На второй день после встречи с вольными охотниками, когда отряд Лауруса вышел вдоль границы Светлой Пустоши к Азу и пошел вдоль реки, вернулись дозорные. С ними был взмыленный посыльный от Кастора Арундо. Посыльный, смутно знакомый Лаурусу атер из села, в котором он брал жену, улыбнулся и вырвал из-под воротника гарнаша полоску ткани. Лаурус поднес ее к глазам и с трудом разобрал мелкие руны: «Лаурус Арундо. Надеюсь разыскать тебя в окрестностях Аббуту. Велю тебе оставить под началом Соллерса Кертуса твою конницу. Пусть он стоит на берегу Азу в полусотне лиг от Аббуту с выставленными дозорами. Ему на помощь идет с двумя с половиной тысячами конницы Тенакс Кертус. Остатки разбитых под Аббуту свеев не должны пройти на Махру. Гнать их на север. Ты, Лаурус, срочно переправляйся через Азу и скачи в Манус. Кастор Арундо».

Лаурус протянул полоску ткани Соллерсу и спросил гонца:

– Разве свеи уже разбиты?

– Нет, – пожал плечами он. – Стоят на берегу уже который день. Аббуту зажгли, а могли бы ночевать в домах, все-таки не лето уже. Будут разбиты. Но пока еще этого не поняли.

– Где лучше переправляться? – спросил Лаурус гонца.

– Лучше всего прямо здесь, – подал голос Йор. – До середины Азу мелко, а сотню локтей можно и проплыть.

Лаурус посмотрел на реку. Изредка, но по ней еще плыли трупы.

– Долго уплывает враг из Тимора, – заметил Соллерс.

– До зимы река очистится, – уверил его Йор. – Ну, так мы переправляемся?

– Ты со мной? – спросил Лаурус.

– Оглянись минут через десять, увидишь, – засмеялся дакит. – Да, и не спеши сильно, надо бы раздеться и бросить в хороший кожаный мешок одежду, все ж таки не лето!

Лаурус был у Мануса следующим утром. Миновал строгих дозорных, выбрался на усыпанный желтой листвой взгорок и охнул. Деревенька в несколько домов возле неказистой бэдгалдингирской крепостенки обратилась в город. Правда, вместо домов в нем были шатры, но и они образовывали улицы, переулки, тупики, площади, и если бы не многочисленные стяги, выставленные на шестах, в этом городе можно было бы и заблудиться. Во всяком случае, если бы Лаурус уже не проезжал Манус, трактир, в котором, как известили его дозорные, остановился Кастор Арундо, он искал бы долго.

– Иди, – сказал ему Йор, забирая поводья лошади у вытянувшегося близ тяжелой двери трактира дозора. – Здесь тебя подожду. Надеюсь, твой дядя не собирается отрывать тебе голову за наши подвиги?

Дядя отрывать голову Лаурусу не собирался, поскольку был занят отрыванием головы своей дочери Лавы. Но прежде чем увидеть это, Лаурус едва не упал от удара дверью. Из трактира вылетел разъяренный сын короля Пуруса – Болус. Лицо его было вымазано в крови, глаза сверкали слезами, а в воплях можно было разобрать негодующее:

– Софус! Старикашка Софус! Ты посмотри! Эта тварь мне нос сломала! Повесить! Софус!

Вслед за Болусом из трактира выскочили двое стражников, судя по сверкающим доспехам и изукрашенным физиономиям, у одного так же был разбит нос, а у другого наливался синяк под глазом. Стражники принца, прихрамывая и охая, помчались вслед за ним в крепость. Осталось только выяснить, отчего принц так обходится со своей охраной.

Все разъяснилось через минуту. В комнате, где мрачный, словно грозовая туча, сидел Кастор Арундо, Лауруса пустили сразу. Кроме воеводы ардуусского войска там же находилась и Лава, двоюродная сестра Лауруса. Он, конечно, вряд ли перебросился с семнадцатилетней упрямой девчонкой больше чем парой слов за всю жизнь, но всегда помнил слова матери, что если и есть что-то приличное, вышедшее по мужской линии из-под корня Арундо, то это Фламма и Лава. Ну, и в какой-то степени Фосса, если не сдуреет от собственной исключительности и красоты.

– Нет, ты послушай, – показал на дочь Кастор. – Послушай, что говорит эта головная боль.

– Я предупредила его три раза, – кивнула Лаурусу Лава. – Раздельно и четко, с поклоном, как ты меня учил. Сказала, не трогайте, пожалуйста, Ваше Высочество, свою сестру. Меня, демон его раздери! Не щипайте, не хватайте за грудь и за задницу и не пытайтесь прижаться ко мне своим вонючим ртом!

– Так и сказала? – скорбно опустил голову Кастор. – Вонючим ртом?

– Ты учил меня не врать, – гордо выпрямилась Лава.

– Дальше, – вздохнул Кастор.

– Все три раза при свидетелях, – добавила Лава. – Без свидетелей я ему то же самое говорила, но иначе. Старалась, как ты и советовал, убегать. Или держаться людных мест. Но в третий раз я даже назвала его Ваше Величество!

– Вставила между «Ваше» и «Величество» – слово «мерзочайшее»? – спросил Кастор. – Это я так, чтобы не врать Пурусу, когда он потребует объяснений. Врать же нехорошо?

– Не помню, – поморщилась Лава. – Я много слов знаю, могла что-то случайно и употребить. Но ударила я его сегодня впервые!

– А на той неделе? – скривился Кастор.

– На той неделе я его оттолкнула, – прошипела Лава. – Но сначала он меня ущипнул! У меня на заднице до сих пор синяк! Показать?

– Уволь! – попросил Кастор.

– Нет, – испуганно замотал головой Лаурус в ответ на гневный взгляд сестры.

– И я не виновата, что он стоял перед лестницей! И это вранье, что он покатился по ней, потому что она вела не вниз, а вверх! Как это он покатился вверх? – с деланым удивлением посмотрела на собственные кулаки Лава. – Я ведь не этот ваш драгоценный свей? Ну, сломал три ступени, ну так трактир-то старый уже!

– А сегодня? – вовсе опустил голову на руки Кастор. – Сегодня что тебя прорвало?

– Прорвало? – выпучила глаза Лава. – Они зажали меня на втором этаже! Там где умывальня! И не просто зажали, а накинули мешок и затащили на чердак! Нет, ты представь, папочка, что на тебя накинули мешок, занесли на чердак, а когда мешок сняли, ты видишь, что тебя держат за руки два придурка в серебряных доспехах, а напротив стоит вонючий Болус и усмехается!

– С трудом, – закатил глаза Кастор.

– А потом подходит к тебе и сначала рвет пуговицы на котто, трогает твою грудь, а второй рукой распускает шнуровку на твоих портах!

– Просто ужас, – согласился Кастор. – И ты?

– А что я? – расправила плечи Лава. – Я ничего. Сломала коленом ему переносицу, потом, пока он выл и хрюкал, приложила сапогами между ног обоих его придурков. Тут как раз Болус выпрямился и получил по синяку под оба глаза. Ну и полетел по лестнице вниз. Своими ногами.

– А ты в это время подбила глаза охранникам? – спросил Кастор и посмотрел на Лауруса, который кивнул, с трудом сдерживая улыбку.

– Одному, – надула губы Лава. – Второму тоже сломала нос.

– Так вот что я тебе скажу, – встал с места Кастор. – Ты, конечно, рассказываешь не все. Я бы не стал в этом разбираться, но мне же придется говорить с твоим дядей, а тот сначала выслушает Болуса. А дядя твой, если ты забыла, король Пурус, который может стереть меня вместе с тобой в пыль. Так вот, дорогая моя. Даже если все это так, ты не сразу ударила принца. Ты ждала. Вместо того чтобы сразу прибить этих охранников, ты стояла и делала вид, что не можешь сдвинуться с места. Нет, я далек от мысли, что ты получала удовольствие, когда этот… молодой человек щупал твою грудь, а второй рукой шарил у тебя в портах. Нет, ты ждала, когда он наклонится, чтобы посмотреть, что это он там щупает. И только тогда ты ударила его коленом. Ну и все последующее. Так?

Лава мрачно молчала.

– Иди, – еще более мрачно проговорил Кастор. – Я бы отправил тебя обратно к матери в Лапис, но боюсь, что или герцогство будет разрушено, или смертность в нем увеличится. Хотя, свеев там уже нет, так что… Имей в виду, что к тебе будет приставлена охрана. Но охранять она будет не тебя, а от тебя!

– А можно я представлю список стражников, которые… – начала робко говорить Лава.

– Вон! – заорал Кастор, ударив кулаком по столу.

Лава пожала плечами, развернулась и пошла из комнаты. Проходя мимо Лауруса, она подмигнула ему и быстро обозначила два удара кулаками.

– Смеешься? – спросил Кастор племянника, когда дверь за Лавой закрылась. – А ведь надо плакать.

– Почему? – спросил Лаурус, который и в самом деле едва сдерживался от смеха.

– Болус еще мал, – поднялся и подошел к окну Кастор. – Шестнадцать ему исполнится через месяц. Конечно, Пурус не будет рад тому, что его любимчику сломали нос. В детстве случается всякое. Все-таки не глаз выкололи. В конце концов, в наших детских играх Пурус сам дважды ломал мне нос. Что вовсе не означает, будто у Лавы есть еще одна попытка!

Лаурус выдохнул.

– Нет, – вернулся за стол Кастор. – Дело в другом. Твой дядя… особый человек.

– Великий король, – прошептал Лаурус.

– Император, как кричали на площади, – добавил Кастор. – Ну, ты меня понимаешь. Но он был неплохим парнем когда-то. Так вот, мне страшно подумать, что вырастет из его ублюдка.

Он смотрел на Лауруса пристально, и тот не отвел глаз. Оба понимали, о чем идет речь. Монедула говорила, что именно Кастор сделал все, чтобы найти своего пропавшего стражника и отца Лауруса. Вот только он так и не сказал Лаурусу, кто убил Клавуса Вадума. Может быть, теперь? Нет.

– Ладно, – задумался Кастор, потом вышел из-за стола, подошел и крепко обнял племянника. – Спасибо тебе. Аэс уже на левом берегу Азу, я все знаю. Ты не посрамил род Арундо и в Обстинаре, и в Тиморе.

– Соллерс тоже, – проговорил Лаурус. – И если бы не мой помощник, дакит Йор…

– Тот самый, к которому бегала Фламма? – усмехнулся Кастор.

– Да и я к нему бегал лет пять, – кивнул Лаурус.

– Ладно, – стал серьезным Кастор. – Теперь о главном и страшном. Об одном свее.

– О драгоценном? – вспомнил Лаурус.

– Именно, – кивнул Кастор. – Иди сюда.

Лаурус подошел к столу и увидел вычерченный на черной доске мелом рисунок. Изгиб Азу. Стены Аббуту. Высокий берег с каким-то квадратом. Другие знаки и линии.

– Смотри-смотри, – приободрил племянника Кастор. – Здесь у меня только шатры, войска не более десяти тысяч. Все войско там. И я буду там уже сегодня.

– Что это? – показал Лаурус на квадрат на левом берегу Азу.

– Это, мой дорогой, спасение для нашего войска, – вздохнул Кастор. – Половина его спасения. Герцог Тимора, Адамас Валор, я тебе скажу, такой воин… что Пурус Арундо должен был бы молить богов, чтобы у него родился такой сын! Да и все из Валоров и Кертусов – один достойнее другого. Ну ладно. Это острог. Бревенчатый, поставленный по всем правилам, из клеток с земляной засыпкой. Со временем тут поднимется новая крепость Аббуту, а пока это наша опора.

– Берег принадлежит Бэдгалдингиру! – напомнил Лаурус.

– Адамас купил вот это кусок у короля Тигнума, – отчертил выступающую часть берега Кастор. – А теперь смотри. Вот здесь стоит воинство Джофала. Примерно тысяч сто пятьдесят. Западнее крепости Аббуту. Вот здесь, под крепостью – воинство Слагсмала. У него около восьмидесяти тысяч, благодаря тебе и Аэсу. Сейчас они строят плоты и готовятся к переправе. Но до завтра переправы не будет.

– Наше войско? – спросил Лаурус.

– У крепости Адамаса около двадцати пяти тысяч ополченцев, – показал Кастор. – Почти все – валы. Мало того что Адамас сумел собрать их и за две недели возвести острог, он уже и натаскал их. На крутом берегу северян встретят колья, камни, самострелы и прочие неприятности. Но это еще не все.

– Надеюсь, – кивнул Лаурус.

– Здесь, – сдвинул руку вправо Кастор. – К востоку от острога стоит войско Аэса. Он привел сорок тысяч. С ним дружины Фиденты – под рукой Фалко и Джокуса Верти и дружина Кирума с неугомонным Эксилисом Хоспесом. Аэсу помогают Валпес и Лупус Валор.

– Они уже здесь! – обрадовался Лаурус.

– Да, – усмехнулся Кастор. – Прожужжали мне все уши, рассказывая о твоей доблести, о доблести Соллерса и мудрости Йора. Всего на этом фланге, он чуть в стороне, – шестьдесят тысяч.

– С ополчением Адамаса – восемьдесят пять, – прикинул Лаурус. – Мало, даже с учетом высокого берега.

– Не спеши, – поморщился Кастор. – По центру, там, где идет подъем от переправы, чуть западнее острога, стоят дружины Бэдгалдингира и Эбаббара. У них лучшие доспехи, длинные копья и самострелы. Этот путь перекопан рвами. Здесь у нас всего тридцать тысяч воинов.

– Сто пятнадцать, – посчитал Лаурус.

– И наш левый фланг, включая засадные тысячи, но без тех десяти тысяч, что остаются в лагере. Главные силы Ардууса. Сто тридцать тысяч.

– Двести сорок пять, – улыбнулся Лаурус. – И все это на высоком берегу и с линиями обороны.

– Еще тридцать тысяч будут завтра у Мануса, – заметил Кастор. – На юге пока спокойно, эти воины из Утиса и Хонора. Их ведут Фелис Адорири и Урбанус Рудус. И пять тысяч теперь под началом Соллерса, но это уже на потом.

– Двести восемьдесят, – удивленно воскликнул Лаурус. – И Фелис, и Урбанус – слава своих королевств!

– Да, – согласился Кастор. – И когда я показывал наши порядки, конечно, не все, но многие, одному драгоценному свею, тот мрачнел с каждой минутой.

– Что за свей? – спросил Лаурус. – И ты говорил о половине спасения. В чем вторая половина?

– В тебе, мой дорогой, – понизил голос Кастор. – Но боюсь, что я отправлю тебя на смерть.

Ночь Лаурус спал плохо. Раз за разом перебирал в голове все, что сказал ему Кастор. И что повеление отправить со свеем Стором Стормуром и его малой дружиной из десяти человек переговорщиком Лауруса прислал сам Пурус Арундо. И что, по словам Кастора, если все завершится так, как хочется, то Пурусу уже будет сложнее избавиться от нелюбимого племянника. Но и о том, что вряд ли все завершится так, как хочется. И скорее всего, Лаурус погибнет.

Ранним утром, еще затемно, Лаурус поднялся, умылся, взял лист бумаги и написал письмо жене и детям, которое Кастор обещал передать, даже если ему придется перевернуть весь Самсум. Затем нашел хмурую Лаву, за которой неотлучно ходили пять огромных стражников, отдал ей это письмо, встретил Йора и пошел вместе с ним к Софусу.

Ардуусский колдун, который остановился в крепости, последнюю ночь провел в шатре со свеями. Одиннадцать северных здоровяков, одного из которых, великана под шесть локтей ростом, Лаурус смутно помнил по недавней ярмарке, были уже облеплены амулетами с головы до ног. К тому же над их одеждой, прошивая ее изнутри бисером, трудились несколько женщин.

– Еще двое! – раздраженно буркнул Софус, который, по мнению Лауруса, оставался худым и злым стариком уже лет двадцать без каких-либо изменений. – Еще минут тридцать возиться!

– Мне не нужно, ваше многомудрие, – замахал руками Йор. – Я так.

И добавил, заметив плотно сжатые губы Софуса:

– Я отношусь с глубочайшим почтением к великому колдуну великого Ардууса. Но у меня от любых амулетов голова начинает болеть, тем более что чужая магия на меня почти не действует. Во всяком случае, не припомню обратного. Да и должен ведь быть кто-то, кто потом все расскажет в подробностях почтенному мудрецу? Об ощущениях! А какие могут быть ощущения сквозь столь мощные и великолепные амулеты?

Гнев в глазах Софуса чуть ослабел, колдун покосился на свеев, которые посматривали на колдуна с опаской, исключая разве что великана, и проворчал:

– Не нужно, значит, не нужно. Голову снесут – не жаловаться, даже если твою голову, дакит, принесут мне на блюде. Через полчаса выход, в полдень – на тот берег. К правителям Слагсмалу и Джофалу.

– Джофалу и Слагсмалу, – подал голос неподвижный великан.

– Как будет угодно, – поклонился колдун. – Нам скрывать нечего, поэтому повторю главное. Ты, – он показал на Лауруса, – только для сопровождения. Ни говорить, ни объяснять ничего не придется. Оттуда потребовали родственника короля, Пурус выбрал любимого племянника. Единственного, кстати.

– Понятно, – криво улыбнулся Лаурус.

– С тобой твой охранник, – кивнул колдун. – Пусть будет, не жалко. Хотя один охранник и от десяти свеев не поможет, а уж от двухсот тысяч…

– От двухсот тридцати тысяч, – поправил великан. – Из них свеев сто пятьдесят тысяч.

– Как будет угодно, – изогнулся колдун. – У Ардууса примерно столько же.

– Больше, – скрипнул зубами великан.

– Теперь о главном, – кивнул колдун. – На том берегу славное войско, которое…

– Покрыло себя славой, – сказал великан.

– И славой тоже, – вздохнул колдун. – В нем примерно, как ты слышал, сто пятьдесят тысяч свеев, гордость своего народа. Отцы и сыновья. Надежда своих жен. Воины они действительно хорошие, конечно, таких, как Стор Стормур, там больше нет, но и прочие подобны вот этим молодцам.

Лаурус кивнул. И в самом деле, не говоря уж о великане, все свеи были выше него ростом на полголовы.

– Если начнется битва, то все они погибнут, – прошипел колдун. – И часть нашего войска тоже погибнет!

– Почти все войско, – усмехнулся Стор Стормур.

– Кому это надо? – развел руками колдун.

– Даку, – отрезал Стор Стормур. – Тем даку, что держат у северного берега галеры и покупают у свеев рабов! Они хотят, чтобы на севере больше не было великих воинов, которые всегда могут сказать свое слово. И еще они хотят отвести мертвых свеев и ардуусцев в Светлую Пустошь на корм своему губителю. Слагсмал и его девка провели детство в рабстве. Кто-то даже упоминал Иалпиргах. И ходят слухи, что кусок седьмой звезды, что она носит на груди и который она нашла у больших зиккуратов, на самом деле ей дали в Иалпиргахе. Там же ее научили магии. Она кое-что могла и раньше, но теперь у нее два главных дара; обращать камень в пыль, пусть даже после каждого колдовства она по две-три недели валяется без памяти, и дар соблазнения. Не того, которым славятся продажные девки. А того, что заставляет великих воинов идти на бессмысленную смерть.

– А бывает не бессмысленная? – спросил Лаурус.

– Бывает, – кивнул великан. – К примеру, смерть, которая приходит к воину, защищающему свой дом. Смерть воинов Ардууса не будет бессмысленной.

– Странно, – подал голос Йор. – Выходит, что свеи, которые грабят чужие дома и иногда гибнут, гибнут зря?

– Они добывают еду и одежду для своих детей! – оборвал дакита великан.

– И что мы должны делать? – спросил Лаурус, которого колдун начал обматывать амулетами. – Вести переговоры? Убеждать северных воевод, что это магия даку загнала их сюда насильно? Втолковывать, прикрываясь амулетами, чтобы соблазн той девки не подействовал и на нас?

– Ути ее зовут, – подал голос колдун.

– Или предложить им еще что-то? – спросил Лаурус.

– Предлагай, что хочешь, – прикрыл глаза Стор Стормур. – Если тебя спросят. Хотя я бы не надеялся на долгий разговор. Выходим через полчаса. Нас четырнадцать. Ты, твой дакит, моя дружина, я и моя баба. Там как получится, но твоя задача и задача твоего дакита – не дергаться. Выполнять все, что скажут. Главное сделаю я. Ради спасения своего народа все сделаю я.

– И что же ты сделаешь? – спросил Лаурус.

– Убью Ути, – ответил Стор Стормур. – Ты бы привел в порядок свои дела, племянник короля. У тебя еще есть несколько минут.

– Предлагаю оставить меч, – подал голос Йор. – Я вот уже оставил свой у трактирщика. Там же все равно отберут. А так вернусь и возьму.

– Вернись, – ухмыльнулся великан.

Бабой Стора Стормура оказалась Патина Тотум. Лаурус смутно помнил старшую сестру короля Лаписа, в последние годы она не появлялась в Ардуусе ни на ярмарке, ни с другой оказией. Она и в самом деле была велика ростом и казалась девчонкой только рядом со Стором Стормуром, с которого и не сводила влюбленных глаз.

– Смотри, – прошептал Лаурусу, покачиваясь в седле, Йор. – Посмотри на Патину Тотум. Вот что делает с женщиной любовь. Еще полгода назад она считалась почти старухой, еще бы, пятьдесят два года, а теперь это просто крупная девчонка с легкой сединой в волосах. И приглядись, даже по ней видно, что в роду Тотумов почти все – красавцы и красавицы.

«Где они все?» – подумал Лаурус и вспомнил чекера из вольных охотников, к которому подходил Йор, ведь это был принц Игнис собственной персоной. Вот ведь судьба наследника престола Лаписа. А что, судьба племянника короля Пуруса лучше? Еще час-два – и оборвется, как шнурок на гнилом башмаке.

…Порядки войска Ардууса на высоком берегу и в самом деле выглядели устрашающе. Но еще более устрашающе выглядело огромное войско на низком берегу Азу. Сверкали доспехи, щетинились копья, блестели мечи. Поднимался дым над кострами. Под стенами горящего города стучали топоры. Из груд бревен, которые северяне добыли, наверное, где-то в окрестностях Тимора, сколачивались плоты. Почти такой же плот стоял у южного берега. Его размеры позволяли загнать на него полтора десятка лошадей со всадниками, но Стор Стормур дал команду спешиться и оставить лошадей на берегу. Лицо старшего, что заправлял на переправе, показалось Лаурусу знакомым. Он пригляделся и опешил. Стражниками, которые принялись тянуть канаты, отправляя плот на северный берег, командовала Тела Нимис. Одна рука ее была перемотана с деревянными планками, на лице виднелась рана от виска к середине щеки.

– Чтобы высоко прыгнуть, всякий раз нужно отталкиваться, – засмеялась она удивленному взгляду. – Иногда от грязи. Это уж как повезет.

– Повиснуть не на чем, придется падать, – заметил Йор.

– Снова прыгну! – прошипела Тела.

– В грязь падать мягко, – холодно проговорил Йор. – Не расшибешься.

– Мне только осталось спрашивать совета у дакита! – процедила сквозь зубы Тела.

– Эх, – покачал головой дакит. – А ведь я мог бы уберечь тебя советом от беды. Но поздно.

– Сдохни! – повысила голос Тела.

– Однажды непременно, – поклонился ей дакит. – Будь счастлива, женщина. Сколько сможешь.

– Удачи тебе, Тела, – крикнул ей Лаурус.

– Тебе не пожелаю, – донеслось в ответ. – Не поможет.

На другом берегу процессию встречали. Не менее сотни свеев стояли с луками и топорами. Появление Стора Стормура, который был выше всех встречающих на голову, встретили по-разному. Кто-то восторженно гудел, кто-то выкрикивал проклятия. Один из стражников сказал что-то по-свейски, и Стор Стормур снял с пояса меч и бросил его на стоявшую тут же телегу. Вскоре о нее загремело и все остальное оружие. Затем всех воинов, включая Лауруса и Йора, тщательно обыскали, хотя срывать амулеты не стали. Когда подступились ко все еще находящейся в блаженстве Патине, Стор нервно зарычал и выкрикнул что-то злое. Стражники отступились.

– Послушай, – поморщился Йор. – Я, конечно, не знаток, но мне кажется, что этот великан дает молодице из Тотумов какое-то снадобье! Разве можно так долго улыбаться?

– Я так улыбался, – прошептал Лаурус, – когда женился. И когда родились мои дети. Встречусь со своей семьей, буду улыбаться так же. Как ты думаешь, удастся?

Йор огляделся, покачал головой и печально прогудел:

– Пока не думаю никак. Посмотрим.

Над рекой закрутился ветер и начал дуть с севера. Сначала потянуло холодом, а потом дымом. Гарь пожара стала забивать глотку. Лаурус закашлялся, только Стор Стормур стоял неподвижно, словно не чувствовал дыма. Лаурус посмотрел на его воинов. Судя по их лицам, они не собирались ложиться вечером в постель, хотя куда-то определенно ложиться собирались.

– Пока ничего не придумал, – прошептал на ухо Лаурусу Йор.

Раздалась какая-то команда, и Стор Стормур двинулся по образовавшемуся в воинских рядах коридору вперед. Воины стояли слева и справа и подбадривали проходящих криками. Громче всех кричали Стору, Патине Тотум и Йору, который старательно улыбался, сверкал клыками и кланялся.

– Главное, чтобы великан не начал говорить о том, о чем говорил с нами, – прошептал Йор Лаурусу. – Его заткнут тут же. Впрочем, он не производит впечатление дурака. И еще одно: не знаю, как вы, но я словно плыву в магии. Она тут разлита, будто мед. Обожание названых братьев Слагсмала и Джофала просто переполняет меня. Поверь мне, племянник Арунду, это изнеженное войско Ардууса на том берегу – то же самое, что войско Иевуса, которое разбегалось с визгом, когда рухнули его ворота.

– Откуда ты знаешь? – спросил Лаурус.

– Кстати, – удивился Йор. – А я ведь не знаю! И не был в Иевусе!

Дакит скривил губы, скрестил пальцы и принялся что-то бормотать про себя.

Тем временем процессия добралась до помоста, сколоченного из вынесенных из города дверей и досок и примыкающего к городской стене. Он был высотой по плечо Лаурусу. Стор Стормур поднялся по заскрипевшим ступеням, затащил наверх Патину Тотум, что вызвало гром хохота вокруг помоста, и остановился на его середине. У стены стояли два кресла, в которых сидели два воина. Один из них, как понял Лаурус, был Слагсмал. Гладко отполированная то ли брадобреем, то ли капризом человеческой породы голова его блестела, маленькие глаза смотрели строго, пальцы сжимали подлокотники кресла. Второй был плечист, черноволос и весел. Улыбка не сходила с его лица. «Джофал», – понял Лаурус. За спиной Слагсмала стояла женщина, не слишком высокая, да и не слишком красивая, но притягивающая к себе взгляд. Лаурус вдруг поймал себя на мысли, что не может отвести от нее глаз. А ведь надо было бы посчитать стражников, которые стояли справа и слева, но зачем их считать? Вокруг море воинов. По правую руку – бородатые свеи, по левую – с заплетенными косами и длинными усами – анты и венты.

– А ну-ка, – потянул Лауруса за руку Йор. – Отойдем-ка на пару шагов в сторону.

– Зачем? – спросил Лаурус, когда они едва не уперлись в одного из стражников с копьем и здоровенным ножом на поясе.

– Здесь помост громче скрипит, – объяснил Йор. – Люблю, когда доски гнилые. Это внушает надежду. Что-то от страха мутит меня, живот крутит, если оскоромлюсь, скрип заглушит.

– Не бойся, клыкастый, – заржал стражник. – Дай знак, я заглушу твой срам.

– Спасибо, – поклонился стражнику Йор и, повернувшись к Лаурусу, прошептал по-каламски: – А ведь парочка и в самом деле редкая. Долго их, думаю, искали умельцы из Эрсет, долго. Тот случай, когда один без другого ничто. Когда один как горло, а второй как труба. Один дышит, второй поет. Редко такое бывает, зато уж если… Нашел бы себе такую пару тот же Софус, он бы все ардуусские магические башни одним ногтем выковырнул. И ведь они не только околдовывают это войско, они же сами околдованы! Эх, понял бы это Стор…

– Ты о Джофале и Слагсмале? – прошипел Лаурус.

– Что ты? – удивился Йор. – Я о Слагсмале и Ути. Джофал тут как стелька. Одна на два сапога.

– Здравствуй, дорогой брат! – вдруг подал голос вставший на ноги Джофал. – Я уж думал, что ты забыл о нас. Слышал, что ты женился? Познакомишь с женой? Ну, прежде чем говорить о делах?

Хохот поднялся такой, что Лаурус зажал уши. Но великан тоже улыбался. Он поднял руки, поклонился на три стороны и заорал так громко, что заглушил даже хохот:

– А я для чего здесь? Сейчас познакомлю!

Он подхватил Патину Тотум, которую в Лаписе считали за дылду и сравнивали с крепостной башней, на руки, потом вдруг к общему восхищению и к ее веселой улыбке взметнул на вытянутых руках над головой, повернулся к толпе и с разворота метнул ее в Ути.

Та отшатнулась. Всей тушей, всей тяжестью Патина Тотум смяла сидевшего на кресле Слагсмала и впечатала его в стену. Хрустнули позвонки, и потекло по камню кровавое пятно от треснувших голов. И в тишине, во время которой звучал только звон мечей, что вырывали у стражи свеи на помосте, Йор вдруг заорал что было силы что-то на непонятном языке. Заорал так громко, что Лаурус оглох на одно ухо. А потом блеснул ножом, выхваченным из оседающего с распоротым брюхом стражника, метнул его в горло обезумевшего Джофала и прокричал еще что-то, чтобы через секунду вместе с Лаурусом провалиться сквозь пробитую дакитом дыру в помосте в грязь и дерьмо, спрятанное под ним.

На помосте и вокруг него шла битва. На голову Лаурусу сквозь щели в досках текла кровь. Дакит ухватил за свисающую руку мертвого стражника, подтащил его и заткнул телом дыру.

– Магия развеялась! – довольно проорал он на второе ухо Лаурусу, пытаясь заглушить разъяренные вопли воинов. – И вот что я тебе скажу, парень. Это тоже воинское умение!

– Что именно? – спросил Лаурус.

– Спрятаться и переждать, – ответил Йор.

– Что ты им крикнул? – спросил Лаурус дакита.

– Да все просто, – ответил тот. – Сначала по-антски, эти поганые свеи убили нашего Слагсмала. А потом по-свейски, эти поганые венты и анты убили нашего Джофала. А вот и она. Смотри-ка!

Лаурус оглянулся. В полумраке, царившем под трясущимся от ударов помостом, сверкнули глаза. Протиснувшись между стеной и досками, на другом его краю затаилась Ути. Взглянула на Лауруса и Дакита, покачала головой и поползла, скользнула змеей в сторону. Выскочила наружу.

– Вот и все, – прошептал Йор. – Сейчас свеи порубят антов и вентов, потому что их больше. Потом пойдут на север, ограбят короля Касаду, изнасилуют его жен и будут всю зиму слагать песни о великих подвигах.

– Разве Кастор не пошлет войско через реку? – удивился Лаурус.

– Нет, – проговорил Йор. – Войско ему пригодится для другой войны. Более страшной. Боюсь, что там оно поляжет полностью.