Глава двадцать вторая
Новый мир
Глаза Апаши открывались одновременно со смещением тела чуть в сторону. И красочные картинки стали фрагментами проникать в сознание прославленной боевыми подвигами зуавы. Ряд окошек под потолком. Горы сундуков и наваленных россыпью драгоценностей. Носящаяся среди этого всего добра с истерическими взвизгами Катерина. И возникшая из ниоткуда на расстоянии вытянутой руки Вера.
Именно последний визитер в данное место посмотрел вокруг наиболее трезвым, расчетливым взглядом. Потому что Мария до сих пор продолжала радоваться новому миру, полному сокровищ, и наблюдала за перемещениями младшенькой из двойняшек так, словно сумасшедшая от счастья мамаша за первыми шагами своего ребенка.
– Эй! Может, мозги включите?! – прикрикнула Вера. – Что там за окнами? Почему никто не взглянул? Вдруг здесь нельзя орать и сейчас ввалится охрана наружного периметра?! Катька! Хватит визжать, как недорезанный поросенок! Маш, скажи ей! Не то я сейчас ее пристукну.
После чего внимательно осмотрела все стороны восьмиугольной плиты, на которой они стояли, и тоже сошла вниз по стороне без всякого значка. При этом она продолжала ворчать, словно старая бабка:
– Сокровища отыскать – это еще полдела только. А вот уберечь их, правильно перепрятать да потом пустить в дело с толком!.. Вот где холодный ум и расчетливость нужны. А они словно с дерева упали.
Опробовав один из ящиков на прочность, она высмотрела пару самых солидных у стены. Взгромоздясь на них, уставилась на открывшийся ей вид. Вначале просто пару раз приоткрыла рот, не в силах подобрать слова, потом все-таки впечатления выплеснулись в восклицаниях:
– Мамочка родная! Что творится! Смотрите!
Тут уже всех проняло, даже Катерина замерла в недоумении на месте. Правда, она же и спросила после глупого хихиканья:
– Неужели там деревья, на которых растут бриллианты?!
Мария, уже помогшая спуститься с плиты зуаве, начала повышать свой командирский голосок:
– К одному окну все не толкаемся! Разобраться на четыре стороны света по периметру! Тетя Апаша, сами влезете вон на те ящики? Добро. Катька, бесстыдь! Вон к тому окну карабкайся!
И вскоре уже все четверо интенсивно обменивались мнениями о видимых ими картинках. Хотя суть наблюдений не слишком-то и разнилась в деталях. Вокруг, насколько простирался взгляд, а было это, пожалуй, километров на десять в каждую сторону, раскинулось похоже что некое гористое плато. С высоты метров шестидесяти, где находилось перекошенное помещение, можно было бы рассмотреть и дальше в ясную погоду, но мешала дымка не то тумана, не то серой сырой мглы. Но повсюду, куда только хватало глаз, теснились в огромном лагере шатры, подобия юрт, шалаши, навесы и просто стойбища под открытым небом. В загороженных загонах в жуткой тесноте толкались козы, овцы и некие животные, отдаленно напоминающие коров. Громоздились горы бревен, коряг и хвороста. Впритык друг к другу стояли открытые телеги и крытые повозки. Причем многие из них были заполнены скарбом явно больше, чем требовалось. Скарб лежал валом и под телегами. Кое-где еще виднелись узкие полоски дорог, по которым проносились редкие всадники. Бросались еще в глаза вздымающиеся столбики костров. Тысяч и тысяч костров.
Ну а все остальное пространство занимали люди. Старые, малые, молодые, пожилые, молодые девушки и солидные матроны. Безусые воины, у которых имелся только один меч на поясе, и грозные ветераны, обряженные в доспехи с ног до головы. Были и такие мужчины, кто щеголял с голым торсом, были и такие, кто красовался в удивительной по качеству выделки и богатству одежде. Не меньшей пестротой, разнообразием рябили и женские одежды. И все это людское море бурлило, перемещалось, что-то делало, кушало, резало овец или коптило маринованное мясо, спало или занималось хозяйственными делами. Вместе с дымом гул десятков тысяч голосов вздымался к небу, усиленный мычанием коров и блеянием голодных овец.
Впечатлял наблюдательниц и ближний план. И здесь в первую очередь следовало признать наилучшее осязание пальчиков Веры. Ее рисунок оказался наиболее верным. Именно в его воплощении в виде статуи четыре воительницы сейчас и находились. Величественная, гордая женщина, облаченная всего лишь в некое подобие набедренной повязки и ленту, прикрывающую грудь, стояла, гордо задрав подбородок и откинув руки назад. Словно и в самом деле пыталась изобразить ласточку, готовую вот-вот сорваться в полет. С высотой прически статуя, похоже, достигала девяноста метров от земли, если не ста.
Полое помещение находилось на уровне груди, и окна в нем как таковыми не являлись. Просто некоторые наружные стенки имели прозрачность изнутри, позволяя рассмотреть все, что творится снаружи. Сама статуя стояла, накренившись чуть влево и назад, и наверняка бы давно упала, если бы не строительные леса из прочных бревен, которыми люди подперли сооружение чуть ли не до самой его груди. Похоже, фундамент монумента дал трещины, осадку или перекосился вследствие то ли неправильной постройки, то ли подмытой почвы, то ли землетрясения. Потому великолепное, величественное воплощение неизвестной женщины и накренилось похуже какой-нибудь там Пизанской башни.
Словно в подтверждение последнего высказанного предположения, дико заблеяли овцы, им вторили козы и коровы, а потом местность основательно встряхнуло. Все люди к этому отнеслись как-то без испуга – но! Все! Буквально все как один повернули головы в сторону статуи и с минуту взирали на нее, как на барометр, предсказывающий ураган. Леса из бревен чуток поскрипели, монумент устоял, и все вернулись к своим обыденным делам. Что самое загадочное, так это факт, что и с той стороны, куда могла рухнуть накренившаяся постройка, тоже разместился лагерь таких же беженцев, как и все остальные. На эту тему осмелилась пошутить смотревшая вниз и на леса Катерина:
– Подо мной собрались либо самые отчаянные оптимисты, либо крайние фаталисты. Но вверх, словно прямо мне в глаза, и они смотрели после сотрясения почвы.
Самая интересная позиция в плане понимания сути «Ласточки», как единогласно решили окрестить статую гостьи из иного мира, досталась Марии. Она отчетливо видела вздыбившиеся, даже приподнявшиеся над землей огромные пальцы монолитного сооружения, именно к ним вела, пожалуй, самая широкая и прямая дорога в лагере, и на этой дороге стояла живая очередь из женщин, стариков, детей и даже осанистых воинов. Когда им предоставлялась возможность коснуться большого пальца статуи на левой ступне, они не только что-то бормотали, но и громко выкрикивали, порой задирая голову к лицу «Ласточки». Некоторые слова казались вполне знакомыми и разборчивыми, но за всеобщей мешаниной шумов ничего толком разобрать не получалось.
– Кажется, они воздают молитвы своей святыне, – предположила лидер трио Ивлаевых. – Только вот непонятно, зачем они все здесь собрались?
– Что тут непонятного! – Катерина, словно бабочка, порхала по всему помещению, заглядывая в каждое оконце. – Это же паломники! Они узнали, что их почитаемый монумент падает, и теперь собрались у подножия и ждут, пока рухнет окончательно. Даже молятся об этом!
– Что за чушь? – скривилась Вера.
– Ну да! Они ведь тоже знают, что внутренности полны сокровищ, поэтому хотят дождаться падения и получить каждый свою долю! Иначе бы так они сюда и приперлись! Так что… – Она ухватила на руки солидный сундучок и, сгибаясь под его тяжестью, поковыляла к восьмиугольной плите. – Начинаем помаленьку эвакуацию нашего приданого. Уф! Ну и тяжесть! Мужичков бы нам с десяток!
Она оставила сундучок на плите и стала уже примеряться к другому, когда у нее на пути встали обе Ивлаевы:
– Чего ты хватаешься за чужое?
– Тебе разрешали что-то трогать?
Катерина в недоумении отступила:
– Да вы чего?! Рехнулись? – и обернулась к зуаве: – Тетя Апаша, скажи им, пусть и сами приступают к работе. Не ровен час завалимся на головы бедных паломников.
Но та, задумчиво перебирая те драгоценности, что валялись рассыпанными, несколько отстраненно пробормотала:
– Это достояние не нашего рода. Скорее всего, оно принадлежит этому миру. Вы его нашли, вам и решать, как с ним поступить.
– Вот и мне показалось, что здесь все не так! – решительно заявила Мария и чуть ли не замахнулась на пытавшуюся что-то вякнуть Катеньку. – Помолчи! Вначале нам следует как-то прослушать, что творится внизу. У кого переговорные? – (Младшенькая из близняшек с неохотой стала стягивать вещмешок у себя со спины.) – У кого леска? – (Старшенькая с готовностью выудила из своих карманов моток тоненькой лески.) – Тетя Апаша, нужен твой меч. Иначе боюсь, нам нечем будет выбить маленький кусочек окна в самом его основании.
Получив меч, Ивлаевы стали действовать. Проверили переговорное устройство, затем, чтобы оно не слишком кидалось в глаза, обернули его кусочком серой материи. Привязали к кончику лески и с мечом подались к выбранному окошку, которое, можно сказать, находилось в правом соске «Ласточки». Перед тем как пустить древнее оружие в ход, Мария оглянулась на Грозовую. Но та уже ничему не удивлялась и даже возможную порчу своего фамильного оружия воспринимала как одно из очередных приключений на дороге превратностей судьбы.
А старинный меч и в самом деле чуть не сломался, служа в качестве грубого, вульгарного лома. Но с удара десятого таки пробил некое подобие стеклобетона. Несколько кусочков при этом полетели вниз, разлетаясь веером, но, по счастливой случайности, ни на кого из стоящих в очереди паломников не попали. Если кто и заметил нечто упавшее, скорее всего, подумал, что ему показалось. Но зато маленькое переговорное устройство в виде наушника и непосредственно передатчика легко в дырочку проскользнуло. Сложность заключалась лишь в том, что опустить прямо над кричащим не получилось бы при всем желании из-за слишком большого наклона. Поэтому устройство опустили до соприкосновения с коленкой, и дальше оно уже скользило по покрытию статуи. Наблюдали за этим действом не только Ивлаевы, но и пыхтящая у них за спинами Грозовая. Наступил момент, когда приемник с передатчиком вот-вот соскользнет по ноге в сторону, но тут что-то бормочущую женщину у большого пальца сменил отрок с коротким мечом на поясе. Достал рукой до блестящего от прикосновений пальца, поднял голову и стал говорить громко и отчетливо.
Так что спуск устройства прекратили и теперь ловили каждое слово несколько исковерканного, но вполне понимаемого языка, на котором общались почти все люди в мире Трех Щитов:
– Герчери! Я счастлив, что стою у твоих ног и прикасаюсь к твоему подобию. И хочу похвастаться своей вчерашней победой. По результатам учебного боя я победил, и в награду мне отец подарил лучшего жеребца из нашего табуна. Если пожелаешь, то можешь увидеть, какой он статный, прекрасный и быстрый как ветер! Когда он вырастет окончательно, мы будем побеждать на всех скачках. И победы посвящать тебе, милая Герчери! Можешь гордиться нами и награждать своими дарами!
Голос отрока сорвался, и он странно примолк, застыв в прежней позе. Никто сзади его не подгонял и не высказывал недовольства. Что при таком столпотворении паломников приятно поражало. Но суть таинственного момента стала понемногу проясняться, да только обменяться мнениями девушки и зуава толком не успели. Капризным тоном заканючила Катерина:
– Ну что, убедились по поводу этих глупых и жадных паломников? Им подавай только лошадей, скачки и дары! Мне даже слышать такое противно… Ай!
Вскрикнула она по причине, что Вера схватила ее за волосы с одной стороны, а Мария с другой, и сестра зашипела:
– У тебя совсем мозги отшибло от блеска алмазов и золота!
– Займись лучше делом! – прикрикнула и лидер компании. – Вон, пока мы тут прослушиваем, смотайся лучше в остальные три мира, которые ведут с плиты! Они тоже в кружках и тоже с молнией рядом, так что оттуда тоже есть переходы обратно. Пошла!
Страшно обиженная любительница танцев подалась к восьмиугольной плите с жутким недовольством и озлобленным ворчанием:
– Сами… дуры. И сами заслеплены! Мозги бы вам прочистить, да нет на вас Бореньки! Он бы вам показал, как меня за волосы дергать! – (В ответ от окна ей просто молча показали кулаки, намекая, что сейчас еще набавят, а то и вообще волосы выдернут.) – Ничего-ничего, вот брошу вас, найду своего лейтенанта Миурти, и будете вы без меня плакать. Никогда больше к вам не вернусь! Злые вы! И без капельки романтики. А все потому, что вас никто не любит. Никто! Даже…
Она запнулась на полуфразе, видя, как все три воительницы повернули в ее сторону лица в ожидании конкретного имени. Кого это, мол, не любят?
– Ай как страшно! Вся дрожу. И что тут за значки такие?.. Интересно!
Ей и в самом деле показалось, что побывать в иных мирах в тысячи раз интереснее и полезней, чем выслушивать бред хвастающихся паломников. Вдруг там тоже подобные статуи? И вдруг они тоже заполнены несметными сокровищами? Такие мысли вмиг застлали Катерине глаза туманом мечтательности, и она взялась за дело со всем присущим роду Ивлаевых рвением.
Значки были разные, никогда ранее не виданные и несколько несуразные. Звезда на фоне волны. Два облачка друг над другом. Некий зверь с бивнями, не то мамонт, не то морж. Каждый обведен кружком. Заметив, какой именно и где находится, девушка взобралась на плиту, сняла заплечный мешок, куртку с тяжеленными кожаными вставками, служащими броней, и даже расправила волосы. Захотелось быть красивой и эффектной. Затем выбрала мир со зверем для посещения первым. Еще подумала перед переходом:
«Наверняка цветущий рай! Полно цветов и россыпей алмазов».
Презрительно фыркнула в напряженные спины своих подруг и опекунши и смело шагнула в неизвестность. Как только приставила левую ногу к правой, ее чуть не сшибло ледяным порывом ветра, и ударившие по распахнутым глазам снежинки вызвали обильные слезы. Но рассмотреть все-таки удалось: несколько ступеней впереди, а потом бескрайняя, покрытая льдом и снежными торосами равнина. Причем снег не белый, а какой-то серый с мертвенно-синеватым оттенком. Ледяная пустыня!
Почувствовав, что становится сосулькой, Катя быстро развернулась и шагнула с бетонного, обледеневшего постамента обратно.
«Если бы там поскользнулась, по ступенькам бы уже не взошла!» – думала она, сотрясаясь от холода, стуча зубами и с поспешностью напяливая на себя куртку.
В сторону вернувшейся из иного мира подруги никто даже не оглянулся: то ли не услышали возвращения, то ли так увлеклись прослушиванием. Поэтому путешественница и не стала что-то кричать, стонать и привлекать к себе внимание. Молча стиснув губы, шагнула туда, где имелся значок в виде двух облачков.
«Раз на раз не приходится! Если там не повезло, то тут…»
В следующий момент у нее перехватило дыхание, и тело не спеклось лишь по той причине, что оно еще оставалось обледеневшим после предыдущего мира. Даже не рассматривая мелькнувшие барханы и вьющиеся над ними смерчи песка, девушка шагнула обратно и, только оказавшись в полом туловище «Ласточки», шумно набрала нормальный воздух в легкие.
«Это я такая невезучая или дальше все-таки утону в сокровищах? Ведь недаром там звезда на фоне волны! Если и в третьем мире не повезет, плюну на все эти путешествия, и пусть первой всегда шагает Машка!»
А после шага она оказалась на площадке какого-то возвышения над морской пучиной. Сзади – пустота. Спереди и с боков – поручни. А чуть дальше и впереди вздымается огромная кошмарно-черная волна. Не в силах развернуться, Катя только и успела, что схватиться мертвой хваткой за поручни и испуганно завизжать. Громада волны разбилась о башенку, ударила по ее основанию и тяжеленной шипящей пеной облила свидетельницу своего падения с ног до головы.
Дожидаться следующей волны испытательница порталов не стала. Живо развернулась и на дрожащих ногах вскоре уже стояла на восьмиугольной плите. Вода с нее текла ручьями, шумный всхлип вырвался вместе с чихом, но все равно, кроме Веры, никто не обернулся. Зато она, увидев сестру в таком состоянии, скользнула вниз с ящиков и поспешила на помощь. Все-таки двойняшки любили друг друга, чувствовали боль друг друга как свою, и в подобных случаях забывались все предыдущие распри и обиды.
– Что там такое?! Кто тебя облил?
– Море… Страшное!
– Мамочки родные, снимай же с себя все, не то простудишься! Вот горе ты мое!
Пока сестры помогали друг другу и делились впечатлениями, Мария и Апаша продолжали внимательно вслушиваться в обращения молящихся к своей богине. И все больше и больше недоумевали: а паломники ли это? И молятся ли они?
Никто ничего не просил. Никто ни на что не жаловался. Даже скорбно и несчастно выглядевшие женщины старались поведать что-то хорошее, радостное и доброе. Чаще всего откровенно хвастались, особенно молодые и гордые. Те, кто поскромней, просто пересказывали маленькие житейские радости. Как то: невестка удачно родила, девочка очень славная, назвали Ниночкой. Или: внук не погиб, вернулся живой и здоровый с равнины, и теперь в семье на две коровы больше. А то и: сын завтра идет свататься к дочери десятника! И девушка уже ответила предварительным согласием. Большой почет и уважение для рода. Скоро будет свадьба. Прекрасная Герчери тоже приглашается на праздник, и все очень надеются, что она не обделит молодых своим даром продолжения рода.
– Поняла! – зашептала зуава. – Герчери у них – богиня любви! Как у нас Лада – покровительница рода. Получается, что у них тут бытует мнение, что богиня одобрит любое благое начинание, если совершить к ней паломничество.
– Все равно странное это паломничество, – возражала Мария, пока следующая по очереди женщина внизу что-то неразборчиво бормотала, склонив голову. – Получается, что для этого в лагере надо прожить огромное время, вон, даже за новыми животными приходится в долины наведываться, да еще с риском для жизни.
– М-да, мне тоже это не нравится.
Во время очередной паузы в прослушивании из-за тихого голоса сгорбленного мужчины к окошку подобрались близняшки. Комментарии быстрой скороговоркой об иных мирах давала Вера, а Катерина лишь кивала головой да все пыталась отогреться, завернувшись в куртку сестры. Хотя под конец все-таки высказалась:
– Не знаю, кто здесь в этой статуе жил раньше, но это был явный любитель экстремальных ощущений. Там такой кошмар, такой ужас!.. Вполне возможно, что он отправлял туда смертников.
Не успели гостьи иного мира обсудить новые миры, как к «первому микрофону» приблизился дородный, солидный воин. Видимо, не последняя шишка среди паломников, потому что его послушать даже выстроились возле подошв богини несколько десятков обитателей близстоящих шатров и жалких жилищ. Воин ухватился за палец статуи так, словно хотел его вырвать, второй рукой расправил пышные усы и стал восклицать в лицо отклонившейся богини:
– Герчери! Я счастлив, что стою у твоих ног и прикасаюсь к твоему подобию! – (Видимо, эта фраза приветствия считалась здесь традиционной.) – Но я не знаю, чем хвастались мои соотечественники. Не знаю, чем гордились сотни воинов, побывавшие у твоих стоп до меня. Для женщин рождение ребенка – праздник, свадьбы молодых – еще больший праздник, и это не в силах затмить даже ежедневная гибель десятков иных родственников. Молодые воины радуются каждому спасенному коню, потому что эти наши верные друзья могут нас спасти от скорого голода и продлить наши жизни еще на несколько дней.
За спиной у воина загалдели, но он резко развернулся и осматривал всех, пока гомон не утих. Затем развернулся опять, ухватился за палец и продолжил:
– Мы не имеем права говорить тебе о плохом, Герчери, и я ни в коем случае не хочу нарушить эту традицию. И никто не посмеет мне закрыть рот, потому что я тоже буду хвастаться! Весь мир покрылся кипящим океаном, материки утонули, но это горное плато выстояло. Здесь, правда, несколько тесновато для оставшихся в живых, зато как весело, дружно и в какой близости мы теперь проживаем. Раньше о таком мы могли только мечтать, живя в одиночестве и скуке. Но и этого мало! Самая радостная весть звучит так: у нас не осталось ни одного врага! Отныне нам не с кем воевать, и наши недруги сгорели в горячей магме или утонули в бурлящем океане. Радуйся, Герчери! Ни один хищник отныне не прорывается к нашим селениям со стороны Дырявых гор. Все они задохнулись в жутком дыму после извержения вулканов Сиверской долины и погребены под шлаком и пеплом вместе со своими проклятыми горами. Отныне ни один хищник не похитит корову из наших стад, ни один питон не похитит и не проглотит человека. Радуйся, Герчери! А какое счастье, что дым и пепел все с тех же вулканов ветер не понес на это плат о. Благодаря этому мы можем прожить еще не только десять, но, может быть, и все пятнадцать дней. А это уже великое чудо, которым мы гордимся и от которого приходим в восторг. Радуйся, Герчери!..
Голос его сорвался на хрип, и он замолк, скорбно склонив голову. Как ни странно, только тогда стало понятно, какая тишина повисла над всем лагерем, вернее над той частью, которая примыкала к статуе. Кажется, даже голодные овцы и ревущие коровы почуяли приближение своего конца, ауру обреченности всех людей и испуганно затихли.
Поэтому шепот Апаши показался громом:
– Мария! Отвечай ему! Быстро!
– Как?..
– По этой своей тонкой волшебной нитке!
– Но там очень слабый микрофон в наушнике.
– Так добавь ему силы! Мы должны помочь этим людям, спасти их! Надо заставить их поверить тебе и повести через эту плиту в наш мир! Говори быстрее!
– Но что?..
– Да что угодно, лишь бы он тебя услышал, пока тишина!
Дрожащими руками Мария переключила свою часть устройства на передачу.
– Славный воин, ты меня слышишь? – Никто внизу не шелохнулся, разве что чуть дернулся буйный чуб паломника, «хваставшегося» последним. – Ты меня слышишь?! – крикнула девушка изо всех сил, еще и припав при этом губами к маленькой дырочке, которую недавно выбили мечом.
Может, суммарное наложение звука сработало, а может, изначально маленький динамик справился со своей задачей, но девичий голос внизу расслышали. Никто не издал ни восклицания, ни вскрика, никто не пошевелился даже, но единый вздох оказался такой силы, что, прокатившись волной от статуи, заставил замереть жизнь во всем огромном лагере.
Воин так и не смог поправить голос или прокашляться. Задрав к небу глаза, полные слез, прохрипел:
– Я слышу тебя, Герчери! – Крест-накрест сложил руки на груди.
Его жест повторили все видевшие его паломники.
– Я не совсем поняла, – продолжила кричать гостья из иного мира. – Что случилось с иными землями этого мира? Объясни!
– Материки стали тонуть, проснулись все вулканы! Горы раздвинулись в стороны, а потом провалились в бездну. Землетрясения разрушили все здания. Половина нашего народа погибла. Все остальные народы погибли полностью. Материков больше нет. Это плоскогорье и несколько долин вокруг – единственное, что осталось от великого мира Эйлитарнов… – Голос его сорвался, но тут же вновь окреп до рыка: – Но мы живы, Герчери! Мы верим и радуемся, Герчери! Мы гордимся собой и твоими дарами!
Мария в растерянности оглянулась, не зная, как переговариваться дальше. Но тут над ней буквально нависла зуава и зашептала с яростной настойчивостью:
– Говори, что тебя зовут Мария. Быстрее!
– Меня зовут Мария! – прокричала растерянная девушка и в микрофон, и в дырку. Тотчас снизу послышался крик воина:
– Мы гордимся тобой, Мария, дочь Герчери!
Ивлаева хотела пискнуть, что она никакая не дочь и тем более не Герчери, как ее рот был грубо зажат пятерней, а грозный голос зуавы продолжил давать приказы:
– Говори, что выведешь их в иной мир! – (Разжатая ладонь и покорный крик.) – А теперь: что им придется отвоевывать новые земли у людоедов! Молодец! Теперь: что уйти можно лишь пешком, неся только то, что выдержат собственные плечи!
Уже начав осознавать, чего добивается старый ветеран войны со зроаками, Мария воспряла духом, заулыбалась и выкрикивала предлагаемые фразы в охотку и почти бездумно. Поэтому и выкрикнула последнее наущение, не совсем вникая в его смысл:
– Я стану вашей императрицей!
Лучше бы она язык себе прикусила. Потому что в следующий момент воин снизу проорал:
– Мы гордимся тобой императрица Мария, дочь Герчери! Веди нас!
И все это в полной, почти гробовой тишине со стороны остального лагеря. Даже те люди, которые просто не могли что-либо услышать или хотя бы понять важность происходящего, словно почувствовали настроение иных собратьев. Все теперь повернули лица в сторону статуи, просто догадываясь, что около их святыни что-то происходит.
Мария все-таки вывернулась из рук зуавы, выключила микрофон переговорного устройства и возмущенно выкрикнула:
– Что за шутки! Какая, к зроакам, императрица?! Это же подло – в такой момент вырывать у обреченных людей какое-то обещание! Не ожидала я от тебя такого, Апаша! Ох как не ожидала!
Аккуратно усаживаясь на сундуке и потирая свою ноющую коленку, зуава неожиданно рассмеялась:
– А что же мне, самой было в императрицы вызываться? Или сразу двух одинаковых с лица императриц им выдавать?
Ха! Мы лучше будем тебе помогать при правлении, тем более что империи еще и нет. Ее вначале надо отбить у… Правильно! У зроаков! Так что ты не думай, что доля у тебя и судьба будут легкие и праздничные! Как и у нас рядом с тобой! Будем молить судьбу, чтобы выжить хоть один лутень. Потом второй… О! Орет усатый, словно мерин! Давай отвечай ему, как спасать народ будем. И кречем-то на меня не смотри! Люди на грани жизни и смерти находятся, а она в гляделки играет! Им нужна икона! Им нужен лидер с харизмой! Они должны идти не за богиней, а за человеком! И ты в данном случае самый лучший вариант.
Мария покорно опять подползла к дырке.
– Мозги не соображают. Говорить-то что?
– М-да! Молодо-зелено! Повторяй за мной: «Немедленно укрепить леса и поднять единую дорогу к самой груди богини!» Теперь открой секрет: «Я изнутри пробью отверстие! Осторожней! Могут падать вниз осколки!» О! Смотри, как стоят, слушают! Ха! Все рты раскрыли. Теперь: «Переход в иной мир будет вестись из внутренностей статуи! Выполнять все мои распоряжения и распоряжения моих помощниц беспрекословно! Какими бы они вам странными ни показались!», «Первыми к переходу приготовиться двум сотням воинов во всеоружии. Может, им придется сразу вступить в бой с людоедами!» Ну и напоследок: «Приступайте!»
После чего Грозовая спустилась вниз, захватив свой меч, прошла к окошку, которое нависало над лесами, подпирающими статую, и приготовилась поработать фамильным оружием, словно ломом.
– Видимо, не судьба тебе, мой славный меч, погибнуть в бою. Э-эх! – Нанеся несколько ударов, озадаченно развернулась к Ивлаевым: – А вы чего застыли, словно мужиками вас обделили? Быстренько привели себя в порядок да прихорошились! Своим подданным сейчас показываться будете! Да и вообще, давайте все эти цацки и короны в стороны раздвигайте, здесь же скоро сплошная череда людей будет проходить, все растопчут.
Катерина оживилась и стала озираться первой:
– Может, мы сразу самые большие сундуки к нам перенесем и там…
Она сделала руками пассы, обозначающие глаголы «припрятать», «схоронить», «укрыть», а то и «засунуть за пазуху». Зуава на это лишь пожала плечами и посмотрела на Марию. На будущую императрицу уставились и близняшки. И та вдруг решила:
– Девчонки, а что золото? Разве оно сейчас стоит жизни хоть одного человека? Пусть так и стоит! Пусть сокровища все видят и понимают: их жизни стократ важнее! Ну а если успеем, то напоследок и сундуки захватим. Разгребаем!
И пока зуава лихо пробивала окно в новый мир, Ивлаевы со смешками, подначивая грустную Катеньку, разгребли сокровища в стороны, освобождая пространство до самого пола. И правильно сделали! Там тоже оказались подобные окна!
Теперь Апаша переключилась на нижнее окно, с залихватской удалью все больше и больше нанося непоправимые зазубрины своему фамильному оружию. А так как высота помещения исчислялась четырьмя метрами, то получалось, что и надстраивать леса людям внизу теперь придется гораздо ниже. Как и короче настилать ребристый трап в виде дороги в иной мир.
Кстати, организованная работа внизу началась сразу и велась без остановки, невзирая на летящие сверху кусочки раскуроченной святыни. Убирались от лесов все шатры, палатки и навесы. Отгоняли скот и повозки, а все мало-мальски пригодные бревна использовали для установки второго ряда подпорок и возведения полого поднимающегося от центральной дороги широкого трапа.
На конечном этапе вырубки окна уже обломком меча работала лично Мария. На этом особенно зуава настаивала, ну а близняшки ее горячо поддержали. Уж если и пристало увидеть народу свою новую императрицу, то не за плечами у кого-то и не потом, когда-нибудь. А сразу, первой и крушащей непоколебимую, неприкосновенную святыню.
– Это еще больше укрепит веру в тебя, – убежденно советовала Грозовая. – Они только за палец ее осмеливались подержать, а ты ее вон как лихо дырявишь!
Единственное, что пришлось сделать мешающее создаваемому имиджу юной правительницы, так это обвязать ее под мышками страховочной петлей. Уклон-то немалый, окно прямо под ногами, а ну как поскользнется да грохнется на леса? Финита ля комедия! Конец правления! Если и выживет спасительница, то на всю жизнь авторитет потеряет. Так и назовут: «Выпавшая из Падающей».
Все прошло отлично. Вначале народ увидел Марию по пояс. Потом по грудь. Потом она и вся высунулась в пробитое окно и приветливо помахала своим подданным ладошкой.
Вот тут и пришлось убедиться, что громко орать могут не только авторитетные усатые воины. Орали дурным голосом от восторга люди. Причем даже те, что со своей стороны не могли видеть выглянувшую девушку, или не могущие ее рассмотреть из-за огромного расстояния. Мычали дико коровы, будто с них заживо сдирают кожу. Блеяли овцы, словно на них обжигали шерсть паяльными лампами.
И под этот рокот на верхней площадке лесов показался тот самый усатый воин. Между ним и пробитым окном оставалось расстояние в пять метров, но ведь это совсем не помеха для первого, эпохального общения:
– Мы гордимся тобой, императрица Мария, дочь Герчери! Меня зовут Юлиан Некрут, первый воевода заставного войска. Две сотни лучших воинов готовы! Приказывай, императрица!
Следом за ним, пока еще по лесам, живо карабкались дюжие, справные воины. Обвешаны они были оружием почище тевтонских рыцарей, вздумавших тащить на себе еще и доспехи коней и все оружие со своих замков. Мало того, они умудрялись передавать по цепочке наверх две массивные пятиметровые лестницы. Да и в самом деле, приказ получили быть готовыми – и вот: «Сразу мы хоть в бой!»
Пока приставляли лестницу да закрепляли ее, дабы она не соскользнула под немалой тяжестью воинов, Мария довольно интенсивно и конкретно загрузила Юлиана Некрута дальновидными приказами и распоряжениями. Потребовала к себе сюда наверх десяток ловких и сообразительных офицеров. Напомнила о том, что для перехода в иной мир можно взять только груз, подъемный для собственных плеч. А потом представила своих помощниц:
– Маршал нашей империи, Апаша Грозовая!
Все собравшиеся внизу вояки проели свое непосредственное командование глазами и нестройно рявкнули:
– Гордимся!
Старшая из трио Ивлаевых еле сдержала неуместный смех, а потом представила близняшек:
– Мои сестры! Принцесса Вера и принцесса Катерина!
Вот теперь уже вояки, а следом за ними и все остальные, кто мог рассмотреть девушек, так «загордились», что статуя опасно дрогнула от восторженного рева. Смешно было наблюдать, как все застыли с открытыми ртами, глотая воздух. Но Мария и тут не рассмеялась:
– Начинайте подъем! И выполняйте все инструкции принцесс беспрекословно!
Вот после этого во всей красе и высветилось предложение оставить сокровища на своих местах. Любой воин, а впоследствии и любой иной человек, на мгновение замирал, когда попадал в круглое помещение. Его глаза сами с недоумением прикипали к грудам злата и драгоценностей, словно вопрошая: «Как?! Почему?!» Тут же к ним неслось восклицание-приказ: «Не стоять, не задерживаться! За вами идут тысячи! Люди – в первую очередь! Все остальное – если успеем!» Сразу у самых отчаянных, мечтающих еще раз вернуться за семейным добром, вылетали из головы всякие меркантильные мысли. В самом деле, спасаться надо, а не про фамильные реликвии думать.
Чуть позже эти слова уже говорили заранее расставленные по трапу младшие офицеры. Они же заранее вдалбливали основные правила перехода: «Взобрался на плиту. Продвинулся к краю. Шаг вперед с правой ноги – и ты в пещере, освещенной факелами. Это иной мир! Стоять и глазеть по сторонам некогда, за тобой идут другие. Тут же второй шаг вперед, и подаешь руки встречающим: они тебя поднимают на высокую ступеньку, и стараешься отойти от места перехода по коридорам, освещенным факелами, как можно дальше».
Первую группу проинструктировала и увела за собой личным примером Апаша. Впоследствии она в подземельях и металась, словно белка в колесе, заставляя скапливающиеся силы группироваться в тоннелях, пещерах на выходе и постепенно готовиться к первым схваткам со зроаками. Описание людоедов и кречей, а также некоторые факты их жутких деяний зуава успела обрисовать на бегу красочно и емко. То есть, еще не видя своего кровного врага, спасенный народ настроился на борьбу с ним самым решительным образом.
Выступать на открытое пространство Борнавских долин решили под покровом ночи. Наверняка поисковые партии, рыщущие в горах в поисках девушек, разбредутся по бивакам и никак не будут ожидать такого массового и повсеместного нападения.
То есть работы для новоиспеченного маршала хватало на ближайшие полгода.
Не дремали и получившие невиданные титулы принцессы. Катерина перебралась в тоннель и там руководила теми воинами, которые, сменяясь, стояли на приемке прошедших переход. Еще несколько помощников были на подстраховке по сторонам от выступа и на втором выступе. Им вменялось спасать тех, кто, слишком перенервничав или растерявшись, пытался отпрянуть в новом мире назад или терял сознание. Увы, были и такие. К сожалению, несколько особо слабых и мнительных переселенцев так и погибли, свалившись в пропасть. Никакие веревки и сети не смогли их спасти.
Хорошо еще, что сразу двойняшки сообразили, что следует через какое-то время делать паузы. А то вдруг на той стороне затор или еще какая беда? А люди так и будут шагать тысячами в пропасть. Поэтому на каждом примерно пятидесятом переселенце делалась короткая пауза, и появившийся в мире Трех Щитов восклицал переданное Верой слово:
– Проверка!
Тотчас Катя спешила на уступ, «заглядывала» на пару мгновений в статую и, удостоверившись, что все в порядке, разрешала сестре продолжать отправку следом за собой. К ночи удалось обучить специальности отправителя и приемщика самых сообразительных и шустрых, потому что принцессы свалились с ног. Следовало хоть немного поспать.
Юная императрица на своем добровольном посту протянула чуть дольше. При этом она дала себе слово не покидать гибнущий мир, пока все его обитатели не окажутся в безопасности. То есть вот она, первая проверка на высокий титул: раз император, то спасай своих подданных и забудь думать о собственной шкуре. Чудеса случаются редко, и нужно им соответствовать еще и духом. У Марии Ивлаевой крепкий, боевой дух был. И она не согласилась на немедленный уход, даже когда к концу вторых суток прошла очередная волна сильного землетрясения. Статуя накренилась чуть ли не на метр, лопнули некоторые бревна на лесах, покосился пологий трап, ведущий к окну. Императрица осталась, несмотря на все уговоры и причитания.
А люди все шли и шли. Несли на себе все, что только им казалось ценным. Драгоценности, оружие, продовольствие, коз, овец, молодых телят, даже не слишком тяжелых жеребцов и только взрослеющих лошадей. Правда, последних в гору на поводу вели мужчины поздоровей и поплечистей. Обещая, что уж несколько шагов лучших в этом мире породистых скакунов они в любом случае пронесут. Высокие стимулы и традиции многовековой селекции того стоили.
И если юная императрица не спала прямо на лесах, на горке постеленных одеял, она старалась встретить и проводить чуть ли не каждого человека милой улыбкой, прикосновением к плечу или добрым напутствием. И те, кто до сих пор не мог пристроиться в длиннющую очередь и оставался в лагере, видели ее стройную фигурку и сразу успокаивались:
– Мария, дочь Герчери, с нами. Значит, и с нами ничего не случится.
Дни шли за днями.
А в Борнавских долинах, у отделяющего их горного кряжа и даже в огромной Суграптской долине уже шла полным ходом великая война против людоедов и их мерзких прислужников кречей. Началось тотальное крушение Гадуни, кровавой империи зроаков, до того еще ни разу не побежденной ни одной человеческой армией мира Трех Щитов.
В этом благородном деле помогли гости из иного мира. Вернее, уже не гости, а истинные хозяева, которые своим оружием, отвагой и бесстрашием отвоевывали для себя и для своих потомков новую империю.
