23
Мэтти Первис сидела в темноте, размышляя о том, как скоро наступает смерть от голода. Она слишком быстро расправлялась с запасами еды. В мешке остались всего шесть шоколадных батончиков, полпакетика крекеров и несколько кусочков вяленой говядины. «Мне нужно распределить это, — подумала она. — Растянуть запасы, чтобы хватило еще на…»
«На сколько? А потом умереть от жажды?»
Она откусила немного драгоценного шоколада, и ей мучительно захотелось отхватить еще один кусочек, но она все-таки устояла, проявила силу воли. Она аккуратно завернула остаток батончика. «Если уж будет совсем невмоготу, можно есть бумагу, — подумала она. — Бумага ведь съедобная? Она сделана из дерева, а голодные олени объедают кору с деревьев, значит, в ней есть пищевая ценность. Да, береги бумагу. Не пачкай ее». Она неохотно убрала недоеденный батончик обратно в пакет. Закрывая глаза, она думала о гамбургерах, жареной курице и всех запретных продуктах, от которых ей пришлось отказаться, после того как Дуэйн сказал, что беременные женщины напоминают ему коров. Имея в виду, что она напоминает ему корову. В течение двух недель после этого Мэтти не ела ничего, кроме салатов, пока однажды ей не стало плохо и она не упала в обморок прямо в магазине «Мейсиз». Дуэйн побагровел от ярости, когда встревоженные продавщицы кинулись к ним, спрашивая, все ли в порядке с его женой. Он прогнал их и зашипел на Мэтти, чтобы та поднималась. «Имидж — все», — любил повторять он, и вот — представьте себе — он, господин БМВ, и его развалившаяся на полу жена-корова в безразмерных брюках. «Да, я корова, Дуэйн. Большая красивая корова, вынашивающая твоего ребенка. Так приди и спаси нас, черт возьми! Спаси нас, спаси нас».
Откуда-то сверху послышались шаги.
Когда ее похититель приблизился, Мэтти перевела взгляд на крышку ящика. Она уже узнавала его походку — легкую и осторожную, как у крадущейся кошки. Каждый раз, когда он появлялся, она умоляла выпустить ее. И каждый раз он уходил, оставляя ее в ящике. И вот сейчас ее запасы еды и воды были на исходе.
— Дамочка!
Она не ответила. «Пусть побеспокоится, — решила она. — Он захочет узнать, все ли со мной в порядке, и откроет крышку. Я должна быть живой, иначе он не получит выкуп».
— Поговорите со мной, дамочка.
Мэтти молчала. «Ничто другое не помогало, — подумала она. — Может, мое молчание испугает его? Может, теперь он выпустит меня?»
Послышался глухой удар о землю.
— Вы там?
«А где мне еще быть, говнюк?»
Долгая пауза.
— Хорошо. Если вы уже мертвы, тогда нет смысла вас выкапывать. Так ведь? — Шаги двинулись прочь.
— Постойте! Постойте! — Она включила фонарик. Начала барабанить по потолку. — Вернитесь, черт бы вас побрал! Вернитесь! — Она прислушалась. Ее сердце бешено колотилось. Мэтти едва не рассмеялась от облегчения, когда услышала, что шаги возвращаются. Насколько же она жалка! Унизилась до того, чтобы выпрашивать у него знаки внимания словно отвергнутая любовница.
— Вы проснулись, — сказал он.
— Вы говорили с моим мужем? Когда он собирается заплатить вам?
— Как вы себя чувствуете?
— Почему вы не отвечаете на мои вопросы?
— Ответьте сначала на мой.
— О, я чувствую себя просто превосходно!
— А как малыш?
— У меня кончается еда. Мне нужно еще.
— Еды у вас достаточно.
— Простите, но здесь, в яме, сижу я, а не вы! Я умираю с голоду. Как вы получите деньги, если я умру?
— Успокойтесь, дамочка. Отдыхайте. Все будет хорошо.
— Но все совсем не так хорошо, как вам кажется!
Ответа не последовало.
— Эй вы! Эй! — закричала она.
Шаги уже удалялись.
— Постойте! — Она забарабанила по потолку. — Вернитесь! — Она стучала по дереву кулаками. Ее вдруг охватила страшная ярость, которой она никогда прежде не испытывала. Она завопила: — Вы не можете поступить так со мной! Я же не животное! — Когда заболели руки, она привалилась к стене, сотрясаясь от рыданий. Рыданий ярости, а не поражения. — К черту вас, — всхлипывала она. — К черту вас. И к черту Дуэйна. И будьте прокляты вы все, ублюдки!
В изнеможении она откинулась на спину. Закрыла рукой глаза, вытирая слезы. Чего он от нас хочет? Дуэйн уже должен был заплатить ему. Тогда почему я до сих пор здесь? Чего он ждет?
Ребенок брыкнулся. Она прижала руку к животу — успокаивающий жест, который должен был передать ее тепло малышу. Она почувствовала, как напряглось все внутри, и ей показалось, что прошла первая схватка. Бедняжка. Бедный…
Ребенок.
Она замерла, раздумывая. Вспоминая все разговоры, которые вела с незнакомцем. Ни слова о Дуэйне. Ни слова о деньгах. Полный бред. Если бы этот ублюдок хотел денег, ему следовало бы идти к Дуэйну. Но он ничего не спрашивает о муже. Он не говорит о Дуэйне. Что, если он даже не звонил ему? Что, если он и не требовал выкупа?
«Тогда чего он хочет?»
Фонарик постепенно угасал. Второй комплект батареек был на исходе. Оставалось еще два, а потом — кромешная тьма. На этот раз она не испытывала паники, когда лезла в пакет за свежими батарейками и вскрывала новую упаковку. Я уже делала это, я снова смогу. Она отвернула крышку фонарика, спокойно извлекла старые батарейки и вставила новые. Снова вспыхнул яркий свет — отсрочка перед долгой ночью, наступления которой она так боялась.
«Все умирают. Но я не хочу умирать в этом ящике, где никто не отыщет даже моих костей».
Экономь свет, экономь свет, сколько сможешь. Она выключила фонарик и лежала в темноте, чувствуя, как страх все сильнее сжимает ее в своих жестоких объятиях. «Никто не знает, — думала она. — Никто не знает, что я здесь».
Перестань, Мэтти. Возьми себя в руки. Ты можешь положиться только на себя.
Она повернулась на бок и свернулась клубком. Услышала, как что-то покатилось по полу. Одна из батареек, теперь уже бесполезная.
«А вдруг никто не знает, что меня похитили? Вдруг никто не знает, что я еще жива?»
Она обхватила руками живот и еще раз прокрутила в голове свои разговоры с похитителем. «Как вы себя чувствуете?» Именно это он всегда и спрашивал: как она себя чувствует? Как будто его это волновало. Как будто злодею, засадившему в ящик беременную женщину, есть дело до того, как она себя чувствует. И тем не менее он постоянно интересовался ее здоровьем, а Мэтти умоляла выпустить ее.
«Он ждет другого ответа».
Она поближе подтянула колени, и ее ступня ударилась о какой-то предмет, тут же откатившийся в сторону. Она присела и включила фонарик. Начала шарить по полу в поисках использованных батареек. Их было четыре, да еще две новые в упаковке. И две в фонарике. Она снова выключила фонарь. Экономь свет, экономь свет.
В темноте она начала расшнуровывать ботинок.
