поглядев на стоящую рядом «Волгу» – просто не узнал свою любимицу. Ну, тут уж его остановили, протянули ключи.

– Забирай, дед, свою машину! Катайся с ветерком!

Сначала Иннокентий Федорович поверить такому не мог. Думал, это какой-то розыгрыш. Столько случаев известно, когда пожилых доверчивых людей обманывали. Может, и это какое-то хитрое надувательство? Он подозрительно оглядел автомобиль: неужто это и впрямь его бывшая «недвижимость»? Похоже, и правда она, его «волжанка». Только помолодела лет на десять, вон как блестит, сверкает хромированными деталями, подмигивает чистыми фарами. Батюшки светы, сколько ж с него сейчас денег слупят за такой ремонт? Не иначе квартиру придется продавать, а самому в гараж перебираться на старости лет…

– Иннокентий Федорович, этот ремонт – подарок вам на Девятое мая от фирмы «БилдСтрой»! – звонко сказала Марго, которая быстро поняла, какие мысли бродят в голове старика. – Вам это ничего не будет стоить… Ну, вот честное слово!

Первое время пенсионер все никак не мог этого понять. А когда, наконец, осознал, то отвернулся и смахнул слезу.

– За машину, конечно, спасибо… – забормотал он. – Отремонтировали – высший класс, прямо глазам своим не верю… Но лучше бы вы детям эти деньги отдали… Они – наше будущее.

И потрепал по головке вертевшуюся рядом Чуню.

А та заглянула ему в глаза, сделала лицо, как у Кота из мультфильма о великане «Шреке» и вкрадчиво попросила:

– Дедушка, а покатайте меня на новой машине, а?