24
Доктор Джойс О'Доннел вошла в зал совещаний полицейского управления с таким видом, будто была его хозяйкой. Ее блестящий трикотажный костюм «Сент-Джон» стоил, наверное, больше, чем вся одежда Риццоли, купленная в нынешнем году. Восьмисантиметровые каблуки усиливали впечатление от ее и без того величественного роста. Ее ничуть не смущало, что трое полицейских внимательно наблюдают за тем, как она устраивается за столом. Она умела завоевывать аудиторию, и это качество вызывало у Риццоли невольную зависть, даже притом что Джейн презирала эту женщину.
Неприязнь явно была взаимной. О'Доннел бросила ледяной взгляд на Риццоли, потом взглянула на Барри Фроста и в конце концов сосредоточила свое внимание на лейтенанте Маркетте, старшем офицере отдела по расследованию убийств. Иначе и быть не могло, О'Доннел не разменивалась на мелких сошек.
— Признаюсь, ваше приглашение было для меня неожиданностью, лейтенант, — сказала она. — Меня нечасто вызывают в Шредер-Плаза.
— Я последовал совету детектива Риццоли.
— Тогда оно еще более неожиданно. Учитывая некоторые обстоятельства.
«Учитывая то, что мы играем в разных командах, — подумала Риццоли. — Я ловлю чудовищ, а ты их защищаешь».
— Однако, как я уже сказала детективу Риццоли по телефону, — продолжила О'Доннел, — я смогу помочь вам, только если вы поможете мне. Если вы хотите от меня помощи в поисках Зверя, вам придется поделиться со мной информацией, которой вы владеете.
В ответ Риццоли подвинула О'Доннел папку.
— Вот все, что нам пока известно об Элайдже Лэнке. — Она увидела, как вспыхнул огонек в глазах психиатра, когда та потянулась к материалам. Знакомство с чудовищем — вот ради чего жила О'Доннел. Возможность приблизиться к самому сердцу зла.
О'Доннел открыла папку.
— Это его документы из школы.
— Из Фокс-Харбора.
— Коэффициент умственного развития — сто тридцать шесть. Но отметки самые средние.
— Классический пример троечника. «Способен на многое, если приложит старания», — написала какая-то учительница, даже не подозревая о том, куда заведут Элайджу его способности. — После смерти матери его воспитывал отец, Хьюго, который подолгу нигде не работал. Большую часть времени проводил за бутылкой и умер от панкреатита, когда Элайдже было восемнадцать.
— Там же росла Амальтея.
— Да. Она переехала к дяде, когда ей было девять лет, после смерти матери. Никто не знает, кто ее отец. Такова семья Лэнк из Фокс-Харбора: дядя-пьяница, двоюродный брат-психопат и девочка-шизофреничка. Крепкая американская семья, как видите.
— Вы назвали Элайджу психопатом.
— А как еще назвать мальчика, который шутки ради заживо хоронит свою одноклассницу?
О'Доннел перевернула страницу. Любой другой, читая это досье, испытал бы ужас, но на ее лице было лишь выражение крайней заинтересованности.
— Девочке, которую он зарыл в землю, было всего четырнадцать, — сказала Риццоли. — Алиса Роуз была новенькой в школе. Одноклассники издевались над слабослышащей девочкой. И, видимо, поэтому Элайджа выбрал именно ее. Она была беззащитной, легкой добычей. Он пригласил ее к себе домой, а потом завел в лес и сбросил в яму, которую заранее выкопал. Потом завалил яму досками, присыпал камнями. Когда позже его спросили, зачем он это сделал, он ответил, что это была всего лишь шутка. Но я думаю, что он действительно решил убить ее.
— Судя по этим документам, девочка не пострадала.
— Не пострадала? Ну, это как сказать.
О'Доннел оторвалась от папки.
— Но ведь она выжила.
— В течение последующих пяти лет Алиса Роуз лечилась от сильнейшей депрессии и приступов страха. Ей было девятнадцать, когда она легла в ванну и перерезала себе вены. Лично я считаю, что виноват в ее смерти Элайджа Лэнк. Она была его первой жертвой.
— Вы можете доказать, что были и другие?
— Сорок пять лет назад в Кеннебанкпорте пропали супруги Карен и Роберт Садлер. Карен Садлер была на восьмом месяце беременности. Их останки обнаружили только на прошлой неделе, на том же участке земли, где Элайджа живьем закопал Алису Роуз. Я думаю, убийство Садлеров дело рук Элайджи. Его и Амальтеи.
О'Доннел замерла, как будто у нее перехватило дыхание.
— Вы первая выдвинули эту версию, доктор О'Доннел, — сказал лейтенант Маркетт. — Вы сказали, что у Амальтеи был сообщник, которого она называет Зверем. Он помогал ей во время убийства Никки и Терезы Уэллс. Вы ведь так сказали доктору Айлз?
— Больше никто не поверил в мою теорию.
— Что ж, теперь мы с вами согласны, — заявила Риццоли. — Мы считаем, что Зверь — это ее двоюродный брат Элайджа.
О'Доннел удивленно приподняла брови.
— Дело о кузенах-убийцах?
— Это не первый случай в истории криминалистики, — заметил Маркетт.
— Верно, — согласилась О'Доннел. — Кеннет Бьянки и Анджело Буоно — Хиллсайдские душители — тоже были двоюродными братьями.
— Как видите, прецеденты были, — повторил Маркетт. — Кузены, убивающие на пару.
— Выходит, вы и без меня обошлись.
— Вы узнали о существовании Зверя раньше всех, — сказала Риццоли. — Вы пытались отыскать его, выйти на него через Амальтею.
— Но безуспешно. Так что я не знаю, чем могу быть вам полезна. Я даже не понимаю, зачем вы пригласили меня сюда, детектив, учитывая ваше невысокое мнение о моих исследованиях.
— Я знаю, что Амальтея общается с вами. Мне она не сказала ни слова, когда я виделась с ней вчера. Но в тюрьме мне сообщили, что с вами она разговаривает.
— Наши беседы конфиденциальны. Она моя пациентка.
— Но ее двоюродный брат никогда не был вашим пациентом. А найти мы хотим именно его.
— Хорошо, где его видели в последний раз? У вас наверняка есть какая-то информация, за которую можно зацепиться.
— Почти никакой. Десятилетиями его никто не видел.
— Вы даже не знаете, жив ли он?
Риццоли вздохнула. И призналась:
— Нет.
— Сейчас ему должно быть около семидесяти, так ведь? Пожалуй, староват для серийного убийцы.
— Амальтее шестьдесят пять, — возразила Риццоли. — И тем не менее никто не усомнился в том, что она убила Терезу и Никки Уэллс. Проломила им головы, облила трупы бензином и подожгла.
О'Доннел откинулась на спинку стула и пристально посмотрела на Риццоли.
— Скажите, а почему вдруг бостонская полиция взялась ловить Элайджу Лэнка? Это ведь старые убийства и к тому же совершенные не на вашей территории. В чем ваш интерес?
— Убийство Анны Леони может быть связано с этим делом.
— Каким образом?
— Незадолго до убийства Анна наводила справки об Амальтее. Возможно, она узнала слишком много. — Риццоли передала О'Доннел еще одну папку.
— Что это?
— Вы слышали о фэбээровском Национальном центре криминальной информации? У них есть банк данных о пропавших без вести по всей стране.
— Да, я знаю о НЦКИ.
— Мы послали запрос на поиск с ключевыми словами «женщина» и «беременная». И вот что мы получили из ФБР. Все данные, начиная с шестидесятых годов. По всем беременным женщинам, пропавшим без вести на территории США.
— Почему вы выделили именно беременных женщин?
— Потому что Никки Уэллс была на девятом месяце беременности, Карен Садлер на восьмом. Вам не кажется, что это не просто совпадение?
О'Доннел открыла папку, в которой обнаружила целую кипу компьютерных распечаток. Она удивленно взглянула на присутствовавших.
— Да здесь же десятки имен!
— Учтите тот факт, что ежегодно в этой стране пропадают тысячи людей. Если время от времени исчезает беременная женщина, это всего лишь эпизод на фоне общей картины; никто не станет бить тревогу. Но, если на протяжении сорока пяти лет каждый месяц исчезает по женщине, это уже настораживает.
— А есть ли связь между этими исчезновениями, Амальтеей Лэнк и ее двоюродным братом?
— Мы вас и пригласили, чтобы ее установить. Вы провели с ней около дюжины сеансов. Она ничего не рассказывала вам о своих путешествиях? Где она жила, где работала?
О'Доннел закрыла папку.
— Вы просите меня о разглашении конфиденциальной информации. Почему я должна пойти на это?
— Потому что убийства продолжаются.
— Моя пациентка не может никого убить. Она находится в тюрьме.
— Зато ее сообщник на свободе. — Риццоли подалась вперед, чтобы приблизиться к женщине, которую глубоко презирала. Сейчас О'Доннел была нужна ей, и Джейн сумела подавить отвращение. — Зверь привлекает вас, верно? Вы хотите знать о нем как можно больше. Вы хотите проникнуть в его мысли, понять, что заставляет его убивать. Вам нравится слушать подробности. Вот почему вы должны помочь нам. Только так вы сможете пополнить свою коллекцию очередным чудовищем.
— А вдруг мы ошибаемся? Возможно, Зверь — это всего лишь плод нашего воображения.
Риццоли перевела взгляд на Фроста.
— Включи, пожалуйста, диапроектор.
Фрост щелкнул выключателем. В век компьютеров и презентаций «ПауерПойнт» диапроектор казался пережитком каменного века. Но Риццоли и ее напарник намеренно выбрали самый быстрый и доходчивый вариант. Фрост раскрыл папку и достал кипу диапозитивов, на которых они заранее сделали пометки разноцветными чернилами.
Фрост вставил пленку в проектор. На экране высветилась карта Соединенных Штатов. После этого он наложил на нее первый диапозитив, и на карте обозначились шесть черных точек.
— Что означают эти точки? — спросила О'Доннел.
— Это данные из НЦКИ за первые шесть месяцев восемьдесят четвертого года, — пояснил Фрост. — Мы выбрали этот год, поскольку именно тогда компьютерная база данных ФБР начала работать в полную силу. Так что сведения более или менее полные. Каждая из этих точек указывает на сообщение о пропавшей беременной женщине. — Он направил лазерную указку на экран. — Здесь наблюдается некоторый географический разброс. Один случай зафиксирован в Орегоне, один в Атланте. Но обратите внимание на скопление точек в юго-западной части. — Фрост очертил соответствующий угол карты. — Одна женщина пропала в Аризоне, одна в Нью-Мексико. Две на юге Калифорнии.
— И какой вывод я должна сделать?
— Хорошо, давайте рассмотрим данные за последующие полгода. С июля по декабрь восемьдесят четвертого. Возможно, картина будет яснее.
Фрост наложил на карту следующий слайд. Появилась новая серия точек, на этот раз красного цвета.
— И опять наблюдается разброс по всей стране, — сказал он. — Но заметьте, вот тут еще одно скопление. — Он очертил группу из трех красных точек. — Сан-Хосе, Сакраменто и Юджин, штат Орегон.
— А вот это уже интересно, — тихо произнесла О'Доннел.
— А сейчас вы увидите данные за следующий полугодовой период, — пообещала Риццоли.
Третий слайд представил серию точек, на этот раз помеченных зеленым. Теперь уже схема просматривалась четко. О'Доннел вглядывалась в изображение с нескрываемым интересом.
— Боже, — произнесла она. — Скопление точек все время смещается.
Риццоли кивнула. И мрачно уставилась на экран.
— Из Орегона оно перемещается на северо-восток. В последующие полгода две беременные женщины исчезают в Вашингтоне, третья — в соседнем штате, в Монтане. — Джейн повернулась к О'Доннел. — Но это еще не конец.
О'Доннел подалась вперед и стала похожей на кошку, готовящуюся к прыжку.
— И куда оно смещается потом?
Риццоли посмотрела на карту.
— За лето и осень оно передвигается на восток, к Иллинойсу и Мичигану, Нью-Йорку и Массачусетсу. А потом резко спускается на юг.
— В каком месяце?
Риццоли взглянула на Фроста, и тот принялся листать распечатки.
— Следующее дело заведено в Вирджинии четырнадцатого декабря, — сказал он.
— Оно перемещается в зависимости от погоды, — заметила О'Доннел.
Риццоли посмотрела на нее.
— От чего?
— От погоды. Видите? Летом скопление наблюдается на севере Среднего Запада. К осени оно уже в Новой Англии. А потом, в декабре, внезапно смещается на юг. Как только погода становится холоднее.
Риццоли нахмурилась, уставившись на карту. «Господи, — подумала она. — А ведь эта женщина права. Как же мы ничего не заметили?!»
— И что же дальше? — спросила О'Доннел.
— Вырисовывается полный круг, — сказал Фрост. — Скопление точек движется по южным штатам — от Флориды до Техаса. И в итоге возвращается в Аризону.
О'Доннел встала из-за стола и подошла к экрану. Некоторое время постояла возле него, изучая карту.
— Сколько времени занял весь цикл? Сколько понадобилось, чтобы замкнуть круг?
— В тот раз он занял три с половиной года, — ответила Риццоли.
— Весьма неспешный ритм.
— Да. Но обратите внимание на то, что они никогда не задерживаются надолго в одном штате, никогда не проводят массовых охот в одном районе. Они пребывают в постоянном движении, чтобы власти не поняли модель их поведения, чтобы до них не дошло, что преступления длятся годами.
— Что? — О'Доннел обернулась. — Цикл повторяется?
Риццоли кивнула.
— Все начинается снова, идет тем же маршрутом. Так же, как когда-то кочевники следовали за стадами буйволов.
— И власти так и не поняли этой схемы?
— Потому что охотники никогда не останавливались. Разные штаты, разные подведомственные территории. Несколько месяцев в одном районе — и снова в путь. К следующему месту охоты. К месту, куда возвращались вновь и вновь.
— Знакомая территория.
— «Куда нам идти, зависит от того, какие места мы знаем, а места, которые мы знаем, зависят от того, куда мы идем», — процитировала Риццоли один из принципов составления географического портрета преступника.
— А какие-нибудь трупы находили?
— Ни одного. Все эти дела до сих пор не закрыты.
— Выходит, должны быть какие-то тайные захоронения. Места, где они прятали жертв, а потом избавлялись от трупов.
— Мы полагаем, что это какие-нибудь труднодоступные места, — сказал Фрост. — В сельской местности или вблизи водоемов. Поскольку ни одна из женщин так и не была найдена.
— Но Никки и Терезу Уэллс нашли, — заметила О'Доннел. — Их тела не похоронили, а сожгли.
— Сестры были найдены двадцать пятого ноября. Мы проверили сводки погоды на эту дату. В те дни начался неожиданный снегопад — за одни сутки намело сорокапятисантиметровые сугробы. Массачусетс был буквально парализован, многие дороги заблокированы. Возможно, они просто не смогли добраться до своих тайных захоронений.
— И поэтому сожгли тела?
— Как вы заметили, география похищений изменяется в зависимости от погоды, — сказала Риццоли. — Как только становится холоднее, она смещается к югу. В ноябре восемьдесят четвертого года природа преподнесла Новой Англии сюрприз. Никто не ожидал такого раннего снегопада. — Джейн посмотрела на О'Доннел. — Итак, вот ваш Зверь. Это его следы на карте. Думаю, Амальтея сопровождала его на всем протяжении этого пути.
— Вы хотите, чтобы я составила психологический портрет преступников? Объяснила, почему они убивали?
— Мы знаем, почему они делали это. Они убивали не ради удовольствия, не ради возбуждения. Это не простые серийные убийцы.
— Тогда какой у них мотив?
— Абсолютно прозаический, доктор О'Доннел. Собственно, он совершенно неинтересен для ваших исследований.
— Ну, для меня все убийства интересны. Так почему, вы думаете, они убивали?
— Вам известно, что ни Амальтея, ни Элайджа нигде не работали? Мы не нашли никаких свидетельств того, что они когда-либо устраивались на работу, платили социальные взносы, налоги. У них не было ни кредитных карт, ни банковских счетов. В течение десятилетий они оставались людьми-невидимками, существовали как бы вне общества. Так на что они жили? Как они оплачивали еду, газ, проживание?
— Наличными, я так думаю.
— Да, но откуда у них наличные? — Риццоли повернулась к карте. — Вот как они зарабатывали.
— Я что-то не понимаю.
— Кто-то ловит рыбу, кто-то собирает яблоки. Амальтея и ее сообщник тоже снимали урожай. — Риццоли посмотрела на О'Доннел. — Сорок лет назад Амальтея продала двух новорожденных дочерей приемным родителям. Ей заплатили сорок тысяч долларов. Я не думаю, что она продала своих детей.
О'Доннел нахмурилась.
— Вы имеете в виду доктора Айлз и ее сестру?
— Да. — Риццоли испытала легкое удовлетворение, увидев выражение лица О'Доннел. «Эта женщина даже не представляет, с кем она имеет дело», — подумала Джейн. Психиатр, регулярно общающаяся с монстрами, была явно озадачена таким поворотом событий.
— Я осматривала Амальтею, — сказала О'Доннел. — И согласилась с мнением других психиатров…
— …что она психопатка?
— Да. — О'Доннел резко выдохнула. — То, что вы мне здесь показываете… это совершенно другое существо.
— Вовсе не сумасшедшая.
— Я не знаю. Я не знаю, кто она.
— Она и ее двоюродный брат убивали из-за денег. С холодным трезвым расчетом. Лично мне кажется, что это признак здравого ума.
— Возможно…
— Вы ладите с убийцами, доктор О'Доннел. Вы беседуете с ними, проводите долгие часы с людьми, подобными Уоррену Хойту. — Риццоли немного помолчала. — Вы понимаете их.
— Я пытаюсь.
— Так к какому типу убийц можно отнести Амальтею? Она чудовище? Или деловая женщина?
— Она моя пациентка. Это все, что я могу о ней сказать.
— Но сейчас вы ставите под сомнение свой диагноз, так ведь? — Риццоли показала на экран. — То, что вы здесь видите, — признаки поведения разумного человека. Кочующие охотники, выслеживающие добычу. Вы по-прежнему считаете, что она психически нездорова?
— Я повторяю, она моя пациентка. Я должна защищать ее интересы.
— Нас не интересует Амальтея. Нам нужен ее сообщник, Элайджа. — Риццоли приблизилась к О'Доннел, так что они оказались почти лицом к лицу. — Он не прекратил охоту, понимаете?
— Что?
— Амальтея вот уже пять лет за решеткой. — Риццоли взглянула на Фроста. — Покажи данные за период после ареста Амальтеи Лэнк.
Фрост придвинул новую кипу диапозитивов и наложил на карту один из них.
— Январь месяц, — пояснил он. — В Южной Каролине исчезает беременная женщина. В феврале — пропавшая без вести в Джорджии. В марте — в Дайтона-Бич. — Барри вставил следующий диапозитив. — Спустя шесть месяцев то же самое повторяется в Техасе.
— Все эти месяцы Амальтея находилась в тюрьме, — сказала Риццоли. — Но похищения продолжались. Зверь не остановился.
О'Доннел застыла, уставившись на точки, символизирующие бесконечный маршрут убийцы. Одна точка — одна женщина. Одна жизнь.
— В какой стадии цикла он сейчас? — еле слышно спросила она.
— Год назад, — сказал Фрост, — он дошел до Калифорнии и вновь устремился на север.
— А сейчас? Где он сейчас?
— Последнее похищение зарегистрировано месяц назад. В Олбани, штат Нью-Йорк.
— Олбани? — О'Доннел взглянула на Риццоли. — Это означает…
— Сейчас он уже в Массачусетсе, — кивнула Риццоли. — Зверь приближается к городу.
Фрост отключил проектор, и без урчания его вентилятора в зале стало очень тихо. Хотя экран погас, картинка с картой по-прежнему стояла перед глазами каждого из присутствовавших, словно въелась в память. Внезапный звонок мобильника Фроста в тихом помещении, казалось, поразил всех.
— Прошу прощения, — сказал Фрост и вышел из комнаты.
— Расскажите нам про Зверя, — обратилась Риццоли к О'Доннел. — Как нам отыскать его?
— Так же, как любого другого человека из плоти и крови. Разве не этим занимается полиция каждый день? Вы уже знаете имя. Начинайте с него.
— У него нет ни кредитной карты, ни банковского счета. Его трудно выследить.
— Но я не собака-ищейка.
— Вы общаетесь с самым близким ему человеком. Человеком, который может знать, где его искать.
— Наши беседы конфиденциальны.
— Она никогда не называет его по имени? Не намекает на то, что это ее двоюродный брат Элайджа?
— Я не вправе раскрывать вам содержание своих бесед с пациентом.
— Но Элайджа Лэнк не ваш пациент.
— Зато Амальтея моя пациентка, а вы пытаетесь выстроить обвинение против нее. Обвинение в многократных убийствах.
— Нас не интересует Амальтея. Мне нужен только он.
— Я не обязана оказывать вам помощь в поисках преступника.
— А как насчет вашей чертовой гражданской ответственности?
— Детектив Риццоли, — одернул ее Маркетт.
Риццоли не сводила глаз с О'Доннел.
— Подумайте об этой карте. Обо всех этих метках, о пропавших женщинах. Он сейчас здесь. В поисках следующей жертвы.
Взгляд О'Доннел упал на выступающий живот Риццоли.
— В таком случае вам следует быть поосторожнее, детектив. Так ведь?
В напряженном молчании Риццоли наблюдала за О'Доннел, которая уже потянулась к своему портфелю.
— Думаю, я вряд ли чем-то могу быть вам полезна, — произнесла доктор. — Как вы сами сказали, этому преступнику важнее логика и практическая выгода, а не жажда убийства. Он убивает не ради удовольствия. Ему нужно зарабатывать на жизнь, только и всего. Так уж вышло, что род его занятий несколько необычен. Психологический портрет не поможет вам поймать его. Потому что он не чудовище.
— А если бы он им был, вы бы, конечно, сразу же признали его.
— Я училась этому. И вы тоже. — О'Доннел направилась к выходу. У двери она остановилась и оглянулась, вкрадчиво улыбаясь. — Кстати, раз уж речь зашла о чудовищах, детектив. Ваш старый друг спрашивает про вас. Каждый раз, когда я его навещаю.
О'Доннел не нужно было называть имя, они обе знали, что она имеет в виду Уоррена Хойта. Человека, который до сих пор являлся Риццоли в кошмарных снах и чей скальпель оставил шрамы на ее ладонях два года назад.
— Он по-прежнему думает о вас, — продолжала О'Доннел. На ее лице появилась другая улыбка, спокойная и лукавая. — Я подумала, вы должны знать, что о вас помнят. — С этими словами доктор вышла из комнаты.
Риццоли чувствовала на себе взгляд Маркетта, ожидавшего ее реакции. Он явно рассчитывал на то, что она не выдержит, даст слабину. Джейн испытала облегчение, когда лейтенант вышел из комнаты, оставив ее один на один с диапроектором. Она собрала диапозитивы, отключила аппарат и смотала шнур в тугой моток вокруг руки, вложив в это занятие всю свою злость. Потом вывезла проектор в коридор, где едва не столкнулась с Фростом, который как раз захлопывал крышку своего мобильника.
— Едем, — сказал он.
— Куда?
— В Нэтик. У них пропавшая женщина.
В ответ Риццоли нахмурилась.
— Она…
Барри кивнул:
— На девятом месяце беременности.
