Глава 11
Случайный муж
Внезапно Игорь понял, что пьян.
Он сидел в одном из элитных клубов столицы, как говорится, широко известном в узких кругах, но практически недоступном для посторонних. Об этом клубе даже информации в Интернете не было, только скромная вывеска над козырьком неприметного здания в тихом переулке. Место это было весьма популярно у московской богемы, так как имело легкий оттенок неприличности — не в смысле безвкусности или вульгарности, а в смысле вседозволенности. Здесь можно было и напиться, и хорошо провести время в обществе не обремененных лишними моральными принципами дам, чьи апартаменты, по счастливому стечению обстоятельств, располагались в этом же здании, на этажах выше. Игорю этот клуб всегда нравился, но после женитьбы на Ирине он стал реже бывать в нем, опасаясь за свою репутацию. Вдруг какой-нибудь ушлый борзописец или, того хуже, папарацци увидит его и сделает факт посещения достоянием общественности? Тогда будет скандал, Ира выйдет из себя — а ссориться с Ирой Игорю было совсем не с руки. Однако теперь все изменилось. Сейчас его репутация и так постепенно сползала под откос, и Игорь уже не видел ничего зазорного в том, чтобы сидеть здесь и наливаться виски, причем, мягко говоря, не самым изысканным — деньги таяли стремительно, и на хорошую выпивку уже банально не хватало. Как и на благосклонность местных девиц.
Так что Игорь был один. Ни одна из его протеже — звездулек, как выражалась Ирина, — не пожелала составить ему компанию. Едва только просочились слухи, что Невельская расторгла с Масленниковым свой контракт, как интерес этих девиц к нему сильно поубавился. Конечно, Игорь прилагал все усилия к тому, чтобы сделать хорошую мину при плохой игре, всячески отрицал разрыв, уверяя всех и каждого, что у них с Ириной все в порядке, жена просто взяла творческий отпуск, чтобы отдохнуть и навестить родных… но получалось плохо, Игорю практически никто не верил.
Так что он пил в не очень гордом одиночестве, и это только способствовало углублению его депрессии. Виски, которое помогало на первых порах, уже перестало быть отрадой. Теперь оно было маслом в огонь его космической тоски. А тосковать были причины. По крайней мере с точки зрения Игоря…
Зимой ему минуло тридцать семь, он был на целых пять лет моложе Ирины. Но — что было очень досадно — этого никто никогда не замечал. И вроде бы нельзя сказать, что Ирина выглядела так уж намного моложе своего возраста. Неужели он, Игорь, казался старше своего? Хотя все может быть — при такой-то трудной жизни… Игорь искренне считал свою жизнь весьма и весьма нелегкой, поскольку ему иногда приходилось работать, а работать он ну очень не любил.
Сначала-то все шло хорошо, жизненный старт у него был хороший и даже завидный, с родителями ему сильно повезло. Игорь появился на свет в Москве, и не в доме какого-нибудь бедного инженера, а в весьма благополучной семье. Отец его, бывший чиновником от культуры, благополучно пересидел на неплохих должностях четверых генсеков, перестройку, развал СССР и Ельцина, и десять лет назад тихо скончался от коронарной недостаточности. Мать, здравствующая и по сей день, была значительно моложе отца, и в юности мечтала о карьере киноактрисы или эстрадной певицы, но не состоялась ни на том поприще, ни на другом, даже связи отца не смогли заменить полностью отсутствовавшие способности. В результате она, признав наконец свое поражение, пристроилась на тепленькое местечко в съемочной группе обласканного властями кинорежиссера и проработала там до пенсии.
Мать Игоря всегда была сибариткой, любила роскошную жизнь, драгоценности, модную одежду, заграничные поездки и курорты. Она долго не хотела рожать, чтобы не портить фигуру, и оттягивала этот момент до тех пор, пока не поняла, что дальше может быть уже совсем поздно. В результате их сын появился на свет, когда ей было тридцать четыре, а отцу Игоря — за пятьдесят. Так что он у них был во всех отношениях поздним ребенком и потому вдвойне любимым. И конечно же, избалованным, поскольку все возможности в семье для этого имелись.
До определенного момента Игорь жил в полной уверенности, что весь мир ему должен. Но чем старше он становился, тем меньше встречал в окружающем мире согласия с таким подходом. В семье его точку зрения почти всегда разделяли, но в школе все шло уже не так гладко, и это обижало и вызывало досаду — однако не склонило к изменению жизненной позиции. Игорь был способным и внешне привлекательным парнем, родители хорошо его обеспечивали, их семья даже в тяжелые времена, на которые пришлась его юность, не испытывала особенных затруднений. И Игорь продолжал искренне верить в то, что все это дает ему основания ставить себя намного выше всех остальных и испытывать к большинству окружающих безграничное презрение, как к существам второго, третьего и так далее сорта.
Положение отца и связи матери открывали для него почти любые двери. Он без труда ухитрился получить целых два престижных диплома: сначала окончил экономический факультет ВГИКа, а потом МИТРО по специальности «продюсер телевидения и радиовещания». Причиной затянувшейся студенческой поры в жизни Игоря были не тяга к знаниям и не стремление досконально овладеть мастерством, а банальное нежелание переходить на следующую ступень взрослости, начинать работать и становиться самому ответственным за собственную судьбу и финансы. Долгое время Игорь оставался существом крайне инфантильным, его вполне устраивало, что все решения за него принимают родители и что ему не надо беспокоиться о зарабатывании денег, а можно лишь тратить их, не считая. Конечно, делать это было куда веселее, прогуливая лекции и практические занятия в вузе, чем будучи штатным сотрудником какой-либо, пусть даже очень престижной, организации. А трудности, которые случаются у нерадивых студентов с периодичностью два раза в год, легко улаживал все тот же всемогущий папочка.
После защиты второго диплома, который написал за Игоря какой-то нанятый мамой ботан-нищеброд, студенческая вольность все же закончилась. Но все оказалось не так страшно. Сразу после МИТРО мамочка устроила сына на должность вице-директора одного из центров, занимающихся кинопрокатом и закупкой картин для показа по телевидению. Сам Игорь никаких решений не принимал, но регулярно ездил за рубеж в составе делегаций, смотрел иностранные фильмы и получал за это весьма приличную зарплату. Когда через несколько лет центр прекратил свое существование, потому что его владельцы что-то там между собой не поделили, Игорь без особого напряга (но, разумеется, с родительской помощью) нашел себе другое, столь же престижное и непыльное место — директора по кастингу на одной из киностудий.
К моменту смерти отца Игорь Масленников был уже довольно популярным человеком в киношной среде, ведь для любого актера подобное знакомство представлялось весьма полезным. Через некоторое время он перешел на ту же должность в другое место, в более крупную, известную и востребованную киностудию. Именно там и отыскала его судьба, вознамерившаяся вдруг сделать Игорю подарок в лице Ирины Невельской.
До встречи с ней Игорь уже некоторое время подрабатывал агентом, но делал это неофициально, не афишируя своей деятельности и доходов с нее — вряд ли начальству понравилось бы, что директор по кастингу втихаря продвигает своих протеже. Однако подобное занятие ему очень нравилось, больше всего тем, что позволяло получать регулярный доход, почти ничего не делая. Связей в киношном и театральном мире у него было достаточно, во всевозможных тусовках и посиделках с нужными людьми он и так постоянно участвовал. А замолвить в подходящий момент словечко, к тому же используя при этом знания практической психологии (Игорь как-то из любопытства прочел несколько книг и прошел пару бизнес— и психологических тренингов), ему ничего не стоило. И потому, когда лет пять назад до него дошли слухи, что Невельская расстается со своим агентом, Игорь понял — вот он, шанс, который бывает один раз в жизни. Если такая звезда, как Ирина Невельская, станет его клиенткой, он будет обеспечен на всю жизнь.
С Ириной ему несказанно повезло. Ее жизнь сложилась так, что она с самого начала своей карьеры стала работать с агентом — еще с тех времен, когда подавляющее большинство отечественных артистов были знакомы с понятием «импресарио» только по кино и книгам и имели лишь весьма смутное представление о том, что это такое, зачем оно нужно и с чем его едят. Ирина ничего не понимала в юридической стороне дела, ее пугал один вид контрактов и договоров, поэтому она всегда стремилась, чтобы рядом с ней был человек, который разобрался бы во всем этом, взял бы на себя бо́льшую часть забот, все грамотно оформил, при случае защитил бы, если будет такая необходимость, ее права, а ей доходчиво объяснил бы только то, что ей действительно нужно знать. И такие люди всегда были рядом с ней на протяжении всей ее карьеры, но волею судьбы они долго не задерживались. И когда свято место в очередной раз оказалось пусто, Игорь был уже тут как тут.
Он не зря читал психологические книжки и посещал тренинги. Приглядевшись повнимательнее к Ирине, он быстро понял, что лучший способ надолго удержать при себе этот золотой прииск — стать не только агентом, но и ее мужем. Именно мужем, а не просто любовником. Для таких женщин, как Ирина, выросших в глухой провинции и получивших ханжеское деревенское воспитание, замужество всегда является пределом мечтаний, как бы ни пообтерлись они в больших городах и какой бы образ жизни ни вели. Сколько раз уж было повторено, что можно вывезти девушку из деревни, но нельзя вывести деревню из такой девушки. У Невельской давно нет мужа — а значит, она очень хочет, чтоб был. И Игорь со всем энтузиазмом кинулся штурмовать эту крепость, используя все возможные и невозможные средства.
На тот момент Ирина и Игорь хоть и были знакомы, но шапочно, так, как знакомо друг с другом большинство людей в театрально-киношном мире. И Игорь не спешил сократить это расстояние, он действовал, как ему виделось и как показало потом время, гораздо умнее и тоньше.
Он использовал все свои связи, чтобы Ирина получала новые и новые интересные предложения — но так, чтобы при этом ей не забывали намекнуть, что за нее попросил не кто иной, как Игорь Масленников. Он появлялся на всех тусовках, где бывала Ирина, и постоянно уделял ей внимание, оказывал какие-то мелкие услуги, например, вызывал для нее такси, если она не хотела сама садиться за руль. Он неизменно сидел в первом ряду на всех ее театральных премьерах и каждый раз присылал цветы после премьеры фильма или сериала. Однако он не ухаживал за ней в общепринятом смысле этого слова, не звонил, никуда не приглашал, предоставляя возможность ей самой сделать первый шаг. И в конце концов дождался этого. Однажды Ирина, забежав в кафешку попить кофе в перерывах между съемками, увидела Игоря, сидящего у окна, и сама подсела к нему за столик.
Через три недели он стал ее официальным агентом и смог наконец-то уволиться с работы. А через два месяца они поженились.
Первое время Игорь очень старался как следует играть обе роли — и мужа, и агента. Он искал и выбивал для Ирины самые лучшие предложения, тщательно редактировал все контракты и дрался, как лев, если вдруг кто-то отваживался хоть в чем-то ущемить интересы его звездной жены-протеже. Он обеспечивал Ирине мощнейший пиар, постоянно вывозил ее в свет, организовывал фотосессии, интервью в прессе и выступления по телевидению. Он ждал ее вечерами дома, зажигал свечи, готовил ароматные ванны, делал массаж плеч и ступней, а утром самолично приносил в постель кофе и завтрак. Более того, он даже пересилил себя и попытался подружиться с ее дочерью, совершенно безбашенной, взбалмошной, капризной и избалованной девицей. Правда, из этой затеи ничего не вышло, Алика как невзлюбила его с первого знакомства, так и сохраняла эту неприязнь все годы их брака.
Но прошло время, и Игорь стал постепенно понимать, что его усилия излишни, овчинка не стоит выделки и нет никакой необходимости так уж лезть вон из кожи. Популярность Невельской растет день ото дня, и специально добывать для нее хорошие предложения не надо, они и так сами сыплются на нее со всех сторон. А что касается семьи… По большому счету все эти свечи, хрустальные бокалы, массажи и расслабляющая музыка Ире нужны как рыбе зонтик. Она так выматывалась на репетициях и спектаклях, на съемках и в поездках, на тусовках и на телевидении, что, попав домой, хотела только одного — чтобы от нее все отстали и дали отдохнуть.
И постепенно вся романтика, которую Игорь пытался привнести в их брак, сошла на нет. А Ирина, казалось, даже этого не заметила, как и того, что они начали спать в разных спальнях, а их интимные отношения, как в старом анекдоте, сделались реже, чем бывает новогодняя ночь.
Впрочем, это не так уж расстраивало Игоря, а если говорить честно, то и не расстраивало вовсе. Конечно, если бы он любил Ирину, все было бы по-другому — но подобные чувства ему были в принципе не знакомы, «от слова совсем», как выразилась однажды по этому поводу Алика. Невельская все время была для него лишь способом хорошо устроиться в жизни, и ни психологическая близость, ни секс на это никак особенно не влияли. Хранить верность одной женщине было не в характере Игоря, он считал себя мужчиной очень темпераментным и никогда не отказывал себе в интрижке, если появлялась такая возможность. А теперь он и вовсе счел, что никому ничем не обязан. «Если брак не предоставляет того, что должен, почему бы не взять это на стороне?» — заключил Игорь. Тем более что Ирина была не совсем в его вкусе. Конечно, она и в сороковник оставалась очень привлекательной женщиной, но Игорю всегда нравились особы помоложе. Этак примерно вдвое. И он начал похаживать налево — сначала шифруясь, а потом все более и более открыто, подозревая, что Ирине, собственно, на это наплевать. Тем сильнее оказались удивление и шок от скандала, который вдруг устроила Ира, застав его с Настькой. То есть Игорь, конечно, допускал, что, будучи его законной женой, она имела право немного поорать, пообижаться и даже, бог с ним, устроить сцену. Но разорвать деловые отношения?! Что за нелепость! Пусть как муж он был не идеален, но по крайней мере как агент прекрасно выполнял свои обязанности, не просто поддерживал Ирину на плаву, а и постоянно увеличивал ее популярность, вкладывая в это массу сил и времени… Ну по крайней мере именно в этом Игорь сейчас пытался убедить не только других, но и самого себя. И потому поступок Ирины казался ему просто оскорбительным. Как можно так обойтись с профессионалом?
В первый момент, когда Ира их застукала и выгнала его из дома, он не воспринял ситуацию всерьез. Решил, что надо дать супруге остыть, уехал и переночевал в своей квартире на Цветном. Обычно именно эта квартира и использовалась им для утех на стороне, но в этот раз его дернул черт пойти на поводу у Настьки. Ей ну просто-таки приспичило потрахаться именно в доме Невельской — этакая глупая бабская месть любовницы, и пофигу, что жена об этом даже не узнает… Однако ж узнала. И вот чем все закончилось. Он-то, став агентом Невельской, считал, что ухватил бога за бороду — а тут такой облом! Естественно, кто-то, наблюдавший ситуацию со стороны, сказал бы, что такой конец закономерен, что именно так все и должно было произойти… Но Игорь о таком повороте событий даже не задумывался.
Но люди бывают порой совершенно беспечны. Пребывая в благополучии, мы абсолютно уверены, что с нами не может произойти ничего плохого. Человек берет ипотеку или крупный кредит, даже не предполагая, что завтра какой-нибудь пьяный мажор может сбить его на переходе, и отдавать долг будет уже нечем. Подобного рода опасности подстерегают нас повсюду, но современная цивилизация дает людям очень убедительную иллюзию защищенности. И, находясь в рабстве этой иллюзии, человек нередко совершает чудовищно глупые вещи… Именно так и случилось с Игорем.
Приехав к Ире на следующее утро, он был почти уверен, что они помирятся. Ну, в крайнем случае побудут еще некоторое время в ссоре, но недолго. Но того, что супруга не просто прекратит с ним всякое общение, а еще и разорвет контракт на съемки в сериале, который уже сейчас обещал стать бомбой, — такого Игорь никак не ожидал. На эту работу жены он возлагал большие надежды и даже занял под нее очень приличную сумму у одного неприятного типа. И сумма эта давно растаяла, как дым — за всю свою жизнь Игорь Масленников так толком и не научился не только копить деньги, но даже тратить их более или менее рационально, отдавая себе отчет в том, куда, собственно, они уходят. Он любил комфорт, брендовую одежду, стильные аксессуары, хорошие автомобили, зарубежные поездки, элитные кабаки, молодых женщин — а все это, как известно, влетает в немалую копеечку.
Так что из-за блажи Ирины он не просто пострадал морально — он рухнул в огромную финансовую пропасть. И не имел никакого понятия, как можно теперь из нее выбраться. Шансов заменить Невельскую кем-то еще не было никаких, других источников дохода — во всяком случае, такого уровня, к которому привык Игорь, — тоже не имелось. Оставалось только одно: сидеть знойным июльским вечером, когда даже в сумерки не спадает жара, в закрытом клубе, накачиваться дешевым виски и мысленно проклинать на чем свет стоит пока еще не бывшую супругу.
— Изя, как ви себя имеете? — раздалось тут над самой головой.
Игорь вздрогнул и поднял красные от выпивки глаза. Перед ним стоял пожилой усатый человек в черной рубашке, белом костюме и белой же шляпе, которую он не снял, даже войдя в помещение. В зубах торчала сигара, что делало его похожим на персонажа гангстерского фильма, причем фильма явно комедийного.
— Ну, ше там слышно? — осведомился шарж на мафиози.
— Михалвладимыч, здрассьте, — пробормотал Игорь, привстал и тут же рухнул обратно. Он хорошо знал этого человека — это был Шубский, один из самых если не известных, то по крайней мере самых заметных кинопродюсеров. Шубский уверял всех, что он коренной одессит, и создал себе имидж соответственно собственным представлениям об этом, будучи уверенным, что кажется очень стильным и крутым. И разговаривать он старался на специфическом жаргоне, который выучил по «русско-одесскому разговорнику», продающемуся на набережной «жемчужины у моря» в сувенирных лавочках вместе с тельняшками, кружками с изображением Дюка и консервными банками с надписью «воздух Одессы». То, что в наше время так давно уже никто не говорит, кроме одесских таксистов, продавцов тамошней барахолки и персонажей стилизованных фильмов и сериалов (и даже более того — это выглядит смешно и нелепо), Михаила Владимировича нисколько не смущало.
— Изя, шоб ти был здоров, ти грамотно шифруешься, — сообщил Шубский, присаживаясь за его столик. — Еле тебя отыскал. Одна птичка принесла на хвостике, шо ти таки здесь загораешь.
И без того кислое выражение лица Игоря сделалось совсем уж похоронным. Встреча с Шубским не сулила ему ничего хорошего — ведь именно Михаилу Владимировичу он был должен ту самую немалую сумму, которую занял под несостоявшийся проект с Невельской.
— Я не шифруюсь, я просто… это… у меня работы много… съемки там… — забормотал Игорь.
— Какая работа? Какие съемки? — Шубский бесцеремонно налил себе виски из бутылки Игоря в стоящий на столе пустой стакан. — Перестань такое сказать, Изя! Моня Шубский таки все знает. Да и не только он. Все знают, какой канкант отмочила твоя Ирочка. Сделала дяде ручкой и слиняла на историческую родину. А без нее ти, Изя, приплыл. Работы у тебя нет, бабла нет. Скоро тебе будет нечего кюшать, и жареная крыса покажется тебе за счастье.
— Ну что вы такое говорите, Михалвладимыч… — забормотал Игорь. — Ира просто взяла отпуск, поехала отдохнуть, навестить родню… Ненадолго. Она скоро вернется и снова будет работать со мной.
— Ой, расскажи это своей тете, — ухмыльнулся собеседник, раскачиваясь на стуле. — А мине лапшу на уши вешать не надо. Все знают, шо ваш семейный катамаран накрылся медным тазом, и ему уже лабают грустную музыку.
— Это сплетни, не имеющие под собой никакого основания! — Игорь изо всех сил постарался изобразить возмущение. — У нас с Ириной все в порядке.
Однако Шубский в ответ на это только хмыкнул и за неимением пепельницы лениво ткнул сигару в вазочку для льда.
— Изя, с тобой и в цирк ходить не надо. Шоб я так жил, как ти себе сочиняешь.
Он хлебнул из стакана и поморщился:
— Шо за шмурдяк ти пьешь?
— Послушайте Михалвладимыч. — Игорь постарался максимально собраться, и ему это вроде бы даже удалось. — Я вас уверяю, что Ирина продолжает работать со мной. К тому же у меня есть еще и другие подопечные, кроме Невельской, они тоже ничуть не хуже…
Договорить он не успел, потому что собеседник не дал ему этого сделать. Шубский разразился таким громким хохотом, что на них обернулись все находившиеся в зале.
— Кто? — выдал он наконец чуть успокоившись и вытирая клетчатым платком выступившие от смеха слезы. — Твои профурсетки? Изя, таки не делай смешно старому Моне. Все эти твои лахудры — один фуфел и халоймес на постном масле.
— Михалвладимыч, вы не правы! — Игорь позволил себе обидеться. — Среди моих протеже есть прекрасные актрисы, с отличными внешними данными, способные, молодые и подающие большие над… — Тут он сбился и икнул.
— Ну, шо они там кому дают, это не мой гешефт, — снова хохотнул Шубский. — Мине с этого не капает. Изя, ти, я смотрю, — он покосился на почти опустевшую бутылку, потом на Игоря, — совсем нагазованный, под тобой скоро пол дыбом встанет… Но я все-таки имею сказать тебе пару слов. А ты распусти уши веером и слушай сюда. Мине тут засвербила большая надобность до Ирочки.
— Это… в каком смысле? — уточнил Игорь.
— Ти едешь мозгами, Изя? — нахмурился Шубский. — Уж таки не на шуры-муры. Вешялки мине не по вкусу. Тут я имею чисто деловой интерес. Есть сценарий — просто цимес и фаршированная риба на одном блюде. И один гешефтмайхер готов отслюнявить капусты. Но — вот ведь заморочка! — только под Ирочку. Он до нее неровно дышит.
— Можно подумать, других актрис нет. — Игорь демонстративно пожал плечами.
— Э, нет, не скажи… — Шубский поцокал языком. — Наша Ира — дамочка с двойным сиропом. Она такая — одна на миллион. Ну шо, Изя, или ти не скажешь мине, где взять Ирочку? Я б и сам ее набрал, да она недоступна, как гималайские вершины.
Игорь отвел взгляд. Даже затуманенное алкоголем сознание подсказывало, что так просто от Шубского ему не отделаться. Придется рассказать все, как есть. Хотя и очень не хочется.
— Видите ли, Михалвладимыч, — осторожно начал он, — в чем-то вы правы… Мы с Ириной… Действительно немного повздорили перед ее отъездом. И мне не хотелось бы сейчас… Это будет проблематично, потому что…
Шубский скривился, точно по ошибке глотнул вместо виски уксуса.
— Изя, не надо мине этих подробностей! Если ти думаешь, шо я буду тут сейчас рыдать с тобой в дуэт, так ты ошибаешься аж два раза. Зачем мине этот гемьбель? Мине нужна Ирина Невельская. За все остальное ближе к ночи.
— Михалвладимыч, я не смогу вам ее обеспечить, — вынужден был признаться Игорь. — Вы, к сожалению, были совершенно правы: мы больше не работаем вместе. Так что вынужден сказать вам «нет».
— Можешь таки засунуть свое «нет» себе в любую дырку, — отрезал Шубский. — Или ти сделал себе склэроз за бабло, которое мине должен?
От таких слов Игорь окончательно сник.
— Михалвладимыч, у меня сейчас нет… — забормотал он.
— А ти таки халабуду свою на Цветном забарыжь, — сладко улыбнулся Шубский.
Игорь едва не протрезвел от такого предложения. Квартира на Цветном бульваре, оставшаяся в наследство от бабушки, была единственным его имуществом. Если он ее продаст, то, конечно, сможет отдать долг, возможно, даже останется еще и на однушку в каком-нибудь пролетарском спальнике… Но для него, привыкшего жить по-человечески, такой шаг был сродни тому, чтобы податься в бомжи.
— Заменьжевался? — хохотнул, глядя на него, Шубский. — Ну, то-то. Эх ты, шлимазл! Это каким же надо быть чиканутым, шоб профукать такую голдовую курочку, как Невельская! Ты и при ней-то был штафиркой, а без нее вообще ноль без палочки.
Игорь вскочил на ноги, словно его за филейные части укусил невесть откуда взявшийся в Москве скорпион.
— Вы не смеете так со мной разговаривать! — вскричал он, и, как всегда, при сильных эмоциях его голос сорвался на бабий визг.
— Сядь, — поморщился Шубский. — Не устраивай мине тут кардэбалэт. Замолчи свой рот с той стороны и диши носом. Так и быть, я таки тоже пока сделаю сибе склероз за те деньги, что тебе давал. Но только если ты доставишь мине сюда Ирочку на блюдечке с каемочкой.
Игорь спрятал уже начавшую тяжелеть голову в ладонях.
— Михалвладимыч, но я же не смогу, — протянул он блеющим голосочком. — Ведь Ирина меня уволила…
Но Шубский и слушать ничего не хотел.
— Это твой гемьбель, а не мой, — отрезал он. — Найди таки способ ее уговорить. Прикинься, сделай из себе лондонский жених и бежи бекицер до Ирочки. Подползи к ней на полусогнутых стропилах, проси, умоляй. Уболтаешь — и таки уже можешь экономить слюни для подсчета купюр, тебе тоже перепадет гешефт. А не сумеешь — всем, кто тебя еще терпит, вдруг разом станет очень грюстно.
— Хорошо, Михалвладимыч, — пробормотал Игорь, которому все равно было некуда деваться. — Я попробую.
