Уихара вышел на свежий воздух и огляделся. У него рябило в глазах, а по телу медленно разливалась усталость. Чувства его были притуплены. Стоило закрыть утомленные глаза, как перед внутренним взором тотчас же вставали ужасные картины войны: охваченный пламенем человек, обгоревшие трупы солдат на солнечном пляже… Уихара чувствовал себя так, будто вывалялся в грязи. Он вышел на узенькую улочку и направился в сторону дома.

Навстречу ему попадались то подростки с пластиковыми сумками, то группы подвыпивших служащих, возвращавшихся из питейных заведений; на крыльце одного из домов галдели домохозяйки. Мимо пронеслось несколько ребят из вечерней школы. Но все они ничуть не взволновали Уихара. Раньше встреча с незнакомым человеком на улице приводила его в трепет. От одной только мысли, что с ним могут заговорить, он испытывал настоящие мучения. Сегодня же заметил, что прохожие не только не намерены вступать с ним в беседы, но и сами сторонятся себе подобных.

Во рту все еще ощущался вкус горячего шоколада. Уихара вышел на набережную, остановился у самой воды и поправил за поясом нож. Было очень тихо. В конце концов, он ведь так и не убил старуху. Уихара понимал, что мог сделать это в любое мгновение — стоило только захотеть. Зараженные червем хослокатерия имеют право убивать. Им ничего не стоит перейти от слов к делу.

Уихара задумался: «К чему эта бабка стала показывать мне военную хронику?» Убитый из огнемета японский солдат и полуразложившиеся трупы на песке никак не выходили у него из головы. Хуже всего были мухи — Уихара почти слышал их жужжание. «Кстати, доволен ли просмотром мой червячок? И зачем, черт возьми, ей приспичило показывать мне кино? И кто этот человек, за которого она принимала меня?» Но эти вопросы так и оставались без ответа. Когда старуха показывала на экране его самого, Уихара видел целое море человеческих лиц. Какое же было его? «Дура какая-то, — подумал он. — И правильно сделал, что не тронул ее». Ему опять вспомнились горы трупов на пляже. Интересно, не были ли хотя бы некоторые из них заражены червем? И вообще, какое отношение хослокатерия имеет к войнам? Уихара не стал ломать голову и решил спросить об этом у ребят из «Интер-Био».

Правая рука еще побаливала, но боль не была резкой. Чуть пониже локтя он ощущал какое-то покалывание и пульсацию крови. Это напомнило ему мигание диодной лампочки в его компьютере при включении в сеть. «Ну ничего. С этим можно жить», — подумал Уихара и медленно пошел вдоль реки. Легкий ветерок ласкал его лицо. Уихара решил сразу же по возвращении домой посмотреть в Интернете что-нибудь про бомбоубежище. Где-то он слышал это слово?..

Когда он ввалился к себе в квартиру, было около одиннадцати вечера. Уихара запер дверь, накинул на всякий случай цепочку, прошел в комнату и рухнул на постель. Руки и ноги немилосердно ломило. Ладони, лицо и одежда — все было вымазано какой-то дрянью. Уихара взглянул на ноутбук, но включать его и искать какое-то там бомбоубежище не было ни сил, ни желания. Он дико устал, хотя и не понимал отчего. Ну, хорошо, ткнет он сейчас кнопочку, компьютер зажужжит, засверкает огоньками, на экране появятся разные иконки… Потом изволь открывать «Internet Explorer»… включится и запищит модем, потом, если линия свободна, раздастся характерный звук… Этот звук чем-то напоминает крик какого-то маленького зверька. Уихара воспринимал его как крик о помощи. Ох ты черт, отчего ж так хреново-то? Ладно, этим можно заняться и попозже…

Все тело его было покрыто потом и зудело. И только от повязки на правой ладони все еще исходил едва различимый аромат свежескошенной травы. Такое впечатление, словно держишь на ладони маленькое лето…

Стараясь не намочить повязку, Уихара принял душ. Потом он прошлепал босыми ногами к столу и включил компьютер. Старуха давеча спросила, не в бомбоубежище ли он возвращается, а он соврал, что да, именно туда. «Странное какое-то слово», — думал Уихара. Не простое слово, как, например, «чашка» или «телик»… И оно не похоже на те слова, что часто выдумывают дети или узнаешь в школе. По тону, каким был задан вопрос, Уихара догадался, что речь идет о жилом строении. Но, судя по всему, это строение не похоже ни на горный домик вроде шале, ни на хижину. Впрочем, с чего он взял, что человек, с которым его спутала старуха, действительно жил в убежище.

Уихара набрал три знака, которые должны были означать слово «бомбоубежище». Нажав на клавишу пробела, он оцепенел: определенно где-то он видел эти три китайских иероглифа.

Потом он ввел получившееся выражение в окно поисковой системы и получил 278 ответов. Первый сайт, на который он попал, оказался страничкой какого-то малоизвестного поэта. Несколько ссылок, автобиография, путевые дневники и полное собрание сочинений. Поэт был из района Тохоку, работал в начальной школе учителем физики. В маленьком окошке Уихара прочитал, что является 897-м посетителем. На сайте было опубликовано двести стихотворений, каждое на отдельной странице. Стихи были напечатаны черными иероглифами на оранжевом фоне. По краям все это щедро было украшено цветочным орнаментом. Стихотворение под номером 49 называлось «Я часто прихожу сюда, ко входу в бомбоубежище…».

Второй сайт принадлежал туристической компании из аэропорта Кансаи.

Этой весной в саду Санояма распустились дивные цветы… В эпоху Мэйдзи Санояма являлся стратегическим объектом, призванным защищать побережье. Сто лет тому назад крепость и батарея Токураяма надежно прикрывали вход в гавань. Крепость не утрачивала своего военного значения вплоть до конца Второй мировой войны. Особенно хорошо она зарекомендовала себя во время налетов вражеской авиации, которым подвергался наш остров.

В архивных документах можно найти упоминания об этом крае, и, основываясь на них, мы смогли восстановить его первозданный вид. На вершине холма располагались казармы и стояла батарея тяжелой артиллерии. На склонах оборудованы хранилища, цейхгаузы и артиллерийские погреба. Там же было устроено бомбоубежище. Вход в него можно найти и сейчас. На западном склоне еще сохранились развалины старых укреплений, прекрасно подходящие для устройства пикников и для отдыха всей семьей.

Третья ссылка вела на сайт технического лицея префектуры Яманаси.

Загадка развалин бомбоубежища

Далее следовала фотография местности. Посреди поля можно было различить какое-то подобие входа в подземное сооружение. В глубине действительно что-то белело, но как Уихара ни напрягал зрение, на человеческую фигуру это никак не походило. На следующем фото какой-то юноша внимательно изучал то, что осталось от входа. Под изображением Уихара прочитал: «Было ли это убежище построено во время войны для стратегических целей?» «Очень на то похоже», — подумал Уихара и перешел к четвертой ссылке. Это оказался рассказ о войне. Сайт поддерживался ассоциацией больных туберкулезом и медицинским персоналом одного санатория, расположенного в префектуре Нара. Уихара стал 1229-м посетителем этого сайта. Заголовок гласил:

Я пишу продолжение рассказа, начатого месяц тому назад.

Во время войны я была отправлена из родного Секигава в деревню. Раньше я ни разу не была в сельской местности. В Секигава осталась моя мать.

На занятиях в школе больше всего времени уделялось не наукам, а мероприятиям по гражданской обороне в случае вражеских авианалетов. Из-за этой войны меня насильно разлучили с мамой, а мне было бы куда легче находиться рядом с ней, пусть даже под американскими бомбами, чем здесь, в относительной безопасности. День шел за днем, но грусть моя становилась лишь сильнее.

В Секигава во время войны находилась военная фабрика, отчего город подвергался страшным бомбардировкам. Брат моего отца построил небольшой домик у подножия горы Эхиго, где жила и я. У меня была еще бабушка, но она наотрез отказалась уезжать из Секигава. Я хорошо помню, как отец пытался уговорить ее ехать, уверяя, что брат живет совсем неподалеку. Бабушка почти не ходила, так что ее пришлось перевозить на ручной тележке. Со мной жил мой двоюродный брат Тецуи. Я ничуть не боялась этого переезда, так как Тецуи хоть и был старше, но никогда меня не обижал.

События, о которых я хочу поведать, произошли в апреле 20 года эпохи Сева, спустя несколько дней после того, как мы поселились в Эхиго. Дело в том, что бабушке стало хуже, и я несколько раз просила отца вернуться в Секигава. Наконец начались каникулы, и отец согласился. Я хорошо помню, как мы с Тецуи весело шагали по дороге, а я все думала о предстоящем семейном обеде, на который должны были собраться все члены нашей семьи. Все произошло очень быстро… Сначала была ослепительная вспышка, а потом раздался гром… Когда я пришла в себя, то увидела огромную воронку. Дороги больше не было. Раздался еще один взрыв, и я услышала, как кто-то кричит: «Ложитесь! Убирайтесь с дороги!» С окрестных домов посрывало крыши, и я оказалась засыпанной кучей битой черепицы и каких-то деревяшек. Наверное, я была в шоке, потому и не понимала, что случилось. Я лежала на земле и видела людей, что бегали вокруг, — их ноги мелькали прямо у моего лица. Я забыла о существовании Тецуи, да и обо всем другом тоже… потом мне удалось подняться на ноги, и я побежала… Вокруг все горело, горели дома, что стояли вдоль дороги. Кто-то схватил ведро с водой, которое стояло на крыльце, и опрокинул себе на голову. Я последовала его примеру и только тогда поняла, что совершенно голая. На мне остались лишь трусы… Кожу невыносимо жгло. Пока я стояла и осматривала себя, меня сбила с ног чья-то повозка. Никто не поспешил на помощь. Теперь можно решить, что это было жестоко, но посудите сами — кто в такой ситуации стал бы думать о какой-то девчонке, которая валяется на дороге? Никто, уверяю вас. Это война, и тут уж ничего не поделаешь… Бросившись кому-нибудь на помощь, вы рисковали погибнуть сами, ну а если дело касалось чужого человека… В тот момент у меня была только одна мысль: я погибла. Рядом полыхал чей-то дом. И все же я встала и побежала снова… Я хотела убежать как можно дальше от этого места — и так добежала до реки Сано. Это была мелкая, дрянная речонка. Я стала черпать воду и горстями лить себе на тело. Вода была холодная, и боль на время утихла. Мне стало так хорошо, что не хотелось выходить. И вдруг я услышала чей-то голос: «Что ты делаешь, дура?!» Оказалось, что это кричал Тецуи. Я очень обрадовалась, что он жив, и даже почувствовала прилив сил. Мы выбрались на берег и побежали… Впрочем, я пробежала совсем немного, заплакала и сказала, что больше не могу. У меня все тело было покрыто ожогами. Руки и ноги налились тяжестью и сделались как деревянные. Каждый шаг давался с огромным трудом. На левом бедре я заметила рану, откуда капала кровь. Рана была такая глубокая, что можно было видеть мясо и кровеносные сосуды. Но Тецуи закричал мне, чтоб я не останавливалась. Я бежала и плакала. Я была черной, как трубочист, — выделялись только места на ногах, где раньше были ремешки от сандалий. В конце концов мы добрались до бомбоубежища около военного госпиталя в Явата. Нас узнала медсестра, и только поэтому мы смогли попасть внутрь — бомбардировка все еще продолжалась. Так как госпиталь находился недалеко от моего дома, Тецуи знаками предложил сразу после отбоя воздушной тревоги направиться ко мне. Мы так обессилели, что не могли даже разговаривать. Я прислонилась к балке, которая упиралась в потолок, и так и сидела, тупо глядя перед собой. Мало-помалу я начала ощущать страшную боль от ран и ожогов. Но хуже всего было то, что скоро в убежище стало очень тесно — снаружи все прибывали и прибывали люди. Я опять было заплакала от боли, но остановилась, испугавшись, что Тецуи рассердится. Ничего подобного — он тоже плакал. Да что там — плакали и стенали все, кто собрался в нашем бомбоубежище. Воздух ежесекундно сотрясали стоны, невнятные причитания и вопли, от которых стыла кровь в жилах. Слева от меня сидел солдат в белой форме… То есть сначала он сидел, но вскоре стал клониться вперед и вдруг упал наземь. К нему подбежала санитарка и спросила, как его звать. Солдат едва слышно что-то пробормотал, потом забился в конвульсиях и испустил дух. Санитарка принесла старое покрывало, которым закрыла лицо умершего, а потом оттащила труп в особое место, где сквозь щели просачивался солнечный свет. Она написала имя погибшего на листке бумаги и приколола этот листок в ногах солдата. В тот момент я посмотрела в его сторону… и увидела, как изо рта мертвого солдата что-то выскочило… Сначала мне показалось, что это была мокрота или просто слюна, которую он выплюнул в агонии. А потом… потом я поняла, что это была его душа, которая отлетала от тела. Я страшно испугалась… Так мы и сидели в этом бомбоубежище, пока не прозвучал сигнал отбоя. Под конец мы уже не могли плакать и только дули на обожженные места. Когда я обвела взглядом все помещение, то заметила, что вокруг было полно мертвых солдат, одетых в белую форму…

Уихара не стал дочитывать рассказ до конца. Основное он уже понял: бомбоубежище — это сооружение военного назначения, предназначенное для укрытия от вражеских бомбардировок. Но вот в чем беда — нигде не было мало-мальски ясного описания подобных сооружений. Уихара совершенно не представлял, на что оно должно быть похоже. Какие-то балки, поддерживающие потолок… тьма… И абсолютно непонятно, можно ли там жить? Какова приблизительная площадь такого помещения? Судя по всему, за время войны их настроили огромное количество по всей Японии, но сохранились ли они по сей день? Не найдя ответа, Уихара продолжил свои изыскания.

…В Лондоне использовались туннели линий метрополитена. Будучи на учебе в Англии, Нацумэ Сосэки сравнивал хитросплетения тамошних линий метро с лабиринтом. Во время Второй мировой метро сослужило хорошую службу лондонскому населению, так как идеально подходило для укрытия от немецкий бомб…

На пятом по списку сайте не было ничего, кроме рекламы туристических услуг, а шестой был посвящен Музею искусств и народных промыслов города Симабара.

Раскопки развалин Омотебаба в квартале Касуса в Симабара.

Представленные документы рассказывают об открытии в 19 году эпохи Сева погребений, относящихся к периоду Яюи. Открытие было сделано во время постройки бомбоубежища.

Классификация, перечень — см. «Сокровищница культурных ценностей».

Картинка загружалась очень долго — не менее минуты. Уихара догадался, что поисковая система подобрала те ссылки, где хотя бы один раз встречается запрашиваемое выражение.

Седьмой сайт поддерживался политической организацией, в названии которой было что-то о жертвах Хиросимы. На восьмой ссылке какой-то деятель представлял последние литературные новости. Оказывается, слово «бомбоубежище» содержалось в каком-то отрывке из романа Эдогава Рампо.

На девятом сайте размещался «Клуб ужасов».

Уихара щелкнул на ссылку «Бомбоубежище».

В компании с двумя приятелями я направлялся в сторону холмов, что на границе префектур Токио и Сайтама. Нет, ничего такого — просто мы, как последние идиоты, решили устроить там небольшой пикничок. Ну, понимаете, хотелось немного расслабиться после работы. Погода была великолепная. Время близилось к вечеру, и мы не упустили случая полюбоваться прекрасным закатом.

Местность, где мы оказались, изобилует баночками, овражками и небольшими расселинами, образующими холмы. Префектура Сайтама при содействии муниципалитета Токио устроила там гигантский парк отдыха. Повсюду расставили садовые скамейки, а на некоторых аллеях даже установили фонтанчики с питьевой водой. Нам так и не удалось встретить ни одной девушки, зато мы нарвались на компанию старух с внуками — эдакими галдящими чудовищами. Тем не менее мы разместились неподалеку, у самых зарослей. Вообще-то место, которое мы выбрали для прогулки, называется Танито. (Весь парк называется иначе, но он поистине необъятен!)

Неподалеку от места нашего пикника склоны холмов образовали неглубокую ложбинку, густо поросшую кустарником и молодыми деревцами. Несмотря на то что парк достаточно ухожен, там встречаются почти непроходимые места — например, такие, как это. В свое время ребята из моего квартала рассказывали, что влюбленные парочки, у которых нет денег, чтобы снять номер в гостинице, иногда забираются в эти заросли. Но в тот вечер влюбленных там не оказалось, зато мы обнаружили (на свою голову) старое бомбоубежище. Кажется, его построили уже в конце войны и место это долгое время было засекречено. Поговаривали, что бригады рабочих, которые возводили это бомбоубежище, исчезли сразу по окончании строительства. В округе считают, что эти люди в целях конспирации были умерщвлены, — и родители строго-настрого запрещают своим детям даже приближаться к проклятому месту.

Для начала мы наткнулись на доску, на которой было выведено: «Не входить. Опасно». Разумеется, мы не обратили на это никакого внимания и проследовали дальше. Солнце уже почти зашло, и с каждой минутой вокруг становилось все темнее. Мы забеспокоились — сумеем ли найти обратную дорогу в темноте? Кто-то предложил установить какой-нибудь заметный знак. У одного из нас был нож, и мы стали обрезать ветви, чтобы по ним можно было ориентироваться на обратном пути. Первый из нашей компании — у него отец работает фармацевтом, а сам он занимался айкидо, — парень смелый и отчаянный, вдруг повел упаднические речи: мол, давайте вернемся, что-то страшновато тут и так далее… Ну, тут, конечно, и я, и второй приятель тоже малость струхнули. Нам стало не по себе и, безусловно, следовало как можно скорее валить оттуда. Между тем заросли становились все гуще, а солнце окончательно ушло за горизонт. Выпала вечерняя роса, и мы почувствовали, что замерзаем. Правда, ветра никакого не было, но, как бы то ни было, мы ощущали легкое ледяное дуновение, будто где-то поблизости работал кондиционер. К тому моменту мы уже порядочно перелаялись и все время проверяли, не сомкнулись ли ветви вокруг нас, чтобы нас удавить… Кто-то из приятелей вдруг вскрикнул: «Ой!», и мы увидели небольшой холмик. При ближайшем рассмотрении оказалось, что кое-где на поверхность выступают железобетонные блоки. Все это было засыпано землей и заросло кустами, поэтому нам ничего не удалось как следует разглядеть. Одно было понятно: эта штука сделана из бетона. Впечатление было такое, словно сюда высыпали несколько сотен тонн цемента, отчего и получился такой панцирь. Несмотря на то что место выглядело зловеще, мы все же решили обследовать конструкцию. Мы стали искать вход или какое-нибудь отверстие, через которое можно было бы проникнуть внутрь. Проходя вдоль бетонной стены, один из моих товарищей подобрал с земли какую-то штуковину. Это оказалась кость — судя по всему, нижняя челюсть собаки. Чуть повыше того места, где валялась кость, растительность была чуть пореже. И тут я предложил попробовать немного покопать. По правде говоря, у всех нас в тот момент было только одно желание — убраться подобру-поздорову, но эта мысль меня развеселила. Видели бы вы лица моих приятелей! У нас не было ни лопат, ни других инструментов, и рыть пришлось голыми руками. И тут один из нас заметил совсем рядом дыру в бетоне. Небольшая такая дырочка, как раз чтоб просунуть голову. Мы немного подумали и решили, что полезу я…

Я ни за что не скажу, что увидел там, внутри, когда мои глаза привыкли к темноте. Нет-нет, ни за что, пусть даже меня назовут брехуном! Сообщу только одно: через несколько дней после того, как я заглянул в ту дыру, один из моих друзей умер, а другой неизлечимо заболел…

На десятом сайте была размещена подробнейшая инструкция о том, как построить укрытие от ядерной бомбы. Ссылки С одиннадцатой по шестнадцатую относились к научным работам геологической лаборатории университета в Гифу: «В низинах префектуры Гифу во время последней войны было построено множество бомбоубежищ». Сайт семнадцатый принадлежат Евангелической церкви в Токио. На первой страничке красовался заголовок следующего содержания: «Да исполнится воля Божья!» Текст под заголовком гласил:

Вчера мой отец должен был выписаться из больницы. К несчастью, с самого утра погода испортилась и метеопрогнозы сулили прохождение тайфуна. Судя по картам, что демонстрировались по телевидению, он должен был затронуть и наш район. Я начал было молиться о том, чтобы бедствие прошло стороной, но, по размышлении, остановился. Подобный ход мыслей показался мне недостойным.

Когда-то давно я оказался на собрании адептов Церкви последних дней. В своей проповеди священник, в частности, затронул тему войны и рассказал такую историю:

— Во время налета американской авиации я забрался на крышу и стал молить Господа, чтобы зажигательные бомбы не попали в мой дом. И что же? Целая кассета бомб чудесным образом миновала мое жилище и угодила в бомбоубежище, что находилось по соседству.

Еще тогда меня неприятно поразил ход его мысли, и вот почему. Мне не давал покоя один вопрос: а что же произошло с теми людьми, что искали спасения в том бомбоубежище?..

И вот вчера я отринул свои эгоистические побуждения и взмолился только о том, чтобы исполнилась Его воля и Он дал мне силы пережить буйство стихии.

Тайфун прошел стороной…

На девятнадцатом и двадцатом сайтах Уихара познакомился с неонацистами. Там были размещены фотографии бункера, где перед смертью скрывался Адольф Гитлер, но они очень долго загружались…

На двадцать пятом сайте некий гражданин предлагал на выбор увеселительные заведения в Киото. Сам гражданин занимался раскруткой своего ресторана, называвшегося почему-то «В бомбоубежище». Когда после трех минут ожидания на экран выполз список блюд, Уихара почувствовал легкое раздражение и перешел к двадцать седьмому сайту.

На семьдесят первом сайте Уихара наткнулся на муниципальный бюллетень какой-то захолустной дыры на острове Кюсю.

Восемьдесят девятый сайт радостно возвещал о создании нового музея плюшевых мишек. В этом благом начинании, как явствовало из текста, принимала участие некая преподавательница из Великобритании, которая, между прочим, рассказала, что во время налетов немецкой авиации всегда брала с собой в убежище своего плюшевого медвежонка. На сто третьем сайте, принадлежащем какому-то архитектурному обществу из Исикава, были опубликованы результаты опроса на тему «Что такое архитектура?». Ответы поступали самые разнообразные: способ придать лицо городской застройке, искусство, мера необходимости, ящик Пандоры, самое фундаментальное выражение человеческого духа, произведение искусства, ремесло, искусство структурировать пространство, бесконечное самовыражение, философия, любовь, ландшафтный дизайн и прочее и прочее. Один старый, семидесятипятилетний, архитектор заявлял, что его профессия всего-навсего «куча дерьма», «способ разрушения природы», «строительство бомбоубежищ».

Сайт сто тридцать четвертый был посвящен толкованию снов. Желающие могли присылать записи о своих сновидениях, а специалист (вообще-то по профессии он был садовником, а психологию еще только изучал) давал свой комментарий. Некая дама сообщала, что ей часто сниться, будто бы на нее нападает гигантский динозавр, обитающий в подземелье, которое сильно смахивает на бомбоубежище. «Психолог» отвечал так: «Переживая те или иные неприятности, испытывая стрессы, мы часто в своих снах подвергаемся насилию в той или иной форме».

Под цифрой 145 значилось: «Добро пожаловать в наш город!» Юная барышня самозабвенно рекламировала курортное местечко Зуси, что на побережье Сионан. На сайте было размещено великое множество фотографий. Подписи под фотографиями подозрительно напоминали цитаты из туристического путеводителя. На одном из фото был изображен памятник Юкио Осаки. «Во время сильного прилива памятная плита уходит под воду». Внизу страницы был помещен следующий текст: «Спускаясь по тропинкам к океанскому побережью, обратите внимание на бомбоубежища, сохранившиеся после войны».

Уихара уже давно и безуспешно боролся с головной болью. Он заметил, что подобные сайты сделаны словно по одному шаблону. Люди либо рекламировали излюбленные места отдыха, либо цитировали отрывки из любимых романов. При таком раскладе стоило одному болвану написать хотя бы часть слова «бомбоубежище», как его страница попадала в список запроса.

Сто шестьдесят седьмая страничка принадлежала Комитету по развитию туризма в Амамиосима.

Но конечно, больше всего сайтов было посвящено военной теме.

На двести второй страничке Уихара ожидал текст, озаглавленный как «Дыра». Сочинение показалось ему немного странным.

Измученный жарой, я нашел пристанище под деревом, что росло недалеко от входа. По обнажившимся узловатым корням стекали капли влаги. Вода показалась мне небесным нектаром — ничего вкуснее этой воды я еще не пробовал. Отдохнув, я пролез в дыру и оказался в довольно глубокой пещере. Пещера была слишком узкой для угольной шахты и слишком большой для норы дикого животного. Несомненно одно — это было творение рук человеческих… Я прислонился к стене… Воздух, казалось, обволакивал мое тело, но дышать было легко. Сколько времени я так простоял? По-моему, совсем недолго. Тем не менее моя одежда вся пропиталась влагой, и я начал замерзать. Вдруг мне почудилось, что рядом кто-то есть. Кто-то неразличимый во мраке стоял недалеко от меня — я явственно ощущал его присутствие. Я хотел бежать, но не смог даже пошевелить ногой. Такого со мной никогда раньше не случалось… и тут я понял, что причина кроется не в моих ногах. Я сам не хотел никуда уходить. Выход из подземелья в тот момент показался мне далеким и недосягаемым.

Потом я услышал голос. Да-да, голос, который шептал мне на ухо: «Подожди, подожди немного… Конечно, ты можешь выйти, но что ждет тебя там, снаружи?» Я закричал, выскочил на свет и помчался, поминутно оступаясь и поскальзываясь. Теперь же я думаю, что поступил бы правильнее, если б остался. Если бы я остался, то наверняка смог бы проникнуть в другие миры.

Двумя годами позже я повторил эксперимент. Война шла уже полным ходом. Спасаясь от вражеского налета, я спрятался в бомбоубежище, которое находилось рядом с начальной школой для мальчиков. Неподалеку располагалась военно-морская база, и зажигательные бомбы сыпались с неба, словно дождь. Я обгорел до пояса, кожа на груди сошла, и я не мог дышать. И вот в полубессознательном состоянии я вновь услышал голос. «Оставайся здесь… Не уходи, — шептал он мне. — Что ждет тебя снаружи?» Голос был очень нежный, мягкий, ласковый… Со мной в бомбоубежище было много народу — все кричали, плакали, стонали, так что этот голос не мог принадлежать никому из них. Это был тот самый голос, который я слышал двумя годами ранее.

Как только прозвучал сигнал отбоя, инструктор приказал всем вылезать. Он подошел ко мне и сказал: «Старайся не терять сознания, иначе погибнешь». С этими словами он несколько раз ударил меня по щекам и по голове. Но мне совсем не хотелось выходить, поэтому меня схватили и вытолкнули на улицу силой. Снаружи я увидел обгоревший остов американского бомбардировщика. Вокруг стояли местные жители, решившие поквитаться с пленными летчиками. Я впервые увидел американцев — это были совсем еще мальчишки. Их было двое. Вдруг кто-то из толпы схватил бамбуковый шест с обрезанным концом и воткнул его в живот одному из парней. Последнее, что я видел перед тем, как потерял сознание, — внутренности американца, свисавшие с бамбукового копья. Даже сейчас при этом воспоминании я покрываюсь ледяной испариной.

Если бы я знал, то никогда бы не покинул того места, где вода стекала по обнаженным корням и по вкусу напоминала нектар. Когда Япония оказалась на грани поражения, военные заводы, где вырабатывали отравляющие вещества — иприт, люизит и тому подобное, — закрыли, а готовую продукцию укрыли в многочисленных подземных хранилищах и бомбоубежищах по всему Канто. Говорили, что при контакте этих веществ с телом у человека моментально сходит кожа и останавливается дыхание. Как следствие — немедленная смерть. Я отправился на поиски этих секретных хранилищ, но ничего не нашел. Я видел себя погребенным в какой-нибудь пещере, с облезшей кожей и разорванным животом. Наша современная жизнь — всего лишь борьба за выживание. Я никогда не забуду того американца и вида его кишок, свисающих с бамбуковой пики. Поскольку мы продолжаем существовать в этой реальности, так или иначе нам придется проткнуть кого-нибудь такой палкой или оказаться на месте жертвы. Это кому как больше нравится…

Только в той пещере я мог обрести вечную радость и покой… но я упустил оба шанса…

Текст не был подписан. Оформление сайта было самым простым — ни фотографий, ни иллюстраций, ничего такого… Судя по всему, его создал сам автор текста, но, как Уихара ни бился, он так и не нашел ни его биографии, ни дневников, ни ссылок на другие странички. Не было даже счетчика посетителей и сообщений «Чтобы написать ответ, щелкните мышкой сюда». Только серый фон, черные знаки иероглифов и заглавие «Дыра»…

Уихара прочел эту историю несколько раз. Его интересовало, жил ли автор в бомбоубежищах. «Может быть, именно за него меня принимала старуха?» — подумал Уихара. Потом он попытался представить себе, как выглядит бомбоубежище. Воображение рисовало что-то темное и сырое, похожее на пещеру. «Словно я сам превратился в червя… Интересно, а в какой части моего тела он сейчас находится?» Уихара вспомнил своего учителя анатомии, который сравнивал человеческое тело с системой труб, ходов и переходов. «Должно быть, внутри темно и сыро… Червь может проникнуть в вену или внутрь любого органа…» Уихара показалось, что спрятавшийся в убежище человек чем-то похож на хослокатерию. Да, было бы неплохо разыскать в округе какое-нибудь бомбоубежище…

Двести девятый сайт дал в этом отношении некоторую надежду. На первой странице Уихара прочел:

«Проект благоустройства южной части парка Нояма».