Глава двадцатая
о неисповедимости поворотов жизни
Сзади что-то щелкнуло, я обернулся и увидел, что моя предусмотрительность не оправдалась — скользкий рожок, видимо, сполз и дверь в номер захлопнулась. Теперь у меня особого выбора уже и не было — идти куда-то или нет.
Дорогу к тому месту, где сидела ночью милая девушка, что нас заселяла, я помнил слабо — не до того мне было той ночью, но коридор тут один и, раньше или позже, я должен был до нее добраться.
— А вы кто? — прямо перед моим носом распахнулась дверь, и из-за нее выехала самоходка со всякими моющими средствами и прочей чепухой, необходимой для уборки. На меня строго посмотрели серые девичьи глаза.
Прелестная, совсем невысокая девчушка в униформе с логотипом "Радеона" стукнула шваброй об пол, и снова переспросила -
— Мужчина, вы кто и откуда?
— Я оттуда — показал я пальцем себе за спину. — Ищу ресепшн. Не подскажете, где он?
— Всех, кто там живет, я знаю — девчушка была настроена воинственно. — А вот вас нет.
Она залезла в карман и достала миниатюрный переговорник.
— Охрана? Это Пеньковская, уровень шесть-жэ. Тут какой-то мужик по коридорам мотается, очень подозрительный.
— Бдительность на уровне — сообщила рация. — Ожидай.
Маленькая и грозная Пеньковская перехватила свою швабру поудобнее, как бы собираясь при необходимости пустить ее в ход не по назначению и грозно уставилась на меня.
— А ну-ка, стой где стоишь! — приказала она, сдвинув брови-ниточки.
— Как скажете — согласился с ней я. Охрана — это хорошо. Они меня куда надо доведут, и может, я у них даже сигаретами разживусь, идти никуда не придется. Они меня знают, я их знаю — чего мне бежать?
Не разжился. Не знали они меня. Видать, разделение труда в "Радеоне" было — в офисном здании одна охрана, в жилом комплексе — другая, в любом случае лица охранников были незнакомые. Хотя, может, смены были разные, поди знай. И с чего я взял, что я их знать буду?
Меня прихватили за руки, завернув их за спину и не вступая в долгие переговоры. После, без особых сантиментов, один из крепких ребят меня ловко обыскал, видимо на предмет наличия оружия.
— Ребята, вы это зачем? — возмутился я. — Я же здесь живу! Я свой, я наш!
— Предъяви пропуск — дружелюбно сказал мне один из охранников, плечистый и русоволосый.
— Нет у меня пропуска — пробормотал я — Зимин обещал, что его принесут, но чего-то…
— Зимин — засмеялся охранник — Сам? Ты ври, ври, да не завирайся.
— Ну да — второй охранник рывком поставил меня на ноги. — Скажи еще, что Валяев с тобой водку пил.
— Опять, небось, сын Трелуцкого черт-ти кого с улицы притащил — отметила строгая уборщица, опершись на швабру. — Как он их мимо поста проводит всякий раз?
— На этот раз будем писать на него рапорт — пообещал первый охранник девушке. — Сколько можно?
— А с этим что? — уборщица кивнула в мою сторону.
— Сейчас у ЛидииВанны уточним на всякий случай — знает она его или нет — ответил ей второй охранник. — Но, думаю, что нет, откуда здесь такие возьмутся? Да и костюм явно не его, наверняка спер у кого-то, видно же, что он с чужого плеча. К тому же Азов вчера еще приказ сверху спустил — любое нарушение режима подлежит непременному разбирательству, в зависимости от специфики конфликта.
Меня ткнули пальцем под ребро, приказав -
— Вперед идем, по сторонам не смотрим, в разговоры не вступаем. Пошел!
Я двинулся по коридору, размышляя — в разговоры с кем? С ними или с проходящими мимо людьми?
Впрочем, ресепшн мы миновать не могли, а там-то меня точно знают.
Все верно, не миновали. Но вместо хорошенькой барышни там сидела густо накрашенная тетка в парике, отливающим синевой.
— ЛидияВанна — обратился к ней охранник — Этого знаешь?
Меня рывком повернули на месте и предъявили ЛидииВанне.
— В первый раз вижу — сообщила тетка. — Не иначе, как Трелуцкий-младший опять притащил кого-то с трех вокзалов. О чем только в той смене девчонки думают?
— Не знаю я никакого Трелуцкого — вступил в разговор я, понимая, что ситуация начинает поворачиваться в ненужную мне сторону — Я вон там живу, меня позавчера заселили, в ночные часы, эта заселяла, как ее… Милочка, Людочка… Не помню. Моя фамилия Никифоров, наверняка ведь слышали? В конце концов, поднимите документы, созвонитесь с предыдущей сменой. Вас должны были предупредить.
— Никто меня не предупреждал — отмахнулась ЛидияВанна. — Но вообще, мальчики, он какой-то очень неприятный, как бы не спер чего.
— Так похоже, что и спер — охранник Володя подергал рукав моего пиджака. — Откуда у этого синяка такой костюм?
— Чего это "синяка"? — возмущенно пробурчал я. — Я человек и гражданин. Слушайте, не люблю я таких слов, но ведь оно вам всем боком выйдет. Еще раз призываю к благоразумию — лучше позвоните, уточните. В конце концов — это ваша работа. Да там на двери табличка висит, с моей фамилией.
— ЛидияВанна, ты бы может и впрямь уточнила? — один из охранников глянул на синеволосую консьержку. — Мало ли. А ты, Алка, сгоняй, посмотри — там вправду табличка висит? На каком из номеров она есть?
На этот вопрос я ответить не смог — циферок там вроде не было, а двери все на одну колодку.
— На одном из — хмуро сказал охраннику я. — Так могу показать.
— Понятно — усмехнулся охранник. — Но ты Алла, все же сходи, проверь, пустых номеров здесь немного. ЛидияВанна, ты чего застыла, звони давай в службу заселения.
— Да? — с сомнением снова перевела на меня взгляд тетка. — Ну, не знаю, может ты и прав.
Алла, которая отиралась здесь, же у стойки, побежала обратно, туда, откуда мы пришли.
ЛидияВанна посмотрела на меня, на охранников, и, было, взяла со стола трубку, как к нашей беседе присоединился еще один человек.
— Так, что у вас здесь? — спросил у охранников невысокий плотный мужчина в круглых очочках и с зализанными набок реденькими волосами, появившийся как бы ниоткуда.
— Вот — ему предъявили меня, с завернутыми за спину руками — Мотался по коридорам, пропуска нет, утверждает, что живет здесь, что заселили два дня назад. ЛидияВанна ничего такого не подтверждает.
Очкастый подошел ко мне и взглянул в лицо. Стеклышки тускло блеснули, лицо его было невозмутимо. Изучив мое лицо, он перевел взгляд на ЛидиюВанну.
— Ну, я еще документы не поднимала — расплывчато ответила тетка из-за стойки, кладя трубку обратно на стол — Но полагаю, что не могли сюда такого поселить. Небось, предыдущая смена опять проглядела.
— Какие документы? — снова сверкнули стекла очков, обводя уже присутствующих. — У вас глаз нет? Вы вообще читаете регламенты? Постороннее лицо без документов в жилой зоне! Вам случая, что на той неделе было мало? Нет, жильцы на этом этаже один другого хлеще, я все понимаю, все как один безответственны, но им это простительно, а вам — нет. Потому что они вам платят деньги, а не вы им.
— Нету там таблички с фамилией Никифоров нигде — прибежала даже не запыхавшаяся Алла. — Нету!
— Но надо же… — охранник еще раз попробовал что-то возразить разошедшемуся очкарику, но этим только сильнее его разозлил.
— Минус десять процентов от зарплаты у каждого.
— За что? — дружно взвыли охранники.
— За неверную оценку ситуации, за некомпетентность и за пререкания с вышестоящим начальством.
— А мне он сразу не понравился — сообщила из-за стойки ЛидияВанна. — И рожа у него такая… Уголовная. Вот вовремя вы нам о бдительности напомнили, Леонид Леонидович, вовремя. А то как в прошлый раз выйдет, когда ноутбук у Загоруйко увели, а там какие-то отчеты хранились. Помните, что тогда было?
— Ну так почему увели? — очкастый поправил галстук. — Не слушают меня. Не желают. Вроде и камер понатыкали, и защита везде, и охраны полно — а порядка нет. Сколько раз я предлагал — всех гостей принимать внизу, там кафе есть, диваны — в чем же дело, общайтесь. Но нет, они этих с улицы прямо сюда тащат — друзей, приятелей, знакомых, про Трелуцкого-младшего я вообще молчу. Это, мол, бизнес-партнеры. А у этих партнеров на лицах всё написано, кто они такие. Вон, гляньте на этого хотя бы.
— А Шуляев на той неделе девку приводил — негромко сказала ЛидияВанна, повертев головой и посмотрев по сторонам. — Я точно вам говорю — проститутку, я эту публику знаю.
— Спасибо за сигнал — поблагодарил ее Леонид Леонидович. — Учтем. Но скажу вам честно — надоело. И отвечать за все это надоело, и получать тумаки надоело. В этот раз — все, мало никому не покажется, ничего на тормозах не спущу. Сейчас допросный лист снимем с этого красавца и полиции его передадим, чтобы шуму было побольше. Вниз его.
— Правильно, убирайте эту шваль отсюда — ЛидияВанна поправила волосы и негодующе махнула рукой. — Скоро обед, руководство может появиться.
— Я вас догоню — Леонид Леонидович махнул охранникам и подошел к стойке. — В девятнадцатый кабинет его ведите.
Злобно сопящие охранники потащили меня по коридору, и теперь все это уже не казалось мне забавным. У меня нет ни документов, ни денег, ни даже ботинок, и слушать меня не желают, да и не станут, после всего произошедшего, по крайней мере, когда я еще раз попробовал объяснить, что они ошибаются, мне дали по загривку и велели заткнуться, ибо достал.
Ну да, их рублем ударили, можно понять. Нет, ну вот откуда эта гладкая гнида выскочила, ведь мерзкая ЛидияВанна уже за трубку взялась. Еще бы минута — и все. И почему таблички на двери нет, я же ее хорошо помню. Циферки были или нет — не помню, а вот фамилии на бумажке — точно были.
Блин, а если меня не в ментовку сдадут? Ментовка что — ну, посижу в обезьяннике до выяснения личности, это фигня. В конце концов приедет Вика и привезет мои документы, но это если ментовка. А если у этого упыря в очках какие другие мысли появятся, там же явно с башкой проблемы? Что если она надумает искупать меня в ванне с серной кислотой? А что, я не удивлюсь. А эти двое меня туда окунут, вон как злобно зыркают, за штраф переживают. Надо бы без шуток с ними обойтись, а то ведь со зла отбуцкают еще…
Моей последней надеждой было то, что может мы пойдем через основной холл, там тоже есть ресепшн и там точно хоть одна знакомая душа будет. Надежда эта была призрачной, и конечно же не сбылась. Меня провели в какой-то маленький и невзрачный лифт рядом с пожарной лестницей, и мы поехали вниз.
— Ну что, паскуда? — недружелюбно сказал мне Володя. — Лучше бы тебе не молчать, как приедем. Если сейчас расскажешь нам, как ты сюда попал, то с комфортом поедешь в полицию, а если нет…
— А если нет? — иронично спросил я, о чем тут же пожалел.
Тычок под ребра был сильным и быстрым, дыхание перехватило, я согнулся.
— А если нет — то будет очень больно — пояснил мне второй охранник, он был еще злее. — Причем больно будет до той поры, пока не скажешь правду. Чтоб тебе, минус десять процентов! Какие черти Лебедянского вообще на 6-Ж занесли, он ведь на жилые этажи и не ходит ведь почти сам? Он почти все время по службам таскается!
Черт, а сразу полиции меня похоже не передадут. Если же я начну требовать привести Азова, то скорее всего посмеются и еще навешают трендюлей. А может зама его попросить привести? Он же был на балу, меня видел, опознает.
Лифт остановился, меня провели по каким-то сумрачным коридорам, почему-то устланным толстенными коврами, и завели в комнату без окон и с крайне скудной меблировкой — стол и два табурета.
— Все, сидим, Лебедянского, ждем — сказал второму охраннику Володя, усадив меня на табуретку.
— Начальство позови — сделал я еще одну попытку, на свой страх и риск. — Если не Азова, то зама его. Ребята, чтобы потом без всех этих вещей было "Да он не говорил ничего". Когда все всплывет, то там не десятью процентами все закончится.
— Слушай, давай я тебе сразу Валяева вызову. — Володя приблизил свое лицо к моему, и улыбнулся, обдав меня мятным запахом. — Или еще кого из небожителей.
— Не обижайся на мои слова, но давай — согласился я. — Мне любой сойдет — Зимин, Вежлева, да хоть Елиза Валбетовна даже, хоть я ее и боюсь. Да меня даже Дарья с ресепшн устроит!
Володя покачал головой, и у меня в голове как будто взорвался фугас — удар был опять очень быстрый и очень сильный.
Зубы лязгнули мои, голова мотнулась назад.
— Не прикусил язык? — участливо поинтересовался Володя. — Ну, хорошо.
Дверь скрипнула и в кабинет вошел Лебедянский. Он был уже на редкость благодушен, видимо, потому что вернулся в родную благотворную среду.
— Ну что, красавец — подошел он ко мне. — Теперь поговорим. Так как ты сюда попал?
— Вот эти двое привели — нижняя челюсть была как не своя, не родная. — А вообще я тут живу, меня два дня назад заселили. Никифоров я, Харитон Никифоров. Главный редактор "Вестника Файролла".
Глаза под очочками блеснули смешинкой, я даже было обрадовался, что этот товарищ меня знает, но мои надежды немедленно разлетелись на куски.
— Шутит — немного печально сообщил охранникам мужчина, разведя руки в стороны. — Стало быть, опять к нам юморист в гости пожаловал. На этот раз некто Никифоров. Ну что, ребята, похлопаем шутнику?
Удар в бок, казалось, достиг печени, второй же сбил меня с табуретки на пол.
Меня пинали минуты две, хорошо пинали, со знанием дела. Мне было очень больно.
— Стойте, дебилы — остановил разошедшихся охранников голос Лебедянского. — Костюм. Явно же это не его, он его спер у кого-то. Снимите, хозяин потом вой поднимет. А ччерт, испачкали уже.
С меня сняли наручники и костюм, отчего стало совсем неуютно.
— Красавец — отметил Лебедянский, глядя на меня. — Ну, откуда ты, чудило? Правду говори. Не надо нам сказок.
Выбора не оставалось. Буду молчать или говорить правду — как бы не забили насмерть, они явно журналов не читают. Потом их, скорее всего, тоже убьют, но мне-то от этого лучше не будет? Надо отсюда выбираться хоть как-то, а там видно будет. Это единственный шанс.
— Меня этот притащил, Трелуцкий — прохрипел я, держась за спину. — Ну, побухать там…
— Что и требовалось доказать — удовлетворенно сказал Лебедянский. — Ну, в этот раз ему точно несдобровать. Все, парни, вызывайте представителей власти и сдавайте им этого урода, только сначала пусть протокол подпишет. Ну, "признаю, что при попустительстве незаконно проник" и все такое.
— Леонид Леонидович, а точно не стоит наверх о нем сообщить? — Володя задумчиво смотрел на меня. — Я об этом журнале слышал, есть у нас такой.
Лебедянский молча уставился на него. В его позе и взгляде было что-то гипнотическое и пугающее, по крайней мере Володя занервничал.
— Ну ладно, просто сказал — замахал руками он. — В какой участок его сдавать? В наш?
— Ну, а в какой еще? — раздраженно сказал Лебедянский.
— Зря вы его не слушаете — отметил я, сплевывая на пол и вставая с табурета. — Парень дело сказал, всем же вам потом хуже будет.
— Поговори мне еще — Лебедянский подошел ко мне и ловко ткнул меня ботинком в пах, заставив снова рухнуть на пол. — Да, Володь, пойди, поройся в тряпье, ну, в том, в шестнадцатой комнате. Может найдешь ему чего. Зима на дворе, да и сдавать в одном исподнем в околоток его тоже не стоит, разговоры могут пойти.
Когда я снова встал на ноги, ни очкастого, ни Володи, ни костюма в комнате не было. Несмотря на боль в причинном месте, я был доволен, ну настолько, насколько это было возможно в данной ситуации — полиция мне сейчас казалась наименьшим из возможных бедствий. Да и грядущая месть мне согревала душу — как только все выяснится, ох, я на этих фраерах с конфетной фабрики отыграюсь. Ну, что задержали — это нормально, это их работа, вопросов нет. Но ногами-то зачем бить? Это уже не по правилам, это перебор.
Я присел на табуретку, подпер подбородок рукой, поставив локоть на колено, и призадумался над тем, что может надо в церковь сходить? Такое ощущение, что сглазили меня. Саша стоял в углу, и не мигая смотрел на меня.
— Что, осознавать начал, что твое дело табак? — вошел в помещение Володя с каким-то тряпьем в руках, которое бросил мне — Это правильно. От нас тебе будет незаконное проникновение, а что еще тебе навешают в участке, этого я не знаю.
Он бросил мне под ноги то, что принес. Это был замызганный донельзя комбинезон и жуткого вида высокие ботинки, на глазок размера на три больше, чем мой. Но тут не до привередничания, нет гербовой — будем писать на простой.
Я облачился в вонючую одежду, обратив внимание на то, что в районе груди имеют место быть какие-то дырки, и уставился на охранников.
— Ну что, теперь небольшая формальность — Володя положил на стол какой-то листок и достал из кармана ручку. — Фамилия у тебя какая? Никифоров? Или ты ее выдумал, как и все остальное?
— Выдумал — угрюмо сказал ему я, шнуруя ботинок максимально сильно. Но все равно не поможет — я в нем два шага буду делать, он только по земле только один. А фамилию теперь уж лучше липовую дать, во избежание, там же подпись какую-то придется ставить — Скабичевский я, Александр Михайлович.
— Шура, значит — Володя задвигал ручкой. — Или Саша?
— Саня — я встал с табуретки. — Можно даже Сандро.
Удар по почкам дал мне понять, что оживился я слишком рано.
— Правильно, Саша — Володя похвалил не меня, а своего напарника. — Так его. И за то, что мы из-за него на деньги попали и за болтовню. Я тебе задал четкий вопрос, а ты шутить начал.
Он еще пару минут скрипел ручкой по бумаге, после чего сказал мне:
— На, подписывай.
— Чего? — уточнил я, пытаясь сосчитать звездочки в глазах. Блин, ну только ведь с таблеток слез. Что ж все по почкам до по почкам меня дубасят?
— Какая тебе разница? — сзади прошипел в ухо мне Саша. — Подписывай, или хуже будет. Еще хуже!
Мне очень хотелось ему ответить, но я не стал, наша любовь еще впереди, это я знаю точно. А сейчас мне надо по возможности целым добраться до полицейской машины.
Что было в листе, который я подписал витиеватой подписью с буквой "С" в начале я не знаю, похоже, что документ был направлен на потопление неведомого мне Трелуцкого. Надеюсь, неизвестный мне сотрудник "Радеона", до той поры как я вернусь, с тобой ничего не случится. Ну, а, младшему твоему с меня пузырь, если бы не его проказы, все могло бы для меня кончиться неизвестно как.
Меня вывели из комнаты, и снова потянулся коридор, с безликими дверями без номеров и надписей. Они все были однотонны — серые и безнадежно унылые. Впрочем, отличия были — на каких-то из них вовсе не было ручек, только дырки под них, приблизительно так, как это бывает в домах скорби. И еще нас сопровождала тишина, глухие ковры тушили даже звуки наших шагов.
Коридор был длинен и завершился очередным лифтом.
— Ген, полицейские прибыли? — только сейчас я заметил проводок над ухом у Володи. Все современно, как полагается.
Что ответил Гена — не знаю, но Володя кивнул, и меня запихали в лифт, со мной в него вошел Саша.
— И запомни, лишенец — Володя назидательно поднял указательный палец. — Когда лет через пять выйдешь, обходи это здание седьмой дорогой. И вообще радуйся, что живым отсюда вышел.
— Я радуюсь — заверил его я. — Очень радуюсь.
Ну вот кто меня за язык тянул, а? Моя реплика обошлась мне еще парой ударов в печень от Саши, который поехал со мной. Бил он вроде бы и без замаха, но, лифт, поднимающий нас наверх, от каждого удара даже покачивался.
— Еще? — сопя, спросил он у меня. Похоже на то, что этот Саша не слишком здоровый на голову парень, такой у него нехороший блеск в глазах был, когда он меня дубасил, что морозец по коже-то пробежал.
— Хватит — вежливо пробормотал я. — Молчу, молчу.
Наверху нас встретил видимо тот самый Гена, которому меня с рук на руки и передал Саша.
— Он уже дрессированный — пояснил мой конвоир. — Рот не открывает, и если надо, подпишет что дадут.
— Это правильно — одобрил Гена. — Вы наверх о нем сообщили? Проблем не будет, на предмет того, что мы его властям передали? Это дело такое.
— Лебедянский добро дал — пожал плечами Саша. — А дальше не наша головная боль.
Гена согласно кивнул, мол, наше дело маленькое и скомандовал:
— Идешь впереди меня, если задумаешь дергаться, тебе же будет хуже.
— Не задумаю — заверил его я. — Я в полицию хочу поскорее.
— Не все мозги еще пропил — одобрил Гена. — Хотя, возможно, это у тебя инстинкты работают. Вы как собаки бродячие, чуете больше, чем понимаете.
И снова были коридоры, которым, казалось не будет конца, пока в конце одного не забрезжил свет и оттуда не потянуло свежим морозным воздухом. Мы явно шли к выходу.
Когда за мной захлопнулась дверца полицейской машины, я был готов плясать от радости.
— Чтобы я еще, когда туда вернулся — дал я себе заранее невыполнимый зарок. Вернуться придется, кто меня спрашивать будет. И еще стоит вернуться хотя бы ради того, чтобы с Сашей и Володей повидаться. И с Лебедянским тоже.
Но все равно я был доволен — кончилась зона непредсказуемости. С полицией все-таки куда проще, они люди понятные и сидящие на государственной зарплате, а потому неспешные и нелюбопытные, для начала в "обезьянник" определят, а вот потом уже крутить начнут. Да и в любом случае, без опознания личности ничего на меня вешать не будут, времена сейчас уже не те, ССБ не дремлет.
По-моему, и вышло. Притащили меня в местное УВД и засунули в клетку при входе, где уже находилось несколько страдальцев. В одном углу на лавке дрых на редкость пахучий бомж, в другом углу куковал прилично одетый мужчина с жутким выхлопом перегара и с напрочь оторванным рукавом пальто. Еще в клетке наличествовал негр, фиолетовый и кучерявый.
— Свободу Анджеле Девис — поприветствовал его я. Негр окинул меня непонимающим взглядом, зато захмыкал безрукавный мужик.
Просидел я там минут тридцать, пока наконец за мной не пришел какой-то мужик в свитере с оттянутыми локтями и с папкой под мышкой.
— Всем чмоки в этом чате — поприветствовал он наше невеликое общество и остановился взглядом на мне. — Ты, что ли в "Радеон" незаконно проник?
— Я — а чего спорить?
— Ну и дурак — следователь (или дознаватель, кто его знает) знаком показал дежурному, чтобы тот открыл дверь.
Пока я шел следом за ним, я все никак не мог решить, что правильней — попросить его позвонить Вике или воспользоваться своими знакомствами в системе МВД. Знакомых у меня в ней было немало, не в больших чинах, конечно, но все-таки. В результате победила Вика — за помощь приятелям-ментам надо будет потом тоже в чем-то помогать, а мое нынешнее положение очень зыбко. А ну как "Радеон" в разработку какую возьмут? Нет уж, пускай меня супруга из кутузки вынимает. Бачили очи, шо купувалы.
— Итак, вы Скабичевский Александр Михайлович — в кабинете следователь сел за стол, я пристроился на стуле напротив него, и мы начали беседу. — Ну, Александр Михайлович, что вам в "Радеоне" было надо-то?
— Ничего не надо — искренне ответил я. — Да и не Скабичевский я.
— Вот тебе и раз, ну как же так — как-то даже расстроился следователь, и достал из папки листок. — Здесь вот русским по белому написано, что вы, Скабичевский…
— Это я знаю — перебил его я. — Но тем не менее я не Скабичевский. Я Никифоров Харитон Юрьевич, главный редактор газеты "Вестник Файролла".
— Кто это может подтвердить? — следователь был серьезен.
— Куча народа. Начиная от моей гражданской жены и заканчивая владельцами издания. Охрана "Радеона" превысила свои полномочия, за что и ответит, не повторяйте их ошибки.
— Это угроза? — следователь размял кисти рук.
— Ни в коем разе — заверил я его. — Просто дайте мне позвонить жене или позвоните ей сами, и в течение получаса-часа у вас будут документы, подтверждающие мою личность.
— Паспорт? — следователь явно раздумывал.
Я замялся. Паспорт был дома, и я не знал — сунется ли туда Вика или поостережется? Впрочем, какая разница? Как только она узнает, где я, она сразу позвонит Азову или Зимину, ну, а все остальное — вопрос времени.
— Конечно — заверил его я. — А что же еще?
— Телефон какой? — следователь достал мобильник. — И как зовут?
Я продиктовал номер, молясь о том, чтобы Вика была в зоне доступа.
— Але — следователь — Виктория Александровна? Вас беспокоят из УВД "Чертаново", следователь Николашин. Тут у нас гражданин, говорит, что его фамилия Никифоров и утверждает, что вы его жена и можете подтвердить его личность. Что? Да. Ну, помятый такой, одет… Как бомж одет. Что? Не положено, вообще-то…
Следователь протянул трубку мне.
— На расстоянии держи — приказал он. — К уху не жми.
— Аллё, аллё — надрывалась трубка викиным голосом и меня изнутри к горлу подкатило что-то теплое. — Где вы там, дайте ему трубку.
— Не шуми — попросил я Вику. — Малышка, это я. Надо приехать сюда и подтвердить мою личность. Или привезти кого-то, кто это сделает убедительно, ты поняла?
— Я даже не буду спрашивать, как тебе это удалось там оказаться — спокойно ответила мне Вика. — Одно скажи — ты цел?
— Условно — ушел от прямого ответа я. — Но в целом меня потрепали.
— Я их всех разнесу — начала заводиться Вика. — Всю систему МВД!
— Они вообще ни при чем — испуганно глянул я на Николашина. — Это меня… Ладно, приезжай скорее и сигареток мне привези. Я ж за сигаретами вообще-то пошел…
Николашин забрал у меня трубку.
— Куда ехать знаете? — уточнил он. — Как приедете — на посту спросите меня.
Николашин отключил телефон и положил его на стол.
— А я тебе верю — сказал он внезапно. — Не похож ты на бомжа. И на ворюгу тоже, я их много повидал.
— Ну, мне опять в обезьянник? — вздохнул я. — Холодно там.
— А что поделаешь? — Николашин шмыгнул носом. — Он у входа расположен, а на улице не лето. Курить хочешь?
— Очень — оживился я. — Только ведь запрещено в помещениях-то?
Николашин махнул рукой, показывая мне, что все это труха. Закон законом, а жизнь жизнью.
В обезьяннике, куда меня снова отвели, ничего не изменилось, только негр завел какую-то тягучую песню, шевеля толстыми губищами.
— Творчество народов мира — одобрительно заметил я, садясь на лавку, отполированную тысячами задниц безвинных сидельцев. — Исполняется для дорогих русских друзей. Это хорошо.
Я закрыл глаза и стал ждать.
Минут через сорок скрежетнул ключ в замке.
— Скабичевский — послышался голос Николашина. — Или как там тебя, на выход. Пришли по твоему вопросу люди, пошли в мой кабинет.
— С вещами? — пошутил я, немного удивленный тем, что Вика сначала не побилась грудью о решетки темницы. Она такое любит.
— Как вы мне с этой фразой надоели — сморщился Николашин. — Какие вещи, на себя посмотри?
Войдя в его кабинет я остановился в дверях. В нем сидели два совершенно незнакомых мне человека в одинаковых серых пальто, ладно сидящих на их спортивных фигурах и широкополых шляпах.
— Это кто? — удивленно спросил у Николашина я.
— Не понял? — удивился Николашин. — Они сказали, что твои друзья, и паспорт твой притащили.
— Да я их в первый раз вижу — мне стало очень неуютно.
— Ну, как мы вам и сказали — печально отметил незнакомый мне человек. — Вот так, милейший Денис Витальевич, и бывает. Светило журналистики, человек огромного таланта, но не знает меры в спиртном. Друзей не узнает, коллег не узнает, жену чуть не убил… Лечение нужно, лечение. Так мы его забираем обратно, в профилакторий?
— Алкоголизм страшная вещь — подтвердил Николашин. — Забирайте. Документы в порядке, что уж теперь.
Парочка встала с стульев, и один из них, с улыбкой посмотрел на меня -
— Ну-с, Харитон Юрьевич, вот вы и добегались. Пора, пора, там вас уже заждались.
— Не пойду я никуда — вот сейчас меня проняло не по-детски. Мне стало очень страшно. — Следователь, не отдавай меня им, очень тебя прошу!
— Беспочвенные страхи, потливость — покачал головой, все так же улыбаясь, человек в пальто. — Сейчас еще начнет говорить о том, что мы его убивать будем или на органы пустим.
— Бросаю пить и курить к чертовой матери — сказал у меня за спиной Николашин. — Не приведи господь — вот так же.
Как и когда второй из визитеров успел меня перехватить — я так и не понял. Но сразу понял, что я уже не вырвусь. Руки у него были как поручни в троллейбусе — холодные и твердые.
— Вы уж помягче с ним — попросил Николашин. — Больной же человек, несчастный.
— "Чтоб добрым быть, я должен быть жесток" — назидательно сказал улыбчивый, подошел ко мне и резко, до боли, сжал мою верхнюю губу. Рот непроизвольно раскрылся, и он ловко засунул в него что-то вроде резиновой груши. — Шекспир, классик. Ладно, мы пошли. Честь имею.
Он приподнял шляпу и, проходя мимо Николашина, ловко сунул ему в карман стянутый резинкой кругляш купюр.
— Да ладно вам — довольно забормотал Николашин. — Я ж все понимаю, не за это же…
— За труды — ответил ему похититель и меня поволокли в выходу.
Меня вывели на улицу, где было холодно и солнечно, но я этого холода почти не ощущал — от страха, которого добавлял мне эрудированный человек в пальто.
— Вот и стоило бегать, а, Харитон Юрьевич? — тихонько говорил он мне, пока мы шли по дорожке, ведущей от здания УВД к воротам. — Себе лишние проблемы создали, нам тоже. А так — поехали бы с нами еще тогда, ночью, и время бы сберегли, и жизнь того парня, что мы у машины пристрелили. Финал был бы тот же — но куда быстрее. И для вас куда более оптимистичный.
Нет, это не "Консорциум" — понял я. Им финал мой не нужен, им мое согласие необходимо. А это… Это смертушка моя, без возрождения у надгробия.
— Киф? — выходя из ворот я нос к носу столкнулся с Викой. — Господи!
— Ммммммм! — отчаянно замычал я, понимая, что сейчас на моей совести появится еще и смерть Вики, которую прикончат только для того, чтобы она крик не подняла.
Короткий удар — и Вика оседает на снег у ворот, ее глаза закатываются, и она напоминает бумажную куклу, которую скомкали и бросили.
В следующее мгновение, я обнаруживаю, что могу двигаться, мой конвоир тоже летит на снег.
Серега Жилин наносит ему ногой еще один удар, просто-таки вышибающий из негодяя дух, и в этот момент рукав его светло-желтого пуховика набухает красным.
Эрудированный похититель держит в руках короткий нож с матовым лезвием, но у Жилина в руках появляется приблизительно такой же, они стоят друг напротив друга, ловя малейшие движения противника.
— Эй, ребята, вы чего? — к воротам подъехала полицейская машина и усатый сержант удивленно уставился на происходящее у самого УВД. — Мишаня, народ совсем уже офигел, ты глянь, поножовщину прямо у отдела устраивают.
Не знаю, кем был мой похититель, но точно не дураком. Он подхватил своего напарника, начавшего подавать признаки жизни, сообщил, улыбаясь сержанту -
— Да вот, с корешком бабу не поделили. Бывает.
После же с невероятной скоростью они перебежали дорогу и нырнули в переулок.
— Стой! Стой, говорю — рявкнул сержант, выскакивая из машины, но куда там — их и след простыл.
— А ну, в отдел — цапнул усач кобуру, глядя на Сергея, который вместе со мной склонился над Викой.
Слава богу, она была жива. Я облегченно выдохнул — ее просто вырубили и все.
— Очень умелый удар — заметил Жилин, потрогав ее шею. — Мастер бил. Чуть сильнее — и все.
— У тебя кровь — просипел я.
С рукава Сереги на белоснежный покров земли падали алые капли.
— А ну, в отдел все — лязгнул затвор автомата. — И руки держим так, чтобы я их видел.
К сержанту присоединился еще один полицейский, видимо Мишаня. В руках у него был автомат.
— С радостью — я был абсолютно серьезен. Не сомневаюсь, что два этих гаврика сейчас наблюдают за нами и ждут, чтобы мы от полиции ушли.
Взвизгнули тормоза, к отделу подкатили две черных машины, заставив окончательно очумевших полицейских наставить на них оружие, а меня закрыть тело Вики собой. Серега же, как-то ловко сместившись влево, в свою очередь прикрыл меня.
Двери автомобилей открылись, и я облегченно вздохнул — как горох из стручка, из них выскочили наружу несколько крепких ребят, немедленно наставивших пистолеты на стражей закона, Азов и Валяев. Кажется, моя одиссея подошла к концу, если только нас не перестреляют окончательно очумевшие от удивления полицейские.
— Господа полицейские, все в порядке — Азов моментально оценил ситуацию, его люди опустили оружие, он поднял руки и пошел в сторону силовиков, недоверчиво смотрящих на него. Абсолютно верное решение, тем более, что сотрудники, курившие у УВД поняли, что у ворот что-то не то происходит, и, судя по топоту, бежали сюда. — Эти люди — сотрудники нашей компании, "Радеон", наверное, вы про нее слышали? Я начальник безопасности этой компании.
— Что такое? — это был Николашин, он удивленно посмотрел на меня. — А где эти, врачи?
— Э, брат — ответил я ему, гладя по щеке жену. — Говорил же я тебе — не отдавай меня им. Это не врачи были, а убийцы.
Разбирательство затянулось, Азов и Валяев ушли в кабинет замначальника УВД, с ними ушел и Николашин, предварительно посадив нас в своем кабинете. Я положил Вику, так и не пришедшую до сих пор в себя, на диван и сам сел рядом с ней.
Серега бинтовал руку, попутно объясняя мне, почему они с Викой оказались у УВД одни и раньше "радеоновцев"
Вика сначала все сделала верно — она сразу позвонила Азову, тот приказал ей сидеть в редакции и никуда не ехать, сказав, что сам отправится за мной в околоток и это теперь его дело. Абсолютно разумное решение, но Вика не была бы Викой, если бы стала кого-то слушать.
Она пометалась по редакции, пугая сотрудников и стала одеваться, бормоча что-то вроде:
— На душе неспокойно.
Сергей понял, что что-то не так, и сел ей на хвост, как он сказал — во избежание. В такси Вика и объяснила ему, что к чему.
Ну, а дальше все ясно.
— Шеф, а кто это был? — спросил Жилин у меня, с печалью глядя на разодранный и заляпанный пуховик.
— Серег, как на духу скажу — не знаю — устало сказал ему я.
— Но это профи — убежденно произнес Сергей. — Дело даже не в том, что у него очень дорогой клинок, главное — как он его держал. Я не знаю, кто бы из нас ушел живым, но не факт, что я.
— Да ладно тебе — я покачал головой. — Того, что меня держал, ты вырубил четко.
Жилин только рукой махнул и снова печально взглянул на пуховик.
— Да плюнь ты на него — посоветовал я ему. — Я тебе новый куплю, а лучше вон Валяева заставлю тебе финансовые потери возместить. Слушай, может нашатыря где добыть? Чего она в себя не приходит?
— Прихожу уже — Вика открыла глаза. — Что это было? Куда тебя вели? И кто?
— Фффу! — меня отпустило. — Очухалась, слава богу.
Вика, держась за шею, спустила ноги на пол и села на диване.
— Серег, чего у тебя с рукой? — заметила она забинтованную конечность Жилина.
— За гвоздь зацепился — не мигнув глазом, соврал Жилин.
— А со мной… — Вика не закончила фразу, поскольку дверь распахнулась и в кабинет вошел насупленный Николашин, за ним шли не менее хмурые Азов и Валяев.
— Очнулась? Ну, хорошо — Николашин сел за стол, открыл сейф и вынул оттуда уже знакомую мне папку, которую протянул Азову. — Еще раз говорю — у них были все документы, удостоверяющие личность. Сами смотрите — больничное дело, копия паспорта, да и их документы были подлинные, мне ли не знать?
— Разберемся — Азов сунул папку под мышку — Все, молодежь, поехали домой.
— И я? — уточнил Жилин.
— И ты — подтвердил безопасник. — Все.
Машины так и стояли у входа, ожидая нас, даже добавилась одна. Вика была бледная, но держалась хорошо, только у того места, где ее смел на снег удар, инстиктивно, видимо, взялась за горло.
— Давайте, запрыгивайте — Азов открыл заднюю дверь средней машины и сел на переднее сидение. Серегу правда, отправили в последнюю.
Вика и Валяев уже были в автомобиле, я окинул взглядом окрестности, зная точно — они все еще здесь, смотрят. Ну, смотрите — подумал я, подняв руку с оттопыренным средним пальцем и, гнусно улыбаясь, начал вести ее по часовой стрелке над головой.
Уж не знаю, увидели ли мой демарш ребята в пальто, но вот Ерема, сидящий в машине с той стороны дороги, увидел его точно. Я это понял, встретившись с ним глазами. Он поймал мой взгляд, покачал головой, изобразив жест отрицания и ударил по газам.
"Собачья свадьба какая-то" — подумал я и полез в машину.
