Глава тридцать первая
Дары превыше царских злат
Во время просмотра процесса инициации у меня мелькнули интересные мысли в голове:
«Вот как узнать: изменится её отношение к Платону Когуярскому после такого подарка? Машка не чужда нормальных правил человеческой благодарности, но как она поступит сейчас? Насколько сильно её испортили «медные трубы» и оценит ли она мою искреннюю и горячую любовь? На этом фоне было бы интересно понаблюдать, как она прореагирует на скорое возвращение того же Бориса Ивлаева?.. Ха! А ведь это будет феноменальный розыгрыш! Надо подбросить весточку с Большой земли, как только первая почта сюда придёт. Как бы случайно и такое письмо дошло. Мол, жив, здоров, скоро буду у вас в гостях, готовьтесь! Вот уж смеха будет понаблюдать за подружками!.. Или не смеха?.. А грусти и разочарования?.. Хм! Что-то я запутался… Надо будет на трезвую голову эти забавы обдумать…»
Ну и первое, что Мария рассмотрела, когда пришла в себя, это моя вуаль:
– Вокруг тебя светящийся кокон! – были её первые слова в новом статусе.
– У тебя точно такой же. Эффект – минут на пять после инициации. Потом замечать в повседневной жизни перестанешь, зато научишься видеть его при определённых усилиях.
– А что мне ещё даёт ношение этого пояса?
Мне вспомнились сияния атмосферы над Ияртой, происходящие всякий раз, когда Светозарные устраивали сексуальную близость между собой. Озадаченно хмыкнул, не представляя, как оно будет всё твориться в здешнем мире, но пока признаваться в этом не стал. Зато все остальные силы, оберегающие носителя полного комплекта симбионтов, перечислил.
Что характерно, моя подруга сразу заметила одно серьёзное несоответствие в моих описаниях и объяснениях:
– Тогда почему в том бою егерей со зроаками ты пострадал? Да ещё и так сильно?
– Потому что увлёкся, потерял хладнокровие, – признался я, прискорбно разводя руками. – Следовало шустро отступать, уклоняться, уходить, а то и сбежать с места событий… Но я рвал своими эрги’сами зроаков до тех пор, пока у меня не кончилась энергия. А затем начал кидаться в рыцарей груанами. Задействовал, так сказать, свой последний козырь. Они при сильном ударе образуют невиданной силы взрыв, и мне как-то в тот момент было всё равно, что мой статус Светозарного исчезнет. Даже показалось, что я справился, победа будет за мной. Но бросив один из последних груанов, только и успел заметить падающую на меня, укрытую бронированной попоной лошадь…
– Больно было? – До меня донеслась волна сочувствия и сопереживания. И я постарался выглядеть стойким, как скала:
– Да ерунда! Тем более что я сознание потерял… И Шеяну Бродскому спасибо, что он меня как-то сумел подлечить.
– Ты за него ручаешься полностью? – последовал неожиданный вопрос.
– Конечно! – подтвердил я. – Отличный мужик! А что не так?..
– Разберёмся! – перешла императрица на повелительный тон и продолжила в приказном порядке: – Ложись пока, отсыпайся! И главнокомандующего не вздумай больше спаивать. Она и так мотается по всем фронтам как оглашенная, без сил осталась физических и моральных, а ты тут её ромом потчуешь. Хорошо, что вроде затишье наступило в противостоянии с людоедами, иначе за такой поступок тебя тоже следовало в карцер посадить!
– Да что ты всё меня карцером пугаешь? – не сдержал я своего возмущения.
– Потому что заслужил! – прикрикнула она. Нагло развернулась и… ушла.
Ни тебе «До скорого, милый!» Ни «До свидания!» Ни «Пошёл бы ты…» И даже банального спасибо за уникальнейший дар я так и не услышал в свой адрес. Ну не еловая жизнь?! Что ж это тут творится?! За кого меня держат?!
Не столько обидно, как неприятно. Воистину потребительское отношение получается. Пришла, попользовалась. Не попользовалась – зато наорала. Потом наказала – и всё равно не пришла. Стала Светозарной – и тут всё не по ней. Ну прямо сказка – в жизнь! Та самая, о золотой рыбке. Где сколько бабке дед ни носил, сколько ни давал, так ничего и не получил в благодарность. Кроме батогов, тумаков и унижения.
И с чего это я поверил в утверждения одних хороших знакомых, что, делаясь Светозарными, люди становятся чище, добрее и человечнее? Взять ту же парочку коллег, которые шпионили в пользу гаузов и которых я безжалостно на Дне уничтожил. Или того же художника припомнить, которого я удавил в тюрьме. Правда, стоило ради справедливости припомнить, что художник всё-таки симпатизировал Ксане, а то и любил её. То есть действовал в аффекте ревности. И самое главное: он ведь не имел полный комплект груанов. И даже не мог носить с собой те десять, что сделали его Светозарным. Вот и остался бедняга ущербным, недоделанным… Как бы…
Но если так и дальше продолжить логическую цепочку, то почему Мария Ивлаева себя ведёт так странно? Неужели она настолько хороша, что ей уже и улучшаться больше некуда? Уж не святая ли она?.. Ха! Так можно и до невесть чего додуматься. Есть ведь сущности, стоящие несравнимо выше всяких святых. Особенно если вспомнить, что все окружающие и так её и двойняшек считают дочерьми великой богини Герчери. А мне до полного счастья только не хватает иметь в возлюбленных вздорную и взбалмошную богиню. Не надо мне такого счастья! Ни даром, ни за деньги, ни за обещание сделать её владычицей морскою.
«Может, я поторопился с таким щедрым подарком? – задумался я всерьёз. – Женщину разбаловать легко, а вот чем я её буду дальше одаривать?.. Ха! А ведь ничего нет круче и величественнее, чем статус Светозарного. Империю она и без меня заимела, а мир ей подарить… так его ещё найти надо. Чтобы был ничейным, прекрасным и удобным во всех отношениях…»
Тут только заметил, что сам себе налил рома в стакан и принюхиваюсь к нему, перед тем как выпить. И мне стало страшно! Я догадался! Мои щиты и груан привыкли к алкоголю и теперь считают его за лекарство! Не только за лекарство, но и за источник калорий. Там их ведь больше, чем в свинине. Вот мои симбионты и расслабились. Вот и стали… алкоголиками!
Хуже всего, что сознание моё возмущалось как-то притворно, не по-настоящему. Ещё и нашептало: «Нашему здоровью – ничего не повредит! А от стрессов ром – лучшее лечение! Пей!»
Ну я и выпил. Почти полный стакан. Без закуски. На прежнюю дозу.
Посидел. Пожалел себя. Да и отправился отсыпаться.
Долго спал, без сновидений. Зато проснулся от жуткого голода и тотчас понял: – с данных пор у меня будет именно в такой форме протекать похмелье. И пока что-то срочно (и очень много!) не съем, становлюсь опасен для окружающих. А кто ближе всего? Вот самым близким и будет доставаться!
Первым делом заглянул в спальню. Апаша Грозовая блаженно спала с улыбкой на лице, похоже, ей снилось нечто приятное или весёлое. И не догадывалась, как близко была от скандала. Настолько мне хотелось её разбудить и поругаться на тему «Из-за тебя мы пропустили обед! Я тебе этого не прощу!» Ещё и внутренний голос какой-то нашёптывал криками напугать главнокомандующего, заявляя, что враги уже во дворце. Хорошо, что совесть не позволила так шутить над пожилым человеком, и я вспомнил, как Машка называла Апашу по-семейному, тётей. Может, и в самом деле родная душа?
Зато вот с эйтранами, не выпускающими меня на свободу, я решил разобраться без всякой жалости и поблажек:
«Ща-а я им такое устрою!.. – рывком распахнул дверь, а там… никого. Но соображать-то я не перестал, и злость моя отыскала новую причину: – Самовольно покинули пост?! И мнят ещё себя великими воинами?! У-у-у-у!..»
С кровожадными мыслями устремился по коридору, не завидуя тому, кто мне первый попадётся на глаза. Попалась юная ординарец, та самая, у которой шпага больше своей хозяйки. Злость на исполнительную девчушку никак не отреагировала, принимая её за ребёнка. Ну а дети у нас (да и везде!) – это святое. Чё их обижать-то? Тем более когда они становятся по стойке «смирно» и, подражая великим полководцам, выкрикивают звенящим голоском:
– Здравия желаю, господин атрегут-комендант! Как спалось? Не желаешь ли отобедать?
Суть последнего вопроса напрочь затмила смысл первых предложений. Я только и смог выдохнуть:
– Желаю! – как девушка немедля метнулась к одной из дверей, рядом с кабинетом коменданта, раскрыла её и дала пояснения:
– Уже всё для тебя накрыто, из закусок, холодного и напитков. А горячее через пару минут с кухни подадут, я сейчас дам сигнал. Эта комната как раз и предназначена для трапез коменданта с гостями или для чаепития во время длительных заседаний.
Я только и сподобился, что пару раз произнести «Угу!». Потому что есть начал, ещё не усевшись. Наверное, со стороны смотрелся премерзко, вёл себя как некультурная, оголодавшая деревенщина. И хорошо, что ординарец сразу умчалась давать какой-то там сигнал. Через минуту до меня дошло, что данное изобилие никуда не исчезнет, и я расселся удобнее. Затем ещё более расслабился, предоставив возможность голове не только есть в неё, но и думать.
И думы эти вначале пошли довольно-таки приятные. Получалось, что некую благодарность императрица всё-таки проявила. Освободила меня из-под домашнего ареста. Приказала озаботиться сохранением для меня обеда, который я постыдно проспал. А это значит, что кто-то наведывался в мою спальню время от времени и контролировал степень, глубину моего сна. То, что никто не обеспокоился безопасностью спящей у меня главнокомандующей, тоже говорило о полном доверии ко мне, несмотря на моё подозрительное происхождение. Честно говоря, будь я на месте Машки, я такому типу так просто не доверился бы. Всё-таки – недавний враг, тайланец. Ещё недавно воевал за людоедов. И ещё неизвестно (если предположить самое худшее до конца), сколько я доблестных воинов положил на поле боя до образования империи Герчери. Неужели тут амнистия настолько полная и безоговорочная?
«Нехорошо-с! Надо будет указать Машке, что подобная мягкотелость недопустима! – Под эти мысли в трапезную молодой парень-поварёнок вкатил столик с горячими блюдами. – Надо же! Представляю, как эта юла будет своим мужем командовать».
Было чем восхищаться. Ординарец, носясь вокруг поварёнка вприпрыжку, рискуя при этом выбить ему глаза, а себе поломать ноги несуразно большой шпагой, пыталась распоряжаться каждым движением озадаченного парнишки:
– Сюда ставь! А те блюда отодвинь! Аккуратней! А супницу – вон туда ставь! Поправь!.. Вот же увалень!.. Ту нарезку тоже отодвинь! – и в финале: – Быстренько, быстренько поскакал на кухню! Не то госпожа Ясинских опять тебе уши накрутит!
Сомневался я, что Оляна таким мальчуганам уши крутит. Да и он сам посматривал на мелькающую зазнайку снисходительно и высокомерно. Наверное, осадил бы её сразу, да мой вид ожесточённо насыщающегося человека да лысина со шрамами заставляли благоразумно помалкивать. Так и ушёл, молчанием игнорируя мелкую вертихвостку. А та, прежде чем закрыть дверь, пожелала мне:
– Горлу и хлебу, господин атрегут-комендант! – и я остался один.
Но страшное «похмелье», мешающее думать, отступило в неведомые дали. Соображал я не в пример лучше, потому обеспокоился:
«Чего это мелкая юла меня странно величать так начала? При чём тут должность Марты Вольна? Неужели мне, так сказать в благодарность, навесить пытаются новую, хлопотную должность? Да и не нужна она мне! С Машки и не такое станется, не спросив меня – меня устроить. Но ведь эта должность занята Мартой. Уж не случилось ли что с ней? Тем более что в недавнем разговоре что-то такое мелькнуло нехорошее… Мол, Вольна заступилась за меня, и ей ещё за это не поздоровится… Ну да, как-то так! И словом нехорошим хорошую женщину обозвала… А я и не заступился… Заступился бы – только хуже сделал… Или нет?..»
В общем, следовало немедленно прояснить ситуацию, и ординарец подходила для этого лучше всего. Ещё раньше я заметил с края стола солидный колокольчик и не постеснялся им воспользоваться. А юная воительница, словно ждала моего вызова, явилась не запылилась, не успел я и два раза звякнуть:
– Чего изволит атрегут-комендант?
– Вначале скажи, чего ты такая радостная?
– Меня в звании императрица повысила до «старшего ординарца»!
– О-о!.. А много у нас младших?
– Пока ни одного. Но я имею право набрать сразу троих.
Ха! Представляю, какой она тут детский сад устроит! Однако ещё следовало выяснить, под чьим руководством этот сад может оказаться. Не ровён час, повесят его на меня, а я ещё даже пожить в нормальном теле не успел. Так что я нахмурился и приказал как можно строже:
– А теперь, юла, докладывай: где госпожа Вольна? Что за новое обращение ко мне? И всё остальное, что с этим связано?
– Юла?.. Новое имя? Или звание? – напряглась девушка. – И что оно обозначает?
– Ну, это… – покрутил я у себя перед лицом пальцами. – Такая верткая, красивая, поющая…
– Согласна! Можешь называть меня Юлой! – Как у неё всё просто. А если она когда-нибудь увидит подобную игрушку? Или Машка с принцессами услышит обращение такое? Немедленно догадаются, с какого мира я появился. И назад уже отыграть не получится. Значит, тут надо действовать хитрей:
– Хорошо, но только с одним условием: никто кроме нас двоих не должен знать факт смены твоего имени! Тем более само имя услышать! – заметив недоумение на личике, пояснил: – По древним законам нашего рода, надо выждать как минимум лутень, а уже потом обнародовать изменение. Выдержишь такой срок?
– Обижаешь! Я умею хранить тайну! – обиделась будущая великая воительница и тут же поделилась своими откровениями: – Вот все обзавидуются, когда узнают! Я не только род своего мужа в фамилии вставлю, но и имя новое получу!
Никогда не пойму: откуда у женщин, пусть даже таких юных, страсть к смене фамилий? Наверное, это у них что-то на генном уровне. Хотя… Если вспомнить лично мои скитания по мирам, то кем я себя только не называл. Вон, сейчас так вообще Платоном обозвался, под древнего философа кошу.
Чтобы избежать неуместной самокритики, подтолкнул Юлу к докладу:
– Итак, я слушаю всё по порядку!
– А тут и слушать нечего, – пожала плечиками малявка. – Марта сейчас сдаёт мелкие дела, но вскоре будет здесь для передачи тебе лично основных. Императрица решила совместить ваши две должности в одну и нагрузить это тяжкое бремя на более сильные мужские плечи. Ну и с этим больше ничего не связано, потому что приказы её императорского величества не обсуждаются.
И нагло заулыбалась. Но так как я молчал, отложив вилку и нож, и продолжал смотреть более чем требовательно, Юла догадалась: промолчит – и у нового коменданта не станет «старшего ординарца». Поэтому вздохнула и бойко затараторила дальше.
