Лава смогла стоять на ногах, хотя колени дрожали, и ей потребовалось полчаса, чтобы прийти в себя, бросить что-то в рот, умыться, сменить одежду.

– Вот это красавица, – встретил ее на палубе, в окружении множества вельможных детишек, утомленных плаваньем, Литус. – Придется отдать тебе мантию.

– Зачем? – не поняла Лава.

– Мне так будет спокойнее, – сказал Литус. – Мало ли бродит вокруг охотников до красавиц?

– А ты? – удивилась Лава.

– Мне кажется, что вам это будет нужнее, – сказал Литус, поклонился измученным принцессам, которые тоже вышли на палубу, кивнул Шиару, белобрысому Шупе, шагнул к Моллису и обнял его.

– Нам? – растерянно прошептала Лава и залилась краской.

– Ты похож на одного парня, – прохрипел вымотанный капитан. – Он на этом корабле завернул такое… С него все и началось.

– Игнис, – кивнул Литус. – Я его знаю. Вот эта девушка его двоюродная сестра.

– Чудно, – покачал головой Моллис. – Чудно у вас у атеров, куда ни ткнешь – или родственник, или знакомец. Так ты уверен, что я дойду до Тимора? Такого больше не будет? А то ведь мое сердце не выдержит!

– Может быть, будет хуже, – сказал Литус, – но не с твоим кораблем и не с тобой. Светлая Пустошь оставила ядовитый след, но она подобралась, свернулась, собралась в центре. Я чувствую.

– Свернулась? – не понял Моллис. – Или все-таки подобралась? Разница есть! Уверяю тебя, парень. Если снежная кошка свернулась, иди мимо, да головой не ворочай, она сыта. А если подобралась, топырь копье. Прыгнет!

– Подобралась, – проговорил Литус. – Но еще не прыгает. Ждет.

– Чего? – не понял Моллис.

– Крови, – ответил Литус. – Кажется мне, что ждет она крови.

– Кошка не ждет, – не согласился Моллис. – Душит добычу и жрет!

– У нее есть помощники, – пожал плечами Литус. – Гонят добычу. И ты, Моллис, не добыча. Ты крошка, которую она даже не замечает. Тем более теперь, когда я схожу с твоего корабля. Теперь, когда все набухло в ее центре. Крови она ждет. А ты… До Аббуту река широка, да и до Тимора порогов нет. Доберешься. Только поспеши, думаю, через неделю-другую грянут морозы… Хотя Азу не замерзает, кажется…

– Крови, говоришь? – покачал головой Моллис. – Ну, этого добра у нее будет в достатке. Уж поверь. Родники бьют.

– Знаю, – кивнул Литус, взял Лаву за руку и пошел на берег. Джокус уже ждал внизу. Вскоре, разжав объятия, передав детей старшей сестре, на берег сошла и Тела. Она вытерла слезы, окинула взглядом Лаву и Литуса, напрягла скулы:

– Вот ведь как выходит! Нашлось время сердечным делам? Или уже не только сердечным?

– Ты обещала, – равнодушно проговорил Литус. – Идем, – и тут же перевел взгляд на Лаву. – Делай то, что я скажу. Все сладится. И не скрипи зубами. Забудь о старой боли, новая наступает.

– Подожди, – попросила Лава и вдруг побежала с пристани по ступеням наверх, к основанию пузатых, приземистых башен, от которых открывался вид и на принесшую холодные воды с востока – с гор Балтуту Му, и на сливающуюся с ней, бегущую с севера еще более холодную Азу, и на широкое русло уходящей на юг главной реки Анкиды. Тиренский берег был окутан туманом. Нахоритский – укутан снегом. Снег закружился и над Эбаббором. Пристань, лестница, ведущая в город, набережная, крепостная стена – все было пустынно, как будто город вымер.

– Обычно в это время Му уже замерзала, – сказала поднявшаяся вслед за Лавой наверх Тела. – Вот Азу редко покрывалась льдом. Так и чернела до весны, разве что леденела вдоль берегов.

– Как ты живешь с этим? – посмотрела на Телу Лава.

– Так и живу, – произнесла бледными губами та. – Обречена на смерть с того самого дня, как Пурус пригласил меня к себе, а потом велел убить короля Лаписа. И я поняла в один миг, если откажусь, мне не жить.

– Зачем так жить? – спросила Лава.

– А как? – блеснула глазами Тела. – Или ты думаешь, что боль твоей сестры меньше моей боли? Она теряла сына? Она убила моего Палуса!

– Но ведь ты не собиралась его терять? – проговорила Лава. – И Кама не хотела убивать Палуса. Разве не так? Пурус захотел убрать короля Лаписа. Ты решила убить всех?

– Он велел убить всех, – прошептала Тела. – Сказал, что король Лаписа словно нарыв на его лице. И если его не вырезать, он никогда не пройдет. А потом показал на дверь. На ту, через которую я вошла, в ней уже стоял мой муж. Малум. Стоял и улыбался. А во второй двери стоял сущий демон. Был у него тогда старшина тайной службы Кракс. Не знаю, кто с ним разделался, умельцы говорили, что никто не мог сравниться с ним в хитрости и ловкости. У Кракса был в руках нож. У Малума – королевский плащ. Я все поняла. И вышла через дверь, где был Малум.

– А эти знаки? – не поняла Лава. – Мне говорили… Ворон, прибитый к воротам? Висельники?

– Кракс все делал, – отвернулась Тела. – Свел меня с тем свеем, Стором Стормором. Подсказывал, что и как. Думаю, что он играл или готовил разные пути для Лаписа. Один из этих путей был связан с Патиной Тотум. Мне передавали любовное зелье для нее. Но в итоге ничего не сработало. Игнис исчез, а Кама все испортила.

– Ты сожалеешь? – спросила Лава.

– Сожалею? – пожала плечами Тела. – Я проклята. Я отогреваюсь рядом со своими детьми, но чувствую проклятье, едва отхожу от них на шаг. Поэтому я здесь. Хочу попасть в Бараггал, упасть на колени и просить у Энки прощения.

– Разве упасть на колени можно только в Бараггале? – спросила Лава, завороженно глядя, как белый корабль отплывает от эбаббарского дерева и медленно движется к стрелке двух рек, чтобы отправиться вверх по течению Азу.

– Упасть можно где угодно, – почти прошипела Тела. – Но за то, что я сотворила, простить меня может только Энки! Литус обещал мне помочь. Пока ты билась в бреду среди ужаса, через который плыл этот диковинный корабль, он написал письмо к своему двоюродному брату Сигнуму. Рассказал в нем о том, что отец Литуса – Флавус Белуа – мертв, и Сигнум может считать себя герцогом или наместником, как ему будет угодно. Литус отказывается от претензий на трон. Попросил помочь мне и Джокусу попасть в Бараггал. Или хотя бы не оставить заботой и принять на службу, если путь в Бараггал не откроется.

– Что ты обещала Литусу взамен? – спросила Лава.

– Взамен? – удивилась Тела и вдруг рассмеялась. – А ведь и вправду, он не из тех, кто помогает взамен. Хорошо. Это он попросил меня об одолжении, а я поставила это условие. Ну что ж, письмо теперь у меня, осталось выполнить мою часть договора. И я ее выполню. Не сомневайся.

– О чем ты? – спросила Лава.

– Тебе понравится, – расхохоталась Тела и побежала вниз по ступеням к ожидающим их Литусу и Джокусу, успев крикнуть через плечо: – Но твой избранник дурак. От короны не отказываются. А уж если отказываются, то никто в это не верит!

Эбаббар был так же пустынен, как его набережная.

– Сэнмурвы, – объяснил старшина первого же дозора, что озирал храмовую площадь от портика лавки торговца благовониями. – Благодарение Энки, герцогу Сигнуму и великим магам – мы предупреждены. Поганую магию несут эти летающие псы с собой. Я не видел, но говорят, с ними приходил какой-то мурс или призрак с чем-то алым на груди, маги с большим трудом отогнали его. Поэтому все пока прячутся. По окраинам пару сотен человек ушли околдованными в Пустошь, бродячих собак и кошаков как языком слизало, но тем и обошлось. А вы по какой надобности? Откуда? Из Фиденты? И из Хонора? Ваше Высочество принц Фиденты Джокус? Госпожа Тела Рудус? Примите почтение воинов Эбаббара. Эти люди с вами? Так это ваш корабль прошел? А я не поверил, когда дозорный прибежал доложиться, мытарей-то незачем теперь держать на пристани. Не знаете, пойдет орда на север или не пойдет? Тут только о ней и говорят, даже погань эта не так пугает. Нет ничего страшнее человека, даже Светлая Пустошь не так страшна. Энки благословенный, может быть, все еще наладится? И небо сегодня посветлело! Первый день как сотни герцога не рубятся с нечистью на окраине Эбаббара! Первый день! Но все прячутся. Все. И горожане, и те, кто ушел из сел, и дружина… Это же напасть какая-то, а не война…

– Узнал, – коротко бросил Литус, когда дозор остался за спиной. – Не помню имени этого старшины, но он меня узнал. Крепок воин, ни глазом не моргнул, ни единой жилкой не дрогнул. Поспешим, думаю, с час у нас еще есть.

– На что? – спросила Лава. – Мы сможем где-то укрыться?

– Никто нигде не сможет укрыться, – расплылась в улыбке Тела. – Но если вам везло так долго, почему удача должна изменить именно теперь?

– Потому что она изменила всей Анкиде, – коротко бросил Литус, направляясь к зиккурату храма Энки.

– Это случилось полторы тысячи лет назад! – напомнил Джокус.

– Раньше, – процедила сквозь зубы Тела. – На несколько тысяч лет раньше. Когда в небе над Анкидой появилась Бледная Звезда. Сначала Бледная Звезда, потом семь огненных звезд. А потом появились и мы – атеры, руфы, лаэты, даку, дакиты, эти поганые гахи, мурсы, аксы. Все оттуда. И Лучезарный.

– Не поминай имя погани в Храме Энки, – обернулся Литус.

…Храм был открыт. Лаве сначала показалось, что он пуст, потому что за распахнутыми дверями лежал наметенный снег, но за первыми дверями обнаружились еще одни, а уж за ними открылся темный, едва освещенный несколькими светильниками зал, куда меньший, чем в новом огромном храме единого в Ардуусе. Блеснули оклеенные сусальным золотом деревянные притворы для всех четырех храмов – с белым оголовком – притвор Храма Праха Божественного, с синим – Храма Святого Пламени, с Желтым – Храма Последнего Выбора, с белым – Храма Энки. Тут же, чуть в стороне, потрескивала печь, и поленница дров тоже высилась поблизости. Но не было никого, как будто не только Энки забыл собственный храм так же, как покинутую им Анкиду, но и все священники разбежались.

– Есть в храме настоятель? – вопросил Литус и щелкнул пальцем подвешенный на бронзовом крюке колокольчик. Звон разлетелся по сумрачному даже в середине дня помещению, но не успел он погаснуть в дальних углах здания, как с едва различимого в полутьме лежака поднялась грузная фигура.

– Есть, как не быть, – донесся недовольный голос. – Никого больше нет, а настоятель есть. Что за надобность? Смогу я поспать сегодня или нет?

– А что же настоятель не спит ночью? – спросил Литус, а когда к притворам подошел обрюзгший седой настоятель в зеленом балахоне, добавил: – И почему настоятель Храма Энки ходит в балахоне инквизиции?

– Нет инквизиции в Эбаббаре, – пробурчал, окидывая нежданных гостей сонным взглядом, настоятель. – Король Флавус запретил ее, и правильно сделал, я вам скажу. А балахон для инквизитора есть. Вот я и ношу его, мой уж пообтрепался. А днем я сплю, потому что ночью провожу службу о сохранении древнего города от напасти поганой.

– Помогает? – усмехнулся Джокус.

– Город пока стоит, – скорчил гримасу храмовник. – Не знаю, может быть, не моя в том заслуга, но службу я прерывать не буду. Не тот случай, когда можно пробовать. Что хотели?

– Вот, – Литус сделал шаг вперед, опустил на выставленное на тумбе возле светильника блюдце серебряную монету, обхватил плечи по обряду Храма Энки, – хочу провести срочный обряд об освящении супружества бастарда короля Эбаббара Литуса Тацита и племянницы короля Ардууса Пуруса Арундо – Лавы Арундо.

– Что ты… – только и вымолвила Лава, застыла со слезами в горле или в глазах и стиснула локоть Литуса.

– Прости, – обернулся бастард. – Не успел тебе сказать. Ты согласна?

– Я… – только и вымолвила Лава.

– А хоть бы и была согласна, – пробурчал недовольно настоятель. – И стоит это дороже, и что за обряд без разговора, да и нельзя вот так вот соединять вельможных персон. Ярлыки хоть есть? Давно уж я не видел бастарда нашего, пропал он куда-то. Откуда я знаю, кто ты?

– Есть ярлыки, – поклонился Литус и звякнул еще одной монетой, на этот раз золотой. – Этого ведь более чем достаточно?

– Да уж точно, – сразу осип храмовник. – Только ведь нельзя вот так вот просто. Все равно нельзя. Проверяют меня. Наказать могут. Нужно засвидетельствовать соединение. Да не просто как, а чтобы тоже особы были знатными. Того же ранга!

– Ты же соединял уже однажды вельможных особ, – усмехнулся Литус. – Я узнавал. Шесть лет назад сочетал принца Лаписа Игниса и девицу Ирис!

– Было, – затрясся храмовник, – только отлилось мне это потом и монетой, и на спину. Да-да. Хотя тогда я ничего и не нарушил, поскольку дева, с которой сочетался тот самый Игнис, была простолюдинкой. Он вообще мог с ней без сочетания жить!

– Есть кому засвидетельствовать, – положил рядом с монетой ярлык Литус и посмотрел на Телу.

– Сейчас, – прошептала она, запуская руку за пазуху.

– Вот, – шагнула вперед, положила свой ярлык, сомкнула руки на плечах Тела. – Я, Тела Рудус, жена Сонитуса Рудуса, брата короля Хонора, мать его детей.

«Мать детей Сонитуса или детей короля Хонора?» – вдруг мелькнуло в голове Лавы.

– Принц Фиденты Джокус, – лег на тумбу четвертый ярлык. – Или, – усмехнулся Джокус, – нужен кто-то познатнее?

– Как же это вы без стражи и слуг? – ошеломленно прошептал храмовник.

– Так же, как Храм Энки в древнем Эбаббаре обходится без служек, – пожал плечами Литус. – Ты начнешь обряд, настоятель?

– Да, – потянулся за прошитым золотой нитью шарфом храмовник. – А что мне еще остается?

Обряд оказался недолгим, или настоятель сокращал молитвы и гимны вполовину. Через четверть часа четверка вышла из зиккурата на заснеженную площадь. Ближе к храму высились две древние башни угодников, но они казались мертвыми, снег заметал двери в одну, укутывал метелью вторую. Вдобавок за дальней из них лежала какая-то груда, тоже занесенная снегом. Взглянув на нее, Литус покачал головой. Зато были живы четыре башни из шести на дальней стороне площади. У ступеней каждой из них горел костер.

– Идем туда, – показал Литус на ту из них, что выделялась кладкой из коричнево-серого кирпича.

– Мне-то зачем в орден Земли? – стряхнула набившийся в волоса снег Тела. – И Джокусу? Нам нужно к Сигнуму Белуа. Хотелось бы обрадовать его известием о смерти его дядюшки как можно быстрее!

– Стражники на всех улицах, уходящих с площади, – объяснил Литус. – Идем вчетвером к башне ордена Земли. Вам ничего не грозит, но мне бы не хотелось схватки со стражей Эбаббара. По каким бы причинам ее ни затеял Сигнум. Возле башни мы будем в безопасности. Если стража пойдет нам навстречу, вы двинетесь к ней, дадите нам несколько минут времени.

– Вот уж не думала, – пробурчала Тела, но о чем она не думала, не сказала. Пошла вслед за Литусом и Лавой, кутаясь в высокий воротник гарнаша и бормоча что-то вполголоса. Джокус шел впереди. Они успели миновать уже середину площади, когда наконец от одной из улиц к ним двинулся отряд стражников.

– Давайте, – попросил Литус.

– Ну что же, – улыбнулся Джокус и подмигнул Лаве, которая все еще так и не пришла в себя. – Надеюсь, что мы еще свидимся и будем во время этой встречи в добром здравии и хорошем настроении!

– А еще лучше не свидимся вовсе, – буркнула Тела, – но от здравия и веселья отказываться не буду.

– Идем, – потянул за руку Лаву Литус. – Ты удивлена?

– Нет, – призналась она. – Но почему так?

– У меня был выбор? – удивился Литус.

– Тебя лишили выбора? – напряглась Лава.

– Я сам себя лишил выбора, – кивнул Литус и, увидев, что стражники остановились, встретившись с Джокусом и Телой, улыбнулся. – С радостью лишил себя выбора. Сделал его уже. И рад, что ты не отказалась. Хотя мне на миг показалось, что я рискую попасть в сонм твоих поклонников, которым ты дала отворот.

– А почему ты спешил? – прошептала Лава.

– Потому, что жизнь каждого из нас может оборваться, – ответил Литус. – так же, как время всей Анкиды. Я должен был поспешить. Тем более что каждый наш день, особенно такой, как сегодня, может разлучить нас. На дни, на недели, на месяцы. Или дольше.

– Навсегда? – ужаснулась Лава.

– Нет! – уверенно произнес Литус. – Но надолго. И еще потому, что в тебе живет мой ребенок. Я чувствую. Поспешим, стражники с другой стороны площади идут в нашу сторону.

– Стойте! – раздался твердый голос, когда Литус и Лава поравнялись с костром у башни ордена Земли. Сидевший на скамье маг поднялся на ноги и тут же напомнил Лаве о самом себе.

– Амплус, – прошептала она. – Единственный этлу в Анкиде. Магистр ордена Земли.

– Амплус, – поклонился магу Литус. – Это я, Литус Тацит.

– Подойдите, – проскрипел Амплус. – И «стойте» я сказал не вам, а стражникам.

Лава оглянулась. Отряд стражников замер в полусотне шагов за их спинами, как будто наткнулся на прозрачную стену. Вот один из них махнул рукой, и весь дозор развернулся и пошел прочь.

– Ты знаешь, что женщин в ордене Земли не было никогда? – устало спросил Литуса Амплус.

– Не было, значит, теперь есть! – ответил Литус. – Но ведь я и не веду к тебе послушницу, Амплус. Я хочу попросить об одолжении. Это – моя жена. Она способна к магии, но почти ничему не обучена. К тому же она носит под сердцем моего ребенка. Мне нужно убежище для нее. Не в твоем ордене. Я прислушивался к ней и знаю, кто ее укроет. Но ей понадобится твоя рекомендация, а мне нужно укрыться от глупостей Сигнума и… просто быть здесь.

– Просто быть не получится, – надул губы и снова опустился на скамью Амплус. – Подведи ко мне свою жену. Мы здесь все не просто так. И ты не отделаешься от меня мойкой полов и колкой дров. Что касается твоей жены…

Амплус протянул огромную ручищу и поймал в нее ладонь Лавы.

– Да, – проговорил он через мгновение, – ты у нас мог бы служить в любой башне и даже добраться до мантии Великого мага через долгие годы, но твоя жена годна лишь для ордена Воздуха. Хорошо годна. И самое удивительное, что ее легкость сочетается с ее силой. Она была бы хорошей послушницей, но в любом случае Лакрима сбережет ее для тебя. Я это устрою. Но завтра. А сегодня я дам вам келью, и вы проведете эту ночь вместе. Хотя можете не слишком предаваться жару ваших тел. Ребенок действительно есть. Мальчик. Я рад за вас, дети мои.

– Энки милостивый! – выдохнула Лава, почувствовав, что краска заливает ее лицо.

– Может быть, и милостивый, – согласился Амплус. – Но узнаем мы об этом только перед смертью. Тебе же, Литус, со следующего дня придется быть тихим и незаметным. Какое-то время назад в кузнечной слободе был убит кузнец, и убит не без магии. Делом занималась Никс Праина. Она определила, что убийцей был ты. Ты объявлен в розыск своим двоюродным братом.

– А если этот кузнец напал на нас? – прищурился Литус. – Если он был во власти Рора?

– Ох ты, – покачал головой Амплус. – Ты знаешь даже и это? Но не пытайся оправдаться перед Сигнумом. Он все еще под влиянием Ардууса.

– В Ардуусе Губитель, – прошептал Литус.

– Он везде, – не согласился Амплус. – Ладно. Я не буду слишком долго задерживать вас. Тем более что комната готова, вода согрета, стол накрыт. Тебя не удивляет это, Литус?

Бастард посмотрел на Лаву и замер в недоумении:

– Удивляет, почтенный Амплус. Так же, как то, что ты следишь за огнем, а не кто-то из послушников.

– Вот, – поднял кривой палец Амплус. – А теперь представь, как были удивлены мы все – четыре Великих мага магических орденов, когда, презирая нашу защиту, пройдя насквозь все насторожи и не потревожив их, на наш совет явился угодник, которого я едва знал. Да-да. Этот самый Син. Явился из ничего. Появился из полутьмы, словно какой-нибудь мурс, но тут же обрел плоть! И сказал нам о том, что сегодня в полдень Губитель подберет под себя все волокна Светлой Пустоши, сплетет их и дальше уже будет копить иную силу.

– И что же? – спросил Литус.

– Так оно и случилось, – кивнул Амплус. – Сегодня в полдень. Поэтому я, да и все мы – и Лакрима, и Фера, и Никс Праина, – должны отнестись и к остальным словам Сина столь же серьезно. И вот, я жду, как он предсказал, Литуса, моего бывшего послушника и бастарда Флавуса Белуа с молодой женой, и Литус появляется, как было предсказано. Уверяю тебя, о твоем прибытии уже известно всем Великим магам. И я уверен, что уже завтра мы приступим к тому, к чему призывал нас Син.

– К чему же он вас призывал? – в напряжении спросил Литус.

– Прорываться в Бараггал и восстанавливать башни угодников, – ответил Амплус.

– Башни? – поразился Литус. – Безумие. Сейчас зима. Пустошь изменилась, но она по-прежнему пропитана ядом. Я чувствую это. И как можно восстановить башни Бараггала? Даже если вы разберете свои башни, вы не восстановите святыни! От Эбаббара до Бараггала – больше полутора сотен лиг! Как доставить туда камни? Где взять подводы, рабочих? Это безумие!

– Безумие – это то, что затевает Губитель, – покачал головой Амплус. – А то, что с завтрашнего дня будем делать мы, это не безумие. Это отчаяние и воля. Зачем нам разбирать эти древние башни? Камня достаточно и в Бараггале. Из останков древних башен были построены четыре храма на священном холме. Но даже если нам не хватит и того камня, то рядом – Уманни. Там камня предостаточно, и его не придется даже выдалбливать из старых зданий. Цитадель Уманни обрушилась шесть лет назад. Того камня хватит, чтобы поставить множество башен. Нам будут нужны вода, соль, камень и рабочие руки. Сигнум даст подводы и сани. Через пару недель или раньше ударят морозы. Син сказал, что может замерзнуть даже Азу. Тогда все ускорится. Но мы справимся и так.

– Сигнум даст подводы и строителей? – усомнился Литус. – Может быть, он еще и даст разрешение разобрать храмы на холме Бараггала?

– Если ты не хочешь получить отказ, то реже спрашивай разрешения, – скривился в ухмылке Амплус. – Но вот с подводами, солью, рабочими – другая история. Но и ее мне, кажется, удалось разрешить в свою пользу. После того как Син, о котором я слышал только хорошее, появился на нашем совете, а затем исчез, я пошел к герцогу и поспорил с ним, что, если Светлая Пустошь уберется от стен города сегодня в полдень, он даст нам и подводы и строителей. Якобы для ремонта укреплений Бэдгалдингира.

– И что же дальше? – нахмурился Литус.

– Уже завтра Фера и Никс Праина отправятся в Уманни. Там должен появиться человек, который проведет подводы через Светлую Пустошь в Бараггал. Наладит торный путь. У нас мало времени, но оно есть.

– И Светлая Пустошь не воспротивится этому? – удивился Литус.

– Не должна, – проговорил Амплус. – Ее хозяин сейчас слишком занят. К тому же он не видит в нас серьезного препятствия своему замыслу, каким бы тот замысел ни был. И надо признаться, что тут он, скорее всего, прав.

– Подожди, – развел руками Литус. – И все же я не могу поверить, чтобы Син так легко убедил вас. Как ему удалось?

– С трудом, – признался Амплус. – Но он сказал, кто он такой.

– И кто же? – нахмурился Литус, прижав к себе Лаву, которая чуть дышала, впитывая в себя каждое слово.

– Он назвал себя камнем, – прошептал Амплус, – и добавил вот еще что. Он был одной из семи звезд. Той, что упала у больших зиккуратов у реки Элену. Частью ее. И вот что я тебе скажу, парень. Он не врал. Что-что, а это я определить могу. Мы все поняли это. И я не скажу, что всех нас это обрадовало. Кое-кто скрипел зубами.

– Никс Праина, – догадался Литус.

– Да, – кивнул Амплус. – Она резка, к тому же не любит подарков под дверью.

– Поэтому топчет их, – покачал головой Литус. – Выходит, вы определяете, если вам врут. Почему же вы не определили, что Сол Нубилум и Табгес, которые оставили свои башни в Эбаббаре, тоже врали вам?

– А почему ты думаешь, что мы не определили? – удивился Амплус.

– Но как же… – опустил руки Литус. – Ведь…

– Они не врали, – добавил после короткой паузы Амплус. – Они уходили от ответов на вопросы. Или ты не был борцом? Не знаешь, что не обязательно схватываться с противником, достаточно уходить от его захватов, и уже это вымотает того, кто стоит напротив тебя. К тому же они слишком сильны, чтобы схватываться с ними. Очень сильны. Не забывай об этом, когда будешь задумываться о мести. Ты понял меня?

– Понял, – прошептал Литус.

– Есть еще вопросы, или ты наконец позаботишься о собственной жене? – спросил Амплус.

– Один вопрос, – еще крепче прижал к себе Лаву Литус. – Что ты поставил в споре с Сигнумом против подвод и рабочих?

– Собственную жизнь, – прошептал Амплус.

– Почему?! – воскликнул Литус. – Почему?! И почему он согласился? Зачем ему твоя жизнь?

– Ты не прав, – погрозил Литусу пальцем Амплус. – Жизнь очень выгодная ставка для Сигнума. И он очень жалеет, что проиграл. К тому же он не играл на мою смерть, он играл на жизнь. Поверь мне, есть множество людей, которые выкупили бы у Сигнума его выигрыш за очень большие деньги.

– А ты? – спросил Литус.

– Я? – задумался Амплус. – Если у нас ничего не получится, моя жизнь не будет стоить ничего.