Глава 12
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Машина неслась с негромким шорохом, не тряслась и даже не покачивалась, словно на месте стояла, а не выжимала километров двести в час. Невольных пассажиров даже к сиденью не прижимало и вбок не вело на поворотах — срабатывали гравикомпенсаторы, прогресс дошел и до наземного транспорта. «Может, тут и в самом деле «электронный фашизм», — подумал Середа, — но ПНОИ далеко до гестапо. «Чернецы» даже не обыскали нас…»
Слабость покидала тело, мышцам возвращался отнятый тонус. Середа смог пошевелить языком, еще минуту назад лежавшим во рту, как непроглоченный вареник.
— Чем это вы нас? — еле выговорил он.
«Чернец», сидевший справа от водителя (тот сидел посередине), обернулся и показал игольчатое дуло.
— Суггестор, — с горлинкой объяснил он, — портативный гипноизлучатель.
«Точно, прогресс!» — мелькнуло у Середы.
— А сами вы кто будете? — прокряхтел Вайнштейн.
— ПНОИ, — сказал, не оборачиваясь, водитель.
— Сам признался и не покраснел даже! — заметил Середа и сжал руку в кулак. Вроде действует. Он осторожно сунул пальцы за спину, нащупал рукоятку плоского бластера за поясом и приказал: — Остановите машину!
Водитель коротко хохотнул, а его сосед повернулся глянуть на этакое диво.
— Не дергайся, флагман, — угрожающе произнес он, подпуская в голос металл.
— Я дядя из «негативной формации», — предупредил Середа, — большая бяка, могу и бо-бо сделать…
Выхватив бласт, он прикрикнул:
— Тормози, я сказал!
Но, видимо, парень с суггестором ни разу не сталкивался с теми, кто оказывал сопротивление при задержании — он крутанулся на сиденье, ловя на мушку наглого террориста, и Середа нажал на курок первым. Короткий импульс пробил и левое сиденье, и «чернеца». Тот сильно вздрогнул, засипел, открывая рот и пуча глаза, и осел, обмяк. Суггестор покатился по полу.
— Тормози, — уже спокойнее скомандовал Середа водителю и приставил толстое дуло бласта к его коротко стриженному затылку. Свободной рукой он подобрал психоизлучатель и, не глядя, протянул его Вайнштейну.
Водитель героизма проявлять не стал, послушно нажал на педаль. Машина остановилась и легла брюхом на дорогу.
— Выходи! И без фокусов!
Водила осторожно подлез к дверце, толкнул ее пятерней. Та лопнула, расходясь кругом. Середа вышел первым и дернул бластом вверх.
— Руки! Пять шагов назад! Профессор! Вытащите его напарника!
— Минутку…
Вайнштейн суетливо потянул простреленного «чернеца» наружу. Тот застонал.
— Жить будет! — заулыбался профессор, глядя на канал, прожженный в боку «чернеца».
— Вы напали на сотрудников ПНОИ! — мрачно напомнил водитель.
— Ошибаешься! — отрезал Середа. — Это сотрудники ПНОИ напали на нас, мы лишь защищались! Валите отсюда оба!
Он быстро вернулся в машину и занял место водителя. Вместо руля была дуга, похожая на штурвал, под ногами две педали. Приборы всякие… И кнопка. Это на нее жал водила. Середа приложил к кнопке большой палец и вдавил ее. В машине что-то зашелестело, она приподнялась над дорогой, а на табло проступили буквы: «Гравипривод активирован».
— Вот и прекрасно, — пробурчал Середа, поглядывая на «чернецов» за обочиной.
Несильно тронув правую педаль, он добился того, что машина тронулась с места и проехала пару метров. Левая педаль притормозила скольжение.
— Едем, профессор! — сказал Середа и выжал педаль форсажа. Машина с места взяла километров сто пятьдесят и понеслась по-над гладким стекловидным покрытием. «Чернецов» будто кто выдернул из поля зрения.
— И куда мы теперь? — тихо спросил Вайнштейн.
— Не знаю, — признался Середа, — не знаю… Или, может, воспользуемся случаем? Расскажем людям правду! Ну, не все же они ренегаты и дегенераты. И давайте, наверное, разделимся — я возьму на себя зоны СК, а вы поговорите… О! Начните с Высшей школы космонавтики! Вот кто нам нужен — звездолетчики! Только будьте, пожалуйста, убедительны.
— Да уж как-нибудь, — хмыкнул профессор.
— На связь выходить только по сверхсекретному каналу. Помните мой код?
Профессор кивнул.
— Не страшно?
Вайнштейн задумался.
— Страшновато немного, — сказал он. — Очень уж ответственна задача…
— А что делать? — вздохнул Середа.
Он покосился на окровавленное сиденье справа и сжал губы.
За курчавой зеленью парков поднимались стройные здания московских окраин. Тонкими синими вертикалями взмывали в небо тысячеэтажники, крапленые висячими садами, перекрещенные террасами и посадочными площадками. Эти невозможные здания рассекались по горизонтали потоками летательных аппаратов, и было видно, как прямо в воздухе загораются зеленые кольца телефоров, мигают красные световые столбы, вспыхивают голубые стрелки.
Машина промчалась тенистой аллеей и выехала на Калужский проспект, светлый и широкий. Края его и середина были засажены высокими соснами и полосами кустарника. На такой проспект спокойно бы сел стратолет, не дотянувшись консолями крыльев до легких многоэтажных домов, сверкавших зеркальными или прозрачными стенами. Движения на проспекте почти не было, если не считать москвичей, гулявших вдоль и поперек, валявшихся на травке под соснами, оккупировавших скамьи в тенечке. Отбившись от стаи, снизился глайдер, прошел с шелестом над кронами сосен и сел в центральном сквере. Из него выскочила девушка в чем-то вроде полупрозрачной комбинашки. Ветерок игриво задрал подол, открывая загорелые ягодицы, но девушка даже внимания не обратила на шалости ветра. Она помахала рукой, и глайдер взмыл в небо. Проводив взглядом красотку, независимо цокавшую каблучками по матово-серому, безукоризненно гладкому тротуару, Середа сбросил скорость. Его вниманием завладели прохожие. Хм. Прелестное создание, выпрыгнувшее из глайдера, не слишком выделялось в толпе. Вот еще одна девица пересекает проспект. Не считая босоножек, на ней только трусики и золотой плащ-тога, наброшенный на плечи. Красивая грудь вся открыта солнцу и нескромным взглядам. Впрочем, похоже, что вожделение испытывает один Середа, остальные будто и не замечают этого упругого качания… Дает себя знать «негативная формация»!
Вот целая компания молодцев в серебристых шортах. Босых, необычайно здоровых, веселых и переполненных энергией. А вон молоденькая воспитательница в подобии коротенькой белой туники вывела свою группу — вся малышня бегает босиком и голышом. Правда, не все гуляющие модно раздеты — мужики постарше наряжены в длинные брюки и мягкие куртки. Видать, посверкивать голой задницей — это привилегия юности.
— Хорошая у них тут мода! — прокомментировал увиденное Вайнштейн. — У нас, на Периферии, сплошной унисекс — комбезы да спецкостюмы…
— Что да, то да! — горячо поддержал его Середа.
— Пора расставаться с машиной, — забеспокоился Вайнштейн.
— Правильно, — согласился Виктор.
Углубившись в аллеи Теплого Стана, оба «террориста» покинули машину.
— Ну, звоните, если что, — сказал Середа, пожимая руку Вайнштейну.
— Ладно! — улыбнулся профессор. — Удачи!
— И вам!
Проводив глазами Вайнштейна, удалявшегося по довольно широкой песчаной дорожке, Середа поправил бласт за поясом и свернул на утоптанную тропинку. Она повела его через дикие заросли кустарника с мягкими колючками, через густую высокую траву прямо к подъезду жилого дома. За прозрачной стеной был виден вестибюль и лестница эскалатора. Молодая мама в мини и блузке строго отчитывала девочку лет трех с игрушечным ведерком. Девочка была «без ничего», она рассеянно слушала родительские наставления и исследовала свой пуп.
«Мне не сюда», — подумал Середа. Девочка заметила дядю и радостно помахала ему ведерком. Середа помахал в ответ. Мамочка выпрямилась, оборотилась анфас и ослепительно улыбнулась. И было в этой улыбке и кокетство, и какая-то радость, и веселое спокойствие, и еще нечто такое, от чего у Середы в душе защемило. И взяло сомнение: разве это болото? Какое, однако, красивое болото… Чистое, доброе. Перевелись в этом обществе герои? Так это потому, что убавилось в мире страха и ненависти! Успокоились порывы души, улеглись страсти? А что вы хотите? Изобилие избавило людей от нищеты. Нечего стало делить, и ушло горе, остыли все «горячие точки», а танки остались лишь на пьедесталах. Наступила эра покоя, когда счастье для всех, причем бесплатно, и никто не остался обиженным! Новый Мир, Мир Справедливости, очень хороший мир.
Разве можно винить людей за то, что они просто живут, любят друг друга, растят детей? Ответ отрицательный…
Нет, тут не болото, скорее — солнечная полянка, где радостно визжат дети, а взрослые шепчут слова любви. И надо очень хорошо постараться, чтобы эта полянка не превратилась в радиоактивную воронку…
Середа выбрался на тихую улицу, больше похожую на лучевой просек Сокольнического парка. И сразу наткнулся на двери распределителя. Это кстати, надо бы переодеться.
Флагман зашел внутрь. Дворец Потребления…
Молочные параболические контрфорсы удерживали в наклоне дымчато-белые плоскости стен и открывали разноцветно освещенные проходы с пламенеющими в воздухе надписями: ВЕРХНЯЯ ОДЕЖДА, БЕЛЬЕ, ОБУВЬ, БЮРО ОБСЛУЖИВАНИЯ, ДОСТАВКА НА ДОМ… В прозрачных колоннах бесновалась реклама. Девушка-нимфетка сладострастно близила к пухлым губкам нечто, схожее с блинчиком, а сверху вниз мерно плыли огненные буквы: ПОПРОБУЙТЕ АЛАПАЙЧИКИ — ЭТО ТАК ВОЗБУЖДАЕТ! Вокруг следующей колонны кружились в хороводе голографические меховые зайцы, коты, мишки. Толстощекий карапуз посреди рекламной тумбы сучил ногами, хлопал в ладоши и весь светился от радости. Сверкающие буквы: НАША ЛЮБОВЬ ВЗАИМНА!
Середу привлекло движение вверху. Он поднял голову и увидел прозрачный потолок, по которому шагали десятки ног и ножек. Было очень интересно заглядывать под юбки, но Виктор постарался сосредоточиться на деле. Необходимо выбрать прикид по здешней моде. Уж кому-кому, а ему выделяться не стоит. Первая заповедь разведчика — будь как все, слейся, растворись, стань незаметным! Знать бы еще, о чем эта мода пищит… Он не был на Земле больше года.
Середа решительно зашагал в отдел готового платья. Ему навстречу вышла роботесса в оболочке из зеркального металла. Ловушка для основного инстинкта — круглые бедра, полушария грудей, тонкие черты ртутно-бликующего лица навевали сексуальные фантазии, а «хайтековский» дизайн заводил в тупик киберэротики.
— Чем могу помочь? — прощебетала роботесса.
— Я хочу переодеться, — сказал Середа, оглядываясь, — неброско, но не слишком отставая от моды.
— Секундочку! — пропела роботесса и прошла к шкафам, изящно покачивая бедрами. Поглядывая на Середу, она быстро подобрала комплект и вернулась.
— Примерьте, пожалуйста!
Середа быстро скинул свой комбез и сапоги. Надел длинные брюки без единого шва. Влез в рубашку из микросетки, сверху накинул мягкую куртку с открытым воротом. Удобно, черт…
— Позвольте… — проворковала роботесса и опустилась перед ним на корточки.
Нежно сняв с Середы носки, она налепила ему на подошву какой-то белый блин и завернула в него ступню до щиколотки. Быстро обжала, прогладила, провела сверху сифончиком. Готово! Получилось что-то среднее арифметическое между ботинком и кроссовкой — легкое, удобное, мягкое. Середа опустил «обутую» ногу, поднял босую. Роботесса повторила операцию и поднялась.
— Нет ли других пожеланий? — спросила она волнующим грудным голосом.
— Нет, — буркнул Середа. И какой только маньяк запихал женскую суть под металл и пластик?! Тоже мне додумался…
Он переложил бластер в карман куртки и приказал:
— Старую одежду уничтожь.
— Выполняется… — промурлыкала роботесса. Она сгребла комбез с сапогами в охапку и сунула их в зев утилизатора. Утилизатор сыто заурчал.
Глянув напоследок сквозь прозрачный потолок, Середа покинул распределитель и двинулся по известному адресу.
Сливаясь с толпой, он выбрался на Суворовский. Старый сотовый дом на углу ничуть не изменился. А вон в том модуле живет его Варя… Или уже не его?
Взбежав по двигавшемуся эскалатору, Середа остановился у знакомой двери. Волнуясь, открыл незапертую створку и перешагнул порог.
— К вам пришли! — послышался музыкальный голос домашнего кибера.
В холл выглянула Варя. У нее были мокрые волосы, видимо, девушка принимала душ. Красивое лицо Кутейщиковой сначала выразило удивление, а после застыло в страхе.
— Ты?! — проронила она слабым голосом.
— Я, — ответил Виктор. — Здравствуй.
Он шагнул, протягивая руки, но Варя испуганно завизжала и отпрянула, запахивая короткий халатик.
— Не подходи! — крикнула она.
Середа, еще не веря, сделал второй шаг. Варя вытянула руки в отстраняющем жесте. Халатик распахнулся, открывая красивый плоский животик и тугие груди, но Виктор не замечал этих прелестей. Он смотрел в перепуганные глаза возлюбленной и не хотел понять и смириться с этим.
— Варенька! — отчаянно воззвал Середа. — Я это, я! Что с тобой?
— Тебя разыскивают! — выкрикнула Варя, отходя мелкими шажками.
— Ты боишься ПНОИ? — обрадовался флагман. — Боишься, что они найдут меня?
— Я боюсь тебя! Ты убийца! Ты убивал!
Виктора будто ударили. Он замер, чувствуя, как прокрадываются в душу холод и тоска.
— Варя!
— Уходи! — простонала девушка, опускаясь на колени.
Середа опустил протянутые руки.
— Да, я убивал чужих, — сказал он, — убивал себумов. Убивал врагов! Только ради того, чтобы такие, как ты, могли жить дальше и оставаться чистенькими! Если ты не понимаешь этого, то прощай!
Виктор резко развернулся и вышел вон.
— До свидания, — скачал ему домашний кибер, — приходите еще!
Приблизился вечер. Набегавшись по Москве, Середа устал. Ноги гудели.
Он поднимался по пандусам, переходил улицы по мостикам на высоте десятков этажей, сходил по спиральным спускам, ступал на биомеханические эскалаторы — они текли вверх и вниз, горбатясь ступеньками. Ближе к центру народу прибавилось, но Середа не позволял себе расслабиться — на каждом углу вертелись блестящие шары — локаторы-уловители обшей сети наблюдения ПНОИ. Глобальной сети.
Прохожие не обращали на локаторы никакого внимания — шли, смеялись, разговаривали. Видимо, не числились в Отдельных Индивидах…
— Мила, ты де бу-шь седня?
— Не знаю еще! Рон в фантомат звал, на «Чашу отравы»…
— А, позырь, позырь! Спикают, кенный визон!
— Да я боюсь, опять вонять начнет! В прошлый раз мы на «Магов» ходили, там ведьму жгли… Смердело так, что меня стошнило! Лучше я посапаю…
— Ну ладно, расти!
И говорят вроде на русском, но Середа понимал с пятого на десятое — подросло новое племя. Младое, незнакомое.
Центр Москвы опять перестроили — в Китай-городе вздымались новые полупрозрачные объемы, запершие в себе великолепные пересечения света и глубины, чередовавшие аркады и контрфорсы, лестницы, ведущие в никуда, и колоннады, восставшие из неожиданности. Середа не мог определить новый стиль, не мог постичь того, что уловили его глаза. Но впечатление внезапной прекрасной формы оставалось за глазами и грело.
Ярусом ниже Лубянки Середа вышел к полосам полидука и шагнул на медленную дорожку. Серая мягкая полоса ползла со скоростью неторопливого велосипедиста. Середа перепрыгнул на быструю ленту и поехал. Самодвижущийся полидук нырял под параболические арки, вплетался во многоуровневые развязки, пересекал межсекторные линии. По сторонам мелькали огненные цветные полосы, белые перроны, шеренги лифтовых шахт, подсвеченных голубым, колоннады, фонтаны, статуи. Ехал Середа не один, попутчики стояли парами и группками, держась за поручни, или сидели в креслах и читали с экранчиков-планшеток.
— Центральный уровень, — сообщил бесплотный голос. — Пересадка на Малое кольцо, прогон на Среднее.
Середа отыскал свободное место и сел. «Хватит, пожалуй, изучать Москву и москвичей, — подумал он. — Пусть их Воланды исследуют на предмет испорченности… Да и времени нет. Цейтнот».
Дорожка вдруг вырвалась с нижних ярусов на верхний и взлетела на гигантскую стальную дугу, поднятую выше старинных сталинских высоток. Небо на западе еще пылало, но огни мегаполиса горели ярче. Черные столбы тысячеэтажников обсыпались колючими искрами, улицы-сады, улицы-площади, улицы-стадионы, улицы-пляжи осветились, не понять, как. А потом громадный темный шар плавно взмыл откуда-то из Останкино, поднялся вровень с облаками и засветился красным. Вишневое каление перешло в алое, сменилось желтым, воссияло белым. И с каждым разом все больше дневного огня проливалось на стогны града. «Да будет свет!» — сказал дежурный администратор города, и бысть свет. Середа заслонился рукой от микросолнца и прослушал сообщение:
— Переход на Большое кольцо. Уровень надир. Прогон на Внешний круг.
Ну, будем считать, что приехали! Середа встал, попрыгал с быстрых транспортеров на медленные и соскочил на неподвижный тротуар. Огляделся, вертя головой. Медведково. Свечения микросолнца здесь не хватало, дома стояли, погруженные в сумерки. На той стороне улицы начинался Чермянский парк, за ним высоко поднимались белые усеченные пирамиды жилкомплекса «Бибирево». Слева отсвечивала световая надпись над дук-центром, в прозрачной трубе, освещенной изнутри, проносились полосы полидука, пустые или с парой пассажиров на сидячих местах. Труба пряталась за деревьями, и оранжевый свет четко оконтуривал ветви. «А не пора ли подкрепиться?» Эту здоровую мысль Середе внушил вид открытой веранды под ярким навесом, где стояли столики и откуда несло вкуснючими запахами. Амурные страдания оставим на десерт…
Он уже сделал шаг навстречу плотному ужину, когда вдруг за спиной его резко воскликнули:
— Середа!
Виктор резко подался в сторону, выхватывая бласт, и развернулся. У него на мушке оказалась девушка, с лица которой сходило радостное узнавание, уступая место испугу.
— Что вы делаете?! — пролепетала она. — Это же я, Дана!
Только теперь Середа узнал корреспондентку, которая первой обратилась к нему на космодроме.
— А, Ситтель… — проворчал он, опуская бластер.
— Вы так всех девушек встречаете? — робко пошутила Дана. — Во всеоружии?
— Жизнь такая… — усмехнулся Середа, но бласт не прятал. — Вы одна?
— Уже полгода! — пригорюнилась Дана, якобы не понимая вопроса, но выдавая сразу два ответа.
Середа подумал-подумал и сунул оружие за пояс — не тот Дана человек, чтобы привести за собой ребят из ПНОИ.
— Слушайте, — оживилась Ситтель, — у меня к вам столько вопросов! Утром я просто не успела — вы так быстро уехали…
— Мы не уехали, — буркнул Середа, — нас увезли.
— Как это — увезли? — не поверив, улыбнулась Дана.
— Да так вот! Врезали из суггестора и запихали в машину!
— Кто?! — выдохнула Дана, округляя глаза. — Себумы?!
Середа с сожалением глянул на девушку.
— Извините, Дана, — вздохнул он, — но вы тут все какие-то блаженные! При чем тут себумы? Да если бы вторглись жабы, мы бы с вами не беседовали! Не умеет болтать языком радиоактивный пепел! Нас с Вайнштейном схватили мальчики из ПНОИ.
— ПНОИ?! — изумилась Дана. — А при чем здесь ПНОИ?
— Вы меня спрашиваете?
Ситтель похлопала ресницами, соображая.
— Пойдемте ко мне! — решительно заявила она и взяла Середу за руку.
— В принципе я направлялся во-он туда, — показал флагман на веранду. — Весь день не ел!
— Я вас накормлю! Пойдемте, пойдемте! Я тут недалеко живу! Рядом совсем!
Середа подумал и перестал сопротивляться.
«Недалеко» и «рядом» растянулись на километры, одолеть которые помогли полосы полидука. Привычно перепрыгивая с дорожки на дорожку, Середа, влекомый за руку, сошел у исполинского тысячеэтажника. Вблизи этот супернебоскреб смахивал на гору с круглым подножием — не сразу охватишь взглядом.
Середа задрал голову. Гигантское здание уходило в зенит, истончаясь и прокалывая облако, подсвеченное искусственным солнцем.
— И не страшно в таком жить? — проворчал Середа.
— Ни чуточки! — рассмеялась Дана.
Вместительная кабина лифта, в которой с удобством расположилась бы сборная по хоккею, подняла их на высоту двух километров и распустила двери лепестками. Дана, не выпуская руки своего гостя, потащила его в длиннющий туннель, сходившийся в точку перспективы.
Потом они вошли в прихожую модуля Даны.
За прозрачными стенами сияли огни Москвы.
— Располагайтесь! — радостно тараторила Дана. — Я сейчас!
Ушмыгнув в ванную, она запела что-то веселенькое под аккомпанемент душа и какого-то басистого гудения, а Середа со стоном рухнул в мягкие объятия дивана. Господи, как же он устал… Никогда, наверное, столько не ходил!
Он оглядел комнату, скорее уж зал. Как тут люди живут? Да ничего живут… Диван, стол замысловатой формы, ниши какие-то, пульты. Роскошная пальма растет прямо из пола и раскидывает перистые листья на фоне прозрачной стены. Пол черный, блестящий, но не скользкий, теплый и мягкий. Стены идут волнами приятного кремового оттенка. Недурно…
Дверь ванной разошлась, и Дана торопливо процокала хрустальными босоножками. Ее мокрые волосы были обмотаны полотенцем на манер чалмы, и более ничего не прятало гибкое загорелое тело.
— Я совсем забыла ужин заказать! — щебетала Дана, подбегая к одному из пультов. — Надо было сразу, а я так спешила под душ… Первое будете?
— Буду, — проронил Середа с трудом. Он жадно разглядывал длинные точеные ножки и все остальное, чем природа щедро наделила Дану, и мысли о еде куда-то запропастились.
— Линия Доставки? — спросил он, сбрасывая куртку и мокасины.
— Ага… Мне ее весною провели.
Девушка набрала шифры и склонилась над маленьким автоматическим столиком, соблазнительно выгибая прекрасную попку. Тут уж терпение Виктора иссякло. Он встал и подошел к напевавшей Дане. Огладил руками ее узкую спину. Девушка выпрямилась, изумленно ахая.
— Что вы делаете?! — спросила она.
Середа не ответил, просто перевел ладони на груди Ситтель и затеребил пальцами соски. Те моментально отвердели.
— Середа… — слабо простонала Дана. — Вы не поняли… Я же просто принимала ванну… Я мылась… Я просто подумала, что вам будет приятно видеть меня без…
— Меня зовут Виктор, — перебил ее Середа, поглаживая Дане низ живота.
— Витя… — пролепетала девушка. — Витенька…
Она обернулась к Середе лицом, ее взгляд боролся со смежавшимися веками и проиграл.
Середа мигом стянул рубашку-майку, поднял Дану на руки, отнес на диван. Девушка на секундочку открыла глаза, чтобы взглянуть на обнаженного Середу и протянула к нему руки.
— Иди ко мне… — прошептала она. — Скорее…
Когда они наконец разжали объятия и Дана встала, расслабленно потянувшись, зеленая панелька над Окном Доставки горела вовсю, изредка деликатно попискивая.
— Ты меня всю зацеловал! — с улыбкой проговорила девушка. — Я вся потная, мне опять надо под душ!
— Уж кому надо, так это мне! — улыбнулся в ответ Середа. — Пленницам душ не полагается.
— Да что ты такое говоришь! — возмутилась Дана. — Ты чистенький! Ну, теперь-то мы вспомним об ужине?
— Вспомним! — бодро согласился Середа и добавил в порыве раскаяния: — Прости за кроманьонские повадки, ну… все ж таки я — «негативная формация»! А ты была такая красивая! Такая… слов нет!
Дана ласково улыбнулась, склонилась к нему, касаясь грудями, и поцеловала.
— Все было прекрасно! — прошептала она. — И я очень, очень рада, что не подумала о разнице отношений к… м-м… полностью открытому телу!
— А если бы к тебе в гости пришел не кто-нибудь такой дикий, как я? — поинтересовался Середа. — Неужто преодолел бы искушение?
— Преодолел бы?! — фыркнула Дана. — Да нормал и не увидел бы во мне женщины! Ну, вышла хозяйка после ванны, и что? Закажет ужин и пройдет в спальню переодеться…
Она вздохнула, из-за чего ее груди поднялись еще соблазнительней и сказала:
— А правда, какие мы стали… Вялые, благонравные, высокоморальные… Знаешь, я столько раз в баню ходила — люблю попариться! А бани у нас теперь общие. И хоть бы у кого пошевелился! Как-то всё у нас спокойненько, без терзаний… Сошлись, разрядились и разошлись… А ты был — как взрыв! Как извержение вулкана!
Середа с удовольствием следил за Даной. Смотрел, как девушка двигается, как переступают длинные ноги, как крутится задик, и наслаждался. Воспоминание о Варе пришло и ушло, оставив лишь сожаление.
Дана вынула из ниши поднос и поставила на автоматический столик. Столик проковылял прямо к дивану.
— Угощайся! — сказала Ситтель и присела рядом с Виктором.
— А… это что? — осторожно спросил Середа, разглядывая тарелочки с красным желе, похожим на заливное из шариков от подшипника, с мотком чего-то наподобие колючей проволоки, только толстой и белой. А в стакане с густой синей жидкостью плавают серебристые пузыри величиной со сливу…
— Это зимовил с гарниром из протовега, — объяснила Дана. — Очень питательно! А это бонсы с плавленным озотом. В стакане — прум. Да ты ешь, ешь!
— Я понимаю, — пожал Виктор плечами, — мода на одежду. Но мода на еду?..
Блюда Середе не напомнили ничего привычного. Однако вкусно!
— Объясни мне одну вещь, — сказала Дана, отпивая прум. — Зачем ты прилетел на Землю?
— Я не прилетел, меня подкараулили эти поганцы паци и доставили сюда. Видимо, они в паре с ПНОИ работают…
— Но зачем?!
— Да откуда я знаю? Может, решили таким способом обезглавить Доброфлот? Им этот «фактор временной нестабильности» — как заноза в заднице! А я, когда освободился от «чернецов»…
— А кто такие «чернецы»?
— Это так у нас, у «отдельных индивидов», пронизывают ребятишек из ПНОИ.
— Почему ты все время упираешь на собственную негативность? Можно подумать, это особое достоинство!
— А чем же мне еще хвалиться? Столько сил вложено, столько средств вбухано, чтобы выскрести дно общества и убрать человеческие отбросы в зоны СК! Поневоле загордишься своей мерзопакостной исключительностью!
— Перестань! — вскрикнула Дана, закусывая губку.
— Не сердись, — мягко произнес Середа. — Не ты устроила все это. И в чем-то эти устроители правы… Нельзя, чтобы всем было хорошо! За все надо платить, и пусть уж лучше меньшинство расплачивается за большинство, чем наоборот! А где можно найти этих ваших изгоев?
— Ну почему изгоев?! — закричала Дана. — Почему ты сразу доводишь до абсурда?!
— Да не довожу я ни до чего! Я просто хочу понять, как мы дошли до жизни такой!
— А чем тебе не нравится наша жизнь?! — запальчиво спросила девушка. В гневе она стала еще красивей. — Что тебя не устраивает?!
— Лично меня все устраивает! — отрезал Середа. — Я только поражаюсь, почему вас, блаженных нормалов, устраивает вся эта духовная импотенция! Почему вы погрязли в мещанстве! Все, до единого! По уши!
— Мы не мещане! — разъярилась Дана.
— Нет, мещане! — гаркнул Середа. — Сытенькие, довольненькие мещанчики! Вы разучились мыслить! Ваши духовные потребности убоги, и недаром наука у вас в полном упадке! Зато уж матблага загребаете по полной! Читал я ваш девиз! Огромными светящимися буквами его начертали, где-то у Большого кольца — «Стабильность и благополучие!» Какая, к черту, стабильность?! Стабильный застой? Стабильная духовная нищета? А благополучие для кого? Для всех? Ну, уж, черта с два! Лишь для нормальных! Для тех, кто послушно идет в стаде! А норовистых и бодливых — в спецкарантин! И только мещане с их трусливой и подленькой моралью могли согласиться на такое! Смириться с таким!
Дана, хотела ответить, но вдруг ее лицо искривилось, и она разрыдалась.
Середа хмуро смотрел в сторону. Не выдержал и притянул девушку к себе. Она попыталась вырваться, да куда там… Виктор гладил ее по спине и нес всякую ласковую чушь. Дана, постепенно успокоилась и затихла.
— И вовсе эти люди не изгои… — проговорила она, судорожно вздохнув. — Просто у них индекс социальной значимости ниже… А где их найти… Они частенько выбирают работу на системах предприятий ПО, то есть повышенной опасности…
— Так уж и выбирают? — усмехнулся Середа.
— Ну, я не знаю… — увяла Дана. — Слышала просто, что людям с низким индексом социальной значимости легче устроиться куда-нибудь на Полярный комбинат или на Серую Фабрику…
— Чудненько… Туда-то я и отправлюсь!
— И меня возьмешь! — подскочила Дана и взмолилась: — Ну пожалуйста!
— А как схватят? — ухмыльнулся Середа. — Сгноят еще в застенках ПНОИ!
— Замучатся гноить! — фыркнула Дана.
Сытый и довольный, Середа отвалился на спинку дивана. Сейчас у него передышка. Перед боем.
— Слушай, — спросил он, — давно хотел спросить… А почему тогда, на космодроме, нас не встречал ван Вейден? Я уж думал, явится поглазеть!
— А он редко куда выходит. Сильно изменился Рогир…
— Мне даже рассказывали, — закинул Середа крючок, — что года два назад он сам готовился к войне, корабли строил, крейсера всякие…
— Да, — задумалась Дана, — что-то такое было… А потом все позаконсервировали, позакрывали, приостановили… Знаешь, когда это началось? Я вспомнила! Рогир полетел с визитом на Теллус — это наша молодая Периферия, а когда вернулся, поменял курс на сто восемьдесят. Минуточку, я сейчас справлюсь в информарии…
Девушка вскочила и подошла к одной из ниш, набрала с терминала запрос.
— На Теллус от нашей сети Курт летал, — говорила она, — готовил потом большой материал… Сейчас я его найду… Что еще такое? — удивилась она.
— Что? — поднялся Середа.
На экране светилась надпись: «ИНФОРМАЦИЯ ТОЛЬКО ДЛЯ СПЕЦИАЛИСТОВ. ПРЕДЪЯВИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ВАШ ДОПУСК».
— А я кто?! — возмутилась Дана. — Не специалист уже?!
Она снова набрала шифр. «ИНФОРМАЦИЯ ТОЛЬКО ДЛЯ СПЕЦИАЛИСТОВ, — объявила заставка, — ПРЕДЪЯВИТЕ ВАШ ДОПУСК».
— Ничего не понимаю! — растерялась Дана. Пятясь, она вернулась на диван к Виктору.
— Даночка, — тихо сказал Середа, — кому-то очень невыгодно открывать информацию по Теллусу. Даже специалистам.
— Какие они странные, до ужаса странные… — пробормотала, Дана и передернула плечиками. Жалобно произнесла: — Жила, жила себе в тепле, и вдруг задули отовсюду сквозняки, сыростью потянуло… Бр-р-р! Знаешь, что… Давай завтра с утра съездим к Курту! И все у него выспросим! Давай?
— Давай… — с сомнением проронил Середа. Он не слишком надеялся застать этого Курта на месте. Да и жив ли спецкор МС на Теллусе? Но говорить этого Дане не стал, и так уже наговорил больше, чем нужно.
— Будем спать? — игриво поинтересовалась Дана.
— Чуть позже! — ответил, Середа и раздвинул девушке ноги.