Глава двадцать третья
Добровольный заслон
Когда показался хвост колонны отступающих войск, Дункан Белый заметно оживился и воспрял духом:
– Кажется, все вырвались! На последнем перевале только заслон из добровольцев прикрывает у баррикады из брошенных повозок.
– И здесь бы не помешало что-нибудь такое же устроить, – попросил я, оглядываясь на долину, все еще наполовину заполненную кострами. – Вон сколько телег осталось. К тому же с десятка три не мешало бы камнями загрузить и здесь наверху оставить, потом только вниз катнем – и красота!
Полковник мои предложения одобрил и тут же отдал распоряжения воинам вспомогательного взвода. Вскоре у нас наверху скопилась целая вереница телег и повозок, у которых только и оставалось, что заклинить переднюю поворотную ось да столкнуть по уклону вниз. Даже если они не протаранят строй врага и разобьются о боковые стены, все равно перебираться через обломки колес и станин – дело троекратно сложней, чем двигаться по ровной дороге.
Ну и когда последнее отделение уже стало втягиваться в горловину подъема, на дальний перевал, где стояли заслоны, были даны световые сигналы факелами. И вскоре мы увидели первых отступающих из заслона. Они ехали медленно, увозя с поля боя раненых товарищей и убитых. Когда имелась возможность, людоедам старались тела павших товарищей не оставлять. Когда и они уже почти добрались до безопасного места, показались и остальные наемники, погоняющие своих коней во всю прыть. Из всех здесь находящихся только я видел полную картину отступления и рассмотрел, что почти на самом хвосте у наших пытается повиснуть легкая кавалерия зроаков.
Пришлось спешно выстраивать наемникам две линии обороны из лучников, благо что народа под рукой у командира хватало. Да и вдоль дороги успели разжечь с десяток сильных костров из брошенных там заранее повозок. Кавалерию аспидов отсекли грамотно, как и красиво отошли наверх, прикрывая друг друга. Только по одним плавным, уверенным движениям воинов чувствовалось: война – это их жизнь. Если так разобраться, то и здесь, в очень удобном, можно сказать, изумительном для обороны месте, десяток лучников легко справится с целой армией.
Да только полковник очень переживал, успеет ли этот заслон остановить врага, задержать его до того момента, пока все переселенцы не перейдут по мостикам на ту сторону пропасти в горах. И аргументировал свои опасения пересказом о крушении стен Грохвы:
– Эти твари внаглую придвинули войска к стенам, чтобы мы не сделали неожиданную вылазку, а следом подтянулись повозки с черными камнями разной формы. Камни расставили полукругом, а их трехщитные собрались в центре. Я просто чудом успел снять со стен половину защитников и отвести в глубь крепости. А потом главные стены и провалились.
– То есть ты боишься, что они и эти скалы провалят? – стал уточнять я.
– Опасаюсь.
– И как далеко от стены стояли их войска?
– Сто метров. На таком расстоянии наши стрелы их доспехи, а тем более выставленные вперед щиты не пробивают.
– Это я знаю. А самый ближайший к стене камень насколько отстоял?
– Метров сто двадцать. И быстро как установили, сволочи! Похоже, у нас под Грохвой собралась более мощная и сработанная команда трехщитных. У Леди они, по словам Олкафа Дроона, пару часов возились с установкой камней. Хотя там неровности имелись солидные и узость перевала не позволяла маневрировать с тяжеленными камешками.
– А что эти камни хоть собой представляют?
– Понятия не имеем. И наш единственный боевой трехщитный тоже разобраться не мог, как и что заставило стены оплавиться и утонуть в скалистой почве.
Я немного подумал, и мне в голову пришла другая идея:
– А камни ли это вообще? Может, они просто таким образом замаскировали магические устройства или древние артефакты?
– Все может быть. Никто из наших эти камни не щупал, но по виду, издалека, довольно тяжеленные.
– Вот бы попробовать захватить один такой камень, – мечтательно протянул я. – Удалось бы тогда трехщитным понять, что это такое, и организовать должную защиту против такого страшного оружия?
– Ха! Сам мечтаю об этом! – Полковник посматривал на десяток остающихся с нами лучников, которые деловито оборудовали для себя позиции с помощью оставленных наверху повозок. – Ладно, все наши прошли, остаетесь тут сами. А мне пора на ту сторону. Негоже воинам идти на прорыв без своего командира.
– Удачи! И победы! – пожелал я ему в спину и развернулся к Леониду, который приволок из нашего грота с лошадьми зачехленные арбалеты и подсумки с болтами. Наши пики, остающиеся в чехлах, и так мы таскали с собой постоянно. – Как настроение? Боевое?
– Усегда! – заулыбался друг и многозначительным тоном спросил в ответ: – А у тебя какое настроение?
– Еще лучше! Я тут одну каверзу зроакам придумал.
– Это ты молодец придумывать. А вот настроение я тебе еще выше подниму.
– Чем же это? – невольно насторожился я.
– Так ведь ты, наверное, ничего о своей благодетельнице и не знаешь?
Честные, невинные глаза моего друга уже лучились готовым сорваться смехом, и я прекрасно понял, кого он имеет в виду. Но время терпело, бежать пока никуда не следовало, так почему бы не потрепаться на эту тему.
– А что я могу такое о ней узнать, что от счастья начну подпрыгивать до неба?
– Шикарные у тебя прыжки! Не поделишься умением? Ах да, о твоем участковом враче мы вроде говорили.
– Дать бы тебе в ухо, – беззлобно поторопил я товарища, и тот выдал:
– Шаайла никуда не ушла, а так и продолжает поиск наверху в одиночку. Сказала, что будет уходить самой последней.
– Эпическая гайка! – не удержался я от загадочного для местных ругательства и нелицеприятной классификации. – Ведьмочка страшненькая оборзевше-зазнавшаяся возомнившая. И зачем она свалилась на нашу голову?!
На мое патетическое восклицание мэтр клоунады не преминул пошутить:
– О! У вас голова на двоих? Или вас там трое?
Понятно, насмехался, что напасти не на нашу голову, а именно на мою. Ответственную, так сказать, за тех, кого я подпустил к собственному телу. И это мне еще до сих пор было некогда рассказать другу, что отныне мне как минимум раз в год придется принимать в гостях эту вашшуну и терпеть наедине от нее предложения об интимной близости. А уж если она забеременела и выносит нашего ребенка, секс с ней станет обязательным два раза в год до конца жизни.
Скорее всего, от морального расстройства я двумя словами пожурил друга за издевательства и затем скороговоркой перечислил только что промелькнувшие в мыслях горести. И Леня проникся ко мне участием настолько, что чуть не оторвал нервно теребимую мочку уха.
– Неужели?! Даже с каторги тебя обязаны раз в год к ней отвезти?!
– Именно! Теперь-то ты мне сочувствуешь?
Оказалось, что нет! Никакого участия, только желание поржать надо мной:
– Да я тебе завидую! Такие привилегии ни одному заключенному не приснятся!
И расхохотался так заразительно, что все оборачивающиеся к нам лучники не смогли сдержать улыбок. Сквозь смех прорывались пояснения: дескать, умора какая. Попасть на каторгу на край света и полгода проводить в путешествии туда и обратно. Пусть и в тюремной карете, и виды через решеточку, но зато постоянно новые пейзажи, новые лица, разнообразная кухня. Ведь самца-производителя просто обязаны будут кормить по высшему уровню. Редиска!
И хорошо, что этого не слышала вашшуна!
Еще лучше, что издеваться дальше надо мной другу не позволили обстоятельства.
– Зроаки! – воскликнул один из лучников, присматривающийся к дороге, которая до сих пор освещалась догорающими повозками. – Легкая кавалерия! Идут с интервалом!
Враг решил сделать разведку боем и прощупать силы обороняющихся. Хотя наверняка людоеды понимали: долина последняя, в горах сильно не попрячешься, а значит, люди будут стоять на данном невероятно удобном рубеже насмерть. Но бой в любом случае начинать надо, так почему бы не с разведки? А может, они смертников вперед послали или проштрафившихся вояк?
Потому что те пали, можно сказать, даром. Шестерых наши лучники сняли легко, подпустив ближе, пятеро развернулись и ускакали. Три лошади остались лежать на дороге, какая-никакая, а помеха. И это притом, что заготовленные нами телеги сталкивать навстречу атакующим аспидам не пришлось. Первый бой без потерь с нашей стороны, время пролетело, костров у нас за спиной осталось несколько меньше, чем прежде.
Вторая атака была уже более агрессивная и массовая. Теперь вперед рвалось около полусотни легких кавалеристов, пуская на ходу стрелы по нашим воинам. Пришлось выталкивать навстречу зроакам подводы с камнями и подожженные повозки с хворостом, чем, в принципе, мы с Леней и занимались. Пока светить и своим, и врагам наше оружие было преждевременно.
Телеги оказались не лучшей задумкой. Они не ехали прямо в самый низ, а чаще зарывались в стенки в начале спуска. Да и подвижному коннику оказалось довольно удобно принять в сторону, а то и объехать спускающийся на него таран. Зато телеги образовали солидные преграды своими обломками. Но и тут кавалеристы не растерялись, часть приседала за теми обломками и вела беглый огонь стрелами по нашим позициям, а часть бегом попыталась прорвать нашу оборону. Нам на руку играла темнота за нашими спинами, да и наемники действовали просто великолепно, с хладнокровием расстреливая приближающихся врагов практически в упор. Опять от волны нападавших половина осталась лежать в виде трупов, а половина откатилась назад в долину.
Но зато появилось и у нас двое легкораненых. Воевать они уже не могли. После чего стала понятна и разведка боем: теперь мы даже при всем желании не сможем пускать вниз телеги, груженные камнем. Они просто далеко не доедут из-за обломков предыдущих. Разве что попробовать спустить их вниз, когда враги подойдут большой колонной вплотную.
И подобная колонна пошла. В виде неприступной, закрытой со всех сторон тяжеленными щитами кабаньей головы. Только нас и выручало, что больше чем по восемь в ряд зроаки не могли выстроиться из-за узости крутой дороги. Но зато им и следовало прикрывать себя щитами лишь спереди да сверху. Как ни странно, атака так и не дошла до обмена выстрелами из луков, преодолев только треть подъема, людоеды организованно отступили.
Наши соратники, настроившиеся на отчаянную стрельбу, выглядели разочарованными и недоумевающими.
– Редкий случай, их лучшие рыцари отступили без боя. К чему бы это?
Зато огоньков в долине с переселенцами осталось совсем мало. Ну и мы с Леней поняли, что нам пора наверх. Со скалы с нашим оружием будет сподручнее и бить врага, и рассмотреть всю его диспозицию в спешно возводящемся лагере. Жестко оговорили с лучниками тот наш сигнал сверху, по которому они вскакивают на коней и уходят к мосту, и только после этого по ступенькам припустили на верхушку. Свои рюкзаки с самым ценным для нас багажом мы тоже внизу, возле наших керьюги, оставить не рискнули. Мало ли что нам наверху пригодится? Да и спокойней будет, что никто не прихватит с собой по ошибке и наши вещички.
Первым делом осмотрели запасную позицию на самом краю пантеона. Это если придется отойти непосредственно с несколько неудобной верхушки скалы. Потом опять-таки на другом краю развалин привязали две длинные и крепкие веревки к остаткам разрушенных колонн. Это на случай скоростной эвакуации прямо к гроту с нашими великолепными скакунами. Потому что в критической ситуации может и времени не хватить для сбегания вниз по серпантину выдолбленных в скале ступенек. И только потом вернулись на нашу позицию номер один.
Пока я располагался на площадке и осматривал лагерь зроаков, Леня смотался в развалины пантеона на примыкающей горе и отыскал там ковыряющуюся в пыли вашшуну. По-моему, они о чем-то повздорили, ибо вернулся мой друг с веселой злостью и полный ехидства.
– Нет, ты понял, как она меня выгнала?! – возмущался он. – Вручила вот этот свисток и сказала: «Как будете уходить, свистите! И больше мне не мешай!» А ведь я к ней с уважением, деликатно так. Обиделась, наверное, что ты посоветовал полковнику воинов забрать.
– Пусть на себя обижается, – ворчал я в ответ, – за то, что копается в этом мусоре, когда ей уже тысячи раз сказали: нет здесь ничего толкового!
– Так уж и нет.
– О том, что именно есть, знаем лишь мы с тобой. Она только и знает о значках, что те на личные гербы годятся.
– Тем не менее, – рассуждал мой друг, пристраиваясь рядом со своим арбалетом и раскладывая подсумки, – Шаайла явно на тебя запала. Она ведь ждала именно твоего прихода за ней.
– Чур тебя, чур! Сглазишь еще ненароком. Только ведьмы мне среди фанатов не хватало. Ценю, уважаю, даже дружить могу, но не больше! И так еще неизвестно, чем моя просьба о лечении в итоге закончится.
– Да, это ты погорячился. Все равно девчонок не нашли, мог и вылежаться. Что там видно у будущих покойников?
Наша позиция как для арбалетчиков считалась просто великолепной. Но товарищ мог видеть только освещенную дорогу между скал. Его первый щит то ли еще не прижился, то ли еще только осваивался на новом теле, но никак себя проявлять не торопился. Но я все-таки уточнил:
– Совсем-совсем ничего не видишь у них в лагере?
– С чего бы это? Только контур гор на горизонте на фоне звездного неба. А внизу, над долиной, словно бездонная черная пропасть. Да у тебя самого когда ночное зрение проснулось? Только после удара стрелой по голове, когда мы Лияну переплывали. Так чего ты от меня трюков Копперфилда требуешь?
– Точно! Тебя вначале надо чем-нибудь по голове огреть! – хохотнул я. – Сразу прозреешь! Ну а хоть что-то улучшилось у тебя?
– Вигвам! С этим вашим щитом. Скорее даже ослабевшим себя чувствую.
– Видимо, у тебя сбой программы. Помню, что я чуть ли не сразу умудрился просматривать раковины, дефекты плавки в металлическом пруте.
– Кто бы сомневался! Детям – все самое лучшее.
– Издеваешься над бывшим карликом? Зато тебе сама вашшуна наклеивала щит на тело, собственной ручкой… О! А вот и большие повозки появились!
В спешно обустраивающийся лагерь зроаков стали въезжать довольно внушительные повозки, запряженные двумя парами лошадей каждая.
– О, как погонщики коней нахлестывают! Торопятся, гады!
Сам лагерь у зроаков как таковой и не возводился. Просто не доходя ста – ста десяти метров до скал, выстроилась прикрывшаяся щитами и ощетинившаяся копьями фаланга рыцарей. Но до меня только сейчас дошло, почему людоеды провели такие самоубийственные и бесплодные две первые атаки: они хотели перестраховаться! И своего они добились. Вздумай сейчас люди атаковать в плотном строю тяжелой кавалерии, то они сами не проедут через разбросанные и горящие телеги. То есть предпринять отчаянную вылазку и захватить при этом один или несколько таинственных черных камней было бы полным и неоправданным безумием.
– А они не дураки, – согласился с моими выводами Леонид. – Мало того, та их атака кабаньей головой, скорее всего, и ставила перед собой целью рассмотреть наши контратакующие возможности. А именно: нет ли здесь тех самых страшных убийц прежнего императора, со своим секретным оружием.
– Ты думаешь?..
– Почти уверен. Наверняка все их трехщитные получили соответствующие инструкции на эту тему. Ты только представь, что будет, если эта банда аспидов лишится своего тайного оружия? И припомни, насколько оно опасное! Гляди, даже эти скалы собрались сровнять с землей. Или что иное затевают?
– Увы, выстраивают телеги большим полукругом.
– Вот! А если учесть, что у крепости Ледь твои подруги им ликвидировали лавиной точно такую же партию камней, то они теперь перестраховываются трижды и дуют на холодное.
Понятное дело, что зроаки очень берегли свое тайное и, возможно, уже единственное оружие подобного разрушительного свойства. А судя по тому, как быстро и четко работали трехщитные и их помощники на расстановке, команда у них тут подобралась более чем знатная и сработанная. Лошадей распрягли и увели в тылы, точную расстановку повозок производили уже вручную. Сняли тенты, и теперь камни черными каплями возлежали, вполне мною хорошо различимые на фоне более светлых рам повозок.
Адреналин уже давно бушевал в крови, руки просились начать стрельбу немедленно. Но я все не решался выбрать первые цели и никак не мог мысленно определить для себя основные приоритеты в стрельбе. То ли уничтожать трехщитных, пока они бегают по одному, то ли подождать, пока они соберутся в кучу.
А ведь еще следовало отослать лучников от самой горловины с дорогой и от скал в целом. Лучше всего прямо сейчас отправить их к мосту.
– Леня, давай сигнал нашим! Пусть расставят телеги наверху и уходят! И этой… нашей благодетельнице свистни, пусть сматывается!
Мой друг сместился к заднему краю площадки, разжег факел, обмазанный смеляшей, и подал условные сигналы. Затем, использовав свисток, подал сигнал и вашшуне. Через полминуты с пяток выкаченных телег скатились с горки, утыкаясь куда угораздит и образуя дополнительный, этакий баррикадный заслон. Все остальные были расставлены на дороге за скалами, связанные единым широким фронтом. Но вот сами лучники не ушли к мосту: уселись на коней, отъехали метров пятьдесят от телег да и остановились на той точке, с которой еще как-то просматривалась первая, поблескивающая металлом шеренга рыцарей-людоедов.
Их понять было можно: ведь чем и как мастера-оружейники будут сражаться, они не знали. А у них за спинами еще оставалось гореть с несколько десятков костров. То есть на ту сторону пропасти еще не все переправились, а значит, заслону уходить рановато.
До рассвета оставалось всего лишь часа два, по нашим часам, когда мы начали свою операцию «Прикрытие». Причем она проводилась совместно с еще несколькими операциями, которые скороговоркой перечислил мой помощник:
– Наказание. Возмездие. Отрезание с обрезанием. Зачистка. Аборт…
– Умоляю! Перестань! – оборвал я его. – Мне прицеливаться надо, а ты меня смешишь. Уф! Начали!
Первым я убрал трехщитного на дальнем правом фланге. Тот стоял возле камня и странно поглаживал его ладошками. Может, настраивал? В моем инфракрасном прицеле отлично было видно, как лопнула его треугольная голова и труп беззвучно завалился под колесо повозки. Как я и рассчитал, никто не обратил на первый труп внимания: коллеги были заняты своими камнями или обсуждением своих коварных планов в центре полукруга, а остальные зроаки просто ничегошеньки не видели в полнейшей темноте.
Второго аспида я убрал по нашему левому флангу из арбалета Леонида. Переставлять прицел в данном случае было и глупо и опасно в плане перенастройки оружия. В который уже раз я пожалел, что не заказал отцу перед убытием с Земли одинаковые арбалеты или еще один прицел. Товарищ мой, конечно, не бездействовал, натягивал в бешеном темпе тетивы оружия, так что я только и старался определить конкретную цель, а потом подхватить арбалет в руки да выстрелить.
На третьем обладателе Трех щитов получился небольшой конфуз: только он упал, о него споткнулся бредущий куда-то пехом кречи. Что он там и как определял на теле только что убитого хозяина, неизвестно, но его истерический крик даже мы услышали. Жаль, что не получалось и этого урода пристрелить, мне важней были трехщитные, и я уже ловил в прицел четвертого по списку кандидата в покойники. Тот как раз замер в удобной для попадания позе, пытаясь понять, что кричит кречи, да так и помер, ничего не сообразив.
Смерть пятого врага произошла на глазах его коллег: я уже начал выбивать тех, кто не бродил поодиночке между телегами. Вот теперь уже крик и хай поднялись до небес. И когда я успокоил шестого, как раз успели отыскать первую парочку покойников. Паника достигла своего апогея. Никто не мог понять, кто и откуда атакует и чем убивает. Вдобавок раздавать противоречивые команды пытались сразу с десяток людоедов. Кто командовал немедленно разжечь огни, кто сплотить фалангу и отодвинуться на десять шагов вперед, кто требовал от той же фаланги сию минуту двинуться вперед, атакуя невидимого врага.
В общем итоге мечущиеся факелы и разгорающиеся костры сразу высветили всю обстановку в стане врага. Наши лучники, продолжающие наблюдать, на эту картинку ответили зычным ревом восторга и одобрения. Но все равно уходить к мосту пока не спешили. А я, сняв инфракрасный прицел из-за ослепления огнем, все продолжал и продолжал стрелять. Пр авда, в суматохе мне уже было очень трудно отследить среди бегающих врагов именно их обладателей магии, поэтому начал отстрел любого, кто оказывался на прицеле и находился при этом в центре полукруга. Я себе вбил в голову, что если я там всех порешу, то страшное оружие просто некому будет запустить в действие. И совсем не обратил внимания на то, что ни одну телегу с камнями никто и не подумал сдвигать с места или эвакуировать в тылы.
А потом в какой-то момент обнаружил, что из вражеских тылов, под прикрытием толстенных деревянных щитов, установленных на телегах, движется сгруппировавшаяся кучка зроаков. Скорее именно тех трехщитных, которые вознамерились любой ценой запустить свое оружие в действие.
– Однако! – запаниковал я, обращаясь к работающему в бешеном темпе товарищу. – Так и мы с тобой вместе со скалой в земле утонем!
– Уходим?
– Вроде как рано. Может, на запасную позицию отойдем, к пантеону?
– Как скажешь! – без тени сомнения согласился Леонид.
Ну, мы туда и подались бегом. В самом деле: пусть даже скалу враги как-то разрушат, но ведь целую гору, пусть и с усеченной вершиной, им никак в грунт не затолкать! На новой позиции, оборудованной нами чисто на всякий случай, только и разница была, что увеличившаяся на пятьдесят метров дистанция стрельбы. То есть мы сместились по левому флангу на пятьдесят метров и даже чуток продвинулись вперед благодаря округлой площади всей вершины. Мы и отсюда смогли бы немедленно остановить попытку тех же рыцарей, к примеру, броситься на узкую дорогу, ведущую вверх между скал.
От пантеона стрелять было еще удобнее, ракурс ведь немного сместился, и я умудрился выбить еще двоих зроаков, которые то ли были в группе магов, то ли толкали телеги со щитами. А потом понял, что группа трехщитных все-таки прибыла на «место запуска». Подсказкой мне послужило резкое расхождение в стороны и движение дальше на фланги стоящей перед камнями рыцарской фаланги. Людоеды опасались нанести урон сами себе при запуске своего страшного оружия.
Бормоча себе под нос ругательства, проклиная аспидов и их создателей, а также попутно комментируя все мной видимое для Леонида, я попытался нанести максимальный урон рыцарям фаланги, начавшим маневр и перестроения. Как мне порой казалось, в строю от каждого выстрела падало два, а то и три рыцаря. Скорее всего, спотыкались друг о друга. И если их не убивал я, то затаптывали собственные товарищи по строю. Ни у кого даже мысли не возникало, чтобы остановиться и помочь раненым или оступившимся! Настолько они опасались невидимой смерти из проклятых камней.
– Чтоб вы этими черными булыжниками подавились! – рычал я в бессилии, выбирая новую мишень, а правильнее сказать, сразу несколько мишеней на одной линии. – Сколько же вас, гадов, эти булыжники прикрывает?..
Вдруг подал голос пыхтящий от усердия Леонид:
– А ты хоть раз по камню попал?
– Делать мне больше нечего, только болт переводить!
– Да пес с ним, с болтом! Вдруг хоть кусочек отколешь? Вдруг и это поможет?
– В самом деле. Где ж ты раньше был, такой умный? – бормотал я, ловя в прицел тушку черной глыбы и слыша ответное ворчание мэтра:
– Где, где… в Караганде! Поставил меня тут заряжающим, я даже поле боя не вижу. Там ведь светло от костров и факелов.
Он и в самом деле поднял голову и глянул, что там творится. Момент совпал с моим выстрелом. Также он совпал с запуском вражескими колдунами своего таинственного оружия. Мой болт вонзился в камень, и тот покрылся синими сполохами разрядов. После чего из черного валуна повалил приличной густоты дымок.
Жаль, что выпущенная чуть раньше сила унеслась вперед и сделала свое черное дело. Обе гигантские и толстенные скалы покачнулись, оторвались от подпирающих их гор и, проседая в землю, словно в расплавленное стекло, стали заваливаться друг на друга. Под этим нереальным для сознания падением оказалось погребено все: и дорога, и громоздящиеся на ней обломки повозок, и лошадиные трупы вперемешку со зроакскими. На образовавшейся новой дороге, шириной под сто метров, только и остались торчать две верхушки скал, перегораживая получившийся проспект всего лишь наполовину одной ступенькой: от дальней горы ступенька возвышалась метра на два, а ближе к нашей позиции сходила всего до одного метра. И все это в ночи странно фосфоресцировало и светилось остаточной энергией.
Ну и на самом перевале осталась полоса из связанных повозок и телег, до которых, видимо, сила тайного оружия просто не дотянулась.
– Вот это да-а-а! – протянул мой пораженный зрелищем товарищ. – Такой массив утопить! Хорошо хоть, ступенька от скал осталась.
– Заряжай! – выдернул я его из короткого ступора. – Сейчас эти морды попрут в атаку на долину.
Не сговариваясь, мы синхронно посмотрели в сторону моста. Ни одного огонька костров. И только я рассмотрел взбирающихся по тропе конников.
– Молодцы, вовремя ушли! А что там наши лошадки?
Пока Леня заряжал оба наших арбалета, я сбегал на другой край пантеона и посмотрел туда, где в гроте стояли наши рыцарские кони. Вроде там все было спокойно, а уж мы сами к ним спустимся чуть позже просто по веревке. Да и склон горы с той стороны не так крут, как возле нашей позиции.
Возвращаясь обратно, уже метра за три от товарища я чуть не получил разрыв сердца, непроизвольно успевая выдернуть кинжал из ножен. Кто-то поднялся из-за камня, который, можно сказать, прикрывал нам с Леней спины. Уже замахнувшись кинжалом на неизвестного, я услышал ехидный женский голос:
– На кого это ты так разогнался? Я ведь и проклясть могу.
Что мой, что голос резко развернувшегося с арбалетом товарища прозвучали в унисон:
– Ты почему не ушла?!
А я еще и добавил с бешенством, пытаясь засунуть кинжал в ножны:
– Немедленно спускайся к лошадям! – подхватил арбалет, быстро прицелился и выстрелил в центр начавшей сходиться в атаке рыцарской фаланги. Потом второй выстрел, и, пока заряжался первый арбалет, нетерпеливо двигал пальцами и продолжал кричать на девушку: – Ты чего себе позволяешь! Почему не выполнила приказ?! Я тебя сейчас сброшу вниз!
Совершенно проигнорировав мои угрозы, Шаайла присела на корточки возле пыхтящего от усердия Леонида и отстраненно пробормотала:
– Только попробуй… ко мне прикоснись. И твои приказы… меня не касаются. Удивительное у вас оружие. Все время за вами наблюдала.
Продолжая стрелять и высматривая очередную цель, я решил уговорить вашшуну по-доброму:
– Слушай, когда мы будем отсюда сбегать, то будем просто катиться по склону. Да и с веревкой мы умеем спускаться бегом по крутым откосам. Я тебя очень прошу, начинай спуск уже. А мы тебя чуть позже догоним. Тем более что долго сдерживать эту лавину у нас вряд ли получится.
И опять вредная ведьма со мной не согласилась:
– Успею. К тому же я вижу, что твой помощник не успевает с зарядкой. Я буду ему помогать.
И сказано это было таким тоном, что дальнейшая охота спорить и уговаривать словно испарилась. Молча я опустил разряженный после выстрела арбалет, создал упор ногой и наложил на ложемент ворот. После чего три раза провернул ручку.
– Будешь делать вот так и отдавать ему.
– А почему ты сам не делаешь это?
– Мне заранее надо высматривать цель, на это тоже уходит время. Ты ведь видела, что Леня только вкладывает арбалет мне в руку?..
– Леня?..
Но таким вопросом меня смутить не удалось. Я был страшно зол, да и мы заранее договаривались о подобных оговорках при посторонних.
– Это детское имя моего помощника, так его только я да его родственники имеют право называть.
– Поняла. Вот так? Правильно?
Вначале у нее только и получалось, что наложить ворот, потом стала успевать делать несколько оборотов ручкой натяжения. Затем дело дошло до восьми оборотов. Леня только докручивал до конца натяжку струны, вставлял болт, зажимал его фиксирующей планкой и вставлял в мою отставленную в сторону руку.
Благодаря такой помощи мы и в самом деле ускорили темп стрельбы. Теперь за минуту мы успевали делать сразу три выстрела! И это невероятно сказалось на нашей обороноспособности. Трупами рыцарей оказалась завалена новая дорога на всю ширину, и это при том, что до низкого края оставшейся верхушки скалы добралось не больше двух десятков рыцарей-людоедов. Их тела тоже служили своеобразной преградой. Там же мне удалось успокоить и десяток коней-тяжеловозов, на которых некоторые рыцари попытались прорваться верхом.
А вот дальше в плане прицельной стрельбы пришлось более чем тяжело. К высокому краю ступеньки стали подскакивать на лошадях зроаки легкой кавалерии. Они вскакивали на седло, хватались за край преграды и вылезали наверх. Дальше уже неслись бегом к поставленным в ряд телегам. Их я просто не успевал сразить на бегу, да еще в таком количестве. Да и баррикада врага более чем на десять секунд не задержит. А значит, пришло время отступать немедленно!
– Уходим!
Закинув на плечи свои рюкзаки, подхватив подсумки с болтами и свои несколько громоздкие в данном случае пики, все втроем метнулись к другому краю развалин. Никаких иных мыслей, кроме как удачно и быстро спуститься к коням, в голове не было. Ну и понятное дело, следовало вначале схватить моток веревки и бросить его вниз. Но только я схватился за первый моток, как сбоку от меня послышался полный досады голос Шаайлы:
– Стойте! Смотрите туда!
Ее рука указывала в то место гор, где была тропа, мост и куда мы сейчас со всей прытью спешили. Я поднял взгляд и остолбенел: мост, или сколько их там успели еще перекинуть через пропасть, горел ярким пламенем! Но еще неприятней оказалась толпа пеших зроаков, которые со стороны долины бегом приближались к гроту с нашими лошадьми.
– Они прошли по тропам в обход гор, – догадалась вашшуна. – Лучники просто обязаны были сжечь мост.
Ну да, кажется, при всем к нам уважении, нас вынужденно списали в категорию «потери». При такой войне два мастера и одна вашшуна большой роли не играют. Да и по большому счету спасти нас сейчас могла бы только сотня тяжелой кавалерии. А где ее взять? Но больше всего мне в тот момент стало жалко наших породистых, уже идеально прирученных рыцарских лошадок. Просто душа разрывалась, что они достанутся в виде трофея какому-нибудь мерзкому людоеду.
– Сюда к нам они не доберутся, – скорее всего, спрашивала девушка, имея в виду зроаков.
– Сразу – нет, – подтвердил Леня. – А потом все равно скалолазы со всех сторон поднимутся.
– Стреляйте! – Тон у Шаайлы стал полон грусти и безнадеги. – Не ждите.
– И то правда, – внешне резко успокоился я, понимая, что долго здесь мы не задержимся. – Болтов у нас не много, но выстрелять придется почти все. По пять оставим на всякий случай.
Мы не спеша возвращались на прежнюю позицию, и мой товарищ, словно мы на прогулке, тоже рассуждал равнодушным тоном:
– Я бы и последний десяток расстрелял в этих уродов. Ну разве что по одной штучке для образца бы оставил.
– М-да? Ладно, будет видно. Отдохнули? Помощнички. Тогда заряжай!
Стреляли мы по врагу до тех пор, пока окончательно не рассвело. Лучи Светоча уже осветили и нас, и нашу позицию, а зроаки все падали и падали после моих выстрелов. И скорее всего, ни один пущенный мною болт не пропал даром. Мало того, пока аспиды принялись эвакуировать телеги с черными глыбами, я успел повредить еще сразу восемь из них. Не знаю, как они действовали, но, скорее всего, людоеды не смогут починить такие уникальные артефакты. Иное дело, если они сами в своей империи производят подобное чудо, тогда они наверняка починят старые камни или склепают новые. Но когда это еще будет?
По крайней мере, сейчас и в данном месте эти аспиды рода человеческого не сумеют применить свои устройства для разрушения. Да и самих магов в их подлом коллективе что мы, что землячки своей лавиной сумели проредить более чем основательно. Жаль, что не нанесли подобные удары чуточку раньше. Хотя кто знал, что следует так спешить, да еще в два разных места, да еще и стрелять болтами по черным валунам.
О таком превентивном ударе никакая разведка заранее не пронюхает и никакой стратег не подскажет. И так отлично получилось, что подавляющее число переселенцев вырвались из опасного капкана, да еще и в данное время совершают рейд по тылам зроаков, расслабившихся ожиданием победы.
Болтов мы с Леней после бурной торговли оставили по два. А потом, не сговариваясь, подхватили свои вещички и, балагуря на отвлеченные темы, отправились в то самое потайное помещение подвала, которое устроители закрыли глухой стеной. Перед спуском в лаз деловито разожгли факелы и два сунули в руки тоскующей ведьмочки. По одному взяли сами и спустились первыми. Когда спустилась и девушка, задвинули за собой плиты, которые и раньше прикрывали лаз. А уже в подвале стоило только посмотреть, с каким недоумением и сомнением за нами плелась вашшуна. Когда же она поняла, куда мы направляемся, гневно воскликнула:
– Но я не хочу топиться! – да так и застыла перед проломом.
Мы уж стояли внутри потайного помещения, поэтому обернулись к девушке одновременно и посмотрели на нее одинаково. Все-таки мы уже давно вместе и могли бы выступать на большом манеже великолепной парой клоунов.
– Тебя сто раз отсылали на мост! – желчно напомнил я, ничего не боясь. Ведь во мне все еще бурлил адреналин.
– Зачем ты проигнорировала приказ мастера? – сокрушался мой помощник.
– Как ты отчитаешься о провале ответственного задания перед своей богиней? – укорял я.
– Жуткий, страшно постыдный просчет, – скорбно кивал мэтр клоунады.
Именно такое неприкрытое ерничество дало девушке возможность догадаться, что мы над ней издеваемся. Она покраснела, нахмурилась и попыталась нас запугать:
– Или вы мне сейчас же расскажете, что задумали, или…
Я только фыркнул на это, хотя мой товарищ и попытался сместиться мне за спину.
– Ха! И что означает твое «или»? Не станешь топиться? Так тебя никто и не заставляет. А-а-а! Наверное, ты хочешь пытками вырвать у нас секреты нашего оружейного мастерства. Нет? Тогда попробую угадать дальше. О! Может, ты просто попросишь нас ласковым голосом: «Дяденьки! Не гоните меня! Спасите меня! Отныне я стану хорошей и послушной!» Угадал? Ха-ха! По глазам вижу, что угадал. Ну, чего замолчала? Проси! Мы сегодня добрые: хоть и проиграли сражение, но выиграли войну.
Упоминание о войне заставило вашшуну чуть расслабиться, вспомнить, с кем она разговаривает, и не пользоваться наверняка заготовленным проклятием.
– Тоже мне, дяденьки!..
– Не нравится? – поразился я. И решительно добавил: – Тогда мы уходим сами!
Хотя, честно говоря, очень боялся неясного момента: значок еще ни разу не проверенный. Что с того, что он явно в силе? А о силе говорит тот факт, что я его вижу, а остальные только нащупать могут. Да и что с того, что он вообще здесь существует? Вдруг переход все равно не состоится в неведомый мир?
Вот тогда уже точно ничего не останется, как разобрать арбалеты, что горит – сжечь, остальное – в пропасть. Ну а напоследок и самим туда же. Зато теперь уверены, что жизнь прожита ох как не зря. Вон сколько аспидов в преисподнюю отправили.
Но девушка поняла, что давить на нас не получится, и пошла на попятную:
– Хорошо, я не буду вас проклинать. – Заметив, как я махнул на нее безнадежно рукой и стал разворачиваться, поспешно добавила: – И слушаться буду! Если это не противоречит здравому смыслу.
А мне словно и этого унижения было мало! Показательно наморщив в раздумье лоб, я помахал своим факелом, любуясь непроизвольно отблесками кварца в блоках стены. Так и хотелось придумать нечто, ставящее меня вне досягаемости неприятного колдовства.
– У меня еще условие: ты отказываешься от права «двух ночей»!
– А это от меня не зависит! – с ехидством ответила девушка. Похоже, еле сдерживалась, чтобы не показать мне язык.
Пришлось поверить.
– Ладно, тогда ты больше никогда не смеешь угрожать нам проклятиями.
– Это надо заслужить!
От такой отповеди даже Леня не сдержал возмущения:
– А мы еще не заслужили?!
Ведьмочка пожала плечами, словно наши подвиги по уничтожению людоедов не могли считаться заслугами, а я так и стоял, словно зачарованный, продолжая размахивать факелом. Мой взгляд в потустороннее обеспокоил целительницу:
– Что ты задумал?
А я ничего не задумал! Я просто старался не просверлить взглядом дырку в камне, который торчал из кладки на краю пролома. Конечно, я мог и ошибаться, но уж больно тот камень был похож на описание булыжника-артефакта, который так настойчиво разыскивала вашшуна.
– Слышь, Шаайла, – начал я осторожно, не забывая о ведшейся только что торговле. – А если я отыщу для тебя твой вожделенный камень, ты научишь нас отражать твои и подобные им проклятия?
– Ну… за камень? Научу.
– Обещаешь?
– Именем своей богини! – Кажется, она мне уже поверила заранее.
– Тогда даю подсказку: куда можно спрятать артефакт, если враг у стен пантеона и ему грозит разграбление? Да просто: сделав вид, что прячут потайной колодец. Вернее, он и не был потайным, им пользовались все и всегда. А потом взяли и припрятали. Ну? – Я и к Леониду повернулся. – Догадались, где лучше всего спрятать предмет?
– На самом видном месте, – пробормотал очевидное мой товарищ. – Возле свечи.
– А что у нас самое видное? Ха! Да вот! Сама стена! Шаайла! Камень от тебя справа, торчит из стены, вот-вот и сам выпадет.
Вашшуна положила свои средства освещения в проем и недоверчиво взглянула туда, куда указывал мой факел. После чего пискнула и голыми руками стала вырывать камень из кладки. Не прошло и минуты, как находка оказалась у нее, крепко прижатая к груди. Лицо ведьмы даже похорошело от переполнившего ее счастья, а в глазах стояли слезы.
– Никто не верил, что я его найду! – шептали ее исцарапанные, припухшие губы. – А я нашла!.. Вернее, ты нашел! Спасибо!
– Всегда рад помочь! Агентство «Шерлок Холмс и доктор Ватсон» – к вашим услугам! – поклонился я и уже целеустремленно поспешил к колодцу-пропасти. – Надо торопиться! Зроаки еще не скоро на скалы полезут, но мало ли что. Лень, идешь первый?
– Издеваешься?
– Давай-давай! А то мне в последний раз не повезло. Забыл? Шевелись!
– Э-э! Не так резко! Резкий ты наш. Веревкой давай хоть подстрахуемся, – переживал мой товарищ.
– Это – запросто! – Отставив свой рюкзак, я обвязал друга веревкой и нравоучительно при этом читал инструкцию по переходу Шаайле: – Делай все в точности, как он: шаг с правой ноги – и ты в ином мире. Приставляешь левую ногу и осторожно приоткрываешь глаза. Если все нормально, делаешь шаг в сторону, потому что следом за тобой через минуту и я пойду. Как бы тебя не растоптал.
Если Леня еще в чем-то сомневался, то нас подогнал глухой звук рухнувшего где-то наверху камня. Может, сам упал, а может, уже и зроаки вели поиск в развалинах. В последний момент я ему в руку вставил факел:
– Вдруг там темно?..
Он встал на край выступа и шагнул в пропасть колодца, держа в одной руке пику-метатель, а второй, с помощью факела, освещая себе дорогу в неизвестность. Веревки, обрезанные невидимым лезвием, повисли у меня в руках.
– Есть! Отлично! Следую…щая! – командовал я, сматывая веревки и приторачивая их к верхнему клапану своего рюкзака.
Девушку, так и прижимающую к себе камень, пришлось на край заталкивать чуть ли не силой, а держатель факела засовывать между ее драгоценной находкой и не менее драгоценной грудью.
– Все! Шагай с правой ноги! Леня тебя там встретит. Смелей!
Последний окрик подействовал, и она шагнула. Судя по тому, как растаяло в пространстве ее тело, переход прошел нормально. Я вскинул за спину свой рюкзак, приторочил к поясу арбалет и, подхватив оба оставшихся факела в одну руку, а во второй зажав пику, тоже замер на краю уступа: минута еще не прошла. Зато теперь я в повисшей тишине отчетливо услышал, как с лаза сдвигают прикрытие из плитки, а потом и гул голосов.
– Ищите-ищите! – злорадно пробормотал я напоследок. – Мало вам досталось?! Так мы опять вернемся и уже тогда накостыляем вам по самые…
Чего много болтать? Вот я и шагнул.
