Глава четырнадцатая
Провокация
Глядя на полубезумного мужчину, Шаайла с некоторым запозданием запустила в действие умение усыпления и успокоения. Но вся беда была в том, что у нее самой в теле не оставалось сил даже для самого слабого и никчемного проклятия. Даже прикрыться ладошкой от грозящей ударом руки сил не было. Все силы ушли на самолечение после контакта с Траваном.
Только и отвернулась в сторону со словами:
– Я даже встать не могу, не то чтобы кого-то лечить. А если ты меня сейчас убьешь, то уже точно никогда не сможешь порадовать свою плоть любовными утехами.
Послышался скрежет зубов, с которым атаман пытался удержаться от немедленного рукоприкладства. Но именно эта полная беззащитность его и остановила. Если бы пленница пыталась прикрыться, сжаться или закричать, он бы не поверил, что она настолько обессилена. А так вынужден был признать, что подобными методами подобную ведьму вряд ли удастся уговорить на сотрудничество.
Кое-как справившись с распирающим его бешенством и восстановив дыхание, мужчина продолжил разговор уже выверенным тоном:
– Меня зовут Кабан Стерня. Титул – клайден. Обращаться только как к господину клайдену. А тебя как зовут?
«Кажется у него мания величия, – догадалась вашшуна, перед тем как ответить. – И никакой он не клайден! В лучшем случае родился у какого-то барона на конюшне. А уж имечко! Нашел чем хвастаться! Или оно тут популярно? Хотя да, красив и породист на вид».
– Шаайла. Но я как целительница имею право обращаться даже к царю на «ты» и по имени.
– Мне плевать, как ты можешь вести себя дома! – опять вскипел Кабан. – Но здесь законы устанавливаю я! Поняла, тварь?! – И опять замахнулся для удара.
– Да ладно, господин Стерня. Мне без разницы, – не стала заедаться девушка с мелким диктатором.
– Что тебе надо для восстановления сил?
– Хорошая еда и как можно больше свежих фруктов. Желательно и овощи сырые. Но я не знаю, какие тут у вас есть.
Атаман резко наклонился вперед, буравя пленницу взглядом:
– Значит, ты все-таки признаешь, что явилась к нам из другого мира?
– Думайте, что хотите.
– Хорошо, поговорим на эту тему позже. Что еще может помочь в твоем становлении на ноги? Мы принесли несколько деревцев мадроньо. Они здесь почему-то не приживаются, но пока еще не высохли, и листья привяли лишь чуть-чуть. Корни обернуты тряпками с землей, поставлены в кадушки и постоянно поливаются.
А вашшуна уже махала руками и пыталась сесть на полатях.
– Несите!.. Быстрее!..
Настолько ее взбодрила сама мысль, что сейчас она собственными глазами увидит легендарное дерево мира Трех Щитов. Пока клайден Стерня свистел в свисток, пока прибежали его адъютанты и пока принесли сами деревца, девушке удалось усесться и унять буйное головокружение. После чего протянула руки к поставленным к ней вплотную деревцам. Разбойники принесли небольшие, всего метра полтора в высоту растения, но это были они, это были мадроньо!
Выплеснувшееся волнение, слезы радости и счастливую дрожь всего тела скрыть не удалось, поэтому и затаивший дыхание атаман не удержался от вопроса:
– Это они?
– Они. – Девушка с ошеломлением гладила листочки, прикасалась к веточкам и стволам. – Точно они.
Ошибиться было нельзя, хотя сил для более тщательного исследования внутреннего состава самого растения пока не было совершенно.
– И как ими надо пользоваться?
– Рецептов у меня с собой точных нет, меня отправили только на поиски. Но когда мои силы поднакопятся, я могу начать делать отвары, вытяжки и экстракты. Вот тогда и посмотрю, что из средств будет более интенсивно вытягивать из вашего тела ту черную, клубящуюся мерзость, которая там накопилась.
– Черная? – с судорожным вздохом переспросил Кабан Стерня. – И ты ее видишь у меня в теле?
– Твое тело я пока просмотреть не могу, сил нет. Я ее видела у Травана. Много. У того молодого парня – гораздо меньше.
Напоминание о слабости заставило атамана с остервенением, чуть не до крови закусить губу. Но долго молчать он не смог:
– Сколько дней тебе понадобится для восстановления сил?
– День, может, два. Очень страшная болезнь в вас сидит.
– А для изготовления вытяжек и прочих лекарств из мадроньо?
На данный вопрос нельзя было отвечать сразу и конкретно. Если бы еще местный диктатор был сдержаннее да здоровее, он бы наверняка дал для целительницы любое запрошенное время. Но видимо, его одолевала очередная буйная влюбленность, и его инстинкты самца не слишком дружили с разумом. Так что спугнуть его слишком большим сроком чревато новой вспышкой бешенства. Назвать срок всего в несколько дней – так тоже ничего хорошего: вдруг ничего сделать не удастся? Вдруг действенные лекарства не получатся? А ведь девушке только и надо, что продержаться дней десять – пятнадцать, а потом средь бела дня спокойно добраться до нужного «лысого» холма. Уж за один час Ласоч целительнице никакого вреда не принесет. Тем более что она после прихода в этот мир и так на поверхности уже чуть ли не целый день под опасными лучами проторчала.
Поэтому следовало давать расплывчатые обещания:
– В таких делах нельзя говорить конкретные сроки, тем более что я не знаю точных рецептур. Думаю, на это рудня уйдет, а то и все три.
Вот, казалось бы, что для мужчины, который еще «что-то» может, подождать лишних несколько дней? Ерунда, не иначе! Так нет, атаман чуть ногами не затопал от ярости и не бросился на пленницу лишь по той причине, что ту окружали три деревца в кадках.
– Даю тебе рудню! И ни дня больше! Если за это время я не почувствую улучшения своего здоровья, то… – Наткнувшись на холодный и равнодушный взгляд целительницы, он осекся, прорычал что-то неразборчивое и тут же произнес раздельно: – Нет, убивать я тебя не стану! Зато точно отправлю на Дно!
«Значит, придется сбега́ть через четыре дня, – решила Шаайла. – Рискованно возвращаться так рано в свой мир, но ничего не поделаешь. Ну и перед тем этого маньяка прикончить так же, как его казначея-садиста. Уж для этого мне сил хватит. А вот с деревом надо начинать исследования и работы прямо немедленно! Упустить такой случай – это похуже, чем потерять камень-амулет. Кстати, как он там себе лежит? Вдруг какое существо его нечаянно вниз столкнет?»
Душа за уникальный артефакт болела, но не настолько, чтобы отвлекаться от дел насущных. Поэтому, так и продолжая сидеть на своих деревянных полатях, гостья из другого мира стала отдавать распоряжения. Именно распоряжения, а не просьбы. И без всяких там обращений в виде «клайден» или «господин».
– Значит, так! Немедленно мне надо для помощи отрядить с десяток исполнительных, аккуратных в тонкой работе женщин. Желательно тех, которые хоть что-то понимают в знахарстве и умеют правильно варить снадобья. Затем следует собрать сюда все стеклянные бутыли, банки, а предпочтительно реторты, колбы и прочие приспособления, которые используются в лабораториях или мастерских алхимиков. Также мне нужны бездымные нагреватели на той силе, что питают ваши лампы. Ну и срочно следует отослать людей за дополнительными деревцами мадроньо. Еще пяток пусть доставят, как эти, три дерева не меньше чем в три метра высотой. Ну а из самых старых зарослей пусть принесут мне только кроны, участки стволов и как можно более древние корни. Кстати, и по поводу самого помещения для лаборатории: это не годится. Нужно гораздо большее, с хорошей вентиляцией и совершенно изолированное от посторонних. Есть такое?
– Да есть тут рядом, – скривив лицо, признался атаман. – Надо только провести туда освещение.
– И установить столы! Много столов! И все остальное пусть туда сносят. Мне тоже пусть помогут туда перебраться, пока идти не смогу. И лежанку мою перенесут. Так, что еще? Ага! Где мои фрукты?
Кабан Стерня уже опять скрипел зубами, настолько ему не нравилось, что кто-то распоряжается в его маленьком царстве, но, видимо, желание выздороветь все-таки возобладало над порывами бешенства, он взял себя в руки и, посвистывая в свой свисток, развил бурную деятельность. Пир наверху прекратили, несколько партий людей отправились за деревьями, ну а женский контингент чуть ли не в полном составе поступил в полное распоряжение целительницы. Судя по их рвению и желанию помочь, все члены разбойничьей ватаги горели верой если не в создание панацеи от невидимой болезни, то хотя бы в излечение с помощью плененной ведьмы.
Иное, изолированное помещение оказалось полностью творением рук человека. Этакий параллелепипед, со всех сторон ограниченный бетонными стенами и перекрытиями. Четыре входа-выхода, но разрешили пользоваться только двумя, ибо те, что у дальней стены, вели куда-то в запретные места. Да и с десяток мужчин тут же стали возводить глухую стену, отсекающую оба проема в неизвестность. Хотя догадаться, что там расположено, оказалось нетрудно.
– Опасается за свое казначейство? – ухмыльнулась Шаайла, когда рядом с ней оказалась та самая женщина, с которой она разговаривала после возвращения в сознание.
– Скорее всего! – хмыкнула та. – Ведь не спуск на Дно атаман вздумал охранять.
– А он и в самом деле клайден?
– Раньше мы и сами об этом не знали, – призналась женщина. – А совсем недавно он нам бумаги на титул показывал. Вроде бы настоящие. Меня Листа зовут.
– Вот и хорошо, Листа! Будь возле меня, а то я порой даже стакан с водой поднять не могу.
Так они находились с того момента все время рядом. Женщина ни с медициной, ни со знахарством раньше никогда не сталкивалась, но отличалась отменной памятью, отличной исполнительностью и полезной пунктуальностью. Пожалуй, более ответственной, чем она, не было во всей женской компании, состоящей из трех десятков особей самого разнообразного возраста. Только одна девица из всей компании не спешила на помощь гостье из другого мира. Лет двадцати на вид, черноволосая, знойная красотка неотлучно находилась при атамане и появлялась в новосозданной лаборатории только с ним. Причем по их отношениям, взглядам, жестам и прикосновениям нельзя было сказать, что парочка питает друг к другу одинаково пылкие чувства. Вернее, Кабан Стерня питал однозначно, а вот надменная красавица относилась к нему с прохладцей.
«Вот дура! – удивлялась про себя вашшуна. – Дался ей этот секс! Неужели без него обойтись не может? Или она вообще им не увлечена?»
Дождавшись момента, спросила у Листы:
– Что-то она не слишком радостная?
– Так ведь она не сама сюда пришла. Атаман ее у северян отбил. Ну и всеми средствами пытается из нее королеву сотворить. Ребенка ей обещает.
– А если не сможет?
– Тогда девица может выбрать в отцы любого другого мужчину. В этом для нас никакой хоть клайден, хоть сам гауз не указ. Имеем полное право.
Оказалось, что женщины здесь немалые права имеют. Если уж диктатору не побоятся в глаза заявить, что раз он ни на что не способен, то больше и права прикасаться к желанному не имеет. Вот тебе и вольница разбойничья: убить человека можно, а вот приставать к нему со своей любовью – фифти-фифти. Тут поневоле мужчина может мозгами съехать, если избыточно влюбленный.
Мало того, чуть позже выяснилось, что и днем, к примеру, выгнать женщину под лучи Ласоча – такое даже преступлением не считается. Такого идиота сразу же убивают если не сами женщины, то остальные мужчины. Своих подельников атаман – да, заставить в критическом случае выскочить на свет может, на то он и случай критический, а вот особ слабого пола ущемить и помыслить нельзя.
«Ага, значит, некоторые права и я в любом случае имею, – рассуждала вашшуна. – Теперь только и стоит хоть какой-то лечебный отжим из мадроньо сделать, а по всей логике такое волшебное дерево обязано излечивать от всего на свете. Эх, знать бы еще все рецепты! Тогда вся эта шайка сама ко мне этого неуравновешенного безумца не допустит. Правда, в таком случае и он от меня отстанет. Итак, с чего мне начать?..»
Целительница старалась поменьше двигаться и как можно больше кушать фрукты и доставленные ей овощи. Кстати, все дары природы она проверила на наличие опасной черноты с самого начала. Уж если сияние местной звезды так вредно скапливается в организме человека, то оно могло и аккумулироваться в тех же яблоках, к примеру. Оказалось, что ничего из доставленного не вредно. А вот в мясе животных, особенно слегка подвяленном или быстрого приготовления, черноты оказалось достаточно много. Только после тушения в масле полкара или варки почти кар мясо становилось чистым и сравнительно пригодным для употребления.
Это и стало первым шагом борьбы за здоровый образ жизни. Особенно со стороны женщин: они сразу перестали употреблять все мясное. Вообще. Мужики вначале обрадовались, а потом задумались, но перестроиться сразу у них никак не получалось, так и тянуло на сочное, слегка обжаренное мясо с кровью.
Ну и к утру в оборудованной подручными средствами лаборатории начались интенсивные работы с деревцами мадроньо. Слегка окрепшая, чувствующая себя гораздо лучше гостья каждой своей помощнице нашла работу. Кто расслаивал стволы и делал из коры отвары, настойки и вытяжки. Кто мелко резал и растирал в ступках корешки на густую кашицу. Кто те же корешки подсушивал и растирал их в порошок. Кто перемалывал листочки на мясорубках или просто продавливал через мелкое сито. С особым тщанием собирали редкие на таких молодых растениях цветы, разделяя их на много кучек и с каждой кучкой творя различные эксперименты.
К позднему вечеру от первых трех мадроньо осталось лишь несколько обрезков стволов, которые служили Шаайле для сравнительного анализа и подсчета годовых колец. К середине ночи стали доставлять новые образцы растений, и работа закипела с утроенной силой. Тем более что к работам подключилось с большой охотой два десятка мужчин. Сам же атаман появлялся время от времени, взбадривал ватажников обещаниями здоровой жизни и призывал слушаться госпожу целительницу. После чего и к ней подходил с одним и тем же, быстро надоевшим до смерти вопросом:
– Ну как?
– Еще ничего не готово, – следовал ответ.
– А что с твоими силами?
– Помаленьку восстанавливаю.
И, судя по блестящим глазам Кавана, именно на личные силы пленницы он и рассчитывал в первую очередь. Наверняка и сам понимал: пока настойки настоятся да вытяжки вытянутся, не один лутень может пройти, а сила ведьмы – вот она! Протянет руки, приложит к ладоням – и снова полон сил для продолжения рода. Потому что Каван и в эту ночь продолжил свои молодецкие подвиги в своей келье с одной из женщин и вроде как на недомогание не жаловался.
После такой короткой беседы разбойничий клайден подхватывал за талию свою черноволосую красавицу и уходил с ней то пировать, то показывать богатства своей шайки в сокровищнице. Правда, при этом молодка почти все время хмурилась и порой ворчанием выказывала свое недовольство. Попутно, как подсказали другие женщины, атаман занимался подбором, а потом и посвящением во многие тайны нового казначея. За прежнего своего зама он на ведьму и полусловом не обиделся. Видно, и самому давно надоел.
К окончанию второй ночи все основные работы были сделаны. Оставалось лишь дождаться в течение двух-трех суток должного настоя и сделать первый экстракт из разных производных смесей. Как надеялась Шаайла, именно подобный экстракт, принимаемый в день по стакану внутрь, должен связывать в организме нечистоты заражения лучами Ласоча, а потом выходить вместе с ними мочегонными путями.
Хоть никто эту ночь и не гулял в лесу на поляне, кроме атамана и двух десятков его приближенных, все устали и измучились более чем основательно. Поэтому на день разбредались по пещеркам-общежитиям и пещеркам-спаленкам. Да и спать заваливались. Вроде бы и шанс мог появиться для побега, вот только гостью атаман не оставил без тщательного присмотра. Пусть и подвыпившие, пусть и пошатывающиеся на ногах, но постоянно девушку в пределах собственной видимости держали сразу трое разбойников. Нет, конечно, при желании можно было от них сбежать без особого труда, тем более что ходить пленнице разрешалось, где ей вздумается. Хоть под лучи Ласоча выходи. Но вот удастся ли от них оторваться настолько, чтобы они не заметили, как она на вершине «лысого» холма шагает в пропасть?
Подобного допускать было нельзя. Хоть ни Чарли Эдисон, ни тем более Михаил Македонский не предупреждали строго: «Никому ни слова!» – Шаайла прекрасно осознавала, что раскрыть подобную тайну перехода будет тяжелейшим преступлением. Не столько даже из-за самих разбойников, как из-за гаузов, поработивших мир Груанов. Мало миру Трех Щитов зроаков с кречами, так еще и эти колонизаторы с невероятными технологиями появятся. Тогда уж точно родной мир захлебнется в собственной крови.
По совокупности этих причин вашшуна решила хорошенько и долго выспаться. Но только она прилегла в углу своих временных владений, как к ней приблизилась черноволосая пассия атамана и бесцеремонно уселась на кровати. Вокруг никого не было, все помощницы разбрелись спать. Только на двух выходах стояла тройка соглядатаев, да и те в сторону женщин даже не смотрели: «Куда пленницы из замкнутого помещения денутся?»
– Ты и в самом деле надеешься сделать лекарство от мужского бессилия? – сразу в лоб спросила любовница клайдена.
Не желая ее разочаровывать возможными неудачами, целительница ответила дипломатично:
– Мы все очень стараемся. Ну и я прилагаю для этого все свои силы и знания.
– То есть подобное лекарство в самом деле существует?
– Не уверена. Но постараемся сделать.
– Ну а если лекарство не получится, – продолжала напирать черноволосая красотка, – то ты вылечишь Кавана своими руками?
– Сомневаюсь. Если болезнь запущена, я сама при этом могу умереть, – пояснила Шаайла и сама попыталась перехватить инициативу в разговоре: – А почему ты так этим взволнована?
Прежде чем ответить, девушка криво улыбнулась:
– А ему только и осталась одна рудня, чтобы доказать мне свою мужскую силу. Если он не докажет, то я имею право уйти от него к другому.
– Не пойму. Ты об этом жалеешь?
– Очень! Очень жалею, что не могу… – она сделала паузу и даже наклонилась к лежащей целительнице, – уйти раньше! Я люблю другого! И не желаю быть с этим мерзким подонком, поддельным клайденом! И то, что я тебе сейчас скажу, касается только нас: если ты попытаешься меня оклеветать, я от своих слов откажусь и буду клеветать на тебя в ответ. Мало того, я тебе клянусь, что если ты его вылечишь и он меня покроет, то я лично тебя убью! Если это не удастся сделать мне, за меня отомстит мой любимый. Так что мой тебе совет: убей Кавана, как ты убила казначея!
Как раз к концу этой страстной речи на входе показался обеспокоенный атаман, разыскивающий свою возлюбленную. Она его заметила первой, и ее лицо расцвело притворной, счастливой улыбкой. Не дожидаясь приближения мужчины, поспешила к нему навстречу со словами:
– Она такая милая! Но так устала! Пусть отоспится, бедняжка!
Вашшуна покосилась им вслед, опять откинулась на подушку и погрузилась в тяжкие размышления: «Как тут у них все перепутано! И ведь и в самом деле не пожалуешься атаману на его объект жуткой страсти. Ни он не поверит, ни я доказательств не имею. К тому же это ее утверждение об ином, любимом ею мужчине звучало более чем правдиво. И даже, кто он такой, догадаться невозможно. Если уж сам атаман не подозревает о наличии у него за спиной разлучника-конкурента, то и я его высчитать не сумею. Для этого надо несколько вашшун иметь в помощницах и всех мужчин проверять перекрестным допросом. Ну а что тогда делать? Если я не сделаю лекарства, атаман меня убьет. Если сделаю, упокоит эта чернавка со своим любовником. Плюс еще масса всяких непонятных обстоятельств, которые действуют против меня. Как же выкрутиться из такой ситуации? Неужели придется копить силы и попросту убивать здешнего лидера, вместо того чтобы вылечить? Хорошо, что у меня еще есть три дня. Что-нибудь да придумаю».
Наивная! Это она так думала, что у нее есть три дня!
Управляемые неведомым закулисным кукловодом, трагические события стали развиваться уже следующей ночью.
Народ выспался за целый день отлично, тем более что наверх, на лесную поляну гулять да бражничать ушла всего лишь половина ватаги. Да и тем было скучновато без оставшихся внизу женщин, которые откликались на настойчивые приглашения повеселиться с явной неохотой. Как будущие матери они гораздо больше переживали и беспокоились об ожидаемом потомстве и ради этого были готовы вообще не показываться на поверхности. Изготовление загадочных лекарств их прельщало намного больше.
То есть во внутренностях пещер царил постоянный людской водоворот, в котором и сведущему человеку запутаться казалось нетрудно. Большинство старалось сготовить пищу и покушать внизу, и это тоже создавало дополнительную толчею. Причем как раз частенько толпились именно в самых посещаемых по жизненной необходимости местах. Имеются в виду санузлы. Здесь они располагались в конце двух тоннелей, зигзагами уходящих далеко в сторону от пещер. Самое интересное, что эти тоннели имели в своей протяженности достаточно узких проходов между собой по всей протяженности. Их за века пользования никому и в голову не пришло закладывать глухими стенами. Но так уж было принято: женщины ходили по своим нуждам по правому, а мужчины по левому тоннелю.
Вполне естественно, что и Шаайле пришлось туда частенько наведываться. Но в одной из таких отлучек ее на повороте перед тоннелями перехватил довольно импозантный с виду мужчина. Он носил на себе надраенную до блеска кирасу, открытый шлем и некое подобие сабли в дорогих ножнах. Причем действовал он со всей возможной деликатностью и предупредительностью:
– Уважаемая целительница, попрошу только одну минутку твоего внимания!
– Да. Я слушаю.
– Спешу представиться: новый казначей нашего великолепного воинского отряда. Зовут меня Барс, и хочу заверить тебя в моей личной симпатии. Если будут хоть какие-либо трудности или недоразумения, смело обращайся ко мне. Я сделаю все возможное, чтобы никто не мешал твоей работе. При этом готов безропотно ждать результаты как угодно долгое время.
Вполне естественно, что такой акцент вашшуну заинтересовал. Да и сам мужчина, лет тридцати пяти с виду, вызывал непроизвольное доверие и уважение только одним видом. Но не лучше ли таких людей проверять прямыми вопросами? Вот она и спросила:
– А если ты вдруг почувствуешь мужскую слабость, не станешь сразу бросаться на меня с кулаками?
– Ни в коем случае! Как раз именно работу из-под палки я ненавижу всеми фибрами своей души. Поэтому и жить среди рабов мне было тошно с раннего детства. А уж такие важные и основательные дела, как производство лекарств, следует всегда проводить с особой осторожностью. Ведь самое золотое правило целителя – это «Не навреди!». Верно?
– Ты, я вижу, весьма образованный человек.
– Наверное, и поставили потому подсчитывать богатства нашего отряда, – пошутил Барс. – Что считать умею! – И уже начал учтиво кланяться в расставании, словно при каком-то царском дворе, как вспомнил самое важное: – Ах, чуть не забыл! Спешу сразу обрадовать тебя, что по нашим законам если ты сумеешь оказать всей нашей дружине значительную помощь, то тебе в награду полагается треть нашей казны. Это наша нерушимая веками традиция. Причем тебе самой будет разрешено выбирать: или сокровища, или деньги, или древние волшебные артефакты.
– А у вас здесь и такие есть? – поразилась девушка.
– Разве тебе об этом Кабан не сказал? – не менее сильно поразился казначей, после чего его вид стал невероятно расстроенным. – Так и знал, что этот влюбленный болван все забудет! Ну как так можно себя вести? И я еще слышал, что он на тебя кричал и что-то требовал?
– Ну да. Он хотел выздороветь, – замялась вашшуна, подбирая слово, – чуть ли не вчера.
– Ха-ха! Как это на него похоже! Но ты не волнуйся, я переговорю с ним немедленно. Пусть он и клайден, пусть и атаман, но законам нашей дружины и он обязан подчиняться. Было очень интересно побеседовать! До встречи!
Развернулся и поспешил по своим делам.
«Жаль, что он так быстро ушел, – досадовала Шаайла, двигаясь по слабоосвещенному правому тоннелю к туалетным комнатам. – Только хотела его спросить про ту чернавку. Хотя что толку? Она все равно будет отрицать свои замыслы, да и ей поверят больше. Вот если бы с казначеем ближе пообщаться, да чтобы никто нас не подслушал, вот тогда можно было бы сразу все угрозы устранить».
И чуть не споткнулась о тело лежащего… атамана!
Причем полураскрытый рот и белки раскрытых глаз сразу подсказали целительнице, что мужчина мертв. Но одно дело – видеть. И совсем другое – убедиться окончательно. И она рухнула на колени, прикасаясь ладонями к шее лежащего.
Тут же где-то за спиной раздался истерический женский визг, переходящий в истошный крик:
– Клайдена убили! Чужачка убила атамана!!!
Не успела Шаайла оглянуться назад и рассмотреть, кто это так надрывно кричит, как из «мужского» тоннеля показ ались заинтересованные лица сразу троих разбойников. Разглядев, что именно творится, и осознав суть совершенного преступления, они создали целый хор своими возмущенными голосами. Чуть позже к ним присоединилось еще человек пять мужчин и женщин. Все они с озлобленными лицами вначале окружили целительницу, а потом, упираясь ей в спину и бока остриями мечей и коротких копий, заставили возвращаться в главную пещеру. Именно туда, а не в лабораторию.
А впереди на вытянутых вверх руках четыре мужика несли тело своего предводителя в скорбной процессии.
Все попытки пленницы что-то объяснить сразу же глушились громкими оскорблениями и злобными проклятиями, так что мысль, что все это провокация и подлая инсценировка, только крепла. Да и организованное в самом большом помещении судилище проходило словно по давно отрепетированному сценарию.
Изначально внизу собралась вся разбойничья шайка в полном составе. Причем часть из них оказалась довольно пьяна. Видимо, пир сегодня наверху проходил со слишком массивным возлиянием алкоголя. Судя по тем выкрикам, которые носились над толпой, обвинение уже было составлено и утверждено:
– Чужачка убила атамана своей волшбой!
– Точно как прежнего казначея!
– И она ничего больше, кроме как проклинать, не умеет!
– А как же Траван? Он ведь выздоровел!
– А вот и нет! Он этой ночью уже ничего толком не мог сделать. Спросите у Фиды!
Та самая Фида, которая этой ночью уединилась с Траваном в их спаленке, оказалась в почетном конвое преступницы и распиналась больше всех:
– Этот козел сегодня опять стал прежним: потыкался мне в грудь, как ребенок, да и заснул. Так что облегчение у него наступило временное, такое со многими случается. Разве не так? Так при чем тут лечение этой ведьмы?
В этот момент откуда-то прибежала и чернавка. Причем, рассмотрев труп атамана на одном из столов, она бросилась к нему с истерическими рыданиями, выдирая у себя волосы из прически. Шаайла чуть не рассмеялась от такой комедии. Но продолжала стоять сравнительно спокойно, пытаясь выяснить, к чему все это идет, кто тут всем так грамотно заправляет и чем это все закончится. Сил для убийства одного, а то и двоих человек она уже накопила, но прекрасно понимала всю бессмысленность сопротивления в данный момент. Надлежало как следует подготовиться к последней атаке, а перед тем попытаться в последнем слове высказаться в собственную защиту. Только и оставалось для грамотного построения своей речи догадаться, кто устроил эту инсценировку и что да как конкретно сказать.
Тем более что главное действие судилища уже перешло в свою основную фазу.
