Часть III
День не задался с самого утра, точнее, еще с ночи. Вечер Виолетта традиционно провела на веранде с Тиной, но сразу после полуночи гувернантку позвали в детскую. Накануне Сашура съел какую-то гадость (последние дни он почему-то стал все тянуть в рот, как маленький) и отравился. Тина как ни в чем не бывало отправилась спать, а Виолетта до утра пробыла сестрой милосердия. Мальчику было плохо, его тошнило, он капризничал, и няня сидела у его кроватки, поила жиденьким чаем, уговаривала принять лекарство, утешала, гладила по головке, а сама просто с ног валилась от усталости. Едва ее воспитанник затихал, она клала голову на руки и тотчас проваливалась в сон – но Сашура сразу же просыпался, и все начиналось вновь. Полегчало ему только перед рассветом. Он наконец заснул, и Виолетта тоже отключилась – прямо в детской, свернувшись калачиком в кресле. Она уже давно забыла, что такое бессонница – за три с небольшим месяца, проведенных в этом доме, она устала так, как не уставала за всю свою жизнь, и, едва добравшись до постели, засыпала как убитая. Сейчас она проспала минут сорок и проснулась от чувства жуткого дискомфорта – в неудобной позе онемела вся левая половина тела, и ломило, казалось, все кости и все суставы. Было уже совсем светло. Ребенок спал и выглядел вполне сносно, только волосенки слиплись от пота. Виолетта машинально поправила на нем одеяло, подождала пару минут для успокоения совести и тихонько выскользнула из комнаты. Ноги в туфлях-лодочках на высоких каблуках за ночь сильно отекли, и каждый шаг доставлял мучительную боль. «Будто андерсеновская Русалочка», – усмехнулась про себя гувернантка.
Утро было серым, пасмурным, нерадостным. Виолетта поежилась в легкой блузке, зябко повела плечами, еле прикрытыми тонкой тканью. «А что ты хочешь – август! – сказала бредущая рядом Старуха. – Лето проходит. Вот так и жизнь пройдет. Как ни выпендривайся, ни строй из себя молоденькую – а здоровьишко-то уже не то...» И у Виолетты даже не было сил прикрикнуть на нее. Еле живая, она вползла в свою комнату, сбросила одним комком одежду и обувь, чего обычно за ней не водилось, и упала в постель, даже не смыв с лица косметику – этого она себе не позволяла вообще никогда. Но едва она уронила голову на подушку, как раздался стук в дверь. «Боже, что еще случилось? Неужели опять Сашура? Зря я все-таки не вызвала врача! Что же теперь будет?» С огромным трудом Виолетта поднялась, не попадая в рукава, накинула халат и на ватных ногах подползла к двери. В коридоре стояла Тина. Она смущенно и радостно улыбалась, лицо ее разрумянилось, глаза блестели, и Виолетта поняла, что ее хозяйку просто распирает от желания чем-то с ней поделиться.
– Не спите? – Тина проскользнула мимо нее в комнату и развалилась в кресле, перекинув через подлокотник обтянутую джинсами худую ногу. – И мы уже поднялись. Стас в свою качалку пошел, а я решила с вами поболтать.
Виолетта поплотнее запахнула на груди халат и попыталась изобразить на лице приветливую улыбку. Получилось плохо, но Тина этого не заметила. Она сладко, как довольная кошечка, потянулась в кресле и доверительно зашептала:
– У нас сегодня была такая ночь... Прямо как в юности. Не поверите – три раза. Что это вдруг на него нашло? И даже знаете что он сделал? Кажется, это называется куннилингус, когда языком... – Она покраснела до корней волос, но глаза ее так и светились. – Я сначала не хотела, а потом... Оказывается, это так здорово, такое потрясающее ощущение!
– Я рада за вас, Тина, – заверила Виолетта. Больше всего на свете ей сейчас хотелось взять одну из своих тяжеленных хрустальных пепельниц и как следует жахнуть ею хозяйку по голове.
– А еще мы решили поехать в отпуск! – щебетала ничего не подозревающая Тина. – А то лето проходит, вон уже август на дворе, а мы так и не отдохнули. Выбрали Канары, там всегда ровный климат.
Виолетта кивнула. Сейчас ей, конечно, было совсем не до путешествий, но, в конце концов, не всегда же она будет в таком состоянии. А Канары – это совсем неплохо, она, конечно, никогда там не была, да и не мечтала ни о чем подобном. Что ни говори, а служба в богатой семье все-таки имеет и свои положительные стороны.
– Стас, конечно, хочет ехать всей семьей, – продолжала Тина. – Но я его отговорю. Что это за отпуск с детьми! Надо же когда-нибудь и отдохнуть от них, побыть вдвоем!
– Можно подумать, ты так от детей устала! – скривилась Старуха. – Ах ты бедняжечка!
Но Тина, конечно, не услышала ее слов.
– Катьку можно будет отправить в какой-нибудь молодежный лагерь, в Хорватию или еще куда-нибудь. Ей полезно будет перед Швейцарией пожить вне дома, попривыкнуть к детскому коллективу. Ну а Сашура прекрасно побудет и здесь, с вами. Я уверена, вы о нем отлично позаботитесь и без нас.
Довольная томная улыбка не сходила с ее лица, и это выражение просто бесило Виолетту. Тина еще раз сладко потянулась, взглянула на часы и нехотя поднялась с кресла.
– Ладно, пойду провожу любимого мужа и завалюсь еще поспать! Решила сегодня не ездить на работу, там вроде нет ничего срочного... Видите, Виолетта, напрасно мы с вами в чем-то подозревали Стаса – у нас с ним все так хорошо! Он вдруг стал таким заботливым, таким нежным... Значит, все в порядке.
– Я так не думаю. Более того, теперь я даже уверена в обратном. – Жестокие слова и жесткий тон воспитательницы подействовал на Тину так, будто на нее вылили ведро холодной воды.
– Что вы такое говорите? Почему?
– Знаете, Тина, когда мужчина вдруг ни с того ни с сего становится нежным и внимательным – это верный признак того, что он изменяет. И потом, извините за откровенность, это его поведение, эта его, м-м-м, новая ласка – откуда она взялась? Сомневаюсь, что он на досуге проконсультировался с сексологом или прочел об этом в какой-нибудь книге!
– Вы хотите сказать, что... что... Что этому его научила какая-то женщина?
– Это было бы наиболее вероятное объяснение, – Виолетта чувствовала себя так, будто хлестала Тину тяжелой плеткой, и получала от этого огромное наслаждение.
Хозяйка переменилась в лице:
– Не может этого быть! Вот сейчас же пойду и обо всем его расспрошу!
– Так он вам и скажет! – рассмеялась Виолетта. – Будет клясться в любви и преданности, уверять, что вы у него единственная и неповторимая. А потом вдруг случайно окажется, что он не может ехать с вами в отпуск, потому что именно в это время у него возникнет непредвиденная командировка. Куда-нибудь на Север, но вернется он оттуда дочерна загоревший.
На Тину стало жалко смотреть. Взгляд ее потух, плечи поникли.
– Но что же теперь делать?
– Пока еще ничего. Ведь у вас еще нет никаких других доказательств? Значит, надо постоянно быть начеку и искать улики.
– Понятно. Знаете, я пойду... Мне надо об этом подумать...
– А о ребенке даже не спросила! – возмутилась Старуха, когда дверь за Тиной закрылась. – Вот стерва, надо же быть такой эгоисткой! Но ты ее здорово отделала! Молодец!
– Если бы ты знала, как я ее ненавижу! – пожаловалась Виолетта. – Ну вот что теперь прикажете делать – и рада бы поспать, да, наверное, уже не получится! Черт бы побрал эту Тину! Ей-богу, убить ее готова!
– Ну, так за чем же дело стало? По-моему, к этому давно идет!
– Ты права. Хватит тянуть. Надо от нее избавляться. Давно пора исполнить Марьяночкины планы... – Виолетта поправила постель, которую так и не успела разобрать, и принялась приводить в порядок кое-как сброшенные вещи.
– И как ты собираешься их исполнять?
– Все тебе скажи да расскажи! Подумать надо! Пока я знаю только цель, средства мне еще не ясны.
– Вот как? И что за цель, если не секрет?
– Уж будто не знаешь? Программа минимум – освободить Стаса. Такая жена ему совсем ни к чему, надо развязать ему руки. Тьфу, на юбке подкладка оторвалась!
– Так ты действительно собираешься ее убить?
– Подшить надо... Не помнишь, куда я дела иголку?
– Лежит, как всегда, в ящике тумбочки. Ты мне не ответила.
– Что-то не могу найти... А, вот она.
– Я говорю, ты мне не ответила.
– А? Не знаю даже, я еще не решила. Там посмотрим.
– Интересно... Впрочем, у тебя уже есть некоторый опыт. Тогда, с журналистом, тебе это легко сошло с рук...
– Давай не будем ворошить прошлое! – Виолетта перекусила зубами нитку. – Будем жить настоящим и будущим. Сейчас у нас планов громадье, и с этой минуты уже процесс пошел. Надо будет Марьяне позвонить.
* * *
Днем, судя по всему, у супругов состоялся неприятный разговор по телефону, во всяком случае Тина несколько раз куда-то звонила и ходила после этого злая и раздраженная, с красными глазами. Стас задержался на работе, к девяти часам его еще не было, ужинали в молчании, нарушаемом только Сашурой. Мальчик проспал до полудня и теперь отлично себя чувствовал, нагулял за день аппетит и требовал, чтобы ему дали что-нибудь посущественнее и повкуснее, чем бульон с гренками, – но Виолетта решила не рисковать. Не дай бог, ему опять станет нехорошо, а второй такой ночи она не выдержит. Виолетта предполагала, что после ужина Тина опять захочет с ней поговорить, но та молча поднялась, отодвинула от себя тарелку с почти нетронутой цветной капустой и ушла к себе. Следом вышла Катя. Она весь вечер бросала настороженные взгляды то на мать, то на гувернантку, но так ни о чем и не спросила. Виолетта еле дождалась, пока Сашура закончит еду, и чуть не бегом потащила его в детскую ванную. Ей казалось, что она уже не доживет до того счастливого мига, когда можно будет лечь спать.
Стас приехал часов в десять, и ночью супруги, похоже, помирились. Во всяком случае, утром они отправились на работу вместе, и Тина уже выглядела не такой хмурой.
«Ах, так! Ну ладно! – подумала Виолетта. – Дождемся вечера, уж я тебе устрою!»
И когда Тина одна вернулась с работы, она показала ей узкую полоску бумаги с напечатанными на ней синими буквами и цифрами.
– Что это?
– Это сегодня утром выпало у Станислава Алексеевича из кармана пиджака.
Тина внимательно изучала листок.
– Счет из кафе «Москва – Берлин». Дата вчерашняя, седьмое августа две тысячи третьего года, время – двадцать тридцать. Что это за «Москва – Берлин», первый раз о таком слышу?
– Это кафе-кондитерская на площади Белорусского вокзала.
– Выходит, Стас был там вчера? Интересно, с кем это?
– А вы посмотрите на выбор блюд. Ну, бифштекс с овощами, бокал сухого вина, кофе по-турецки явно заказывал Станислав Алексеевич, он у нас не любитель сладкого. Но вот шоколадное пирожное «Шварцвальд», ежевика со взбитыми сливками и коктейль «Оргазм» – это явно женский выбор. У него сейчас есть клиенты-женщины?
– Нет. И потом, Стас и не собирался вчера встречаться ни с каким клиентом. Он сказал, что задержался на объекте.
– Ну, вот видите, – пожала плечами Виолетта. На самом деле этот чек она получила днем от заезжавшей за Катей Марьяны, но Тине, разумеется, незачем было об этом знать.
В выходные Стас несколько раз отлучался из дома, и Виолетта не преминула этим воспользоваться. Рано утром в понедельник она тихонько пробралась в гараж, открыла машину Стаса и положила на правое переднее сиденье тюбик яркой губной помады. Усаживаясь в автомобиль, Тина, естественно, почувствовала что-то под собой, а обнаружив тюбик, тотчас вышла из себя и обрушила на мужа целый шквал вопросов и обвинений. Напрасно Стас клялся и божился, что понятия не имеет, откуда у него в машине взялась помада, – Тина ему уже не верила.
А через пару дней Стас сам подложил себе свинью. Он случайно забыл в спальне мобильник, и Виолетта, узнав об этом, тут же позвонила Анне и дала ей четкие инструкции, что надо сделать. И когда Тина, которой надоело слушать, как телефон мужа заходится в трелях, все-таки сняла трубку, она услыхала в ней воркующий женский голосок: «Это ты, милый?» Она устроила такой скандал, что в доме, казалось, тряслись стены. Стас догадался позвонить по высветившемуся на экране сотового номеру, при Тине же поговорил с неизвестной собеседницей, уверявшей, что она просто ошиблась номером, и умолял Тину поговорить с девушкой самой – но жена была непреклонна. У нее уже не оставалось никаких сомнений в том, что у Стаса появилась любовница.
* * *
Вечером, уложив Сашуру, Виолетта, также по сотовому, позвонила Марьяне и подробно доложила обстановку, прибавив, что все идет по плану, и это еще только начало, дальше все будет еще интереснее. И получила полное одобрение своей покровительницы.
– Ну, куда ты пропала?! – набросилась она на появившуюся наконец-то Старуху. – Вечно, когда и глаза бы на тебя не глядели, ты тут как тут. А захочешь с тобой пообщаться – так ты шляешься неизвестно где!
– Да здесь я, здесь! – успокоила ее та. – Вся как есть перед тобой. Куда ж я от тебя денусь!
– Ну-ка сядь, дело есть, поговорить надо! Черт, вечно эти уборщицы норовят пепельницу куда-то заставить! – Она всласть затянулась сигаретой. – Ох, до чего же хорошо! Надо, пожалуй, и тебя выучить курить, за компанию!
– Не буду я курить! – отказалась Старуха. – Я здоровье берегу. Мне, в отличие от тебя, жить еще до-о-олго!
– Ты чего каркаешь, ворона старая?! – возмутилась Виолетта. – Я тоже завтра помирать не собираюсь. Какие мои годы, шестидесяти еще нет. Жизнь, можно сказать, только начинается. Особенно теперь, когда я нашла Стаса.
– Ишь, глазки-то закатила! Нашла, да взять не можешь. Хороша Маша – да не наша!
– Ничего, скоро будет наша. Похоже, я все обдумала. План непростой, но, по-моему, удачный. Вот только одна я не справлюсь. Придется потрясти кое-кого из моих бывших. Ну, и Анька, конечно, понадобится на первое время.
– А я? – Старуха, казалось, и правда обиделась.
– И ты, и ты, конечно! – Виолетта потрепала ее по грязному шерстяному платку, из-под которого выбивались жидкие серые волосы. – Куда же я без тебя! Ты у меня первый человек.
– Анька Стасу, похоже, нравится! – заметила Старуха. – Конечно, он видел ее всего пару раз и то мельком, но внимание явно обратил.
– Еще бы! – усмехнулась Виолетта. – Я столько усилий к этому приложила. Но, знаешь, по-моему, для нее он все-таки слишком хорош. Это будет мой мужчина, а ей потом найдем чего-нибудь попроще. Молодая еще, может и подождать.
– Однако с Марьяной вы решили... – возразила было Старуха, но Виолетта перебила ее:
– Для Марьяны важна цель, а не средства! Ты же помнишь, что все детали она отдала на откуп мне. А у меня сейчас как раз зреет такой план!.. О, да Марьяна просто рот разинет!
Энергия так и переполняла Виолетту. Не в силах усидеть на месте от возбуждения, она поднялась и принялась расхаживать по комнате, то и дело затягиваясь сигаретой – теперь она наконец-то могла позволить себе любимое «Собрание».
– Значит, так. Первым делом надо будет позвонить Игнатьеву. Он, по слухам, теперь большим милицейским начальником стал.
– Ох, Пашенька, хороший был мужик! – одобрительно кивнула Старуха. – Бравый, что твой гусар! И чего ты его, дура, бросила?
– Не твое дело. Надо было – и бросила. Потом нужно будет найти Никиту Ордынского, где он теперь может быть – ума не приложу.
– А этого правильно сделала, что бросила. Пустой был мальчишка, не пара тебе совсем. Да что с него взять – одно слово, актеришка!
– Дальше идет Яков. С ним все в порядке, я точно знаю, он у меня под контролем. Жив-здоров, клиника его процветает...
– И вот Яков твой мне тоже никогда не нравился. Скользкий какой-то, глаза так и бегают...
– А еще понадобится из кладбищенских кто-нибудь. Лучше бы из крематория. Может, Клавдия разыскать, если он еще там, конечно?
– Какого такого Клавдия?
– Забыла, что ли? Поэт, высокий такой, с бородой, у Игоря под началом работал.
– Ах этот? Лохматый, с безумными глазами, борода вечно всклокочена? Тьфу, вспомнить противно! Этот-то тебе на фиг сдался?
– Так я же тебе говорю, он в крематории работал. Его, понимаешь ли, это на поэзию вдохновляло! Да, Клавдий – это очень удачный вариант, только бы он еще там оставался...
В своих мучительных поисках работы и денег Виолетта все-таки обращалась не ко всем знакомым. Она изначально привыкла сортировать людей вообще и бывших любовников в частности по степени важности и видам помощи, которую они могли оказать. Кого-то можно было дернуть по любому пустяку, например, попросить перевезти шкаф на дачу, но было немало и тех, кого она до поры до времени берегла. Так, Виолетта не сомневалась, что, скажем, Игнатьев наверняка пристроил бы ее на службу куда-нибудь в МВД, а Белецкий, стоило бы ей только напомнить ему о той неприятной истории с журналистом, обязательно ссудил бы значительной суммой денег – и все же она не спешила набирать их телефонные номера. Она знала, что эти люди могут ей быть полезны в совсем других, возможно, еще более важных делах, и не использовала их до тех пор, пока не возникнет такая необходимость. Но вот теперь, похоже, такой момент настал.
– Да-а, на все эти встречи понадобится время, и немало! – протянула Виолетта. – Что бы такое придумать?
– Чего проще? – пожала плечами Старуха. – Скажи, что захворала, отпросись в поликлинику. В крайнем случае, можно даже в больницу лечь.
– Нет, больница – это слишком рискованно. Не дай бог, вздумают навестить или позвонят врачам о здоровье справиться. С поликлиникой всяко проще. Остановлюсь, пожалуй, на дантисте. К ним надо долго ходить, за один раз обычно не разделаешься. Завтра же разыграю зубную боль!
– А не поверят тебе! – съехидничала Старуха. – Слишком уж у тебя последнее время физиономия довольная!
– А ничего, я сделаю такое же выражение лица, как у тебя. Тогда они сами побыстрее меня к врачу погонят, только чтобы этого не видеть!
* * *
– Пресвятая дева, глазам своим не верю! Ужель она, прекрасная Виола? Дай посмотреть на тебя! – Завидев Виолетту, Клавдий начал было подниматься со скамейки, да так и замер, разглядев ее получше. – Все так же демонически хороша! О время, ты над ней не властно!
Он взял лежавший рядом букет чахлых ромашек, неловко стал на одно колено и вручил ей:
– Прими, о муза, скромный дар поэта!
– Спасибо, я так тронута! – Виолетта прижала цветы к груди, стараясь ничем не выдать своих чувств. Выглядел поэт ужасно, он весь как-то высох и сделался еще более неопрятным. Борода и шевелюра, все такие же лохматые, заметно поредели, дужка на очках была сломана, во рту не хватало нескольких зубов.
«А ведь он лет на десять младше меня!» – пронеслось в голове у Виолетты.
– Я так рада тебя видеть! – Она улыбнулась, для чего ей пришлось сделать над собой неимоверное усилие.
– Какое счастье, что у тебя хватило ума не приглашать его в кафе! – проворчала Старуха, брезгливо оглядывая Клавдия. – Со стыда бы перед людьми сгорела, честное слово! Тут, в сквере, по крайней мере никто не видит!
– Можно подумать, ты сама выглядишь намного лучше! – буркнула Виолетта.
– Ты что-то сказала? Прости, божественная, я стал туговат на одно ухо. Старею! – Он сокрушенно развел тощими руками, нелепо торчащими из растянутых рукавов засаленного свитера.
– Я сказала, что ты неплохо выгладишь, Котик! – ответила Виолетта, и поэт весь просиял:
– Ты еще помнишь, как меня называла?
– Конечно, помню. Мне твое имя никогда не нравилось.
– Давай сходим куда-нибудь? А может, – он заглянул ей в глаза и почему-то напомнил собаку, которая выпрашивает подачку со стола, – поедем ко мне? Помнишь, как мы когда-то...
– Конечно, помню, милый! Но, к несчастью, у меня совсем мало времени. Давай лучше посидим, поболтаем. – Она кивнула на скамейку и изящно опустилась на нее, стараясь держаться на некотором расстоянии от кавалера.
Поэт неловко, точно птичка на жердочку, пристроился рядом, не отрывая от нее восхищенных глаз.
– Ты ничуть не изменилась! Все так же юна и свежа, как морозное утро, все так же прекрасна и соблазнительна, как южная ночь! Как тебе это удается? Признайся, ты продала душу дьяволу и получила взамен вечную молодость?
Виолетта довольно рассмеялась:
– До чего же приятно тебя слушать, Котик! Никто, кроме тебя, не умеет так красиво говорить!
Она кокетливо провела рукой по длинным, давно не мытым волосам поэта, он поймал ее ладонь и прижался к ней губами.
– Как твои творческие успехи? Я что-то давно не встречала твоего имени?
– Увы! – поэт помрачнел. – Мирская слава, что она – лишь тлен!
– Неужели ты перестал писать? Какая жалость! Мне всегда так нравились твои стихи. – Незаметно подтянув юбку вверх, Виолетта закинула ногу на ногу. Пусть полюбуется, за погляд денег не берут.
– Как ты могла подумать, Белладонна! – возмутился поэт. – Третьего дня только закончил поэму, пока даже еще не выбрал, как назвать – «Твой одинокий стон в ночи» или «Пиршество маргиналов».
– Одинокий стон, пожалуй, лучше, – решила Виолетта, пряча лицо в цветы.
– Хочешь, я тебе ее почитаю?
Сидевшая рядом Старуха заскрипела зубами, поднялась и затрусила прочь по аллее. Виолетта проводила ее взглядом:
– Я бы с удовольствием, Котик, но у меня действительно мало времени. Может, чуть позже. И давай договоримся, что, когда выйдет книжка, ты сразу же подаришь мне ее – с автографом.
– Ох, Виола, не мучь меня, не береди израненную душу! – застонал поэт.
– А что такое?
– Как – что такое? Где ты живешь, святая простота? Разве ты не замечаешь, что творится вокруг? Невежество и злоба правят миром!
– Тебя не печатают?
– А кого сейчас печатают? Кому нужна поэзия, кому нужна хорошая литература? Ты посмотри, что лежит на прилавках! – От избытка чувств Клавдий даже заговорил прозой. – Халтурные бабские романчики, дешевые детективчики да псевдоинтеллектуальное переводное чтиво!
– Но я слышала, сейчас у авторов появилась возможность издаваться за свой счет, – принялась осторожно прощупывать почву Виолетта.
– Мечта моя, но где ж мне взять столько презренного металла?
– А это что, дорого стоит?
– Нужны немыслимые богатства, моя королева. Быть может, тысячу, а то и полторы гадких зеленых бумажек.
– Ну, это не такие большие деньги. Я легко могу их тебе одолжить. Или даже подарить.
Эффект был произведен. Клавдий так и подскочил на скамейке:
– Что слышу я? Иль мой больной рассудок меня подводит вновь?
– Да нет же, Котик, – рассмеялась Виолетта. – Я сейчас неплохо зарабатываю, у меня есть кое-какие сбережения, и я вполне могу позволить себе издать твою поэму, как она там называется, или, скажем, сборник твоих последних стихотворений – это как сам решишь.
– Ты, верно, шутишь, о небожительница? – подозрительно покосился на нее Клавдий.
– Нисколько! Я ведь знаю, что у тебя замечательные стихи, их надо нести к людям, они нужны читателям, они призваны сделать мир чище нравственно и богаче духовно!
– Как хорошо, что у тебя такая отличная память! – заметила появившаяся рядом со скамейкой Старуха (и когда только она успела вернуться?). – Шпаришь наизусть как по писаному то, что он сам тебе говорил лет этак пятнадцать назад...
Клавдий меж тем встал перед Виолеттой на оба колена и покрывал поцелуями ее руки. Она хотела было поднять его, чтобы не испачкался, но решила, что для его одежды уже ничего не страшно.
– Волшебная, чудесная, божественная! Чем я заслужил такой дар судьбы? О боги, как мне благодарить вас? Что мне сделать для этой удивительной женщины? Достать звезду с неба? Выпить океан? Победить дракона?
Проходившая мимо юная парочка с изумлением взирала на эту сцену.
– Успокойся, Котик, сядь, пожалуйста, неудобно, люди смотрят. – Виолетта потянула поэта обратно на скамейку. – Мне не нужны звезды, океаны и драконы. Мне нужно совсем другое.
– Проси что хочешь, я исполню все, что в моих силах. И даже то, что выше моих сил!
Виолетта дождалась, пока парочка удалится на совсем уж безопасное расстояние, и повернулась к нему:
– Мне нужен труп.
Рука Клавдия невольно потянулась к больному уху – он, безусловно, опять решил, что слух его подводит.
– Да нет же, Котик, ты не ослышался. Мне действительно нужен труп, женский, обгоревший до неузнаваемости. Ты ведь все еще работаешь в крематории. И тебе ничего не стоит, когда будут кремировать подходящую женщину – ну, подходящего роста и комплекции, – не сжигать ее тело дотла, а через некоторое время выключить жаровню или как у вас это называется...
– Печь, – глухо пробормотал Клавдий.
– Ну печь! – согласилась Виолетта. – Выключишь, а потом к тебе подъедут мои люди, и ты им отдашь останки.
– Только и всего?
– Ну конечно, глупый, чего ты испугался?
– Но для чего тебе это?
– Да я тут задумала одну шутку. Вроде розыгрыша. По-моему, должно выйти очень смешно.
– Ну да, – кивнул Клавдий. – Действительно, очень смешно.
– Котик, милый, – Виолетта взяла обе руки поэта в свои и нежно поглядела на него. – Ты ведь не откажешь мне? Мне, не только самой благодарной твоей читательнице, но и женщине, которая тебя так любила? Знаешь, у меня еще осталось немного времени, и я с удовольствием послушала бы твою поэму.
– Извини, но у меня что-то пропало желание ее читать. Хорошо, Виола, я сделаю все, что ты просишь. Но сейчас прости, мне надо идти.
Он поднялся со скамейки и побрел прочь по аллее, не оглядываясь и понурив голову, – сгорбленный, тощий, нелепый, в рваных джинсах и растянутом свитере.
– И как ты только могла с ним переспать? – удивилась Старуха, глядя ему вслед. – Даже я бы с таким не легла.
– Я думала, он талантливый, – пожала плечами Виолетта. Ей вдруг сделалось очень тяжело на душе, и она никак не могла понять отчего.
* * *
На половину одиннадцатого был запланирован звонок Игнатьеву, и Виолетта весь день ощущала какое-то приятное волнение внутри, точно в молодости перед свиданием. Сначала время тянулось невыносимо медленно, но как только настал вечер, на гувернантку навалилось такое множество забот, что, казалось, с ними не разделаться и до завтра. За ужином Сашура мучительно долго ел свою кашу, потом никак не хотел вылезать из ванны, шалил, плескался, размазывал по кафелю мыльную пену и вылил на пол чуть ли не половину воды. Вредная Катя, увидев, в каком состоянии ванная, тут же потребовала прибраться – ей, видите ли, тоже срочно приспичило купаться.
– Катенька, но почему бы тебе не принять ванну завтра?
– Нет, я буду мыться сейчас! – упрямо отвечала девочка. – Как только вы приведете все в божеский вид.
– Господи, скорее бы ты уехала! – пробурчала себе под нос Виолетта. На следующей неделе Катя с подружкой и ее родителями должна была отправиться на две недели во Францию, и гувернантка с нетерпением ждала этого дня. Общаться с девочкой ей становилось все труднее и труднее.
Виолетта как раз закончила вытирать стены и только собиралась перейти к полу, как услыхала жуткий крик, переходящий в рев, – оставленный без присмотра воспитанник принялся скакать по лестнице, упал, разбил обе коленки и в довершение расквасил нос. Чертыхаясь про себя, гувернантка наспех промыла раны перекисью водорода, кое-как утешила плачущего мальчика и с трудом заставила улечься. Сашура согласился пойти в кровать только при условии, что ему почитают «Малыша и Карлсона», с интересом слушал, смеялся и никак не хотел засыпать. Едва он угомонился и закрыл глаза, как в комнату заглянула Тина:
– Вы еще здесь? А я хотела с вами пошептаться...
– Мама, мама! – тут же подскочил мальчик. – А я упал, ударился, вот смотри! Столько крови было! Тетя Лето моет, а она течет, моет, а она течет! Так больно было, я так плакал! А сейчас мне тетя Лето про Карлсона читает, как он в шкаф залез, так прикольно!
– Я обязательно зайду к вам, Тина! – пообещала, стиснув зубы, Виолетта. Пришлось снова открывать книгу Линдгрен и начинать все сначала.
Словом, до своей комнаты Виолетта добралась уже в двенадцатом часу и сразу схватила мобильник. Только бы он был дома...
– Опять кому-то звонишь? – поинтересовалась Старуха. – Хорошо, что Марьяна за телефон платит, а то ты бы разорилась. И кто, интересно, будет следующим номером нашей программы?
– Паша Игнатьев, твой любимец, – отвечала Виолетта, прислушиваясь в ожидании соединения к шумам и потрескиваниям в трубке. – И умоляю, дай мне поговорить с ним спокойно, не бубни в ухо!
Трубку сняли после третьего звонка, и у Виолетты екнуло сердце. Голос у него совсем не изменился.
– Игнатьев слушает!
– Пашенька, здравствуй, дорогой, – пропела она. – Ты меня еще узнаешь?
– Летта! Мать твою, какими судьбами?
– Надо же, не забыл...
– Летка, да разве ж тебя забудешь?
– Ты, Паша, говорят, теперь совсем большой человек стал. Вся Москва под тобой ходит...
– Ну уж, это ты хватила! – было слышно, как он усмехнулся. – Так уж и вся... Да и не Москва, а область!
«Ну, это меня даже больше устраивает!» – подумала Виолетта.
– Ну а ты сама-то где, как?
– Спасибо, милый, твоими молитвами.
– А серьезно?
– Это долго рассказывать. Но если бы у тебя нашлось время, то рассказала бы при встрече.
– Понятно. Опять тебе что-то от меня надо.
– Ну что ты, Пашенька, я просто соскучилась.
– Знаю я твое соскучилась! Небось снова кто-то из твоих мужиков в историю влип.
– Да нет же, милый, нет у меня никаких мужиков. Вот только тебя одного до сих пор забыть не могу!
– Ой, как сладко поешь, чуть было не поверил! Только не забывай, что я тебя знаю как никто. Лисой была, лисой и осталась. Ладно, давай встретимся. Когда, где?
– Завтра можешь? Лучше бы в первой половине дня.
– Погодь, в склерознике посмотрю, что-то у меня на завтра было... Старый стал, ничего в башке не держится! Ага, завтра с утра могу, только не с ранья. С одиннадцати до полудня тебя устроит?
– Хорошо, в одиннадцать. Можно на Осеннем бульваре? Там на углу такая кафешка есть...
* * *
«Встреть я его на улице, так, пожалуй, даже и не узнала бы», – подумала Виолетта, разглядывая приближающегося к ее столику мужчину. За эти годы Игнатьев сильно сдал, потолстел, обрюзг. Он был в штатском, в довольно приличном костюме, но и пиджак и брюки уже были ему маловаты. Лицо Игнатьева сделалось одутловатым, под глазами появились темные мешки. «Пьет, – заключила Виолетта и с удовлетворением констатировала про себя: – Нет, все-таки правильно я тогда сделала, что с ним рассталась».
Павел неуклюже протиснулся между слишком близко стоящими столиками, наклонившись, чмокнул Виолетту в щеку и грузно опустился на стул, жалобно скрипнувший под его массивным телом.
– Привет! А ты совсем не меняешься. Все такая же!
– Какая? – кокетливо поинтересовалась Виолетта, подперев щеки кулаками.
– Хитроглазая, – усмехнулся Игнатьев, окинул ее взглядом и добавил: – Девчонка.
Этот эпитет понравился Виолетте куда больше, чем напыщенные словеса Клавдия.
– Да и ты не стареешь, – попыталась она вернуть комплимент, но Павел только махнул здоровенной ладонью – мол, не трепи языком, сам все про себя знаю.
Подскочил юркий смазливый официант, но Игнатьев даже не стал брать у него меню.
– Два кофе! – приказал он. – И для барышни что-нибудь, какое ни то безе-крем-брюле.
Парнишка удивленно вытаращился сперва на него, потом на «барышню», но переспрашивать ничего не стал.
Виолетте совсем не хотелось кофе, она лучше выпила бы соку. Она открыла было рот, чтобы возразить, но, подумав, захлопнула его и промолчала.
– Ну давай, вываливай, что там у тебя! – велел Павел, как только официант отошел от их столика. – У меня времени всего двадцать пять минут. Ты же не просто так сюда пришла, не на меня полюбоваться.
– Откуда ты знаешь? – кокетливый тон вновь вернулся к Виолетте. – Может, именно за этим и пришла.
– Да так уж себе зрелище, – усмехнулся офицер. – Средней паршивости. Давай излагай, не тяни кота за яйца.
– Пашенька, мне нужно инсценировать ДТП, – ангельским голоском попросила Виолетта.
Огромная рука Игнатьева, опустившаяся было в карман, очевидно, за сигаретами, замерла на полдороге.
– Это в каком смысле?
– В прямом. Видишь ли, Паша, тут такое дело... – У Виолетты сделалось то проникновенное выражение лица, с каким женщины обычно смотрят латиноамериканские телесериалы. – Одна моя подруга замужем за очень богатым бизнесменом. Но она полюбила другого человека и хочет уехать с ним за границу. А муж – настоящий Отелло! – не только не дает ей развода, но и совсем голову от ревности потерял, запер ее дома, грозится разыскать и убить ее любимого... Словом, кошмар. Вот мы и придумали: надо сделать вид, что она погибла в автокатастрофе.
– И как ты себе это представляешь? – он все-таки закурил.
Появился парнишка официант, поставил на стол две дымящиеся чашечки и креманку с тающим мороженым, испуганно взглянул на Игнатьева и тут же исчез.
– Скажи, Паша, ведь бывает такое, что машина попадает в аварию и загорается? – поинтересовалась Виолетта, втыкая ложечку в пышную бледно-золотистую массу.
– Бывает. Правда, в кино намного чаще, чем в жизни. И что?
– Надо разыграть аварию, поджечь ее машину. И там найдут обгорелый труп женщины. – Она поднесла ложечку ко рту и попробовала мороженое. Действительно, крем-брюле.
– Ну совсем офигели бабы! – почесал коротко стриженный затылок Игнатьев. – А труп-то где собираетесь брать? Убьете, что ль, кого-нибудь для пользы дела?
– Да нет же, успокойся. Труп мы одолжим в крематории. Ты же помнишь, у меня был друг, заведовал кладбищем, остались знакомства... – Виолетта положила несколько ложечек мороженого в чашку. Получилось кофе-гляссе.
– Понятно. Одолжите, значит. – Павел отхлебнул кофе. В его огромной ручище крошечная чашечка смотрелась несколько комично.
– Так вот, на чем я остановилась? – невозмутимо продолжала Виолетта. – Машина обгорит, внутри будет труп. Естественно, происшествие зарегистрируют, вызовут мужа, который к тому времени будет ее вовсю разыскивать, он опознает машину, какие-то вещи, возможно, паспорт...
– Подожди-подожди! Какой паспорт? Если все сгорело, то как мог уцелеть паспорт? – Он курил, держа сигарету между большим и указательным пальцем.
– Ну, значит, не паспорт, – Виолетта была сама покладистость. – Значит, еще что-нибудь, кольцо золотое, например, золото не горит. И муж опознает в машине их автомобиль, а в трупе – соответственно свою жену.
– Летка, фигню ты городишь! Первая же экспертиза...
Виолетта пристально посмотрела на него:
– А вот никаких экспертиз и не надо, Павлик. Я за этим к тебе и обращаюсь, чтобы не было экспертиз.
– Идиотская затея. Только бабы до такого могли додуматься! – Игнатьев с силой расплющил бычок в пепельнице.
Виолетта подняла на него кроткий взгляд:
– Пашенька, ты помнишь семьдесят третий год?
Павел пожал плечами:
– Ну, вроде помню.
– И что тогда было?
– Да много чего было. Мы с тобой расстались, например.
– Не забыл, – у Виолетты потеплело на душе. – А скажи, Паша, ты помнишь, что ты обещал мне перед расставанием?
– Ну? – нехотя отозвался Игнатьев.
– Ты сказал, что я всегда смогу к тебе обратиться, когда ты мне понадобишься.
– И что, разве я не помогал тебе? И когда этого твоего кладбищенского хахаля убили, и когда у Эдуарда были проблемы...
– Да, Паша, именно так все и было. Но теперь твоя помощь нужна мне не меньше, чем тогда, – а может, даже и больше.
Павел промолчал, кинул взгляд на часы, и Виолетта заспешила:
– Я не тороплю тебя с ответом, подумай, взвесь. Прежде всего подумай над тем, сколько это может стоить, – моя подруга женщина небедная и за такую услугу готова хорошо заплатить, скупиться не станет. Тебе что, деньги не нужны?
– Деньги, понятное дело, всегда нужны, – Игнатьев полез было за новой сигаретой, но передумал. – Знаешь, так и быть, я, пожалуй, покумекаю над твоей идейкой. Может, это и не такая уж дурь, как кажется... Тебе куда звонить?
– Лучше я сама позвоню. Я теперь живу не дома, так что...
– Ладно, тогда вот тебе служебный, – Павел покопался в карманах, вытащил помятую визитку. – Домой не звони, кастрюля моя не любит, когда мне бабцы звонят.
– Ты женился? – у Виолетты округлились глаза. Но Павел обреченно махнул рукой, и она не стала развивать эту тему. А он еще раз взглянул на часы и торопливо поднялся из-за стола.
– Все, пора мне. На вот, расплачивайся сама, – бросил на стол сложенную сотню. – На той неделе звони.
– Паша, мне бы поскорее...
– Ладно, тогда в понедельник. – И обернулся уже, чтобы уйти, но вдруг задержался, поглядел прямо в глаза и сказал точь-в-точь старухиными словами: – Дура ты, Летка, что тогда от меня ушла. Ох, дура!
* * *
Клиника Белецкого находилась в сорока с лишком километрах от Москвы. Во времена их нежной дружбы Виолетта нередко в ней бывала, до сих пор отлично помнила, как туда проехать, и без труда отлично добралась бы сама, будь их с Анной «старушка» на ходу. Но машину опять отдали в автосервис, и Виолетта оказалась перед сложной дилеммой – брать такси или добираться общественным транспортом. Подумав, она все-таки остановилась на первом варианте. Это, конечно, влетит в копеечку, но сама мысль о том, что ей придется целый час ехать в электричке, а потом еще чуть не столько же времени трястись в набитом деревенском автобусе, которого к тому же неизвестно сколько придется прождать, привела ее в ужас.
– Ничего, еще немного, и все мои затраты компенсируются с лихвой! – пообещала она Старухе, набирая номер заказа такси.
Доехали быстро, память ее действительно не подвела. Конечно, за те семь лет, что минули с момента ее последнего визита в эти края, многое изменилось – вдоль дороги чуть не на каждом шагу появились яркие пятна магазинов и палаток, то там, то здесь то и дело мелькали выглядывавшие из-за заборов крыши «новорусских» коттеджей (как правило, безвкусных и на удивление однотипных), а радующие глаз старенькие деревенские домики в три окна, с верандами и вечными яблоневыми садами, еще больше обветшали и пришли в запустение.
– Вот сюда сверните, – указывала Виолетта. – На перекрестке направо.
– Надо же, какая здесь дорога хорошая пошла! – недоумевал таксист. – Асфальт гладкий, точно вчера проложили, хоть на коньках катайся.
– Это мы уже подъезжаем. Теперь все время прямо – и мы на месте. Видите вон там впереди ограду?
– Это что ж, тюрьма, что ли? – подивился водитель, оглядывая высокие стены, массивные ворота и вооруженных охранников.
– Частная клиника. – Виолетта взглянула на часы.
– То-то я и смотрю – что-то больно фильдеперсово для тюрьмы. Для нариков, что ли, больница?
– Практически. Психушка. – Виолетта последний раз затянулась сигаретой и выбросила окурок в окно.
– А. Вы это, извините, – спохватился вдруг он, – если я чего лишнего сказал, не хотел вас обидеть. У вас тут что, кто-то из близких лечится?
– Слава богу, нет. Подождите меня здесь, я скоро. Полчаса, не больше, и поедем обратно.
Она вышла из машины и зашагала к охранникам, которые уже давно и явно без удовольствия разглядывали их машину.
– Сегодня неприемный день. Завтра приходите, – неприветливо заявил один из них.
– Мне нужно видеть Якова Михайловича, главного врача.
– По какому вопросу?
– По личному.
Охранник почесал налысо бритую голову.
– У вас назначена встреча?
– Нет. Но он меня примет, не сомневайтесь.
Охранник снова почесал затылок. Видно, без этого стимула его голова вообще отказывалась работать.
– Яков Михайлович на обходе.
– Сейчас уже четверть второго, – Виолетта показала парню свои часы. – Он должен был вернуться к себе в кабинет пятнадцать минут назад.
– Ладно, узнаю... – смилостивился страж. Он вытащил из кармана то ли мобильный, то ли рацию (Виолетта не разобрала), нажал какие-то кнопки и пробасил:
– Васильич, тут гражданочка пришла, к главному просится. Ага. Понял. Сейчас старший будет, – это уже Виолетте.
Старший отличался от младшего только наличием прически. Тот же рост, те же плечи, та же черная форма, то же выражение лица, вернее, полное его отсутствие. Вот только на голове у него были волосы, правда, настолько короткие, что даже нельзя было понять, какого они цвета.
– Это вы хотите видеть главврача? – спросил он так, будто, кроме Виолетты, здесь толпилось еще несколько десятков страждущих.
– Да, я.
– А по какому делу?
– Я же сказала – по личному.
– Вы журналистка?
«Ах, вот оно что! – усмехнулась про себя Виолетта. – Эх, Яшенька, здорово же напугала тебя тогда та история...»
– Нет! – ответила она вслух. – Я не журналистка. Я старая знакомая Якова Михайловича, и он будет очень рад меня видеть. – В последнем Виолетта совсем не была уверена, но, во всяком случае, этих мордоворотов это никак не касалось.
– Паспорт дайте, – он протянул лапищу.
– Вот, пожалуйста. – (Как хорошо, что догадалась захватить!)
Охранник так долго и тщательно изучал книжицу, будто собирался по меньшей мере брать ее на службу в секретное подразделение. Прошло, наверное, не меньше пяти минут, прежде чем он набрал номер:
– Яков Михалыч? Извините, охрана вас беспокоит. Тут к вам женщина приехала, говорит, по личному вопросу. Ага. Серова Виолетта Анатольевна. Да. Серова. Что? Слушаю. Сию минуту. – Он отключился и тут же перезвонил куда-то вновь. – Это охрана. Ребята, кто там у вас, к воротам подойдите.
Виолетта нетерпеливо переминалась на месте. Охранник открыл напичканную электроникой решетчатую калитку и пропустил ее вперед:
– Проходите, Яков Михайлович вас ждет.
Со стороны двора к ним спешил еще один парень, и охранник сдал ему Виолетту с рук на руки:
– Вадим, проводи!
Вадим был, похоже, их третьим братом-близнецом и отличался только тем, что был не в черной форме, а в накрахмаленном халате цвета морской волны. А вот о прическе его ничего сказать было нельзя, поскольку она была спрятана под такого же цвета шапочкой.
– Какие у вас строгости! – кокетливо сказала Виолетта, пока они пересекали хорошо знакомый ей двор. Тут ровным счетом ничего не изменилось – те же аккуратные газоны с искусственно выращенной травой, те же скучные механические распылители воды, те же посыпанные шуршащим гравием дорожки, те же строгой формы неудобные скамейки, на которых, очевидно, так никогда никто и не сидел.
– Порядок такой! – хмуро отвечал Вадим. Виолетта прекрасно помнила, где находится кабинет главного врача. Вадим открыл ей тяжелую входную дверь одного из зданий, и, обогнав провожатого, она свернула в коридор на первом этаже, миновала просторный холл и сама распахнула дверь с нужной табличкой. Сидящий за столом мужчина поднялся ей навстречу.
– Здравствуй, Виолетта! Вадим, вы можете идти.
С первого взгляда казалось, Белецкий выглядит именно так, как должен выглядеть директор преуспевающей частной клиники – аккуратная стрижка, ухоженная бородка, очки в современной оправе, часы хорошей фирмы стоимостью в несколько тысяч долларов, чуть небрежно надетый импортный халат, под которым виднеется дорогой светло-серый костюм. Но внимательный взгляд Виолетты тут же уловил и некоторые детали, явно нарушающие эту бодрую картину. Со времени их романа Яков заметно постарел, ссутулился, окончательно поседел, и в глазах его сейчас явно читался тот же страх, что появился тогда, после истории с журналистом.
– Ты все-таки вернулась, – это было не вопросом, а утверждением. – Так я и знал, что ты не уйдешь из моей жизни навсегда.
– А ты будто не рад этому, Яшенька! Может, предложишь сесть?
– Садись, – он указал на кресло напротив. Мебель была совсем новой. Похоже, дела в клинике действительно шли неплохо.
– А ты постарел, миленький. – Виолетта опустилась в широкое кожаное кресло.
– Чего не скажешь о тебе. – Он говорил подчеркнуто спокойно и старался не глядеть в ее сторону.
– Ты, как я вижу, процветаешь! – Виолетта дотронулась до бронзового письменного прибора на столе, сразу видно – стоящего огромных денег. Очевидно, чей-то подарок. – Ну, как твои дела?
– Спасибо, не жалуюсь.
– А как научная работа?
– Идет потихонечку, – Яков насторожился.
– Ну почему же потихонечку? Не сомневаюсь, что твои эксперименты продолжаются, ведь так?
– К чему ты клонишь, Виолетта? – Ему явно не нравился этот разговор.
– Ну с этим твоим лекарством, как его... Забыла. Ну ничего, у меня все записано. И название записано, и то, как оно воздействует на людей. Насколько я помню, это что-то вроде наркотика, да? Помогает больным, но вызывает привыкание?
Яков с тоской поглядел на нее:
– Виолетта, что тебе надо? Чего ты от меня хочешь? Зачем приехала после стольких лет?
Виолетта встала, подошла к окну и оглядела территорию больницы.
– А хорошую мы с тобой все-таки клинику сделали! Здорово тогда все получилось! И с документами, и со строительством...
Яков тяжело вздохнул.
– Летта, я все помню. Помню, что всем тебе обязан, что без тебя даже и не мог бы мечтать об этой клинике. Помню и все остальное. Чего ты хочешь? Тебе нужны деньги? Сколько?
– Нет, милый, все не так просто! – Виолетта неторопливо прохаживалась по кабинету, брала в руки ту или иную вещь, оглядывала, ставила на место. – Сколько у тебя всяких штучек! Благодарные больные дарят?
– Да, и больные тоже. Виолетта...
– Да, слушай, давно хотела у тебя спросить. А где ты берешь людей для своих опытов? Не думаю, что находятся желающие проходить такие испытания добровольно! Потихоньку экспериментируешь на безнадежных больных? Или собираешь по округе бомжей?
– Виолетта! Кажется, я тебе тысячу раз объяснял, что мое изобретение – это новое слово в науке, оно призвано перевернуть всю невропатологию и психиатрию. Когда работа над лекарством будет закончена, можно будет лечить нервные и часть психических болезней за какие-нибудь три месяца, после приема нескольких курсов. Конечно, пока я еще нахожусь в процессе разработки. Пока еще у моего лекарства слишком много побочных эффектов, но это неизбежный момент.
– Ничего себе побочные эффекты! – усмехнулась Виолетта. – Насколько я помню то, что писал тот мальчик-журналист, лекарство твое вызывает сильнейшую зависимость. Когда больному перестают его давать, у него возникает ломка покруче, чем у наркоманов. А длительный прием ведет, если я ничего не путаю, к разрушению нервной системы и в дальнейшем к полной деградации личности. Был человек – стало растение.
Врач поморщился:
– Тот парень сильно преувеличил. Погнался за сенсацией и не дал себе никакого труда хоть немного разобраться в вопросе. Он был полный невежда, не знал даже основ ни психиатрии, ни фармакологии...
Виолетта недоверчиво усмехнулась.
– К тому же, – продолжал Белецкий, – с тех пор прошло почти семь лет. Исследование значительно продвинулось вперед, лекарство сильно усовершенствовано...
– То есть ты хочешь сказать, – Виолетта приблизилась к бывшему любовнику, встала прямо перед ним, облокотившись на стол, и пристально посмотрела в глаза, – что если вдруг тому журналисту, ну, или кому-нибудь другому придет в голову опубликовать статью об этих твоих исследованиях, то ничего особенного не случится? Тебя не привлекут к ответственности, клиника твоя будет продолжать работать, как работала, богатенькие больные все так же будут выстраиваться в очередь на лечение у тебя?
Белецкий побледнел, длинные пальцы его нервно вцепились в край стола и тоже побелели.
– И потом, – продолжала Виолетта, – ты, надеюсь, догадываешься, что я тогда не платила этому мальчику никакого отступного. Он отдал мне свои материалы, а на обратном пути – надо же, какая незадача! – упал с лестницы в собственном же подъезде и так неудачно ударился виском о ступеньку... А материалы у меня остались, и твое имя там упоминается по десять раз на каждой странице...
На Белецкого было страшно смотреть.
– Виолетта! – простонал он. – Зачем ты мучаешь меня? Что ты хочешь? Зачем ты, точно призрак, явилась из прошлого? Скажи, ради бога, что тебе надо?
– Да успокойся, Яшенька, – Виолетта потрепала его по волосам. Он дернулся, будто его ударило током. – Мне ничего от тебя не нужно. Наоборот, я хочу сделать тебе подарок.
– Какой подарок? – он испугался еще больше.
– Хочу подарить тебе, как это у вас называется? Вспомнила, испытуемого. Точнее, испытуемую. И можешь делать на ней свои опыты сколько угодно.
– Я не понимаю тебя...
– А и не надо ничего понимать. Пришлешь машину – я скажу тебе, когда и куда, – и тебе доставят некую дамочку. Наверное, будет лучше, если она будет при этом сонная или невменяемая... Ну, да эти подробности мы обсудим, лекарств у тебя много, снабдишь меня чем-нибудь, что ей дать. Дамочка, естественно, будет без всяких документов, ты поместишь ее к себе в клинику – и будешь лечить. Столько и теми средствами, какими сочтешь нужным.
– Виолетта, но это же невозможно! Это уголовно наказуемое преступление! Похищение человека, это приравнивается к убийству.
– Милый, ну что ты беспокоишься? Кто и когда ее здесь у тебя найдет?
– То есть как – кто? У любого человека есть родные, друзья, знакомые... Они начнут разыскивать эту женщину, сообщат в милицию...
– Успокойся, этого не случится! Все они будут абсолютно уверены, что она мертва!
– С чего это вдруг?
– А вот это, мой сладенький, тебя уже точно не касается. – Виолетта раскрыла сумочку, вынула косметичку и принялась поправлять макияж.
– И ты думаешь, что я соглашусь на такое? – Белецкий хотел подняться и не смог, словно был придавлен к креслу.
– Я не думаю, я уверена! – Виолетта пошевелила губами, чтобы помада распределилась равномерно. – Представляешь, как будет неприятно, когда материалы о твоей клинике попадут в печать, а информация о смерти журналиста – в милицию. Как тебе кажется, что они подумают? Кто был заинтересован в его смерти, кто мог нанять тех братков, которые столкнули парня с лестницы? Это уже настоящее убийство, мой золотой, а на убийства понятие «за давностью лет» не распространяется.
– Ты дьявол, – простонал Белецкий. – Дьявол в женском обличье.
Виолетта довольно рассмеялась:
– Дьявол всяко лучше, чем призрак. Ну что, значит, договорились?
Яков поднял на нее глаза, полные такой боли, такой муки, что Виолетте даже на миг стало его жалко.
– Пожалей меня! – попросил он.
Виолетта покачала головой, убрала косметичку, щелкнула замком сумочки:
– Меня, солнышко мое, почему-то никто не жалеет. Что делать, жизнь такая пошла – жестокая!
– Уходи!
Виолетта покачала головой:
– Уйду, как только получу твое согласие.
– Я тебе позвоню. На той неделе...
– Нет, дорогой. Я сама тебе позвоню. И не на той неделе, а завтра-послезавтра. Но твой окончательный ответ я должна услышать уже сейчас. Ты согласен?
– Да.
– Не слышу. Что-то у меня с ушами, вода, наверное попала, когда купалась. Согласен?
– Да!
– Ну вот и отлично! – расцвела Виолетта. – До скорого, милый.
Она подошла к столу и чмокнула его в щеку. Яков не пошевелился, и на миг у Виолетты возникло ощущение, что она целует покойника. Она помахала ему рукой, подхватила сумочку и была уже у дверей, когда Яков ее окликнул.
– Виолетта! – попросил он. – Расскажи мне немного об этой женщине.
– А что тебя интересует?
– Да все! Сколько ей лет, какой она комплекции, чем болела и лечилась, к какому типу личности относится...
– Слишком уж ты любопытен, милый! Ладно, скажу, тем более что ты ее, возможно, знаешь!
– Знаю? – Возникший было в глазах Якова интерес опять сменился ужасом. – И кто она?
– Помнишь директора компании, которая строила тебе эту клинику? Так это его жена.
– Тина Сергеевна? Кириллова? Главный архитектор? Отлично помню, она-то и делала этот проект! И что, я буду держать здесь у себя ее?
– Конечно, будешь, радость моя, куда ты денешься! Только придется вкалывать ей двойную дозу лекарства – а ну как очнется, посмотрит в окошко, да и узнает свою работу! – Виолетта весело рассмеялась, будто сказала что-то необычайно остроумное, и поспешила к выходу – обговоренные с водителем такси полчаса уже истекали.
* * *
– Тетя Лето! Тетя Лето, я уже нарисовал самолетик! Тетя Лето, вы что, меня не слышите? Тетя Лето?
– А? – вздрогнула Виолетта. – Извини, я задумалась. Да, конечно, ты молодец. В школе бы тебе поставили пятерку. Ну все, на сегодня наши с тобой уроки закончены.
Она взяла мягкую тряпочку и принялась протирать пластиковую доску, на которой писала фломастером.
Сашура уже вовсю скакал по веранде, которая в хорошую погоду выполняла у них роль классной комнаты.
– Тетя Лето, пойдемте в сад! Я буду строить дорогу!
– Сашенька, сначала полдник.
– Я не хочу кушать, я хочу играть!
– Будешь плохо кушать – никогда не вырастешь. Ты же хочешь быть таким большим и красивым, как папа?
– Ладно! – согласился, подумав, мальчик. – Только я молоко не буду, а горячий шоколад буду.
– Я скажу кухарке, чтобы она приготовила тебе шоколад.
Мальчик с аппетитом уплетал за обе щеки круассан с клубничным джемом, запивая его шоколадом из кружки со смешным зайцем, а Виолетта сидела напротив и задумчиво играла клетчатой салфеткой.
– Тетя Лето, а вы чего не кушаете? – пробубнил набитым ртом Сашура.
– Что? Спасибо, солнышко, я не хочу.
– Вы последнее время очень плохо кушаете, тетя Лето, – авторитетно заявил мальчик, прожевав. – Сегодня вообще ничего не ели, и вчера тоже. И вообще вы какая-то странная. Может, вы заболели?
– Ну что ты, милый, со мной все в порядке, я здорова! – улыбнулась гувернантка. – Ну, ты поел? Тогда бегом в сад!
На улице мальчик сразу же помчался к своим игрушкам, а Виолетта уселась на скамейку под деревом, чтобы издали наблюдать за ним. И, разумеется, тут же появилась Старуха, устроилась рядом, прищурилась, подставив лицо теплому послеобеденному солнцу.
– Тебе не кажется, что стоит быть поаккуратнее? – спросила она. – Даже ребенок заметил, что с тобой что-то не так. Ходишь, как в воду опущенная, есть совсем перестала... Волнуешься, что ли?
– Можно подумать, ты бы на моем месте не волновалась! – усмехнулась Виолетта.
– И когда ты собираешься приняться за Тину?
– Как только представится такая возможность. Может, даже сегодня.
– И с чего начнешь?
– Увидишь! Только ты не уходи пока никуда, ладно? Мне как-то спокойнее, когда ты рядом.
– Ишь ты! – Старуха довольно захихикала. – Нечасто от тебя такие хорошие слова услышишь. Ладно уж, не трусь, побуду с тобой!
Старуха поудобнее уселась на скамейке, закрыла глаза и вскоре задремала, похрапывая и клюя носом. Виолетта заставляла себя смотреть за мальчиком, но все сильнее чувствовала, что и ее начинает клонить в сон. К счастью, Сашура так увлекся игрой, что совсем забыл обо всем на свете, и гувернантка решила, что ничего страшного не случится, если и она немного вздремнет. Последнее время она почти не спала по ночам, постоянно прокручивала в голове все тонкости и детали своего плана. И вот теперь, на освещенной августовским солнцем скамейке, у нее просто не было сил бороться со сном.
Проснулась она от шума автомобиля, испуганно вздрогнула и быстро огляделась по сторонам: не случилось ли чего-нибудь важного, пока она спала. Но, кроме звука машины, все было вроде бы тихо.
– Мама! Мама приехала! – завопил Сашура и, тут же бросив игру, помчался по лужайке в сторону гаражей. Тина уже шла ему навстречу.
– Привет, привет! Ну, ладно тебе, отпусти! Летта, угомоните его, пожалуйста!
За три месяца, прожитых в этом доме, Летта уже прекрасно научилась читать по лицам хозяев. С первого взгляда она поняла, что Тина чем-то сильно расстроена.
– Ну-ка, Сашура, оставь мамочку в покое! Она с работы и очень устала! Давай-ка посадим ее сюда на скамейку, пусть она немного отдохнет.
– И правда устала! – Тина с тяжелым вздохом опустилась рядом, и Виолетте пришлось почти вплотную подвинуться к Старухе.
– Будем ужинать или подождем Станислава Алексеевича? – невинно осведомилась гувернантка.
– Он сегодня задержится, – сухо отвечала Тина.
– Опять?
– Да, опять.
– Сам сказал?
Тина только кивнула, и Виолетта увидела, что она едва сдерживает слезы.
– Мы виделись перед обедом, – шмыгнув носом, сообщила она. – А потом он уехал из офиса и никому не сообщил куда, даже секретарше. Я целый день ему звоню, но он недоступен.
– Ну, подождите расстраиваться, может, со связью что-нибудь, может, «Bee Line» барахлит, – принялась утешать Виолетта.
– Нет, я знаю, он поехал к любовнице! – Тина не выдержала и разрыдалась.
– Мама, ты чего плачешь? – испугался Сашура.
– Ничего страшного, Сашенька, – поспешила вмешаться няня. – Мама просто устала, у нее неприятности на работе. Пусть она посидит тут, отдохнет, а мы с тобой пока побегаем. Ну-ка, кто быстрее до гаража? Раз, два, три!
Если мальчик и был удивлен – обычно его гувернантка не слишком-то любила играть с ним в подвижные игры, – то особого времени на изумление у него не было. Он тут же сорвался с места и домчался до кирпичной стены гаража куда быстрее своей няни.
– Я первый, я! – радостно запрыгал он.
– А теперь до дома! – скомандовала Виолетта. – Раз, два, три!
Тут уже первой оказалась она. Добежала, влетела на крыльцо, с размаху оперлась растопыренными ладонями за косяк – и тут же громко вскрикнула от боли.
– Что случилось? – встревожилась на скамейке Тина.
– Тетя Лето, вы чего кричите? – поинтересовался догнавший ее малыш.
– Ничего страшного. Обо что-то поранилась.
– Покажите. Ой! Мама, у тети Лето кровь!
Тина подошла и тоже потребовала показать руку. Виолетта протянула ей пораненную ладонь.
– Действительно, здорово ободрались! – удивилась хозяйка. – Не пойму, как это могло получиться?! Косяк вроде такой гладкий.
В подтверждение своих слов Тина сама провела снизу вверх рукой по косяку и тоже вскрикнула:
– Точно, что-то колется!
Сашура полез смотреть, но ему было не видно – слишком высоко, и он только мешался. А Тина и Виолетта вместе исследовали косяк и обнаружили, что где-то на уровне головы за него заткнуты крест-накрест две иголки.
– Откуда они могли тут взяться? – удивлялась Тина, рассматривая странную находку.
– Наверное, лучше их вытащить! – Виолетта с усилием выдернула иголки.
– Дайте мне посмотреть! Ну дайте, тетя Лето! Ой, мама, гляди, они черные!
– И правда черные. Мажутся, будто их коптили. – Тина осторожно провела пальцем вдоль одной из игл.
– Ой как нехорошо! – Виолетта даже в лице переменилась и тревожно взглянула на Тину. Затем она наклонилась к мальчику и преувеличенно веселым голосом сказала:
– Сашенька, а давай покажем маме твои сегодняшние рисунки! Ну-ка, принеси самолет, он у тебя такой красивый получился! Вот мама обрадуется!
И дождавшись, когда ребенок исчез в доме, она обернулась к хозяйке:
– Вы понимаете, что это такое?
– Нет, – Тина в недоумении смотрела на нее.
– Это ворожба. Кто-то хочет навести на вас порчу.
– Что вы такое говорите?
– Обожженные иголки, крест-накрест воткнутые в косяк, – это верное средство причинить человеку вред.
– Глупости какие! – рассердилась Тина. – Я ни во что такое не верю!
– Я бы тоже не поверила, если бы у вас дома все было хорошо, – задумчиво проговорила Виолетта.
– Вы думаете... – На лице Тины появилось сомнение.
– Даже не сомневаюсь. Похоже, это дело рук какой-то женщины. И мы с вами обе отлично знаем, чего эта женщина добивается.
– Она хочет... Хочет отнять у меня Стаса!
Виолетта ничего не ответила.
– Получается, эта женщина была у меня в доме, – помолчав, заключила Тина, – раз она подсунула иголки. Но кто это может быть? К нам ведь практически никто не приходит, кроме Федоровых. Неужели подкупили кого-то из прислуги?
– Тина, вы забыли про новоселье? Помните, сколько там было народу? И при этом такая суматоха, что можно было не только иголки воткнуть, но и бомбу подложить.
– Ну, бомбу-то, допустим, не пронесли бы, у нас очень хорошая охрана, – машинально возразила Тина.
– Мама, мама, смотри, вот самолет! – закричал Сашура, подсовывая Тине альбомный лист. – Посмотри, какие получились крылья! А там, в кабине – это пилот сидит!
– Очень хорошо! – отмахнулась мама. – Иди поиграй.
– Но ты же сама хотела посмотреть мои рисунки! – Мальчик наморщил нос, готовясь заплакать, и Виолетта поспешила вмешаться:
– Сашенька, мама проголодалась. Ну-ка сбегай на кухню и спроси у Галины Ивановны, когда будет ужин!
Ребенок убежал, а Тина вновь повернулась к Виолетте:
– Знаете, мне кажется, мы срочно должны позвонить Марьяне. Она ведь у нас крупный специалист в таких делах!
Виолетта немного помолчала.
– Не думаю, что это хорошая идея, – произнесла она наконец, делая вид, что преодолевает неловкость.
– Почему?
– Именно потому, что она специалист. Сделать что-то подобное – это как раз в ее стиле. Тем более вы, помнится, рассказывали мне, что у нее был когда-то роман со Стасом...
– Летта, вы что же, хотите сказать...
– Нет-нет, упаси боже, я ничего не утверждаю! Просто мне кажется, что нам с вами не нужно торопиться. Давайте-ка подождем ей звонить.
– Мама, ужин готов! – закричал из дома Сашура.
– Я не буду есть, – Тина подобрала уроненную в суматохе сумочку. – Пожалуйста, уложите побыстрее Сашуру и приходите ко мне. Я буду в западной гостиной.
Виолетта не стала возражать, что для сна еще слишком рано. Она торопливо накормила ребенка, выкупала и повела в кровать, не обращая внимания на его протесты:
– Тетя Лето, но я не хочу спать! Еще же совсем светло! Я хочу играть в железную дорогу!
– Нет, в железную дорогу сегодня нельзя. Но если ты обещаешь, что будешь хорошим мальчиком и не будешь вылезать из кроватки, я разрешу тебе посмотреть перед сном комиксы про кота Гарфильда (обычно такие вещи у них не практиковались).
– Правда? Ух ты!
Первый раз за все время службы в этом доме Виолетта оставила мальчика засыпать одного и поспешила с третьего этажа на второй – к Тине.
– Молодец! – сказала семенящая рядом Старуха. – Ловко ты это все провернула. И когда только успела эти иголки подсунуть – даже я не видала!
Тина полулежала на низком диване, перед ней на журнальном столике стояли початая бутылка виски и грязный стакан.
– Дайте сигарету! – попросила она неожиданно охрипшим голосом. Нервно закурила, встала, заходила по комнате. – Что же мне теперь делать? Получается, эта женщина добилась своего – я несчастлива, Стас теперь встречается с ней. А ну как он уйдет к ней навсегда? Черт, все на свете отдала бы, чтобы узнать, кто это такая. Неужто правда Марьяна? Или все-таки эта шлюха, его секретутка?
– Знаете, Тина, – Виолетта неторопливо опустилась на диван и тоже затянулась сигаретой («Представляю, как рассердится Стас, если узнает, что мы курили в комнатах!»), – возможно, я смогла бы вам помочь.
– Неужели? – Тина так и замерла, не донеся сигарету до рта.
– Во всяком случае, постараюсь. Видите ли, я, кажется, говорила вам, что у меня есть дача. В Алабине, это по Киевской дороге.
– Господи, ну при чем тут ваша дача! – выкрикнула Тина. Похоже, за то время, пока гувернантка укладывала своего воспитанника, она успела изрядно принять. Виолетта даже с сомнением поглядела на нее – может, отложить разговор на другое время? Нет, вроде бы она еще достаточно адекватна.
– Так вот, в этом поселке живет один мужчина, про которого говорят, что он потомственный колдун. Я сама к нему ни разу не обращалась, но лично знаю женщин, у которых были те же проблемы, что и у вас, и всем им он помог. Они рассказывали, что у него есть какое-то чудодейственное снадобье – муж выпьет его и сразу же возвращается к жене.
– Уж он его напоит зельем, не сомневайся! – захихикала Старуха. Она вынула из бара чистый стакан, налила в него виски на два пальца и, крякнув, выпила.
– Скажите, а он, этот колдун... – Тина не могла подобрать слов, – никакого вреда Стасу не причинит?
– Что вы! – заверила Виолетта. – Он самый что ни на есть белый маг, так, кажется, это называется. От болезней излечивает, все с молитвой творит, в церковь ходит...
– Умоляю вас! – Тина схватила Виолетту за руку. – Отвезите меня к нему! Никаких денег не пожалею!
– Я попробую договориться. Только мне придется съездить на дачу – там ведь нет телефона.
– Поезжайте! Завтра же с утра поезжайте!
– А как же Сашура?
– Катя с ним посидит.
– Катя позавчера уехала во Францию.
– Ах да, я и забыла! Ну, значит, Галина Ивановна. Да сама я посижу, в конце концов, не пойду завтра на работу.
– Хорошо, тогда я съезжу.
– Только попросите его, чтобы он встретился со мной как можно скорее! – Тина, казалось, вновь готова была разрыдаться, но тут с улицы послышался шум автомобиля – это вернулся домой Стас.
* * *
Все было готово, и оставалось дождаться только одного – хороших дождей. Но, как назло, дни стояли ясные, сухие, солнечные, – капризное подмосковное лето явно не спешило раньше времени отказываться от своих прав. Виолетта каждый вечер слушала прогноз погоды с такой надеждой, с какой это делают, наверно, жены рыбаков, вышедших в шторм в море. Тина все время приставала с расспросами, когда же они наконец поедут к колдуну, и воспитательница уже устала изобретать отговорки. Она продолжала подбрасывать хворост в костер Тининой ревности, что становилось день ото дня сложнее – Стас, видимо, почувствовал, что с женой что-то неладно, и вновь переменился к ней, на этот раз в лучшую сторону: сделался более внимательным, старался чаще бывать дома. «Этак он мне все дело испортит!» – с досадой думала Виолетта, заслышав, как автомобиль хозяина въезжает в ворота дома часов в семь вечера.
Наконец боги вняли ее мольбам. В один прекрасный день Виолетта проснулась и, первым делом взглянув в окно (это уже вошло у нее в привычку), увидела, что небо затянуто свинцово-серыми тучами. К завтраку начался дождь, продолжавшийся весь день. Он то затихал, то переходил в настоящий ливень, но, похоже, зарядил надолго и прекращаться не собирался.
– Сегодня? – спросила Виолетта у Старухи, но та только помотала головой:
– Не торопись. Земля должна как следует намокнуть. Подожди хотя бы день-два.
И Виолетта, сжав зубы, прождала еще двое суток, и вечером, получив наконец одобрение Старухи, нетерпеливо схватилась за телефон.
Всю ночь Виолетта снова не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок, вставала, курила у окна.
– Не спится? – заботливо спрашивала Старуха. В последние дни она вдруг сделалась такой доброжелательной и чуткой, что Виолетту это даже пугало.
– Надо еще раз как следует все обдумать, – отвечала воспитательница. – Сама знаешь, обычно так и бывает: упустишь какой-нибудь пустяк, какую-нибудь совершеннейшую мелочь, – и все рухнет.
– Боишься, что поэт подведет? Этот, как его, Бенедикт?
– Клавдий. Да нет, тут как раз все нормально. Он уже сделал все, что от него требовалось.
– А врач? Не сорвется с крючка?
– Яков-то? Ну что ты, он у меня вот где! – Виолетта показала сжатый кулак. – Нет, меня больше всех Никитка беспокоит. Как бы не напортачил чего...
Заснула она только под утро, когда за окном уже брезжил серый пасмурный рассвет. И тут, конечно, сразу же зазвонил будильник. Гувернантка вышла к завтраку бледная, с темными кругами под глазами, что отметил даже собиравшийся на работу Стас. Впрочем, Виолетте это было только на руку.
– Что-то вы сегодня неважно выглядите, Виолетта Анатольевна, – сказал он, насыпая в большую пиалу мюсли и заливая их обезжиренным молоком. – Вы, часом, не заболели?
– Ой, и не говорите, Станислав Алексеевич! – пожаловалась няня. – Всю ночь глаз не сомкнула! Опять разболелся тот самый зуб, из-за которого я все по врачам ходила. Боюсь, мне его все-таки не долечили. Сашенька, что ты будешь на завтрак – кашу или яичко?
– Я буду хлопья, как папа.
– Хлопья – это хорошо, но обязательно надо съесть что-нибудь горячее.
– А папа не ест!
– Папа пьет чай.
– Папа пьет зеленый чай, а он гадкий!
– Нехорошо так говорить про еду. И потом папа большой, он уже вырос. А ты еще только растешь.
– Давай так – я тоже съем яичко с тобой за компанию, и никому не будет обидно! – подмигнул сыну Стас. – А вы бы, Виолетта Анатольевна, еще раз сходили к зубному, что ж так мучиться-то!
– Да, я, наверное, отпрошусь у Тины Сергеевны. Кажется, она не собиралась сегодня на работу, может, согласится меня подменить.
– А вот и я! Доброе утро! – В «трапезной» появилась улыбающаяся Тина. Она выглядела бодрой, даже веселой, и одна только гувернантка знала, чего ей это стоило. – Я сегодня решила опять не ходить на работу. Ты влепишь мне выговор за прогулы? – Она даже ухитрялась шутить.
– Наоборот, даже выпишу премиальные, если ты побудешь дома и отпустишь Виолетту Анатольевну к зубному, – подхватил шутку Стас. – Она у нас очень ценный кадр, нам ее здоровье дороже золота. – Он привлек жену к себе и нежно поцеловал, Тина так и засветилась.
– А когда тебя ждать сегодня?
– Поздно. Сегодня у меня на вечер назначены две важные встречи... Боюсь, что после десяти.
Улыбка сползла с лица Тины.
– Мама, папа, я хочу домик для игр! – заявил вдруг Сашура, колотя ложкой по яйцу, стоявшему перед ним в подставке в виде Шалтая-Болтая.
– Какой такой домик? – удивилась Виолетта. – И не бей так сильно, а то яичко по всей комнате разлетится, оно же всмятку.
– Ну как в кино. Домик на дереве.
Взрослые переглянулись.
– В принципе, это неплохая идея! – высказался Стас. – Мы с приятелем в детстве тоже шалаш на дереве строили. Только недоделали, поленились.
– Но у нас и деревьев подходящих на участке нет, – пожала плечами Тина.
– Можно на столбе сделать, подумаешь, проблема. Или использовать вместо столба спиленный ствол. А можно и настоящее дерево откуда-нибудь привезти и посадить! – у Станислава уже включилась профессиональная фантазия.
– Глупости, дерево не приживется. И вообще, ни к чему тебе куда-то залезать, еще упадешь и разобьешься. Если так нужен домик – построим его на земле.
– Это не то! Домики для игры бывают только на деревьях!
– Виолетта Анатольевна, а вы как считаете? – обратился к воспитательнице Стас.
– Не сердитесь, Станислав Алексеевич, но я в этом вопросе на стороне Тины Сергеевны, – твердо сказала гувернантка. – Я же не смогу лазить за ним в этот домик!
– Ладно, вопрос снимается. Извини, парень, домика на дереве не будет. Будет, если хочешь, на земле.
– Не хочу на земле, хочу на дереве! А-а-а!
– Сашенька!
– Ну, ты тут пореви, а мне на работу пора, – Стас поднялся из-за стола. – Кто не ревет, тот мог бы меня и до гаража проводить.
– Сашенька, только плащик, плащик обязательно надень! – крикнула Виолетта вслед.
Вместе с Тиной они смотрели в окно, как отец с сыном идут к гаражу. Стас прятался под большим мужским зонтом, Сашура, похожий на гномика в ярко-зеленом плаще с капюшоном и таких же резиновых сапожках, важно вышагивал рядом с ним.
– Я скажу всем, что поеду к зубному, а вы отправляетесь по своим делам и довезете меня до метро, – сообщила Виолетта. – А потом вернемся порознь.
– Отличная идея. Там все в порядке, ничего не изменилось? Колдун нас ждет?
– Да, конечно, не беспокойтесь. Если бы что-то отменялось, он обязательно нашел бы способ позвонить, он человек очень обязательный! И потом, Анна была позавчера на даче и специально заглянула к нему, чтобы еще раз все уточнить.
– Ну, тогда я пойду собираться! Встречаемся внизу через полчаса!
Тина поднялась к себе в спальню на третий этаж, а Виолетта отправилась на розыски Галины Ивановны. Конечно, экономка не выразила особой радости, что ей сегодня в дополнение к основным обязанностям придется еще и несколько часов приглядывать за Сашурой, но выбора у нее не было. Договорившись с ней, Виолетта поспешила к себе и переоделась, сменив традиционный костюм и туфли-лодочки на шпильках на джинсы, кроссовки и куртку-ветровку. «Тут уж не до красоты, работа предстоит грязная!» – сказала сама себе Виолетта, отыскивая в шкафу одежду, которой со времени переезда в этот дом еще ни разу не пользовалась.
Вскоре Тинин «Пежо» цвета кофе с молоком уже мчал их по мокрому шоссе в сторону от Москвы. Дождь припустил еще сильнее, и вовсю работавшие дворники еле справлялись с льющимися на переднее стекло потоками воды.
– Что-то я волнуюсь! – пожаловалась Тина. – Вы рассказали ему, что у меня за проблема?
– Конечно, нет, – отвечала Виолетта, то и дело косясь назад. Старуха почему-то не поехала с ними, и это ее очень заботило. – Это только ваше дело, что говорить.
– Как вы думаете, мне надо будет рассказать ему о Марьяне?
– Мне кажется, этого делать не стоит. Он сам вам должен сказать, что за порча и кто предположительно мог ее навести. Сигарету будете?
– Давайте. А про иголки говорить?
– Про иголки можно.
– А про чек из кафе?
– Тина, да не беспокойтесь вы так! – Виолетта дружески сжала ее руку. – Все будет хорошо!
– Вы правы, Летта, я что-то сегодня совсем не в себе! – нервно рассмеялась Тина. – Давайте свернем, мне надо заправиться.
Несмотря на будний день и проливной дождь, машин на дороге было немало.
– И куда это они все едут? – удивилась Тина.
– За грибами! – отвечала воспитательница. – В этом году, говорят, урожай какой-то просто немыслимый, целыми багажниками возят.
– Вот ведь, охота пуще неволи! И дождь им не помеха! – Судя по всему, Тина не относилась к любителям собирать грибы.
К счастью, по мере отдаления от города поток автомобилей становился все реже и реже. И через час с небольшим женщины были уже на месте, в дачном поселке невдалеке от станции Алабино.
– Надо же, а с виду обычный дом, и не скажешь, что тут живет колдун! – заметила Тина, оглядывая дачу Виолетты.
– А вы, что же, ожидали избушку на курьих ножках увидеть? – усмехнулась воспитательница. Старуха так и не появилась, и это ее очень злило.
– Нет, правда, очень миленький домик. А ваша дача где, далеко отсюда? Мне очень хотелось бы на нее посмотреть!
– Туда дальше, через две улицы, – Виолетта неопределенно махнула рукой куда-то вперед. – Мы потом обязательно заедем ко мне. А сейчас поспешим, нас уже ждут. Я сейчас открою ворота, вы заедете внутрь. Только не останавливайтесь у самого забора, там яма. Туда куда-нибудь на участок, поближе к дому.
– А я что-то не заметила никакой ямы! – сказала Тина, выходя из машины и открывая зонт.
– Да там она... – Виолетта быстро прикинула, достаточно ли осталось места перед воротами. – Пойдемте быстрее в дом, я уже вымокла до нитки.
Никита Ордынский в вышитой домотканой рубахе, в парике и с приклеенной окладистой бородой уже встречал их на крыльце.
– Входите, сестры мои, входите, – приветствовал он зычным басом. – Погодка-то, а? Разгневался на нас Илья-пророк, разверзлись хляби небесные...
Накануне Анна и Виолетта на скорую руку превратили свою дачу в жилище колдуна. Развесили повсюду пучки сушеных трав, расставили свечи, какие-то деревянные фигурки и решили, что сойдет. В конце концов, не каждый день Тина бывает в домах у колдунов.
– Садись, сестра, садись! – обхаживал гостью Никита. – Вот сюда, на диван, тут тебе покойно будет... Ну, что ж за кручина тебя ко мне привела? Постой, не говори ничего, сомкни уста. Сам пойму, что за камень у тебя на душе. Ну-ка, дай мне ручку свою белую... Ох, голубка, худы твои дела. Муж-изменщик тебя тревожит. Да супостатка-злодейка, что его решила приворожить!
У Тины округлились глаза:
– Как вы узнали? Вам, наверное, все-таки Виолетта рассказала?
– Обижаешь, сестра! Грош бы мне была цена как ведуну, если б я такой малости сам не понял. Я, голубка, чужую боль за версту чую.
«Ой, молодец, Никитка! – усмехнулась про себя Виолетта, глядя, как ловко актер охмуряет Тину. – Зря, пожалуй, я о нем не похлопотала...»
– Да ты озябла, голубка, вся дрожишь! – продолжал мнимый колдун. – Сестра моя, – повернулся он к Виолетте, – не в службу, а в дружбу, сходи на кухню, приготовь нам чайку, там у меня добрые травки припасены! А ты, голубка, пока расскажи мне про свою тоску-печаль, облегчи душу!
– Скажите, а вы сможете мне помочь?
– Знамо, помогу, голубка. Дело-то твое нехитрое. Не ты первая, не ты последняя...
В кухне Виолетта включила электрический самовар, насыпала в чайник заварки, добавила по щепотке мяты и бергамота и достала из шкафа три чашки от старого сервиза – для себя и Никиты целые, а для Тины – с еле заметной щербинкой над самой ручкой.
– Ну, держись, Тина Сергевна, пришло твое время! – усмехнулась она, вынула из сумки бумажный пакетик и аккуратно, не уронив ни крупинки, высыпала в треснувшую чашку белый порошок, залила заваркой, потом кипятком, очень тщательно перемешала и, подумав, добавила еще две ложки сахару.
– Чай готов! – объявила Виолетта, появляясь с подносом в комнате. Чашка со щербинкой заняла свое место на столе прямо перед Тиной.
– Знаете, а иголки все черные, будто их на огне обожгли! – продолжая говорить, Тина взяла чашку в руки и машинально отхлебнула. – Вот Виолетта не даст соврать, она сама их видела, даже накололась. Представляете?
– Да что ж тут представлять, дело известное. Так черные колдуны, ну те, которые зло творят, порчу наводят, это у них первое средство... Люди-то всякие бывают, есть и такие, кого пряником не корми, дай причинить вред ближнему. Вот и испортили тебя, голубку...
– Какой странный вкус у вашего чая! – Тина хотела отставить чашку, но Никита, повинуясь взгляду Виолетты, остановил ее.
– Пей, пей, голубка! Непременно надо выпить! Травки в том чае не простые, целебные, чудодейственные. Все хвори твои как рукой снимет.
Тина слегка поморщилась, но, видя, что и хозяин, и Виолетта уже опустошили свои чашки, собралась с духом и залпом выпила всю свою порцию.
– А еще как-то раз... – принялась было рассказывать она, но перебила сама себя: – Что-то мне нехорошо сделалось... Душно и голова кружится... Откройте ок... – Голова ее свесилась на грудь, и Тина потеряла сознание.
– Голубка, что с тобой, голубка! – Никита подскочил к женщине, схватил ее за плечи, испуганно заглядывая в лицо. – Виола, что с ней? Ты что, подмешала что-то в чай?
– Если бы я подмешала что-то в чай, мы бы с тобой сейчас тоже отключились! – спокойно возразила Виолетта. – Обычный обморок на нервной почве, с ней это часто бывает. Я, кстати, предупреждала тебя, что она дамочка впечатлительная. А ты, по-моему, перестарался, запугал ее этими черными магами!
– Но я не думал... – Актер окончательно растерялся.
– Ладно, Никита, я сама с ней разберусь! Знаешь что, бери-ка ты твои денежки, да и езжай домой, здесь тебе уже делать нечего. – Вместе с конвертом она вынула из сумки книжечку расписания и пролистнула ее. – Вот, через сорок минут электричка есть, как раз поспеешь. Только переодеться не забудь да бороду снять, а то распугаешь народ.
– Да, я сейчас! – Никита исчез в другой комнате, а Виолетта, бросив тревожный взгляд на Тину и убедившись, что та все еще без сознания, вынула мобильник и набрала номер:
– Але? Это я. Все готово. Скажи своим ребятам, чтобы приезжали, да поскорее.
– Ты уверена, что с ней все в порядке? – Никита уже успел смыть грим и сменить косоворотку на тонкий джемпер.
– Конечно, уверена. Я ж тебе говорю – с ней это часто случается. Кажется, такая странная форма эпилепсии... Проспит часа два и будет как новенькая. Давай, мой хороший, – Виолетта чмокнула его в щеку. – Иди, а то опоздаешь. Ты молодец, сегодня был просто на высоте! Я, честно говоря, и не подозревала, что ты настолько талантлив. Смоктуновский отдыхает!
– Ты не шутишь? – Актер так и просиял.
– Конечно, не шучу! Ты умничка. Беги, а я тебе позвоню на днях. Есть у меня одна мыслишка, пора тебя в хороший театр устраивать... Ну да ладно, потом поговорим.
Проводив Никиту, Виолетта осмотрела пленницу, стащила с безжизненного тела коротенькую лайковую курточку и модные остроносые полусапожки на высоких каблуках и положила вещи в большой ярко-желтый пакет с эмблемой аптеки «Старый лекарь». В кармане курточки у Тины обнаружились ключи от машины, и Виолетта положила их в карман своей ветровки – сегодня они еще должны были понадобиться. На шее у Тины висел изящный мобильный телефон. Виолетта сразу же отключила его, хотела было выбросить, но пожалела – больно уж красивый и дорогой – и сунула себе в сумку.
Затем она сняла с руки Тины золотые часики, а с шеи – изящный кулончик от Тифани, с которым ее хозяйка никогда не расставалась, хотела снять еще и обручальное кольцо, но оно очень крепко сидело на пальце и никак не хотело поддаваться.
– Ладно, фиг с ним! – решила Виолетта. – Не буду дергать, а то еще очухается, не дай бог!
Она завязала часы и кулон в салфетку и тоже бросила в пакет, затем присовокупила к ним еще и Тинин зонтик.
– Так, вещественные доказательства готовы! – сказала сама себе Виолетта, достала из шкафа несколько полотенец побольше, крепко связала Тине руки и ноги, завязала глаза и, подумав, заклеила рот широкой полосой лейкопластыря. Она была настолько спокойна, что даже сама этому удивлялась. Раздражало только одно – отсутствие Старухи. И куда эта дрянь могла запропаститься?
В ожидании санитаров Виолетта принялась прибираться в доме. Сожгла упаковку от лекарства, выбросила в компостную кучу пучки трав, вылила в туалет остатки чая, тщательно вымыла всю посуду средством «Fairy», а Тинину чашку вдобавок еще и обдала кипятком.
Но вот к шуму дождя за окнами прибавился звук едущего автомобиля. Виолетта спешно затушила сигарету и, накинув дождевик, вновь поспешила на улицу. Она опасалась, что появление специальной перевозки может привлечь внимание соседей, но тревоги ее оказались напрасны. Из-за сильного дождя улицы пустовали, да и по виду автомобиль частной клиники больше всего напоминал машину реанимации – ну, стало кому-то плохо, случается.
Виолетта поспешила открыть ворота, радуясь тому, что велела Тине отогнать машину подальше – перевозка без проблем въехала на участок. Двое парней, среди которых был уже знакомый Виолетте Вадим, выскочили из машины, третий остался сидеть в кабине.
– Где? – коротко спросил санитар. Виолетта провела их в комнату. Вид связанной Тины с заклеенным пластырем ртом не вызвал у приехавших никакого удивления.
– Что давали? – поинтересовался Вадим.
– Верозепам.
– Сколько?
– Пакетик.
– Давно?
– Около часа назад.
Вадим кивнул. Они с напарником легко, как пушинку, подхватили худенькое обмякшее тело Тины, не обращая внимания на дождь, вынесли на улицу и ловко погрузили в автомобиль.
– Ну, поехали! – хлопнул дверцей Вадим, и через мгновение машина исчезла за пеленой дождя.
* * *
Проводив санитаров, Виолетта еще раз огляделась вокруг, но, к счастью, все было тихо. В будние дни у них на улице бывало не так уж много народу, разве что дети, но они сейчас сидели по домам из-за дождя. К тому же поселок был старым, участки большие, тенистые, заросшие деревьями, да не какими-нибудь там чахлыми яблоньками, а вековыми дубами и елями в полтора обхвата. Здесь скрыть что-либо было гораздо проще, чем в этих современных, голых, как ладонь, наделах в шесть соток, где за три улицы видать, какого цвета штаны у наклонившейся над грядкой соседки.
Виолетта еще раз проверила, все ли в порядке, заперла дом, бросила на переднее сиденье желтый пакет с Тиниными вещами, села за руль «Пежо», выехала на улицу и, закрыв за собой ворота, осторожно тронулась в путь. С этого момента начинался самый опасный этап – здесь в их предварительном плане было единственное слабое место. Проблема заключалась в документах – у Виолетты были водительские права, но, разумеется, не было доверенности на машину, не могла же она попросить Тину ее оформить! Виолетта подумывала было обратиться к Игнатьеву, но побоялась – это выглядело бы подозрительно. Поэтому она лишь взяла с собой побольше денег – откупиться, и старалась ехать очень осторожно, дисциплинированно соблюдая все правила, чтобы не привлечь внимания милиции. Она загодя изучила карту и специально выбрала окольный маршрут, как можно дальше от центральных трасс и постов ГИБДД. Но все равно на какое-то время ей нужно было выехать на Минское шоссе, и Виолетта не переставала молиться – сначала про себя, а потом и вслух, – чтобы все обошлось.
– Чего это ты господа-то вдруг вспомнила? – захохотала появившаяся на заднем сиденье Старуха. – Думаешь, он будет иметь дело с такой гадиной, как ты?
– Слава богу! Ну где ж ты пропадала, старая ведьма? Я чуть с ума не сошла без тебя! Давай, перебирайся сюда ко мне, вперед.
– Да у тебя там барахло лежит.
– Это не барахло, это все, что осталось от бедной Тины. – Виолетта сняла желтый пакет с сиденья и бросила под ноги. – Давай, ползи сюда!
– Давненько мы с тобой не катались! – азартно воскликнула Старуха, оказавшись рядом. – А ну-ка, дай по газам! Чего тащишься как черепаха?
– Ты что, сдурела? Остановят гаишники, а у меня документов на машину нет. Что я тогда делать буду?
– Ладно, не дрейфь. Я же с тобой!
И действительно – то ли Старуха помогла, то ли просто повезло, но до условленного места Виолетта добралась без приключений. Пока она ехала, дождь становился все слабее и в конце концов почти перестал. На сто сорок втором километре она, как и было оговорено, свернула с шоссе, проехала деревню со смешным названием «Грязь» и вскоре увидала на обочине двух мужчин в милицейской форме около старого «жигуленка».
Виолетта сбавила скорость, тормознула и приоткрыла дверь.
Один из милиционеров, тот, что пониже, коренастый, очень светлый блондин с красным, видимо, обгорелым лицом и пшеничными бровями, наклонился к окошку.
– Извиняюсь, это не вы от Павла Владимировича?
– Я.
– Тогда поехали! – Блондин сел рядом (Старуха благоразумно снова переместилась на заднее сиденье), второй милиционер, худощавый, с темными усиками, вернулся в свою машину и завел мотор.
– Езжайте за ним! – скомандовал блондин.
Ехали довольно долго. Чем дальше от шоссе, тем меньше мелькало в окне деревень и огородов, больше становилось лесов и полей.
– Скоро уже. Сейчас грунтовка будет.
Свернули на дорогу, такую неприметную среди деревьев, что будь Виолетта одна, она наверняка проехала бы мимо. Машину тут же затрясло на ухабах, задремавшая было Старуха испуганно охнула. Похоже, ездили по этой дороге редко – она была в ужасном состоянии и кое-где даже заросла травой. Впереди между деревьями показался просвет, очевидно, подъезжали к какому-то открытому месту. Милицейский «жигуленок» остановился.
– Ну прибыли! – Блондин распахнул свою дверь. – На ручник не ставьте!
Виолетта также вышла из машины и огляделась.
Они оказались на краю большого, видно, искусственно вырытого глубокого карьера с крутыми и уже основательно заросшими берегами.
– Копали тут раньше что-то, щебенку, что ли, – объяснил, подойдя, второй милиционер. – Хотели потом водохранилище сделать, рыбы напустить, да так и забросили. Ну, как все у нас сейчас делается.
Виолетта рассеянно кивнула. В первый раз за сегодняшний день ей вдруг стало не по себе. Она оглянулась в поисках Старухи, убедилась, что та стоит подле нее, и крепко сжала ее морщинистую руку.
Словоохотливый милиционер с усиками подошел к «Пежо» и похлопал автомобиль по капоту, как хлопают лошадь по крупу:
– Эх, хороша машинка, жаль губить! Может, махнемся? Мы вам свою рухлядь, а вы нам эту ласточку.
– Хорош трепаться! – прикрикнул на него блондин. – Тащи лучше канистру, сольем бензин, не пропадать же добру!
– А как же вы ее сожжете, без бензина? – удивилась Виолетта.
– Не извольте беспокоиться, сударыня, у нас на этот счет другое средство есть – позлее да подешевле! – Худощавый милиционер показал литровую бутыль из-под «Столичной», в которой плескалась какая-то жидкость. – Уж сожжем в лучшем виде, полыхать будет, как Москва при Наполеоне.
– Вы вот что, гражданочка, – не то приказал, не то посоветовал блондин, – посидите где-нибудь в сторонке, а мы пока переоденемся, а то мало ли что!
– Идем! – сказала Старуха. – Только вещи из машины не забудь забрать.
Виолетта вынула из автомобиля свою сумочку, сумочку Тины, желтый пакет с Тиниными вещами, которые предстояло использовать как улики, подумав, раскрыла бардачок и свалила в другой пластиковый мешок все, что там лежало. Открыла и багажник, в нем обнаружились запасное колесо, домкрат, трос, кое-какие инструменты – оказывается, Тина была грамотной автомобилисткой.
– Неплохо! – присвистнул худощавый милиционер с усиками. – И чего с этим делать?
Виолетта пожала плечами:
– Сожгите вместе с машиной!
– Еще чего! – возмутился блондин. – Коли вам не надо, так мы себе заберем – пригодится.
Милиционеры принялись раскурочивать машину, снимали зеркала, фары, дворники, а Виолетта со Старухой отошли подальше и тоже занялись разборкой. Предстояло отделить те вещи, которые должны были сгореть при аварии, от тех, что могли хотя бы частично уцелеть и стать потом вещественными доказательствами того, что в машине была именно Тина. В сумочке оказались косметичка, паспорт, носовой платок, связка ключей от дома и бумажник с солидной суммой в рублях и долларах и целой пачкой кредитных и дисконтных карт. Содержимое кошелька Виолетта забрала себе, кожаную сумочку и связку ключей кинула в пакет от «Старого лекаря», а все остальное сложила на земле. Сверху легло и содержимое бардачка – кроме документов на машину, там не было ничего интересного.
– Сейчас мы с тобой устроим собственное аутодафе, – сказала Виолетта Старухе. Она наломала елового лапника посуше, сложила его шалашиком над Тиниными вещами и подожгла. Мокрые ветки занимались плохо, и ей пришлось изрядно помучиться, пока огонь разгорелся. Занятая собственными делами, она лишь вполглаза видела, как милиционеры закончили свою возню с «Пежо», подтолкнули, как в кино, машину к самому обрыву, спихнули ее вниз и сами спустились за ней. Что они там делали, Виолетта смотреть не стала. Ей удалось наконец разжечь костер, она постелила полиэтиленовый пакет на мокрое поваленное дерево, присела на него, закурила и залюбовалась веселой игрой пламени.
– Прямо пикник! Еще бы шашлычки пожарить! – хихикнула Старуха.
Наконец из котлована вылезли милиционеры – изрядно перепачканные, но вполне довольные.
– Готово! – заявил тот, что с усиками. – Испеклась, как тещины блины.
Блондин повернул боковое зеркало на «жигуленке» и, глядя в него, вытер лицо грязным клетчатым платком.
– Поехали! – кивнул он Виолетте после того, как они вновь переоделись в форму. – Подбросим вас до станции.
Виолетта поглядела на свой костер. Кое-что, возможно, прогорело не до конца, но она решила, что ничего страшного в этом нет – ну кому, в самом деле, придет в голову что-то искать здесь, на опушке?
– Сколько я вам должна? – поинтересовалась она у блондина.
– Как договорились с Павлом Владимировичем.
Виолетта протянула ему конверт с деньгами и желтый пакет:
– Тут вещи, которые должны будут обнаружить на теле и рядом. Только все, конечно, предварительно надо обжечь как следует, ну, вы меня понимаете, чтобы золото оплавилось и так далее.
– Ясно. Сделаем. – Блондин деловито пересчитал деньги и сунул в карман.
– И еще, – Виолетта чуть замялась. – С больницей вы договорились?
– Все в ажуре! – подмигнул ей второй мент. – Только хорошо бы дяде Васе, что в морге служит, еще на бутылку подкинуть, тогда все тип-топ будет. Хотите, сейчас к нему заедем?
– Нет-нет! – спешно отказалась Виолетта, а Старуха захохотала, будто услыхала нечто невообразимо смешное. – Вот вам двести долларов, расплатитесь, пожалуйста, сами. И со свидетелями.
– Ну, поедем, чего тут торчать! – блондин потянул дверь «жигуленка». – Похоже, сейчас опять дождь начнется.
* * *
Электрички пришлось ждать долго, а потом еще добираться на метро, и, подъезжая к дому на частнике, Виолетта кляла себя на чем свет стоит, что сразу не взяла такси. Конечно, дорого, но у нее же теперь есть деньги! А так на одну дорогу потеряно больше полутора часов.
Экономка была просто несказанно рада ее видеть.
– Слава тебе господи, вы приехали! А я уж просто с ног сбилась! Что же вы так долго?
– Ой, и не говорите, Галина Ивановна! С утра решила заехать домой, нужно было взять кое-что. Так, представляете, на обратном пути застряла в лифте! То ли электричество отключилось, то ли что... Так больше часа в этом лифте куковала, пока ремонтника дождалась!
– Что вы говорите! Ужас какой!
– Наконец приехала в поликлинику – а там огроменная очередь! Да еще, как назло, моя врачиха оказалась в отпуске. Записалась к другой, два часа в коридоре сидела, а та оказалась такая бестолковая, дважды меня на рентген гоняла... Кошмар, одним словом. Да еще автобуса потом долго ждала... Думала, домой сегодня просто не попаду!
– Надо же, как не повезло! – посочувствовала сердобольная Галина Ивановна.
– Ну а вы как тут без меня?
– Ой, так замучились, так замучились! Мальчик сегодня ну просто совсем от рук отбился. Кричит, капризничает, лезет всюду... И, главное, как назло, на улицу-то его не выпустишь – дождь как из ведра. Так бы по участку побегал, а то все вертится под ногами!..
– А где же он сейчас?
– Да Витенька ему догадался мультики включить. Я-то и в толк не возьму, где там чего нажимается, на этом, как его, видаке. Да, и на Виктора Сашенька обиделся сегодня, даже ножками на него топал! Тот ему какой-то домик на дереве отказался строить. А какой может быть домик, в такой-то дождь?
Виолетта зашла к себе, быстро переоделась, подумав, достала мобильник и набрала номер:
– Привет! Это я. Ну, как дела?
– Больную доставили. – Голос у Якова был какой-то механический, бесчувственный, точно говорил с ней не человек, а автомат.
– Довезли без приключений?
– Да, все в порядке.
– И как она?
– Пока не пришла в сознание. Ей сделали укол и поместили в помещение для буйных.
– Умница, Яшенька! Я тебя обожаю!
– А я тебя ненавижу, – глухо ответил Белецкий.
Виолетта довольно рассмеялась и нажала кнопку отключения. Самое трудное было уже позади.
* * *
В детской Витек и Сашура, сидя на полу, уплетали чипсы прямо из пакетиков и смотрели видео, причем, судя по тому, что на экране крупным планом появилось лицо Арнольда Шварценеггера, кассета у них была отнюдь не с мультиками. Вообще-то Сашуре не разрешалось ни есть чипсы, ни смотреть боевики, но сегодня воспитательница закрыла глаза на все эти запреты. Она лишь помахала Виктору рукой, приглашая не отрываться от просмотра, и осторожно вышла из комнаты. Мальчик был так увлечен зрелищем, что даже не заметил ее появления, и Виолетта решила использовать неожиданные минуты свободы с выгодой для себя. Перепачканная физиономия супергероя на экране живо напомнила ей лица милиционеров, сжигавших машину Тины. Она вышла в холл, уселась у лестницы на кремовом диванчике под пальмой и еще раз обсудила со Старухой сегодняшний день, вспоминая и перебирая детали. Вроде бы все прошло хорошо, чисто, они ничего не забыли и не допустили никаких ошибок – но кто может сказать наверняка?
Боевик закончился, и Витек, на прощание взъерошив мальчику волосы, отправился к себе в будку для охраны, а Виолетта повела Сашуру полдничать. Потом, поскольку гулять было нельзя, они снова вернулись в детскую, занимались музыкой, играли в лото и в железную дорогу. Время тянулось невыносимо долго.
Около восьми в дверь постучалась Галина Ивановна:
– Виолетта Анатольевна, прямо не знаю, что и делать! Тина Сергевна еще не вернулась, и телефон у нее не отвечает. Уж и Станислав Алексеевич звонил, спрашивал, где она. Как с ужином-то быть?
– Пождите еще немного, она наверняка уже скоро приедет!
– Ох, поскорее бы! Накормить всех да лечь – что-то у меня сегодня весь день голова раскалывается.
– Да, и у меня тоже. Наверное, магнитная буря.
Но когда Тина не вернулась и в девять, Виолетта сделала вид, что тоже начинает беспокоиться. При Галине Ивановне она набрала номер телефона хозяйки и выслушала сообщение: «Абонент недоступен или находится вне зоны досягаемости. Перезвоните позже». Еще бы, ведь мобильник Тины уже лежал у нее в комнате, на дне чемодана!
Теоретически в Тинином отсутствии не было ничего особенного. Ей случалось задерживаться в офисе или на объекте и дольше, кроме того, она бывала и в гостях, и в театрах, и на разного рода вечеринках, откуда, естественно, возвращалась намного позже девяти. Но в тот день она не собиралась на работу, а что касается выходов в свет, то они происходили только в сопровождении Стаса. Но он тоже ничего не знал о Тине и также не мог до нее дозвониться.
В половине десятого Сашуру решено было покормить ужином, и Виолетта повела его спать, даже избавив, к великой радости мальчика, от традиционной вечерней ванны. В начале одиннадцатого вернулся Стас, который был уже не на шутку взволнован. Исчезнуть вот так, до самой ночи, и никого не предупредить – это было не в характере Тины.
Виолетта поспешила к хозяину и нашла его в «трапезной». Перед Стасом стояла полная тарелка овощного рагу, но он почти не притронулся к еде.
– Виолетта Анатольевна, как хорошо, что вы пришли, я уже собирался вас искать! Вы не знаете, куда могла подеваться Тина? Говорят, утром вы уехали вместе... – Он силился улыбнуться, но вид у него был встревоженный.
– Да, действительно, Тина Сергевна подбросила меня до метро «Крылатское». Но я спустилась вниз, а она поехала дальше, и я понятия не имею куда.
– Черт знает что! – Стас опять вынул мобильный, и Виолетта сочла, что лучше будет удалиться. Она сходила к себе, как могла привела себя в порядок и подмигнула своему отражению в зеркале: «Держись, спать сегодня не придется. Ночка будет нелегкой!»
– Как ты думаешь, не пора ли ему кое-что рассказать? – поинтересовалась отразившаяся за спиной Старуха. Она любила это зеркало не меньше Тины.
Виолетта взглянула на часы:
– Думаю, что да. Идем.
Стас был в западной гостиной. Он уже успел переодеться в домашнее и теперь прохаживался из угла в угол по комнате, держа в руках стакан с коньяком. Он с надеждой взглянул на открывающуюся дверь, но, увидев Виолетту, сник.
– Не вернулась? – тихо спросила воспитательница.
– Нет, вернулась! – захохотала Старуха. – Прямо из психушки прибежала, в смирительной рубашке!
Стас отрицательно помотал головой. Виолетта робко опустилась на диван. Стас залпом выпил все, что было у него в стакане, и нервно заходил от двери к камину и обратно.
– Да не волнуйтесь вы так! – изо всех сил старалась поддержать его Виолетта. – Найдется она. Ну, мало ли, может, заехала к кому-нибудь в гости, в кино пошла или в ресторан...
– Но почему же она не позвонила? Ни мне, ни домой? Она же знает, что мы будем волноваться! И потом, я уже всем знакомым позвонил, не так уж у нее много друзей. Никто ничего не знает!
– Может, мобильный разрядился или сломался.
– Ну что же, в лесу она, что ли, находится? Нигде вокруг ни одного телефона нет? Времени уже почти двенадцать ночи!
– Станислав Алексеевич! – тихо сказала Виолетта, старательно пряча глаза. – Она велела не говорить вам, но, видимо, придется. Я знаю, куда Тина Сергевна поехала. Вернее, она не сказала, куда, но сказала, к кому.
– Я вас не понимаю, объясните толком!
– Дело в том, что Тина Сергевна сегодня записалась на прием к какой-то бабке.
– Что вы несете, к какой еще бабке?!
– К какой именно, я не знаю. Это то ли колдунья, то ли целительница, то ли гадалка... Тина Сергеевна призналась мне, что едет к ней куда-то за город, но не сказала, куда.
– Чушь какая-то! Тина сроду не верила ни в каких гадалок! С чего ее вдруг к бабке понесло?
– Видите ли... Мне, право же, неловко об этом говорить... Но последнее время она жаловалась мне, что у вас с ней, м-м-м, не все в порядке. Кто-то наговорил ей, что это ворожба, или как там это называется, сглаз, порча, она и поверила...
– Идиотизм! И что, она не сказала вам, где эта бабка живет? Далеко ли от Москвы? Хотя бы по какой дороге?
Виолетта покачала головой:
– Нет, ничего не сказала. Только то, что вечером вернется и все мне расскажет. Вот я и говорю – мало ли что в дороге могло случиться? Может, колесо спустило, может, еще что...
Стас взял со столика мобильник и решительно набрал номер:
– Леха, это опять я, Янку позови! Да знаю я, сколько времени! Ну, так разбуди, это очень важно! Ян, что это за бабку ты Тине сосватала, где она живет? То есть как не понимаешь? Тинка тут уехала к какой-то бабке порчу снимать и пропала. Да в том-то и дело, что не вернулась! Что значит, ты ни при чем? Кто, кроме тебя, мог ей такую фигню присоветовать?! Точно? Да не клянись, я тебе верю! Слушай, а ты не знаешь, кто мог?.. Ясно. Ладно, извини, что разбудил.
Он отсоединился, бросил телефон на столик и растерянно посмотрел на Виолетту:
– Она ничего не знает. Говорит, никогда не слыхала от Тины ни о какой бабке. Очень удивилась.
Виолетта поднялась, подошла к бару и вынула початую бутылку армянского коньяка:
– Выпейте еще, Стас, и постарайтесь успокоиться. Будем ждать.
Примерно через полчаса, когда уровень жидкости в бутылке еще поубавился, лежащий на столе мобильник засветился и заиграл мелодию «Госпожи удачи». Виолетта вскрикнула от неожиданности.
– А нервишки-то шалят! – заметила Старуха. Она сложила в камин несколько поленьев и теперь пыталась разжечь огонь, но у нее ничего не получалось.
Стас схватил телефон.
– Да! Да, Леш. Нет, не вернулась. И не звонила. В милицию? Нет, пока не обращался. Да, спасибо за совет, я так и поступлю!
Он снова отложил телефон и поделился с Виолеттой:
– Лешка говорит, надо звонить в милицию. Вроде есть какой-то специальный номер, где сообщают информацию о несчастных случаях.
– Действительно! – подскочила Виолетта. – Что же мы сидим?! Надо звонить в милицию, в больницы... Вдруг она попала в аварию!
Стас уже набирал номер справочной «Bee Line», Виолетта принесла из холла трубку радиотелефона и пухлый справочник и тоже принялась названивать. Но через некоторое время мужчина в отчаянии опустил руки:
– Бесполезно. Нигде ничего. «Ждите, надейтесь». А в милиции заявления о пропаже человека принимают только через три дня. Что за идиотизм! Сразу надо искать, за три дня все, что угодно, может случиться!
Он с досадой хлопнул мобильным по столу и снова нервно заходил по комнате.
– Ведь говорил я ей: надо ездить с охраной! Ну взяла бы с собой Витька или Серегу, что ей, жалко было, что ли?! Вот где она теперь, что с ней?! Убили? Похитили?
– Постойте, Станислав Алексеевич! – спохватилась Виолетта. – У меня же есть старый друг, в милиции работает, хороший пост занимает, кажется, полковник, а может быть, уже и генерал. Сейчас я ему позвоню. Конечно, время не самое подходящее, но... Пашенька? Это Виолетта. Прости, ради бога, что разбудила, но у меня тут ЧП... Ну вот и славно, что ты привычный. Понимаешь, пропала женщина, моя подруга. С утра уехала куда-то в область и до сих пор не вернулась, мы тут с ума сходим... Да. Да. Записывай. Кириллова Валентина Сергеевна, 1966 года рождения... Что? Рост? Кажется, метр пятьдесят шесть или пятьдесят семь... Ой, не знаю, ну килограммов сорок пять, если не меньше, она такая худенькая... Волосы и глаза темные, стрижка. Нет, особых примет никаких, ни шрамов, ни татуировок... Черные джинсы, не помню какой фирмы, лиловый джемпер и бежевая лайковая курточка, коротенькая. Не помню, что на ногах, какие-то сапожки, по-моему. Автомобиль «Пежо-607», цвет кофе с молоком, номер «К575МР». Да. Да. Спасибо, Пашенька, я твоя должница. Дай тебе бог здоровья. Наш телефон... Ах, у тебя высветился на автоответчике? Да, все правильно. Спасибо. Будем ждать.
Она отсоединилась и обратилась к сгорающему от нетерпения Стасу:
– Он обещал поднять всю сводку происшествий по Москве и области с самого утра. Если что-то выяснится, нам сразу же позвонят.
Стас в изнеможении почти упал на диван. Виолетта протянула руку и вновь наполнила его стакан.
– Крепитесь, все будет в порядке. Вот, выпейте, и будем ждать.
– Послушайте, Виолетта Анатольевна, – Стас взглянул на нее, и глаза его были совершенно больными. – А может, она просто ушла от меня? Я действительно в последнее время... Словом, у нее были все основания на меня обижаться. Вот она взяла и уехала, а?
– Нет, это невозможно! – решительно отвергла его версию воспитательница. – От таких мужчин, как вы, женщины не уходят. Она любит вас, души в вас не чает. И потом, куда ей идти? К другому мужчине? Это просто смешно. У нее никого нет, уж я-то это точно знаю! И вообще – разве ж так уходят? Уходят после ссоры, собрав вещи, оставив записку – ведь ничего же этого не было?
– Не было, – покорно согласился Стас.
Прошло время, бутылка совсем опустела. Стас полулежал, опустив голову на сложенные на столе руки, Виолетта молча гладила его по волосам и наблюдала за Старухой, которой все-таки удалось развести огонь в камине. Разорвавший тишину звонок испугал всех троих.
– Да! – Стас схватил брошенную на диван трубку радиотелефона. – Слушаю! Виолетта Анатольевна, это вас.
– Алло? Да, Пашенька, милый, ну что там? Удалось что-нибудь узнать? Да? И что это значит? Вот как? Ой, как было бы здорово! Твои бы речи – да богу бы в уши...
– Ну что, что он сказал? – Стаса колотило нервной дрожью.
– Сказал, что ни в одной сводке – ни по Москве, ни по области – нет никаких сведений ни о Тине, ни о ее автомобиле. «Не проходит», – как он выразился. Значит, у нас есть еще надежда.
– Хотелось бы верить... – Стас бросил взгляд на часы. – Вот что, Виолетта Анатольевна, пойдите-ка вы к себе и постарайтесь хоть немного поспать. Уже утро, Сашура скоро проснется. Не стоит нервировать мальчика, он и так у нас неуправляемый.
– Но я не смогу уснуть, я так взволнована...
– Я вас очень прошу!
– Ну только при условии, что вы тоже приляжете!
– Хорошо, я попробую. Действительно, нет никакого смысла нам с вами здесь сидеть...
– А утром, будем надеяться, все будет хорошо! – Виолетта нежно сжала его предплечье, и Стас не отнял руки.
Только выйдя из гостиной, Виолетта поняла, насколько же она устала за этот сумасшедший четверг. На ватных ногах она кое-как добралась до постели, не раздеваясь повалилась на нее и мгновенно отрубилась.
* * *
Прошло два дня, о Тине по-прежнему не было никаких известий. На Стаса было страшно смотреть. Он почти не спал, никуда не выходил из дома, и только бутылки коньяка перед ним пустели все быстрее и быстрее.
Виолетта строго следила, чтобы никто его не беспокоил. В отсутствие хозяйки она сразу же взяла бразды правления в свои руки, раздавала задания остальной прислуге, но делала это не в приказном порядке, а мягко, в форме просьбы – мол, сами видите, что у нас тут происходит, давайте же сплотимся, поддержим хозяина, будем продолжать делать свою работу. И все относились к ее словам с пониманием, никакого недовольства не было. Сашуре сказали, что мама уехала в командировку. Кате, которая позвонила из Франции, тоже не стали ничего говорить. Некоторые сложности возникли только с Федоровыми. Первое время Марьяна обрывала телефон и рвалась приехать, но Виолетта ее отговорила, убедив, что так будет лучше для всех. «Ведь все идет по нашему плану, правда?» – сказала она, прощаясь.
Наконец в воскресенье, часа в три пополудни, телефон снова зазвонил. Стас снял трубку, действуя уже почти автоматически.
– Гражданин Кириллов? – поинтересовался еле слышный сквозь помехи хриплый мужской голос.
– Да, я!
– Это из милиции говорят. Тут на сто сорок втором километре нашли машину «Пежо» 607-й модели, а в ней тело... Вы можете подъехать?
– Да, конечно, я сейчас же буду! Диктуйте, куда, я записываю! – Виолетта уже подавала ему ручку и лист бумаги.
– Ну, что? – с тревогой спросила она, когда Стас закончил разговор. – Ее нашли? Что с ней?
– Честно сказать, я ничего не понял, – признался Стас. – Кажется, авария, где-то на Минском шоссе... Какая-то деревня Грязь... Мне надо срочно ехать туда.
– Я с вами! – подскочила Виолетта. – Пожалуйста! Возьмите меня с собой! Вы в таком состоянии, что мне просто страшно оставлять вас одного.
– Со мной, как всегда, будут водитель и охранник. И вообще, я трезв как стекло.
– В этом я не сомневаюсь, я имею в виду ваши нервы. От охраны толку мало – в трудную минуту рядом должен быть близкий человек.
– Ну, хорошо, – согласился Стас и нетвердым шагом направился вон из комнаты. Воспитательница поспешила за ним, Старуха, семеня, замыкала шествие.
* * *
Всю дорогу Стас молчал, словно спал с открытыми глазами. Виолетта его не тревожила, и когда Старуха попыталась что-то сказать, остановила ее предупреждающим жестом, приложив палец к губам, чем вызвала сильное удивление у сидящего рядом Витька. Знакомый милицейский «жигуленок» стоял точь-в-точь на том самом месте, около него переминались с ноги на ногу коренастый блондин и его сухощавый напарник с усиками, и на миг у Виолетты возникло ощущение дежавю.
– Вы Кириллов Станислав Алексеевич? – наклонилось к их машине широкое обветренное лицо с пшеничными бровями. Виолетту милиционеры, понятное дело, не замечали.
Стас кивнул. Блондин взял под козырек:
– Сержант Федчук. Пожалуйста, проедем с нами.
– Где моя жена? Что с ней? – от волнения у Стаса почти пропал голос.
– Поезжайте следом! – велел милиционер и сел в свою машину. «Жигули» тронулись, водитель Сергей рванул за ними. Стас сжал руки так, что костяшки пальцев побелели.
Дорога до карьера показалась еще более долгой, чем в прошлый раз, Виолетта даже уже подумала, что они едут в какое-то другое место. Но вот наконец машины свернули на грунтовку и минут через десять остановились. Стас, Виолетта и охранник поспешили вылезти. Витек недоуменно оглянулся по сторонам.
– Чего это мы сюда приперлись? – спросил он.
– Что за ерунда? Зачем вы меня сюда привезли? – поддержал его Стас.
– Машина, которую мы хотим вам показать, там, внизу, – отвечал краснолицый сержант Федчук.
– Внизу? – удивленно переспросил Кириллов. Стражи порядка подошли к обрыву, вся компания двинулась за ними.
– Видите?
На мокрой земле отчетливо виднелись следы автомобильных покрышек. Милиционер показал на место, где следы обрывались – большой пласт земли обвалился вниз. На дне, среди неглубоких луж, лежала перевернутая машина, вернее, то, что от нее осталось.
– Смотрите, ехали вот тут, над обрывом. Шел сильный дождь, видимость отвратительная, глина скользкая. Судя по всему, автомобиль занесло, водитель не справился с управлением. Машина сорвалась вниз, скатилась вот здесь – видите? Скорее всего, повредился бензобак, возникла протечка бензина. А тут искра, от аккумулятора или еще от чего – вот все и вспыхнуло!
– Да уж, полыхнуло так, что мама не горюй! – вставил худощавый милиционер.
Они помолчали, глядя сверху на обгорелые останки того, что было когда-то автомобилем Тины.
– И она... там? – хрипло спросил Стас.
– Тело вытащили, отвезли в морг, – отвечал сержант. – Позже нам с вами придется проехать на опознание. Но сначала осмотрите машину.
Стас, не обращая никакого внимания на грязь, стал спускаться вниз, Витек и милиционеры – следом. Виолетта с сомнением поглядела на свою обувь. Она предусмотрительно надела туфли на невысоком каблуке, но их тоже было жалко. Милиционерам-то хорошо, они в сапогах.
– Иди, иди! – подтолкнула ее Старуха. – Мало ли чего...
И Виолетта осторожно двинулась следом за мужчинами. Туфли тотчас целиком увязли в глине, она сняла их, чтобы не потерять, и теперь ежилась от холода, стоя в одних колготках чуть не по щиколотку в воде.
Автомобиль представлял собой жалкое зрелище, но кое-какие фрагменты его сохранились, среди них – кусок номера, на котором можно было различить букву «К» и цифры «5» и «7». Проваливаясь в грязь, Витек обошел машину, внимательно ее осмотрел.
– Точно наша, Станислав Алексееич! – хмуро подтвердил он. – И пепельниц сзади нет, и замок на правой передней дверце тот самый – я его сам чинил, отвертка сорвалась, и остались царапины.
– Ничего не могу понять! – Стас казался совершенно растерянным. – Как сюда могла попасть наша машина? Это абсурд какой-то! Тине просто нечего было тут делать, здесь, в этой глуши!
– Похоже, она в Захаровку пыталась проехать, к Егоровне, – сообщил худощавый мент. – У нас тут в тринадцати километрах отсюда деревня есть, так там бабка живет, ну вроде как знахарка. К ней городские часто ездют... А потерпевшая, видно, и хотела проехать напрямик, да заблудилась, не туда свернула. Опять же дождь, не видать ни зги...
– Есть свидетели, которые видели этот автомобиль, – подтвердил блондин Федчук. – Супруги Кочетковы из Еленки, пенсионеры. Сами понимаете, у нас тут деревня, сарафанное радио исправно работает, вести распространяются быстро. Так вот, в четверг после полудня свидетели возвращались из леса и видели иномарку, то ли серую, то ли коричневую. За рулем была женщина, она спросила у них, как проехать в Захаровку. Мы с вами еще обязательно их навестим, но сначала в больницу надо.
Слушая все это, Стас только ниже опускал голову.
– А кто обнаружил машину? – вдруг спросил Витек, и Виолетта удивленно взглянула на него.
– Слышь, а этот парень не так прост, как кажется! – шепнула ей на ухо Старуха.
– Да мальчишки, тоже за грибами сюда забрели! Грибов-то в этом году пропасть, хоть косой коси! Старики такого не помнят! – отвечал словоохотливый обладатель усиков. – Если бы не пацаны, кто знает, сколько бы она тут пролежала!
– Давайте-ка выбираться! – скомандовал блондин. – Поехали, а машину попозже вытащат, когда техника прибудет.
Поднимались долго и с огромным трудом – берега у карьера были крутыми и необычайно скользкими, глина тяжеленными комками налипала на ноги и так и тянула вниз. Хуже всех пришлось босой Виолетте, хоть ей и помогал Витек. Стас весь перепачкался, его ноги в щегольских кроссовках и джинсах были в грязи выше колен, но он, казалось, этого просто не замечал. Наконец восхождение было окончено, и Виолетта в изнеможении упала на сиденье джипа. У водителя Сергея нашлась какая-то тряпка, воспитательница кое-как обтерла насквозь продрогшие ноги и сунула их в туфли.
Следующим пунктом путешествия была районная больница, располагавшаяся в бывшей барской усадьбе. Обветшалые здания, похоже, не ремонтировались со времен революции. Милиционеры провели их в самый дальний флигель, где находился морг.
– Прикинь, а вдруг поэт твой передумал в последний момент? – хихикнула за спиной Старуха. – Войдем – а там никакого трупа нету?
– Заткнись! – не выдержав, крикнула на нее Виолетта, и все мужчины в недоумении уставились на нее.
– Извините, – смутилась воспитательница. – Совсем нервы не в порядке...
– Ничего удивительного! – поддержал худощавый милиционер, а блондин буркнул:
– Приготовьтесь, зрелище не из приятных...
Дразнилась Старуха напрасно – труп был на месте, и фельдшер с синюшного цвета кожей не только на лице, но даже на руках поспешил его предъявить. Он стянул с тела грязную простыню, Виолетта с любопытством взглянула, но тут же ахнула и поспешила отвернуться. Ничего ужаснее она, пожалуй, в своей жизни не видела. Витек сжал зубы, на его скулах задвигались желваки. Стас же, едва взглянул на труп, побледнел и стал сползать на пол. Охранник едва успел его подхватить и поспешил вытащить на воздух.
– Поехали отсюда! – сказал он милиционерам, как только Кириллов пришел в себя. – Сами понимаете, опознавать тут нечего, все обгорело к чертовой матери.
Опять сели по машинам, и вновь замелькали за окнами леса, поля и деревеньки. В одной из них «жигуленок» замедлил ход, свернул в боковую улочку и остановился около покосившегося забора. В доме тотчас залаяла собака. Сидевший за рулем блондин несколько раз нажал на клаксон и крикнул:
– Тетя Вера! А ну, подь сюды! И дядю Колю позови!
Внутри засуетились, и вскоре на тропинке перед калиткой показалась женщина неопределенного возраста в платке и пуховой кофте, накинутой поверх цветастого платья. За ней прихрамывал мужик в драном ватнике и пузырящихся на коленях выцветших тренировочных штанах. Судя по цвету лица и блеску глаз, супруги Кочетковы уже успели «принять», хотя до вечера было еще далеко.
– Костенька, да ты заходь, заходь! – стала приглашать женщина, но блондин отрицательно покачал головой.
– Здесь поговорим. Расскажи вот товарищам, как вы встретили женщину на иномарке. Когда это было?
– В четверг. В четверг было, – очень уверенно заговорила тетя Вера, а муж ее согласно закивал. – Идем мы, значится, с Колей из лесу, грибов набрали – страсть, еле несем, хоть в этот раз и договорились только белые да красные брать. Чудеса прямо, сколько живу, не помню, чтоб столько грибов было, не иначе, к войне...
– Не отвлекайся! – перебил милиционер. – Про машину рассказывай.
– Ну вот, идем мы, значится, по сашше, дождь как из ведра, а тут машина едет. Красивая, видать заграничная, у нас тут ни у кого таких нету. Я еще Николаю своему сказала: «Смотри, Колька, машина какая, ну точно, как по телевизеру, когда девка пепсу из бутылки попьет да в нее и садится». (Мужик опять закивал.) Только та, в телевизере, белая, а эта темная. Серая или коришневая, не разобрала я... Глаза-то уже не те, чай не семнадцать годков...
– Короче, теть Вер, – опять перебил страж порядка.
– Ну вот, машина и остановилася прям около нас, а из нее молодка выглядывает. Красивая такая, стриженая, на актерку похожа.
– На какую артистку? – спросил вдруг Витек. – Ну, где играет, в каком фильме, сериале?
Женщина запнулась и удивленно поглядела на него, потом на милиционеров.
– Да это ж я так просто сказала, – ответила она после паузы. – Красивая – ну, значит, как актерка и есть.
– Ну, продолжай, продолжай, только лишнего не говори! – поторопил милиционер. – О чем эта женщина вас спросила?
– Спросила, как в Захарьевку проехать. Мы сказали, она и покатила дальше. Вот и все.
– Может, вы еще что-то запомнили? – опять вступил в разговор Витек. – Номер машины или во что женщина была одета?
– Тужурочка на ней была, – уверенно отвечала тетя Вера. – Кожатая такая, светлая. И фуфайка вот этак, под горло, – показала.
– Ну что, поехали в отделение? – спросил блондин, и вся компания вновь двинулась к машинам.
В отделении Кириллову и сопровождающим предъявили протокол допроса свидетелей, обнаруживших машину и тело. Четверо мальчишек с 1989 по 1993-й годы рождения сообщали, что ходили в лес за грибами, добрели до карьера и увидели на дне останки машины, которой раньше там – они точно это знали – не было. Мальчишки спустились вниз, осмотрели автомобиль и, к своему ужасу, нашли там обгоревший труп, «страшный, хуже, чем в кино».
Последней каплей были предъявленные для опознания вещи Тины – полусгоревшая лайковая курточка, перепачканный сажей остроносый сапожок, остатки сумочки, спицы от зонта с сохранившимся лейблом «Christian Dior», оплавленные золотые часы, которые Стас лично купил в Швейцарии в подарок жене на десятилетнюю годовщину свадьбы, большая связка ключей от их дома и кулон от Тиффани, который Тина считала своим талисманом и никогда не снимала.
Если у кого-то и оставались какие-то надежды и сомнения, то при виде лежащих на столе вещей они рассыпались в прах. Стас застонал, глаза его закатились, и Витек с Виолеттой одновременно метнулись к нему, испугавшись, что их хозяину опять станет плохо. Милиционеры бесстрастно наблюдали за этой сценой.
– Я понимаю, как вам сейчас тяжело, и сочувствую, – проговорил наконец блондин Федчук, – но я должен выполнять свой долг. Нужно подписать протокол об опознании.
Худощавый застучал по клавишам пишущей машинки.
– У кого-нибудь есть выпить? – хрипло спросил Стас. Витек вопросительно посмотрел на милиционера. Тот кивнул в окно:
– Там, через дорогу, палатка.
Охранник вышел, остальные ждали в полнейшем молчании, тишину прерывал только звук машинки. Виолетта несколько раз чихнула – как бы не простудиться! Вернулся Витек, поставил перед хозяином чекушку водки и пластиковый стакан, положил буханку серого деревенского хлеба.
– Коньяка у них нет! – извинился он.
Стас только рукой махнул, свернул с водки крышку, глотнул прямо из голышка, закашлялся. Милиционер звонко крутанул каретку и выдернул бумагу из машинки.
– Готово! Распишитесь на каждом листе, вот здесь, внизу. И вы тоже! – обратился он к Виолетте.
– Ну на сегодня все, можете быть свободны! – разрешил Федчук.
Стас поднялся и на нетвердых ногах пошел к двери.
– Водку-то заберите! – крикнул вслед худощавый, но Кириллов только рукой махнул.
– Когда будут готовы результаты экспертизы? – спросил, задержавшись, Витек.
«Ах ты, черт, что же тебе неймется!» – раздосадованно подумала Виолетта.
– Мы сразу же сообщим! – заверил блондин, но охранник внезапно встретился глазами с воспитательницей, и выражение его лица ей почему-то не понравилось. Ну просто-таки совсем не понравилось.
