До осени оставался еще месяц, но осень просвечивала во всем; вытоптанная тысячами сапог трава между шатрами пожелтела, от костров пахло палеными клубнями и осенней гарью, да и сами шатры – красные, бурые, серые – расцвечивали равнину под стенами Ардууса осенними пятнами. И вбитые в утоптанную землю шесты, на которых вились стяги Ардууса – белые силуэты калбов – сухотных псов на красном фоне, – тоже как будто свидетельствовали о близкой осени. Только зеленоватое полотнище на стене близ главных городских ворот, полотнище, на котором был изображен квадрат с крестом, построенным из его углов, свидетельствовало о зиме. Во всяком случае, кровь в жилах стыла у каждого, кто натыкался на него взглядом. Святая Инквизиция, которая еще не успела отметиться кровью в новые времена, смотрела в них из прошлых времен и не обещала ничего хорошего. Столбы для повешения неугодных и пыточные помосты, во всяком случае, уже сколачивались под ужасным знаком. Конечно, всякий уверял всякого, что помосты эти готовятся для ужасных приверженцев извергнутого из мира губителя, но как это – держать в руках острый нож без рукояти и не порезаться? К тому же мрачный светловолосый человек в зеленом балахоне не отходил от пугающей стройки, и его, не произнесшего пока что на публике не единого слова, по имени знал каждый. «Энимал» – змеиным шипением неслось вслед за ним.

Между шатрами, которых становилось меньше с каждым часом, суетились воины. Они строились в колонны и уходили на север, к Манусу. Потный, грязный и злой воевода ардуусского войска – брат короля Пуруса – Кастор Арундо еще с утра сорвал голос, поэтому вслед за ним терпеливо ходил принц или теперь уже сын герцога Фиденты – Фалко Верти и зычно повторял то, что шептал остервеневший Кастор. Как раз теперь тот распекал невысокого мастера колонны ополченцев Кирума. Колонна была построена не хуже других, и забытых шатров после нее не осталось, но обоз кирумский воевода пустил вперед, отчего все его пять тысяч ополченцев, поблескивая пиками, напоминали похоронную процессию. Самым последним подразделением кирумцев был конный отряд из двух сотен всадников. С ними и двигался воевода, напялив на голову шлем, хотя до врага была еще не одна сотня лиг, а солнце палило так, что можно было в этом шлеме разогревать походную похлебку. Хотя как раз теперь воевода Кирума стоял возле своей лошади и старательно кивал на каждый хрип Кастора.

– Ты понял? – в который раз просипел Кастор, а когда те же слова рявкнул Фалко Верти, который и сам был приставлен к подобному отряду, разве только куда как большему, все же Фидента была не чета маленькому Кируму, а кирумский мастер в очередной раз замотал закованной в сталь головой, Кастор все же отыскал в глотке остатки ненатруженных связок и почти внятно распорядился:

– Снять шлем!

Кирумский мастер замер, затем сдернул с подбородка ремешок и стянул с потной головы жестяной цилиндр.

– Эксилис Хоспес! – разочарованно хлопнул себя по бедрам Кастор.

– Он самый, – кивнул Фалко Верти. – Герцог Кирума. А кто в Кируме остался?

– Мать, – вытянулся герцог. – Фидеса Хоспес. Родная сестра герцога Алки – Импиуса Хоспеса. И воевода. Он уже стар, чтобы ходить на войну.

– А ты, значит, возмужал? – стиснул зубы, чтобы не выпалить ругательства, Кастор.

– Возмужаю, – после паузы буркнул семнадцатилетний герцог. – Но сейчас враг подходит к Обстинару. Королева Обстинара – Лорика – родная сестра моей матери!

– Нет, – схватился за голову Кастор и повернулся к Фалко. – Где твой брат? Где Джокус Верти?

– Джокус? – удивился Фалко. – Но ему тоже всего семнадцать. Он замещает меня. Тысячи Фиденты выходят через час. Но обоз у нас будет позади боевых порядков!

– Демоны мне в глотку! – бросил раскаленный взгляд на надувшего губы Эксилиса Кастор. – Впрочем, они уже там. Где мои посыльные?

Кастор снова сорвался на хрип.

– Ты всех отправил с неотложными поручениями, – заметил Фалко и добавил: – Но я не вижу причин для беспокойства. Кроме самой войны. Войско выходит утвержденным порядком.

– Вот это утвержденный порядок? – ткнув пальцем в сторону Эксилиса, прохрипел Кастор, обернулся и махнул рукой щуплому воину, сидевшему на лошади в ста шагах между двух эбаббарских шатров. – Сюда!

– Сюда! – рявкнул во всю глотку Фалко.

Воин растерялся и едва не спешился, потому как даже лошадь его присела от грома голоса Фалко, но направился к Кастору, и покинул седло, и склонил голову в знак почтения воеводе, хлопая ресницами в прорезях шлема.

– Значит, так, – стал повторять слова Кастора Фалко. – Отправляешься сейчас же на площадь у цитадели. Там Милитум Валор, новый городской воевода, пытается сделать из зажиревших горожан стражников и настенных воинов. Найдешь его и передашь, что в ардууском войске, в кирумской колонне воеводой идет сам герцог Кирума Эксилис Хоспес! Пусть сообщит моему венценосному брату. И если у великого Пуруса будут на этот счет возражения, то пусть мне присылают на замену нового воеводу. А не то я поставлю… – Фалко покрутился, как только что крутился Кастор, и с удивлением повторил за ним: – Того же Джокуса Верти. Или кого-то из бывших тиморских или обстинарских принцев! Понятно?

Воин кивнул.

– Что это? – развел руками Кастор, и, пока Фалко Верти махал рукой Эксилису Хоспесу, чтобы тот забирался на лошадь и догонял свою колонну, воевода приблизился к воину, который оказался на голову его ниже.

– Что это за кивки? – навис он над мечником, вовсе переходя на сип. – Из какой сотни? Кто мастер? Да что за привычка напяливать шлемы за неделю до первой схватки? Снять!

Воин задрожавшими руками потянулся к шлему, и через мгновение на его плечи упали светлые девичьи волосы.

– Лава? – оторопел Кастор, увидев собственную дочь. – Ты что тут делаешь?

– Я в пятой тысяче, – постаралась оправдаться Лава. – При обозе. Мать знает.

– Что она знает? – скрипнул зубами Кастор.

– Что я здесь, – попятилась вместе с лошадью Лава. – Я оставила полоску пергамента… Ну, еще ярлык взяла в мытарской…

– Да я… – набрал в грудь воздуха Кастор.

– Ты же хотел иметь сына, – вдруг громко произнесла Лава.

Замер Кастор. Стер с лица улыбку, сдавил хохот в груди Фалко. Замер с трудом забравшийся в седло Эксилис.

– Быстро, – прошипел Кастор, – быстро в город, сделай все, что я тебе сказал. А потом перейдешь в фидентскую колонну. В личную сотню Фалко. И чтобы ни на шаг от него!

– Слушаюсь! – взлетела, несмотря на нелегкий доспех, в седло Лава. Стук копыт ее лошади и лошади кирумского герцога возвестили, что Кастор и Фалко вновь остались одни. Конечно, если не считать строящегося в колонны прочего войска.

– А что ты хотел? – спросил воевода у Фалко, лицо которого вытянулось. – Я, что ли, буду за ней смотреть? Ладно, у Мануса заберу. Лаурус!

Крепкий, светловолосый воин, судя по плащу – мастер, шел к городским воротам. Услышав окрик Кастора, он развернулся, подошел, щелкнул каблуками, прижал кулак к груди.

– Когда выходишь? – спросил Кастор.

– Как собирался, – кивнул Лаурус. – Завтра с утра. Посыльный прибыл, табуны идут. Тысяча лошадей из Утиса и Хонора. Подкованы и немного выезжены. Через час будут у цитадели. Мои уже там. Нужен отдых и подгонка амуниции. Но утром выйдем.

– А остальные четыре тысячи? – сдвинул брови Кастор.

– Все по нашему уговору, – снова щелкнул каблуками Лаурус. – Все пешие уже у Аббуту. Брат короля Обстинара – Соллерс Кертус – смотрит за ними. Я присоединюсь к нему с конными.

– Ну, удачи тебе, – сделав шаг вперед, хлопнул по плечу племянника Кастор. – Хотя до сих пор не могу поверить в твою выдумку, но все равно – удачи!

– Пригодится! – поклонился Лаурус и поспешил дальше к воротам, но не прошел и полусотни шагов, как вновь услышал знакомый голос, который произнес его имя.

– Йор? – воин остановился, шагнул навстречу широкоплечему дакиту, обнялся с ним. – Ты вернулся?

– Я уходил ненадолго и недалеко, – кивнул дакит. – Вернулся вместе с посольством Бэдгалдингира. Хотя остаюсь подданным Ардууса. Я уже знаю о смерти твоей матери. Скорблю. Она была стойкой и достойной женщиной.

– Да, – напряг скулы Лаурус. – Только не знала ни покоя, ни счастья.

– Теперь обрела покой, – не согласился Йор. – А ее счастьем был ты.

– Теперь я остался в Ардуусе один, – опустил голову Лаурус. – Но завтра меня здесь уже не будет. Я смотрю, на тебе пояс с золотыми башнями? Что тебя заставило войти в свиту короля Тигнума?

– Ничего, – ответил Йор. – Это подарок. Я сопровождал старого знакомца Бенефециума.

– Вот как? – удивился Лаурус. – Ты уже как-то рассказывал об этом угоднике, который сидит в книжной башне древнего царства, но разве не то, что он сидит в ней безвылазно, отличало его?

– Все меняется, – пожал плечами Йор. – О прежних временах можно узнавать, разворачивая свитки, а в нынешних лучше участвовать. Впрочем, он уже разочаровался и отправляется обратно. Я показал Бенефециуму тебя, когда ты принимал у скорняков седла рядом с цитаделью.

– Зачем? – не понял Лаурус.

– Он захотел увидеть племянника великого Пуруса, – ответил Йор. – Как ему отказать? Все-таки, после того как Син и Пуссилус исчезли, Бенефециум остается самым уважаемым из угодников. А я вроде бы помогаю им. Уже это повод прислушаться к его мнению. Тем более что именно угодники спрятали твою семью, Лаурус.

– Я благодарен… – начал говорить воин.

– Король Пурус… – перебил воина Йор. – Твой венценосный дядя, он интересовался, куда исчезла твоя жена и двое детей?

– Они никогда его не интересовали, – признался Лаурус. – Но такой вопрос через Муруса Пурус мне передал. Я ответил так, как мы условились. Она перебралась с детьми в Туршу, тем более что она тирсенка по отцу и в Турше у нее домик. Продаст домик и вернется.

– Пурус знает, что она в Самсуме, – понизил голос Йор. – Лазутчики Деменса нашли ее.

– Убийцы Деменса! – скрипнул зубами Лаурус.

– Успокойся, – стиснул запястье воина Йор. – Мой друг, что помогал ей, присматривает за ее домом. К ней приставили соглядатая, значит, не хотели пока убивать. Но твой дядя намерен держать тебя на крючке. Пока твоя жена останется в Самсуме, места безопаснее все равно пока нет. Но со временем ей придется перебраться в другую часть города.

– Как я найду ее? – спросил Лаурус.

– Не думаю, что тебе придется искать ее в ближайшее время, – нахмурился Йор. – Но если что-то изменится, то весточку тебе оставят в лавке оружейника. В Самсуме много оружейников, торговцев еще больше, но лавка, в которой железное старье перемешано с амулетами, снадобьями, доспехами и древними свитками, только одна. Она открылась не так давно, оружейник человек в Самсуме новый, но спокойный, умный и, главное, добрый. К тому же он знакомый моего пропавшего приятеля Сина, возвращения которого я очень жду. Хотя весточку об этом оружейнике Син прислал мне, когда оружейника в Самсуме еще не было. Через одного моего друга, который какое-то время был моим учеником. Он, кстати, давно живет в Самсуме, и именно он присматривает за твоей семьей, и он обнаружил слежку. Он все и устроит.

– Как его зовут? – спросил Лаурус. – Или это секрет?

– Какой секрет? – удивился Йор. – Осторожность, конечно, важна, но в игры Деменса я не играю. Его зовут Аллидус. Он лекарь. Не сказать чтобы потрясающий лекарь, но очень добрый человек. Это уже многое.

– Сколько вас в Анкиде? – спросил Лаурус. – Сколько всего угодников? Сколько у тебя учеников?

– Угодников мало, – вздохнул Йор. – Да и я не вполне угодник, скорее помощник. Друг. И учеников у меня не так много. Хотя некоторыми из них впору гордиться. Но для того чтобы не потеряться, достаточно друзей. Тебя я числю среди друзей. Друзья – это и радость, и помощь.

– И чем я могу помочь? – спросил Лаурус.

– Ты уже помогал, – ответил Йор. – Причем не единожды. Даже не зная о том, что помогаешь. К примеру, пропустил через восточные ворота в середине весны девчонку с фальшивыми даккитскими клыками.

– Я узнал ее, – сказал Лаурус. – И посчитал, что, если играют великие, малым лучше держаться на шаг в стороне. Хотя и думал потом, не ошибся ли? По моим расчетам, эта девчонка громко отметилась в Ардуусе. Крови, во всяком случае, пролила изрядно.

– Игры великих! – хмыкнул Йор. – Но ты не преуменьшай и самого себя. Бенефециум попросил, чтобы я оставался рядом с тобой. Цени!

– Рядом? – не понял Лаурус. – Лучший фехтовальщик Ардууса, а может быть, и всей Даккиты рядом со мной? Чего ради?

– Прими меня в свою дружину, – твердо сказал Йор. – Не знаю, будет ли нужен тебе совет воина, который вот только что произнес больше слов, чем за последние года два. Но я бы на твоем месте не отказывался от моего предложения.

– Я не отказываюсь, – неуверенно улыбнулся Лаурус. – Но не хочешь же ты сказать, что Бенефециум…

– Бенефециум странный человек, – признался Йор. – Угодников мало, но среди них трое особенных. Син – добрая душа, которому до всего всегда есть дело. Пусиллус – веселый и любопытный коротышка, ищущий приключения на все части своего тела. Бенефециум, холодный камень, который знает обо всем больше всех нас, вместе взятых. И это позволяет ему смотреть не только в прошлое, но и в будущее. Он сказал, что ты должен выжить в этой войне.

– Я собираюсь воевать не для того, чтобы выжить, – отрезал Лаурус. – Даже помня о своей семье. Я собираюсь воевать, чтобы победить!

– Ну, так и я отправляюсь с тобой не для того, чтобы пеленать тебя в простынки, – скривил губы и понизил голос Йор. – Но для того, чтобы ты трудился на ратном поле без оглядки, кто-то должен быть у тебя за спиной. Тебе будет труднее других. Труднее даже, чем Теле Нимис, которая уже ушла с пятью тысячами войска на север. Тебя опасность подстерегает со всех сторон.

Лаурус промолчал. Только стиснул кулаки так, что побелели костяшки.

– Твой отец заморен в темнице, – еще тише проговорил Йор. – Твоя мать умерла сама, но ее смерть приближал родной брат. Твою семью ждало то же самое, что и твоего отца. Да и тебя тоже. Опасность не миновала!

– У Пуруса есть наследник, – прошептал Лаурус.

– Один, – заметил Йор. – И пусть жизнь его отца будет долгой и безмятежной. Пусть он радуется своему наследнику. Мерзкому, как горечь на языке. Горечь, которую ни сглотнуть, ни сплюнуть. Только Пурус думает, что эта горечь – ты. Раньше он думал, что эта горечь его жена и его дочь. Его жена убита. Его дочь… Где его младшая дочь? Я знаю о слухах относительно ее происхождения, но где она? Ты еще не понял? Тебя отправляют на смерть. Если ты погибнешь, то не удостоишься благодарности Пуруса даже после смерти. Если ты вернешься победителем, тогда ненависть Пуруса к тебе вырастет многократно. И тогда и ты, и твоя семья будут обречены. Я нужен тебе, Лаурус.

– А я нужен Бенефециуму? – выдавил сквозь стиснутые зубы Лаурус.

– Ардуусу, – поправил собеседника Йор. – Боги, как тяжело, оказывается, говорить много и долго. Я даже взмок, легче выдержать десяток схваток с лучшими воинами. Ты нужен Ардуусу. Угодники не служат Ардуусу. Они служат этому миру, сохраняют его. Ардуус – часть это мира. Такой расклад тебя устраивает?

– Значит, мне лучше погибнуть? – спросил Лаурус. – Ведь если я отличусь на этой войне, я и моя семья обречены?

– Опять о том же, – вздохнул Йор. – Я буду рядом, разберемся. К тому же есть выход, который оградит тебя от ненависти Пуруса. И этот выход не зависит ни от меня, ни от Бенефециума, ни от Пуруса, ни от кого. Он назревает. Думаю, что он случится, хотим мы этого или нет.

– О чем ты? – не понял Лаурус.

– Еще одна война, – ответил тот. – На юге. Там, куда ушел с десятью тысячью воинов Мурус. И я скажу тебе еще больше, сын сестры короля Монедулы Арундо и воина стражи Ардууса – Клавуса Вадума. И та война тоже будет не последней. Я нужен тебе, мастер дружины Лаурус.

– Завтра в пять утра выход, – сказал Лаурус. – Сбор здесь. У тебя должна быть лошадь.

– Будет, – кивнул Йор.

Лаурус раскланялся с Йором и пошел дальше. Теперь он уже шел не быстрым шагом, хотя хлопот у него все еще было много. Впрочем, главное он сделал – назначил сотников и дал им команду подобрать десятников. Лаурус был уверен, что все произойдет так, как он хотел. Конечно, он никогда еще не участвовал в битвах, но он сделал все, что должен был сделать, чтобы его воины сражались достойно. Результат можно будет оценить уже скоро.

– Лаурус! – раздался молодой, но властный голос.

Лаурус остановился, медленно повернулся и склонил голову. В окружении свиты у стяга инквизиции на лошади сидел сын короля Пуруса – пятнадцатилетний красавчик Болус. Он немного напоминал лицом свою несчастную мать – Тричиллу, все остальное он позаимствовал у отца. Но, кажется, выбирал самое гнусное. Сейчас он явно пытался подобрать очередное оскорбление. Лаурус ждал.

– Почему ты еще здесь? – сделал вид, что он сердится, Болус. – Может быть, я что-то перепутал? Ты же вроде бы должен был отправиться на север в первых рядах войска, а не в последних? Кстати, где твое войско? Ах, да! Большую его часть ты уже отправил на войну. Себе оставил небольшую охрану, всего лишь в тысячу человек, и ждешь, когда твоей войско без тебя победит всех врагов? Умно!

Болус поджал губы, а окружающая его свита закатилась в хохоте, разве только бастард короля Эбаббара – Сигнум Белуа недовольно хмурился, да племянница Лауруса, дочь короля и восемнадцатилетняя красавица Фосса смотрела на дядю с сочувствием.

– Но война сама по себе не закончится, – подал коня вперед так, что Лаурусу пришлось отшатнуться, Болус. – На ней нужно проливать кровь! На ней нужно терпеть боль! На ней нужно быть смелым! И верно служить своему королю! Трусам нет места в войске Великого Ардууса!

– Ваше Высочество, – постарался улыбнуться Лаурус. – Вы это в книжке вычитали? Или же вам кто-то рассказал?

– Ты? – Болус выхватил хлыст, но не ударил Лауруса. Фосса перехватила руку братца. А ведь она оказалась сильна. Вот уж не сказал бы Лаурус, глядя на точеную фигуру, что у его племянницы есть в руках такая сила.

– Отпусти! – завизжал, едва не захныкал Болус. – Отпусти меня, дура!

– Благодарю! – поклонился племяннице Лаурус.

– Иди, – не стирая с лица улыбки, сквозь стиснуты зубы проговорила Фосса. – Иди, Лаурус Арундо. И пусть удача не оставляет тебя и всех нас.

– Он не Арундо! – визжал Лаурусу в спину Болус. – Он не Арундо! Его мать была Арундо, пока не сдохла, а он Лаурус Вадум! Его отец был позором его матери, обычным стражником! Обычным вонючим стражником! И если бы он не сдох, он до сих пор был бы обычным вонючим стражником!

– Именно так, – прошептал под нос Лаурус. – Обычным стражником. Но я – его сын. Значит, как был и он – вонючий и обычный стражник. И зовут меня – Лаурус Вадум. Однажды об этом узнают все. Лаурус Вадум.