Книга: Каста мимов
Назад: 21 Симбиоз
Дальше: 23 За гранью

22
Серый рынок

В крови Лондона был яд. Перед лицом смерти Рот-до-Ушей сумела сказать самое главное.
Шокирующая правда не укладывалась в голове. Значит, за всем стоит Аббатиса. Наврала всем с три короба про дружбу с Гектором, а сама… И ничего не сделаешь, пока вся власть у нее в руках.
Это она прикончила Гектора с подельницей, и если Рот-до-Ушей права, на плече убийцы есть метка «Ветоши», которую та тщательно скрывает. Допустим, Аббатиса когда-то состояла в банде, а после возглавила собственный сектор. Уж не в качестве ли той самой подельницы, чье имя Джекс запамятовал? Допустим, она ушла от Старьевщика, тот разозлился, отсюда их вражда. Вроде логично.
Или нет? Татуировку можно удалить в любом салоне, дешево и быстро, но Аббатиса почему-то не спешит избавиться от нее.
«Рука без плоти пальцем указывает в небо. На запястье алый шелковый браслет».
Что означает пророчество? Что платки на трупах оставляет сам Старьевщик?
Что убийца – он?
Я потерла виски, пытаясь сложить кусочки мозаики. Предположим, Старьевщик напрямую заинтересован в битве и поэтому решил устранить Гектора и Рот-до-Ушей. Каким-то образом он переманил на свою сторону Аббатису, и та согласилась стать киллером, а их якобы застарелая вражда – всего лишь ширма, чтобы скрыть злодейский заговор.
Допустим, Старьевщик сам метит на престол, поэтому и приказал устранить действующего владыку вместе с подельницей. Но почему тогда ни Старьевщик, ни Аббатиса не выдвинули свои кандидатуры? В списке участников битвы их имена не значатся. Почему они не воспользовались вакуумом, который сами же создали?
В общем, тупик. Вся надежда на Иви. Она единственный ключ к разгадке. Надо было вытрясти из нее информацию еще в кафе, когда она призналась, что знает Рот-до-Ушей. А теперь ее держат в каком-то здании, куда можно добраться только через старый туннель, но помощники Аббатисы с него наверняка не спускают глаз. Даже если нагрянем туда с Рантанами, охрана успеет предупредить хозяйку и пленников просто-напросто перепрячут. Или вообще убьют.
Дождь хлынул как из ведра, но я не шелохнулась. Только поплотнее закуталась в одолженный Винн плащ и стала ждать такси. Вскоре передо мной затормозил проржавевший черный автомобиль. Заслоняясь рукой от капель, из салона выскочил Ник.
– Пейдж! – Он распахнул дверцу.
Продрогшая, в мокром насквозь плаще, я плюхнулась на заднее сиденье.
– Мы чуть с ума не сошли, когда Элиза сказала, что ты в Бермондси. – Ник захлопнул дверь и прижал меня к себе. – Чей это плащ? Мы уже час тут катаемся, ищем тебя. Куда ты ходила?
– На Джейкобс-Айленд.
Ник шумно втянул воздух:
– Зачем?
Я не ответила.
Зик тревожно покосился на меня в зеркало заднего вида и завел мотор. Рядом с водителем, держа на коленях завернутую в целлофан картину, сидела Элиза. Светлые волосы тугими локонами ниспадают на плечи, на губах алая помада. Элиза потянулась через сиденье и легонько тронула меня за плечо.
– Мы едем на Спиталфилдс, – тихо проговорила она. – Джекс хочет арендовать там место. Твое дело может подождать?
– Если только недолго.
– Мы быстро. С Марией Огненной хлопот не бывает.
Зик включил древний приемник и настроился на музыкальный канал, прежде чем зазвучала сводка новостей. Дорога на Джейкобс-Айленд скрылась из виду, когда автомобиль покинул пределы II-6 и направился к центральной когорте.
Сегодня Иви ничем не поможешь. Чтобы вызволить пленников, нужен надежный план. Прислонившись к окну, я наблюдала, как мимо проносятся фонари.
По пути нам встретилось несколько отрядов НКО. Зик заблокировал двери. Судя по всему, легионеры активно допрашивали прохожих. Один держал на мушке невидца, а товарищ того со слезами на глазах пытался оттолкнуть руку с пистолетом. Я припала к стеклу. Машина уже сворачивала за угол, когда легионер пустил в ход дубинку. Оба мужчины повалились на асфальт, прикрывая голову руками.
Зик припарковался на Коммершиал-стрит. Вчетвером мы направились к крытому рынку. Просторный, с застекленной крышей на чугунном каркасе, Спиталфилдс был не чета Ковент-Гардену, но торговали здесь в основном невидцы. Среди вороха дешевой одежды, обуви и бижутерии попадались весьма изысканные украшения для богатых. Где-то в центре этого лабиринта была палатка Марии Огненной. Продавали там нумы, тщательно запрятанные в керамических собачках, и флаконы с солями. Мы пробирались сквозь толпу продавцов и покупателей, высматривая главаря мимов. Зик остановился у крохотного прилавка с сувенирами из свободного мира.
– Идите, я догоню, – бросил он.
Ник кивнул, и мы пошли дальше.
– Надеюсь, ей понравится, – пробормотала Элиза. В ярком свете она выглядела измученной. – Странница, а ты знакома с Марией Огненной?
– О да.
– Мария сама мечтала заполучить Странницу, – хохотнул Ник. – У Пейдж в документах ведь значится Первый Пятой, значит, официально она жительница этого сектора. Мария с Джексоном долго препирались по этому поводу.
Узнать палатки с нелегальным товаром было легко. Слишком уж подозрительно выглядели продавцы, а прилавки были задвинуты в темный угол, поближе к дверям. Я плелась вдоль рядов, рассеянно перебирала товары, но мысли были заняты другим.
Серый рынок.
Опомнившись, я побрела искать своих. Элиза и Ник уже беседовали с Марией Огненной.
– …Настоящий шедевр, – говорила Мария. – Цвета подобраны идеально, оттенки просто потрясающие. Похоже, Муза, ты достигла полного симбиоза со своими подопечными. Надеюсь, это никак не отражается на твоем здоровье?
Снова симбиоз!
– Немного отражается, – призналась Элиза, – но только когда творец нервничает. В целом терпимо.
– Прекрасно. Уверена, у меня найдется… – Мария заметила меня. – А, Бледная Странница! Я как раз собиралась предложить вашим место на рынке.
– Ты не пожалеешь. – Я вымученно улыбнулась. – Сама с удовольствием буду торговать вместе с Музой, если ты не против беглых преступников.
– Наоборот, почту за честь видеть вас у себя. – Мария обменялась с нами сердечными рукопожатиями. – Берегитесь легионеров. Они часто ходят через рынок, срезая путь до «Гилдхолла».
– Спасибо, Мария. – Ник пониже надвинул шляпу. – Доброй ночи.
– Вы идите, я чуть задержусь. – Мне нужно было кое-что выяснить.
Кивнув, Ник взял Элизу под руку и повел к выходу. Мария Огненная спрятала картину под прилавок, подальше от чужих глаз.
– Мария, это ведь тебе поручили расследовать, откуда взялись те платки на месте убийства Гектора?
– Да, мне. Расследование окончено, но похвастаться особо нечем. Покупали их здесь, имеется метка. Торговку нашли, но она каждый день продает такие платки пачками. – Мария вздохнула. – Боюсь, правды мы никогда не узнаем.
Оглядевшись по сторонам, я вытащила из сапога платок и протянула ей:
– Он?
Мария пощупала алый шелк и вскоре наткнулась на вышитый в уголке крохотный крест.
– Да, – глухо ответила она. – Откуда он у тебя, Странница?
– Забрала у бандита из «Ветоши», который пытался убить меня в Четвертом секторе Первой когорты.
– Убить? Тебя? – Получив ответный кивок, Мария нахмурилась и вернула мне платок. – Мой совет – сожги. Не знаю, что задумал Старьевщик, но на пути ему лучше не попадаться. Ты рассказала совету?
– Нет. – Алый квадратик перекочевал обратно в сапог. – Скажем так – я не очень доверяю Аббатисе.
– Не ты одна. – Мария облокотилась о прилавок и рассеянно повертела кольцо у себя на пальце. – Помнишь, она хотела поговорить со мной? Ну там, на аукционе? В тот же вечер мы встретились на нейтральной территории во Втором Первой. Аббатиса попросила выделить ей как минимум пять ясновидцев, даже не лунатиков, что странно. Просто сказала, что хорошо заплатит за кое-какую халтурку.
У меня перехватило дыхание.
– И ты согласилась?
– Нет. Совместительство у нас официально запрещено. Если по своей воле – пожалуйста, на это я могу закрыть глаза, но подбивать людей на такое не стану. – Мария резко выпрямилась. – У меня еще остались принципы.
– Кстати, ты не участвуешь в битве. Почему? Нет желания занять престол?
– Мне еще охота пожить, – усмехнулась Мария. – Странно, как вообще набралось аж двадцать пять кандидатов.
– Почему странно?
– Не скажу, что Гектор заслужил смерть, но от его правления Синдикат пострадал особенно. Только представь, что будет, когда Сайен внедрит «Экстрасенс». Сектора наводнят попрошайки, легионеры. Начнется хаос. Никто в совете не хочет встать за штурвал тонущего корабля.
– Тогда нужен тот, кто удержит корабль на плаву.
Мария засмеялась:
– Кто, например? Можешь назвать хоть одного главаря мимов, кому по плечу исправить положение?
– Нет, не могу. – В боку вдруг закололо. – В принципе, я сама не прочь поучаствовать… Жаль, подельниц к битве не допускают.
Я понимала, как сильно рискую. При всей своей порядочности и нелюбви к Джексону Мария запросто может сдать меня боссу. Но нужно было посмотреть, как представитель Потустороннего совета отреагирует на без пяти минут предательницу.
Однако Мария Огненная отнеслась к моим словам на удивление спокойно.
– Насколько мне известно, правилами это не запрещено. По крайней мере, на моей памяти прецедентов не было, а я в Синдикате уже добрый десяток лет.
– Но многим не понравится.
– Между нами, Странница, всем плевать. Ни для кого не секрет, что подельники зачастую превосходят свое начальство. Возьми хоть Тома Переростка с Лебедью. Оба талантливейшие ясновидцы, честные, умные, а прозябают на посылках у лентяев и самодуров, которые и к власти-то наверняка пришли с помощью ножа и обмана. Пожелай эти двое претендовать на престол, буду только «за».
Мои брови поползли вверх.
– По-твоему, все в совете придерживаются такого мнения?
– Разумеется, нет. Большинство сразу назовут выскочку неблагодарным предателем, но исключительно из страха. – Мария накрыла мою ладонь своей. – Хорошо, если в этом году объявится хотя бы один достойный кандидат.
– Будем надеяться, – осторожно проговорила я.
– С надеждой в Синдикате туго. – Мария стерла улыбку с лица и щелчком пальцев подозвала подельницу: – Побързай. Тебе платят не за красивые глаза.
Та картинно вздохнула.
Автомобиль ждал у входа. Яркий свет фар пронизывал пелену дождя. Я забралась на заднее сиденье к Элизе.
– Давай рассказывай, что стряслось, – потребовала она.
– Погодите, – вмешался Зик, – здесь не самое удачное место для разговоров. Помните, что сказала Мария? Повсюду легионеры. Не безопаснее ли будет поехать на Примроуз-Хилл?
Мы выжидающе посмотрели на Ника.
– Полчаса, не больше. – Под глазами у него залегли темные круги. – Скоро ночь. Джекса будем ставить в известность?
– Даже не знаю, – пробубнила я. – Опять скажет, что шлялась без спроса, и слушать не захочет.
Пока автомобиль колесил по улицам, меня одолевали мрачные мысли.
Вдруг Мария решит сдать меня Джексу? В идеале мне бы не показываться в логове до самой битвы, но так он лишь сильнее разозлится и может вообще не взять меня на «Арену розы».
Пологий холм Примроуз-Хилл тянулся между I-4 и II-4. Сайен в избытке насадил здесь дубов и примул в память об инквизиторе Мэйфилде, который, как выяснилось, обожал выращивать сады, а параллельно – отправлять предателей на костер, виселицу и плаху. Стояла поздняя осень, цветы уже отцвели. Припарковав машину в переулке, мы вчетвером взобрались на вершину холма, подальше от света фонарей и чужих ушей. Сквозь густую листву виднелось чернильное небо.
Интересно, где сейчас Страж? Я взглянула на положение звезд и сосредоточилась на золотой пуповине. Так он сможет меня найти, если будет знать, где искать. А до тех пор мне надо снять груз с души и оповестить друзей об опасности.
Мы остановились в тени дерева и встали в круг, лицом друг к другу.
– Рассказывай, – велел Ник.
– Это Аббатиса убила Гектора с подручными, – осторожно начала я. – И Рот-до-Ушей тоже. Сегодня.
Все молчали, ошарашенно глядя на меня. Шепотом я изложила все, что приключилось после того, как мы расстались с Элизой. Про подземную дорогу, поезд, смерть Агаты и последние слова Рот-до-Ушей.
– Татуировка, – повторила Элиза. – Речь про метку «Ветоши»? Руку смерти?
– Так она называется?
– Да. «Ветоши» колют ее вот здесь. – Элиза похлопала себя по плечу. – Если кто-то решает выйти из банды, Старьевщик сам удаляет татуировку. В салоне это делать запрещено.
– Получается, Аббатиса до сих пор работает на него? – удивился Зик. – На Старьевщика, которого якобы терпеть не может?
– Выходит, что так, – вздохнула я. – Когда Монах застрелил Агату, он зачем-то предлагал Аббатисе литий. Та отказалась: мол, симбиоз и так достигнут. Элиза, это по твоей части. Что означает это слово?
– Симбиоз? – Она нахмурилась. – Ну, это связь между фантомом и медиумом. Чем крепче симбиоз, тем она эффективнее. Как у меня с Рашель последние годы. Другое дело, что достичь этого было непросто и болезненно, особенно поначалу. При симбиозе складывается… как бы это сказать… взаимопонимание. Как-то так.
– Аббатиса ведь физический медиум, – задумчиво проговорил Ник. – Не могла она использовать фантом, чтобы убить Гектора?
Элиза ответила не сразу.
– По идее, она могла быть одержима в тот момент. Это объясняет жестокость и прочее, но фантом самое большее придает скорости, он не делает посредника сильнее. Будем откровенны, Аббатиса не похожа на человека, способного в одиночку уложить восемь мужиков.
– Погодите, – перебил Зик. – Если Аббатиса и впрямь ликвидировала Гектора, почему ее нет в списке участников битвы?
– Мне это тоже не дает покоя, – сказала я.
Зик сочувственно посмотрел на меня:
– Как ты разыскала Рот-до-Ушей? Она успела сказать что-нибудь?
– Сначала я догадалась, что она прячется на Джейкобс-Айленде. Правда, меня подзадержал охранник, потом еще местные взяли в плен… – Я перевела дух. – В общем, убийца добрался до нее раньше. Последнее, что она сказала перед смертью: «Ты должна положить конец серому рынку».
– Что еще за серый рынок?
– Без понятия. Навскидку: если черный – нелегальный, то серый… какой-нибудь несанкционированный, но без криминала.
– Надо рассказать Джексу, – решительно заявила Элиза.
– И что он сделает? Пожалуется Аббатисе на Аббатису? – (На мои слова Элиза только тяжело вздохнула.) – Не забывайте, она временная владычица и, в случае чего, просто прихлопнет Джексона как муху.
Повисло недолгое молчание.
Ник повернулся к цитадели, в его глазах вспыхнул отблеск фонарей.
– Дождемся битвы, там видно будет. Пока нам известно, что Старьевщик знает о рефаитах и даже сумел зачем-то похитить Стража. По логике – серый рынок имеет к нему прямое отношение…
– Чего? – оторопело уставился на него Зик.
– Хочешь сказать, Страж вернулся? Куратор Пейдж? – Элиза сердито фыркнула. – И когда ты планировала нас обрадовать?
– Тсс! – Мое шестое чувство подавало тревожные сигналы. – Да, он здесь. Я пыталась предупредить Джекса, когда рефаиты явились к нам на порог, но он и слышать не пожелал… – Я вдруг осеклась. – Тихо! Кто-то идет.
Лавируя среди деревьев, к нам стремительно приближался лабиринт. Не успели мы опомниться, как из-за огромного ствола показался босой, тощий как жердь мужчина в грязных лохмотьях. Я попятилась, прикрыв лицо волосами.
– Вечер добрый, дамы и господа. – Оборванец сорвал с головы шляпу и церемонно поклонился. – Не пожалейте монеты для бедного балаганщика.
Ник уже нашарил в кармане пистолет.
– Не далековато для балагана?
– Что вы, сэр! – В тусклых лучах фонариков блеснули белые зубы. – Мне любое расстояние нипочем.
– А балаганить кто будет? – Элиза нервно засмеялась и шагнула влево, заслонив меня своим телом. – Если постараешься, дам десятку. Что ты умеешь?
– О, я всего лишь скромный рабдомант, миледи. Будущее не предвижу, мысли не читаю, песен не пою. – Оборванец вынул из-за уха монетку. – Но если пожелаете, могу отвести вас к сокровищу. Мы, рабдоманты, как компас, сокровища за версту чуем. Идемте со мной – сами убедитесь.
– Не вздумай, – прошептала я одними губами.
– Вдруг он нас подслушал, – так же шепотом отозвалась Элиза. – У меня в сумке немного белой астры. Заодно и проверим.
Даже волоски на руках встали дыбом. Рабдомант и впрямь мог подслушать наш разговор. Ник держался настороженно и молчал. Подхватив Элизу под руку, тощий начал спускаться с холма, попутно развлекая нас анекдотами и байками. Зик бежал следом, бросая на Ника тревожные взгляды. Спрятавшись под платок, я прикидывала, не лучше ли свернуть в сторону от греха подальше.
Рабдомант уверенно двигался к посадкам. Впереди замаячила густая чаща. Старательно изображая английский акцент, я окликнула проводника:
– Эй, мы ведь не туда направляемся?
– Только самую малость, мисс. Самую малость.
– Он ведь может нас убить, – шепнула я Нику.
– Согласен. Не нравится мне все это. – Он сложил ладони рупором и позвал: – Муза! Бриллиант! Постойте!
Но они уже скрылись в темноте чащи. Ник зажег фонарик и, не выпуская моей руки, бросился следом. Под ногами хрустела сухая листва. Или чьи-то кости… В крови стремительно разливался адреналин. Мне вдруг вспомнилась ночь на Безлюдье: я, насквозь продрогшая в розовой тунике, сидела и ждала, когда из леса выскочит монстр. Мои пальцы впились Нику в кожу.
– Ты в порядке? – заволновался тот.
Я только кивнула, тщетно пытаясь успокоиться.
Рабдомант завел нас в чащу. На листьях застыли хрустальные капли росы. Деревья поскрипывали под тяжестью льда. Среди ветвей серебряным кружевом поблескивала замерзшая паутина, на обледенелой нити ледышкой застыл маленький ткач. Луч фонаря выхватил из мрака чужие следы, запорошенные снегом. Вместе с дыханием изо рта вырывался пар.
– Чувствуешь здесь фантомов? – пробормотал Ник.
– Нет.
Мы ускорили шаг. Зик и Элиза с интересом склонились над замерзшей лужицей. От земли поднимался голубоватый туман.
– …Долгие годы, сэр, – оживленно рассказывал стоящий чуть поодаль рабдомант. – Не сомневайтесь, сокровище там, подо льдом.
– Надо же, почти ровный круг! – восхитился Зик, проведя пальцем по кромке.
Не почти. Круг и впрямь ровный.
– Бриллиант, как ты? – всполошился Ник.
– Отлично. Ты только взгляни. Невероятно! – Зик взял у рабдоманта монету и бросил на лед.
– Еще два раза, сэр, – подначивал рабдомант, озираясь.
Внутри словно взвыла невидимая сирена. Все это я уже видела. Страж. Лес. Мертвенный холод и полное отсутствие духов. Зик снова подбросил монетку. По эфиру как будто прокатилась волна. Страшная догадка пронзила сознание. Зик пытался отпереть запретную дверь.
– Отойди! – завопила я, устремляясь к нему. – Бриллиант, назад!
– Странница, ты чего? – удивилась Элиза. – Это просто лужа, расслабься.
– Это ледник. – Голос осип от волнения. – Портал в загробный мир.
Ник схватил Элизу под мышки и поволок прочь. Чертыхаясь, Зик попятился, но упал от предательского удара рабдоманта. Монета выскользнула у него из пальцев и покатилась на лед. Не колеблясь, я метнула в рабдоманта нож, но промахнулась буквально на миллиметр. Прижимая монету к груди, оборванец пополз к леднику.
– Они идут. – Его взгляд рассеянно блуждал по сторонам, губы кривились. – Идут, чтобы принести мое сокровище.
– Стой! – Я выхватила револьвер и прицелилась. – Не надо. Там нет никакого сокровища.
– Ты покойница, – прошелестел рабдомант и подбросил монету.
Ледник взорвался миллионами осколков. Бриллиантовая пыль ударила в глаза. В следующий миг с диким ревом, прокатившимся по всему сектору, из портала выскочил эмит.

 

На бешеной скорости тварь кинулась к нам. Гигантские челюсти сомкнулись над рабдомантом и оторвали ему голову. Мертвое тело рухнуло на землю и забилось в конвульсиях. Кровь из зияющей раны хлынула прямо на ледник.
Чудовище источало тьму – черное облако заслоняло обзор, – но впервые мне удалось рассмотреть, что скрывается в темных недрах. Тварь была поистине огромной и непропорциональной: приплюснутая голова, длинные, словно нарочно вытянутые, конечности. Из-под лоснившейся кожи выпирал острый хребет. Глаза белые и круглые, как полная луна.
Воздух наполнился жужжанием мух. По спине у меня заструился пот. Этот монстр был куда больше того, на Безлюдье.
В кармане брюк лежал мешочек соли. Стараясь не делать резких движений, я выудила его, двумя пальцами развязала шнурок и показала чудищу. Возможно, оно почувствует, что внутри.
Эмит с хрустом вытянул шею и быстро-быстро замотал головой. Крючковатые пальцы впились в землю, моментально покрывшуюся льдом. Тварь крадучись двинулась к нам.
Три другие ауры слабым маячком пульсировали во мраке. С появлением эмита эфир превратился в плотную массу, совершенно не приспособленную для фантомов. Тьма расползалась вокруг, точно пятна нефти по воде. Ник попытался созвать арсенал, но тщетно – духи не смогли пробиться сквозь толщу.
Колени у меня подкашивались. Взгляд стал мутным. Если ничего не предпринять, у нас случится эфирное голодание. Я набрала щепотку соли и швырнула ее в эмита. Послышалось громкое шипение и треск, как будто на раскаленную сковороду бросили кусок масла. Вверх взметнулся дымок.
Эмит разинул бездонную пасть, и из ее глубины вырвался крик. В нем словно смешались тысячи затравленных воплей, стонов и рыданий. От этих душераздирающих звуков кровь стыла в жилах.
– Бегите! – заорала я.
Мы помчались по склону вниз, к машине. Ветви хлестали меня по лицу, цеплялись за волосы. Сапоги скользили по льду. Я отчаянно дергала золотую пуповину и пыталась настроить глаза на резкость. Страж – наш единственный шанс на спасение. Меня буквально клонило к земле, веки слипались. Так тяжело… Нет, не сдаваться, бежать. Смирись. Нет, не сдаваться.
На поляне у Зика отказали ноги, и он кулем повалился на землю.
Затем упал Ник. Я кинулась к нему, схватила за плечи и попробовала поднять, но руки не слушались, и я растянулась рядом, вся дрожа. Моя аура стремительно сокращалась в попытке увернуться от жуткой твари, связь с эфиром становилась все слабее. В следующий миг аура Зика исчезла с радара. Была, и нет.
Прекратить этот кошмар… скорее. Не могу дышать, прекратить… скорее…
Мою ауру словно зажали в кулак, не давая нормально функционировать, дышать. От напряжения глаза наполнились слезами. Еще немного – и начнется эфирное голодание. Пальцы посерели, лунки ногтей стали молочно-белыми. Я могла дышать, но кислорода не хватало. Могла видеть, но вокруг стояла кромешная мгла.
Никак не сосредоточиться… Довольно… Не могу… Довольно…
Впереди, чертыхаясь, Элиза попробовала встать, но ладони соскальзывали. Ее аура и лабиринт напрочь терялись в обступившем меня мраке. Я на ощупь выудила соль и прохрипела:
– Ник, круг…
По лесу вновь пронесся душераздирающий вопль, какофония тех, кто сгинул в чудовищной пасти. Стиснув зубы, Ник притянул к себе Элизу. Адреналин явно прибавил ему сил.
– Дай соль!
Я бросила ему мешочек. Эмит черной тучей надвигался на нас, кровожадно поблескивая белыми зрачками. Слишком быстро, не успеем. Руки у Ника дрожали.
– Зик! – Его голос охрип от волнения. – Зик!
Тварь склонилась над распростертым телом юноши. Мой фантом метнулся через поляну.
Все произошло в точности как в Шиоле: удар, боль. В недрах лабиринта монстра таилась чудовищная сила. Собрав волю в кулак, я протаранила верхнюю броню и очутилась в абиссальной зоне.
Боль была невыносимой.
Фантом устремился в зыбкое болото. Внутри меня полыхал настоящий пожар, языки пламени охватили сознание. Лабиринта не было.
Был кошмар.
В абиссальной зоне царила беспросветная тьма, но мне удалось разглядеть гниющую плоть под ногами. На поверхности пузырилась кровь. Трясина затягивала все глубже, по пояс. Костлявая рука стиснула затылок, нагибая ниже и ниже, к бурлящей гнили. Я сопротивлялась, рвалась обратно в тело, но было слишком поздно. Разлагающаяся масса накрыла меня с головой.

 

Ни воздуха, ни мыслей, ни боли, ни сознания.
Ничего.
Пустота.
Всепоглощающая, бесконечная пустота.
В недрах разума забрезжила последняя мысль: это ад. Абсолютный вакуум, без намека на эфир. Самый страшный кошмар любого ясновидца. Не смерть, а небытие, когда умирает душа. Одно за другим таяли лица. Ник, Страж, Элиза, Джексон, Лисс – все исчезли, и вместе с ними исчезала Пейдж…

 

Серебряная пуповина натянулась, как канат, и рывком вытащила меня на поверхность. Вынырнув из гнилой топи, я принялась жадно ловить ртом несуществующий воздух. Множество рук тянули меня назад. Голоса перекликались на незнакомом языке. Спасения нет. Похоже, мне суждено сгинуть в лабиринте эмита.
Внезапно чудовищная хватка ослабла. Я сломала тлеющую кисть пополам и из последних сил вернулась в собственное тело.
Веки дрогнули.
Грудь ожила.
Соляной круг замкнулся. Ник уронил пустой мешочек и рухнул как подкошенный.
Задрожав, эфир выставил невидимый барьер, наподобие забора, окружавшего колонию. Чудище отпрянуло от круга, как от кипящей лавы, извергая новую порцию помех. Что это, извращенная аура? Напоследок огласив окрестности пронзительным воплем, тварь заковыляла прочь, оставив в эфире темное облако смога.
Мы вчетвером распластались под обледенелыми кронами.
– Зик… – Полуживой от слабости, Ник принялся тормошить друга.
Мне хватило сил только повернуться. Рядом лежала Элиза. Глаза остекленели, в губах ни кровинки.
Меня била дрожь, конечности судорожно подергивались. Дыхание было прерывистым, уши закладывало. Прошло немало времени, прежде чем по листве зашуршали шаги и за кругом вырос стройный силуэт.
– Странница, – донесся до меня низкий женский голос. – Геаркен со мной.
Незнакомое слово было на рефаитском. Кто-то еще взывал ко мне. Золотая пуповина дернулась, возвращая меня к жизни, – и я открыла глаза.
– Ты ранена? – Голос принадлежал Плионе Суалокин. – Скажи хоть что-то, иначе я не смогу помочь.
– Аура, – прошелестела я.
К счастью, Плиона услышала. Палец в перчатке поднес каплю амаранта к носу. Божественный аромат проник в легкие, заживляя израненную ауру. Я перекатилась на бок и содрогнулась в рвотных спазмах. Череп от основания до макушки раскалывался от боли.
Плиона выпрямилась во весь рост. Одета она была как типичная обывательница, черные кудри перекинуты через плечо.
– Эмит ушел, но наступит час, и он вернется. Нашира назначила высокую награду за твою голову, странница.
Дрожь никак не проходила.
– Почему бы ей самой меня не прикончить?
– Не хочет марать руки. – Плиона вытерла маслянисто поблескивающий кинжал. – А теперь вставай.
В глазах потемнело, но мне удалось кое-как подняться. Ненависть к сарксам не могла заглушить боль от мысли, что я так и осталась уличным бойцом, которому не дано стать настоящим воином. Рефаиты служили живым напоминанием моей уязвимости и сводили на нет годы, проведенные в Синдикате. На краю опушки, обхватив голову руками, скрючилась Элиза. Пошатываясь, я побрела к ней, но меня остановил панический возглас Ника:
– Пейдж!
Охваченная дурным предчувствием, я поспешила на зов. Под деревом Ник склонился над лежащим в беспамятстве Зиком.
– В чем дело? – Я опустилась на колени, смаргивая набежавшие слезы.
– Не знаю. Не знаю! – Всегда твердые руки Ника дрожали. – Что нам делать, Пейдж? Умоляю, придумай что-нибудь…
– Все обойдется, не переживай. От укусов эмита еще никто не умирал, – попробовала успокоить я его, но напрасно – Ник трясся как в лихорадке. – Слушай, можно попросить рефаитов. Они помогут…
– Пейдж, сделай что-нибудь. Сейчас! – Голос у него сорвался.
– Плиона! – завопила я на всю поляну. – Цефей!
Цефей прикинулся глухим, но Плиона смилостивилась, вернулась. Опустившись на колени, она положила затянутую в перчатку руку на лоб Зика, другой коснулась щеки.
– Шевелись, странница. Надо перенести его в безопасное место.
Кусая губы, Ник взял лицо Зика в ладони и забормотал что-то.
Элиза уже теряла сознание, но при виде рефаитки из горла у нее вырвался отчаянный крик. Я бросилась к ней и зажала рот:
– По-прежнему считаешь, что у меня глюки?
Она помотала головой.
Почувствовав приближение Стража, я встала и помогла Элизе подняться. Страж пробился сквозь густую листву, глаза горели как факелы. Его взгляд метался от соляного круга к Зику.
– Все чисто, – заявил наконец он. – Пейдж, объясни, как вас сюда занесло?
Элиза шумно сглотнула.
– Мы разговаривали, – призналась я. – И такая мелочь едва не стоила нам жизни!
– Ясно, – бросил рефаит. – Возле ледника валяется обезглавленный труп. Кто это?
– Рабдомант. – Я едва ворочала языком от боли. – Наверное, следил за нами от самого рынка.
– Шестерка Саргасов, – сообщила Плиона, повернувшись к Стражу. – Похоже, ему заплатили, чтобы нейтрализовать Пейдж перед битвой.
– Маловероятно. Откуда Саргасам знать такие тонкости? И потом, она определенно нужна им живой. – Страж помолчал. – Ледник необходимо запечатать, иначе эмиты так и будут появляться. Пейдж, есть поблизости надежное укрытие?
Я покосилась на Элизу:
– Какие у нас варианты?
– Только один. – Дрожащей рукой она стерла пот с лица. – Но сначала нужно подогнать машину.
– Действуй, медиум. – Плиона кивнула в сторону посадок. – И поторопись.
Элиза побелела как полотно.
– А вдруг там бродят еще твари?
– Тогда беги что есть мочи и попытайся не умереть.
На Элизу было страшно смотреть. Я вложила ей в ладонь револьвер и остатки соли. Она тяжело вздохнула и бросилась в чащу.
У меня за спиной Страж нес молчаливую вахту. Сидя в круге, Ник ласково гладил Зика по волосам и что-то бормотал по-шведски. Плиона и Цефей встали на караул по краям опушки.
Мы ждали.

 

К возвращению Элизы нервы у Ника были уже на пределе. Оставив рефаитов сторожить ледник, мы доехали до I-4 и помчались по тускло освещенной газовыми фонарями брусчатой мостовой, зажатой с двух сторон магазинчиками с эркерами. Задыхаясь от быстрого бега, Элиза принялась шарить по карманам.
– На Гудвинс-Корт? – спросила я.
– Почти. К Леону. Леон Воск, уличный художник. Ты его знаешь.
Очень слабо, как многих других участников Синдиката. Закадычный друг Джексона, Леон промышлял изготовлением липовых документов для ясновидцев: разрешений на выезд, свидетельств о рождении, безупречных родословных – словом, всего необходимого, чтобы пустить пыль в глаза нашему правительству. Именно он подготовил документы для Зика и Надин, по которым оба значились местными жителями, – на случай, если их вдруг остановят на улице. Как и все повязанные с Синдикатом невидцы, Леон обитал в ветхом домишке, расположенном на этой улочке.
Снаружи магазинчик был выкрашен в черный, на витрине горами пылился товар: щипцы для снятия нагара, праздничные свечи, спичечные коробки, серебряные и медные подсвечники и даже старинные лампадные часы. Над входом серебряной краской было выведено: «ВОСКовые свечи» – официальный бизнес Леона. Эркер выглядел так, словно его не мыли несколько лет кряду.
Элиза отперла замок. Интересно, откуда вообще у нее ключ? Ник первым делом уложил раненого на диван в крошечной гостиной и подсунул под голову подушку. Я щелкнула выключателем, но безрезультатно.
– Леон не доверяет электрическому освещению. – Элиза достала из алькова спички. – Лучше подкинь угля в печь.
Ради Ника я не стала спорить и сбросила тяжелый плащ, оставшись в грязной, пропитанной кровью одежде.
– Пейдж!.. – испуганно ахнула Элиза.
– Кровь не моя, а Рот-до-Ушей.
Ожидание сводило с ума. Ник ни на секунду не отходил от раненого и каждые пять минут пытался влить ему в рот немного воды. Я обежала комнаты в поиске одеял. Элиза зажгла все до единой свечи в доме.
Страж появился, когда я уже спускалась по лестнице с ворохом одеял. Без лишних слов мы направились в гостиную. В очаге полыхал огонь, отчего щеки Зика приобрели обманчиво здоровый оттенок. Ник проверял пульс.
При виде гиганта с лучистыми глазами перепуганная Элиза забилась в угол. Страж не обратил на нее ни малейшего внимания.
– Где укус?
– Слева, – прошептала я.
Рубашка Зика потемнела от крови. Трясущимися руками Ник закатал полу, и мы впервые увидели рану. Нервы у меня были крепкие, но такое зрелище они выдержали с трудом. Глубокие вмятины от зубов полумесяцем тянулись от горла до талии, кожа вокруг посерела, но кровь уже успела свернуться.
– Ничего страшного, – резюмировал Страж после недолгого размышления. – Он поправится и без лечения.
– Что? – воскликнул Ник. – Да вы посмотрите на него.
– Если кровеносная система в норме, ему ничто не угрожает. Он употребляет наркотики, алкоголь?
– Нет.
– Тогда все в порядке. – Страж взглянул на Ника. – Он сейчас не в лучшем состоянии, доктор Найгард, но его тело и лабиринт сами справятся с заражением. Обработайте раны соляным раствором, наложите швы, и пусть спит. В нынешней ситуации это самое верное средство.
Ник со стоном повалился в кресло и закрыл лицо ладонями. Мы все повернулись к Зику. Дышал он прерывисто, щеки приобрели пепельный оттенок, пальцы словно обмакнулись в сажу, но хуже ему явно не становилось.
– Это неправильно, – бормотал Ник. – Ему нужно в больницу.
– Легко догадаться, какой будет диагноз, – фыркнула я. – Асфиксия азотом.
– Пейдж! – одернула меня Элиза.
– Не нужно больницы, – твердо проговорил Страж. – Организм восстановится без посторонней помощи. И потом, ни один врач в Сайене не сталкивался с такими симптомами. Главное, следите, чтобы ваш друг постоянно находился в тепле и больше пил.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском дров в камине.
– Надин сообщать будем? – обратилась я к остальным.
– Ни в коем случае! Она с ума сойдет от беспокойства. – Элиза наконец встала с кресла. – Сейчас принесу вам переодеться. Заночевать можно здесь. Леон вернется только утром. – Откашлявшись, она робко взглянула на Стража снизу вверх. – Вы… ты тоже останешься?
– Ненадолго.
– Чердак в твоем распоряжении.
– Спасибо, учту.
С ее уходом в гостиной стало еще теснее. Покосившись на Стража, я выскользнула в коридор. Зайдя в прачечную, включила котел и, отыскав в буфете пустую банку из-под варенья, стала готовить соляной раствор. Колени подкашивались от усталости. Неужели только сегодня утром мы с Чэтом обсуждали «Разоблачение рефаитов»? Казалось, с тех пор минула целая вечность.
Помешивая воду, я тщетно пыталась успокоиться. Зик вне опасности, но скоро в цитадель нагрянут эмиты.
Ладно, сейчас не время об этом размышлять. Нику нужна моя помощь. Прихватив несколько рулончиков марли и швейный набор, я поспешила в гостиную. Ник сидел у затухающего очага и держал раненого за руку. Я устроилась на полу и притянула колени к груди, практически не ощущая жара пламени.
– Я рассказывал тебе о сестре? – глухо спросил Ник.
– Упоминал как-то.
Всего раз. Каролина Найгард, ясновидица, чей дар так и не успел раскрыться.
– Никогда не забуду, что с ней сталось там, в лесу, – монотонно продолжал Ник.
– Не надо. – Я коснулась его щеки, вынудив повернуться ко мне. – Зик не умрет, обещаю. Стражу можно верить.
Довольно опрометчиво с моей стороны давать такие обещания. Себа и Лисс я не спасла.
– Сайен больше не заберет никого из моих близких, – бормотал Ник. – Это они во всем виноваты. Ничтожества! Подчинились рефаитам, вместо того чтобы бороться с ними. Испугались с самого начала, а теперь рушат систему, которую сами же и создали. Если ты победишь и станешь темной владычицей, я брошу Сайен. И сделаю все, чтобы его уничтожить.
– А если проиграю?
– Сделаю все то же самое. Надоело, что Джексон тратит мои кровно заработанные на дорогие сигары. – Лицо Ника было суровым, как никогда. – Я устроился в Сайен, чтобы узнать врага изнутри. Поверь, Пейдж, я узнал достаточно и теперь хочу его уничтожить.
– Не ты один.
В камине потрескивал огонь.
– Джекс, наверное, гадает, куда мы запропастились.
– Элиза пошла в логово. Она скажет, что у нас вечерняя тренировка в Шестом Первой. – Ник с улыбкой забрал у меня банку, но взгляд оставался тусклым. – Поспи, sötnos. С тебя на сегодня хватит.
Дрожащими руками он достал иглу. Я уже собралась уходить, но что-то меня удержало. В этот момент Зик открыл глаза, улыбнулся и пробормотал Нику: «Привет». Тот наклонился и поцеловал юношу сначала в лоб, потом в губы. На душе вдруг стало легко: внутри словно оборвалась невидимая нить.
С прошлым покончено, точка. Я вышла, тихо притворив за собой дверь.
Магазинчик насчитывал три этажа, плюс чердак. В узком, как пенал, здании было множество комнат. Душевая оказалась крохотной, метр на метр, с потрескавшейся плиткой. Я зажгла огарок у раковины и критически взглянула на себя в зеркало. Да, видок как у заправского водосточника. Одежда вся в запекшейся крови, кожа вокруг рта пепельно-серая.
Озноб пробирал до костей. Все бы отдала за горячую воду. Грязная одежда полетела в угол. Стоило повернуть старый смеситель, как в трубах загудело, из душа под потолком брызнули чуть теплые струи. Быстро смыв с себя солоноватый запах эмита, я наклонилась к зеркалу с намерением вынуть контактные линзы. Тут меня поджидал сюрприз: один зрачок расширился до предела. Поморгав, я уставилась на свечу, но левый зрачок не реагировал.
В свободной спальне с парными кроватями Элиза приготовила ночную рубашку. Застегнув пуговицы, я с наслаждением вдохнула тонкий цветочный аромат. Глаза уже слипались, но долго на таком холоде не поспишь. Хорошо бы раздобыть грелку и унять озноб.
Я расчесала мокрые волосы и вышла из спальни, стараясь не замечать тупрй боли в боку. На лестнице столкнулась со Стражем.
– Пейдж.
Меня по-прежнему знобило. Внутри нарастало дикое желание прильнуть к нему, но голос разума пересилил.
– Страж, – откликнулась я тихо, чтобы не услышали внизу.
– Ты пыталась вселиться в эмита.
Мои брови удивленно поползли вверх.
– Откуда знаешь? Украл очередное воспоминание?
– На сей раз нет. – Страж изучал картину на стене. Одно из любимейших полотен Элизы, которое она писала целый год сама, без помощи духов. – У тебя разные зрачки. Верный признак смещения пуповины. Монстр мог поработить тебя и поглотить фантом.
– Предупреди ты заранее – в жизни не сунулась бы в его лабиринт, – проворчала я.
– Это мое упущение, каюсь. – Он оперся на перила. – Насколько я понимаю, в лес вы отправились для важного разговора, не предназначенного для чужих ушей.
Голос у меня срывался, но я заставила себя повторить историю от начала до конца. Страж слушал с непроницаемым видом.
– Серый рынок, – повторил он. – Не представляю, что это.
– Не ты один.
– Похоже, от твоей победы в битве зависит многое. – Его глаза ярко вспыхнули во мраке. – Рабдомант, заманивший тебя на ледник, как-то связан со всем этим.
Страшно подумать, сколько народу задействовано в происходящем. Сколько готовых убивать и погибать ради таинственного замысла Аббатисы и Старьевщика.
– Эмиты так и будут появляться?
– К сожалению, да. – Его пальцы крепче сжали перила. – Колония заброшена и интереса для них больше не представляет. Пусть дорогой ценой, но свое дело она делала – приманивала тварей призрачным маяком. Теперь их потянет в Лондон. Ледники, ведущие в их царство, можно закрыть, но это требует немалых усилий и сноровки.
– Их царство?
– Огромный участок в загробном мире густо населен эмитами. Ты наверняка заметила, что ледник отпугивает духов, они боятся даже приблизиться к нему.
Так вот почему из сектора Марии Огненной исчезли все призраки.
– Их нужно остановить, – вырвалось у меня.
Повисла долгая пауза. Невысказанные слова замерли на губах. Страж наблюдал за мной все с тем же отстраненным выражением, как давеча в зале. Не угадаешь, что он испытывает ко мне, если вообще испытывает хоть что-то. Случившееся на опушке напоминало о себе тусклой болью в боку. Сегодня мне довелось узнать слишком много.
Я осторожно придвинулась к нему и положила голову на плечо. От Стража веяло жаром, точно от пылающего камина. Руки он положил на балюстраду по обе стороны от меня, практически касаясь моих бедер. От его приглушенного стона по телу побежали мурашки.
Наши носы соприкоснулись. Мои пальцы скользили по линии скул, поднимаясь выше, к вискам. Слух жадно ловил его дыхание и биение сердца, в котором чудился обратный отсчет до решающей минуты. В недрах лабиринта снова вспыхнул огонь, уже знакомый по «Гилдхоллу».
Не знаю, как назвать охватившее меня чувство. Знаю только, что оно коренилось глубоко внутри, словно древний полузабытый инстинкт. Только сейчас хотелось отдаться ему с головой.
– Мне не дают покоя твои слова, сказанные в мюзик-холле, – глухо проговорил он.
Я молча ждала. Он провел пальцем по бугорку на ладони, погладил запястье.
– Ты права. Этим нам закрывают рот. Но я не стану молчать, Пейдж, и тебе лгать не буду. Наши пути пересекаются лишь по воле эфира. Пускай не часто. И уж точно не навсегда.
Наши пальцы переплелись.
– Знаю, – просто откликнулась я.
Назад: 21 Симбиоз
Дальше: 23 За гранью