Книга: Одиссея Грина
Назад: 13
Дальше: 15

14

— Жаль, что я не могу сама снять этот пояс, — пожаловалась Мэри Кэйси. — Он так натер мне кожу, что я едва хожу. И он очень негигиеничный. В нем есть два небольших отверстия, но мне приходится наливать туда воду, чтобы смыть грязь.
— Сочувствую, — нетерпеливо произнес Питер. — Но не это меня сейчас беспокоит.
Мэри взглянула на него.
— О нет, только не это!
Рога его стояли ровно и упруго.
— Питер, — сказала она, пытаясь сохранить спокойствие. — Ради бога, не надо. Ты не должен… Ты погубишь меня.
— Нет, не погублю, — ответил он, едва сдерживая рыдания — то ли от владевшего им желания, то ли от сознания, что он снова не хозяин сам себе. Точную причину Мэри определить не смогла. — Я буду нежен, насколько смогу. Обещаю, что для тебя это будет совсем немного.
— Даже один раз — слишком много! — возразила она. — Нас же не повенчал жрец. Это грех.
— Какой же грех, если ты сделаешь это не по своей воле, — прохрипел он. — У тебя нет выбора. Поверь мне, нет никакого выбора!
— Но я не хочу! Не хочу! Не хочу!
Она продолжала протестовать, но Стегг уже не обращал внимания, он был слишком занят, пытаясь открыть пояс. Помочь здесь мог бы только ключ или напильник, но ни того, ни другого под рукой не было, и все его старания были обречены. Но напор гормонов был столь велик, что он уже не мог рассуждать здраво.
Пояс состоял из трех частей. Две, облегавшие талию, были из листовой стали. На спине они соединялись петлями. Одеть эти створки можно было открытыми, а затем защелкнуть замок впереди. Третья часть пояса состояла из множества небольших звеньев, как у кольчуги, и пристегивалась к поясу вторым замком. Благодаря такому устройству пояс предоставлял телу определенную степень свободы. Как и бандаж вокруг талии, «кольчуга» была изнутри подбита толстой тканью, чтобы защитить кожу. Однако в целом приспособление было весьма тесным, иначе носящая его могла бы выскользнуть из него, либо стащить его силой, лишь немного ободравшись.
Пояс был очень тесен, и Мэри пожаловалась, что ей трудно дышать.
Стеггу удалось просунуть руку под переднюю часть пояса.
На ее протесты и стоны он не отвечал, и пытался, двигая туда и сюда две части пояса, перегнуть их до такой степени, чтобы замок отломился.
— О боже! — рыдала Мэри. — Не надо! Не надо! Ты раздавишь мне все кишки! Ты убьешь меня. Не надо, не надо!
Вдруг он отпустил ее, ему удалось овладеть собой.
— Мэри, прости меня… прости. — Он тяжело дышал. — Я сам не ведаю, что творю. Наверное, мне нужно бежать, куда глаза глядят, пока эта штука во мне не повернет меня и не заставит снова тебя искать.
— Но тогда мы можем уже никогда не найти друг друга. — Она старалась говорить как можно спокойнее. — Мне будет недоставать тебя, Питер. Ты мне очень нравишься, пока не действуют рога. Только не нужно кривить душой: даже если ты одолеешь себя сегодня, завтра все начнется сначала.
— Лучше я уйду сейчас, пока еще владею собой. Вот ведь положение! Оставить тебя здесь умирать в одиночестве или остаться, но тогда ты все равно погибнешь.
— У тебя нет другого выхода, — сказала Мэри.
— Ну, видишь ли, есть еще… — начал он медленно и нерешительно. — Этот пояс совершенно не мешает мне получить то, что я хочу. Существуют другие способы…
— Нет! Нет! — крикнула она, побледнев.
Он повернулся, и со всех ног побежал по тропе.
Но через некоторое время в голове его мелькнула мысль, что она может пойти этой же дорогой и тогда они снова встретятся. Питер сошел с тропинки и углубился в лес. Лес здесь был совсем редким, скорее, это была пустошь, медленно возрождающаяся после катастрофы. Почву никто не засевал и не орошал, как это делали на территории Ди-Си. Деревьев было сравнительно немного. Растительность, в основном, состояла из кустарников и сорняков, да и тех было не густо. И все же там, где влага была круглый год, лес рос погуще. Стегг убежал не очень далеко, когда дорогу ему преградил небольшой ручеек. Он лег прямо в него, надеясь, что струи холодной воды остудят огонь, пылавший в нижней части его туловища, но вода в ручье оказалась теплой.
Он поднялся, пересек ручей и снова побежал, и вдруг, обогнув одно из деревьев, Питер оказался нос к носу с медведем.
С ночи побега из Хай-Квин он все время остерегался встречи с таким зверем.
Он знал, что в этой местности медведи сравнительно многочисленны, поскольку жители Пантс-Эльфа имели обыкновение оставлять связанных пленников и взбунтовавшихся женщин на съедение священным медведям.
Медведь оказался крупным самцом. Неизвестно, был ли он голоден. Возможно, неожиданно встретив человека, он перепугался не меньше его. Будь у зверя возможность, он наверняка бы отступил, но Стегг возник перед ним так внезапно, что тот, должно быть, принял это за нападение. А раз уж на тебя напали, то лучше всего атаковать самому.
Привыкнув иметь дело с беспомощными жертвами, зверь поднялся на задние лапы и занес огромную лапу над головой Питера. Попади он по черепу, тот раскололся бы, как орех.
Но удар не достиг цели, хотя лапа прошла настолько близко к голове, что когти слегка скользнули по коже. Стегг повалился наземь.
Медведь опустился на четыре лапы и двинулся на человека. Питер вскочил, выхватил меч и с криком бросился на медведя. Зверь, не обратив внимания на крик, снова поднялся на дыбы. Стегг взмахнул мечом и полоснул по когтистой лапе.
Медведь взревел от боли, но перестал теснить человека. Стегг замахнулся вновь, но на этот раз лапа зверя с такой силой обрушилась на лезвие, что меч выскользнул из рук и полетел в траву.
Питер прыгнул следом, нагнулся, чтобы поднять клинок, и вдруг оказался погребенным под огромной тушей. Голова его была прижата к земле, тело, казалось, расплющено гигантским утюгом.
Наступило мгновенье, когда зверь оказался в некотором замешательстве и слегка приподнялся, чтобы перевести дух. Стегг оказался прижатым только задней четвертью туши.

 

 

Он воспользовался этим и, приподнявшись, выскользнул из-под зверя, но не успел сделать и двух шагов, как медведь снова встал на задние лапы и облапил его передними.
Питеру вспомнилось: когда-то он читал, что медведи не душат свои жертвы до смерти. Но ему, похоже, повстречалось животное, ничего не ведавшее о том, что пишут о нем естествоиспытатели. Зверь крепко держал его и одновременно пытался разодрать ему грудь.
Но это ему не удалось — Стегг вырвался из хватки. Имей он время оценить гераклов подвиг, позволивший ему раздвинуть могучие объятия, он понял бы, что эту сверхъестественную силу ему придали все те же рога.
Питер отпрыгнул в сторону и снова повернулся лицом к своему противнику. Он понимал, что, как бы быстро он ни бежал, медведь его догонит — на отрезке в пятьдесят метров зверь может обогнать даже олимпийского чемпиона в спринте.
Медведь снова бросился на него. Стегг сделал единственное, что пришло ему в голову: изо всей силы ударил животное кулаком по морде.
Человеческая челюсть сломалась бы от такого удара. Медведь с шумом выдохнул воздух и оторопел. Кровь бежала у него из ноздрей, глаза налились яростью.
Стегг не стал восхищаться своей работой. Он метнулся к клинку и попытался его поднять, но правая рука не повиновалась, висела безжизненно, парализованная ударом косматой лапы. Тогда он перехватил его левой рукой и обернулся. Вовремя. Медведь пришел в себя настолько, что сделал еще один бросок в сторону человека, хотя двигался уже не так быстро, как в начале схватки.
Стегг хладнокровно поднял меч и в тот момент, когда зверь оказался рядом, нанес сокрушительный удар по короткой могучей шее.
Последнее, что он видел, было лезвие, глубоко вошедшее в черный мех, и алая струя, ударившая из раны.
Когда Питер пришел в себя, он почувствовал, что все его тело мучительно болит, увидел, что рядом лежит мертвый медведь, а над ним самим плачет Мэри.
Затем боль стала невыносимой и он снова потерял сознание.
Когда он снова пришел в чувство, голова его покоилась на ее коленях, а в открытый рот текла вода из фляги. Голова все еще здорово болела. Он тронул ее, пытаясь выяснить причину такой боли, и обнаружил повязку.
Вся правая ветвь его рогов отсутствовала начисто.
— Должно быть, их медведь сорвал, — объяснила Мэри. — Я издали услыхала шум схватки: слышала, как ревел медведь и как кричал ты. Я старалась бежать как можно быстрее, хотя и боялась ужасно.
— Если бы не ты, я бы умер, — прошептал Питер.
— Наверное, — промолвила она, как нечто само собой разумеющееся. — Ты истекал кровью из жуткой раны на голове, у основания сорванного рога. Я оторвала часть своей юбки и остановила кровотечение.
Горячие слезы упали на лицо Стегга.
— Теперь, когда все позади, — сказал он, — можешь плакать сколько угодно. Но я рад, что ты такая смелая. Я бы не посмел тебя упрекнуть, если бы ты убежала отсюда.
— Я бы не смогла убежать, — продолжала всхлипывать Мэри. — Я… я, кажется, люблю тебя. Разумеется, я и другого не бросила бы умирать в одиночку. Кроме того, я здорово испугалась, что останусь одна.
— Я не ослышался? — спросил Питер. — Не понимаю, как такая девушка может любить чудовище вроде меня. Но если от этого тебе лучше, а не хуже, то, признаюсь, что я тебя тоже люблю… даже если раньше это проявлялось несколько иначе.
Он притронулся к обломку рога и поморщился.
— Может быть… от этого моя похоть вполовину уменьшится?
— Не знаю. Хорошо бы… Только… мне кажется, если у тебя совсем удалить рога, ты умрешь.
— Мне тоже так кажется. А может быть, жрица солгала. Возможно, смерть наступит только при полном удалении рогов. Ведь пока что у меня еще остались костное основание и один целый рог.
— Лучше бы ты не думал об этом, — посоветовала Мэри. — Как ты считаешь, тебе можно есть? Я приготовила немного медвежатины.
— Слушай, это от меня так воняет? — спросил он, потянув воздух ноздрями. Затем посмотрел на тушу медведя. — Сколько времени я был без сознания?
— Весь день, всю ночь и половину утра. А о дыме можешь не беспокоиться. Я умею разводить костер без дыма.
— Кажется, я быстро поправлюсь. У рогов очень сильная заживляющая способность. Я даже не удивлюсь, если оторванный рог отрастет.
— Буду молиться, чтобы этого не случилось, — сказала она и сняла с деревянного вертела два куска медвежатины. В одно мгновенье он проглотил и их, и полбуханки хлеба.
— Мне, похоже, становится лучше, — признался Питер. — Я так проголодался, что мог бы проглотить всего медведя.
Эту шутку он вспомнил через два дня, ибо к тому времени и на самом деле съел всего медведя. От медвежьей туши ничего не осталось, кроме шкуры, костей и внутренностей. Даже мозги были поджарены и съедены.
Он был готов идти дальше. Мэри сняла повязку с раны, обнажив чистый заживший шрам точно над костным основанием рогов.
— Похоже, рог не собирается отрастать, — заметил Стегг и, глядя на девушку, добавил: — Мы там же, где были, когда я решил от тебя убежать. Я снова начинаю ощущать то же самое влечение.
— Это означает, что нам снова придется расстаться? — По тону ее голоса трудно было разобрать, хочет она, чтобы он ушел, или нет.
— Я о многом передумал, пока выздоравливал, — сказал Питер. — Когда пантс-эльфы вели нас в Хай-Квин, я чувствовал, что влечение ощутимо уменьшилось. Причиной, кажется, было недоедание. Предлагаю не разлучаться, а перейти на жесткую диету. Я буду есть ровно столько, сколько нужно для того, чтобы идти дальше, но недостаточно, чтобы возбуждать это… это желание. Будет трудно, но у меня хватит сил терпеть.
— Просто замечательно! — воскликнула Мэри, затем покраснела и нерешительно произнесла: — Мы должны сделать еще кое-что. Я должна избавиться от этого пояса… Нет-нет, вовсе не для того, о чем ты, может быть, думаешь. Он меня сводит с ума: все время так натирает кожу и впивается в тело, что я едва дышу.
— Как только мы доберемся до территории Ди-Си и найдем какую-нибудь ферму, — сказал он, — я украду напильник. Тогда мы и освободимся от этой дьявольской штуковины.
— Ладно, только не вздумай истолковать мои побуждения превратно, — предупредила Мэри.
Он поднял мешок, и они пустились в путь. Пояс не позволял идти быстро. К тому же следовало помнить об осторожности, приходилось прислушиваться к каждому необычному звуку. Они могли нарваться как на неизбежную погоню из Хай-Квин, так и на разведчиков из ненавистного Ди-Си.
Перейдя Шаванганские Горы, они увидели на одной из лесных прогалин тех, кто вышел вслед за ними из Хай-Квин, чтобы отомстить за смерть своих друзей. Пантс-эльфы, видимо, настолько увлеклись погоней, что были захвачены врасплох засадой ди-си. Теперь некоторые из них висели, привязанные к стволам деревьев, с перерезанным горлом, кости же других валялись внизу, у корней. То, что не успели съесть медведи, доели лисицы, а что проглядели они, теперь растаскивали вороны.
— Следует быть поосторожнее, — сказал Питер. — Вряд ли ди-си прекратили поиски.
В его голосе уже не было прежней силы. Рог безвольно болтался при каждом движении головы, сам он изрядно похудел, под глазами появились черные круги. Когда они садились перекусить, он быстро расправлялся со своей скудной долей, а затем жадно смотрел на порцию Мэри. Иногда он даже оставлял ее одну во время еды, а сам прятался где-нибудь, чтобы не видеть, как она ест.
Хуже всего было то, что он никак не мог позабыть о еде, даже во сне. Ему снились столы, гнущиеся под тяжестью изысканных яств и множества кувшинов, наполненных холодным темным пивом. А если его не мучили видения пищи, то снова снились девушки, снился Великий Путь. И хотя влечение значительно уменьшилось из-за скудного питания, оно все еще было куда сильнее, чем у большинства мужчин. Бывали времена, когда после того, как засыпала Мэри, ему приходилось бежать в лес и там сбрасывать избыток вожделения. После этого ему бывало ужасно стыдно, но это было лучше, чем овладеть девушкой силой.
Он до сих пор не осмеливался поцеловать Мэри. Она, казалось, понимала его состояние, поскольку тоже не делала никаких таких попыток. И больше не повторяла, что любит его. «Наверное, — думал он, — она меня и раньше не любила, просто сильно расчувствовалась, когда увидела, что я остался жив. Слова ее, скорее всего, выражали просто облегчение».
После встречи с останками пантс-эльфов они сошли с тропы и двигались через перелески. Продвижение, правда, замедлилось, но они чувствовали себя в большей безопасности.
Так вышли к берегам Гудзона. В этот вечер Питер взломал сарай и нашел напильник. Ему пришлось придушить сторожевого пса прежде, чем тот гавкнул второй раз. После этого они вернулись в лес, и Стегг четыре часа кряду возился с поясом. Сталь была твердая, а напильник — не самым подходящим орудием для такой работы, и к тому же приходилось работать очень осторожно, чтобы не поранить Мэри. Освободив ее от пояса, он дал ей мазь, найденную в том же сарае, и она ушла за кусты, чтобы смазать раны и потертости. Он только пожал плечами, видя такую неуместную скромность — ведь они уже много раз видели друг друга без одежды. Правда, тогда это от нее не зависело.
Когда девушка вернулась, они двинулись вдоль берега, пока не наткнулись на лодку, привязанную к деревянным мосткам. Они отвязали ее и на веслах переправились на другую сторону реки, после чего пустили лодку по течению и снова пошли на восток. Они шли две ночи, прячась и отсыпаясь днем. На одной из ферм неподалеку от Пьюкипси Питер украл немного еды и, вернувшись в лес к Мэри, за один присест съел в три раза больше, чем мог себе позволить. Девушка встревожилась, но он попытался успокоить ее, сказав, что должен был плотно поесть, поскольку почувствовал, что клетки его тела начали пожирать друг друга.
Съев половину принесенного и выпив целую бутылку вина, он на некоторое время успокоился. Затем обратился к Мэри:
— Прости меня, но я не в силах терпеть более. Я вынужден вернуться на ферму.
— Зачем? — спросила она встревожившись.
— Видишь ли, мужчин там нет, ушли, наверное, в город, но остались три женщины, причем две из них — привлекательные девушки. Мэри, ты можешь меня понять?
Назад: 13
Дальше: 15