Книга: Найти себя
Назад: Глава двадцать пятая Пусть музыка звучит!
Дальше: Глава двадцать седьмая «Если вас ударят в глаз…»

Глава двадцать шестая
Опрометчивый шаг

Различия были существенные: порой в стройную мелодию вплетался какой-то скрежет, посторонние шумы и хрипы, удары и завывания, словно прокручивали древнюю, испорченную пластинку. Бабушка Марфа как-то завела свой патефон, так там слышались аналогичные сбои. Но с другой стороны, может, это только мне такая мелодия попалась? То бишь пластинка? Надо будет потом обязательно сравнить свои ощущения с ощущениями Мансаны.
Вон она как стоит: с изумленным выражением на лице и со сложенными на груди ладошками. Никак, видимо, не ожидала, что выходец с диких гор может оказаться и добрым, и хорошим. Кстати, а почему так и в самом деле получилось? Что-то тут не сходится со всеобщими понятиями. Я ведь и в убийствах участие принимал, и махинациями занимаюсь, незаконной контрабандой через миры, Емляна обманул с якобы заозерскими монетами, девушку вот к постельному сожительству склонил и при этом никаких матримониальных планов, как подобает джентльмену, не строю.
Да и еще десяток сомнительных грешков в моей биографии легко отыщется. Одно объяснение сразу на ум напрашивается: стереотипы у создателей и устроителей этого кургана могли быть совершенно отличными от общепринятых на Земле. Да и местных правил, догм, моральных принципов и определений сути я не знаю. Может, мои деяния тут вообще лишь в положительный актив записываются?
– Борей! С тобой все в порядке? – Голос девушки вывел меня из сильной задумчивости.
Вот те раз! Музыка давно отзвучала, а я продолжаю стоять возле лобного камня, словно замороженный. Небольшая группка посетителей уже начала интенсивно обмениваться мнениями, а хранители, как старшие, так и с посохами, продолжают стягиваться в зал с монументом чуть ли не со всех сторон. Только их надсадного и занудного внимания мне к собственной персоне не хватало! Сейчас как начнут упрашивать стать их коллегой, а мне до полного счастья только этого не хватает!
Как представил себя бродящим по залам с перекрученной палкой, выше меня в три раза, так еле сдержался от смеха. Подскочил к моей спутнице, уже сам схватил ее за руку и потащил к выходу. И только когда прошел первый тоннель, услышал за спиной знакомый голос дядюшки Круста:
– Борей, не надо так бежать! Время для спокойного выхода еще имеется.
– Догадываюсь, – ответил я, не оборачиваясь. – Только я очень спешу. Дел много.
– Любые мирские дела могут подождать для важного разговора.
То, что я пробегал за три быстрых шага, старший хранитель вместе с толпой своих коллег преодолевал за шаг. Они так и держались плотной группой следом за нами, но пока остановить меня силой попыток не делали. Легко шагающий Круст только и пытался меня до самого выхода уговорить не спешить, присесть для беседы прямо на ступеньках и выслушать тех, кто заботится о покое этого места уже много лет.
А я твердил как попугай:
– Нет-нет, сегодня я слишком занят. Приду завтра с утра!
Так они все и отстали возле центральных многочисленных ворот, посматривая мне вслед с недоумением, обидой и возмущением. Наверное, это был первый случай, когда строптивый посетитель после инициации музыки не стал с ними разговаривать и вести долгие беседы. Сходное состояние с ними испытывала и Мансана. Уже на улице она попыталась всеми силами меня остановить, но я просто выпустил ее руку, беспардонно забрал свой рюкзачок и поспешил в южную пейчеру.
Тогда она пошла рядом и попыталась меня уломать ласковыми увещеваниями:
– Борей, сахарный ты мой! Ты поступаешь очень некрасиво! С твоей стороны, такой уход – крайнее неуважение к хранителям. А уж непосредственно к дядюшке Крусту – прямое оскорбление. Он ведь ветеран войны со зроаками.
– Да не забыл я про этих недобитых зроаков! – вскипел я, начав на ходу махать руками. – Но мне голос в голове нашептал четко: я волен после прослушивания музыки делать все, что сам пожелаю. Поэтому я и ушел! В чем я не прав?
– Ну есть же какие-то традиции, правила, просто человеческие отношения.
– Ерунда это все! Если хочешь, возвращайся и беседуй с ними, сколько тебе нравится! – Чувствовал, что пора пользоваться моментом и отшивать девицу от себя на эту ночь.
Но она даже тоном не обиделась:
– Но я-то тут ни при чем. Это тебе самому будет очень полезно знать про свои новые возможности, получить новые знания, поделиться своими переживаниями и проблемами.
– У меня нет проблем!
Вот-вот! Только не хватало мне строгих вопросов от хранителей: кто я да откуда! Вмиг спалюсь и окажусь у черта на куличках. Нет, зря я все-таки этот дурацкий голос послушал! Шел бы себе да и шел спокойно на выход. А музыку бы послушал в любое подходящее опосля время. Кстати, надо бы поинтересоваться:
– И музыка эта не совсем так звучала, правда?
– Да нет! – изумилась девушка. – Точно так же, как всегда. А что тебе не так показалось?
– Да вроде как тише звучала.
Соврал я на всякий случай. Вдруг мозги человека оказались не по зубам лобному камню? До того работал как надо, а на мне раз – энергия и иссякла! Или похуже чего? Вдруг там у него что-то ломаться начало, а потом всю поломку на меня спишут? Дескать, последний попользовался, ты и виноват. Тебе и чинить! И хорошо, если не собственной кровью. Ха! И ведь не спросишь у прежних кандидатов в хранители: как оно у них было. Ведь если каждому скрипы и треск слышатся – не вопрос, все решается простым молчанием или не опасным откровением на эту тему с остальными коллегами. А если только у меня в ушах заскрипело и загрохотало?
Моя спутница тем временем со всей деликатностью пыталась мне втолковать о величии моего избрания из тысяч и тысяч посетителей, плела что-то про новые возможности пойти учиться и советовала прислушаться к ее одному очень важному совету. Мол, этот совет давно должен быть мной услышан. Вон, даже отец сегодня за столом чуть не проболтался на эту тему. А вопрос для меня, можно сказать, первостепенной важности.
В ее слова я врубился и странный совет наверняка бы выслушал, но мы к тому времени уже пришли к пейчере, и пора было срочно начинать претворение в жизнь операции «Рубка хвостов». Поэтому я и начал, пока боевой запал и настроение не иссякли:
– Значит, так! Жди меня в харчевне, я сейчас оставлю рюкзак и приду.
Ответила она хоть и тихим, смиренным голосом, но со странными нотками категорического противоречия:
– Хорошо, мой сахарный, я подожду тебя в коридоре, возле твоего номера.
– Зачем? – возопил я.
– А вдруг я тебе понадоблюсь? – Ответ прозвучал без всякого кокетства, с полной уверенностью, что я и в самом деле без няньки не обойдусь.
– Ну, знаешь! Переодеть рубашку я и сам смогу.
Мы как раз проскочили настороженного и ворчащего что-то на постояльцев Емляна, коротко обменявшись с ним жестами приветствий, прошли дальше, но девушка так от меня и не отставала. Мало того, возле самого номера она сделала попытку уцепиться крепко за мой локоток, как бы намекая о своем праве пользования как мной, так и моей арендованной комнатой.
Но я всеми силами показывал, как я страшно зол, груб, невоспитан и несносен. Вырвался из ее захвата, достал ключ, но открывать дверь не стал.
– Мансана, попроси пока в харчевне, чтобы мне ужин накрыли быстрее. Вдруг моя встреча, о которой ты мне обещала напомнить, как раз сегодняшним вечером.
– Ой! Извини! Я так перенервничала с этой торжественной музыкой, что все из головы вылетело. Но ты не волнуйся, нам подадут ужин сразу.
– Нам? А ты разве не хочешь домой наведаться? А я пока поужинаю.
– Мне хочется быть с тобой.
Девушка попыталась ко мне прильнуть грудью, и я отбивался из последних сил:
– Я что, не могу хоть пару мгновений побыть один?
– Конечно, мой сахарный. – Не сводя с меня ласкового взгляда, она отступила на шаг и примирительно сложила ладошки вместе. – Я жду тебя здесь.
Нет, я бы на ее месте такого унижения и попыток от меня избавиться сразу не выдержал. Плюнул бы, развернулся и больше бы никогда не возвращался. У нее что, чувства собственного достоинства не хватает? Вроде не похоже.
С этими мыслями я вошел в свою комнату, до последнего мгновения подозревая, что красавица с наглым смехом втиснется за мной следом, и успокоился только после закрытия двери на ключ. Но кошмар и после этого не закончился. Прислонившись к дверной щели, Мансана стала вести ненавязчивый, по ее мнению, диалог, время от времени настаивая на моем коротком ответе:
– Кстати, те вещи, что ты мне подарил, и маме, и всем остальным очень понравились. Но отец мне запретил соглашаться на траты с твоей стороны. Даже деньги мне солидные выделил. Так что теперь и я тебе подарки могу делать. Эй, Борей, ты меня слышишь?
– Слышу, слышу.
– И рад?
– Чему? – выходил я из себя.
– Да мы теперь можем купить любые вещи для твоих сестер и в любых количествах. Правда, здорово?
О-о-о! Что же это творится? Даже в своем номере я не нахожу покоя! Здесь не то чтобы историю спокойно почитать, здесь с ума сойти можно!
Скрипя зубами, я переодел рубашку, сменил ботинки на более легкие сандалии и стал раздумывать над остальным. Кортик мне и даром не нужен, ни в харчевне, ни при запутывании следов. Покачал в руке газовый пистолет: так и не опробовал его в этом мире. И где прикажете это делать? Попробую сейчас бахнуть холостым, так моя любовница собственным телом от беспокойства не только дверь, но и полстены вынесет. Значит, прятать опять на дно рюкзака.
Рюкзак тем более не надеть, даже маленький, еще подумает, что сбежать хочу. Сюртук, хоть и вмещает в себя массу полезной мелочи, как фонарик и камера например, тоже придаст мне солидности и лишний шанс затеряться в толпе. А ведь вначале надо еще до той толпы добраться! Поэтому одна рубашка на голое тело лишний раз докажет, что я выскакиваю из пейчеры на самое короткое время. А уж потом пойдет в ход совсем другая история.
Решено, действую по четко разработанному плану.
В коридоре Мансана удивилась моему легкому наряду:
– Значит, встреча не сегодня?
– Всему свое время, и это моя личная тайна, – устремился я вперед. – Кстати, что сегодня на ужин? На корабле нас накормили феноменально, но что-то опять проголодался.
– Ах ты мой ненасытный! – щебетала за моей спиной девушка. – Как же я могу знать о блюдах, если со вчерашнего дня от тебя ни на шаг не отстаю?
– Да? А в твоем доме и на корабле я тебя уйму времени не видел. Бросила меня одного. Эх ты!
Горькая ирония была принята за шутку:
– Хи-хи! Ты и без моей опеки со всеми удачно справился! И мичмана наказал, и Басну к строгости приучил.
В харчевне я сразу устремился к самому ближнему возле выхода столику.
– Здесь свежее, – заявил нагло и, дождавшись, пока Светия и еще одна девушка поставят перед нами подносы, набросился на еду. Но уже через минуту недоуменно промычал: – А сметана где? А сладенькое? Ты ведь знаешь, что мне нравится?
– Сейчас-сейчас, мой сахарный! Только не беспокойся!
Достала она меня уже этим обращением! Словно переполошенная наседка, Мансана вскочила на ноги и понеслась на кухню. Стыдно было так обманывать отличную, чуткую, добрую и отзывчивую красавицу, но иного выхода для прочтения истории и подготовки к завтрашним перипетиям у меня не было. В противном случае мне придется завтра очень сутяжно и трудно. Вряд ли хранители во главе с дядюшкой Крустом оставят меня в покое.
Поэтому, как только моя любовница скрылась в проеме, ведущем на кухню, я проворно выскочил из-за стола и метнулся к выходу из пейчеры. Мимо Емляна я постарался пройти просто спешащей походкой, но при этом довольно громко попросил:
– Если меня захочет увидеть Мансана, я в оружейном магазине второго проулка. Она там со мной была.
А на улице припустил во всю прыть. Причем не ко второму проулку слева, а к первому справа. Да там и затаился среди многочисленных киосков цветочниц и лотков продавщиц пирожных. Светило уже практически село, так что ночное искусственное освещение делало меня не слишком заметным. Замер с независимым видом и стал ждать.
Видимо, сердобольная красавица собрала на кухне всю сметану и все наличное сладкое. Потому что выскочила с раскрасневшимся личиком на улицу только минут через десять. Хорошо, что сама, без помощников. Иначе моя затея заманить ее на место несуществующей встречи раскрылась бы сразу. Но и в дальнейшем моим планам не суждено было осуществиться. Мансана оказалась настолько хитрой и сообразительной, что я даже диву дался: она не пошла в проулок и не устремилась к хорошо ей видимой издалека двери, а встала на углу так, чтобы и вход в пейчеру контролировать, и не менее хорошо освещенный вход в оружейный магазин просматривать.
Она замерла в точке наблюдения, а я почувствовал себя вздрагивающим от злости. Что за напасть такая? Да так никакая, даже самая ревнивая и вредная жена себя вести не станет. А я ей кто? И думать неприятно: любовник-недоросток. Чего вцепилась, как вошь в бомжа? Все равно ведь любые наши отношения закончатся разрывом. И чем позже он случится, тем окажется для меня болезненнее в психологическом плане. Да и в остальных планах тоже! Особенно если представить скорое пришествие Машки вместе с близняшками.
«И винить некого, – появились покаянные мысли. – Сам виноват в первую очередь. Нет чтобы заранее придумать кучу всяческих табу и жутких горных традиций, по которым, например, парню с девушкой можно заниматься сексом только через ночь? Или через две? Нет, две – это уже слишком. Да и одна… хм… долго».
Сообразив о сути моих фривольных мыслей, я разозлился на себя еще больше. Вот уж самец недоделанный! Всю жизнь практически только одним местом и думаю. За что в итоге больше всего и страдаю.
Мансана так и продолжала стоять на своей беспроигрышной позиции, доводя меня видом своей прелестной фигурки до неуправляемого бешенства. И я даже настроился выйти из своего укрытия немедленно, пройти мимо, грубо на нее наорать и демонстративно закрыться в номере. Не станет же она выламывать дверь? И уж Емлян ей в этом деле точно не поможет. Я уже и шаг первый сделал в нужном направлении, но узрел, с какой опаской и нервными движениями крутится женская головка во все стороны, высматривая мое тельце, пожалел ее и решил дать еще один шанс.
Пришла отличная мысль слегка прогуляться. Полчасика, а то и часик посмотрю на вечерний Рушатрон, а там, глядишь, и у девушки появится дельный предлог на меня рассердиться да и домой умотать. Тем временем я и психическое состояние успокою и вечерний моцион совершу перед ночным чтением. А уж если вернусь и опять-таки застану приставучую блюстительницу моих нравов, то уже точно наору, разругаюсь и бессердечно заявлю, чтобы до утра она ко мне даже не показывалась. Пусть меня потом считают полным самодуром. Так, по крайней мере, любая девушка окажется успокоенной в плане ревности и уж одну ночь без моей ласки как-нибудь перетерпит.
А мне после этого, с должными знаниями по истории в голове, уже ничего страшно не будет. Утром разрулю все проблемы.
Так и двинулся по узкому проулку в сторону порта, намереваясь дойти до набережной и вернуться обратно по параллельной, более широкой улице. Вначале идти было легко и спокойно, тем более что тротуары стали почти свободны, толпы пешеходов рассасывались прямо на глазах, да и на проезжей части движение резко пошло на убыль. Видимо, в семьях здесь практиковался более поздний прием пищи, чем в общественных заведениях. Вот все и разбегались по квартирам и прочим апартаментам. Так я рассудил по слишком позднему завтраку в семье Мансаны и чуть ли не предобеденному приходу на службу ее папочки. Плюс в проулке так и витал стойкий запах продолжающихся дожариваться и тушиться блюд на ужин. Так что когда вообще ни одного прохожего или гуляющего на набережной я не увидел, то совсем не удивился. Хотя освещение там наблюдалось чуть ли не повышенное. Военные корабли тоже освещались довольно четко, да и матросы там проводили группами какие-то пробежки. Флот – великая сила! Муштруют парней даже перед вечерними склянками.
Так и пройдя под самой кромкой домов по набережной, я вышел на параллельную улицу и двинулся в обратный путь к пейчере. Здесь оказалось более многолюдно, хотя никто из прохожих в мою сторону даже не посматривал. Проносились редкие всадники, тарахтели и скрипели тарантасы и кареты, из какого-то проулка выплыл и не вписался в поворот громоздкий дилижанс. Возницы ругались и шумели, пытаясь дать взад две запряженные пары коней, и мне настолько понравился царящий на улице дух прошлых веков, что я на какой-то момент замер, всматриваясь и впитывая удивительную атмосферу этого мира.
Вот в этот момент все и случилось. Что-то вязкое опутало мне плечи и туловище, по голове ударило нечто тяжелое и вонючее, и я провалился в омут бессознательности.
Назад: Глава двадцать пятая Пусть музыка звучит!
Дальше: Глава двадцать седьмая «Если вас ударят в глаз…»