Книга: Счастливых бандитов не бывает
Назад: Глава 5 По законам мафии
Дальше: Глава 7 Скелет в трюме

Глава 6
Петля для Лиса

Большое дело водолазы
бесшумно делают на дне.
Управленческий афоризм В.А. Вишневецкого
Знать то, о чем никто не знает, — очень здорово. Это Сочнев понял давным-давно, еще в школьные годы. Десятый класс, середина октября, тепло, летают легкие паутинки… «Колхоз» — добровольно-принудительные работы по уборке урожая. Всех старшеклассников сгоняли на сбор яблок в Зареченское, в пятнадцати километрах от города. Не работа, а пикник на природе. Большую часть времени школьники проводили в огромных конических скирдах, стоявших неподалеку от колхозного сада: грызли антоновку и зимний шафран, пили подходящий к сезону дешевый портвейн «Золотая осень», курили в кулак, с девчонками зажимались… В сене делались «пещеры», там устраивались по двое-трое, а то и более солидными компаниями.
17-летний Вовка Сочнев от остальных ребят не отставал. Однажды он упился так, что уснул в стогу, а хватились его только на подъезде к городу. Пришлось разворачивать школьный автобус, возвращаться в Зареченское, а потом рыжий физрук вытягивал сонного Сочнева за ногу на виду у всех одноклассников, еще и оплеух надавал. Неприятная история. Родителей вызывали, и с директором беседа была, и объяснительную писал. Но обидней и унизительней всего были эти прилюдные оплеухи…
Более серьезных последствий, правда, не наступило. В личное дело выпускника Владимира Сочнева (средний балл 4,2) этот позорный эпизод не попал. На выпускном вечере физрук дружески хлопал Володю по плечу, говорил что-то проникновенное. Хотя и остальных он тоже хлопал, поскольку был под градусом. Спустя несколько часов, в разгар выпускного гулянья, физрука жестоко избили. В темном закоулке за школьной столовой. Сломали нос, челюсть, несколько ребер, — еле жив остался. Было возбуждено дело по статье «злостное хулиганство». Виновных так и не нашли. У Сочнева было стопроцентное алиби — во время инцидента он гулял по набережной с группой одноклассников. И вообще, он был на хорошем счету, его никак с этим прискорбным событием не связывали, даже на допрос не вызывали.
Вот тогда, видя, как озабоченный участковый шастает по району, опрашивая местное хулиганье, он испытал это странное чувство. Впрочем, что тут странного? Ощущение превосходства — прекрасное чувство! Ему удалось всех перехитрить! Никто не может понять: как, кто, за что… А он все знает! Не только знает — он-то все продумал и организовал! Операция, в которой фигурировали три отморозка с Нахаловки и несколько бутылок «Перцовой особой», прошла как по нотам: оскорбление смыто кровью, свидетелей нет, дело закрыто. И то, что для взрослых, солидных дяденек в погонах — загадка за семью печатями, для него — открытая книга! Вот тогда-то он впервые ощутил вкус оперативной работы: никто не знал, а он, Пашка Сочнев, — знал! Правда, рассказать об этом никому не мог…
И сейчас не может.
Ведь дело о «крестобойне» не стоило и выеденного яйца. Все ясно: кто, с кем, почему и каким образом. Крест и Север привезли Коренева в Екатериновку, в поместье Креста, чтобы судить и казнить, но хитрый опер натравил на них «колдунов», которые и устроили эту кровавую баню. Всё! Только озвучить столь простую истину Сочнев не имеет никакой возможности, поскольку это его субъективное знание, вытекающее из того обстоятельства, что именно он и сдал Коренева ворам. То есть не сдал, нет — лишь намекнул Северу, кто скрывается за маской Колдуна и кто повинен в разгроме воровского общака… Этого не скажешь ни полковнику Бобрину, ни генералу Лизутину, ни кому-то еще… Приходится изображать слепого котенка, имитировать мучительные поиски, подставлять значения под результат, как в школе, когда подсмотришь ответ в конце учебника. Но это не так уж и сложно, если разобраться.
Есть, правда, одна заковыка в этой истории… Очень неприятная заковыка. Этот мент, Коренев, конечно, тоже разнюхал, откуда ветер дует. Но он тоже не может никому ничего рассказать! Конечно, Лис мог по-своему все решить, но с майором ФСБ применять его излюбленные приемы довольно рискованно… И все же Сочнев целый год берегся: ходил осторожно, с оглядкой, даже травматический пистолет купил.
Но мести не последовало. Пока. Сочнев не сомневался: стоит ему подставиться — и оппонент нанесет сокрушительный удар. Значит, надо опередить оборотня! Хотя тот вряд ли сидит сложа руки, наверняка плетет свои интриги, собирается набросить свою сеть.
Вот так они и разыгрывают шахматную партию: два гроссмейстера, изображающие третьеразрядников. И победит тот, кто поставит противнику официальный мат — ясный и очевидный каждому!
— Сочнев, вам два пакета дээспэ! Распишитесь!
Он даже вздрогнул. В дверь проскользнула Ниночка — курьер из секретариата, положила на стол желто-оранжевые проштампованные конверты, развернула журнал. Сочнев сразу понял, откуда почта.
— Спасибо, лапуля!
Она обернулась в дверях, усмехнулась. После случая с вазелином Сочнев ходил как прибитый, а сейчас растормозился, перья распустил. Даже не скажешь по нему, что женатик…
— Лапулям шоколадки полагаются, товарищ майор! — бойко ответила она.
— Заходи вечером — и шоколадка будет, и кофе с коньяком! — не остался в долгу Сочнев.
— От вас дождешься! — скептически скривилась Ниночка. Судя по всему, она хорошо разбиралась в жизни и прекрасно знала, какую «шоколадку» найдет в вечернем кабинете.
Когда дверь за девушкой закрылась, Сочнев разрезал ножом пергамент, вытряхнул сложенные вдвое листки бумаги — распечатки звонков от «Мегафона» и МТС. Остальные операторы уже прислали свои ответы, но никаких зацепок там не оказалось. Ладно, посмотрим, что обнаружится здесь… С какой распечатки начинать? На секунду задумавшись, майор выбрал эмтээсовскую, впился в нее взглядом и довольно скоро понял, что не ошибся. Сквозь скучные строчки с номерами телефонов, временем соединений и продолжительностью разговоров вдруг проступил непонятный непосвященным тайный смысл — как тайнопись на подогретом листке с текстом невинного письма. Если бы у Сочнева росла шерсть на загривке, то сейчас она бы поднялась дыбом — он вышел на след!
В Екатериновке не так много абонентов МТС, к тому же на отдыхе люди склонны пользоваться преимущественно стационарными телефонами. Поэтому нельзя сказать, что вечером 12 декабря 2009 года трафик мобильной связи в поселке был напряженным. И резкий всплеск активности одного абонента не мог не броситься в глаза. Тем более что аппарат находился в радиусе километра от ретранслятора номер сорок семь!
Возбужденно вскочив, Сочнев подошел к висящей на стене карте сотового покрытия Тиходонского края, рассчитав масштаб, воткнул иглу циркуля в черную точку «Р-47», резким движением провел круг… Половина его площади пришлась на голубую ленту Дона, еще треть — на незастроенное поле, оставшийся сектор захватил красный прямоугольник усадьбы Креста. Бывшей усадьбы. Но 12 декабря она еще находилась в полном порядке. И именно отсюда в двадцать один сорок с неизвестного пока аппарата был сделан звонок на номер, который являлся ключевым при разработке банды Колдуна и предположительно принадлежал Диспетчеру! Состоялся разговор продолжительностью одна минута двадцать секунд. Через минуту последовали второй и третий звонки, на номера, которые Сочнев, как и многие его коллеги, хорошо знал — стационарный и мобильный телефоны начальника РУБОП генерала Ныркова. Соединений не произошло. Еще один звонок — дежурному РУБОПа, продолжительность разговора — тридцать секунд. Еще два звонка. Сверившись по справочнику РУБОПа, Сочнев убедился в правильности своих предположений: неизвестный звонил оперуполномоченным Гусарову и Волошину. Первый не ответил, а со вторым разговор внезапно прервался.
На чистом листе формата А4 Сочнев быстро нарисовал схему: кружок с отходящими четырьмя стрелками. Нарисовал и кружки, в которые эти стрелки упирались, обозначил их буквами: «Д», «Н», «Деж», «Г», «В». Полюбовался: красивая вырисовалась картина! Через пару часов после этих звонков началась «крестобойня»… И это уже не субъективное знание, а факты, цифры, телефонные номера, одним словом — доказательства.
Он ощутил прилив сил и энергии. Тайное превосходство, вот в чем вся фишка. Обычный с виду человек, который знает многое. И знает, и может доказать. Что скрывать, именно за этим он и пришел когда-то в Контору…
Сочнев позвонил коллеге — капитану Богданову. Тот курировал сотовые компании и многие вопросы мог решать без лишних формальностей.
— Валера, мне нужна информация! — без предисловий начал он, и по возбужденному тону было понятно, что информация действительно нужна позарез.
— Слушаю, — флегматично ответил Богданов. — Чем могу, помогу…
— Записывай, — Сочнев продиктовал номер предполагаемого Диспетчера. — Мне нужны все звонки с него 12 декабря 2009 года после двадцати одного часа сорока минут. А также все, что можно, про владельца. И про владельца этого номера…
Сочнев назвал номер неизвестного телефона, с которого исходили звонки.
Богданов помолчал.
— Все сразу — вряд ли получится, — наконец, сказал он. — Сейчас попробуем…
Ждать пришлось минут сорок. И это были едва ли не самые нервные минуты в его жизни. Наконец, Богданов вышел на связь.
— Пиши: владельца первого номера установить невозможно — и телефон и сим-карта краденые. Но в 21 час 43 минуты с него сделан звонок продолжительностью тридцать секунд начальнику отдела радиоэлектроники УВД майору Погосову. А в 21–55 Погосов перезвонил обратно, разговор длился минуту. После чего с первого номера отправлены пять смс по разным номерам, установить владельцев которых невозможно по тем же причинам. Ферштейн?
— Да понял я, понял! Что еще?
— Владелец второго номера установлен — некто Кленов, лейтенант милиции, опер уголовного розыска Центрального РОВД. Ты что, «оборотней в погонах» накрыл?
— Да вроде того… Только ты это… Не болтай! Дело на контроле у генерала…
— Ну, тогда не буду, — усмехнулся в трубку Богданов и отключился.
Майор Сочнев встал, пробежался взад-вперед по небольшому кабинету, радостно потер руки. Механизм «крестобойни» вырисовался в деталях, оставалось только задокументировать его по всем правилам!
Не садясь, он набрал номер отдела кадров УВД.
— Здравствуйте! Майор Сочнев, ФСБ! — произнес он внятно и легко, почти весело. Кто-то из старых сотрудников учил его, что дурные вести должны звучать, как музыка.
— Примите телефонограмму: прошу прислать в управление ФСБ майора Погосова Александра Александровича. Завтра к десяти часам. Кабинет четырнадцать… Подпись: майор Сочнев.
Сочнев почувствовал, как на том конце провода возникло напряжение.
— Что-то случилось? К нему есть претензии?
— Нет, ничего особенного. Допрос в качестве свидетеля, только и всего… До свидания.
Попрощавшись, он положил трубку, представляя, какой переполох поднимется сейчас в УВД и какую беспокойную ночь проведет неведомый Александр Погосов.
Он положил трубку на аппарат, встал, с хрустом потянулся.
«Тайное превосходство», — подумал он. Откуда-то сразу всплыло: «тайное всегда становится явным». Кто сказал — Сократ? Сенека?..
Сочнев посмотрел в размытое дождем окно.
«Надо купить вазелин», — подумал он и улыбнулся.
Близился момент реванша.
* * *
— Во сколько, говорите? — переспросил Погосов. Это был крепкий, с симпатичным волевым лицом и заметной сединой мужчина, который повидал в своей жизни немало. Сейчас он заметно нервничал. Немудрено — в «Зеленом доме» все нервничают.
— Примерно в десятом часу вечера, Александр Александрович.
— Дайте припомнить…
Допрашиваемый опустил глаза и стал смотреть в пол. Он и так прекрасно знал, о чем речь. Соображал, взвешивал, оценивал. Тянул время. А что тут тянуть, спрашивается? Все и так ясно! Сочнев снисходительно наблюдал за его плотно сжатыми губами. Думай не думай, а попался на такой крючок, с которого не слезешь!
— Много воды утекло, каждый звонок разве упомнишь… — пробурчал, наконец, Погосов, не поднимая глаз. Он явно чувствовал неладное.
— Это аж в позапрошлом году!..
— А вы постарайтесь, Александр Александрович! — ободряюще сказал Сочнев. — Время-то было позднее, неурочное. И номер, так сказать, несколько неожиданный…
Погосов поднял голову.
— Откуда вы знаете?
— Знаем, — с мягкой улыбкой уверил его Сочнев.
До Погосова наконец дошло. Раз известно время и номер, значит, все это не с потолка взято, значит, есть распечатки. А раз так, отпираться бесполезно. Только хуже будет.
— Да, был звонок, — твердо сказал он. — Звонил мой старый знакомый, Серегин. Просил пробить по системе мобильного позиционирования один номер.
— Кто такой Серегин?
— В 2002-м вместе служили в 46-й бригаде особого назначения… Сейчас капитан в отставке. Хотя…
Погосов пожал плечами.
— Мы не виделись уже сто лет, не знаю, кто он сейчас.
— Как зовут, адрес?
— Анатолий Иванович. Раньше на Сельмаше жил, потом переехал в новый дом на Буденовском. Знаете, восемнадцатиэтажная «свечка» за гостиницей «Тиходонск»? Вот там, на десятом этаже. Я у него один раз был, пиво пили…
— Зачем ему нужно было позиционировать этот номер?
— Не знаю, — Погосов насупился. — Про человека какого-то говорил, то ли пропал, то ли случилось что-то… Не помню.
— А у вас бюро добрых услуг? — поинтересовался Сочнев. — Каждый может обратиться с просьбой, никому не откажете?
— Каждый не каждый… Мы с Серегиным вместе Шатой брали.
Допрашиваемый прямо взглянул на майора. И взгляд у него был довольно дерзкий.
— Серегин — не каждый. Боевой товарищ мой, вот кто…
Сочнев едва заметно поморщился, убрал волосы со лба. «Боевой товарищ…» Детский лепет!
— Номер, о котором он просил, не запомнили, конечно?
— Нет.
— Может, этот?
Сочнев положил перед ним лист бумаги. Погосов долго и осторожно всматривался, покачал головой.
— Не знаю. Не могу сказать.
— Ну что же вы, Александр Александрович! — то ли в шутку, то ли всерьез расстроился Сочнев. — О чем вас ни спросишь, вы ни в чем не уверены, во всем сомневаетесь! А еще такой серьезный отдел возглавляете! Трудно, наверное?
«Какое твое дело?» — было написано на лице Погосова.
— Говорю, что знаю, — произнес он вслух. Голос потяжелел, осип.
— О чем не знаю, не говорю…
Мысли его продолжали метаться, лицо напряглось и покраснело. Весь шум из-за Серегина, это и ежу понятно. Но что Серегин мог такого утворить? Избил кого-то? Устроил дебош в самолете? Нет, судя по тому, как нагло ведет себя этот эфэсбист, случилось что-то по-настоящему серьезное. Может, с видеообращением к президенту выступил? Да нет, не похоже это на него. Тут скорее другое…
Погосов догадывался, что капитан крутит какие-то левые дела, то ли в охрану записался, то ли долги вышибает за процент… А кто не крутит сейчас? Жить-то как-то надо, тем более когда военная пенсия девять тысяч. Правда, с деньгами у Серегина в последнее время проблем не было. Баню заказывал люксовую, с отдельными кабинками и бассейном, проставлялся «Финляндией», девок даже как-то привел, красивые девки, ухоженные… «Может, государственная измена?» — пришла вдруг в голову Погосову дикая мысль. Он похолодел. Тогда ему кранты — выговором не обойдется…
— Ну, а координаты хотя бы помните? — давил на него Сочнев. — Координаты позиционирования? Или тоже забыли?
— Чего? — Погосов вынырнул из тяжелых раздумий. — А-а… Нет. То есть… Точно не помню. Но это где-то в Екатериновке, пять километров к востоку от города.
— Покажите на карте.
Сочнев сделал жест рукой, вручил карандаш. На негнущихся ногах майор подошел к карте, стал искать нужный сектор, но сообразив, что это расстановка ретрансляторов, быстро нашел нужный, показал. Точно, все совпало. Сочнев лишь скользнул по карте взглядом и тут же набрал номер:
— Готовьте группу, сейчас поедем… Экипировка по форме один. Все может быть. Да и сапера…
Он сидел, прижав трубку к уху, и смотрел на допрашиваемого тяжелым, испепеляющим взглядом. Погосов съежился на своем стуле. Что же натворил старый боевой товарищ, если им сапер понадобился? В чем замешан? В чем?!
— Да, и собака не помешает, — наконец, сказал Сочнев и положил трубку.
Затем вдруг подался через стол — Погосов вздрогнул от неожиданности, аккуратно взял из его рук карандаш и поставил на место, в специальный, «под бронзу», стакан.
— Хорошо, — повторил Сочнев. — А теперь давайте поподробнее остановимся на вашем боевом товарище Серегине… Ведь боевая дружба самая крепкая, верно, Александр Александрович? Вы хорошие друзья, верно?
Он довольно улыбнулся, будто поймал Погосова на какой-то лжи. Или непростительной глупости.
— Ну, друзья, — проговорил Погосов не совсем уверенно.
— А когда вы виделись последний раз?
Погосов стал вспоминать.
* * *
Четырехкомнатная квартира на проспекте Буденовском, шестьдесят пять была пуста уже давно. Возможно, несколько лет. Воздух затхлый, нежилой, по полу перекатывались гроздья пыли и шерсти, пыль облепила плафоны светильников и кухонную вытяжку. Сочнев заглянул под мойку, обнаружил там мусорный пакет, обросший зелено-коричневой плесенью.
— Паньков!
Из гостиной доносился грохот переставляемой мебели и голоса. «Теперь на меня давай!.. Вот так, потиху…» Наконец пришел раскрасневшийся лейтенант Паньков, на руках сверкали ярко-желтые резиновые перчатки.
— Возьмешь это, — Сочнев кивнул на мусорный пакет, — каждую бумажку под микроскоп… Что там у вас?
— Еще один тайник за мебельной «горкой», товарищ майор. Как в старину делали — свободный кирпич за шкафом, заплатка из обоев…
— И что?
— Пусто, товарищ майор.
Сочнев вымыл руки под краном, прошел в гостиную. Там вовсю кипела работа — выпотрошенная мебель отодвинута от стен, пол завален книгами, коробками, сваленной кое-как одеждой. Небольшая чуткая овчарка обнюхивала углы, оперативники рылись в вещах, понятые — пожилая чета из соседней квартиры, — сидели на диване, безмолвные, настороженные, как два сурка, и жадно наблюдали за происходящим.
Да, неплохо жил отставной капитан Серегин на свою мизерную пенсию! Квартирка за сотню метров, огромные плоские телевизоры в каждой комнате, узорчатый дубовый паркет, гостиная с колоннами, встроенный сейф (тоже пустой), дорогая мебель, посуда. Ковры одни чего стоят — персидские, наверное… Сочнев освободил от вещей угол ковра, отвернул в сторону, постучал костяшками пальцев по паркету. Посмотрел на Панькова. Тот кивнул — понял, проверим.
— Когда его видели в последний раз? — обратился Сочнев к понятым.
— Летом еще, — сказал дед. — В июле, сразу после тринадцатого… Нам тринадцатого пенсию дают, — пояснил он. — Я на почту пошел, а тут лампочка перегорела на площадке. Я ему и позвонил, сказал, что его очередь менять. Ну, он вышел тогда, все сделал… А опосля не пересекались ни разу.
— Ни разу, — эхом отозвалась его супруга. — Я вообще, считай, не выхожу, ноги болят…
Она стала обстоятельно рассказывать про свой артрит, но ее перебили. Овчарку завели в огромный санузел, она сразу стала скрести когтями итальянскую плитку вокруг ванной и несколько раз гавкнула. Точнее, «подала голос». Сочнев вместе с понятыми отправился туда. На полу лежали разбитая плитка, осколки стекла, обрывки промасленных газет и скотча.
— Вот здесь у него лючок был скрытый, — объяснял сапер, становясь на четвереньки и светя фонариком под стальное брюхо ванны. — А там коробка на скотче…
Он показал коробку. На ее дне темнели масляные потеки.
— А на полу, среди мусора, еще вот это нашли.
Сержант протянул Сочневу пластиковый пакет с двумя девятимиллиметровыми патронами и запалом от гранаты.
— Больше ничего? — спросил Сочнев.
— Всё унес, ничего не оставил.
Голос сапера эхом отдавался в разгромленной ванной.
— А здесь целый арсенал мог уместиться, товарищ майор…
Понятые многозначительно переглянулись.
* * *
Сочнев работал в поте лица, с таким энтузиазмом и азартом, что Бобрин поручил ему проводить допросы свидетелей. Для следственных аппаратов МВД поручать следственные действия оперативнику — обычное дело, но в «Конторе» такой практики не существовало. Для майора Сочнева начальник следственного отдела сделал исключение, и это, несомненно, было признаком высокого доверия. Оперативник старался его оправдать, тщательно и скрупулезно документируя собранную информацию.
Все представляющие интерес звонки он подтвердил справками компании-оператора, допросил Алексея Кленова, который пояснил, что телефонный аппарат у него 10 декабря отобрал бежавший из-под стражи подозреваемый по кличке Черкес. «Обставившись» со всех сторон, он вызвал на допрос своего врага — подполковника Коренева. Это был опасный противник, но сейчас ему некуда деваться. Хитроумный Лис загнан в угол, остается только накинуть на него проволочную петлю… Точнее, подвести под арест и подарить вазелин…
Они сидели друг напротив друга и думали каждый о своем. Сочнев торжествовал: он официально вызвал знаменитого Лиса, он сидит в своем кабинете, на своем месте, а борзой мент горбится на стуле для допрашиваемых, играет желваками… Наверное, думает, как в очередной раз выкрутиться и оправдаться…
Но Лис, конечно, об этом не думал. Он знал, в каком направлении копает эфэсбэшник и какими данными тот располагает: о вызовах сотрудников милиции в «Зеленый дом» молва расходится быстро… Тем более, что никого не арестовали — Погосов и Кленов рассказали про содержание допросов начальникам и товарищам, а Лис узнавал все новости в числе первых. Поэтому он был готов к вопросам. И думал сейчас совершенно о другом: удивлялся странной метаморфозе, произошедшей с сидящим перед ним человеком. Сочнев располнел, обрюзг, постарел. Видно, переживал все это время. Наверное, компенсировал стресс усиленной жрачкой и пивом. От былого поджарого опера-эфэсбэшника, считай, одно воспоминание осталось. А ведь могло не остаться и этого: увольнение, пьяный «штопор» из окна девятого этажа, да мало ли как заканчивают свой путь неудачники…
— Вы ведь знаете, зачем я вас вызвал? — многозначительно начал майор.
— Понятия не имею, — искренне удивился Лис.
— Не верю! — разулыбался Сочнев. — Вы всегда так прекрасно информированы, Филипп Михайлович!
— Не будем тратить время на комплименты. Давайте к делу, — холодно сказал Лис, фиксируя новые черты в старом знакомом.
Взгляд у него стал злобным, да еще появилась эта улыбочка подленькая, с подвывертом. Раньше он так не хитрил, не изощрялся. И не ненавидел его так, как сейчас. Зря он тогда выкинул эту шутку с вазелином. Служебное противостояние — это одно, а личная вражда — совсем другое. Не надо было выставлять майора на всеобщее посмещище. Перестарался — вот и завел врага на свою голову…
— Хорошо. Тогда к делу, — с деланной покорностью согласился Сочнев. — Я хочу услышать от вас, Филипп Михайлович, как вы провели вечер 12 декабря 2009 года.
Он внимательно посмотрел на Лиса.
— Пусть это вас не удивляет. У нас к «крестобойне» свой интерес. Новейшее оружие: «винторезы», огнемет, гранаты… Это уже политический бандитизм!
— Я и не удивляюсь, — сказал Лис спокойно. — По поводу 12 декабря я уже писал рапорт своему руководству и давал показания в Следственном Комитете. Меня схватили на улице, усыпили хлороформом, очнулся в подвале. Темно, какой-то человек звонил кому-то по телефону. Я попросил аппарат, набрал руководство, нескольких коллег, сообщил дежурному о похищении. Потом меня повели наверх, в это время началась перестрелка. Я укрылся, а когда все кончилось, пошел домой. По факту похищения возбудили уголовное дело, но оно приостановлено, так как не установлены виновные…
Сочнев что-то пометил у себя в протоколе.
— Укрылись, значит… Когда писали рапорт? — поинтересовался он, не поднимая головы.
— На следующий день, 13 декабря. Можете запросить копию у моего начальства. А в уголовном деле есть подробные допросы. И в рапорте, и в протоколах все совпадает.
— Не сомневаюсь.
Сочнев оторвался от бумаг и сложил руки на столе. По его виду можно было допустить, что эти документы он уже читал.
— Все это хорошо, Филипп Михайлович. Но дело в том, что с тех пор появились кое-какие новые сведения. Поэтому давайте пройдемся по делу еще раз. От начала, так сказать, и до конца… Подробненько. Когда и кому вы звонили? По порядку?
Сочнев плохо владел лицом и, задавая вопрос, едва заметно улыбнулся. Это была торжествующая улыбка. Что же такого он раскопал?
Лис пожал плечами.
— Я звонил своему непосредственному начальнику, генерал-майору милиции Ныркову, — сказал он. — Кажется, после девяти вечера. Генерал не ответил. Тогда соединился с дежурным по РУБОП, попросил определить мое местоположение по звонку и вызвать собровцев. Потом звонил своим сотрудникам — Гусарову и Волошину. Но дозвониться не смог, в трубке сел аккумулятор.
— Вы забыли еще один звонок…
Сочнев продолжал сверлить его взглядом. Улыбочка исчезла.
— Еще один номер, Филипп Михайлович. Самый главный. Вы позвонили на него первым… И закрутилась карусель!
Лис покачал головой.
— Первый звонок я сделал генерал-майору Ныркову. Это и есть мой главный номер.
Сочнев глубоко вздохнул, изображая разочарование. Раскрыл папку с протоколами, жестом фокусника извлек какую-то бумажку, потряс ею в воздухе.
— Я вам напомню, Филипп Михайлович, — произнес он значительным тоном. — Итак, в 21.40, с телефона вашего молодого коллеги Кленова, который накануне у него забрал уголовник Черкес, вы позвонили Серегину. Суть разговора заключалась в том, что Серегин должен найти вас и освободить. А Ныркову позвонили второму, в 21.43. Но он вам не помог. А помог вам Серегин. В 21.42 Серегин связался с майором Погосовым из УВД и поручил ему позиционировать телефон, с которого вы звонили. Что тот и сделал. Вам повезло, потому что он чудом успел определить пеленг — батарейка в аппарате действительно села…
Сочнев встал, обошел стол и наклонился над Лисом.
— А Погосов сообщил ваши координаты Серегину, тот отправил пять смс с командами своим боевикам, те прибыли в Екатериновку и началась стрельба! — торжествующе закончил он. — Вот вам и секрет «крестобойни»!
Именно так выглядит момент торжества истины в плохих фильмах. Но сейчас Лису было не до иронии. Серегин — ключевая фигура в деле «колдунов», и если на него вышли…
Лис прищурился.
— Что-то я не пойму. Кто такой этот ваш Серегин? — поинтересовался он. — Впервые слышу эту фамилию.
— Допускаю, — кивнул Сочнев. — Вряд ли в вашей…
Он издал смешок.
— …в вашем, так сказать, сообществе обращаются друг к другу по имени и званиям. Но функция Серегина для меня ясна, а значит, и кличка его может звучать как, например… Связной. А?
Сочнев внимательно наблюдал за Лисом.
— Или — Диспетчер? Бригадир?.. Сотник? Координатор?
Лицо Лиса окаменело.
— Я никого из них не знаю: ни Диспетчера, ни Бригадира. Объяснил же: человек в подвале звонил кому-то. Наверное, этому Серегину.
— Так это Черкес одолжил вам аппарат? — засмеялся Сочнев. — Просто идиллия: беглый преступник Черкес одалживает оперуполномоченному Кореневу свой телефон! Да он бы вас скорее придушил!
— Может, здоровья не хватило, — проговорил Лис сквозь зубы. — А может, он тоже меня не узнал, как и я его — там же темнотища была в подвале-то…
Сочнев вернулся на свое место, неспешно достал ручку, придвинул бланк протокола допроса.
— Конечно, все может быть. Только больше суток этот телефон молчал. И Черкес вряд ли мог звонить кому бы то ни было 12 декабря в 21.40. Потому что 11 декабря около 17 часов он получил тяжелое ранение, и с того времени ему было не до звонков! А может быть, к этому времени он и вовсе умер…
Лис снова пожал плечами.
— Вряд ли. Я, конечно, не судмедэксперт, но вряд ли мертвец мог куда-то звонить и одалживать мне аппарат…
— Другого ответа я не ожидал, — Сочнев принялся заполнять протокол. — Сейчас мы все запишем, сопоставим с другими доказательствами и сделаем выводы…
Он был уверен в своей победе, и Лису это очень не понравилось. Что там такого он мог раскопать?! Что?! Что?! Что?!
Назад: Глава 5 По законам мафии
Дальше: Глава 7 Скелет в трюме