Глава 11
Четверг
Зарядили дожди. Хотя удивляться дождям в середине октября достаточно нелепо.
Когда я приехала на Мойку, то всерьез засомневалась, нуждаются ли здесь еще в моих услугах.
Вся прихожая была заставлена чемоданами. Однако кухня оставалась в неприкосновенности.
Кьяра металась по квартире, притаскивая в прихожую то одну, то другую вещь, бросала на пол, потом поднимала и уносила обратно.
– Помочь? – спросила я.
– А, явилась? Кто просил тебя знакомить Луиджи с этой сукой, которая хочет увести моего мужа?
– Да мы просто зашли съесть пирожное.
– Я знала, что все русские бабы хищные твари, которых интересуют только деньги.
– Ну, денег-то у нее побольше, чем у вас с Луиджи.
– А, так это он, альфонс поганый, захотел легкой жизни!
– Хочешь поговорить, давай, только сделай милость, не ори так громко. У меня музыкальный слух.
Кьяра попыталась говорить тише:
– Я зашла за Луиджи к нему на работу, а он сидит в зале за столиком с красивой русской женщиной. И так на нее смотрит, что мне стало плохо. Я не стала устраивать скандал прямо в ресторане, хотя очень хотелось. Подождала, когда придет домой. Он пришел и объяснил мне, что это твоя подруга, которая к нему заходит, потому что очень уважает его как повара.
– Ну и в чем проблема?
– Врет он, он от нее без ума.
– А ты без ума от Володи?
Глаза Кьяры хищно сузились.
– Понятно, на чьей ты стороне.
Мы помолчали.
– Ну что, увольняешь или мне переодеваться?
– Переодевайся.
Отходчивая Кьяра отвернулась к окну, закурила.
– Я бы так хотела сейчас надеть кроссовки, взять рюкзак и уйти странствовать, как у Лескова. Ходить и ходить, месяцы и годы.
– Это опасно.
– Ты не представляешь, как это здорово, когда опасно.
– В таком случае я могу найти тебе компанию.
Кьяра обернулась и с интересом посмотрела на меня.
– Ты, что ли? Да у тебя бабская дурная опасливость, чистоплюйство и высшее образование на лбу нарисованы. Куда тебе! Это удивительно, но Россию правильно понимают и оценивают только иностранцы.
– Зря ты так думаешь.
И я подробно рассказала Кьяре, как совершает ежегодные вылазки Валерий Иванович, муж Веры. Умолчав, правда, о том, что Вера и есть Вера.
– Только главное – без всякой подстраховки, без денег, без телефона, без всего. Только татуировка с именем и адресом.
– Я сегодня пойду и сделаю себе такую татуировку.
– Сейчас не сезон. Холодает. Придется ждать до весны.
– Не придется. В Новой Зеландии сейчас весна. Надо потренироваться.
– А как же любовь к России? И потом, одной не стоит.
– А я этого твоего знакомого позову.
– Он за границу не ездит.
– Спорим, что со мной поедет?
– Он женат.
– Ну и я тоже не свободна.
– Я могу спросить.
– Позвони сегодня.
– Постараюсь.
– Как только дозвонишься, сразу звони мне.
Я переоделась и принялась за работу.
Кьяра перестала бегать по квартире и хлопать дверцами шкафов. Наоборот, она сложила все по местам, а складывая, низким голосом напевала какую-то мелодичную песню, похоже неаполитанскую. Вскоре она собралась и ушла. То ли делать татуировку, то ли покупать билет в Новую Зеландию. Она все делает быстро. «Сказано – сделано» – как раз про нее.
* * *
Я набрала Верин мобильный. Она ответила радостным голосом.
– Очень занята? Две минуты поговорить можешь?
– Могу.
– Твой вернулся?
– Нет, а что?
И я вкратце объяснила ей ситуацию.
– Я подумаю, – ответила озадаченная Вера.
Через час она позвонила.
– Я чувствую себя полной дрянью, но я согласна. И более того, я очень рада.
– А он согласится?
– Не знаю. Я последнее время плохо его понимаю.
– Тогда дай знать, когда появится.
– Дам.
Я, пожалуй, тоже чувствовала себя неловко. Позволяю себе вмешиваться в судьбы чужих, взрослых людей. Которые никогда бы не встретились, если бы не я, не мое присутствие в их жилье и в их жизни.
И тут меня осенило. Может, в этом моя миссия? Соединять несоединимое. Быть утком, который сближает и стягивает друг с другом нити основы. Именно причудливое движение утка обеспечивает красоту переплетения и прочность ткани.
Кто проиграет от такой рокировки мужей? Может быть, наоборот, всем четверым прибавится счастья.
Осталось уговорить Валерия Ивановича отправиться в Новую Зеландию.
Закончив трудиться, я позвонила Людмиле Васильевне. Она сообщила мне, что Кирилл забрал мальчиков. Он нашел им через агентство няню на то небольшое время, что они пробудут в Петербурге до отъезда, сам прибрал в квартире и отправился по своим делам.
Выспрашивать подробности я не стала, тем более что они меня пока официально не касаются.
Я позвонила Петрову на трубу, и мы договорились, что он заедет ко мне вечером. Чтобы все обсудить.
Я была свободна до вечера. Решила поехать домой, по дороге прихватила «Из рук в руки» посмотреть телефоны агентств, которые занимаются арендой жилья.
На лестничной площадке встретила Остина, он открывал ключом дверь Филоновой.
– Быстро же ты утешился!
– А что мне еще остается, если ты мною пренебрегаешь?
– Прости меня, Остин.
– Да ладно. Филонова отличная девчонка, с ней так весело.
– И заметь, при этом здоровая. Признайся, все твои предыдущие девушки были твоими пациентками?
Остин задумался. Девушек в его жизни было много.
– Пожалуй, да. Определенно да.
– Вот видишь. Это судьба.
Остин почесал репу.
– Может, и так.
Я поцеловала его в щеку и вошла в свою квартиру.
Там было хорошо.
Образовались два часа безделья.
Я прошлась по комнатам. Тут поправила портьеру, там смахнула пыль с мраморного бюстика и как-то непонятно затосковала. Вопрос о воссоединении с Петровым еще не решен, а я уже тоскую по всем этим вещам. Какая-то я, право слово, мещанка. Может, права Кораблева и нужно просто продать то, что не укладывается в шестьдесят тысяч, и не влезать в долги и прочие перипетии. Но как же я расстанусь с этим зеркалом или с этим комодом? Невозможно.
Я набрала ее номер.
– Кораблева, можешь не давать мне денег, я выкрутилась, просто приходите в гости, – говорила я, глядя на свои скрещенные пальцы.
– Молодец. Не унываешь и добиваешься своего. Когда зовешь?
– В воскресенье нормально?
– А в субботу?
– В субботу я встречаюсь с американским медиа-бизоном. Его предки тоже имели земли где-то возле Перемышля.
– Ну я просто тебе поражаюсь. Только что был пресс-атташе губернатора, и тут на тебе.
– Ты не понимаешь. Пресс-атташе – просто старый друг, учились на журфаке вместе, только он постарше был. У него прекрасная жена, тоже с нами училась, и двое детей. А американца мне Каролина Адамовна через польское дворянское общество по Интернету нашла.
– Ну сильна же ты кидать пальцы, подруга.
– Да какие пальцы!
И я рассказала Кораблевой про наши дела с Каролиной Адамовной.
– Какая ты все-таки странная личность, Янушкевич. Ты давно могла выйти за приличного мужика. При этом с недетской самоотдачей полируешь нужники людям, для родителей которых тюремный клифт был шикарной обновкой. Завязывай со своими швабрами. Кстати, как насчет публикаций у той противной бабы?
– Да никак. Остину она не понравилась. Да и не по профилю ей. Журнал о моде и косметике. При чем здесь мои дела?
– Понятно. А однокашник твой что-нибудь предложил тебе?
– Пока нет. Ты же сама говорила, что быстро не получится.
– Но надо же делать что-нибудь, не сидеть сиднем.
В голове моей крутилась мысль, рассказывать ли Кораблевой про возвращение к Петрову.
– Слушай, у меня тут маза такая. Я, наверное, к Петрову вернусь, буду в Москве с ним жить.
– Ну тогда понятно.
– Что тебе понятно?
– Почему тебе ни Гостев, ни работа не нужны. Что у тебя за чертов однолюбский характер, Янушкевич! Я должна открыть тебе горькую правду. Петров – мудак.
– Как ты догадалась?
Кораблева определенно решила меня взбесить.
– Я с ним виделась. Абсолютно самовлюбленный идиот. Пытался клеить меня. Он поступит с тобой так же, как уже поступил тогда.
– Да ладно, я сама ушла.
– Да, он очень постарался, чтобы ты ушла. Он мне рассказал про ваши прежние разборки.
– Зачем, интересно?
– Не знаю.
– Кораблева, знаешь, в чем твоя проблема?
– Да по сравнению с тобой у меня нет никаких проблем.
– Ну, это понятно. Я про другое.
– Излагай, я слушаю.
– В том, что ты так и не повзрослела. Что ты до сих пор еще девочка-подросток.
– Это еще почему?
– А потому, что тебе до сих пор жизненно необходимо положить к своим ногам всякого мужика, который встречается на твоем пути. И к своей, весьма дурацкой, если честно, цели ты готова идти по углям, по трупам, как угодно, лишь бы получить свое. При этом тебя сильно удивляет, когда другие не ведут себя так же.
Кораблева самодовольно захихикала. Восприняла сказанное как комплимент.
– И только двое воспротивились тебе, и от этого ты сходишь с ума, ненавидишь меня. Это потому что не хотели тебя мои мужчины. Мой Петров. И мой Гостев.
– И с какого боку-припеку они твои? Один женат на другой. Другой даже не снизошел до того, чтобы нормально тебя трахнуть, и уехал в дальние страны. Не льсти себе, Янушкевич.
– Один из них клялся мне вчера в вечной любви, а другой вернулся раньше времени из дальних стран и принес мне огромный букет белых лилий. И заметь, ни один из них ни разу не посмотрел на тебя как на женщину. Пьяный Петров – не в счет.
– Откуда ты знаешь, что он был пьяный?
Я снова скрестила пальцы.
– Он рассказал про тебя.
Кораблева повесила трубку.
Блин, зачем я затеяла этот базар? Теперь не с кем по делу посоветоваться.
Я пошла к Филоновой.
– И скучно, и грустно, и некому лапу пожать. Филонова, можно пожать твою лапу?
– Янушкевич, ты пятнышки с одежды выводить умеешь? Ты ведь у нас на все ручки… Ой, что это у меня получилось?
Остин рассмеялся и посмотрел на нее влюбленно.
– Не знаю, не пробовала. Я, вообще-то, девушка аккуратная, кушаю мало.
– Потому и болеешь, – вмешался Остин. – Больше бы кушала, меньше бы на язву жаловалась.
– Может, попробуешь? Тут ко мне товарчик пришел. Лучшие марочки, вот смотри. Но в пятнышках, потому их и слили. Мне практически бесплатно достались. Если удастся вывести, то можно продать неплохо. Может, попробуешь, я тебе дольку заплачу от продажной цены, если получится. Ну а если нет – выкинем, не велика потерька, досталось даром.
Я посмотрела. Действительно, отличные вещи, модные четыре-пять сезонов назад – то есть в той стадии, когда носить их уже нельзя, потому что они выглядят ультрастаромодными, а в разряд ретро, винтажа в полном смысле слова они еще не вошли.
Я взяла охапку и отправилась к себе. Постелила на пол в кабинете разрезанный по сгибу стодвадцатилитровый мусорный мешок и начала осмотр сокровищ.
Потом достала из кладовки полный швейный набор, машинку Bosch и принялась за дело.
Шел восьмой час вечера, а Петрова все не было.
Я надела на себя то, что получилось, накрылась простыней и отправилась к Филоновой.
Остин смотрел по телевизору футбол.
Филонова жарила котлеты.
– Котлетку хочешь? – спросила она меня, не оборачиваясь.
– Па-бам, – пропела я и скинула простыню.
Филонова несколько минут молча ходила вокруг меня и чуть не сожгла свои котлеты.
– Блин, я не догоняю, это ты вот сейчас, пока я делала фаршик, смастрячила вот такое?
Я кивнула.
– Янушкевич, какого черта ты делаешь на своей беспонтовой работе? Да я тебе пачками буду барахло приносить, и в магазин «Сундук» будем сдавать. Или лучше я в Москву поеду и там сбыт найду.
От удивления Филонова забыла прибавлять ко всем словам уменьшительный суффикс.
– И давно ты открыла в себе такой талант?
– Да я еще в школе хотела модельером быть. Курсы кройки и шитья окончила, потом при «тряпке» курсы конструирования. Шила много, до сих пор кое-что ношу.
– Да я про другое спрашиваю: сейчас-то тебе как пришло в голову, что можно просто взять и без всякого респекта отрезать у жакета Kenzo рукава и воротник и пришить вот это?
– Я когда-то в «Воге» читала, что в колледже Saint Martins в Англии студентам дают задание пойти в секонд-хенд, купить любую вещь на выбор и переделать ее так, чтобы было интересно. Вот и я так сделала.
– А ну-ка давай подберем что-нибудь на мой размер.
Филонова унеслась в комнату, служившую ей складом. И вскоре вернулась с новой охапкой тряпок.
– Давай теперь для меня что-нибудь сделай.
– Ладно, только проверю, не пришел ли Петров.
– На фиг Петрова, шей давай.
Когда я вышла на площадку, Петров уже собрался уходить.
– А я думал: куда ты подевалась? Ни домашний, ни сотовый не отвечают.
Петров вошел, разулся, повесил пальто – похоже, кашемировое.
Затем прошелся по квартире. Добросовестно задержался у тех предметов, которых не видел раньше. Но потом не справился с собой и широко зевнул.
– Красиво у тебя, как в музее. Точно дом писателя Ивана Тургенева в имении Спасское-Лутовиново.
Мне не хотелось с ним ссориться, и я не стала уточнять, неужели у меня так же пыльно, как в том музее, который он упомянул и который мы вместе посетили энное количество лет тому назад. Боюсь, это был последний раз, когда Петров посетил музей не по долгу службы.
Я решила взять быка за рога. Подошла к Петрову и толкнула его на кровать. Он слегка обалдел от моего неинтеллигентного молчаливого натиска. Но вскоре все встало на свои рельсы и поехало по накатанной.
Было ли мне хорошо? Да, мне было хорошо. Так о чем еще думать? О том, что лучшее – враг хорошего? Но ничего лучшего не предвиделось. Значит, остается хорошее.
Спустя некоторое время я накормила Петрова горячими бутербродами с сыром.
– Ну, рассказывай, как жить будем.
– Квартиру нашли, правда пока двухкомнатную. Но зато в престижном районе – метро «Динамо». Но ничего, мы – в одной, дети – в другой. Машина будет служебная.
– Ага, значит, за продуктами я пешком ходить буду.
– Первое время – да, потом что-нибудь придумаем.
– Как там с детским садом?
– А зачем детский сад? Ты же дома будешь.
– Дома? Ха-ха. Я бизнес свой открою.
– Какой бизнес?
Петров не ожидал от меня такой прыти.
– Агентство по подбору домработниц.
– Да там таких агентств хоть задом ешь.
– Да там всяких нелегалок и неудачниц трудоустраивают, а у меня будет другая концепция.
– Ну и какая?
– У меня все будет основано на научном подходе и безупречной логистике. Ну ты же читал мой материал для Сологуб.
– А.
– Что «а»? Разве не круто?
– Есть вопрос.
– Ну.
– Где ты возьмешь легалок и удачниц, которые будут все это делать по твоей концепции? Тебе придется по крайней мере месяц их учить своим премудростям, понадобится помещение, еще что-нибудь, то есть начальный капитал. Он у тебя есть? А бабы, которых ты намерена учить? Они же все тупые. Это ты одна такая в своем роде. Швабры дорогие попортят, тебе придется выплачивать их стоимость. Подумай десять раз. Сидеть с детьми гораздо проще.
– А кто сказал – бабы? Я мужчин найму. Знойных хачей.
– Ага, с интимом для состоятельных леди.
– Зря ты смеешься. Восточные мужчины очень чистоплотные. Они обязаны перед каждым намазом, пять раз в день мыть себе все вонючие места. Из таких изящных кувшинчиков с длинным носиком. Это очень дисциплинирует.
– Откуда ты это знаешь?
– Да это все знают.
– Понятно.
– Что понятно?
– Что покоя мне не будет.
– Почему не будет? По утрам по дороге на работу ты будешь отвозить детей в детский сад. Я тем временем буду убираться, готовить обед и заниматься своим бизнесом. На пути с работы ты будешь забирать детей, дома мы будем ужинать, играть, смотреть «Спокойной ночи, малыши». Когда дети уснут, мы с тобой можем выпить и все такое. По-моему – идиллия.
– Почему ты не хочешь заниматься детьми?
– Ты, по-моему, что-то не понял. Детям – все равно, буду с ними я или воспитательница детского сада. Мы для них, то есть я и воспитательница, – одинаково чужие тетки. Понимаешь?
– То есть ты намерена навсегда остаться для них чужой теткой?
– Подожди. А ты хочешь, чтобы я стала для них родной матерью?
– Где-то приблизительно так.
– Я пока об этом не думала.
– Почему?
– Потому что считаю, что нам сначала лучше понять, сможем ли мы с тобой жить вместе, и детей впутывать в эту историю только при последующей полной положительной ясности.
– Может, ты и права. Только с моей стороны все в полной положительной ясности уже сейчас. Я тебя люблю. Я хочу жить с тобой и хочу, чтобы ты стала родной матерью моим детям.
– Понятно. Но ты должен дать мне время, потому что для меня в этой ситуации слишком много нового. Это трудно. Я должна на опыте убедиться, что все идет правильно. Забрать детей из сада можно в любой момент. К тому же можно найти хороший дорогой садик, где мало детей, комфортные психологические условия. Я думаю, в Москве таких много. Хочешь, узнаю у Кораблевой, как там с садами для детей дипломатов. Будут Тиша с Никишей говорить по-английски раньше, чем писать по-русски.
– Неплохая идея.
– А то сам ей позвони. Вы ведь видитесь, я слышала.
– Кто?
– Да ты и Кораблева. Она мне сегодня рассказывала.
– Подожди, это какая Кораблева – твоя школьная подруга-идиотка?
– Ну, можно и так сказать.
– И где это она со мной виделась?
– Ну этого она не объявляла. В каком-нибудь ресторане, наверное.
– А когда?
– Типа на днях.
– А, я понял. В воскресенье я пьяный в «Русском китче» сидел, ко мне подошла какая-то баба, поздоровалась, все смотрела на меня зазывно. Ухоженная такая, одета прилично. Я подумал, интервью когда-нибудь брал или еще где-нибудь пересекались, но, что это твоя Кораблева, я ни сном ни духом. Погоди, точно, она про наш с тобой развод все меня выспрашивала. Я еще подумал, что, наверное, все-таки учились в универе вместе. Что-то плел там ей. А это, оказывается, Кораблева была. Она в консульстве работает?
– Нет. Ее муж – вице-консул Британии в Питере.
– Здорово. Повезло.
– Кому?
– Ну не ему же.
– Ты о ней такого низкого мнения?
– Она очень сильно меня доставала, когда мы с тобой только поженились. Всячески пыталась затащить меня в койку. Но я тебя любил.
– Я знаю. Она призналась мне недавно.
– Ну вот, еще одной тайной стало меньше между нами.
Петров обнял меня, я прислонилась к его боку, и мне стало тепло и уютно.
– Когда поедем? Мне с работой решать надо. С клиентами попрощаться. В агентстве проследить, чтобы моим кого-нибудь получше подобрали. Оформить договор аренды квартиры. С машиной решить.
– Две недели у тебя точно есть. Придется, правда, тебе со мной вырваться туда на денек. Квартиру посмотреть, прикинуть, какая мебель потребуется.
– Да можно в IKEA московской раздобыть все, что нужно. А потом, со временем, купить итальянскую мебель, ну или какую-нибудь еще, на какую мода будет.
Я еще раз с тоской оглядела все вокруг.
– Я, пожалуй, иностранцам квартиру сдам. Наши все мне тут перепортят. Или составить все в одну комнату плотно и запереть, а квартиру сдавать как двухкомнатную. Точно. Я же так и не вывезла мебель, которую мне завещал Аркадий Павлович. Вот она и пригодится, послужит людям. Схожу в комиссионку, еще чего-нибудь дешевого в том же духе прикуплю, и все. И не надо печалиться о сохранности моего антиквариата.
Я продолжала рассуждать про себя.
Начальный капитал. Где его взять? И я вспомнила про список сокровищ из бабушкиной кладовки в количестве тридцати семи пунктов. Когда поедем квартиру смотреть в Москве, сдам там все это на комиссию. Надо будет спросить Георгия Филипповича, к кому там можно обратиться. Не ходить же по Москве с криками: «А вот кому старье из бабушкиной кладовки?» Но придется ехать на машине. Зато билет на поезд покупать не нужно.
Все складывалось как нельзя лучше.
Петров засобирался.
– Нужно няню отпустить, пока метро не закрылось.
Я поцеловала его на прощанье.
Начиналась моя взрослая жизнь. Кончилась молодость с ее нереальными мечтами и легкомысленной романтикой. Теперь я взрослая семейная женщина с обязательствами и ответственностью.
Моя новая роль мне нравилась.
Аня Янушкевич советует:
Если в помещении, которое вы убираете, глянцевые каменные полы, мойте их очень горячей водой без добавления каких-либо средств. Тогда ни протирать, ни высушивать их не потребуется. Полы будут сиять сами по себе.
