XIV
Поход начался в начале мая, когда установились дороги. Хотя небо было примглено белесой дымкой, но солнце палило по-весеннему щедро. Воздух был напитан забродившими соками свежераспаханной земли и испарениями майского цветения. Стояло безветрие, даже листок не шевелился; одинокие березки, выстроившиеся вдоль путей следования войска, бессильно опустили ветви.
Все войска кривичский князь бросил против хазар, сражения шли где-то в междуречье Волги и Оки, а здесь оставались лишь женщины, старики и дети, поэтому новгородские полки шли вдоль реки Великой, не встречая сопротивления. Воины, проходя селениями, часто говорили:
– А в этом доме я родился и провел детство, пока кривичи не прогнали.
– Эту землю возле леса мы когда-то пахали вместе с отцом и братьями.
– Кругом наша землица! Теперь снова к нам отойдет…
У истока реки Великой войско остановилось и по приказу Вадима принялось возводить пограничную крепость. Работы шли ходко, и через месяц воины вернулись в Новгород, где им была устроена теплая встреча. Вадима вновь носили на руках, на улицы выкатили бочки пива…
В разгар торжества Вадима кто-то мягко тронул за руку. Он оглянулся. Рядом стояла Велижана.
– Пришла поздравить с победой, – тая в глубоких голубых глазах живой огонек, сказала она. – Только как трудно пробиться! Ты все время среди народа.
– Удивишься, если я скажу, что устал от постоянного внимания, – искренне ответил он. – Так бы и убежал куда-нибудь в леса или луга, где тишина и покой!
– А кто мешает? Сядем на коней и уедем.
Он сразу посерьезнел, спросил:
– А Багута?
– Что Багута? – равнодушно проговорила она. – Он повидался с семьей и тут же отправился к родителям в Старую Руссу.
Вадим некоторое время колебался. Ему хотелось избавиться от толпы и прокатиться по окрестностям Новгорода. Но тут заговорила совесть: как после этого будет глядеть в глаза Багуты, своего боевого товарища?
Она тотчас поняла его сомнения. Безмятежно рассмеявшись, сказала:
– Тебя грызет стыд, что это будет нечестно по отношению к моему мужу? Но мы только как друзья прогуляемся на конях. Что в этом зазорного? Обещаю, что потом сама расскажу ему о нашей прогулке.
И Вадим решился. «В конце концов, я не влюблен, для меня она всего лишь подруга ранней юности. Она тоже никаких чувств, кроме дружеских, ко мне не питает. Так почему бы и не отдохнуть в тишине от трудов праведных!»
– Я согласен, – кивнул он ей.
Вадим выбрал каурого жеребца, норовистого и злого, она подъехала на белой кобылице. Они встретились на выезде из сторожевой башни и направились к реке Волхов. Трава ждала первого укоса, стояла до подбрюшья лошадей, от запаха цветов и трав слегка кружилась голова. Красота природы настраивала на праздничный лад.
– Удивительно, почему нас тянет жить в городе, в тесноте и духоте? – прерывая молчание, говорила Велижана. – Почему не поселиться здесь, на раздолье?
– Я бы построил избушку на берегу Волхова, чтобы с одной стороны был лес, а с другой – луг. И ходил бы на рыбалку. Всю жизнь мечтал проводить время на рыбалке, варить уху на костре. Мне несколько раз удавалось вырваться на реку и знаю, как она вкусна на свежем воздухе!
– Отец не отпускал?
– Я с семи лет начал стучать в кузнице. Работы всегда было много, люди шли с заказами, только успевай поворачиваться. Было не до рыбалки.
– А я с подругами любила ходить купаться. Наберем на целый день хлеба, яиц, разной зелени, сложим все вместе, и такой славный пир получался!
Она вдруг остановила коня, огляделась и проговорила с восторгом:
– Какая красота! Столько цветов я ни разу нигде не видела!
Они находились в небольшой долине, вешние воды, по-видимому, нанесли сюда слой плодородного ила, и разнотравье здесь бушевало особенно неистово цветами всевозможных оттенков, и восхищение Велижаны было не случайным.
Вадим соскочил с коня, нарвал букет и подал ей. Она слегка зарделась, понюхала цветы и прижала их к груди.
– Я их поставлю в кувшин с водой.
Они молча проехали некоторое расстояние. Наконец он спросил:
– Как же мы ни разу не встретились за эти годы?
– Встречались. Только ты не обращал на меня внимания. Вокруг тебя вились такие красивые девушки!
– Ну так уж и вились!
– А потом ты пропал куда-то. Долго тебя не было в Новгороде.
– Занимался промыслом в двинских лесах. Целых шесть лет.
– Я за это время успела выйти замуж, похоронить мужа, а теперь снова обзавестись семьей.
– А у меня ни то ни се. Вроде есть семья, а вроде и нет…
Они расстались там же, где и встретились.
– Спасибо за чудесно проведенное время, – сказала она, за слабой улыбкой пряча печаль расставания. – Завтра еду в Старую Руссу и, как обещала, расскажу мужу о нашей поездке.
– Вдруг приревнует? – улыбнулся Вадим.
– С чего бы это? – пожала она плечами и отвернулась. Добавила после некоторого молчания:
– Мы же только друзья. Разве дружба между женщинами и мужчинами воспрещена?
Вадим проводил ее взглядом до того самого момента, пока она не скрылась за воротами крепостной башни. Ехать в город не хотелось. Он отпустил повод, дав коню волю, и предался своим мыслям. Вот как складывается: сколько окружает его красивых девушек, а не получается у него большой любви. И сейчас, только понравилась Велижана, а она, оказывается, замужем. Всего несколько месяцев опоздал он к своему счастью, опередил его Багута… Впрочем, подумал он, если бы и свиделись, мог не обратить на нее внимания. Почему-то влекли его к себе недоступные женщины. «Наверно, слишком избалован их вниманием, поэтому тянут к себе только горделивые, неприступные», – пытался честно сам с собой разобраться он.
Через несколько дней Вадима пригласил в свой терем Азар. Повод был найден подходящий: день рождения жены. Собрались все бояре и купцы Перунова капища. На это Вадим обратил внимание потом, когда после поздравлений и подарков имениннице Азар неожиданно повел с ним серьезный разговор. Слуги и женщины к этому времени были отпущены, остались лишь состоятельные мужчины.
– Обсудили мы в узком кругу твое желание стать новгородским князем, Вадим, – подсев к нему, стал говорить Азар. – Мы все вот тут присутствующие поддерживаем твое стремление и окажем всяческое содействие.
Вадим насторожился, готовый ко всему. Сначала ему не очень понравилось, что вопрос о власти был вынесен на обсуждение столь широкого круга людей; раньше они говорили только с глазу на глаз с Азаром. В то же время он понимал, что рано или поздно придется вовлекать в заговор новых лиц. Вдвоем, а тем более одному, государственную власть не изменить. У него из головы вылетел весь хмель, он сразу посерьезнел и стал слушать.
– Но ты сам должен понимать, что состоятельные люди Перунова капища, да и те жители города, которые идут за нами, – это только половина Новгорода. Есть и другая половина, которая настроена против нас и будет решительным образом сопротивляться нашему начинанию и сделает все, чтобы не допустить тебя к княжескому престолу. Скажи нам, как в этом случае поступить?
С некоторого времени Вадим привык видеть себя новгородским князем, полновластным хозяином Новгородской земли, мало зависящим от народного вече, таким, каким был Гостомысл. Мысль о княжеской власти так глубоко въелась в его существо, что он не мог освободиться от нее и готов был пойти на все, чтобы добиться своего.
И он сказал:
– Надо прижать хвост богатеям Велесова капища.
– Мы как раз это и хотели тебе сказать! – оживился Азар под одобрительными взглядами остальных. – Надо вырвать из их рук государственные посты и передать нашим людям. Тогда они будут бессильны помешать твоему вступлению на княжеский престол.
– Да, сейчас Сварун у них конюший. Чашник тоже их человек, – задумчиво проговорил Вадим…
Конюший когда-то заведовал конюшней князя, но потом стал отвечать за всю конницу княжества. Он был обязан покупать табуны лошадей у крестьян и кочевников, заказывать телеги, хомуты, сбрую и другие снасти. Для этого из казны выделялись огромные средства, которыми он распоряжался, по сути, единолично, почти бесконтрольно. Еще большие средства поступали в руки чашника при сборе дани с населения княжества и из других источников. Именно на эти богатства и зарились сейчас люди Азара. Вадим прекрасно видел и понимал их алчность, был уверен, что значительная часть государственных богатств будет тотчас разворована, но без них он не мог занять княжеский престол.
И он произнес:
– Завтра же прикажу должность конюшего передать купцу Волобую, а чашника – боярину Велибору.
– А как поступишь со старшим мытником на пристани? – спросил Азар.
Вадим тотчас вспомнил своего друга Радко, его кроткий, честный взгляд, ораву кошек, населявших избу… Коли предать, то как потом глядеть ему в глаза?..
Он подумал, оглядел присутствующих, ответил:
– Должность старшего мытника передаю тебе, Азар. Уверен, будешь честно исполнять свои обязанности и всемерно пополнять государственную казну.
Бояре и купцы стали прятать ухмылки, а Азар отвел в сторону плутоватый взгляд.
После того как его указы о перестановках на государственных постах были обнародованы, Вадим ожидал, что разъяренные толстосумы Велесова капища кинутся к нему и станут требовать их пересмотра. Однако этого не случилось. Ни на второй, ни на третий день никто из них к нему не явился. И тогда он понял, что противная сторона ждет созыва очередного вече, на котором и даст ему бой. Действительно, идти и устраивать скандал у Вадима было бесполезно, кроме унижения ничего бы не дало, и Сварун со своими сподвижниками это хорошо понимали. На решения посадника можно было повлиять только с помощью вече.
В этот день с утра лил ненастный дождь, и Вадим уже собирался перенести вече на другой день. Но внезапно небо прояснилось, выглянуло солнце. Народ потянулся на вечевую площадь.
Вадим решил брать быка за рога. Он не стал поднимать мелких вопросов, а сразу перешел к тому делу, которое волновало народ. Встав на самый край помоста, он стал говорить громовым голосом:
– Я решил должности чашника, конюшего и старшего мытника на пристани отнять у одних людей и передать другим. Причина одна: открытое воровство из казны. Так, Сварун у печенегов купил две сотни лошадей для обоза, а заплатил за них как за боевых коней. Простой конь стоит две гривны, а боевой – три. Чувствуете разницу? Легко подсчитать, какую сумму он положил в свой кошелек!
– Это неправда! – выкрикнул Сварун. – Эти кони предназначались для дружинников, но ты, чтобы опорочить меня, запряг их в телеги!
– Потому что ты подобрал никудышных лошадей и для битв и сражений они не годились! – резко оборвал его Вадим. – Теперь возьмем чашника Скарбомира. Он под видом порченой пушнины продал купцам за бесценок почти половину собранной дани, а те вывезли ее за границу и сорвали неплохой куш. А кто из этих купцов нажился? Только люди Велесового капища. Наверно, за такую услугу они отвалили Скарбомиру немалую мзду! Вот как хапают средства из казны нечестные люди! А казна – это наше с вами достояние. Значит, они обворовывают нас с вами, господа новгородцы!
– Давно надо было гнать их! – выкрикнул из толпы чей-то гневный голос.
– Нечего с ними возиться!
– Пусть вернут наворованное!
Толпа одобрительно зашумела.
И тогда на помост выскочил купец Влас, стал кричать, брызгая слюной:
– Вы, народ новгородский, не знаете главной, причины, из-за которой затеян этот сыр-бор! Богатеи Перунова капища намерены положить конец нашей народной воле и установить княжескую власть!
Толпа замерла, будто туго натянутая тетива лука.
– Это Вадим рвется к княжескому престолу! Он все затеял! При поддержке своих подручных он хочет провозгласить себя князем новгородским!
Толпа ахнула, задвигалась, зашумела. Послышались голоса:
– Не верим!
– Вадим наш человек!
– Не может он пойти на такое!
Вадим и Азар переглянулись. Кто мог выдать их тайну? Кто этот двуличный человек, который служит и нашим, и вашим? Или, может, какой-то болтливый человек по пьяному делу развязал язык в кругу бражников? Кто бы ни был, но он сорвал замысел заговорщиков: постепенно подготовить новгородцев к мысли, что все их будущее зависит от Вадима, чтобы сами они попросили его занять княжеский престол…
Теперь надо было думать не об этом. Следовало немедленно спасать положение, чтобы народ не поддался влиянию сторонников Велесова капища и не сбросил Вадима с должности посадника. Потому что новгородцы в защите народовластия бывали дружны и на расправу круты.
Вадим выступил вперед и мощным голосом перекрыл начавшийся гвалт толпы:
– Господа новгородцы! Выслушайте теперь меня. Действительно, прошел тут слушок, будто некоторые хотели бы видеть меня князем новгородским. Но я не думал и не предполагал, что кое-какие болтливые человечишки вынесут эту вздорную сплетню на вече!
Он чуточку помолчал, продолжал в полной тишине:
– Так вот, господа новгородцы, я клянусь именем бога Перуна, что никогда не посягну на княжеский престол и буду верен народной власти!
Поклясться именем Перуна и не исполнить клятву являлось тогда самым страшным преступлением. Таких людей подвергали презрению, их мог поразить молнией бог грозового неба Перун. Поэтому толпа поверила Вадиму. Гул одобрения прокатился по площади, и Вадим понял, что главная опасность для него миновала.
– Но свое решение о замене некоторых людей на государственных постах я оставляю в силе! – твердым, но уже спокойным голосом произнес он.
Но тут выбежал на помост Сварун и, потрясая маленькими кулачками, закричал:
– Голосовать! Голосовать надо! Вадим, ставь вопрос на голосование!
Делать нечего, пришлось подчиниться. Таковы древние обычаи, узнавать мнение людей путем открытого и честного голосования.
Сказал:
– Кто согласен с моим решением передать государственные должности другим людям, прошу отойти влево, кто не согласен – вправо.
Как обычно, ремесленные улицы встали против торговых. Снова стенка на стенку, снова кулачный бой.
Вадим, скинув кафтан и засучив рукава, вошел в ряд ремесленников. Тотчас из противоположной стороны послышались голоса:
– Это нечестно!
– Посадник не должен драться!
– Пусть Вадим уходит!
Из толпы торговых улиц вышел лучший боец, красавец Довбуш, спросил Вадима:
– Дерешься?
– Буду отстаивать свое решение.
– Считаешь себя правым?
– Считаю.
– Тогда и я отказываюсь драться за этих проворовавшихся толстосумов!
И отошел в сторонку.
Следом за ним потянулись и другие бойцы. Скоро площадь опустела.
Вадим снова победил.
