Глава 12
Здравствуйте, я ваша теща!
апрель — май 2007 года
Еще ни разу за все свои сорок лет Денис Вербовский не жил такой странной жизнью. Впрочем, нельзя сказать, что происходящее сильно его напрягало. Скорее даже наоборот — развлекало. К тому, что сейчас с ним творилось, Дэн относился как к забавной игре, не более. А, как известно, всякая игра диктует свои правила. И если хочешь участвовать — будь любезен их выполнять.
Хотя, честно признаться, условия пари Денис соблюдал по минимуму. Не только встречался со своими пассиями, но и с офисом связь поддерживал. (А как же иначе? Споры спорами, а бизнесом, как и любовью, согласно расхожей поговорке, надо заниматься.) И кредиткой своей иногда пользовался — когда вырывался из Кузьминок «на волю». Конечно, это было не слишком порядочно по отношению к Олежке. Уж тот-то — и Дэн знал это наверняка — не жульничал. Но Денис успокаивал свою совесть тем, что так было не всегда. Случалось и Олежке лукавить. Вот, как в истории с паровозом, например. Или вспомнить хотя бы случай с морской свинкой. Чистой воды мухлеж, и ничто иное!
Впрочем, Дэн был уверен, что кредитки и встречи — это все не стоящие внимания мелочи. Зато он был безупречен в главном и ухаживал за Таней, старательно изображая перед ней «благородного гастарбайтера», как он окрестил для себя эту роль, видимо, по аналогии с «благородным разбойником». Первые дни жизни у нее дома он вставал ни свет ни заря и до вечера уезжал из пятиэтажки, притворяясь, что усиленно ищет работу. Но вскоре ранние подъемы надоели. И тогда Денис придумал остроумный ход.
Вернувшись как-то раз после встречи с Алкой, он еще от порога сделал озабоченное лицо и выдал Тане, что ему необходимо посоветоваться с ней. А когда та изъявила готовность слушать, наврал с три короба, что нашел прямо-таки золотое место — и с проживанием, и с приличным окладом… Вот только существует одно важное «но» — начнется эта работа не раньше лета, ну, может, конца мая. И он, Денис, совершенно не знает, что делать. Тем более что сообщить о своем решении и подать заявление надо как можно скорее. Место хорошее, желающих много. И кто не успел — тот опоздал.
В случае если б Таня отказалась терпеть его в своем доме еще почти месяц, Дэн ничего особенно не терял. Знакомство состоялось, контакт установлен, а встречаться можно и на нейтральной территории. В том, что девушка захочет с ним встречаться, он ни секунды не сомневался. Такими поклонниками, как Денис Вербовский, не бросаются. Даже шикарные женщины. А уж закомлексованные скрипачки, пусть даже влюбленные в кого-то другого, — и подавно.
Выслушав его и задав пару уточняющих вопросов, Танечка милостиво согласилась еще месяц предоставлять «благородному гастарбайтеру» кров и пищу. Однако с последним моментом Дэн мириться не собирался — уж кем-кем, а альфонсом он никогда не был. И посему тут же отправился в ближайший супермаркет, откуда приволок несколько пакетов, битком набитых едой. Чем обеспечил себе на целый вечер монолог хозяйки квартиры на тему: «Вы с ума сошли, это же так дорого, а у вас совсем нет денег!»
— Послушай, Танечка, по-моему, нам давно пора перейти на «ты», — предложил он, как только девушка замолчала, чтобы перевести дух. — Давай?
— Давайте… — неуверенно согласилась Таня. И замолчала.
С тех пор он стал больше времени проводить «дома» с Таней. Конечно, не сидел в «хрущобе» целыми днями, это было бы слишком скучно, но, по крайней мере, и не поднимался в семь утра. Высыпался и уезжал попозже, а возвращался пораньше. Его удивляло, что Таня почти никуда не ходит, кроме магазинов, и даже, похоже, не стремится к этому. Она могла целыми сутками не вылезать из дома. Иногда готовила, иногда убиралась или делала еще что-то по хозяйству, но чаще просто лежала или сидела на своем диване, слушала в наушниках музыку или читала, в основном русскую классику или любовные романы-«покеты». Даже телевизор смотрела редко.
— И не надоедает тебе все время сидеть дома? — недоумевал он.
— А куда мне ходить? — в свою очередь удивлялась она. — Конечно, я очень люблю бывать на концертах, выставках, смотреть хорошие постановки в театрах. Но билеты такие дорогие…
— Но разве тебе не хочется встретиться с друзьями, вместе посидеть где-нибудь?
— Хочется. Но в кафе тоже дорого. Да и некогда… Не мне, подругам. Они все или замужем, растят детишек, или очень много работают. Это я одна, бездельница, в отпуске.
— Ну да, у тебя же отпуск!.. А я думал, в театре, как в школе, отпуск летом.
— Нет, летом гастроли. Поэтому я взяла отпуск сейчас. Целый месяц, еще больше двух недель осталось.
— Так, может, придумаем что-нибудь?
— В каком смысле?
— Ну, мало ли, съездим куда-нибудь…
— Денис, о чем вы говорите? На какие средства? У меня после Испании вообще почти ничего не осталось…
— Так я бы тебя пригласил, какие проблемы!
— Интересно, а вы…
— Ты.
— Хорошо, пусть ты. Ты-то где возьмешь деньги?
— Ну да, верно…
Он часто так прокалывался, то и дело с языка срывалось что-то не то. Как бы она не заподозрила неладное! Этого он боялся. Не самих подозрений, а того, что придется выкручиваться, что-то опять изобретать, еще больше врать… А он и так уже запутался в собственном вранье.
Больше всего «проколов» случалось из-за быта. Выпив утром растворимую бурду, которая именовалась в этом доме «кофе», Дэн на автомате искал посудомоечную машину. А когда он однажды подшутил над старостью пылесоса — не в археологических ли раскопках был найден сей раритет? — Таня даже обиделась:
— Можно подумать, у вас там, на Украине, весь дом напичкан супермодной бытовой техникой!
Денис растерялся, но сумел отбояриться:
— Что ты, нет, конечно! Просто я последние годы дома редко бываю, в основном в особняках и квартирах заказчиков. А у них, сама понимаешь…
— Понимаю. Но это, ей-богу, не самое главное в жизни. Она была абсолютно искренна. К удивлению Дениса, Таня почти не обращала внимания на, мягко говоря, скромные условия своего существования. Материальной стороной жизни она почти не интересовалась, и это разительно отличало ее от всех женщин, с которыми он привык иметь дело. А те четко делились на две категории. Меньшинство, такие, как талантливая Белла или практичная Алка, вкалывали по двадцать четыре часа в сутки, чтобы заработать себе на достойную жизнь. Большинство же, вроде Лолы или Полинки, предпочитали не напрягаться сами, а получать материальные блага от мужчин. Но, так или иначе, к обеспеченности стремились все. Кроме Тани, которая вынуждена была экономить на самом необходимом, но нисколько от того не страдала. У нее были иные жизненные ценности. Для Дениса это выглядело непривычно и невольно вызывало уважение.
Вообще чем больше он присматривался к Танечке, тем больше симпатии к ней испытывал. Это ж надо так умудриться — в наше непростое время сохранить подобную искренность и естественность! Девушка казалась хрупкой и ранимой, совершенно неприспособленной к окружающей действительности, но, в то же время не вызывала и намека на жалость, поскольку шла по жизни с гордо поднятой головой и никогда не унывала. Как бы трудно ей ни было.
Вскоре Денис стал ловить себя на том, что очень хотел бы сделать для нее что-нибудь приятное. Вывести в свет, надарить шмоток и украшений, купить все необходимое для дома, заменить мебель на более новую, отремонтировать квартиру… Ну, или хотя бы починить замок в ванной. Надо было бы поставить щеколду, но он все забывал ее приобрести.
— Давай я хоть карниз сниму, — предложил он как-то раз вечером в пятницу.
— Какой карниз? — Таня с трудом оторвалась от очередного романа в яркой обложке.
— Да этот. На котором раньше шторы висели. Он тут явно лишний.
Девушка взглянула на окно так, точно видела его первый раз. Но согласилась охотно:
— Ну, если вам… тебе не трудно…
Удивительно, но в этом доме даже инструменты нашлись, в запыленном фибровом чемоданчике с перевязанной изолентой ручкой.
— От отца остались? — догадался Дэн. Таня кивнула и погрустнела.
— В этом году будет шестнадцать лет, как он умер…
— Ты его очень любила, да? — Да…
— А у меня папа, слава богу, жив, а мама умерла, когда мне еще года не было. Я ее совсем не помню… Можно мне встать на этот стул?
— Лучше на этот, он покрепче. Но как же так, Денис? Ты ведь говорил о маме, когда рассказывал в самолете про свою семью?
«Вот черт, как же это все надоело!» — мысленно выругался он и полез на стул. К счастью, пока карабкался, успел придумать отговорку:
— Это вторая жена отца, я ее называю мамой…
«Нет уж, надо раз и навсегда завязывать с автобиографией! Пусть рассказывает Танечка, а я буду только слушать. О себе больше ни слова!»
С карнизом пришлось повозиться гораздо дольше, чем он думал. Прикреплена эта проклятая палка оказалась намертво — видно, покойный Танин отец был мужик рукастый и основательный. А Дэн, что греха таить, не так уж часто делал что-то. Особенно последнее время.
Да еще Таня, как назло, все время стояла рядом и наблюдала за процессом. Понятно, что она хотела быть полезной и старалась: подавала инструменты, то и дело спрашивала, не нужно ли чем-то помочь, — но все рано ее присутствие было ни к чему. Под ее взглядом Денис нервничал и оттого потратил на пустячную в общем-то работу чуть ли не час.
Когда наконец все было закончено, он с облегчением вздохнул, отметил про себя: «Старик, а ты еще что-то можешь!», спрыгнул со стула и совершенно случайно приземлился рядом с Таней, отчего-то не успевшей отойти. Наверное, она просто задумалась. А может, так вышло из-за того, что в маленькой комнате, заставленной мебелью, было слишком тесно. Но, так или иначе, они неожиданно оказались очень близко друг к другу, настолько близко, что он почувствовал через тонкую футболку тепло ее тела.
Дэн был бы совсем не прочь воспользоваться удобной ситуацией. Но девушка ужасно смутилась, вспыхнула и торопливо отскочила. Заметалась по комнате и, чтобы скрыть смущение, села за пианино, откинула крышку. Денис даже пожалел ее.
— Ты и на рояле играешь? — спросил он, нарочно допустив ошибку. Пусть объясняет ему, как он не прав, путая названия инструментов. Глядишь — побыстрее успокоится. А то вон как разволновалась, бедняжка… Дураку понятно — мужчин она боится не на шутку. Неужели и впрямь до сих пор девушка?
— Это не рояль, это фортепьяно, — лепетала тем временем Таня. — Да, я умею на нем играть.
— Тогда сыграй что-нибудь, — великодушно попросил он.
Таня обрадованно улыбнулась, села на вертящуюся табуретку, на миг задумалась, видимо, выбирая произведение, и коснулась пальцами клавиш. Выросший в музыкальной семье Денис сразу узнал Сороковую симфонию Моцарта. Что ж, не слишком оригинально… Впрочем, играла она хорошо, он не мог это не отметить.
— Потрясно! — Когда музыка смолкла, Дэн даже поаплодировал. — Слушай, давно хотел спросить тебя, как гастарбайтер скрипача… Объясни мне, пожалуйста, одну вещь.
— Какую? — она глядела с любопытством.
— На фиг вам в оркестре нужен этот, как его, дирижер? Ведь у каждого музыканта перед носом ноты?
— Как бы тебе объяснить? — Она задумалась, и он вдруг испугался. Если сейчас и она погонит туфту про флюиды и энергетические нити, как это все время делает его отец, дирижер Георгий Вербовский, он, Денис, просто не выдержит и сбежит, послав все это пари куда подальше.
— Знаешь, это как капитан на корабле или полководец в бою. Каждый солдат умеет стрелять, и матрос знает свою работу. Но если их действиями не будут управлять, то судно не поплывет, а сражение будет проиграно.
Денису такое сравнение понравилось. Больше всего тем, что, объясняя, девушка явно пыталась подстроиться под него, под его «мужское мышление».
— Тут очень многое зависит от личности, — продолжала Таня. — Ведь попадаются иногда и плохие капитаны, и бездарные полководцы. А с дирижерами это еще больше заметно. Мало просто знать и любить музыку, нужно еще уметь работать с людьми, суметь увлечь их и повести за собой, дать каждому максимально проявить себя, но при этом и подчинить общей задаче… Такие талантливые дирижеры встречаются нечасто. Музыканты говорят, что, когда дирижер только идет по проходу, оркестр уже знает, кто будет командовать: оркестр дирижером или дирижер оркестром.
Рассказывая, девушка вся преобразилась: глаза разгорелись, лицо разрумянилось. И Денис с удивлением отметил, что был несправедлив к Тане, называя ее про себя дурнушкой и серой мышкой. Оказывается, она может быть даже хорошенькой.
— У вас, наверное, очень сильный дирижер, да? — догадался он.
— Великолепный! — она вся светилась.
«Какая же она еще наивная, восторженная, как ребенок! Ишь, как сияет, смотреть приятно…»
— Мужчина?
— Конечно, мужчина. Женщины-дирижеры очень редки, их в мире единицы.
— А почему, интересно? Вроде не пыльная профессия, не тяжелая. При музыке, опять же. Самое оно для женщины.
Таня покачала головой:
— Это чисто мужская работа. Тут нужна и сила личности, и энергетика, и многое другое, чего обычно нет в женщинах. Я вообще против того, чтобы женщины занимались не своим делом.
— Да ты консерватор, — Дэн засмеялся. — Это как? Женщинам — дети и кухня, а мужикам — война и охота?
— В общем, да. Но я про другое. Мужчина создан природой, чтобы творить, открывать, осваивать. И, если ты так хочешь, завоевывать.
— А вы будете идти следом и тратить завоеванное, верно? — подколол он.
— Нет, зачем же? — она искренне удивилась. — У нас иное предназначение. Мы должны беречь, ждать, лечить, учить.
— Хм, да вы неплохо устроились. Она пожала плечами:
— Не думаю, что ждать с войны легче, чем воевать…
— Ты, Танечка, судишь по себе, — снисходительно проговорил он. — И по своим книжкам. А мир не таков, каким ты его себе представляешь. Особенно современный мир. Современная женщина не будет ждать и лечить. Она будет бороться за то, чем хочет обладать, бороться всеми способами. Поверь, я знаю, о чем говорю, я повидал жизнь и разбираюсь в ней.
— А ты, оказывается, не любишь женщин. И не понимаешь.
Ее упрек был настолько нелепым и смешным, что никак не мог задеть. Однако задел.
— С чего ты взяла? — усмехнулся он.
— Мне так кажется. Ты считаешь нас примитивными одноклеточными существами, которым от вас нужны только деньги. И ты этим пользуешься. И при этом презираешь женщин.
— Скажешь, я не прав? Скажешь, все женщины на свете благородные бессребреницы?
— Нет, конечно, не все… Но люди разные, Денис. Независимо от пола. Впрочем, зачем я это говорю? Ты ведь не хочешь это понимать. Ты привык видеть вокруг только то, что тебе удобно.
У него даже дыхание перехватило от изумления. Это она говорит ему? Восторженная книжная мечтательница учит его, Дэна Вербовского, разбираться в жизни? Как говорят в Одессе, «не делайте мне смешно»!
Чтобы не сболтнуть лишнего и не обидеть ее, Дэн не стал продолжать этот разговор. Сослался на то, что по телевизору начинаются новости, и вышел из ее комнаты. Но потом весь вечер мысленно возвращался к ее словам. Скажите на милость, он видит вокруг только то, что хочет видеть! Это ж надо было такое ляпнуть! Чушь полная! Хотя…
На другое утро он проснулся раньше хозяйки и, принимая душ, все еще думал о Тане, размышлял над ее замечанием. Оказывается, не так уж эта девочка проста, как ему показалось сначала. Пусть наивна, пусть неопытна — но совсем не глупа. Пожалуй, в ее словах про него есть доля правды… Действительно, с возрастом он начал мыслить стереотипами, раньше так не было. А это обедняет жизнь. Надо работать над собой.
Вытираясь после душа, Денис был так занят своими мыслями, что, разумеется, не ожидал от судьбы никаких подвохов. А зря. Потому что в самый неподходящий момент лишенная щеколды дверь ванной распахнулась настежь, и на пороге возникла неизвестно откуда взявшаяся пышная женщина лет пятидесяти с небольшим.
Трудно сказать, кто был больше удивлен и испуган — голый Денис или дама, которая издала дикий визг, переходящий в ультразвук, захлопнула дверь и, судя по топоту, бегом метнулась в комнату дочери, которая на тот момент еще спала.
— Танечка, можно к тебе на минутку? — услышал Дэн. По интонации нетрудно было понять — дамочка только что не лопалась от любопытства.
Смущенный Денис торопливо оделся, покинул ванную (сколько раз он говорил себе, что надо, надо было поставить на дверь запор!), и, не зная как быть, присел в большой комнате на уже сложенный диван. Кто была неожиданная визитерша, он догадался сразу. Оставалось только недоумевать, почему нелегкая принесла Танину маму с дачи в такой ранний час. И ждать дальнейшего развития событий.
— Танечка, я так рада за тебя! — ворковала маман за дверью. Голос у нее был громкий, а стены в «хрущобе» не отличались толщиной, поэтому Дэн слышал каждое слово. — Очень симпатичный мужчина. Вы ведь на курорте познакомились, да? Я ведь как чувствовала, что ты устроишь там свою личную жизнь… Материнское сердце не обманешь! Ну что ты молчишь, рассказывай!
— Что… рассказывать? — Судя по всему, девушка еще не успела проснуться и оттого с трудом вникала в происходящее.
— Да все! Как вы познакомились, как его зовут, чем он занимается. Надеюсь, с ним все в порядке?
— В каком смысле?
— Ну, в смысле, холостой, есть жилье, московская прописка… Таня? Что ты молчишь? А? Татьяна?!
«Ну все, теперь держись!» — подумал Денис, чувствуя, как меняются ее интонации.
— Мама, ты могла бы предупредить, что приедешь… — бормотала тем временем Таня.
— Я пока еще у себя дома! — отрезала ее собеседница. — Ну-ка признавайся, что именно про этого типа ты скрываешь? Я сразу поняла, что с ним что-то не так! Женат, да? Дети есть? Маленькие? Сколько их?
— Да нет у него никаких детей, мама! — решилась наконец Танечка. — Но и прописки нет. И жилья… Временно. Вот я и разрешила ему ненадолго остановиться у нас…
— Так что же, он — бомж?
«Пора вмешаться в разговор, — решил Дэн, с удовлетворением отметив, что на нем сегодня джинсы «Левис» и футболка от Гуччи — уж на кого, на кого, а на бомжа точно не похож!» — Он поднялся с дивана и постучался в Танину дверь. Женщины мигом замолчали, а потом хором ответили: — Войдите!
Он изобразил на лице самую обаятельную из своих улыбок и шагнул в комнату.
— Добрый день. Меня зовут Денис. Мы с Таней познакомились в Барселоне и сразу понравились друг другу.
— Элеонора Виссарионовна, — представилась потенциальная теща. — Ну-ка, Денис, расскажите мне, чем вы занимаетесь и почему у вас нет ни жилья, ни прописки.
— Смею вас уверить, это чисто временное явление, — Дэну уже не казалось странным, что Таня ни разу не была замужем. С такой-то мамой! — Я в некотором роде в отпуске.
— Так чем вы занимаетесь, когда не в отпуске? — Ее невозможно было сбить с толку.
— Веду отделочные работы. Все, что связано с ремонтом…
— Понятно. Стало быть, гастарбайтер. Из Молдавии или из Средней Азии…
— Неужели я похож на таджика? — Он продолжал улыбаться, хотя внутри уже все кипело. — Вообще-то я русский, хоть и родился на Украине.
— Вот что, молодой человек, — тоном, не допускающим возражений, заявила Элеонора, как-ее-там-по-ба-тюшке, — покажите-ка мне ваш паспорт!
— К сожалению, никак не могу! — Денис уже был готов к подобному вопросу. — Он на прописке.
— Тогда должна быть справка.
— И справка есть. Но буквально вчера я оставил ее, вместе с другими документами, на будущей работе, куда оформляюсь.
— Мне все понятно, — женщина повернулась к дочери: — Татьяна, ты привела в наш дом какого-то проходимца! Жулика, который хочет нас обокрасть или еще что похуже!
— Послушайте, уважаемая Элеонора… э-э-э…
— Виссарионовна… — шепотом подсказала Таня.
— … уважаемая Элеонора Виссарионовна! — Денису вдруг стало просто смешно. — Ни в коей мере не хочу вас обидеть… Но если бы я хотел кого-то обокрасть, то выбрал бы жилье какого-нибудь бизнесмена. Уж поверьте, для профессионала, зарабатывающего столько, сколько зарабатываю я, в вашей квартире может быть только две настоящие ценности.
— Это какие же, скажите на милость? — Она сжала губы в узкую полоску.
— Разумеется, ее хозяйки.
Элеонора фыркнула и снова обратилась к дочери:
— Учти, прописать его у нас я не разрешу!
— Успокойтесь, я и не претендую! — заверил Денис.
— Мама, об этом не может быть и речи! — одновременно с ним заявила Таня. И, чтобы хоть как-то сгладить обстановку, добавила: — Может, мы позавтракаем?
Кухня оказалось тесной для троих. С большим трудом они разместились за столом. Ели в молчании. Дэн оказался сидящим напротив Элеоноры и, как ни поворачивался, все равно натыкался взглядом на ее недовольное лицо. Пришлось опустить глаза в чашку. В который уж раз Денис пожалел, что ввязался в это пари. Нет уж, ну его на фиг! Сейчас он встанет, распрощается — и только его и видели! Танечку вот только жалко. Как подумаешь, что ей устроит мать, когда он уйдет…
Он посмотрел на Таню, которая и впрямь выглядела очень растерянной и смущенной. Желая приободрить девушку, Дэн слегка пожал под столом ее коленку.
— Молодой человек, пожалуйста, положите руки на стол. Что за манеры! Моей дочери скоро тридцать лет, а вы хватаете ее за коленки, как десятиклассницу.
— Мама!
— Что — мама?! Молчи уж лучше!
Таня чуть не плакала, и Денис, скрепя сердце, решил остаться еще на некоторое время, а не оставлять ее на растерзание этой мегере.
— Помоги мне помыть посуду, — приказала дочери Элеонора Виссарионовна, поднимаясь из-за стола. Дэн воспринял это как приглашение выйти вон, поспешно удалился и скрылся в Таниной комнате. Но и отсюда, через стену, было прекрасно слышно, что происходит на кухне.
— Какая же ты у меня непрактичная! — возмущалась Элеонора под шум воды и звон посуды. — Называется, съездила на курорт! Для чего, спрашивается?! Такого добра и здесь навалом!
— Мам, а тебе не показалось, что он похож на… А, ладно…
— Да ни на кого он не похож! Обыкновенный проходимец.
— Мама!
— Ну что ты все: мама, мама! Другие себе олигархов находят, а ты какого-то нищего подобрала, да еще приезжего. Ну ладно, раз уж на то пошло, пусть этот парень хоть какую-то пользу приносит… Поедем на дачу, там много работы накопилось — мужика-то в доме нет.
— Мама, так ты же только что с дачи. Что там такого накопилось? Сорняки за два часа выросли?
Замечание Танечки было резонным, Денис мысленно зааплодировал. Но Элеонора Виссарионовна, похоже, не привыкла, чтобы ей возражали:
— Не умничай! Забор подправить надо, крыльцо починить… Уж я найду чем его занять, не беспокойся!
Такого поворота Дэн никак не ожидал. Вот уж чего-чего, а тащиться на так называемую дачу ему ну никак не хотелось. Он ясно представил себе кособокий скворечник на классических шести сотках, деревянный клозет и бесконечные грядки. И весь день задом кверху драть сорняки. Вот это удовольствие! Да еще в такой компании!
Очень хотелось сказать «извините, мне пора» и, помахав рукой на прощание, поехать домой, в свою двухэтажную берлогу на Бронной, с джакузи, полным баром и домашним кинотеатром. Сегодня вроде Лола хотела с ним повидаться… А если нет, то можно Алке позвонить.
— Денис! — послышался командный голос Элеоноры Виссарионовны.
Он нехотя двинулся на зов.
— Собирайтесь, нечего в отпуске в городе торчать! Сейчас на дачу поедем.
Сначала они «всей семьей» отправились на другой конец Москвы, на какой-то сельскохозяйственный рынок, где Элеонора закупилась граблями, лопатами, ведрами, саженцами, а заодно и кастрюлями, подушками и еще кучей всякого добра. Все это, разумеется, нагрузили на Дениса. Тане достались сумки с едой, Элеонора Виссарионовна шла, можно сказать, налегке, только катила ужасающего вида клетчатую торбу на колесиках, из которой торчали во все стороны ветки с жалкими листочками. Очевидно, столь ценный груз она не могла доверить никому.
— Хорошую какую сковородку купили, и недорого! — радовалась Элеонора. — Надо будет, уезжая, с собой забрать, а то украдут… Денис, а у вас есть дача? Ну, там, откуда вы родом.
— Да, есть небольшой домик. «Совсем крохотный, около тысячи квадратных метров», — добавил он про себя.
— А огород?
— Нет, у нас только газон и цветы.
— Такой маленький участок, что негде сажать? — в голосе потенциальной тещи неожиданно послышалось сочувствие.
Путь до дачи показался Денису бесконечным. В метро душно, шумно и жутко многолюдно. Пару раз он задел проходящих своими граблями и услышал в ответ на это коллекцию нецензурных выражений. Зато Элеонора Виссарионовна чувствовала себя в подземке как рыба в воде, привычно прокладывала себе дорогу локтями, в поезд бросалась, как на штурм Зимнего, и кричала на весь вагон:
— Таня, ну что вы там стоите! Иди сюда, я тебе место заняла!
Наконец приехали на Беговую. С огромным трудом втиснулись в электричку Усовского направления — суббота, первые выходные после майских, народу тьма, а поезда по этой ветке ходят редко. Вагон оказался битком набит не только людьми, но и теми же граблями, безразмерными баулами и саженцами, некоторые из которых были размером чуть не со взрослое дерево. В тамбуре, дальше коего им продвинуться не удалось, нестерпимо пахло дешевым табаком. У Дениса кружилась голова, подгибались колени и начался приступ клаустрофобии. Прислонившись спиной к двери, он всей душой возлюбил автомобильные пробки. Там, по крайней мере, тебя не сжимают со всех сторон и не давят ноги злобные попутчики.
Поездка продолжалась бесконечно, но, когда наконец вылезли на платформу, Денис ахнул про себя. Место было знакомое, более того — родное с детства. Это ж Раздоры, где и у них была дача! Превратившаяся теперь в загородный особняк, в котором поселился отец. «Надо же, оказывается, мы с Танечкой соседи!» — отметил про себя Дэн, даже не подозревая, насколько прав.
Минут через двадцать, под солнцем, палившим, как в июле — даром что на дворе только начало мая! — они добрались до дачи, где его ждало еще одно потрясение. Выяснилось, что принадлежащие Таниной маме шесть соток со скворечником (все выглядело именно так, как он себе представлял!) отделены от собственного дома Вербовских только одним забором, который строили по его же распоряжению!
Он даже вспомнил историю, которая была связана с этим участком. В свое время, когда они с отцом расширяли свои владения и строились, они хотели купить и этот участок тоже. Но его хозяйка отказалась от сделки наотрез. Пришлось умерить свои аппетиты.
Строительство закончилось, и на долгое время Дэн забыл о соседях. До прошлого мая, когда, гуляя с отцом по лужайке, чуть не получил по голове перелетевшим через глухой забор пучком ботвы. Он тогда возмутился и даже собрался побеседовать «по душам» с соседями, сходить к ним в гости с охраной и поучить их правилам общежития, но отец его отговорил.
— Не обращай внимания! — сказал он, как обычно, с излишним пафосом. — Неужели мой сын унизится до скандала из-за такой ерунды?
Дэн не пошел выяснять отношения — ни в тот раз, ни потом, хотя ботва летала еще неоднократно, он это иногда замечал. И с соседями, которые поселились через тот забор после старушки, так и не познакомился. До этой самой минуты.
И вот вам, пожалуйста, открытие.
— Как вам постелить? — ледяным тоном осведомилась Элеонора Виссарионовна. — Во времена моей юности неженатые люди ночевали в разных комнатах, но у вас, молодежи, все теперь по-другому.
Таня и Денис в один голос поспешно заверили ее, что будут спать отдельно. Но даже это сообщение нисколько не смягчило Элеонору.