15

Уже стемнело, когда Маура свернула на Бруклин-стрит — улицу, где она жила. Она ехала мимо знакомых домов, знакомых дворов. Все тот же рыжий мальчишка пытался закинуть мяч в баскетбольную корзину, подвешенную над гаражом. И, как всегда, промахивался. Все выглядело в точности как вчера — обычный летний вечер в пригороде. И тем не менее сегодня все было по-другому. Сегодня она не станет пить прохладное вино и читать глянцевый журнал. Как можно предаваться привычным радостям, зная, что приходится переживать Джейн?

Если она вообще жива.

Маура заехала в гараж и прошла в дом, окунувшись в блаженную прохладу кондиционированного помещения. Она не собиралась надолго задерживаться; домой она приехала, только чтобы перекусить, принять душ и переодеться. Но даже и за эту короткую передышку ей было стыдно. «Захвачу сандвичи и для Габриэля», — подумала она. Хотя и сомневалась, что он способен думать о еде.

Только она вышла из душа, как раздался звонок в дверь. Накинув халат, она поспешила в прихожую.

На пороге стоял Питер Лукас. Сегодня утром они уже виделись, и, судя по его мятой рубашке и воспаленным глазам, день у него выдался тяжелым.

— Прошу прощения за беспокойство, — начал он. — Я пытался дозвониться вам.

— Я не слышала телефона. Была в душе.

Его взгляд всего лишь на мгновение задержался на ее халате. Потом он стал глядеть куда-то в сторону, поверх ее плеча, как будто ему было неловко смотреть на полуодетую женщину.

— Мы не могли бы поговорить? Мне нужен ваш совет.

— Совет?

— По поводу того, о чем меня просит полиция.

— Вы говорили с капитаном Хейдером?

— И с тем парнем из ФБР. Агентом Барсанти.

— Значит, вам уже известно, чего хотят похитители.

Лукас кивнул.

— Поэтому я здесь. Мне нужно знать ваше мнение об этой безумной затее.

— Вы думаете над их предложением?

— Мне необходимо знать, что бы вы сделали на моем месте, доктор Айлз. Я доверяю вашей интуиции. — Он наконец посмотрел ей в глаза, и Маура почувствовала, как вспыхнули ее щеки, а руки сами потянулись к халату, чтобы запахнуть его поплотнее.

— Проходите, — пригласила она. — Позвольте мне одеться, и тогда мы поговорим.

Пока Лукас ожидал в гостиной, Маура судорожно рылась в шкафу в поисках чистых брюк и блузки. Остановившись у зеркала, она поморщилась, увидев свое отражение — размазанная тушь, всклокоченные волосы. «Он всего лишь репортер, — подумала она. — Это не свидание. И совершенно не важно, как я выгляжу».

Появившись наконец в гостиной, Маура застала гостя у окна. Он смотрел на темную улицу.

— Знаете, это стало событием национального масштаба, — начал Лукас, обернувшись. — Сейчас нас смотрят даже в Лос-Анджелесе.

— Поэтому вы раздумываете над их предложением? Хотите прославиться? Увидеть свое имя в заголовках газет?

— О да, я уже знаю, как это будет выглядеть: «Журналист получает пулю в лоб». И такой заголовок меня особенно впечатляет.

— Так вы считаете, что это не самый мудрый поступок?

— Я еще ничего не решил.

— Если хотите моего совета…

— Я хочу не только совета. Мне необходима информация.

— Что я могу рассказать вам?

— Начните хотя бы с того, что здесь делает ФБР.

— Вы сказали, что уже общались с агентом Барсанти. Почему вы не спросили его?

— Я слышал, в деле участвует и агент Дин. Барсанти мне о нем ни слова не сказал. С чего вдруг Бюро прислало из Вашингтона сразу двух агентов для урегулирования кризиса, который входит в компетенцию местной полиции?

Его вопрос взволновал Мауру. Если он уже знает про Габриэля, ему не составит труда узнать и про Джейн.

— Понятия не имею, — солгала она, с трудом выдержав его взгляд. Лукас так пристально смотрел на нее, что ей наконец пришлось отвернуться и сесть на диван.

— Если есть нечто, что мне следует знать, — сказал он, — надеюсь, вы мне расскажете. Я бы хотел заранее понять, во что ввязываюсь.

— Сейчас вам известно, наверное, столько же, сколько и мне.

Журналист устроился в кресле напротив Мауры, и под его цепким взглядом она чувствовала себя пришпиленной бабочкой.

— Чего хотят эти люди?

— Что вам сказал Барсанти?

— Он рассказал об их предложении. О том, что они обещали отпустить двух заложников. Потом я должен буду зайти туда с оператором, побеседовать с этим парнем, и они отпустят еще двоих. Таковы условия. Что будет дальше — можно только догадываться.

Этот человек мог бы спасти жизнь Джейн, думала она, глядя на гостя. Если он пойдет туда, Джейн может оказаться в числе освобожденных заложников. «Я пошла бы. Но нельзя просить человека рисковать своей жизнью, пусть даже во спасение Джейн».

— Не каждый день человеку выпадает шанс стать героем, — сказал он. — То, что мне предлагают, безусловно, такой шанс. Многие журналисты ухватились бы за него.

— Весьма соблазнительно, — рассмеялась она. — Напишете книгу, постоянно будете мелькать на экране телевизора. Почему бы не рискнуть жизнью ради славы и денег?

— Ну да, там, во дворе стоит моя старая ржавая «Тойота», и закладную выкупать еще двадцать девять лет, так что слава и деньги не помешали бы.

— Если доживете до того момента, когда сможете насладиться этим.

— Вот поэтому я и пришел к вам. Вы были с этой женщиной. Вы знаете, что это за люди. В своем ли они уме? Способны ли держать слово? Отпустят ли они меня, после того как интервью будет записано?

— Этого я предсказать не могу.

— Ответ не слишком убедительный.

— Я не хочу брать на себя ответственность за то, что может случиться с вами. Я не могу предсказать их действия. Я даже не знаю, чего они хотят.

Он вздохнул.

— Я боялся, что вы скажете именно это.

— А теперь у меня вопрос к вам. Полагаю, вы можете на него ответить.

— Что за вопрос?

— Почему из всех журналистов они выбрали именно вас?

— Понятия не имею.

— Должно быть, раньше у вас уже были контакты с ними.

Маура заметила, что Лукас колеблется. Она подалась вперед.

— Эти люди уже обращались к вам.

— Поймите, к журналистам кто только не обращается, в том числе и всякие психопаты. Каждую неделю я получаю по крайней мере несколько странных писем или телефонных звонков о секретных правительственных заговорах. Тут и «грязные» нефтяные деньги, и таинственные вертолеты, и секретные планы ООН. Поэтому я не обращаю на них особого внимания. И это был очередной безумный звонок.

— Когда?

— Несколько дней назад. Один из моих коллег только что напомнил мне об этом, потому что именно он подходил к телефону. Честно говоря, тогда я был слишком занят другим материалом и слушал вполуха. Было поздно, мне нужно было срочно доделать работу, и было совсем не до разговоров с психами.

— Звонил мужчина?

— Да. Звонок поступил в редакцию «Трибьюн». Мужчина спросил, видел ли я посылку, которую он послал мне. Я не понял, о чем речь. Он сказал, что несколько недель назад отослал мне по почте какие-то бумаги, но я ничего не получал. Тогда он сказал, что сегодня же какая-то женщина оставит для меня в приемной еще один пакет. И как только он поступит, мне необходимо немедленно спуститься вниз и забрать его, потому что материал в высшей степени деликатный.

— И вы получили этот второй пакет?

— Нет. Охранник в приемной сказал, что женщина не появлялась. Я пошел домой и забыл об этом. Вспомнил только сейчас. — Он помолчал. — Теперь я думаю, не Джо ли звонил мне в тот вечер?

— Почему он выбрал вас?

— Понятия не имею.

— Похоже, эти люди вас знают.

— Может, они читали мою колонку. Может, они мои поклонники. — Когда Маура не ответила, он самоуничижительно усмехнулся: — Звучит неправдоподобно, да?

— Вы когда-нибудь появлялись на телеэкране? — спросила она, думая про себя: «В нем что-то есть, он мог просто понравиться».

— Никогда.

— Вы публикуетесь только в «Бостон трибьюн»?

— Только? Неплохо сказано, доктор Айлз.

— Я не то имела в виду.

— Я занимаюсь журналистикой с двадцати двух лет. Начинал внештатным корреспондентом в «Бостон Феникс» и «Бостон мэгэзин». Это было здорово, но внештатником долго не протянешь, денег не хватало, поэтому я был счастлив, когда поступило предложение поработать в «Трибьюн». Сначала вел городскую хронику, проработал несколько лет в Вашингтоне собкором. Потом вернулся в Бостон, где мне предложили вести еженедельную колонку. Так что я довольно давно варюсь в этом. Конечно, состояния не сколотил, но у меня есть свои читатели. Видите, вот и Джозеф Роук знает меня. — Он запнулся. — По крайней мере, я надеюсь на то, что он мой поклонник. А не какой-нибудь оскорбленный читатель.

— Даже если он ваш поклонник, все равно вы ввязываетесь в опасную игру.

— Я знаю.

— Вам известна схема?

— Нас будет двое: оператор и я. Репортаж в прямом эфире на местном телеканале. Я полагаю, у похитителей будет возможность проверить, действительно ли мы работаем в эфире. Я также понимаю, что они не будут возражать против стандартной пятисекундной задержки в случае, если… — Он замолчал.

«В случае если произойдет что-то страшное».

Лукас глубоко вздохнул.

— Что бы сделали вы, доктор Айлз? На моем месте?

— Я не журналист.

— Значит, вы бы отказались.

— Ни один нормальный человек не захочет оказаться у террористов.

— Вы хотите сказать, что журналисты ненормальные?

— Я просто призываю вас подумать.

— Я поделюсь с вами своими мыслями. Я думаю о том, что четверо заложников могут оказаться на свободе. Хотя бы раз в жизни я сделаю то, о чем действительно захочется написать.

— И вы готовы рисковать жизнью?

— Я хочу воспользоваться возможностью, — сказал он. И добавил тихим и проникновенным голосом: — И конечно, ужасно боюсь. — Его откровенность была обезоруживающей: мало кто из мужчин отважится признаться в том, что испытывает страх. — Капитан Хейдер ждет моего ответа к девяти вечера.

— Что вы собираетесь делать?

— Оператор уже согласился. Если я откажусь, буду выглядеть последним трусом. Тем более что речь идет о спасении жизни четырех заложников. Я все думаю о тех репортерах, которые сейчас работают в Багдаде, о том, с чем им приходится сталкиваться каждый день. По сравнению с этим мой поступок выглядит пустяковой прогулкой. Я прихожу в больницу, беседую с преступниками, даю им высказаться и удаляюсь. Может, это все, чего они добиваются, — быть услышанными. Возможно, я помогу справиться с этой ситуацией.

— Хотите стать спасителем?

— Нет! Нет. Я просто… — Он рассмеялся. — Просто хочу найти разумное объяснение своему безумному поступку.

— Это вы его так назвали. Не я.

— По правде говоря, я не герой. И никогда не видел смысла рисковать жизнью. Но эта ситуация застала меня врасплох. Так же, как и вас. Мне интересно, почему они выбрали меня. — Лукас взглянул на часы. — Почти девять. Пожалуй, пора звонить Барсанти. — Поднявшись, он направился к двери. Но вдруг остановился на полпути и оглянулся.

В гостиной зазвонил телефон.

Маура сняла трубку и услышала голос Эйба Бристола:

— Ты смотришь телевизор? — спросил он.

— А что там?

— Включи шестой канал. Дело дрянь.

Лукас наблюдал за тем, как она шла к телевизору. Она чувствовала, как гулко бьется сердце. «Что случилось? Что значит „дело дрянь“?» Она нажала на кнопку пульта, и на экране возникло лицо Зои Фосси.

— …официальные лица отказываются от комментариев, но мы уже точно установили, что одна из заложниц — офицер бостонской полиции. Детектив Джейн Риццоли была героиней хроники в прошлом месяце, во время расследования дела о похищении домохозяйки в Нэтике. Мы пока не имеем сведений о состоянии заложников и о том, каким образом среди них оказалась детектив Риццоли…

— Боже, — пробормотал Лукас, стоявший за спиной у Мауры. Она даже не заметила, что журналист подошел так близко. — Так там еще и коп?

Маура взглянула на Лукаса.

— Очень может быть, что там уже мертвый коп.