16

Когда Арета Лоран открыла им дверь, вид у нее был серьезный.

– Джулия, – представилась Джулия, протянув ей руку.

На лице доктора проступило сначало удивление, потом радость. Она пригласила их пройти в кабинет.

– Зачем ты хотел меня видеть? – спросила она Ноама.

– Линетт Маркюс не отвечает на мои звонки, а мне необходимо получить кое-какие разъяснения относительно того, что я пережил за последнее время.

По лицу психотерапевта пробежала тень.

– Я тоже пыталась до нее дозвониться, но безрезультатно.

– Она, конечно же, сообщила вам, с какой целью отправила меня на встречу с Сарой.

– Да, разумеется, – после некоторого колебания ответила Арета Лоран. – Она разъяснила мне логику избранной терапии. И увидев тебя сегодня вместе с Джулией, я склонна думать, что она оказалась права. Однако я предпочла бы, чтобы она сама тебе все объяснила.

– Я тоже, не сомневайтесь. Но у меня не хватит терпения дожидаться, пока она соизволит снова появиться. Ее исчезновение выглядит довольно подозрительно. Я недалек от мысли, что она посмеялась надо мной, что я стал жертвой какой-то игры. Но с какой целью она это сделала, я не знаю.

– Не горячись. Я скажу тебе все, что знаю, все, что имею право сказать.

– Прежде всего, почему именно Сара? И зачем было отправлять меня встречаться с совершенно незнакомыми людьми? За исключением Джулии.

Арета Лоран понимала Ноама и на секунду задумалась, как бы помягче ему все объяснить.

– Видишь ли, это довольно сложно. У нее очень оригинальная методика.

– Ну так расскажите нам о ней как можно проще, – предложил Ноам.

– Хорошо. Ее метод заключается в провоцировании эмоционального шока, который призван вырвать пациента из лабиринта логических систем, в которых он замкнулся. Она считает, что все люди, пережив ту или иную трагедию, вырабатывают нечто вроде внутренней программы, которая помогает им идти по жизни в обход полученных травм, отрицая жестокие истины. Иначе говоря, чтобы не скатиться в депрессию или чистое безумие, каждый из них неосознанно создает свой план выживания на основе стратегии избегания, неприятия или преодоления. Он ударяется в различные верования, ставит какие-то задачи или зацикливается на себе самом. Часто бывает, что со временем эта скрытая внутренняя программа реализуется благодаря какому-то знакомству или благоприятному случаю. У человека появляется мотивация, новые цели, через которые он преодолевает первоначальную травму и строит свою жизнь дальше. Я в свое время думала, что, используя терминологию Линетт, помогла тебе выработать эту внутреннюю программу.

– Но она так и не реализовалась, да?

– К моменту окончания наших сеансов ты был студентом, у тебя были блестящие данные, и ты был влюблен. Я считала, что успешно выполнила свою задачу. Но когда несколько недель назад ты снова пришел ко мне, я поняла, что ошибалась.

– Почему же вы направили меня к Линетт Маркюс?

– Потому что она предвидела эту неудачу.

– Что?

– Моя терапия никогда не казалась ей убедительной. Во время своей учебы Линетт расспрашивала меня о твоем случае. И скептически отнеслась к успеху моей методики. Она считала, что твоя программа выживания продержится недолго, а потом прежние страхи вернутся.

– Она не ошиблась.

– Да, это так. Видишь ли, мне очень нравился ее новаторский взгляд на психологию. Не со всеми утверждениями я была согласна, но чувствовала, что ее идеи будут полезны. Поэтому, когда ты снова пришел ко мне, я сразу поняла, что она была права. «Наша» внутренняя программа поставила тебя на ноги только на время. Но она так и не реализовалась, не стала источником новой динамики, которая помогла бы тебе уверенно идти к намеченным целям. Наоборот, она как бы отбрасывала тебя назад, с каждым днем все больше опутывая, лишая воздуха. Ты отказывался от знакомств с новыми людьми, игнорировал возможности, которые тебе представлялись, замыкался в привычной рутине. А поскольку ты мальчик умный, ты ощущал пагубные последствия такого самозаточения, и твой внутренний дискомфорт находил выражение в экзистенциальных кризисах, которые случались все чаще. Иными словами, твоя внутренняя программа дала сбой. На самом деле я допустила с тобой две ошибки.

– Две?

– Да. Во-первых, я сочла твои успехи в учебе признаком желания добиться положения в обществе. На самом же деле это был просто способ ухода от действительности. Ты изматывал себя домашними заданиями, тратил на это все свое свободное время, чтобы не видеть реальной жизни – отгораживался таким способом от внешнего мира.

– А вторая ошибка?

– Твоя любовь к Джулии. Я бросила тебя, когда ты был влюблен. Для меня это было подтверждением того, что ты по-настоящему начал жить. Увы! Я не приняла эту любовь всерьез и даже не попыталась спрогнозировать последствия ее неудачного исхода. Я считала, что, даже если твоя любовь пройдет, этот опыт все равно пойдет тебе на пользу и заставит тебя искать новых ощущений рядом с новыми женщинами. Но все оказалось совсем не так. Когда ваша история прервалась, ты еще больше замкнулся в себе и отказался от любви вообще.

– Понятно, но давайте вернемся к Линетт Маркюс и ее методике. Вы говорили что-то про эмоциональный шок.

– Да, по ее мнению, ты слишком долго крутился внутри этой давшей сбой программы. Ты создал свой мир, населил его тенями, образами, страхами, которые глубоко укоренились в тебе. И чтобы вырвать тебя из этого мира, необходимо было действовать радикально.

– Запустить меня в мир, которым управляет иная логика?

– Да. Это был рискованный шаг. Смятение, в которое тебя повергли слова племянницы, говорило о наличии слабого места в выстроенной тобой системе мышления, которую ты считал такой рациональной. Ведь, если рассуждать объективно, человек с безупречной логикой отнес бы подобный инцидент к разряду забавных или нестандартных случаев. Проявив такую восприимчивость по отношению к предсказанию Анны, ты продемонстрировал еще и определенную склонность к мистике. Склонность, которую Линетт решила использовать. Был, конечно, риск, что ты в конце концов пошлешь все к черту.

– Но при чем тут Сара? И зачем надо было гонять меня в такую даль для встречи с какими-то людьми?

– Сейчас скажу. Для Линетт было важно, чтобы ты полностью оторвался от своего привычного окружения. Тебя надо было отправить как бы в параллельный мир. Израиль благодаря своей магии, древней истории, глубокой мистической составляющей стал идеальным местом для начала пути. Кроме того, надо было выманить тебя из дома, чтобы поместить в неустойчивую среду, благоприятствующую пересмотру жизненного опыта. И наконец, отправляя тебя подальше, мы избегали помех со стороны твоего окружения. Что касается облегченной коммуникации, ее псевдонаучная основа все же достаточно правдоподобна, чтобы ты поверил в учение о невинных пророках. Сара же сыграла роль проводника, который дал тебе ключи от параллельного мира.

Наступило долгое молчание – каждый пытался осознать важность этих откровений. Арета Лоран боялась, что Ноам рассердится, поняв, что им манипулировали. Но тот, напротив, испытывал облегчение. Что касается Джулии, она пыталась постичь глубину страданий, выпавших на долю ее возлюбленного.

– Выходит, это была сплошная мистификация? – проговорил Ноам.

Арета Лоран задумчиво покачала головой.

– Не мистификация, а научная методика.

– Да, но мистическая составляющая оказалась обманом, приманкой.

– Думаю, да.

– Как это – вы думаете? Вы что, не уверены?

– Я не знаю, как далеко зашла Линетт. Мне известно только то, что она мне рассказала.

– Продолжайте.

– Ты знаешь про метод Падован?

– Что-то слышал, да.

– Беатрис Падован – бразильский педагог, логопед. Она установила связь между различными фазами развития ребенка и его способностью выражать свои мысли и двигаться. Например, пока ребенок передвигается на четвереньках, у него активизируются определенные мозговые функции, отвечающие за способы познания мира, получения навыков. И так далее: каждая фаза развития играет свою роль в организации, структурировании мозга. Беатрис Падован считала, что некоторые дисфункции – например, дислексия – происходят от какого-то «прокола», допущенного на одной или нескольких стадиях. Поэтому она разработала методику, в соответствии с которой пациенты как бы заново проходят основные этапы развития, исправляя допущенные ошибки. Вот и Линетт думает, что некоторые рецидивы у пациента могут быть связаны с неудачей на определенном этапе его жизни или с сильным аффективным переживанием.

– А для меня точкой блокировки могло стать несчастье, случившееся с моей матерью?

– В некотором роде. На самом деле методика Линетт заключалась в том, чтобы ты увидел несколько образов себя самого и понял, какой еще может быть жизнь. Но главная цель – вернуть тебя к моменту, когда твоя аффективная жизнь была нарушена.

– Я не уверен, что понял.

– Она исходила из простой идеи: каждый из нас приходит в этот мир младенцем – воплощением всех надежд его родных. Если судьба будет благосклонна к малышу, и он, взрослея, окажется способен противостоять ловушкам, которые подстраивает ему жизнь, благополучно решать встречающиеся на его пути проблемы, он найдет свою любовь, женится, создаст семью, обзаведется друзьями и будет жить своими близкими, своей любовью к ним и их любовью к себе, жертвами, на которые пойдет ради них. И в старости, прожив полную, насыщенную жизнь, он обретет истинное богатство в виде любящей семьи и мудрости, которая станет путеводной звездой для его близких.

– То есть она отправила меня к этим трем людям, чтобы я увидел, каким был и каким мог бы стать.

– Именно. В детстве на твою долю выпало тяжелое испытание, в юности не хватало стабильности. Твои аффективные ориентиры были крайне неустойчивы. Тебе трудно было любить, строить семейную жизнь. Благодаря знакомству с молодой израильской парой и их младенцем ты должен был понять, что тоже когда-то был любимым ребенком, обласканным родителями, которые возлагали на тебя массу надежд. Венгры показали тебе силу любви, которая строится на взаимном самоотречении. И наконец старик обозначил конечную цель: покинуть этот мир в преклонном возрасте в окружении любящих родных, пройдя жизненный путь, исполненный глубокого смысла.

– Но зачем надо было говорить мне, будто мы все умрем в один день?

– По двум причинам: во-первых, чтобы увязать это с твоими страхами. Ты ведь не раз упоминал о том, что боишься смерти. Фраза, произнесенная твоей племянницей, позволила разработать этот сценарий. И у нас было больше шансов, что ты пройдешь… искупительный путь. Другая причина в том, что это предсказание – даже в некотором роде проклятие – создавало драматическую напряженность, которая придавала значение каждому твоему шагу в погоне за смыслом.

– Значит, в этом пророчестве не было ни капли правды?

– Мне это, во всяком случае, неизвестно. Если я правильно поняла военную хитрость Линетт, предсказание заставило тебя отнестись с особым вниманием к каждому из этих людей. Увидев итальянского профессора, ты сделал вывод, что скоро закончится и твоя жизнь, и, следовательно, жизнь того младенца. Это заставило тебя задуматься над своим… растительным образом жизни, а также сопереживать чужому горю. Затем, познакомившись с венгерским отцом семейства, ты понял, чего никогда не будет в твоей жизни, если ты преждевременно уйдешь из нее: любящей, здоровой семьи. В ней не будет того, о чем ты всегда мечтал, лишая себя всякой надежды на достижение этой мечты. Эти искания должны были оживить омертвевшую часть твоего сердца.

– Так вот что означает «умрешь от сердца»: перестанешь чувствовать, откажешься от любви.

– Да, и умерев «от сердца», ты убьешь и младенца, которым когда-то был, и отца семейства, и окруженного любовью старца, которыми мог бы стать.

Ноам задумался над такой трактовкой сделанного Анной предсказания. Разумно. В методике Линетт Маркюс были и логика, и смысл. Его раздражало осознание того, что все это время он позволял водить себя за нос, но вместе с тем он чувствовал и облегчение: предсказание не следовало воспринимать буквально, поскольку оно имело иносказательный смысл. Они с Джулией не умрут в один день с остальными.

– Но кто все эти люди? Знакомые Линетт Маркюс? Или Сары? – спросил он, внезапно почувствовав, как в нем просыпается недоверие.

– Не знаю. Я абсолютно не в курсе технической стороны этого мероприятия.

– А Джулия?

– Эта идея Линетт совершенно гениальная, если мне будет позволено выразить свое мнение. Джулия представляла собой в некотором роде недостающее звено. Она – та, которую ты любил и благодаря которой ты мог бы стать счастливым отцом семейства, а в конце жизни – мудрым старцем, окруженным заботой и любовью своих детей и внуков. Надо было сделать так, чтобы вы снова встретились.

– Как она раздобыла ее координаты?

– Говорю тебе, о технической стороне дела мне ничего не известно.

– Но я мог найти Джулию замужней и счастливой.

– Ну и что? Впрочем, я думаю, что Линетт этого и ожидала. Она хотела, чтобы ты увидел реальное положение вещей и наконец поставил крест на прошлом. Конечно, она не смела и надеяться, что вы снова закрутите любовь с того самого места, на котором остановились.

– Если бы я только знала… – прошептала Джулия, с нежностью глядя на Ноама. – Если бы я только знала, сколько значу для тебя. Это так прекрасно и так страшно…

Он погладил ее по щеке и снова повернулся к Арете Лоран.

– Только что… вы дали понять, что подозреваете, будто Линетт Маркюс что-то скрывала от вас, что она не все рассказала вам о своих планах. Почему вам так кажется?

Его вопрос, казалось, смутил доктора Лоран.

– Прежде всего ты должен знать, что есть вещи, говорить о которых я не вправе: она сама все тебе объяснит. Но помимо этого, да, у меня сложилось впечатление, что она чего-то недоговаривала.

– А нельзя ли яснее, доктор? Что она могла скрывать?

– Не настаивай, Ноам. Какое я имею право заниматься домыслами? Лучше вам пойти прямо к ней, и пусть она все расскажет.

– Но…

– Пожалуйста, давай на этом остановимся.

Она снова приветливо улыбнулась и по очереди взглянула на них.

– В конце концов, эта история неплохо закончилась, правда?

Ноам нахмурился. Что-то ускользало от него.

– Видите ли, мне кажется, она еще не совсем закончилась, – ответил он. – Ваши объяснения удовлетворили меня лишь наполовину. Остались еще темные места. К тому же Сара обещала назвать пять имен, не так ли?

Джулия с интересом осматривала квартиру, задерживаясь в каждой комнате, разглядывая каждую мелочь, словно ожидая, что она расскажет ей о какой-то частице жизни Ноама.

– Твой дом похож на тебя, – сказала она наконец, усаживаясь рядом с ним. – Темный, суровый, мрачный.

– Спасибо. Ты всегда умела сказать что-то приятное.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. В тебе живут два Ноама. Тот, которого я только что описала, и другой, которому надо дать раскрыться.

– Вот вы и переделайте все, мадам, если, конечно, вы согласны.

– Значит, я теперь буду дизайнером твоей души. Перепланируем все помещения, подчеркнем объемы, поменяем освещение на более яркое, перекрасим все в веселые цвета, старье – на свалку, взамен расставим новые вещи, которые отразят твою истинную сущность.

– Ты собираешься тут поселиться?

– Почему нет? Если договорюсь с владельцем насчет условий.

Ноаму очень хотелось бы порадоваться в полной мере этой многообещающей перспективе, но внутри него еще звучали отголоски разговора с доктором Лоран.

– Ты чем-то озабочен?

– Да, – признался он. – Меня не убедили разъяснения Ареты Лоран. Мне очень хочется верить, что речь идет о каком-то хитроумном методе лечения. Но Анна все же произнесла те слова. И пророчество невинных существует на самом деле, как и Сара.

– А я считаю, что Линетт Маркюс гениально все придумала, и мне этого достаточно.

– Да, гениально. Впрочем, был момент, когда я почти уловил ее логику.

– Когда?

– Когда прочитал статьи, где описывалась философия Филиппо Луццато. Мне показалось тогда, что я упустил что-то очень важное. И потом, когда познакомился с супругами Надь, у меня возникло такое же ощущение.

– Объясни.

– Одна из теорий старого философа заключается в том, что общество заставляет нас подменять понятия: мы не видим разницы между «быть» и «казаться», между истиной и притворством, между внутренним и внешним. Он считает, что люди перестали любить самих себя и потому не могут испытывать подлинные чувства по отношению к родным и близким. Как ты построишь семью, если не умеешь выстроить себя как личность? Потому они и ищут повода любить, испытывать эмоции вовне, используя в качестве единственного критерия сопереживание. А СМИ, общество потребления кормят их искусственными эмоциями, уже готовыми к употреблению. Вот они и льют слезы над идиотскими передачами, лезут разбираться в ситуациях, в которых ни черта не смыслят.

– Интересно.

– Если верить Луццато, существует определенное соотношение между разумом и чувствами, которое зависит от того, где в данный момент находится человек. Дома чувство, любовь должны превалировать над разумом. Вне дома на передний план выходит наша способность рассуждать здраво.

– С этим я согласна. Большинство ребят сбиваются с пути, потому что их не любят. Я сама это видела. И часто бывает, что за их протестом скрывается потребность в любви.

– Так вот, если голова – средоточие разума, то средоточие любви – это сердце.

– И что?

– А вот что: «умереть от сердца» могло означать «умереть от неумения любить».

Джулии понадобилось какое-то время, чтобы осмыслить слова Ноама.

– Неплохо, – проговорила она наконец. – Если тебе так хочется найти рациональное объяснение словам твоей племянницы, это вполне заслуживает внимания.

– А ведь именно это мне и продемонстрировали позже супруги Надь. Им удалось превратить любовь друг к другу в мощную силу, и теперь они живут в гармонии со своим временем, с обществом, умеют отличать хорошее от дурного, противостоять моде.

В дверь позвонили.

– Ты кого-то ждешь? – спросила Джулия.

– Нет. Может, сестра?

Он открыл дверь. На пороге стояла Аврора с выражением нарочитого удивления на лице. Однако, увидев, что Ноам серьезен, она тут же сменила его на обиженную гримасу.

– Знаю, ты меня не ждал, но зачем делать такую физиономию? – воскликнула она.

– Прости… – пробормотал он, – просто я…

– …не один, – договорила за него Аврора, заметив, что в столовой кто-то есть. – Не беспокойся, я не из тех, кто устраивает сцены ревности.

Ноам посторонился, пропуская ее в квартиру. Встретившись, женщины оценивающе посмотрели друг на друга.

– Аврора, познакомься, это Джулия.

– Очень приятно, – сказала та и протянула руку. – Я… любовь всей его жизни.

– А я – только одной ночи, – ответила Аврора.

Обе обернулись к нему и расхохотались, глядя на его недовольное лицо.

– Я пришла узнать новости, – пояснила журналистка. – Пыталась дозвониться, но у меня не получилось, и я стала беспокоиться.

Потом, обернувшись к Джулии, она добавила:

– Скажу больше: я ведь еще и его доверенное лицо, товарищ по немного безумной авантюре, в которой он участвует в последнее время. Он, наверное, говорил тебе об этом?

– Да. Я ведь и есть четвертый человек, указанный Сарой.

– Да? – удивилась Аврора. – Вы так и встретились? Тогда не рановато ли присваивать себе звание женщины всей его жизни?

– Нет, этому званию уже скоро восемнадцать лет, я просто пытаюсь снова его отвоевать.

– С каждой минутой все интереснее. Кто-нибудь расскажет мне, в конце концов, в чем тут дело?

– Начинай, – предложил Ноам, – а я пойду сварю кофе.

Вернувшись в комнату, он разлил кофе по чашкам и присоединился к разговору.

– Так вот, наконец и рациональные объяснения всей этой бредовой истории, – подвела итог Аврора, когда Ноам и Джулия закончили свой рассказ о последних событиях. – Может быть, эта методика и спорна, но у нее есть одно преимущество: она построена на логике, далекой от всего этого мракобесия.

– Я тоже так думаю, – отозвалась Джулия. – Но Ноам по-прежнему убежден, что Линетт Маркюс что-то от него скрывает.

– Может, остановимся на этом, Ноам? Ты получил вполне реальное объяснение, рядом с тобой женщина, о которой ты мечтал все это время.

Тот кивнул.

– Да, ты права. В конце концов продолжение меня мало волнует, – согласился он, скорее чтобы убедить самого себя, чем успокоить их.

– Ну вот и прекрасно! Ладно, не то чтобы я чувствовала себя лишней, но все это меня больше не касается.

Аврора встала. Она протянула было Джулии руку, но передумала и расцеловала ее.

– Думаю, мы подружимся, – с улыбкой предположила она.

– Уверена, – ответила Джулия.

– Скоро увидимся, – сказал Ноам, провожая ее до двери.

Пока Ноам убирал грязную посуду, Джулия присела за его письменный стол.

Вернувшись из кухни, он с удивлением увидел, что она побледнела и сжалась в комок.

– Что с тобой? Ты странно выглядишь.

– Ты был искренен, когда сказал, что не хочешь больше ничего знать об этом?

– Почему ты спрашиваешь?

Джулия нахмурилась.

– Потому что еще рано делать такие заявления, – загадочно ответила она.

Ноам застыл на месте.

– Что ты имеешь в виду?

Она показала на компьютер. Ноам подошел ближе. На мониторе было открыто новое сообщение от Сары.