VI
Общий обзор
В пригороде Токио, на самой границе с префектурой Сайта-ма, раскинулся замечательный парк. Он объединяет территории парков Мицукубо и Нояма, озера Кита и Саяма, а на юго-западной окраине к нему примыкает цепочка холмов Саяма. Широколиственные леса, долины и лощины составляют уникальную экосистему, где еще обитают дикие животные.
Проект благоустройства
Смысл данного проекта — сохранение дикой природы в ее первозданном виде. Поэтому в южном Нояма и в Мицукубо не будет ни ресторанов, ни кафе, ни спортивных площадок. Также под запретом окажутся автомобильные стоянки. Парк идеально подходит для пеших прогулок и пикников — если, конечно, посетители не забудут прихватить с собой еду и воду.
Южный Нояма и Мицукубо занимают площадь приблизительно в 280 гектаров. К настоящему моменту из них благоустроено около 49 гектаров в юго-восточной части парка. Полностью объем работ планируется завершить ориентировочно к 2010 году.
Настоящий проект стал возможен благодаря тесному сотрудничеству администрации Токио и префектуры Сайтама.
Что хотелось бы отметить особо
1. Несанкционированные свалки.
Это действительно серьезная проблема: по всему периметру благоустраиваемой территории периодически возникают стихийные свалки мусора и строительных отходов. Там можно найти все — от содержимого мусорных ведер домохозяек до старых велосипедов и автомобилей. К сожалению, меры по запрету въезда на территорию автотранспорта были приняты слишком поздно и в настоящее время практически невозможно оказать сколь-либо эффективное противодействие недобросовестным гражданам и организациям. Прискорбный и постыдный факт! Убедительно просим уведомлять о подобных случаях службу безопасности.
2. Браконьерство.
На территории парка собраны редчайшие образцы вымирающей флоры и фауны. Поэтому законом строго преследуется не только отстрел диких животных и сбор растений, но и их перемещение из естественной среды обитания. Одно из самых распространенных правонарушений — сбор полевых цветов. Уважаемые посетители! Если вы так любите лютики и ноготки, мы будем рады видеть вас хоть каждый день — только не наносите природе непоправимого ущерба!
Обо всех актах незаконной вырубки деревьев, отстрела и ловли животных, о пожарах и потравах просьба незамедлительно сообщать в администрацию парка и службу безопасности.
Вместе с тем администрация предупреждает посетителей, что некоторые участки на территории парка находятся в частной собственности. Собственники земли и их представители имеют все необходимые лицензии на отлов диких животных в пределах своих владений.
К сожалению, вследствие недостаточного финансирования, администрация парка не в состоянии организовать эффективную борьбу с браконьерством. Единственным выходом в сложившейся ситуации видится создание добровольных дружин для патрулирования местности.
3. Развалины бомбоубежищ.
Наш парк изобилует балками, расселинами и небольшими долинами, которые образуются пологими склонами холмов. Особенное внимание следует обратить на расселины Мидокаири, Нагата, Оникакубо, Мотоири, Хинода и Сарусинкё. В расселинах Хинода и Мотоири находятся развалины старых бомбоубежищ. Несмотря на то что приближаться к ним категорически запрещается, каждое лето в этих районах пропадает без вести много людей. Опасные зоны огорожены решетками. Настоятельно рекомендуем воздержаться от посещения этих развалин.
4. Безопасность движения.
Для движения специальной техники в парке оборудованы дороги. Движение затруднено вследствие узости проезжей части. К тому же дорожное покрытие сильно деформировано колесами и гусеницами тракторов и тягачей, в связи с этим существенно повышается аварийность и травматизм. Конечно, администрация парка прилагает все возможные усилия для обеспечения безопасности туристов, однако призывает соблюдать осторожность на путях движения техники.
5. Ограничения.
В парке разрешается пользоваться велосипедами и иными легкими средствами передвижения, не оборудованными двигателем внутреннего сгорания. Тем не менее полицией и службой безопасности регулярно производятся задержания лиц, управляющих автомобилями, джипами-внедорожниками и прочим. Особую опасность представляют автомобили, движущиеся по луговой зоне и опушкам леса, где обитает большое количество животных. По мере возможности парк оборудуется специальными заграждениями. Обо всех случаях незаконного перемещения по территории парка на автомобилях и мотоциклах просьба сообщать в службу безопасности.
Описание парка совпадало с описанием в рассказе на сайте «Клуба хладнокровных». Бомбоубежище, о котором упоминал Хироси, должно было находиться в Мицукубо. Уихара решил внимательно перечитать страшную историю.
…И тут один из нас заметил совсем рядом дыру в бетоне. Небольшая такая дырочка, как раз чтоб просунуть голову. Мы немного подумали и решили, что полезу я…
Я ни за что не скажу, что увидел там, внутри, когда мои глаза привыкли к темноте. Нет-нет, ни за что, пусть даже меня назовут брехуном! Сообщу только одно: через несколько дней после того, как я заглянул в ту дыру, один из моих друзей умер, а другой неизлечимо заболел…
На официальном сайте администрации парка можно было найти карту местности как южного Нояма, так и Мицукубо. «Жаль, принтера нет», — вздохнул Уихара. Ему не очень хотелось перерисовывать карту, но другого выхода не было. Уихара решил отложить это до завтра — в доме не было ни карандаша, ни бумаги. К тому же он дьявольски устал.
Уихара выключил ноутбук и вытянулся на постели. Засыпая, он представил себе, как завтра пойдет в магазин за тетрадью и карандашом, и даже улыбнулся от удовольствия. «Как это прекрасно — идти куда-то, когда у тебя есть ясная и определенная цель», — думал он в полусне. Да, еще было бы недурно рассказать о своих похождениях ребятам из окружения Йосико Сакагами. «Интер-Био». Возможно, они заинтересуются историями про старуху и об этом таинственном бомбоубежище. Он обязательно поведает им о том, как ночью крался через пустырь к старухиной хижине, как порезал себе руку, что видел и слышал в доме, как узнал про бомбоубежище и как рыскал по Интернету в поисках нужной информации. Нет, эти парни из «Интер-Био» заинтересуются им… Уихара был убежден в том, что он единственный, кто обладает такими знаниями.
Он встал около полудня, оделся и собрался было уходить, но тут раздался звонок. Уихара открыл дверь — на пороге стояла мать. «Это же самая настоящая марионетка! Да еще и в натуральную величину», — ахнул про себя Уихара. Марионетка вошла в квартиру и заговорила:
— Я тебе вчера весь вечер звонила. Почему ты не брал трубку? Уихара ничего не ответил.
— Отец пытался покончить с собой.
Услышав эти слова, Уихара сразу подумал о черве. Он представил себе знакомое лицо с выдающейся вперед нижней челюстью и тонкую серую нить, выползающую из огромного рта. Внешне отец поразительно напоминал деда и, кроме того, отличался крайней худобой.
Мать села на край кровати и окончательно превратилась в куклу.
— Он хотел тебя видеть. Может, зайдешь домой? «Зачем мне куда-то идти с этой деревяшкой?» — удивился
Уихара. Лично он собирался отправиться в магазин за бумагой и карандашом, а потом думал связаться с командой из «Интер-Био». Они сообщили ему интереснейшую информацию. Без этих ребят он никогда бы не докопался до правды. И теперь ему предлагают зачем-то переться домой и забыть о существовании бомбоубежищ? Нет, эта баба просто не понимает, насколько он сегодня занят. Она теперь значит для него не больше, чем деревянные манекены на витрине магазина. «Да она ничего не знает! Она не знает даже того, что я наконец прозрел! А я еще собирался рассказать ей про старуху…»
— Пожалуйста, сделай это ради меня. Тебе всего лишь нужно зайти домой…
С этими словами кукла приблизилась к нему и взяла за руку. Уихара обратил внимание на ее глаза — они были абсолютно пустые, словно стеклянные бусины. Ее ладонь была белой и ледяной, как мороженое, — Уихара показалось, что она вот-вот растает, — и совершенно непохожей на те руки, что он видел вчера. Уихара развернулся и со всего размаху ударил куклу ногой. Марионетка упала на спину и вытянулась, словно кто-то обрезал поддерживающие ее нити. Уихара почудилось, что он слышал звон, какой издает при ударе о твердую поверхность ржавое железо. Он склонился над матерью, и в этот момент в дверях показался старший брат.
— Киё!!!
Волосы брата были аккуратно зачесаны и выкрашены в желтый цвет. В руке он держал мобильник, по которому продолжал разговаривать. Увидев распростертую на полу мать, брат, не разуваясь, влетел в комнату и со всего маху саданул Уихара в челюсть. Уихара дернулся всем телом и прихватил зубами кончик собственного языка. Неожиданное появление братца, боль от удара и последующий шок ввергли его в состояние ступора. Комната вдруг поплыла у него перед глазами, и Уихара, несомненно, упал бы, но брат схватил его за ворот и заревел:
— Ты поедешь с нами, живым или мертвым! Ясно? Сейчас твое место там!!!
Но больше всего изумило Уихара то, что брат все это время продолжал разговаривать по телефону! Его лицо исказилось от гнева, а взгляд приобрел то выражение, которое обычно появляется у людей, потерявших ощущение реальности. Когда Уихара еще посещал занятия, ему доводилось наблюдать такое у некоторых преподавателей и учеников. Это было страшно. Болели голова и прокушенный язык. С перепугу Уихара вообразил, что брат собирается его убить. Но тот только встряхнул его и прикрикнул:
— Одевайся, урод! Понял меня?! Уихара покорно кивнул.
Он смутно помнил, как его выволакивали из квартиры, тащили вниз по лестнице, вталкивали в машину и пристегивали ремнем безопасности. В салоне пахло жасмином… Мать, все еще плача, села сзади, и машина тронулась. Брат не отнимал телефона от уха.
— А что врач? А, хорошо… уже ушел. Так ты одна дома? Ага… Этот мудак начал было выделываться… ага… и глазенки заблестели… ну, ты знаешь. И главное, что-то говорит, говорит — хрен его поймешь.
«Это я-то говорю?» — снова изумился Уихара. Ему было и больно, и страшно — совсем как в былые времена, когда он отказывался ходить в школу.
Тогда брат лупил его каждый день. Сначала он проделывал это в отсутствие домашних, а потом стал избивать и при родителях. Уихара знал и других ребят, которые также отказывались ходить на занятия, но мотивы их поведения оставались для него неясны. Что до него самого, то тут были причины скорее физического свойства. По утрам Уихара чувствовал во всем теле такую тяжесть, что не мог оторвать головы от подушки. Он по-настоящему страдал. Поначалу родители испугались, что он опасно заболел, но вызванный по такому случаю доктор не нашел никаких отклонений. Тогда Уихара обвинили в лености. Брат счел это достаточным для применения воспитательных мер: по утрам он подходил к кровати Уихара и ногой сбрасывал с него одеяло, хватал за волосы или душил подушкой. Брат был на голову выше Уихара, широк в плечах и коренаст. Маленькими они часто играли вместе, но теперь Уихара старался вытравить из памяти всякое воспоминание о тех временах. Отныне он запоминал только побои…
Хорошенько отдубасив младшего брата, старший обычно пускался в рассуждения, из которых следовало, что дерется он исключительно из благих побуждений. «Киё! — говорил он. — Пойми, я очень тебя люблю. Если бы ты знал, как мне хочется, чтобы ты взялся за ум! Видишь ли, я, в общем-то, не признаю насилия, но бывают случаи, когда оно необходимо. Скажу честно: иногда на тренировках я люто ненавижу своего тренера. Но ведь все, что он делает, он делает ради нас! Для нашего же блага, понимаешь? Он научил нас переносить все то дерьмо, что обычно лезет в голову во время игры. Я это понял только после первого матча… Сидя на скамейке запасных до этого не додумаешься, поэтому все неудачники терпеть не могут тренеров… Игра, видишь ли, это… это сама жизнь… Я бью тебя для того, чтобы ты одумался и начал ходить в школу. Ты поймешь меня, когда станешь взрослее. Такие вещи начинаешь понимать только с течением времени. И именно поэтому сейчас я должен стать для тебя самым ненавистным человеком».
В то время брат уже учился в старшей средней школе. «Оставь меня в покое! — думал, слушая его разглагольствования, Уихара. — Задолбал со своей школой!»
Маленькими они часто играли в футбол на пустыре, а когда в продаже появились первые игровые приставки, они все свободное время проводили вместе у телевизора. Игра у них была всего одна и называлась «Легенда Зельды». Если дело доходило до подсчета набранных очков, то старший всегда старался ошибиться в пользу младшего.
Когда брат впервые ворвался к нему в комнату, Уихара был напуган и потрясен до глубины души. Он с трудом мог себе представить, что это был тот же человек, который совсем недавно поддавался ему в домашних играх. Уихара был раздавлен. Этот мучитель, способный вылить на спящего ковшик ледяной воды, некогда был его братом… Он учил Уихара правильно держать бейсбольную биту, он уступал ему видеоприставку, он водил его в бассейн.
«Киё! — любил вспоминать брат. — А помнишь, как летом мы пошли в бассейн, а ты наелся мороженого и тебя вырвало прямо на пол? А мне еще пришлось вытирать за тобой! Помнишь? Странно, но я до сих пор отчетливо вижу лужу, что ты наблевал… как она подсыхает по краям…»
Брат помнил все вплоть до мельчайших деталей.
Легче было думать, что все эти приятные воспоминания — ложь с первого и до последнего слова. Уихара так и сделал.
«Я никогда не играл с этим человеком, — сказал он сам себе. — И меня зовут не Киохаси Мотокацу, а Уихара!»
— Попроси у отца прощения! — раздался у него над ухом голос человека с желтыми волосами.
Отец лежал, вытянувшись на футоне, брошенном прямо на циновки. Рядом Уихара заметил подставку с двумя детскими бейсбольными битами. Это были их биты — Уихара и человека с желтыми волосами.
В изголовье у отца восседала сестра, которая, увидев Уихара, пискнула что-то вроде:
— Добро пожаловать домой!
Одета она была в какой-то жуткий свитер говняного цвета. Сестра чинно поклонилась и пригласила Уихара сесть напротив. Цвет ее лица ежесекундно менялся. Один глаз у нее был расположен чуть выше другого. Уихара сел и взглянул на сестру. «А кто это, собственно, такая? — неприязненно подумал он. — Да еще в таком паршивом наряде…»
— Даже когда фирма оказалась на грани банкротства, отец все равно продолжал работать! Он просто не мог бросить свое дело! Но ты, ты действительно дрянь! Слышишь, это ты виноват в том, что произошло! — бубнил голос желтоволосого.
Уихара поднял глаза и посмотрел на лежащего на футоне человека. «Кто это? Вроде я его знаю… Это человек, который прожил всю свою жизнь, как автомат. Раб! Он гордился тем, что его избрали в муниципальный совет! Он только и мог говорить что о своих заслугах, о том, как его уважают и ценят на работе. И он никогда ничего не делал для меня. Неудачник! Если он и хотел удавиться, то лишь ради собственного удовольствия. И я тут ни при чем!»
Женщина в жутком свитере указала Уихара на багровый след, шедший вокруг шеи отца.
— Он не может говорить. У него повреждены связки. Я постоянно прикладываю компресс, но след все еще заметен. Доктор сказал, что его нужно отвезти в больницу, но я думаю, что ему будет лучше дома. Тем более что все наконец в сборе… Скажи ему что-нибудь, а? Он не спит, он все слышит. Когда я сказала ему, что ты придешь, у него задергались веки. Он все понимает.
Уихара не слушал ее — он вглядывался в лицо лежащего человека, ожидая, что из ноздри вот-вот покажется светло-серая ниточка. Впрочем, он сомневался, что у такого, как его отец, может быть червь. Это не человек, это раб, робот… В Мексике даже для публичной казни отбирали самых смелых и отважных пленников. А этот… этот всего лишь жалкий трус, баран, у которого нет даже сил броситься со скалы.
В это время к собравшимся подошла кукла, держа в руках поднос с кофейными чашечками.
— Киё вернулся домой! — обратилась она к лежащему человеку.
При этих словах человек-робот открыл глаза и впился взглядом в Уихара.
— Давай поговори с отцом, — зашептала женщина в свитере.
«Почему она все время улыбается? — удивился Уихара. — Смех без причины…» Он наклонился вперед, приблизил свои губы к уху робота и начал говорить тихим голосом, чтобы не слышали остальные:
— Во время китайской кампании я потерял глаза и обе руки. Когда война вот-вот должна была закончиться, начались перебои с питанием. У нас не было ничего, кроме нескольких картофелин и гнилых помидоров. Если бы не китайцы, которые нам помогали, мы бы подохли с голоду. Я не люблю говорить о войне… Вернувшись домой, в Японию, я некоторое время жил в разрушенном бомбоубежище недалеко от военной базы в Сасебо. Ты понял меня? Я возвращаюсь в бомбоубежище, а ты можешь подыхать!
В ответ отец посмотрел ему в глаза, но в его взгляде уже не было гнева. Уихара стал подниматься, и в этот момент на плечо ему легла рука желтоволосого.
— Ну-ка погоди!
Уихара повернул голову и увидел семейный алтарь — обычную этажерку, покрытую серебристой тканью. «Алтарь!» — мелькнуло у него в мозгу. Уихара несколько смутился. На алтаре помещалась фотография давно знакомого ему человека. Человек, почти уже старик, смеялся, показывая ровные белые зубы. «Дедушка!» — чуть не вскрикнул Уихара. Сейчас он был уверен, что у деда внутри тоже сидел червь.
Перед фотографией курилась благовонная палочка. На специальной подушечке покоился позолоченный колокольчик. Рядом с черной коробочкой были разложены жертвенные цветы и фрукты. В этом алтаре обитал дедушкин дух. Уихара немного успокоился. Но где же тогда приговоренные к казни? Где вымазанные грязью старухи, увешанные побрякушками из человечьих зубов? Они определенно должны быть где-то здесь…
Истошно заверещал мобильный телефон брата.
— Да! — произнес желтоволосый (Уихара понял, что это и есть один из приговоренных). — Да все так же… При необходимости мы позвоним…
«С кем это он так вежливо разговаривает? — размышлял Уихара. — Такое впечатление, будто он не знает, к кому обращается, или же принимает его за идиота… Эдак мягко подкрадывается, чтобы потом вмазать как следует. Да он всегда был таким. Он родился, чтобы быть принесенным в жертву. Скоро верховный жрец вырвет у него сердце и поднесет его богу Солнца. И этим жрецом буду я! Жрец знает, что такое истина… знает, что есть откровение… Старуха приказала мне отправляться в бомбоубежище. О! Она и была воплощением верховного жреца! Она показала мне, что такое смерть и война. Реальность — ложь. Истинная реальность была на экране старухиного аппарата, среди трупов и крови…»
Лежащий на футоне человек хотел что-то сказать. Он упирался локтями в пол и старался встать. След от веревки на его шее стал багровым. И этот преждевременно состарившийся человек пытался выговорить несколько слов. Лицо его исказила гримаса боли, но изо рта вырывались только нечленораздельные свистящие звуки.
— Ты что?! А ну ложись скорее! — закричала женщина в свитере. — Ты что-то хочешь сказать?
— Мы уже объявили вам наши расценки, — снова послышался голос желтоволосого. В одной руке он держал мобильный телефон, а другая лежала на плече Уихара. Телефон был очень маленький, и его почти не было видно. Казалось, будто желтоволосый просто придуривается.
— Отлично понимаю. Да. Нет, мы все пока еще нормальные люди…
Желтоволосый отключил телефон, посмотрел на младшего брата и объявил:
— Киё! С сегодняшнего дня ты будешь жить дома. Уихара рывком сбросил руку с плеча, подскочил к стойке
и схватил одну из бит. Телефон отлетел в сторону. Кто-то закричат, но Уихара уже ничего не слышал. В лицо ему брызнула кровь. С одной стороны Уихара видел распростертого на футоне человека, а с другой куклу-марионетку, которая заламывала руки и вопила. Схватившись за нижнюю челюсть, по полу катался желтоволосый. Женщина в свитере сидела вытаращив глаза. Зато она наконец прекратила улыбаться. Уихара внезапно потерял голос: он открывал рот, но оттуда не доносилось ни единого звука.
— А, так ты еще валяешься в постели, поросенок этакий?! — кричал он одними губами. — Вставай, маленькая дрянь! Хватит притворяться больным! Ты хуже всех! Ты хуже всех на этом свете, понял, вонючка?! Ну и подыхай, если хочешь! Слышишь, подыхай!!! Покажи мне, как ты подыхаешь!
Лежащему человеку удалось приподняться и схватить Уихара за штанину. На губах у него пузырилась пена. Уихара опустил биту ему на голову и почувствовал характерную вибрацию, которая бывает при удачном ударе.
Уходя, Уихара тщательно отмыл от крови лицо и руки. Никто из домашних не пытался его задержать. Кукла-марионетка лежала без чувств, а сестра ни с того ни с сего подошла и помогла ему умыться. Уихара заметил на ее глазах слезы. Его штаны и рубашка были густо заляпаны кровью, но переодеваться было некогда.
Его руки все еще ощущали вибрацию. Уихара вдруг понял, что только благодаря этому он мог мыслить и передвигаться. Он и ударил-то всего два раза и теперь начал сомневаться — а достаточно ли этого? Его тело била крупная дрожь. Ему случалось видеть сцены в боевиках, где голова жертвы превращалась в кровавое месиво… Уихара находился в том состоянии, когда трудно отличить явь от бреда. Его лихорадило. Временами он впадал в совершенную прострацию. Он уже не чувствовал присутствия той силы, которая недавно привела его к дому старухи. Но при этом он прекрасно понимал, что именно сейчас произошло, и явным доказательством этого служила дрожь в его руках. «Изменился не я, а мое восприятие», — думал он.
Уихара толкнул дверь и ступил на порог. Ему почему-то казалось, что вместе с ним сейчас изменится и окружающий мир. Но все оставалось по-прежнему — дома, улица, люди… У Уихара закружилась голова. Психиатр как-то рассказал ему, что люди, ставшие свидетелями из ряда вон выходящих событий, особенно если они произошли у них дома, часто испытывают подобное. Ну, словно вы открываете дверь своей квартиры, а на пороге вас неожиданно встречает незнакомец…
Уихара ожидал совсем другого эффекта. Он надеялся увидеть обрушившиеся стены домов, искореженные трубы, полуразложившиеся тела на шоссе… Вместо этого ему явилась идиллическая картина: молочница толкала свою тележку, какой-то старик выгуливал пушистую собачку… Рокоча мотором, мимо проехал автобус, и в нос шибануло бензиновой гарью. На углу слышались голоса первоклашек. На его испачканную одежду никто не обратил ни малейшего внимания. Уихара пришла в голову парадоксальная мысль: люди не замечают именно того, что отличает их друг от друга.
Уихара прошел мимо здания школы. А ведь когда-то и он ходил сюда… Во дворе возились малыши — они что-то строили из песка. Замок или пещеру. А может, что-то другое… Из песка они создают Вселенную. «Если ребенок ничем не интересуется, — говорил его психиатр, — если он не трогает вещи руками, это ненормально. Потому что именно таким образом ребенок познает, что мир, в котором он живет, действительно существует». Значило ли это хоть что-нибудь для автора «Дыры», человека, который хотел навеки поселиться в пещере? Уихара помнил этот отрывок наизусть.
«…Если бы я знал, то никогда бы не покинул того места, где вода стекала по обнаженным корням и по вкусу напоминала нектар. Когда Япония оказалась на грани поражения, военные заводы, где вырабатывали отравляющие вещества — иприт, люизит и тому подобное, — закрыли, а готовую продукцию укрыли в многочисленных подземных хранилищах и бомбоубежищах по всему Канто. Говорили, что при контакте этих веществ с телом у человека моментально сходит кожа и останавливается дыхание. Как следствие — немедленная смерть. Я отправился на поиски этих секретных хранилищ, но ничего не нашел. Я видел себя погребенным в какой-нибудь пещере, с облезшей кожей и разорванным животом…»
Иногда Уихара начинало казаться, что он представляет себе, как мог бы выглядеть тот иной мир, о котором писал автор. В этом мире и тело и душа человека постоянно находились в контакте с чем-то… но вот с чем именно, Уихара не знал. Его приближал к этому миру червь хослокатерия. Старуха оказалась не жертвой, а вдохновительницей. Она показала ему, что реальность — это смерть и насилие. Она оказалась первым человеком в его жизни, который открыл ему глаза. Она показала ему этот мир таким, каков он есть. Доказательства? С помощью этой женщины ему удалось совершить свое первое жертвоприношение. Он ощущал эту реальность ладонью правой руки…
Господин Ватанаби, это Уихара. Я с удовольствием прочитал все, что вы любезно мне предложили. Watanabe wrote:
— Не испытывали ли вы
— желания убить кого-нибудь,
— не случались ли с вами припадки немотивированной
— ярости? Нашу организацию весьма
— заинтересовало ваше письмо.
Не знаю, случались ли у меня подобные припадки или нет, но дело в том, что я прочитал все тексты, которые вы советовали. Кроме того, я познакомился с женщиной, оказавшей мне неоценимую помощь. Сначала я хотел ее убить и даже прихватил с собой нож. Но она перевязала мне рану на руке, а потом показала фильм. Речь шла о войне, было много убитых, а одного японского солдата даже сожгли заживо. Все это я смотрел на очень маленьком экране, не больше почтовой открытки. Фильм меня заинтересовал, и мне захотелось увидеть одно место. Сейчас я как раз направляюсь туда, и у меня нет времени, чтобы как следует выправить этот текст. Я не могу сообщить вам его местонахождение — я и сам его толком не знаю. Но я возьму с собой ноутбук и свяжусь с вами, как только представится такая возможность. Только что я избил двух близких мне людей бейсбольной битой. Я написал «близких», но на самом деле они оказались не так уж мне близки. Наверное, я убил их обоих. Не знаю, повлиял ли на то, что произошло, червь хослокатерия, но полагаю, что какая-то связь тут есть. Это еще одна причина, по которой я обязательно должен найти то место, о котором уже говорил. Итак, я почти закончил… Я был бы очень рад получить письмо от Йосико Сакагами, хотя и понимаю, насколько это трудно. Передайте от меня привет всем членам «Интер-Био». Я действительно прочитал все, что вы рекомендовали, но это оказалось непростой задачей. Я чуть мозги себе не свихнул… хотя все было очень интересно.
Закончив письмо, Уихара открыл блокнот и принялся срисовывать план Южного Нояма и Мицукубо. Продавец в магазине заметил пятна крови на его одежде, но в ту же секунду отвел взгляд и ничего не сказал, и Уихара понял, что тот его боится.
Зазвонил телефон. Уихара снял трубку и услышал голос куклы-марионетки:
— Немедленно обратись в полицию. Если придешь сам, тебе смягчат наказание!
Но Уихара не собирался обращаться в полицию, ему нужно было идти искать бомбоубежище. Он сунул в рюкзак свою пижаму и сверху положил ноутбук. Из холодильника достал бутылку «Оолонг Ти», пару мандаринов и упаковку шоколадных бисквитов. Карманный фонарь и свечи он решил купить по дороге.
До станции «Мицукубо» нужно было ехать на автобусе. Там, на станции, Уихара думал обналичить имевшиеся у него деньги. Немного севернее располагался вход в парк, территория которого по площади превосходила его родной город Хигасияма. Местности Мотоири и Хинода лежали к юго-западу от входа, там же, где и деревообрабатывающая мастерская. Судя по всему, эта мастерская занималась очисткой спиленного леса от сучков и коры, а потом вывозила за пределы зеленой зоны. Помещалась мастерская в довольно скучном одноэтажном строении…
На автобусной остановке висело расписание, но оно было до того забрызгано грязью, что прочитать что-либо оказалось решительно невозможным. Впрочем, женщина в очках и с бумажным пакетом, в котором, как заметил Уихара, лежали груши, сказала ему, что автобус должен прийти с минуты на минуту. В ответ Уихара вежливо поклонился. Его немного успокоило, что кроме него на остановке было всего двое — эта женщина да какой-то юнец. Молодой человек был наряжен в светло-коричневый костюм, в одной руке он держал сумку из черной кожи, а другой вертел мобильный телефон. Небо затянуло тучами, задул холодный ветер. Видно было, что парень совсем замерз — он то и дело втягивал голову в плечи и с нетерпением поглядывал на дорогу.
Полицейский показался внезапно, словно из-под земли. Уихара услышал звонок его велосипеда и чуть не вскрикнул от ужаса. Но голубой мундир медленно проследовал мимо, не обратив на него ни малейшего внимания. На всякий случай Уихара поднял повыше воротник и запахнулся, чтобы скрыть пятна на рубахе. Лихорадки его как не бывало. Заодно прекратилось и бесконечное мерцание, утомлявшее его глаза. Уихара ощутил биение своего сердца и почувствовал, как все тело пронизывает холод. Голубой мундир полицейского вывел его из сомнамбулического состояния. Уихара усилием воли заставил себя убедиться в реальности произошедшего с ним. Он наконец поверил в то, что те двое действительно были его братом и отцом. Осознание этого факта медленно проникало в него вместе с ощущением холода. «Получается, что я убил своего отца?» — в ужасе спрашивал он себя. Мысль об отце, воспоминания о нем и удар битой по его окровавленному лицу соединились и составили единое целое. Теперь все встало на свои места. Кошмар, такой же тяжелый, как металлическая бита, навалился на него… Уихара явственно услышал, как хрустнули под ударом кости черепа. На его брюках запеклась не кровь — это был ошметок мозга отца.
Он уже и забыл, когда последний раз ездил на автобусе. Уихара устроился у окна и снова задумался. Кошмар упорно наваливался на него, подминая под себя сознание. Такое уже случалось с ним после того, как он отказался ходить в школу. Сопротивляться было бесполезно — само тело уже не повиновалось ему. Ничего не оставалось, как только раз за разом складывать детали этой головоломки: мысль об отце, воспоминание о нем и удары битой…
За окном проплывали вывески магазинов, неоновые огни заведений для игры в панчико (Игра, напоминающая китайский бильярд), реклама агентства недвижимости. Мелькнул манекен, изображавший толстого американца в белом костюме с розовым галстуком-бабочкой… Афиши видеосалона… Герои мультфильмов в аптечной витрине… Светящиеся гирлянды развлекательного центра… У телефона-автомата жались хихикающие школьницы. Какой-то прохожий читал на ходу газету — он пропал из виду раньше, чем Уихара осознал это.
В салон вошел новый пассажир. Он был до того худ, что Уихара принял его за отца и вытаращил глаза. Какое-то время мужчина стоял, держась за поручень, а потом шагнул к свободному креслу, выгнувшись всем телом, чтобы не упасть при повороте автобуса. Уихара скосил глаза. Нет, совсем не похож… Даром что тощ как глист. Хотя… если подумать, то все же что-то есть. Уихара тщетно пытался вспомнить лицо отца, его жесты, мимику. Все тонуло в каком-то тумане. Он вспомнил поездку в Диснейленд, еще куда-то… Кажется, они вместе ходили смотреть на большой висячий мост… а еще спускались на лодке по реке. И все же Уихара не мог припомнить ни лица, ни одежды, ни тембра его голоса. Его воспоминания никак не хотели складываться в цельную картину. Недоставало второй детали головоломки. Чем же отец отличался от всех остальных людей? Уихара понял, что он никогда не видел отца расслабленным, непринужденным… домашним. Даже когда отец говорил с ним, он говорил только о своей работе. Эти разговоры не вызывали ни блеска в детских глазах, ни смеха, ни веселья. Головоломка рассыпалась… Ну и что с того? Какое ему до всего этого дело? Такое же, как и до этого пятнышка на штанах, то ли от запекшейся крови, то ли от расквашенных мозгов.
На станции «Мицукубо» Уихара снял со счета миллион иен и пошел прочь от здания вокзала, перепрыгивая через железнодорожные пути. Вдоль дороги протекала речка. Чуть погодя Уихара увидел указатель направления к парку.
