Глава восемнадцатая
Свадьба

Маричка и Адъян скромно расписались во Дворце бракосочетания на Бутырской улице – чуть ли не единственном в Москве месте, где регистрируют браки с иностранцами. В ЗАГС приехали только вчетвером, со свидетелями, ими были Зухра – со стороны невесты и Боцман – со стороны жениха.

А меж тем весь «экипаж» «Неваляшки» с энтузиазмом готовился к торжеству. Маричку и Адъяна все любили, искренне радовались за них, но в то же время понимали, что денег на шумную свадьбу у ребят нет. Поэтому и решили отпраздновать знаменательное событие в лучших традициях семьи братских народов, то есть с миру по нитке – вот тебе и веселье!

Насчет места проведения банкета сомнений не было – конечно же, в «Хате». Договориться с Мирославой труда не составило, тем более что особо напрягаться ни самой хозяйке, ни ее поварихам не пришлось – организацию банкета в основном взяли на себя сами гости. А поскольку меню предполагало блюда, сделанные на открытом огне, стряпать решили прямо на территории стройки. Благо недалеко потом все это в столовую носить – только дорогу перейти.

Во дворе, около бытовок, ребята-узбеки быстро сложили печь, чтобы приготовить настоящий ферганский плов. Адъян под это дело сварил и покрасил трехногую подставку для казана, и Мирослава распорядилась установить ее посередине зала в «Хате», чтобы за пловом недалеко было ходить. Когда четверо дюжих рабочих с трудом притащили со стройки в столовую горячий казан и установили на подставке, все поняли, что голодным на празднике никто не останется. Аромат от плова шел такой, что, наверное, даже в далеком Ташкенте понимающие люди дружно повернулись носами к Москве.

Те же узбеки сложили во дворе тандыр – хлебную печь, похожую на перевернутую чашку с отверстием на самом верху. Замесили тесто, и через некоторое время на всю стройку запахло свежим хлебом. В зале «Хаты» сдвинули все столы, накрыли их чистыми белоснежными скатертями, и горой почти в человеческий рост выложили горяченные, исходящие паром и источающие сногсшибательный аромат узбекские лепешки «иссик нон».

Ребята с Кавказа выставили на стол всевозможные соусы, которыми так славится их край – ткемали, аджику, сациви, и напекли в том жа тандыре осетинских пирогов с мясом, сыром и с зеленью. А молдаванин Павел неожиданно для всех вручил молодоженам две огромные, литров на десять, оплетенные лозой бутыли с домашним вином – специально отписал родне, чтобы прислали с оказией. В общем, каждый постарался внести свою лепту и добавить к общему столу то, чем славилась кухня его народа.

Не обошлось, конечно, и без украинской кухни. Маричка, хоть и была невестой, не поленилась налепить несколько больших подносов с варениками. Мирослава, как увидела Маричкины вареники у себя на кухне, губы поджала и с ревностью стала рассматривать каждый – одинаковые ли, хорошо ли слеплены, не торчит ли начинка? А потом закатала рукава да и спроворила свои вареники, фирменные, о которых вся округа знала и в очередь отведать выстраивалась. Закончив лепить, Мирослава вытерла руки, с гордостью осмотрела свое творение и убедилась, что, по крайней мере на вид, вареники оказались одинаковые. Так что в этом соревновании никто не проиграл – обе мастерицы стали победительницами.

Ну и, конечно, сварили борщ, настоящий, со шкварками. Мирослава за неделю до свадьбы сбилась с ног, однако нашла на оптовом рынке у одной пожилой фермерши из-под Рязани ведро настоящей сметаны, густой, хоть на хлеб мажь вместо масла. Раскладывать сметану в соусники поручили Чуне, которая первый раз в жизни работала на кухне. Девочка была в восторге – ну еще бы, ведь она выглядела как настоящий повар. Зухра, подруга Марички, попросила у Мирославы старую скатерть, которые лежали в подсобке на всякий случай еще с тех времен, когда «Хата» была не столовой, а дорогим кафе – и за ночь сшила Чуне настоящий поварской фартук и поварскую шапочку. Скатерть оказалась вышитая, и рукодельница-Зухра сумела это хорошо обыграть, так что наряд Чуни отлично гармонировал с интерьером «Хаты». В довершение всего одна из поварих, сама размером с некрупную дюймовочку, дала Чуне свою крахмальную рубашку, чуть завернула рукава – и наряд для девочки был готов. Чуня чуть не лопалась от гордости, важно расхаживая по кухне. Она подносила продукты, следила, чтобы у поваров не переводился кипяток, и тщательно мешала булькающий в кастрюле соус, когда поварихе нужно было отлучиться. Одним словом, Чуня находилась в центре событий и чувствовала себя чуть ли не самым главным действующим лицом в подготовке свадебного пира.

Марго во всех этих хлопотах участия не принимала. На кухне от нее все равно не было бы никакой пользы, готовить она не умела совершенно, не зря Георгий постоянно этим ее дразнил. Так что она занялась делом, которое выходило у нее лучше всего, – шопингом. Сначала Маргарита отыскала для молодоженов салон, где давали напрокат отличную одежду, и помогла Маричке выбрать свадебное платье и фату, а Адъяну – строгий классический костюм, который ему очень шел. Потом настала очередь Чуни – не весь же праздник ей в поварской одежде ходить! Марго свозила девочку в заранее облюбованный магазин детской одежды и купила ей там чудесное розовое платье – длинное, с пышной юбкой, и в придачу к нему совершенно восхитительные туфельки на небольшом изящном каблучке. Туфельки немного жали, да и ходить в них было непривычно, но девочка мужественно крепилась – красота требует жертв. Увидев себя в зеркале, Чуня онемела от восхищения и долго потом еще рассказывала всем на стройке, как в первый момент даже не узнала своего отражения, подумала, что смотрит на куклу в платье принцессы.

Но самой трудной задачей оказалось для Маргариты выбрать коллективный подарок молодоженам. При всем разнообразии, которое предлагали и магазины, и Интернет, она никак не могла найти ничего подходящего. Ведь Адъян и Маричка не были обычной семьей, которая после свадьбы селится под одной крышей и начинает вить гнездо. Гнезда у них не было, и даже общей крыши в ближайшее время не предполагалось, поскольку для того, чтобы поселить их вместе в бытовке, требовалось как-то разместить их соседей – а это не такая простая задача… Сначала Марго подумывала о том, чтобы сделать какой-нибудь совместный подарок молодой семье на будущее, но потом поняла, что в их ситуации какое-нибудь постельное белье, миксер или сервиз будут выглядеть просто издевательством – кто знает, когда Адъян и Маричка смогут этим воспользоваться? В общем, она перебрала все варианты, чуть с ума не сошла, пока, наконец, не остановилась на фотоаппарате. Чтобы им пользоваться, не обязательно жить вместе, эта вещь не будет напоминать молодоженам о доме, которого у них пока нет и неизвестно, когда будет. Но зато она поможет им запечатлеть и сохранить на память их самые первые шаги на пути к семейному счастью. Примерно такие слова и собиралась сказать Маргарита, когда готовилась вручать Маричке и Адъяну подарок от коллектива.

В день свадьбы столовая, разумеется, была закрыта для посторонних посетителей, а зал «Хаты» преобразился. Столы, превращенные в один общий стол, поставили так, чтобы осталось место для танцев. За неимением цветов, даже полевых – все-таки апрель, только-только сошел снег, до зелени еще далеко – пустили в ход ветки. Отрезали горлышки у пластиковых бутылок, обмотали бумажными полотенцами и разноцветными салфетками – и бутылки превратились в красивые вазы, в которые поставили ветви вербы и тополя. Получилось очень символично. Ведь верба зацветает раньше всех в году, зовет весну, а тополь первым раскрывает листву, словно провозглашая начало новой жизни после долгой зимней спячки. Стены и потолок в «Хате» украсили воздушными шарами, на шторы прицепили разноцветные бумажные гирлянды, а Серега Волков своими руками соорудил гирлянду из цветных лампочек и подвесил ее к потолку над тем местом, где должны были сидеть молодожены. И получилось так, словно Маричка и Адъян оказались в гроте, переливающемся яркими цветными всполохами.

Едва молодые поднялись на крыльцо, в «Хате» тут же началось веселье. Первым делом, конечно, откупорили вино. Адъян, как ни уговаривали, пить не стал, а Маричка себе позволила, но так, немного, только чтобы щечки порозовели.

Начались поздравительные тосты, все дружно желали молодой семье совета и любви, терпения и понимания, а также много счастья, детей и денег. Пили под тосты, не ограничивая себя, а в перерывах не забывали отдавать должное угощению. Все было действительно необыкновенно вкусно, вот что значит готовить с душой. А потом, когда все наелись и напились, запели песни. Русские, украинские, белорусские, молдавские… Азиаты тоже что-то запели, даже раздобыли где-то дутар и пустились под него в пляс, а за барабан вполне сошла старая кастрюля.

Как водится, в разгар веселья похитили невесту, жених и его друзья выкуп платили, пока с пустыми карманами не остались. Потом начались танцы, пять или шесть пар стали медленно переминаться с ноги на ногу в середине зала, а остальные поглядывали на них и беззлобно зубоскалили, чью свадьбу доведется справлять следующей и когда.

Словом, хорошо гуляли, душевно. Никто не скучал. Как вдруг внезапно распахнувшаяся настежь дверь разом перечеркнула все планы на приятное окончание вечера.

Первым смекнул, что происходит, Сергей Волков. Он мгновенно вспомнил тот недавний вечер, когда выкинул за шкирку из кафе вот этого самого парня, шагающего впереди всей кодлы. Сергей узнал его сразу, несмотря на то, что на глаза парня был надвинут капюшон, а нижнюю часть лица скрывала медицинская маска. Но Волков все равно понял – это тот самый оборзевший от безнаказанности щенок, посмевший несколько дней назад приставать к Мирославе.

В тот вечер Сергей, как обычно, заглянул в «Хату» посидеть с кружкой пива. Не углядев Мирославу в зале, он слегка расстроился – неужели ушла с Боцманом? Но девушка-бармен сообщила по секрету, что хозяйка здесь, на месте, просто пока занята в офисе. И Волков сел ждать.

Задумавшись, он перестал обращать внимание на окружающих. А обратить внимание было на что: недалеко за столиком расположилась троица молодых парней явно не из местных, раньше Серега никогда еще их тут не видел. Короткие стрижки, трехполосочные штаны с лампасами, отмеченные альтернативным интеллектом лица – все говорило о том, что теплая компашка принадлежала к особой прослойке общества, любовно называемой в народе «быдляк» или «гопота». К тому же компашка действительно была «теплой». Парни уже изрядно «подогрелись» и останавливаться, судя по всему, не собирались. Посетители стали на них оглядываться, а кое-кто – и потихоньку расходиться. Когда один из парней отправился в бар за добавкой, в зале появилась Мирослава. Она неторопливо подошла к шумному столику и остановилась, многозначительно уперев руки в бока.

– Так, хлопцы, или закругляемся, или затихаем! Вы мне так всех гостей распугаете, а я только и жду, пока здесь с вами одна останусь!

Но сарказм Мирославы до парней не дошел. Подошедший сзади пацанчик поставил кружки с пивом на стол и по-хозяйски хлопнул Мирославу по упругой заднице:

– А че, мы совсем не против остаться с тобой теть-на-теть…

Но договорить он не успел. Развернувшись, Мирослава от души заехала ему по морде крепким кулаком. Паренек был не из дохляков, но и Мирослава, натаскавшаяся за свою жизнь кастрюль и сковородок столько, что никакая качалка не нужна, вполне могла за себя постоять. А паренек оказался тем самым конем, которого при необходимости загоняют в горящую избу простые женщины из русских селений. Ну, или из украинских. Пацанчик грохнулся на пол, не издав ни звука. Из-за соседнего столика явственно послышалось: «Точно нокаут, не встанет…» Какая-то девушка запоздало хватилась, охнула и закричала: «Я сейчас милицию вызову!» – на что Мирослава только успокаивающе помахала рукой, мол, не надо, сама справлюсь.

Парни стали угрожающе подниматься, и Волков, отставив бокал с пивом, присоединился к Мирославе. Он ловко ухватил вылезшего из-за стола гопника за шиворот и, зайдя тому за спину, скрутил его левую руку в крепкий «замок». После чего отвел молодца к двери и отпустил его уже на пороге, отвесив вдогонку крепкого пинка. Парень и так с трудом держался на ногах, а тут, получив дружеский направляющий импульс, совсем потерял все точки опоры и вылетел за дверь, как пробка из бутылки шампанского.

Третий гость вставать раздумал. Над ним нависала Мирослава, и парень не хотел получить такого же «леща», как его приятель. Поэтому он сидел, делая вид, что его все окружающее совершенно не касается. Когда Волков вернулся к столику, парень не торопясь поднялся и, желая сохранить хорошую мину при плохой игре, достал из кармана несколько мятых купюр.

– Хватит за моральный, че? – попытался он решить дело миром.

Подхватив под руку уже начинающего приходить в себя приятеля, он потащил его к выходу.

– Слышь, кабатчица! – хриплый голос люмпен-пролетария раздался уже от самых дверей. – Типа борзая, че, не рюхаешь, с кем связалась! Жди теперь гостей…

Сергей Волков, сжав кулаки, не торопясь пошел за ними к двери.

– Тебя не проводить, вша однарная?! Или, в натуре, погонялами перекинемся, прикинем, кто тут в авторитете?!

Но второй раунд не состоялся. Мирослава крепко схватила Сергея за руку, а он не очень-то хотел вырываться. Хватка у Мирославы было хоть и крепкая, но очень приятная, и Волков остался на месте. Гопник тоже не рассчитывал на вторичный обмен комплиментами, поэтому быстро оказался на улице.

В тот вечер ни Мирослава, ни Сергей не придали особого значения происшествию. Обычное дело для кабака, бывает, завариваются каши и покруче – и ничего. Оба были уверены, что случайно забредшие «гости» больше никогда в их краях не появятся – но ошиблись. Вернулись пацанчики, да не втроем, а с подмогой. Заявились аккурат на свадьбу, и явно не для того, чтобы поздравить молодых. На незваных гостях, как и на их предводителе, были куртки с закрывающими часть лица капюшонами, а на многих еще и медицинские маски. Ворвались «части» уверенно, их было человек тридцать, не меньше, многие держали в руках бейсбольные биты. Насмотрелись боевиков, понимаешь…

Все они явно были заезжие. Местные «джентльмены курток, кепок и семок» даже в самых розовых своих мечтах не мыслили напасть на «Хату». Они прекрасно понимали, что ждет того, кто обидит Мирославу, у которой половина ментов из ближайшего отделения ходит в добрых приятелях. Такие попытки случались, но для желающих поживиться они заканчивались капитальным сроком, а частенько еще отбитыми по дороге в отделение почками – на память, так сказать. Так полицейские старательно оберегали покой Мирославы, у которой они каждый день обедали.

Эта же кодла явно была не в курсе того, какой круг знакомых у владелицы «Хаты». И Сергей мигом смекнул, что пацанчики пришли сюда не шутки шутить. Когда приезжая гопота еще только показалась в дверях, Волков уже двинулся им навстречу. Резко отодвинув Мирославу себе за спину, он вышел на середину зала.

– Эй, щенок, вам троим прошлый раз мало показалось, так вы еще пришли? И друзей привели, чтобы и им досталось?

Сергей пытался выиграть время и дать понять своим, насколько опасны незваные гости. Но гости и сами не скрывали своих намерений. Кто-то выключил музыкальный центр, и в наступившей тишине ясно прозвучало:

– Мочи их, пацаны! Кабатчицу и невесту по кругу пустим!

К тому моменту, когда шпана ввалилась в зал, несколько строителей-кавказцев как раз собирались выйти на крыльцо покурить. Они оказались ближе всех к двери и, не раздумывая, бросились на гопников. Те встретили атаку битами, завязалась потасовка. Кавказцы действовали четко и слаженно, уже через несколько ударов пара тел нападавших лежала на полу – но гопников было много, и легко сдаваться они явно не собирались.

На Сергея, стоявшего в самом центре зала, с двух сторон кинулось сразу трое. Два удара он отбил, а третий хорошенько пришелся ему пониже уха. Сергей закачался, но в этот момент его кто-то крепко взял под локоть и чуть отодвинул в сторону. Когда туман от удара рассеялся, Волков увидел, что его прикрыл собой Боцман. Тот самый прораб, «луженая глотка», которого Сергей так ненавидел и насчет которого был уверен, что и он платит ему тем же. Боцман твердо стоял посреди зала и отбивался от наседавших гопников, как бультерьер от стаи крыс. Очухавшийся Сергей выдвинулся из-за спины прораба, и они в четыре кулака начали учить зарвавшихся нахалов, как нужно драться. Сразу несколько гопников подавились собственными зубами.

За спиной Боцмана уже выстроились плотной стеной рабочие и стойко держали оборону. Женщин они предусмотрительно отодвинули подальше, но и те напряглись в ожидании, готовые в случае чего вмешаться. Так уж устроен прекрасный пол – он слаб только до тех пор, пока может себе эту слабость позволить.

Когда появилась секунда передышки, Боцман крикнул во всю силу своих легких:

– Старший помощник Ершова! Что стоишь, охрану вызывай!

Маргарита кинулась к своему месту за столом, где у нее осталась сумочка, а в ней – строительная рация, с помощью которой было так удобно координировать подготовку к свадьбе. Однако получилось так, что, выскочив за рацией, Марго оказалась в пределах досягаемости нападавших, и к ней сразу кинулись два гопника. Но не успела Маргарита испугаться, как обнаружила, что ей уже пришли на помощь, и помощь эта оказалась, как ни странно, в лице Чуни. Когда началась драка, девчонка юркнула в кухню в надежде отсидеться там. Но любопытство взяло верх, Чуня стала наблюдать за дракой через щелку чуть приоткрытой двери. И когда она увидела, как на Маргариту кинулись двое парней, Чуня запаниковала. Она хотела помочь Маргарите, но под руками, как назло, ничего не оказалось, на глаза попалась только сковородка, которая лежала в раковине для грязной посуды. Не раздумывая, Чуня подхватила сковороду и вылетела из кухни. Оказавшись сбоку и чуть позади от нападавших на Маргариту, она оценила диспозицию. Один из гопников был очень высоким, почти подпирал головой потолок, и при этом худым, как церковная свечка. Он был ближе к Чуне, и девочка, не задумываясь, вскочила на стул, размахнулась и треснула верзиле сковородкой по башке. Звон раздался такой, словно ударили в колокол, на секунду даже дерущиеся замерли в недоумении, а верзила между тем медленно осел на пол.

От удара Чуня не удержала ни сковороду в руках, ни равновесие. Посудина отлетела в толпу, расквасив кому-то нос, а девочка, и так с трудом ходившая в непривычных новеньких туфельках, не устояла на стуле и кувырком полетела на пол. Второй нападавший на Маргариту гопник, который уже успел завладеть рацией, резко нагнулся и рывком поднял Чуню за шиворот.

– Ах ты, сучка мелкая, ну ща я тебя!.. – заорал он.

Девочка пронзительно завизжала, забилась в его руках, и тут случилось то, чего на стройке никто не ожидал.

Адъян, буддист, которому любое насилие было противно по своей сути, запрещено религией и шло вразрез с внутренней духовностью, мгновенно оказался рядом с Чуней. Он дрался как робот – энергично и бесстрастно. Схвативший девочку гопник даже не понял, что произошло. Отключился он еще тогда, когда стоял на ногах, а падал он уже без сознания. Отставив в сторону не прекращающую визжать Чуню, Адъян вломился в толпу нападавших, которые стали разлетаться от него в стороны, словно кегли в боулинге. Стены и потолок окрасились брызгами крови, кровь теперь была и на белой скатерти, и на занавесках, и на бумажных гирляндах с шариками. И тут внезапно, перекрывая и шум драки, и визг Чуни, раздался голос Марички:

– Адъян, прекрати, прекрати немедленно! Ты же их поубиваешь!

Слово «поубиваешь» оказало магическое действие. Адъян, точно его отключили рубильником, перестал молотить кулаками нападавших, повернулся, подхватил Чуню и спокойно пошел к своей жене.

Маргарита снова завладела рацией и уже вызывала охрану со стройки. Боцман теперь был рядом и не давал никому к ней приблизиться. А битва тем временем шла к концу. Гопота, наводившая ужас на свой район, привыкла драться стаей, нападая на безоружных, запуганных гастарбайтеров. Но, встретив сильных здоровых людей, умеющих за себя постоять, шпана, как обычно, струсила. Кто-то крикнул:

– Братва, валим!

Но свалить не удалось. Когда толпа ломанулась к двери, на входе ее встретили ребята из охраны стройки. И встретили достойно – резиновыми дубинками и электрошокерами. Поняв, что к свадьбе пришла подмога, нападавшие сочли за лучшее просто сдаться. Они побросали биты на пол и сбились в кучу посреди зала.

Разумеется, заезжие гопники даже не удосужились проверить, где находится местное отделение полиции, до которого было всего-то пять минут неспешной ходьбы. И конечно им и в голову не могло прийти, что в самом начале заварухи Мирослава позвонила не в 02, а прямо на мобильный телефон дежурному по РОВД. К тому моменту, когда у нападавших созрело решение смыться, у «Хаты» собрались все окрестные экипажи ППС. Но принять участие в драке полицейским не пришлось – все уже было кончено. Они только принимали под белы рученьки залетных гопников да паковали их в автозаки. Кто не мог идти сам, того аккуратно складывали около автобусов – чтобы потом их осмотрели врачи. Полиция собрала щедрый урожай брошенных бит и кастетов и предложила Мирославе и всем, кто пострадал от нападения шпаны, проехать вместе с ними написать заявление. Однако строителям ну очень не хотелось завершать свадьбу на такой ноте. И в результате Боцман договорился со стражами порядка, что завтра у дежурного обязательно будет целая стопка заявлений, а пока пусть народ еще погуляет.

– Ну что ж, смотрю, у вас тут все по традиции, – пошутил полицейский. – А то что это за свадьба без драки?

Пока он поздравлял молодых, его подчиненные растащили все узбекские лепешки, а кто успел, тот ухватил и горсть плова. Мирослава предложила завернуть с собой, но командир мужественно отказался – нечего расслабляться на службе!

Вскоре полиция уехала и забрала с собой в наручниках все побитые неприятности этого вечера. Те из рабочих, кому тоже досталось в драке, приводили себя в порядок, женщины суетились вокруг героев, оказывая им первую помощь. Мирослава достала аптечку и все никак не могла решить, к кому первому подойти – то ли к Боцману, то ли к Волкову, но, в конце концов, выбрала Сергея. За столом эти двое уже сидели вместе. Совместная драка, она, знаете ли, сближает…

После драки Адъян снова оказался в центре внимания, но теперь уже не как жених. Рабочие окружили его и донимали вопросами. Как это так, буддист, философ, сколько времени с ними жил – ни в каких конфликтах не участвовал, даже не ссорился ни с кем. И вдруг на тебе, кинулся в драку, да такое месилово развернул, Брюс Ли по сравнению с ним просто младенец. Где он так научился, не по кино же? Адъян долго отмалчивался, пытался уйти от этого разговора, но его все-таки вынудили расколоться.

– Я ведь не всегда убежденным буддистом был, – признался жених. – Вера – дело непростое, до нее дозреть нужно. Я тоже долго к ней шел. Только после армии все понял.

– Так ты в армии был, – кивнул бетонщик Василь. – А в каких войсках?

– В разведке, – не слишком охотно сообщил Адъян.

– Да ну?! – тут же оживились слушатели. – Ну-ка рассказывай!

Но отвечать на дальнейшие вопросы жених отказался наотрез. Пришлось разочарованным гостям оставить его в покое. Что поделаешь-то? Не хочет человек говорить – его право. Может, военная тайна. А может, просто не хочет вспоминать о том периоде своей жизни. Это на стройке было понятно многим, не одному только Сергею Волкову.

Так что завершился тот день более или менее благополучно. Самой значительной потерей для обитателей «Неваляшки» стало нарядное платье Чуни, которое безнадежно испортили грязные пятна от сковородки. Обнаружив это, девочка в первый момент сильно расстроилась, но потом махнула рукой. Вряд ли ей еще когда-нибудь представится случай так нарядиться, ведь больше никаких свадеб на стройке не намечалось. Но платье все равно было жалко.