На следующий день он очнулся не в камере, где «Ветошь» морила его голодом и издевалась в свое удовольствие, а на добротном, правда коротковатом, матрасе. Под головой – продавленная подушка, на прикроватной тумбочке – букет искусственной герани.

– Ничего не напоминает? – усмехнулась я.

Страж с сомнением оглядел трещины на потолке и черные пятна сырости по углам.

– Это место – точно нет.

Его голос не изменился. Низкий, глубокий, он как будто обволакивал собеседника.

– Ты в Четвертом Первой, в ночлежке. – Я чиркнула спичкой. – Не «Магдален», конечно, но все теплее, чем на улице.

– Да, здесь тепло. Не в пример подземелью Камдена.

В сиянии свечи Страж приподнялся на локтях и сел. Синяки на лице странным образом исчезли.

– Который час?

– Четыре. Ну и силен же ты дрыхнуть.

– Твою записку прочитать успел. – Он немного помолчал. – Могу я узнать, где ты была?

– В Севен-Дайлсе.

– Ясно. – Короткая пауза. – Снова под началом у Джексона?

– У меня не было выбора.

Мы долго смотрели друг на друга. С момента побега столько всего случилось. Да и сидеть вот так, на нейтральной территории, было неожиданно и странно.

В колонии я успела привыкнуть к его облику, но сейчас мне все казалось в новинку. И радужная оболочка, вспыхивающая, словно пламя за витражным стеклом, и черные как ночь зрачки. Суровые, но в то же время изящные черты: четкие линии губ, волевой подбородок. Спутанные пряди каштановых волос так по-человечески небрежно падают на лоб. Страж ничуть не изменился, только ореол сияния слегка поблек.

– Раз ты явился, значит возникла угроза, – нарушила я затянувшееся молчание.

– Верно. Хотел тебя предупредить, но верховный инквизитор и сам неплохо справился. – Страж окинул меня пристальным взглядом. – Лондон тебе к лицу.

– Регулярная кормежка творит чудеса. – Я откашлялась. – Не желаешь выпить? С вином в стране напряженка, но специально для вас в изобилии вкуснейшая вода из-под крана.

– От воды не откажусь. Мои тюремщики щедростью не отличались.

– Постиранная одежда в ванной.

– Спасибо. – Страж поднялся.

Я деликатно отвернулась и сосредоточилась на стаканах, дабы не смущать рефаита, привыкшего щеголять в вычурных нарядах. Вопреки ожиданиям, тот довольно равнодушно отнесся к своей наготе. Вскоре он вернулся в черном облачении торговца и уселся напротив меня на кушетку. Теперь нас разделял стол. Все в точности как в «Магдален», за исключением униформы. Ворот его рубашки распахнулся, приоткрыв грудь…

– Не ожидал, что ты доберешься до катакомб. Весьма впечатляет. Уже и не чаял спастись.

– Золотая пуповина помогла, – коротко ответила я и кивнула на свечу. – Не хочешь связаться с Тирабелл? Сеанс можно устроить прямо здесь.

– Давай сначала поговорим. Как только Рантаны узнают, что ты меня освободила, мы не сможем оставаться наедине, не возбуждая подозрений.

– Подозрений? – эхом повторила я.

– Не думай, что маскарад на этом кончился, Пейдж. Игра продолжается, поменялся лишь стиль. Не только Саргасы опасаются близкой дружбы между рефаитами и людьми.

– Но им известно о золотой пуповине.

– Им известно, что ты подняла бунт. Тирабелл и Цефей знают про пуповину. А еще, со слов Саргасов, они в курсе, что между нами возникло нечто большее. – Страж посмотрел на меня в упор. – Этим их знания исчерпываются.

У меня екнуло сердце.

– Понятно. – Я протянула ему стакан.

Даже здесь, вдали от колонии, этот будничный жест казался преступным.

– Спасибо.

Я кивнула и вновь устроилась на кушетке, подтянув колени к груди.

– Саргасы ищут тебя?

– О, не сомневайся. Уверен, Ситула Мезартим идет по моему следу, пока мы тут беседуем. Я ведь плотеотступник. Ренегат, – безразлично добавил он. – Все рефаиты осведомлены о моем предательстве.

– И что грозит плотеотступнику?

– Изгнание из загробного мира и рядов рефаитов на веки вечные. Кровеотступник предает лишь королевскую семью, но совершить преступление против плоти означает предать весь свой род. За мной числится самое страшное преступление – близость с человеком.

Со мной.

– Ты ведь знал о последствиях, – вырвалось у меня.

– Знал.

Страж говорил ровно, словно речь шла о погоде, а не о жизненно важных вещах.

– Нашира наседает на инквизитора, чтобы он задействовал все силы для поимки беглецов. Двое уже у нее, в пыточной.

– С чего ты взял?

– Альсафи – наш лазутчик в стане Наширы. Он сливает нам информацию. Кого именно она захватила – пока неизвестно, но я попробую выяснить. – Его взгляд затуманился. – Что с Майклом? Он в порядке?

Майкл был первым, кому Страж доверился до меня.

– В последний раз видела его у Тауэра, – вздохнула я. – «Щиты» перебили почти всех, кто был в поезде.

Страж сжал кулаки:

– Сколько спаслось?

– Из двенадцати – пять, включая меня.

– Пять… – С его губ сорвался горький смешок. – Пора мне завязывать с мятежами.

– Спасти их было моей задачей. Ты тут ни при чем.

Мы снова замолчали. Я успела забыть его взгляд. Пристальный, проникновенный, он точно смотрел в самую глубь моего лабиринта.

– Мне надо задать тебе так много вопросов!

– Спрашивай, – пожал он плечами. – Время есть.

– Через пару часов мне возвращаться в логово. Джекс явится к полуночи. Если не застанет меня, начнутся вопросы.

– И первый будет от меня, – отрезал Страж. – Объясни, надо ли было убегать от Наширы, чтобы снова плясать под дудку Джексона?

Я дернулась, как от пощечины.

– Никто и не пляшет! Просто не хочу терять его расположение.

– Не ты ли возмущалась на лугу, что устала от рабства? Этот человек грозил убить тебя, если откажешься служить ему. Тогда почему не он ищет твоего расположения, а наоборот?

– Да потому, что главарь мимов он, а не я. Я Бледная Странница, подельница Джексона Холла. Без него я ничто. А статус необходим мне так же, как тебе – аура. – Каждое мое слово отдавало невыносимой горечью. – Без Джексона мне не протянуть и дня. Так уж сложилось.

– Не думал, что тебе настолько дорог статус-кво.

– Страж, мое лицо знает вся цитадель. Мне нужна защита.

– Если ты вернулась к нему из необходимости, подозреваю, у тебя есть план, как отвоевать свою независимость.

– Мне по плечу ограбить Сайенский банк и стать самой богатой женщиной в Лондоне, но у меня нет оружия и верных солдат. Революция куда сложнее государственной измены. – Видя, что Страж не реагирует, я откинулась на кушетку и продолжила: – Но ты прав, мыслишка у меня имеется. Темного владыку убили. Если сумею выиграть битву за власть, стану темной владычицей.

– Темный владыка выбрал удачный момент, чтобы умереть. – Страж отпил из стакана. – Судя по всему, личность убийцы тебе неизвестна.

– Вообще-то, есть предположения. Думаю, твой похититель к этому причастен. Ты ничего не слышал в катакомбах?

– Ничего заслуживающего внимания, но мы знаем, что Нашира крайне заинтересована в разгроме Синдиката. Как убили темного владыку?

– Обезглавили в собственном логове. Его подручным перерезали глотку и покромсали все лицо в лучших традициях Потрошителя. Это был не обычный налет, – уверенно заявила я, – и не убийство с целью ограбления. У Гектора даже не забрали золотой брегет.

– Показательный акт, – кивнул Страж и привычно забарабанил пальцами по столу. – Обезглавливание – излюбленный прием Саргасов в материальном мире. Оно символизирует коллапс лабиринта. Вполне возможно, к убийству приложил руку рефаит. Или приверженец Саргасов.

– Человеку не под силу уложить восьмерых.

– Зато рефаиту – вполне.

Такая мысль не приходила мне в голову. Да, существу комплекции Стража не составит труда прикончить восьмерых пьяных в дым ясновидцев.

– Похоже, ты неплохо осведомлена о деталях преступления, – заметил Страж.

– Я и обнаружила трупы. Джексон послал меня утихомирить Гектора. Тот собирался вскрыть наши махинации с картинами.

Страж хлопнул в ладоши.

– А ты не думала, что Джексон к этому причастен?

– Он все время был в Севен-Дайлсе. Но поручиться за него на сто процентов не могу, как, впрочем, и за других. – Я потерла ноющие виски. – На улицах подозревают меня. Если хочу завоевать уважение ясновидцев, мне нужно снять с себя эти нелепые обвинения.

– Ясно.

Огонь в его глазах только распалил меня. Интересно, сохранилось ли у него доверие ко мне, и сколько? Его руки по-прежнему были в жутком состоянии, по локоть покрыты трупными пятнами.

– Чем это убрать? – кивнула я на синяки. – Соль и кровь?

Конечно, моей крови он не получит, но Ник может раздобыть порцию в Сайене.

– Обойдусь солью. Полусдвиг остается на поверхности.

В углу притулился небольшой буфет со скудными остатками кухонных принадлежностей. Я опустошила солонку над стаканом и протянула его рефаиту.

– Благодарю. – Страж устроил тяжелую руку на колене.

– У тебя есть еще амарант?

– Нет. Разве что у Рантанов сохранилось немного, а пополнить запасы можно лишь в загробном мире. В любом случае амарант не лечит полусдвиг, только призрачные раны.

– Спасибо, что поделился флакончиком, – спохватилась я. – Он пришелся весьма кстати.

– Даже не сомневаюсь. Раны так и липнут к тебе, как пчелы к цветку.

– И неприятности тоже. – Я машинально коснулась шрама на щеке. – Это эктоплазма помогла нащупать пуповину.

– Все правильно. – Страж сосредоточенно втирал солевой раствор в кожу. – Эктоплазма в принципе обостряет шестое чувство, а поскольку это была моя кровь, ты смогла увидеть нашу связующую нить.

– Ах да! Наша таинственная связующая нить.

Страж пристально посмотрел на меня. Черные синяки таяли буквально на глазах. Такой способности к исцелению можно только позавидовать.

– Беглецы написали нечто вроде инструкции, как бороться с рефаитами и эмитами, – сообщила я. – Планирую продать ее на Граб-стрит.

– Скоро рефаитов в цитадели прибавится, и всем им нужно будет питаться. Думаю, стоит предупредить твоих друзей. – Страж отставил стакан. – Ну и что объясняет ваша инструкция? Как убить рефаита?

– Пыльцой анемона, желательно целиться в глаза.

– Во всех цитаделях закон запрещает хранение анемона, а выращивают его, насколько мне известно, только в теплицах Первого Шиола. – Он втер немного соли в запястье. – Впрочем, нелегальные теплицы наверняка есть и в Лондоне.

– Осталось лишь выяснить где. Кстати, это тебе. – Я выставила на тумбочку бутылку бренди. – Из неприкосновенных запасов Джексона Холла.

– Королевский подарок. – Страж немного помолчал. – Как только оправлюсь, сразу вернусь на подстанцию.

– Даже не думай.

– Куда прикажешь в таком случае?

– Ты останешься здесь.

Вместо ответа, он впился в меня взглядом. Мне давно не давала покоя мысль, легко ли рефаитам изображать человеческие эмоции, ведь свои у них отсутствуют напрочь.

Стук в дверь вернул меня к реальности. Страж поспешно отвел взгляд и удалился в ванную. Приходилось соблюдать осторожность: нет гарантии, что нас не выследили.

Я чуть приоткрыла створку и ахнула: на пороге, в фирменной униформе Сайена, стоит Ник. Пот катится с него градом, лицо белое как полотно.

– Jag kunde inte stanna, – задыхаясь, проговорил он. – Я не мог остаться.

– В чем дело? – Я усадила его на кушетку. – Что стряслось?

– СайОРТ… Я больше не в состоянии работать на них, Пейдж. Ни единого дня.

Постепенно он успокоился, обмяк. Я села рядом и обняла его за плечи.

– Они поймали одну беглянку. Эллу Парсон. Весь отдел вызвали смотреть.

По спине у меня пробежал холодок.

– Что смотреть? Ник, отвечай!

– Как на ней испытывают «Флюид-восемнадцать».

– Но ведь формула еще не готова. – Это последнее, что мне удалось в свое время выпытать у отца.

– Похоже, они форсировали разработку, чтобы успеть к Ноябрьфесту. – Ник обхватил голову руками. – В жизни не видел ничего ужаснее. Она рыгала кровью, рвала на себе волосы, грызла до мяса пальцы. Два ответственных разработчика стали ее расспрашивать. О тебе. О колонии.

Мне отчетливо представилась каталка в окружении врачей. Операционный театр, зрители в белых халатах. Меня обуял гнев, но не пламенный, когда хочется рвать и метать, а убийственно-холодный, как битое стекло.

– Ник, Элла тебя узнала?

Ник уронил голову:

– Она потянулась ко мне, прежде чем потеряла сознание. Сразу возникли вопросы. Пришлось сказать, что впервые ее вижу. Потом нас распустили по лабораториям, но я не выдержал, ушел. – На лбу у него выступил пот. – Они догадаются, Пейдж. Сунусь туда снова – и меня в момент арестуют.

Его плечи вздрагивали от бесшумных рыданий. Я привлекла его к себе и крепко обняла. Похоже, Сайен вступил в игру.

– Пейдж, ты знала ее? – сипло спросил Ник. – Скажи, знала?

– Скорее нет, чем да. Ей не удалось продвинуться дальше «белой туники». Давай думать, как тебе убраться оттуда поскорее.

– Ты не понимаешь… Столько лет работы коту под хвост…

– Лучше будет, если тебя отправят в пыточную? Или на виселицу? – Внезапно у меня перехватило дыхание. – Об этом было твое видение? С часами и кукушкой?

– Нет, но ждать уже недолго. – Он лихорадочно сжал мою кисть. – Мне необходимо раздобыть образец препарата, чтобы создать противоядие. – Ник шумно перевел дух. – Но это не самое страшное. «Экстрасенс» установят не только в общественном транспорте. Планируется охватить всю социальную сферу. Сканеры будут повсюду: в больницах, приютах для бездомных, банках.

У меня внутри все перевернулось. Ночуя в приютах, наши всегда рисковали, но пугал сам масштаб операции. При таких темпах уже в следующем году ясновидцы лишатся элементарной медицинской помощи. А если сканеры появятся и в банках, про двойную жизнь можно смело забыть. Улицы наводнят бесчисленные побирушки.

– Откуда ты знаешь? – прошептала я.

– О, нам любезно сообщили, – горько усмехнулся Ник. – А знаешь, что мы делали? Стояли и аплодировали.

Во мне забурлила жгучая ненависть. Они не вправе так поступать! Никто не вправе посягать на наши законные права.

Ник насторожился, почуяв постороннюю ауру. В дверях ванной стоял Страж. Несмотря на слабость, выглядел он поистине устрашающе. Ник напряженно поднялся и привлек меня к себе.

– По-моему, я забыла вас представить, – спохватилась я.

– Это точно. – Ник сильнее стиснул меня в объятиях.

Со Стражем они общались в колонии, но очень недолго.

Я откашлялась:

– Тогда познакомьтесь. Ник, это Арктур Мезартим, Страж. Страж, это Ник Найгард.

– Доктор Найгард, – Страж склонил голову, – прошу прощения за мой затрапезный вид. Весьма наслышан о вас.

Ник сухо кивнул. Его воспаленные глаза по-прежнему смотрели с подозрением.

– Надеюсь, вам сейчас лучше?

– Можете не сомневаться.

Повисла напряженная тишина. Едва ли Ник обрадуется, если узнает, сколько Страж выяснил о нем, сколько украл моих воспоминаний. Правда, последнее – самое сокровенное, обнажившее наши с Ником сердца, – он получил с моего согласия.

– Покину вас буквально на минуту: нужно вставить контактные линзы.

Ник кивнул, не сводя глаз со Стража.

Я поднялась и направилась в ванную, но дверь оставила чуть приоткрытой, чтобы слышать, что происходит в комнате.

Линзы лежали в банке с раствором на раковине.

Вскоре до меня донесся голос Ника:

– Не будем ходить вокруг да около. Может, ты и вытащил Пейдж из колонии, но это не значит, что тебе стоит доверять. Почему ты не отпустил ее там, на Трафальгарской площади? Почему не оставил со мной?

Молодец, Ник! Сразу взял быка за рога. Любопытно, что ответит Страж.

– Она была нужна мне в Старом городе. Без нее бунт не удался бы.

– Значит, ты ее использовал?

– Да. Человеческие инсургенты по понятным причинам не доверились бы рефаиту. У Пейдж революция в крови. Глупо было упускать такой шанс.

– Ты мог отпустить ее. Должен был, если она тебе по-настоящему дорога.

– Тогда другому человеку пришлось бы лезть к волку в пасть. По-вашему, это более гуманно?

Ник презрительно фыркнул:

– Сомневаюсь. Как и в том, что вам знакомо понятие гуманности.

– Гуманность – вещь неоднозначная, доктор Найгард. Кто, как не медик, должен это понимать.

– В каком смысле?

Разговор принимал скверный оборот. Пора было вмешаться. Я вернулась в комнату прежде, чем Страж успел ответить. При моем появлении «собеседники» резко замолчали.

– Посидишь с нами? – спросила я, повернувшись к Нику.

– Нет, мне надо в Севен-Дайлс. – Он покосился на Стража. – Ты сама давно ушла оттуда?

– С час назад.

– Тогда идем вместе.

Я с сомнением поглядела на рефаита:

– Даже не знаю…

– Вернуться всегда успеешь. Не стоит злить старину Джекса, не то он устроит нам комендантский час. – Ник застегнул пальто. – Жду тебя на улице.

Он вышел, оставив меня скрипеть зубами от злости.

– Иди, – мягко проговорил Страж. – Я часто оставлял тебя одну в колонии, причем безо всяких объяснений. Манипулируй своим главарем, как он всю жизнь манипулирует другими. Научись использовать его себе на пользу.

– Мне такое и не снилось. Никто не сравнится с нашим гением манипуляций. – Я встала и накинула куртку. – Насчет комендантского часа Ник прав. Вернусь, как только смогу.

– Буду ждать, а пока поищу, чем себя развлечь.

– Устроишь сеанс?

– Возможно. А может, попробую насладиться последними минутами затишья перед очередной схваткой.

В его глазах вспыхнул огонек. «Лукавый», сказала бы я, не будь передо мной рефаит.

Не сдержав улыбки, я скрылась за дверью.