Глава 8
Знак Уробороса
Котов стоял в тихом замешательстве, перед ним на столе были разложены чистые белые листы. Он не верил своим глазам! Слишком уж невообразимым было все происходящее. Он громко прокричал:
– Штаньков!
В гостиную вошел молодой мужчина с бутербродом в руке.
– Что это?
– Копии, которые вы просили снять.
– Копии чего, твою мать?
Штаньков в шоке смотрел на стол, листы были гладкими и белыми, будто бумагу только что вынули из пачки.
– Но я…Я не понимаю, Василий Петрович! Я заложил те бумаги в ксерокс и он их…
Котов с силой ударил кулаком по столу, так что с него слетела тарелочка с шоколадными конфетами. Штаньков виновато принялся их подбирать.
– А ты не удосужился проверить? Ты кретин, нет, ты тупой кретин!
Штаньков дернул рукой в знак протеста и уронил бутерброд на блестящий паркет, оставив на нем жирное пятно от сливочного масла, которое было густо намазано на хлеб. Молодой человек поднялся виновато положил перед начальником собранные с пола конфеты и опустил голову. Котов был в бешенстве. Павла они отпустили из за какой то дикой по логике теории о тритиевой бомбе, будучи уверенными, что выигрывают время, а теперь все, что они имеют, это лишь кипа чистой бумаги. Снова придется начинать сначала, а ведь как близко подобрались!
Несколькими минутами ранее опергруппа сообщила, что задержали водителя грузовика мороженого в нескольких кварталах от места нахождения Епископа, но ничего кроме мороженого не нашли. Что ж, отлично, Третьяков напился тритиевой воды и теперь спокойно направляется в сторону «Олимпийского».
Пока нет результатов состава воды, предпринимать какие либо действия над ним опасно. И что ему там надо? Стадион…Там же масса народу, не приведи Бог к повторению истории с Шереметьево!
Рация на столе заговорила.
– Василий Петрович, с тестами все хорошо – тритий не обнаружен.
Котов с шумом выдохнул и набрал номер на мобильнике:
– Можно брать, он чист!
Черт, все было продумано, не зря он дал Наталье лишь три четверти часа, отсканировать объемный документ в столь короткий срок было нереально. Но куда глядел это глупый юнец, это же просто катастрофа, быть таким несобранным!
Он услышал в коридоре шумные возгласы, Наталья привезла Софью, и Мария Валентиновна с радостью бросилась к внучке на шею.
– Сонечка, деточка, где ты была так долго, ты здорова?
Соня улыбалась в ответ, у нее тряслись руки, лицо было бледным.
– Все хорошо, все хорошо…Бабулечка, я тебя так сильно люблю!
Мария Валентиновна горько заплакала, ей так много предстоит внучке рассказать…
Третьякова ворвалась на кухню, но фраза, которую собиралась произнести, застряла в горле – она подскользнулась на куске сливочного масла. Девушка с грохотом рухнула на пол и громко заматерилась. Котов не знал, что и делать. Фамилия «Штаньков» больно крутилась на языке. Он помог ей подняться и посадил на табурет.
– Я нормально! – Наталья эмоционально взмахнула руками. Она обхватила колени и принялась раскачивать табурет. Хотелось и кричать и молчать одновременно. Наконец, она тихо произнесла:
– Кот, он пил обычную газировку, почему его, мать его, отпустили?
Василий Петрович тяжело вздохнул и покачал головой. Сам хотел бы знать…
– Не знаю, ничего не понимаю уже, Могильный говорил об угрозе, но теперь никаких препятствий нет, уже отдал распоряжения, никуда Епископ не денется, сукин сын! Скоро его задержат и привезут в штаб, так что собирайся.
Наталья никак не могла прийти в себя от встречи с братом.
– Что, мать их, они решили, что он пьет жидкую водородную бомбу, совсем с ума посходили все? И что за бумага у тебя на столе, новые методы ведения расследования, пялясь на чистый лист, как это называется…Чертова визуализация мыслей, мы теперь так работаем?
– Заткнись! Прости, – мужчина погладил Третьякову по плечу. – Нам не надо впадать в панику, она сейчас нужна меньше всего, этот кретин Штаньков не смог даже копии сделать!
Мужчина смущенно заглянул в кухню:
– Но я…
– Выйди, возвращайся в участок и не показывайся мне на глаза до пенсии! – Котов был зол от собственного бессилия. – Я сам виноват, доверил зеленому мальчишке такое важное задание, теперь твой брат сидит на концерте Сиглесиаса и предается влиянию музыки.
– Ты о чем?
– Он в «Олимпийском», сегодня оперный концерт Сиглесиаса.
Наталья задумалась.
– Здесь что-то не так…
– Что не так, он тянет время, люди Могильного уже на стадионе.
– Не за пением же, мать его, он туда пошел?
– Скоро выясним, едем в штаб квартиру Могильного, Третьякова, машина уже внизу.
Наталья полезла рукой в куртку и вытащила свернутый вчетверо лист.
– Это что?
– Лист мне дал Герман, я не вложила его к остальным, забыла, если честно совсем…Теперь вот, думаю, он сделал это намеренно или нет?
– А ты почему не вложила?
– Сказала уже, забыла, мать твою, Котов!
– Иногда твоя расхлябанность очень к месту, пошли в машину, разберемся.
Наталья толкнула в коридоре молодого полицейского и устало подумала, что если было бы больше сил, точно бы избила до полусмерти. Софья подлетела к ней с расспросами, но она лишь сухо обронила «позже».
Перед подъездом стоял Адовцев, заметно посвежевший, но еще слабый. Он кутался в короткую балониевую куртку, шею украшал вязаный голубой шарф, который оттенял его красивые серые глаза. Лучики вокруг век казались еще более четкими, а похудевшие скулы были покрыты седыми щетинками, что делало его невообразимо симпатичным. Третьякова с ужасом поняла, что краснеет и бросилась к машине.
– Наташ… – окрикнул ее Адовцев, но Котов дал знак оставить ее в покое. После стресса от встречи с Епископом ей нужно время, чтобы прийти в себя.
Котов удрученно покачал головой.
– Какие то сплошные проблемы сегодня!
Сергей дружески похлопал его по плечу, ничего, самое страшное позади. Он посадил Котова к Третьяковой, сам занял место водителя.
В машине он обратился к полковнику:
– Могильный ждет манифест, Герман пока жив, но я думаю, это не надолго…Такой ересью замарал всем мозги… Совсем все с ума посходили с этим братством воды…
Наталья выпускала теплыми губами пар, и не знала куда себя деть.
– Как здесь чертовски холодно, а долбанный Манифест не удалось отснять, тупой сотрудник Котова отксерил белые листы, вот мудила!
Сергей переключил передачу и внимательно смотрел на дорогу. На шее у него дрогнула венка, но он не стал говорить, что думает на самом деле.
– Вам надо было отсканировать документ, как я понимаю, вы и этого не смогли сделать, а сфотографировать листы мозгов не хватило?
Третьякова была рада уцепиться за какую нибудь фразу, чтобы высказаться и избавиться от этого неуютного чувства где то в районе солнечного сплетения:
– Мать твою, сейчас есть более важные дела! Надо взять брата с оригиналами и не упустить его опять, я думаю, что со стадиона он захочет вернуться в Храм по канализации.
Адовцев едва сдержал улыбку. Совсем все с ума посходили…
– Не говори чушь, ты уверена, что именно Храм? Зачем ему в Храм?
– Да нихрена я не уверена, но то, что он пошел не музыкой наслаждаться, как пить дать!
Котов все время молчал, как попросил Наталью достать лист, что ей передал Герман. Наталья вытащила из кармана сложенный лист, и Котов стал тихонько прощупывать бумагу.
Спустя время он задумчиво произнес:
– Тот факт, что при излучении в ксероксе бумага не воспроизвела нанесенные на нее знаки, можно объяснить не только тупостью Штанькова… При переносе изображения в копировальном аппарате бумага заряжается, если бумага не имеет соответствующих электрических характеристик, естественно. Я думаю, что листы Манифеста обладают очень высокой электропроводностью…
Наталья заметила на себе взгляд Адовцева, он откровенно разглядывал ее в центральное зеркало. Черт, что с ней такой творится, когда рядом этот Адовцев? Мужика, видать, давно не было!
Котов нащупал рукой на заднем стекле аптечку и вытащил нашатырный спирт.
– Появилась у меня одна идея, можно проверить. Если чернила есть раствор медного купороса, мы увидим написанное.
– Я помню со школы про то, как Ленин писал свои мемуары молоком, – Наталья взяла в руки холодный пузырек.
– Не только Владимир Ильич, задолго до него использовали сок лука, рисовые отвары, Мата Хари писала хлоридом кобальта. Нашатырь, конечно, самый простой способ, но проверить можно, все равно других идей нет пока, держи лист над пузырьком.
Третьякова задумчиво развернула бумагу и стала водить тыльной стороной над нашатырем, как поймала на себе удивленный взгляд Котова.
– Что еще?
– Крышку то открути…
Они рассмеялись, впервые за последние несколько дней.
От паров нашатыря на листе стали проявляться синие чернила. Адовцев остановил машину и пересел к ним, Наталья облегченно вздохнула, когда он открыл двери со стороны Котова.
На листе была нарисованная большая перевернутая восьмерка.
– Уроборос… – медленно процедил сквозь зубы Котов.
В левой и правой «каплях» восьмерки проступали фигуры – треугольники, буквы и мелкие надписи на латинском. Адовцев потянулся вперед, вытащил из бардачка атлас мира.
– Я думаю это географические объекты, у них в подвале висела большая карта.
– Давайте посмотрим, – Котов перелистал страницы. – Во-первых, смотрите, физическая карта, представленная двумя полушариями рядом, если не в развороте, ни что иное…
– Как эта долбанная восьмерка, мать ее!
– Именно. В атлантическом океане находится Бермудский треугольник, это слева, где-то вот тут.
Сергей ткнул пальцем в названный объект.
– Майами соединить прямой с островами Пуэрто-Рико и третья «вершина» Бермудские острова. Стрелка компаса не находит в этой территории, ограниченной треугольником, южный полюс Земли, еще есть версия, что плотность воды в ней ничтожно мала и просто не выдерживает груза кораблей…
– Существует второй аномальный треугольник в Тихом океане, – Котов переместил палец вправо. – Он приблизительно на той же широте, его называют Треугольник Дракона. Вот здесь, южнее Токио до Филиппинских островов, третья «вершина» остров Гуам. Море дьявола. Если брать карту в виде Южного и Северного полушарий, треугольники примерно в одинаковом пространстве!
Третьякова удрученно спросила:
– Почему Дьявола?
– Море меняет свою окраску от серой до буро красной, только не спрашивай, откуда мне все это известно.
Наталья покачала головой.
– Знаешь, меня уже ничего, черт подери, вокруг не удивляет, если ты окажешься одним из этих братьев ордена воды, мать твою, пристрелю на месте!
Котов покрутил пальцем у виска и рассмеялся.
– Помните нашумевший скандал с Филиппинскими хилерами, которые проводили операции без инструментов?
– Да, видела ужастики с этими хилерами хреновыми, они засовывали руки, мать их, в животы людей и доставали какую-то дрянь, а после никаких следов. Сколько же несчастных людей ведутся на эту лапшу?
– Самое странное, что эти эскулапы с древних времен живут в одном месте на Филиппинских островах, на острове Тусон, – Котов наморщил лоб, он очертил пальцем треугольник на карте. – И Тусон, и остров Гуам, как видите, сравнительно рядом…
– Хочешь сказать, что эти лекари, они могли на самом деле руками проводить операции и это все не туфта, потому что они живут в море Дьявола?
– То, что магнитное поле в этом месте ведет себя аналогично территории в Бермудском треугольнике – факт, стрелка компаса также не находит полюс. Ты сама видела, как энергия визуализируется над водой, почему бы не визуализировать ее до смерти человека с помощью свойств воды…Ладно, это не та тема сейчас, на которую стоит убивать время, я позже расскажу подробнее, если интересно, тем более что я там был лично, – Котов задрал рубашку и показал на свой плоский живот. – Они мне липосакцию руками сделали.
Третьякова стукнула мужчину в плечо.
– Котов, мать твою, шутник! Давай продолжим, допустим, треугольники это как раз то, что ты сказал, и местоположение их совпадает, но что за круги?
– Проще будет задуматься об аномальных водах и подвести их под эти фигуры. Ведь круг это может быть еще и буква «о» – остров. Смотри, если взять Бермудский треугольник и на той же широте посмотреть слева от Южного полюса, мы увидим Гавайские острова.
– Там что не так, мать их?
– Там все так, но есть аномалия, которая находится севернее Сандвичевых островов, и зря смеешься, Гавайи в прошлом имели название Сандвичевых островов, Третьякова, что ты делала на географии в школе, курила за углом? Та территория опасна появлением блуждающих волн, которые достигают сорока метров в высоту, они могут блуждать по океану, вопреки существующим в нем подводным течениям.
– Все равно не понимаю, это те самые точки, которые они собираются активировать, усилить аномальность, но для чего?
– Я думаю, точнее, будет сказать, уверен, – медленно заговорил Сергей. – Что они считают, будто в этих зонах происходит обмен информацией с создателями нашей планеты, это порталы в их понимании, и они собираются эти порталы уничтожить, используя не только аномальность поведения зоны в целом, но и аномалии физики воды. И странно то, что эти зоны идеально вписываются в зоны восьмерки, их «фирменного» знака как в Южном, так и в Северном полушариях Земли…
– И начнется Апокалипсис?
– Это никому не известно. Но то, что игры со стихией плохи мы уже убедились.
– Хорошо, допустим… Котов, географ хренов, вот внизу круг, это что, по-твоему, тоже какой то остров?
– В Антарктиде, если смотреть от Южного полюса, находится огромное озеро Восток.
– Я не врубаюсь, Котов, Антарктида это же лед и снег! Какое, нахрен, озеро?
– Там есть озеро и спутники показали, что температура воды в озере не понижается ниже десяти и не повышается выше восемнадцати градусов в течение года, а это значит, что в глубине озера есть источники тепла. Даже читал теорию, что ученые считают, будто между льдом, на котором оно расположено и поверхностью озера есть некая самоочищающаяся атмосфера, в которой могут жить некоторые виды растений и микроорганизмов! – Котов вертел карту в руках. – Если следовать логике симметрии, которая выходит из положения объектов, которые мы определили, если, конечно, правильно их определили, еще точка должна быть на Северном полюсе.
Сергей открыл дверь, на них пахнуло свежим воздухом и защекотало в носу от мороза.
– Надо ехать, теряем время. И не факт, что надо искать на Северном полюсе карты, уже с две тысячи шестого года эта точка не покрыта льдами, я видел снимки Арктики со спутников Европейского космического агентства, здесь должен занимать другой вопрос, куда переместился магнитный Северный полюс Земли. В штабе разберемся.
Сергей завел машину и красный седан тронулся. Осталось определить еще две точки, Наталья сомневалась, что Павла будет расколоть быстрее, чем найти ответы самим. Может, Герман сумеет помочь? Если он не очередная пешка, мать его, в этой страшной игре.
* * *
Павел прошел металлоискатель на входе в стадион и направился в уборную. В коридоре ему встретился мужчина с несколькими десятками ящиков, в каждом ворковало по дюжине голубей, в «Олимпийском» планировали яркий финал с участием пернатых. По задумке организаторов, сотни белоснежных птиц взмоют ввысь по окончании концерта, на радость многочисленным зрителям.
Третьяков спотыкнулся и потерял равновесие, он едва не упал и удержался за один из ящиков.
– Осторожнее, кретин! – мужчина оттолкнул Павла от ящика. – Еще дохлых голубей мне не хватало.
Павел закашлялся от смущения.
– Я прошу прощения.
Он дружелюбно протянул руку, но получил в ответ далеко не доброжелательный взгляд. Павел пожал плечами и прошел в уборную, в которой пробыл несколько минут. После он занял место у края левой трибуны. Что ж, впереди пара часов для наслаждения прекрасным.
Голос у Сиглесиаса на самом деле оказался потрясающим, мужчина пел сопрано и даже вызвал несколько раз в душе Павла искренний восторг. Как много мирских радостей прошли мимо него за годы службы…
После каждой песни певец раздавал автограф и возле сцены выстроилась огромная очередь из желающих получить роспись и приятные слова на память. Павел увидел, что к нему приближаются двое высоких мужчин в солнцезащитных очках и длинных серых пальто. Вспомнилась фраза сестры «пидорасы правительственные» и улыбка непроизвольно растянула губы. Самое время сделать кое что очень важное… Павел поднялся и направился к ним навстречу. Он протянул руки для наручников и дружелюбно сказал:
– Можно я получу автограф? Только автограф, прошу…
Один из мужчин пожал плечами.
– Там, куда тебя отправят, автограф не пригодится.
– Это просто просьба, можете считать ее последней. Вместо звонка.
Мужчины нашли просьбу Павла странной, но ничего предосудительного в ней не увидели. Они подвели его к сцене и Павел протянул певцу диск и ручку, в ответ Сиглесиас размашисто подписался на диске и вернул его фанату. Павел довольно кивнул.
У выхода их встретили еще трое мужчин. Один из них с горбатым носом тихо сказал.
– Мне непонятен ваш ход с концертом, Третьяков. Пока не понятен. Но я во всем разберусь.
– Я не сомневаюсь в вас, полагаю, дослушать не позволите?
– Естественно, нет! Передайте манифест.
Третьяков удивленно посмотрел на Могильного.
– Не понимаю, о чем вы.
Могильный крепко сомкнул челюсти. Вот играть он надумал зря…
– Павел, не в ваших интересах разыгрывать комедию.
Третьяков продолжал стоять с непонимающим взглядом.
– Я не разыгрываю. Сами проверьте.
Третьяков задрал руки вверх и расставил ноги на ширине плеч, Могильный дал знак его обыскать.
– Чисто, – один из мужчин закончил тщательный личный досмотр.
– Кобурин, Ветров, остаетесь здесь и шерстите все, я в штаб.
– А я в храм, если вам нечего мне предъявить. – серьезно произнес Павел. Он пытался сдержать улыбку, но губы предательски растягивались, придавая его лицу издевательское выражением. Могильный близко подошел к Павлу и улыбнулся в ответ. У него появились мешки под глазами и кожа отдавала землистым оттенком, будто мужчина давно ничего не ел.
– Не выйдет, Третьяков. Пройдете с нами, вы обвиняетесь в том, что взяли заложника и удерживали его несколько часов, вы имеет право хранить молчание.
Павел усмехнулся. Какая нелепость! Оружия при нем не нашли, а если бы заложник написал официальное заявление, здесь бы была полиция. Но все шло по плану. Он послушно кивнул.
– Хорошо, хорошо.
Могильный надел на Павла наручники и повел перед собой. Он брал номер на мобильнике.
– Мы его взяли.
Котов облегченно вздохнул на обратной стороне связи.
– Пытался покинуть стадион?
– Нет, не пытался, взял автограф и сам сдался, как будто приходил на самом деле за этим.
– Хорошо, встретимся в штабе.
– Котов…
– Да?
– Он пустой. Манифеста при нем нет.
– Вот черт!
Наталья все слышала и лихорадочно соображала, зачем брату автограф Сиглесиаса? Выходит, Павел использовал стадион не для бегства, явно его что-то очень интересовало, раз сдался без шума. Сам.
– Он куда то засунул манифест?
Котов был мрачнее тучи.
– Я ума не приложу, куда. Следили за каждым движением, сейчас перепроверяют камеры, зацепки должны быть.
– Значит не за каждым, мать их, это не булавка, чтобы можно было упустить, в такой толпе можно было передать бумаги кому угодно!
Третьякову начало трясти, эта история слишком затянулась…
В это время концерт в «Олимпийском» подошел к концу, финальная песня прозвучала в ярком свете неоновых лам и в небо разом красиво взлетели сотни белоснежных голубей. Люди кричали и размахивали руками, птицы мира стали очень красивой точкой финала. На выходе уже дежурили несколько десяткой полицейских, по особому распоряжению, людей будут выпускать только после тщательного личного досмотра.
Двое мужчин просматривали запись видеокамер в поисках деталей, Епископ проходит по коридору, мимо него мужчина провозит тележку с большими клетками, Павел спотыкается и идет дальше.
– Замедли.
Оператор промотал отрывок записи, рук Павла было не видно и невозможно было сказать, что он смог что-то выложить, когда споткнулся. Мужчина задумался.
– Нет, не здесь. А ну дай изображение финала, приблизь.
Его догадки подтвердились. В свете неоновых ламп, сотни белоснежных голубей взмыли вверх, а к лапке почти каждой из них было прикреплено кольцо с маленьким белым квадратом.
Он повернулся к начальнику службы безопасности.
– Мне нужны данные по поставщикам пернатых с точным адресом. И человек, который их сюда привез, приведите его ко мне немедленно.
* * *
Штабом оказалось двухэтажное кирпичное здание на окраине столицы. Во всем здании горел свет, но рассмотреть что-либо за стеклами было невозможно, глубокие темные портьеры закрывали их, будто липкой пленкой, на каждом окне висела массивная решетка из фигурной стали. Могильный курил на улице, когда Адовцев припарковал автомобиль.
Наталья вышла из машины без настроения, что за игры продолжает Епископ… Адовцев подошел к ней совсем близко и тихо прошептал:
– Я соскучился, – девушка почувствовала, как Сергей мягко коснулся талии. Девушка покрылась холодной испариной, будто окунулась в прорубь и быстро прошла к Могильному.
– Где Епископ?
Он кивнул в знак приветствия.
– На допросе.
– А Герман?
– С ним работают наши люди, он уже дал точные названия объектов, которые являются целью.
– Мы с Котовым расшифровали, – она вытащила лист бумаги и протянула мужчине.
Котов заскрипел по снегу своими мощными подошвами и радостно поприветствовал старого друга широкими объятиями.
– Михалыч, давно не виделись, – Могильный тоже был рад встрече.
– Да уж, Василий Петрович, хорошего мало, если честно, но не бери на свой счет. Как здоровье?
– Не жалуюсь, а вот с твоим что?
Полковник обратил внимание на цвет лица Могильного, будто он только что вылез из могилы…Выглядел мужчина зловеще, будто очень давно не ел и не пил.
– Да мне что-то хреново с утра… Ладно, не неженка, пройдет.
Василий Петрович кивнул, и то верно. Он мрачно озирался по сторонам.
– Что известно?
– Концерт закончился, сейчас вот звоню.
Могильный поговорил несколько минут по телефону и повернулся к Котову.
– Петрович, по оперативным данным на камерах обнаружили бумажки на лапках голубей, поставщик выясняется и исполнителя на месте уже допрашивают.
– Голуби?
– Да, в финале несколько сотен выпустили в небо для эффектности, креативный директор этого Сиглесиаса придумал.
Котов задумался. Голуби…очень умно. Наверное, скоро кто-то соберет листы в кучу и этот Манифест снова будет от них в недосягаемости, откуда Павел мог знать про голубей… Котов хлопнул по лбу.
– Что?
– Третьяков мог и не знать про голубей заранее!
– Ты о чем, Петрович? Даже если и так, странно, что он не подумал о том, что голуби вернуться на место, а их хозяин просто выбросит бумажки, по-твоему, он стал бы так рисковать?
– Нет, я думаю, что исполнитель был подкуплен на месте, опять тянут время и отвлекают, – Котов натянул шапку по самые уши. – Я сам поеду, еще надо в одно место заскочить. Как будут координаты голубятни, наберешь.
Могильный кивнул в ответ. Его опять мутило.
Наталья тревожно проводила Василия Петровича взглядом и прошла вслед за Могильным в здание. Агент провел девушку в маленькую комнатку и попросил немного его подождать.
В комнатке был только стол. Ни одного окна, ни других предметов мебели, желтые стены давили на голову, такое ощущение, что ее завели в комнату для пыток. Сергей внес два пластиковых стаканчика с дымящимся кофе.
– Варю сам и ношу термос с собой, этой теплой воде в кулере я не доверяю приготовление напитка, а Котов где?
– Уехал.
Наталья провела ладонями по волосам. Она поймала себя на мысли, что намеренно тронула волосы. В каком то тупом женском журнале читала, что женщина так делает, если хочет привлечь к себе внимание мужчины. Ей определенно не нравилось собственное поведение, когда рядом был Адовцев.
– Где Павел, я хочу увидеть брата.
– Я понимаю, но сейчас не время, с ним…работают.
Третьякова кивнула, ей прекрасно было известно, что вкладывают люди, подобные Адовцеву в это понятие «работают» и протянула руку за кофе. Сердце даже не дрогнуло, какой же сволочью надо быть, чтобы так спокойно манипулировать жизнями ни в чем неповинных людей, сколько страху натерпелась бедная Соня, когда он держал ее в заложниках!
Они с Сергеем пили кофе и молчали. Третьякова все обдумывала оброненную на улице фразу, что он соскучился. Так давно был последний роман, настоящий роман с ухаживаниями и разговорами, а не тупой трах на диване в морге, что Наталья снова чувствовала себя школьницей.
– Я хотел поблагодарить тебя, – Сергей поставил стаканчик на стол и присел на него, его ноги были скрещены и он болтал ими в воздухе. – Так и не сказал спасибо…Если бы не ты, я бы сдох…
Она кивнула, да уж, ту ужасную ночь в подвале не хотелось и вспоминать. Страшно подумать, что бы с ним стало, если бы она там не оказалась.
Девушка стояла у стены и Сергей изучал ее фигуру, свои ясными серыми глазами. Наталью нервировал прямой взгляд, она не знала куда себя деть. Наконец, не выдержала.
– Прекрати пялиться!
– Нет.
– Что значит, нет, мать твою?
– А то и значит, не прекращу, прекрати тогда быть такой красивой. И не ругайся, тебе не идет.
Ну, все, он ее достал, Наталья выскочила из комнаты, сильно хлопнув за собой дверью. Она оказалась в коридоре с высоким потолком, в который были вмонтированы плафоны с лампами дневного света. Коридор был длинным и тянулся метров двести, масса комнат, выходов и выходов, как большой муравейник! А эти агенты снуют туда-сюда подобно муравьям со своими крошками добытой информации и собирают здесь все в одной большое целое, обеспечивая безопасность нации.
Третьякова шла по темному линолеуму, невысокие каблуки зимних ботинок тихонько цокали, как услышала глухой стук откуда то слева. Девушка аккуратно прислонилась к большой двери и тихонько толкнула, в щель была видна светлая комната и несколько мужчин. Один из них был в рубашке с закатанными рукавами и курил, второй что-то писал, еще двое поднимали мужчину, который был привязан к стулу, с грязного бетонного пола.
Павел…Сердце невольно екнуло. Брат был серым, но спокойным, и лицо в порядке, безо всякой крови, выходит его пока не пытали.
Епископ стал дергаться всем телом, когда стул поставили рядом с Гиляровским и снова едва не упал набок.
– Да, что за черт!
Один из мужчин ударил его по лицу. Павел выплюнул кровь, она струйкой полилась из верхней губы.
– Я не стану разговаривать с предателем и крысой. Или уведите его, или я ничего не скажу.
Мужчина, который курил, глухо рассмеялся.
– Можно подумать, так ты все не выложишь.
Он кивнул остальным, и они направились к выходу, Наталья не успела отскочить и ничего лучше не придумала, как поприветствовать всех с глупой улыбкой. Среди них был и Могильный. Он не удивился, когда увидел девушку.
– Третьякова, хорошо, что вы здесь, так Епископ ничего не скажет.
– А сыворотка правды?
– Вы кино обсмотрелись? – мужчина громко рассмеялся. Он запер дверь на ключ и направился по коридору в соседнюю комнату, – Пройдемте за мной, понадобиться ваша помощь.
– Конечно, что я должна делать?
– Объясню.
Четвертью часа позже на Наталью надели наручники и провели в маленькую темную комнату, никаких окон и мебели внутри, только пол и стены. Она села на пол, пытаясь не терять самообладания.
Затея вытрясти из Павла информацию, надавив на его чувства к ней, казалась сомнительной, но человеческая психика такова, что есть подсознательная часть, как объяснил Могильный. И Павел может этого и не понимать, но поделиться с ней важными для него вещами. Они часто использовали этот прием.
Павла ввели в комнату и бросили возле девушки. На его лице было множество вздутых ран от ударов, правый глаз сильно заплыл, поэтому смотрел он, слегка запрокинув голову вверх, его взгляд встретился с взглядом Натальи, он попытался улыбнуться.
– И ты здесь, сестра, – он обратился к мужчине. – Если вы думаете, что мое сердце дрогнет, я все вам расскажу, потому что не выдержу ваших пыток над ней, то заблуждаетесь. Где манифест, я не знаю, Наталья не передала его мне. Повторяю еще раз.
У Третьяковой закружилась голова, вот черт! Мужчина в ответ кивнул.
– Я уже слышал, у вас десять минут, можете поговорить с ней последний раз.
Он вышел, Наталье стало жутко. Она без сомнений согласилась на этот эксперимент, но фраза мужчины прозвучала так правдоподобно, что подкосились ноги. Котов уехал! Могильный умчался по какому – то важному делу, из знакомых лишь Сергей где-то в штабе… Адовцев явно давал понять, что симпатизирует, но, черт возьми, она уже не знала кому можно доверять.
Павел присел и плюнул кровью.
– Не бойся сестра, все это, в конце концов, пустое. Боль неприятно, конечно, но и она ничего не стоит.
– Зачем тебе все это? И что за новости, мать твою, я передала тебе твои драные бумаги!
Павел задумчиво повернул голову, что вызвало, судя по его гримасе, больную судорогу в шее. Он рассмеялся.
– А ты докажи, сидела бы сейчас в своих гольфах вязанных и пила любимый коньяк на кухне и ничто бы тебе не угрожало.
– Тебе совсем меня не жаль? – прошептала она, едва не теряя сознание – Ты же можешь все это остановить, и во вранье твое долбанное никто не поверит!
– Нет, не жаль, прости, – он встал на ноги и прошелся по комнате, изучая под ногами грязный пол, – Как думаешь, сколько людей здесь пытали и сколько еще стонов упокоят в себе эти белые стены? Тот факт, что я здесь, Наташа, он не случаен, а поверит или не поверит, посмотрим, Манифеста при мне нет, это факт. Ты единственная, кто держал его в руках. И за тобой, в отличии от меня, никто не следил…
– Мне зачем сдался твой Манифест?
– Мы же в одной упряжке, сестра… – Павел подмигнул ей здоровым глазом и улыбнулся.
Она непонимающе смотрела на него.
– Я не…
– Не понимаешь? Всему свое время. Я не выживший из ума фанатик, который ставит свою веру во главу всего и ждет искупления после, чувствуя за собой огромную миссию, лишь хочу остановить весь этот бред под названием Земля. И все. И здесь я только в виду ценности времени, самые лучшие умы сидят тут и пытаются найти на меня точки давления, а все самое интересное происходит…
– Где?
Он подошел к сестре и сел рядом.
– Ты даже представить себе не можешь, в какую паутину влезла, твоя проблема в том, что ты веришь в людей, отдаешься им как слепой котенок.
Наталья дернулась к нему, забыв, что руки сковывают наручники.
– Где, черт возьми, сейчас что происходит, в Бермудском треугольнике, море Дьявола, в Антарктике, где?
Павел вздохнул.
– Как же они запудрили тебе мозг, сестра…
Все и правда походило на дурной отвар, в котором она варилась с головой и этот вкус тухлятины мутил рассудок. Она, в самом деле, с трудом понимала, кто хороший, а кто плохой.
– Кто они…Павел, ты безумен!
– Это ты слишком наивна, мне жаль тебя, Наташа, искренне жаль.
Он печально смотрел на сестру, она была еще молодой и красивой женщиной – длинные волосы, большие карие глаза и ресницы, словно бархатные. Фигура, в целом, отличная, вышла бы лучше замуж, чем тратить годы на эти следственные дела.
– Люди, они как актеры.
– Мать твою, еще Шекспира мне прочитай!
– Нет, и не думал, к чему он сейчас. Я вспомнил, как мама привозила нам маски… у тебя, вроде, остались?
Они были в квартире, эти маски, мама увлекалась опереттой и часто привозила со всего света сувениры, самая любимая была венецианская из белого стекла, Наталья играла с ней, когда была маленькой. Безумно захотелось назад в детство. К маме.
– Я тоже по ней скучаю, жаль, что так все закончилось, – мужчина улыбнулся сестре, на мгновение ей показалось, что перед ней все тот же Павел. Спокойный и добрый. Наталья почувствовал, как по щеке течет предательская слеза.
– Остановись, Павел!
– Не начинай, назад возврата нет. Ты передашь им Манифест в любую секунду и спасешь мир, как и мечтала с самого детства, все в твоих руках.
В дверь вошел Сергей. Он оставил ключи в замке, их лязганье разрывало Наталье мозг, и что дальше? Она знала, что Павла не тронет ее присутствие здесь, о каком подсознании они вели речь, если человек полностью контролирует каждое сказанное слово? Знала, что ведется видеонаблюдение и четкая позиция Павла с тем, что документ у нее, «пахла» очень дурно, Могильный понимает, что это ересь, слава Богу, он доверяет и пока его нет в штабе, вреда ей не причинят, хочется надеяться…
Сергей подошел к Наталье и приподнял за плечи. Сейчас ее выведут и что будет дальше? Третьякова вспомнила, каким без эмоциональным показалось выражение лица мужчины при первой встрече, наверное, ему часто приходится иметь дело с такими жуткими ситуациями, когда катастрофически нужна информация, а человек не хочет или не готов ее отдавать, девушка вздохнула и улыбнулась.
Сильная боль обожгла солнечное сплетение. Сергей кулаком ударил в живот, схватив за волосы, обрушил в область носа свой кулак, Наталья упала на грязный пол. Дыхание перехватило, Третьякова ловила ртом воздух, а он продолжал бить.
Павел стоял и смотрел.
* * *
В аэропорте «Внуково» Сиглесиаса в попросили пройти в комнату для личного досмотра, в ответ на громкие возмущения креативного менеджера, мужчина в костюме показал удостоверение, и певец испуганно замолчал, без лишнего шума направился за ним.
В комнате для досмотра его ждал крупный мужчина в теплом пальто.
– Вам нужен переводчик?
– Нет, нет, я гооврью по рюсски, но плехо…
Мужчина ударил кулаком по столу:
– Слушай, хватит мне лапшу на уши вешать, Григорий Сигориан, уроженец Армении, ни о чем не говорят имя и фамилия?
Сиглесиас нервно сглотнул и возмущенно всплеснул руками.
– И что, неужели преступление поменять имя и получить гражданство другой страны?!
В ответ мужчина наполнил стакан водой из графина и протянул певцу.
– Успокойтесь, Григорий Романович, попейте воды и вспомните все подробности сегодняшнего концерта в «Олимпийском», надолго Вас не задержим, даю слово. Вам не знаком этот человек?
Он положил на стол крупную фотографию Павла Третьякова и вторую его же, в церковной рясе. Сиглесиас захлебнулся и долго кашлял.
– Беглый Епископ? – его глаза выражали ужас.
Второй мужчина присоединился к разговору.
– Почему вы решили, что он беглый?
Сиглесиас поставил стакан и испуганно сглотнул, его руки тряслись.
– Я не знаю, у меня вырвалось, видел в кино, что если показывают фото, значит человек в розыске! А то, что он Епископ, это понятно по одежде, я сам православный…
– Хорошо, допустим, он вам знаком?
– Нет, нет! Вы не представляете, сколько у меня фанатов и запомнить каждого просто не в состоянии, если бы он пришел в рясе, может и запомнил бы.
– Хорошо, тогда подумайте, вы вступали в переписку с кем-либо последние месяцы, может, принимали подарки?
– Я всю мишуру выбрасываю… – Сиглесиас спохватился. – Только это между нами, не хочу обижать людей. Я и с сегодняшнего концерта столько хлама оставил, лишь ручку решил взять.
Мужчина в костюме напрягся.
– Какую ручку?
– Ой, ну обычную ручку, я коллекционер, если Вы не знали, на фейсбуке и в своем твиттере…
Мужчина ударил кулаком по столу.
– Да плевать мне на ваши бирюльки, кто вам дал ручку, когда и самое главное, где она?
– Откуда я могу помнить, когда раздавал автографы, кто-то мне ее подарил, в таком интересном футляре из красного дерева…
– Ручка! Где! Сюда, немедленно!
– Но… – певец испуганно вжался в кресло. – Она у моего менеджера Костика…
Менеджера ввели в комнату, и мужчина положил на стол ручку, кустарная работа была и вправду прекрасно выполнена.
– Посидите немного, нам надо проверить кое-какую информацию, – мужчина, проводящий допрос, кивнул.
Сиглесиас осмелел и запротестовал.
– Но эта вещь принадлежит мне, вы не имеет права!
– Я имею право отправить тебя на Родину, усек?
Григорий кивнул в ответ и откинулся на кресле.
Спустя час мужчина в костюме появился в комнате с ручкой и положил его перед Сиглесиасом.
– Мы приносим свои извинения за причиненные неудобства, счастливого Вам полета.
Менеджер взял певца под руку и вывел прочь, после того, как металлическая дверь закрылась, мужчина набрал номер.
– Мы заменили образец. Объект ввезет фальшивку. Сообщить всем оперативным группам быть наготове.
* * *
Красивая пожилая женщина с седыми волосами поправляла белоснежные занавеси, за ее рабочим столом сидел Могильный и наблюдал за медленными и четкими движениями ее рук. Орефьева вызвала агента к себе, и ничего хорошего это не предвещало, его отстраняли от дел. Могильный был очень бледен и слаб физически, его волновало стабильное плохое самочувствие. Он сипло спросил:
– Вы отследили образец с концерта?
Женщина внимательно посмотрела на него своими красивыми серыми глазами, которые лучиками украшали благородные морщинки. Она была в возрасте, но годы сохранили природную красоту.
– Вас не должно все это более волновать, Игорь Михайлович. Займитесь рыбалкой, дайвингом, что вам наиболее интересно?
Могильный недовольно скривил губы.
– Вы уверены, что сможете вести дело лучше меня?
Женщина достала из кармана белого кардигана серебряный портсигар и протянула Могильному, он с отвращением поморщился.
– Спасибо, нет, неважно себя чувствую последнее время, видимо, язва обострилась, только воду пить могу.
– Мне понятно Ваше недовольство, но факты есть факты, а против них не поспоришь. Вы не смогли взять Епископа, ничего путного не добились от Гиляровского, утеряли из виду Манифест, когда он маячил под Вашим носом. Котов погиб при пожаре голубятни, не слишком много печальных событий для одного дела?!
Он грустно опустил глаза. Котов…Да, Котов. Василий Петрович звонил ему сразу после пожара и попросил кое что сделать. У всех здесь свои игры…Как он от них устал. Только девочку жаль, повезло ей с братом, ничего не скажешь. Теперь они так просто от нее не отстанут.
– А что Третьякова?
Орефьева скривила тонкие губы, когда она так делала, то переставала быть красивой.
– Манифест у нее, пока не знаем где искать…
Могильный решил, что ослышался, это уму непостижимо!
– Наталья спасла жизнь Адовцеву и привела Гиляровского в штаб, лично у меня никаких сомнений на ее счет не возникает.
– Оно и понятно, в нашем деле никому нельзя доверять. Но теперь все это не Ваши заботы, поправляйте здоровье, Игорь Михайлович. С Третьяковой мы сами, когда она придет в себя.
Могильный собирался открыть дверь, но рука повисла в воздухе. Он остановился.
– Придет в себя, вы о чем?
Орефьева облокотилась на стол, положила ногу на ногу и закурила. Она внимательно изучала лицо Могильного. Если бы не переломанный нос, был бы очень симпатичным… Правда, сильно бледный и нервный, так с собой обращаться нельзя. Особенно в их работе, тут все просто – или ты, или тебя. Она нервно вздохнула.
– Когда вы покинули штаб, кое что произошло…
Могильный судорожно сглотнул, от чего то показалось, что сейчас услышит что то страшное. Предчувствие его не обмануло.
– Адовцев…
Могильный облизал губы.
– И что Адовцев?
– Теперь это не ваша сфера полномочий, я итак много лишнего сказала из уважения. До свидания.
Женщина приподнялась, указала жестом на дверь, и отвернулась к окну. У нее получалось отлично – одним величественным жестом закончить разговор. Могильный, едва сдерживая тошноту, вышел из кабинета. Он сделал звонок и новости его не порадовали… Девочка в больнице в очень плохом состоянии, этот Адовцев блестяще выполнил свой протокол. Вот, черт!
Надо бы навестить Третьякову перед отъездом. Куда поедет Могильный еще не знал, но уж точно был решимости уехать подальше от всего этого бреда. В глубине души был даже рад, что инициативу перехватила Орефьева, с него хватит. Пора заняться здоровьем.
Наталью он застал в довольно плохом состоянии, девушка была бледна и вся в синяках. Изо рта Третьяковой торчала трубка, руками и ногами шевелить не получалось, она с трудом открывала опухшие глаза. Да уж, Адовцев с ней не церемонился…Мобильный тяжело вздохнул и дотронулся до лба девушки, погладил аккуратно по волосам.
– Я рад, что вы пришли в себя, Третьякова, наверное, в шоке от того, что пришлось пережить. У вас перелом ребер, бедра, сотрясение мозга, хорошо, что внутренние органы не сильно пострадали, жить будете, но не сразу, – попытался пошутить он. – Адовцев и ваш брат скрылись из штаба, Епископу удалось переметнуть на свою сторону Сергея, который и помог Павлу бежать. Герман еще у ведомства, так что больше с ним цацкаться не будут. Меня отстраняют от дел, дальше дело поведет Орефьева.
Он открыл большую коробку томатного сока и шумно отхлебнул, в палате неприятно запахло солеными помидорами.
– Поеду в отпуск, меня мучает тошнота уже, никакой нормальной еды и здорового сна, – виновато объяснил мужчина. – Голубятня сгорела и ее хозяин, к сожалению, тоже. Они обрубают концы.
Могильный дотронулся своей большой теплой ладонью до кисти девушки и снова хлебнул сока.
– Ну и дрянь вам сюда привозят! Ладно, поправляйтесь. Я заходил попрощаться.
Могильный аккуратно поставил пачку на стол и вышел из палаты.
Наталья пыталась собрать мысли в кучу…. Равнодушие Павла, когда ее избивали, двуличность Сергея, все вокруг облепило жуткой паутиной заговора…
«Ты не понимаешь, в какой паутине оказалась» – вспомнила она слова брата. Чертова хрень, кому верить, и кому нет и где этот долбанный манифест, что такое задумал Павел, обвиняя ее в сокрытии документа? Еще и Котов пропал, он же в тот вечер бросился в голубятню… Третьякову клонило в сон и обессиленное тело уступило действию обезболивающих препаратов и антибиотиков.
* * *
Котов крепко сжал руль, наблюдая за входящим в больницу Могильным, Наталья не отвечала на звонки, в штаб он не высовывался. Сердце сдавливало нехорошее предчувствие. Лист, который Герман передал Наталье, остался в штабе, он корил себя, за то, что оставил девушку одну, о бегстве Третьякова и Адовцева он уже знал по своим каналам.
Никакого Манифеста в голубятне не оказалось, зрители концерта писали свои пожелания и опускали их в урну, бумажки с пожеланиями и крепились к лапкам белоснежных голубей, полковник провел несколько часов, разгребая несколько сотен бумажек с наивными надписями «мира», «добра», «секса», «денег»…
Но не мог же Манифест испариться! Конечно, Третьякова имела массу возможностей спрятать манифест, но почему тогда не предупредила его, зачем надо было разыгрывать все это с погоней за Павлом, чтобы в итоге оказаться на больничной койке в критическом состоянии? Последняя страница, которую передал Герман, играла ключевую роль, но какую роль играла Третьякова… Гиляровский или на самом деле хотел помочь, или путал следы намеренно…
Почему после того как инициировал свой ужасный проект, он вдруг оказался в стороне и вызвался помогать? В бред о гуманистических отношениях к людям, которые вдруг проснулись в мозге ненормального фанатика физика, он не верил. Если только…
Если только не продолжает свои эксперименты и исследования!
Управление волей и разумом, Наталья рассказала про состояние Марии Валентиновны в больнице и действие излучения мобильного телефона. Но как ему удалось воздействовать на Адовцева, если допустить возможность манипуляций над сознанием человека? Если Сергей сам не вытащил Павла на свободу, допрос был в его компетенции… Опять же для чего?
Одно из двух, или Павел самостоятельно решил отойти от плана Германа, или есть пробел, и он просто не знает о существовании какого-то звена, которое помогло бы внести ясность.
Котов достал карту и разложил на руле.
Пояс Дьявола… Он огибает Землю вдоль тридцати градусов северной широты вот здесь, полковник поставил указательный палец на карту и провел горизонтальную линию, пять известных аномальных зон: Бермудский треугольник, Филиппины, Гибралтарский клин, Афганская аномалия, Гавайская аномалия.
Зоны равноудалены друг от друга, расстояние между ними составляет ровно семьдесят два градуса, какое интересное совпадение! Гибралтары и Афганистан находятся на суше, значит, по логике, задействованы не будут. Только вода…
Бермудский треугольник, Море Дьявола, Багамские острова, Филиппины, Антарктика, Арктика. Шесть объектов. Если Филиппины, Гавайи находятся в Тихом океане, то Бермудский треугольник в Атлантике, а озеро Восток и вовсе на территории, омываемой Северно-Ледовитым океаном! Остается Индийский океан, два недостающих объекта должны находиться в нем, но вот какие?
Котов набрал номер Штанькова и попросил передать трубку Марие Валентиновне. Женщина приветливо ответила, полковник сразу перешел сразу к вопросам.
– Если выделить несколько точек аномалий воды на Земном шаре, то как можно их воедино соединить, океаны имею в виду?
Женщина задумалась всего на секунду.
– Ну как же, дорогой мой, разделение на океаны весьма условно! Не секрет, что их воды соединяются между собой проливами, общая поверхность мирового Океана на нашей планете составляет более семидесяти процентов общей площади, очень странно, что планета получила название Земля при таком доминирующем соотношении воды.
– Хотите сказать, что если что-то, допустим, добавить в воду в одной точке, то вероятность того…
– Именно, дорогой мой, вероятность того, что добавленный в воду предмет обогнет Земной шар, очень велика!
– Предмет?
– Вы же имеете в виду предмет, говоря «что-то»? Вспомните о «бутылочной почте», самая длительная доставка была у самого Колумба! Путешественник вложил послание в скорлупу от кокоса и поместил в дубовый бочонок, это письмо он написал испанскому королю, в котором сообщил о гибели каравеллы «Санта Мария» и об отказе кормчих на «Нинье» повиноваться его приказам, а спустя триста с лишним лет бочонок нашли на берегу Гибралтара.
– Так Гибралтар и есть территория Испании!
– Верно, только существуют гипотезы, что за столь длительный срок бочонку удалось обогнуть Экватор и вернуться к исходной точке, опровержений так никто и не представил.
Котов отключил мобильник. Действительно, почему он не задумался о предмете, воду проще всего положить в какой нибудь предмет, который будет передвигаться до места назначения течениями. Выходит, у этого самопровозглашенного братства спасителей план не такой уж и сомнительный, природа все сделает сама!
Вопрос, что за предмет и в какие координаты они собираются вводить…Образцы это активаторы, взрывчатые вещества не привезешь, а жидкость в виде духов не вызовет подозрений.
Наталья делилась с ним соображениями, что должно быть массовое собрание религиозных представителей разных конфессий, он позвонил в участок. Денис сообщил, что ничего подобного в ближайшее время не предвидится, ни в масштабах страны, ни в международных масштабах, а в международных масштабах Гринпис проводит акцию против загрязнения Мирового океана через четыре дня в Норвегии.
Котов вновь взял карту в руки, Норвегия…Может ли она быть как то задействована в плане Гиляровского? Норвежское море является аномальной зоной, вода в нем не замерзает даже зимой, в виду высокой температуры воды, которое обеспечивает теплое течение Гольфстрим. Он снова набрал номер Штанькова.
– Мария Валентиновна, вы не можете найти логику в том, что… – было довольно сложно формулировать мысль, чтобы не потерять грань логики. – То, о чем мне говорили ранее про соединение вод, может быть, к примеру, что они соединяются в Норвегии?
Женщина снова ответила не задумываясь:
– Конечно, наибольшее количество воды мирового океана как раз и поступает с юго-запада вместе с Норвежским течением. Часть этих вод у Шпицбергена, поворачивает на запад и далее движется на юг вдоль берегов Гренландии, другая часть Норвежского течения поворачивает от Шпицбергена на восток, движется вдоль берегов России и достигает Берингова пролива, здесь воды соединяются с водами, поступающими из Тихого океана через Берингов пролив, и с водами, движущимися в западном направлении вдоль северных берегов Канады и Аляски. Затем весь этот поток направляется к северу, пересекая полярную область, и присоединяется к Восточно-Гренландскому течению.
– И это течение?
Мария Валентиновна попросила минуту. Котов ждал и смотрел на унылую улицу сквозь грязное стекло своей машины. Наконец женщина снова заговорила:
– Я, с вашего позволения, прибегну к помощи Википедии, уже не настолько молода, чтобы помнить все тонкости наизусть. Значит, слушайте…
Женщина говорила, называя географические объекты, в которые Котов не особо вдумывался, он пытался параллельно выстроить в голове логическую цепочку, получалось, что Норвегия и могла явиться стартовой прямой и своими течениями активировать все зоны аномального поведения воды, указанные в Манифесте. Он поблагодарил женщины и принялся записывать что то в блокнот, так быстрее нащупает нужную мысль…
То, что течения поспособствуют доставке образцов в порталы сомнений не вызывало, оставался главный вопрос, что конкретно выступит «предметом» для транспортировки образцов? Восемь порталов, значит, должно было быть и восемь «предметов».
Котов увидел Могильного, который вышел из здания. Он нажал на кнопку сигнала, мужчина вздрогнул и обернулся. На его лице появилась улыбка, он радостно приблизился к другу:
– Котов, не стыдно так людей пугать?
– Как она?
– Плохо, меня отстранили. Теперь командир Орефьева, так что дело дрянь, сам понимаешь, зажигалку я в голубятню подбросил, не высовывайся пока.
Котов облегченно вздохнул. Ему надо было оказаться на время вне игры, и в верности своего решения он уже успел убедиться, когда узнал, что Адовцев с Третьяковым покинули штаб. Пусть лучше думают, что он мертв, так у него есть неоспоримое преимущество все хорошо обдумать и не допустить страшных событий. Орефьева…Котов был знаком с Ольгой Сергеевной, много лет назад они пересекались в некоторых делах, тогда она заведовала кафедрой физики НИИ, после женщину завербовали. Договариваться бесполезно, Оля как железный паук, Третьякову так просто из своих лап не выпустит. Необходимо вытаскивать девочку.
– Ладно, Могильный, бывай.
Котов махнул на прощанье рукой, он отметил, что Могильный выглядит еще хуже. Белки глаз отдавали желтизной и мужчина еле передвигался.
– Я в штабе вещи оставил, так что заберу и в минводы. Все будет хорошо.
Котов грустно покивал головой. Конечно, будет…Вопрос, когда.
