Москва, август 2008-го
Лариса мыла посуду после обеда, когда Михаил зашел на кухню с телефонной трубкой в руке и, потрясая ею, ошеломленно сказал:
— Ты знаешь, что у Степанкова случилось? Он чуть не помер. Его хотели отравить.
— Что? — Мыльная вода давно ушла в слив, Лариса держала уже идеально чистую тарелку под струей воды, почему-то боясь уронить ее. Она словно оцепенела, но потом, опомнившись, вздрогнула. Муж с интересом смотрел на нее в упор. Этот взгляд ей не понравился. Она окончательно пришла в себя и всплеснула руками: — Отравить? Поверить не могу! Как это?
— Угу. Прикинь? — он, видимо, удовлетворился ее видом и присел за стол.
— Вот такие дела. Странно как-то. Говорил я ему, опасное дело — этот бизнес.
— Как он себя чувствует-то?
— Да обошлось. Он вовремя сумел позвать на помощь. И, судя по всему, яд у него был дома.
Лариса опять чуть не выронила тарелку, но вовремя спохватилась и удержала. Сохраняя нейтральный вид, она аккуратно выключила воду, вытерла полотенцем мокрые руки и присела за стол напротив мужа.
— Должно быть, дорогу кому-то перешел, — небрежно и чуть сварливо заметила она, — говорили же ему, высоко летаешь — больно падать.
Михаил досадливо кивнул головой:
— Ладно, мне пора идти.
— Ты куда это собрался?
— Да по делам — у меня встреча назначена со Смоленским.
Он больше уже не торговал на набережной своими картинами, уже который месяц втайне от всех собирался пойти к галеристам и предложить устроить свою персональную выставку. А теперь вот предложение Степанкова…
Лариса услышала, как хлопнула входная дверь, и в оцепенении застыла посреди комнаты. Потом встряхнулась и принялась собираться — поспешно приняла душ, накрасилась, оделась, вышла из дома и двинулась на остановку.
Поездки в свой духовный центр она теперь считала главным событием дня, даже иногда недоумевала — как раньше жила без всего этого?
Трамвай — метро — маршрутка, и она на месте…
Лариса толкнула дверь и очутилась в знакомой, пропахшей лотосом и лавандой комнате. Теперь эти ароматы казались ей единственно возможными, а запахи города — затхлыми и удушающими.
Все уже были на месте — люди, ставшие за последнее время ее самыми близкими и лучшими друзьями. Они понимали каждую ее проблему, советовали, как жить, и искренне и неподдельно сочувствовали.
И конечно, Учитель, человек, который был чем-то большим, чем кто бы то ни было из них… Иногда ей становилось страшно от того, какую власть они имеют над ней и что могут с ней сделать. Хорошо, что они об этом не догадываются.
Это они открыли ей глаза на то, какой она должна быть. Именно такой, какой она была внутри себя: свободной и спокойно идущей к самореализации, невзирая ни на какие условности и законы общества. Общество хочет управлять ею, подчинить ее себе, взять под уздцы так же, как взяло и контролирует всех остальных своих рабов через ТВ, радио, интернет, мораль и искусственные правила поведения.
Но сегодня привычного успокоения от медитаций почему-то не приходило, она сделала что-то не то, где-то ошиблась. Все казалось таким безупречным, единственно верным. А теперь что? Получается, она была не права, путь оказался ложным?
Нет, этого не может быть. Они с Учителем, их общество избранных не могут ошибаться, это ошиблась только она, Лариса.
