Стоило выйти за порог ночлежки, как меня магнитом потянуло назад. Не хотелось оставлять в одиночестве Стража. А главное, претило возвращаться в логово только для того, чтобы Джекс не урезал мне зарплату. Свобода, за которую я так отчаянно боролась и ради которой гибли люди, на деле оказалась фантасмагорией. Меня низвели до статуса собаки на поводке у Джексона Холла.

Два года мне не продержаться. Не хватит актерского таланта, чтобы покорно изображать пляску смерти. Битва за власть – мой единственный шанс обрести независимость.

Мы шагали по Сохо, где в бесконечной паутине закоулков сосредоточилась вся накипь I-4. Здесь беднейшие подданные Джекса сражались и умирали за кусок хлеба. Я шла опустив голову. Взгляд рыскал, выискивая посторонних курьеров.

– Пейдж, я ему не доверяю, – прошептал Ник.

– Удивил!

– У меня из головы не идет та ночь на мосту. Ты отбивалась, тебе хотелось домой. Пейдж! – Ник сжал мою руку. – Возможно, у него был свой резон. Возможно, без тебя ему не удалось бы восстание. Но подумай: он держал тебя полгода взаперти, управлял как марионеткой. Отдал в лесу на растерзание этим монстрам. Смотрел, как тебя клеймили. Он…

– Спасибо, я в курсе. Не стоит лишний раз напоминать.

– Уверена?

– Да, Ник.

– Но у тебя нет к нему ненависти.

Эти бледно-зеленые глаза смотрят прямо в душу, их не обмануть.

– Мне никогда не забыть того, что случилось, но доверять ему хочется. Если он против них, значит, по логике, должен быть за нас.

– И чем он планирует питаться? Аурой à gogo? Странницей au gratin? Может, сразу дать ему меню и лечь на блюдо, лапками кверху?

– Очень смешно.

– Не смешно, Пейдж. Рядом с ним волей-неволей чувствуешь себя закуской.

– Брось, нами он подпитываться не станет. И потом, нет смысла сдавать нас Сайену: там его голове обрадуются даже больше, чем моей.

– Поступай, как считаешь нужным, sötnos, но на меня не рассчитывай. Помогать вам видеться я не буду. Если с тобой что-то случится, в жизни себе не прощу.

Я промолчала.

Ник потупился, охваченный чувством вины. Он не мог казнить себя за случившееся с Элизой несчастье, но в темные часы раздумий его наверняка терзала мысль: неужели ничего нельзя было сделать, чтобы прекратить ее мучения? Даже самоустранившись, он не будет спать спокойно, случись со мной что-нибудь по вине Стража.

Впервые за долгое время мне вспомнились Лисс Реймор и Себ Пирс. Горечь потери вновь всколыхнулась в душе. Мне так и не довелось оплакать павших в Сезоне костей. У ясновидцев вообще не принято горевать над пустым телом, но поплакать, попросить у погибших прощения сейчас было бы очень кстати.

Я вовремя спохватилась и напустила на себя равнодушный вид. Не хватало Нику еще моих проблем.

Дойдя до знакомой колонны, испещренной мрачными ликами, мы услышали тихий свист. Из-за телефонной будки нам навстречу шагнул медиум в длинном плаще.

– Эй, Бледная Странница!

Я застыла как вкопанная. Курьер из людей Джексона.

– В чем дело, Червы?

– Послание. От некой Девятой. Она просит передать, что работа закончена, и дожидается тебя в условленном месте.

Девятый номер принадлежал Нелл, а речь, судя по всему, о страшилке.

– Это все?

– Все. – Курьер оскалил щербатые челюсти.

Я вывернула карманы – пусто. Поджав губы, Ник выудил из кошелька пару монет и протянул курьеру.

– Когда ты получил послание?

– Десять минут назад, но тот, кто передал мне его, сказал, что на доставку посылки ушло два дня. «Ветошь» повадилась шмонать народ на выходе из сектора. Теперь оттуда прямиком ничего не вынесешь.

Червы отсалютовал нам шляпой, сунул деньги в карман и растворился во мраке переулка. Мы подождали, когда его лабиринт окажется на почтительном расстоянии, и возобновили разговор.

– Готов поспорить, тебя ищут, – пробормотал Ник. – Ты хоть раз слышала, чтобы досматривали курьеров?

– Нет, но сейчас у них из-под носа увели рефаита. Похоже, у ребят началась паранойя.

– Вот именно. Поэтому не смей туда соваться.

Не успели мы переступить порог, как нас вызвали в кабинет. Джексон Холл восседал в кресле ампир, облаченный в любимый парчовый халат и с недовольной миной на лице. Я стала рядом с Ником и вопросительно вздернула бровь.

– Гуляем, лапушка? – процедил Джекс.

– Она разыскивала по моему поручению балаганщика, – вмешался Ник. – Тот задолжал сектору.

– Моя странница не должна разгуливать по городу без разрешения, доктор Найгард. Впредь на такие задания посылайте кого-нибудь попроще. – Джекс немного помолчал. – Кстати, почему на вас эта мерзкая форма?

– Я прямиком с работы. – Ник откашлялся. – Джекс, боюсь, меня скомпрометировали перед Сайеном.

Тот откинулся на спинку кресла:

– Излагай.

Пока Ник объяснял суть проблемы, Джексон поигрывал шариковой ручкой.

– Ваши заигрывания с Сайеном мне давно не по нутру, – резюмировал он, – но нам нужен ваш доход, доктор Найгард. Поэтому возвращайтесь на работу и держитесь как ни в чем не бывало. Своим увольнением вы только вызовете лишние подозрения.

Сомневаюсь, чтобы шайка так уж сильно нуждалась в деньгах. Даже инцидент на черном рынке не отразился на наших заработках.

– Джекс, дело серьезное, – вступила я. – А вдруг его арестуют?

– Не арестуют.

– Ты с одних балаганщиков зашибаешь немерено. Неужели…

– Пейдж, хоть ты и моя преемница, главарь здесь все еще я, – надменно проговорил Джекс, не глядя в мою сторону. – Подумаешь, посмотрела на него какая-то девчонка-ясновидица. Нашего оракула так просто не скомпрометируешь.

– И ты готов рискнуть оракулом ради собственной выгоды? – запальчиво спросила я.

Джекс вцепился в подлокотники:

– Доктор Найгард, оставьте нас с подельницей наедине. Отдохните пока, заслужили.

Ник замешкался, но лишь на долю секунды, и, ободряюще сжав мою руку, покорно удалился.

В углу проигрыватель крутил заезженную пластинку с водевилем. На столе стояла рюмка с абсентом. Усевшись в кресло, я скрестила ноги и одарила Джекса самым невинным взглядом, какой только могла изобразить.

– До битвы осталось меньше месяца, – вкрадчиво начал Джекс, – а ты, насколько мне известно, не утруждаешь себя подготовкой.

– Неправда. Я постоянно тренируюсь.

– В каком плане?

– Совершенствую свой дар. Учусь… обходиться без маски. – Тут я не погрешила против истины: отчасти так и было. – Уже получается немного.

– Это очень похвально, но нельзя забывать про физическую форму. Думаешь, зачем тебя держали на голодном пайке? Правильно, чтобы не могла дать отпор. – Джекс вытащил бутылочку, до краев наполненную зеленоватой жидкостью. – Плохо, что ты не пользуешься лавровым листом, купленным, к слову, специально для тебя.

Я машинально прижала руку к груди. Что-то мне подсказывало, что Джексону лучше не знать про исчезнувшие шрамы и амарант. Еще начнет допытываться, откуда взялось снадобье.

– С тех пор как ты прибрал Монстра, у меня ничего не болит.

– Для профилактики полезно. Пока не увижу, что ты всерьез занялась собой, зарплаты не получишь.

Моя улыбка разом померкла.

– Но я ведь выполняю твои указания. Все до единого, – возразила я, пытаясь ничем не выдать раздражения. – Ношу послания, сижу на аукционах…

– И хоть бы раз проявила энтузиазм! – Он смахнул со стола рюмку и бумаги. Абсент тут же впитался в ковер. – Научись расставлять приоритеты, Пейдж. Попрошу Ника, чтобы подготовил тебя к битве.

У меня бешено заколотилось сердце. Джексон достал из шкафчика чистую рюмку и плеснул туда абсента.

– Спать, живо! Тебе надо отдохнуть, лапушка.

Я сухо кивнула и вышла за дверь.

Интересно, когда он в последний раз был на улице? Давно ли видел город, которым так рвется управлять?

На лестнице я столкнулась с Элизой. Та стояла, неподвижно глядя в стену. Рот приоткрыт, руки по локоть измазаны краской, от сальных волос разит по́том.

– Элиза, что с тобой?

– Пейдж, – еле слышно прошелестела она, – куда ты пропала?

– Ходила гулять. – Я взяла сонно моргающую художницу под руку. – Эй, ты давно спала?

– Не помню. Не важно. Ты не в курсе, когда у нас следующая получка?

– Хочешь сказать, тебе он тоже не платит? – нахмурилась я.

– Ему нужен прогресс. Больше прогресса.

– У тебя прогресса предостаточно. – Я повела ее по ступеням. Бедняжка дрожала всем телом.

– Мне надо работать, Пейдж, – лепетала она. – Очень надо. Ты не понимаешь, Пейдж.

– Тебе надо прерваться часиков на восемь. Поешь, прими душ и выспись как следует. Осилишь?

Элиза нервно хихикнула. Я впихнула ее в ванную, всучив полотенце и банный халат.

Даника, по обыкновению, трудилась в мансарде. Я постучалась и, не дождавшись ответа, вошла.

В углах громоздилась всякая всячина, которую Даника притаскивала со свалок или покупала у чистильщиков водостоков. Сама хозяйка сидела на кушетке перед массивным ореховым столом, служившим ей по совместительству верстаком.

– Дани, окажи мне услугу, – попросила я.

– Услуг не оказываю, забудь. – На меня вытаращился гротескно увеличенный лупой глаз.

– Обещаю, тебе это покажется парой пустяков.

– Не в этом суть. Куда?! Не для тебя приготовлено! – рявкнула Даника, стоило мне присесть.

– Над чем работаешь? – Я оглядела груды бумаг, исписанных кириллицей. – Теория паники?

Гипотезе по-прежнему не хватало эмпирических данных. Джексон планировал включить ее в свой новый памфлет. Формула была незамысловатой: категория ясновидцев, помноженная на десять, минус сто в итоге дает среднюю продолжительность жизни для представителей той или иной касты. У меня при таких темпах выходило тридцать лет, что внушало оптимизм. Но за оптимизм в памфлете денег не платят.

– Не-а, – Даника вооружилась гаечным ключом, – собираю портативную модель «Экстрасенса».

– С какой стати Джекс дал тебе такое задание?

– Он передо мной не отчитывается. Просто говорит, что и когда делать.

И зачем Джексону понадобился портативный сканер?

– Если вдруг заскучаешь, – я полезла в карман, – не сделаешь ли мне кислородную маску поменьше?

Даника повертела маску в мозолистых пальцах:

– Куда уж меньше. Для воздушной камеры не останется места.

– А такую, чтобы умещалась в ладони? – не сдавалась я.

– Джекс мне за благотворительность не платит, да и работы навалом, – упиралась Даника.

– Маска нужна для битвы. И потом, какие у тебя траты? За прошлый год ты и пары носков не купила.

– Не поверишь, но мне нужно расплачиваться с водосточниками, а они за свой хлам просят, как за золотую крошку. – Даника швырнула маску на стол. – Если соглашусь, ты уберешься отсюда?

– Только если пообещаешь проследить, чтобы Элиза хорошенько поела, когда проснется.

– Заметано.

И на том спасибо.

Элиза как сомнамбула прошла мимо меня в комнату и рухнула на кровать. Видя, что музы направились следом, я согнала их в арсенал и бесцеремонно швырнула в дальний угол мастерской.

– Ей нужно поспать. Донимайте кого-нибудь другого.

Питер обиженно фыркнул. Новенький, Джордж, завис в углу, пока Рашель с Филом горестно витали над дверью. Элиза вырубилась мгновенно, рука свесилась с кровати, голова зарылась в подушку. Я заботливо укрыла ее теплым одеялом.

Не думаю, что Джекс отправил меня отдыхать. Заботься он о здоровье подчиненных, Элиза не сновала бы по дому как привидение в не стиранной неделю одежде.

Главарь мимов наблюдал за мной с кривой усмешкой, а после выразительным жестом указал на выход.

Я демонстративно хлопнула дверью прямо перед его носом.

Потом, свернувшись калачиком на постели, распорола наволочку и пересчитала наличность. Хватит, чтобы оплатить еще сутки в ночлежке. Дальше Стражу придется выкручиваться самому. Я повернулась на бок, подсунула ладонь под голову и стала слушать генератор шума.

Спустя пару часов лабиринт Джексона затуманился. Вскоре в логове воцарилась тишина; за окном зажглись фонари. Даже Даника сдалась под напором усталости. В Сохо меня дожидалась страшилка. В ночлежке сидел Страж. Я крепко сжала рукоять ножа под подушкой. Давно мне не было так одиноко.

В полночь дверь распахнулась. Я вскочила, не выпуская из руки ножа.

– Тсс, это я. – Ник присел рядом с кроватью. – Ты что, спишь с ножом?

– Ты вообще на ночь не расстаешься с пистолетом, – парировала я, бросив нож на тумбочку. – Чего хотел?

– Иди. – Он кивнул на оконную раму. – Отправляйся в ночлежку, проведай Стража. Я оставлю Джексу записку. Скажу, что у нас тренировка.

– Но ведь ты говорил…

– Да, говорил. Но мне надоело плясать под дудку Холла. Кроме того, надо выяснить, что затевает «Ветошь». Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – тяжело вздохнул он. – Будь осторожна, sötnos. В противном случае… беги что есть мочи.

Я поцеловала его в щеку:

– Хорошо. Спасибо тебе.

Решение вряд ли далось Нику легко, но, по крайней мере, он снова на моей стороне. При всем недоверии к Стражу мы оба понимали, что без союзников из числа рефаитов нам не обойтись.

С улицы потянуло холодом. Нацепив куртку и шейный платок, я спрыгнула с подоконника и бросилась бежать по Монмут-стрит. В кабинете Джексона свет не горел; лабиринт главаря мимов утопал в алкогольных парах. На Шафтсбери-авеню я засекла отряд легионеров и дальше добиралась уже по крышам.

В Сохо, по обыкновению, толпился народ. Преимущественно невидцы, но изредка попадались и наши. Всех влекли сюда скудные сайенские развлечения: казино, подпольные театры, кофейня «Три „и“» с ее коронной музыкой в исполнении избранных счастливчиков-заклинателей, кому удалось отвоевать себе «незрячие» должности. Именно здесь прошла юность Элизы.

На площади я завернула в самое популярное заведение – «Монастырский кот», специальное казино для ясновидцев из строго оговоренных каст (оракулов и гадателей с их пророческим даром на пушечный выстрел не подпускали). Каждый месяц здесь разыгрывали лотерею, призовой фонд выплачивал сам Джексон. Только в «Монастырском коте» могли беспрепятственно собираться представители конкурирующих банд, поскольку они приносили немалый доход казино. В каждом секторе существовала нейтральная территория, где забывались все распри и разногласия.

Особой популярностью у завсегдатаев пользовались «Четыре короля» и тароччи. У меня зачесались руки, так хотелось сыграть. Пара партий в тароччи – и деньги в кармане, но, увы, моей наличности не хватало даже на начальную ставку.

Казино, как всегда, кишело посетителями из разных уголков цитадели. Я решительно протискивалась между разгоряченными телами и круглыми столами, не обращая внимания на шушуканье и взгляды, летевшие мне вслед. Не зря казино считалось рассадником сплетен. Бейб метала карты для партии тароччи. Придется подождать.

Вдруг удастся разузнать что-нибудь интересное? Многие здесь не прочь поделиться информацией. Небезвозмездно, конечно.

Знание таит в себе опасность.

Пусть так, но и пользы от него немало.

В будке сидела смуглая гадалка лет тридцати. Ее жесткие, как проволока, волосы были перехвачены узким сиреневым шарфом. Из-под тяжелых век смотрели огромные глаза. Правый – темно-карий, а левый – желтовато-зеленый без намека на червоточину. Такие глаза встречались мне второй раз в жизни.

– Погадать? – Она потерла широкую переносицу. – Тогда гони монету.

Я выгребла всю мелочь из карманов:

– Вот, больше нет.

Впрочем, на пару бокалов «Мекса» ей хватит.

– Ладно, – согласилась гадалка. – Все лучше, чем ничего. – Ее низкий гортанный голос хранил слабые следы акцента.

Я опустилась на стул и потерла ладони. Смуглянка задернула шторку, отгородившись от посторонних взглядов.

– Вы астрогаломант, – осенило меня вдруг.

Ногти женщины были покрыты белым с черными крапинками лаком. На веках тоже проступали белые точки. Вместо ответа, смуглянка достала из рукава две игральные кости с чернильными точками.

– Смотри, как это делается. – Она зажала костяшки между большим и указательным пальцем. – Галоманты вечно мудрят что-то, марают бумагу, но у меня все проще. Задаешь пять вопросов и получаешь пять ответов. Учти, ответы могут быть туманные, но тут уж ничего не попишешь. Давай руку.

Гадалка схватила мою кисть и сразу выпустила, точно ошпарившись.

– Ты холодная, – с подозрением протянула она.

Странно, все жаловались, что мои руки до неприличия горячи. Только потом до меня дошло.

– Извини. – Я растопырила пальцы, продемонстрировав застарелые шрамы. – Столкнулась с полтергейстом лет десять тому назад.

Гадалка покачала головой:

– Как у покойника. Давай другую.

Я уже привыкла, что от шрамов веет холодом, но чтобы до такой степени!..

Тем временем смуглянка взяла мою правую руку и зажала в кулаке костяшки.

– Теперь годится. Задавай вопрос.

– Кто убил темного владыку? – бросилась я с места в карьер.

– Опасный вопрос. Переформулируй. Эфир – не торговый автомат: сунь монетку – получи имя.

– Это Рот-до-Ушей убила темного владыку?

Кости покатились по столу. Выпало два и два.

Гадалка прижала пальцы к виску.

– Весы, – проговорила она монотонным голосом, напомнившим мне о Лисс. – Одна чаша наполнена кровью и перевешивает. У весов стоят четверо. С каждой стороны по двое.

– Верно. Это и есть ответ?

– Я предупреждала, что пророчества могут быть туманными. Но обычно весы указывают на истину. Иными словами, два человека по эту сторону правды и два – по ту. Дальше разбирайся сама. Эфир отвечает понятно лишь для просителя.

Ага, а в моем случае он отвечает как редкостный мудак.

– Задавай следующий вопрос.

– Рот-до-Ушей убила темного владыку?

– Ты ведь уже спрашивала! – удивилась гадалка.

– И спрашиваю еще раз.

– Проверяешь меня, прыгунья? – беззлобно, но с явным недоумением осведомилась она.

– Возможно. Шарлатанов здесь пруд пруди. Вдруг это очередная радужная уловка?

Смуглянка бросила кости. Снова два и два. После третьей попытки результат был тот же.

– Достаточно, – отрезала гадалка, потянувшись за «Мексом». – Мне эти весы уже поперек горла, а у тебя осталось всего два вопроса.

Вопросов у меня накопилась уйма, особенно про Стража, но действовать надо осторожно, чтобы не вызвать подозрений.

– Допустим, мне нужно узнать про группу людей, но я не хочу называть их имен.

– Твое право, – пожала плечами гадалка. – Главное, чтобы ты сама понимала, о ком речь. Ты проситель, а я всего лишь посредник.

Мои пальцы нервно забарабанили по столу.

– Как тот, кто… живет в подземелье… мог узнать про… кукловодов?

Идиотизм, конечно, зато посторонний в жизни не разберет, что к чему. Однако, судя по реакции гадалки, ей приходилось слышать и не такое. Кости покатились по столу и замерли аккурат у моей ладони. Один и один.

– Рука без плоти пальцем указывает в небо. На запястье алый шелковый браслет. Рука собирает белые перья с земли. Два пальца сломаны, но сбор продолжается.

Гадалка тряхнула головой и снова приложилась к «Мексу».

– Как сие понимать? – спросила я, стараясь ничем не выдать нетерпения.

– Про руку ничего не скажу. Алый шелк может означать либо кровь, либо смерть. Либо ни то ни другое. – (Теперь ясно, почему гадалкам так трудно зарабатывать на хлеб.) – Белые перья… вероятно, птичьи. Возможно, они часть целого. Или сами по себе. – От напряжения у нее на лбу выступила вена. – Все, последний вопрос.

Я замолчала, прикидывая, что бы такого полезного спросить, но тут на ум пришла Лисс и ее пророчество.

– Кто такой Король Жезлов?

Гадалка усмехнулась:

– Похоже, ты успела пообщаться с картомантом.

Я не ответила. Любое упоминание Лисс мучительной болью отдавалось в сердце. Гадалка подбросила кубики большим пальцем и ловко поймала их той же рукой. Два и пять.

– Семерка. – Женщина устало бросила кости на стол. – Все, финиш.

Я удивленно вскинула брови:

– Символов не будет?

– Иногда достаточно цифры. Обрати внимание, как она выпала. Два и пять – это не три и четыре, к примеру. Одно значение здесь особенно важное. – Ее рука непроизвольно дернулась, чуть не опрокинув бокал с «Мексом»; кости полетели на пол. – И закончим на этом. Если руки трясутся, пора закругляться. Может, оно на первый взгляд и бессвязно, но иногда смысл кроется в безумии.

– Не сомневаюсь.

Так оно и было. При всей расплывчатости прогнозов чутье подсказывало мне, что Лисс не ошиблась во всем. Другой вопрос, что под этим всем подразумевалось.

– Не бери в голову, – со вздохом посоветовала гадалка. – Будущее тебе все равно не изменить, увы и ах.

– Это мы еще посмотрим, – ответила я, поднимаясь. – Спасибо.

– Всегда пожалуйста. Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

– Это вряд ли. Но с удовольствием порекомендую вас своим знакомым.

Гадалка кивнула, потирая лоб.

Я отдернула занавеску и вышла из кабинки. Внутри у меня все переворачивалось.

За барной стойкой Бейб, веснушчатая и жизнерадостная, угощала игроков «Кровавым мексом» из бутылки, которая была на порядок старше ее самой. Кто-то говорил, что монархия не умерла и что особенно она жива в Бейб – самопровозглашенной королеве болтовни. При виде меня крупье приветливо помахала рукой.

– Бледная Странница! Сколько лет, сколько зим! Как жизнь?

– Средней паршивости. – Я уселась на деревянный стул. – У тебя должна быть для меня посылочка.

– Точно. – Бейб пошарила под стойкой. – Подарок от поклонника?

Я с улыбкой покачала головой:

– Ты же знаешь, у Сборщика с этим строго.

– Твой босс холоднее дохлой рыбы на могильной плите, – фыркнула Бейб. – Ты в курсе, что он прикрыл лотерею?

Очень любопытно.

– Нет. И давно?

– В августе. Народ, конечно, расстроился, но куда деваться. Хорошего понемножку.

– Смотрю, ты сегодня нарасхват, – сменила я тему.

– В кои-то веки. Мы принимаем ставки на исход битвы. Гектор молодчина – так удачно умер. В последнее время с клиентами туговато. Раньше хоть легионеры захаживали, а теперь баста. Сайен их так застращал – носа не смеют высунуть из казарм.

– С чего бы вдруг?

– Их повадились лупить до полусмерти. Начальство злится, что беглецы до сих пор на свободе. Якобы легионеры укрывают своих. – Бейб понизила голос: – К слову о беглецах: твое имя у здешних с языка не сходит. Болтают, будто бы ты прикончила Гектора.

Кто бы сомневался!

– А ты что думаешь?

Бейб скривилась:

– Солнце мое, я знаю тебя два года. Рубить головы – не в твоем стиле. По мне, здесь подсуетилась Рот-до-Ушей. Иначе почему она не претендует на корону?

– Ее и так подозревают, – заметила я.

– Тоже мне проблема! Кстати, довольно неплохая была девица, когда Гектор не брал ее под узду, разумеется. Частенько приходила сюда играть с подружками. – Бейб с улыбкой вручила мне плотный конверт. – Вот, держи. Слово сенсора, внутрь даже не заглядывала.

– Спасибо. – Удостоверившись, что печать не тронута, я спрятала конверт в карман. – Прости, у меня сейчас напряг с деньгами. При первой же возможности расплачусь.

– Лучше развлеки меня игрой. Парочка курьеров давно напрашиваются.

Я осмотрелась:

– Где?

– Средний стол. Постоянно тут отираются.

– Что за сектор?

– Второй Первой. Ребята вроде нормальные, но уж больно часто выигрывают. Ну ты поняла. Эй, помнишь, как ты уделала Бивня? – засмеялась Бейб. – Славная была ночка. Бивень продул весь выигрыш.

Тогда мы хохотали до колик, но в свете трагической гибели Бивня грош цена моей победе.

За отдельным столом сражались в тароччи подчиненные Аббатисы. Точнее, доверенные лица, если судить по нарядам, где преобладали шелк, бархат и кружево, и дорогим серебряным украшениям. Тут же сидела рыжая с аукциона.

– Может, в другой раз… – начала я и вдруг осеклась, заметив у одного из игроков синие волосы и полосатую нашивку «Ветоши» на жилете. Запястье мужчины украшал костяной браслет. На правом предплечье красовалась татуировка: костлявая молочно-белая рука с черным контуром указывает куда-то вверх.

Рука без плоти пальцем указывает в небо.

Я покосилась на кабинку, но гадалка куда-то исчезла.

– Там «Ветошь», – шепнула я.

– Где? – нахмурилась Бейб. – А, вижу. «Соловьи» не прочь сыграть с другими бандами. Давние конкуренты Злой Леди. – Она плеснула мне белого «Мекса». – Но с «Ветошью», конечно, странно. Не иначе, он здорово раскошелился на партию. Но если Сборщик возражает… Только скажи – быстро их вышвырну.

– Нет, все в порядке, – выдавила я, слушая бешеный стук сердца. – Ты, часом, не в курсе, почему Аббатиса не переваривает их главаря?

– Ты удивишься, но нет.

И впрямь удивительно. Невзирая на свою маскировку, я старалась не попасться «Ветоши» на глаза.

– Что у него за татушка?

– В банде «Ветошь» у всех такая, – ответила Бейб. – Жуть, правда?

Я криво усмехнулась:

– Ладно, мне пора. Спасибо за выпивку.

– Обращайся. – Бейб потянулась через стойку и обняла меня. – Береги себя, Странница. На улицах сейчас неспокойно.

Пройдя через зал, я юркнула в ближайшую кабинку и вскрыла конверт. Рукопись оказалась в двух экземплярах, а называлась она «Разоблачение рефаитов». Молодец Нелл! Оперативно все сделала.

Буквы были мелкие, да и писалось явно при свете фонарика, но от страшилок многого и не требуют. Рукопись рассказывала о дьявольском союзе Сайена, рефаитов и эмитов. В деталях описывалась колония и двухсотлетняя работорговля. Но главное, здесь говорилось о том, как уничтожить рефаита. Предлагалось смочить клинок в нектаре анемона и стрелять пыльцой из духовой трубки по глазам.

Повествование велось от лица Первой, гадалки, похищенной с улицы и брошенной в пучину кошмара. Из ярких примет у нее были только черные кудри, как у Лисс. Я прочитала до конца. В финале Лисс сбежала из колонии и подняла Лондон на защиту ясновидцев. Ей удалось все то, чего не смогла настоящая Лисс.

Но ее героиня жила на страницах истины. Я спрятала конверт и вышла из кабинки.

«Ветоши» в зале не было. Проходя мимо игроков из I-2, я остановилась и постучала по столу. Вся компания вздрогнула от неожиданности. Рыжая погасила окурок астры и встала.

– Бледная Странница, – коротко кивнула она, сверкнув глазами из-под причудливой кружевной маски. – Чем обязаны?

– Сборщик сказал на совете, что Рот-до-Ушей часто заглядывает сюда. Вы проверяли эту версию?

– Ага, – буркнул один из игроков, не отрываясь от карт, – только ничего интересного не нашли. Ее давно здесь не видели.

– Ясно. – Ленивые кретины! – Как к вам занесло «Ветошь»?

– Он бросил нам вызов. И вдобавок оскорбил нашу даму. Мы велели ему засунуть свои деньги куда подальше.

Одна из женщин, прорицательница, пустила в меня струйку сиреневого дыма.

– Желаешь бросить нам вызов, Странница?

– Угомонись, – цыкнула на нее рыжая. – Мы не дома. – Она коснулась моего плеча. – Аббатиса благодарит вас со Сборщиком за понимание. Надеемся, проблема скоро разрешится.

– Хотелось бы. – Я направилась к выходу.

У стойки Бейб хохотала над шутками коллеги-крупье. Вслед мне звякнул колокольчик над дверью.

На улице я ускорила шаги. Внести плату за Стража надо до завтра, иначе утром к нему явится хозяин.

С бьющимся сердцем я шагала по темным закоулкам Сохо. В такое время суток жилые кварталы словно вымирали: народ спешил в игорные дома, чтобы поразвлечься или посплетничать от души.

До ночлежки оставалось всего несколько метров, как вдруг из ниоткуда возникли два лабиринта и мощный удар в лицо сбил меня с ног.