Глава 3
Новая жизнь

В дороге Наталью застал сильнейший ветер, девушка внутренне возмущалась, что сообщений о штормовом предупреждении не было, эти долбанные метеорологи опять ни хрена не работают! Дворники на лобовом стекле едва справлялись с потоком снега и ехать пришлось фактически вслепую.

Когда она добралась до места назначения, ветер перешел в самый настоящий буран, ей с большим трудом удалось добраться до двери приемного покоя. Наталья показала удостоверение и села в ожидании дежурного врача. Голова вновь начала болеть и общая атмосфера не очень радовала – все белое как в морге Петра, холодные ванночки, горшки, грелки наводили на неприятные мысли. Еще и куртка промокла насквозь и неприятно липла к холодной коже.

Четверть часа спустя в коридор спустился дежурный врач, на женщине был большой резиновый фартук с разводами темной крови. Она представилась Светланой Сергеевной.

– Извините, но ночь шибко насыщенная сегодня, одна за другой роженицы поступают. У меня есть несколько минут, чем могу помочь?

Третьякова не знала с чего начать и ощутила всю нелепость ситуации. Действительно, с чего начать, не имея никакой информации, кроме обрывков фраз патологоанатома. Она сделала серьезное выражение лица и вытащила служебное удостоверение.

– Следователь Третьякова, я хочу поговорить о телах, которые накануне доставили в городской морг.

Светлана Сергеевна похлопала глазами, не понимая о чем речь. А может, просто сделала вид, что не понимала.

– Не понимаю о чем вы. И вы, знаете, у меня нет времени, приезжайте утром?

Доктор попятилась назад, собираясь вернуться в кабинет, как Наталья схватила ее за запястье. От нее не ускользнуло, как у женщины расширились зрачки и побелели губы после ее вопроса.

– Вы что, с ума сошли, вы делаете мне больно! – Светлана Сергеевна взвизгнула и беспомощно опустилась на стул.

– Если вы мне сейчас не расскажете об этом, я вам обещаю… – Наталья устало подумала, что бы такого устрашающего пообещать, как в двери влетела перепуганная сестра– акушерка.

– Света, опять! Опять!

Наталья потянулась к табельному оружию, Светлана Сергеевна глубоко вздохнула и тихо сказала:

– Пройдемте со мной и вы все сами увидите. Но для протокола я не разрешала вам присутствовать.

Третьякова в ответ послушно кивнула, все равно уже нечего терять…

В родильном зале она увидела бледную женщину в грязно серой сорочке. Она была худая как смерть, конечности лежали тонкими палочками поверх застиранной старой простыни, глазницы глубоко впали, женщина стонала от боли. Медсестра мыла металлические поддоны в одинокой раковине, висевшей на обшарпанной стене, и изо всех сил старалась не смотреть на кровать. Но было заметно, как у нее трясутся руки.

На глаза Наталье попались большие инструменты, подобие которых она видела в студенчестве в Эрмитаже, на стеллаже врачевателей времен Петра-Первого. Неужели с тех пор мало что изменилось? Да уж…и на Еве еще и первородный грех, да эти мужики совсем зажрались!

Светлана Сергеевна достала из кармана мобильный, набрала номер и кратко обронила.

– Забирайте, – она обернулась. – У Вас есть две минуты, пройдите в ту комнату.

Из родильного зала открытая дверь вела в маленькую подсобку. Наталья вошла внутрь, пытаясь задавить дрожь в теле, мокрая одежда неприятно липла к телу, и ее трясло от холода.

Внутри стоял высокий столик для пеленания, на котором лежал синий маленький человечек, покрытый сукровицей, белые хлопья впутались в маленькие волосики на мягкой головке. Его глазки были закрыты, а кулачки плотно сжаты, на животе висела большая скобка. Крохотный лобик покрывала страшная пунцовая гематома.

Третьякова не сразу поняла, отчего такая реакция персонала. С женщиной вопросов не возникало, она на самом деле напоминала мумию и была похожа на трупы, что выловили из реки в Крещение, но младенец выглядел вполне нормальным, насколько она могла судить по своим представлениям о родах, конечно. Если не считать этот здоровый синяк.

Мальчик открыл свои маленькие мутные глазки. Она подошла ближе и наклонилась над ребенком.

– Помогите мне…

Наталья услышала мужской голос, ей стало жутко.

– Что…

– Я не понимаю, почему я здесь и что происходит! Помню, как ехал домой с работы, выехал на перекресток, а потом темнота.

– На чем вы ехали? – Наталья задала вопрос машинально, на самом же деле в голове не укладывалось, как только что родившийся ребенок может с ней говорить.

– Черный «Ауди», номер «157», скажите, что я в коме и это действие наркотиков? Почему не получается шевелить конечностями и я так плохо вижу?

Наталья вскрикнула от прикосновения к плечу. Светлана Сергеевна толкнула ее к выходу.

– Уходите. Они уже здесь.

Наталью колотило, зубы стучали, она так и не поняла, что конкретно только что видела. Телепатические способности младенца не оставляли сомнения, но почему это был голос взрослого мужчины и откуда подробности про аварию? Неужели переселение душ имеет место быть в реальной жизни и все это не выдумки…

Она выбежала на улицу. В ночи падали снежинки, отражаясь в тусклом свете звезд и одинокого фонаря над вывеской «Перинатальный Центр». Трудно было поверить, что некоторое время назад здесь был буран. Такая тихая, спокойная ночь… Не приснилось же ей все?

Третьякова села в холодную машину и увидела, как к зданию подходят люди в костюмах и черных пальто, среди толпы промелькнул и «нос с горбинкой». Вокруг творятся не просто странные чудеса, все похоже на тщательно спланированную деятельность. Только не понятно кем и для чего… Не просто же так специальная служба всегда оказывается на месте странных событий. Похоже, у них есть зацепки и понимание происходящего, только чего то явно не достает… Раз эти чудеса до сих пор не прекратились, и жертв все больше. Пора бы серьезно поговорить с Котовым и все из него вытрясти. Уж полковник точно знает больше ее, раз даже Петра пригрозил уволить за то, что сливает информацию.

Наталья завела двигатель и включила «Русское радио», музыка всегда ее быстро расслабляла. До аэропорта к назначенному времени она при всем желании не успеет, если только со следующим курьером Адовцев не подошлет ей ковер-самолет. В голове снова начали путаться мысли. Адовцев… И почему они не познакомились при других обстоятельствах… Завела бы нормальный роман, и радовалась жизни, как все женщины. Родила бы детишек, а потом…Фу. Наталья почувствовала приступ тошноты, не надо ей как у всех. Скука смертная. И что за мысли в голове, Третьякова, мать твою?!

Мобильный засветился значком полученного сообщения: «Я жду тебя дома». Слава Богу! Наталья облегченно вздохнула, это Павел. Не придется тащиться в чертов аэропорт, брат ей все расскажет. И она обязательно выпьет коньяку, от стресса уже вообще ничего не соображает. Только надо сделать один звонок. Наталья быстро набрала номер.

– Динь, привет. Я понимаю, что поздно, ну прости, пробей для меня авансом по базе «Ауди» с номером «157», авария. Да, и никому не слова, что я просила. Цвет машины черный. Спасибо, я твой должник. Никакого секса, мудила!

Она улыбнулась. Денис из оперативного отдела часто выручал нужной информацией без бумажной волокиты, скоро она узнает подробности.

В ее квартире было темно. Наталья нажала кнопку выключателя, и тусклая лампочка одиноко зажглась на потолке узкого коридора, осветив маленькую комнату, заваленную вещами и старой обувью.

– Вот, хрень!

Похоже, дом пустой, но сообщение на мобильном ей не привиделось? Она прошла в гостиную и собиралась включить свет, как услышала тихий голос Адовцева:

– Не включайте свет. – спустя секунду он добавил – Пожалуйста.

Девушка почувствовала, как внутри все сжалось. Адовцев здесь? Зачем? Наталья вытащила мобильный телефон и включенным экраном осветила комнату. Сергей сидел на полу, прислонившись к батарее и что то пил из ее большой чашки, рядом сидел Павел.

Наталья едва не закричала, в свете луны она увидела блеск металла наручников. Для чего Адовцев держит брата в заложниках? Третьякова ждала, что Адовцев наставит на нее оружие, но этого не случилось. Брат вяло помахал рукой в знак приветствия. На заложника он не был похож, скорее всего, Адовцев не нашел лучшего способа заставить ее строптивого брата остаться на месте, чем держать прикованным к радиатору. Но опять же – для чего, неужели Павлу что то угрожает?

Она сипло спросила:

– Что тут происходит?

Ответ Сергея подтвердил ее догадки:

– Наталья, поверьте, это временная мера. Пожалуйста, не волнуйтесь и разденьтесь.

Она поймала себя на мысли, что совершенно не волнуется, а губы предательски разливаются в широкой улыбке. Все таки она права…Только кто «они», и почему Павел? Из за его духовного сана, или из за того, что был на реке в трагическое Крещение? Вслух она произнесла совсем другое:

– Как это не волноваться и совсем раздеться?

Адовцев подавил смешок.

– Я имел в виду, не волнуйтесь за брата, а раздеться на ваше усмотрение. За нами наблюдают. Будет логично, что вы, не включая света, сразу легли в постель. Закрытые портьеры лишь усилят их внимание к вашей квартире.

Звонок мобильного разрезал тишину гостиной.

– Да. Да…Орех… – Наталья осеклась. – Спасибо.

Черт подери, «Ауди» на самом деле попала в аварию пару часов назад в районе Орехово-Зуево, мужчина скончался. Выходит, произошло это долбанное переселение душ, но это же бред какой-то! И агенты сразу оказались на месте… Будто знали, что это произойдет…Наталью начала колотить мелкая дрожь, еще не хватало заболеть, надо бы выпить коньяка.

Она начала стягивать куртку и шепотом обратилась к Сергею:

– Это вы назначили мне встречу в аэропорте?

Сергей напрягся:

– Не понимаю. Какой аэропорт?

– Мне принесли пиццу с запиской.

– Я женщинам пиццу не посылаю, цветы и конфеты на худой конец.

Наталья сняла с себя брюки и носки, посетовав, что уже лет сто не покупала себе приличного нижнего белья, хотя черные боксерки вполне сексуально обтягивали ее худощавый зад. Интересно, Адовцев разглядит его в свете тусклой луны? Одеяло уютно окутало холодные ноги. Когда глаза совсем привыкли к темноте, она увидела у батареи бутылку коньяка.

– А мне можно выпить, чтобы согреться?

Адовцев усмехнулся:

– Вы вроде как спите уже.

Но плотно закупорил пробку и подкатил ее к дивану. Наталья радостно поймала желанный нектар и с удовольствием сделала несколько глотков. Это то, что нужно. Замерзла сегодня как бродячая собака.

Павел тяжело вздохнул и монотонно заметил:

– Алкоголь не согревает, это обманчивое впечатление, сестра.

– Да что ты, какого лешего тогда вы сидите и пьете из моей бутылки?

– Такого, что холодильник у вас пустой, а желудок требует заполнения. К тому же мне стало интересно, что предпочитает Наталья Третьякова. Недурно, надо признать. – в разговор влез Адовцев.

Павел снова шумно вдохнул и Сергей замолчал.

– Адовцев, а нахрена вы сидите в темноте, не проще было задернуть занавеси?

– Нет, это будет подозрительно, Наталья.

– Да что вы, мать вашу! Какого черта вообще происходит, есть еще кто-то, о ком я не знаю? А жучки, мать вашу! Думаете, они нихрена не прослушивают, если эти ваши они вообще существуют?

Сергей высыпал на пол несколько железок. Твою-то мать! Наталья коснулась рукой холодного лба. Естественно, в ее квартире никаких оргий не проводилось, но зачем прослушка?

– Вас просили не высовываться, Наталья, если помните.

– Только я не пойму что у вас за интерес мне помогать и защищать непонятно от кого!

– Если Вам станет легче. Наталья, можете думать, что я питаю слабость к женщинам в форме, которые выражаются как сапожники. Завтра утром поедете в отделение и напишите заявление, в котором сообщите, что не можете связаться с братом со вчерашнего вечера. Этим мы выиграем у них время.

– Какие у меня основания вам верить? И может, скажете, наконец, кто такие эти «они»!

– Такие основания, что ваш брат жив, и вы живы. Даже после того, что вытворяли с уликами, а у меня своя история, как-нибудь расскажу. В более интимной обстановке.

– Куда уж интимнее, черт подери…

Павел снова шумно вдохнул. Наталья не сдержалась:

– Да заколебал ты своими вздохами, брат! Я пытаюсь выяснить, что происходит!

– Не нападайте на Епископа, Третьякова, он просто устал. Сейчас нам надо обговорить дальнейший план действий. Те фотографии, они с собой?

– Да, в сумке.

– Я же просил от них избавиться.

– Так и принесла их домой, чтобы избавиться. И вообще, эта поездка в перинатальный центр попутала все мысли.

Она услышала глухой стук и тихое позвякивание наручников.

Сергей тихо спросил:

– Вы там были?

– Да. И все видела. Скоро я пойму как связаны последние дела, а они связаны, как пить дать! И ни вы, ни ваши друзья меня не остановят.

– Завтра с утра поедете в участок, напишите заявление и вернетесь домой. Это все.

– Мне надо поговорить наедине с братом.

– Завтра.

Чертова хрень! Опять завтра…

С утра Наталья вышла из квартиры, так и не поговорив с Павлом, брат и Адовцев мирно спали у радиатора, укрывшись ее теплым пледом. Она обратила внимание, как сильно похудел брат, его щеки впали, а глаза будто провалились в широкие глазницы. Конечно, можно попытаться вырубить Адовцева, пока он спит, вот только…Тогда у нее точно не будет возможности во всем разобраться. Да и Павел не сильно нуждался в спасении, судя по прошедшей ночи, скорее, в отдыхе.

Ни в какой участок она не собиралась, пусть Адовцев думает, что все идет по плану, она уж точно не станет играть в его игры, пока не разберется, что происходит на самом деле. Наталья ехала в морг судебной экспертизы в надежде расспросить Петра о перинатальном центре.

Патологоанатома на рабочем месте не оказалось, ей ответили, что Петр взял отпуск по состоянию здоровья и будет не ранее, чем через месяц. Интересные дела… Сам Лясников объяснил по мобильному, что ему несколько нездоровиться и он отправляется на Минеральные воды. Чушь! Кто ездит в январе на Минеральные воды! Только патологоанатомы, видимо.

Наталья понимала, что скорый отпуск Петра это неспроста и его «попросили» оставить на время свой пост. Значит, должны быть новые трупы, если она не опоздала.

Третьякова натянула халат и толкнула железную дверь. В большой комнате было холодно и жутко, она была здесь миллион раз, но никогда в одиночестве, металлические ящики давили на рассудок и в голову лезли страшные мысли. Еще этот мерзкий запах… Наталья выдвинула ящик, который накануне выдвигал Петр с телом из так называемой проруби, ящик был пуст.

Догадки Натальи подтвердились, никаких результатов вскрытия ей не видать.

– Третьякоооова!

Наталья подпрыгнула от того, что кто-то схватил ее за плечо, позади нее стоял Чернов, он часто замещал Петра в морге. Она почувствовала, как голова предательски закружилась, а сердце сильно застучало.

– Тебе жить надоело, мать твою, я же башку могла прострелить?

– Успокойся, я пошутил, видела бы ты свое лицо.

Мужчина смеялся и никак не мог успокоиться. Наталья вытащила пистолет и приставила его к шее Чернова.

– Я сейчас засуну тебя в один из ящиков и будешь веселиться дальше, клоун хренов.

– Ладно, ладно, прости, – покрасневший Чернов облегченно вздохнул и аккуратно отодвинул от себя холодный ствол оружия. – Что тебе здесь понадобилось?

– Я думаю, ты мне вряд ли поможешь…Петр мог бы, но его задницу понесло на Минводы, черт возьми, ты давно здесь?

– С утра, как Лясников ушел в отпуск.

– Трупы поступали какие-нибудь?

– Нет…

– Само собой, что нет, ладно, Чернов, оставайся со своими друзьями, до скорого.

– Пока!

Наталья вышла на улицу, ее еще долго трясло от глупой шутки, извращенные люди эти патологоанатомы, с кем бы уж точно не пошла в разведку, так это с ними! Пока Адовцев занят с братом, необходимо навести порядок во всем, что произошло. А то чем дальше, тем запутаннее. Если трупов с реки ей теперь не видать, а в перинатальном центре само собой, уже провели чистку, остается лишь Ахтуба… и странные призраки над водой. Паспорт всегда при ней, а купить билет на ближайший самолет не проблема. Отчего то она была уверена, что получит ответы на вопросы в Волгограде.

Пару часов спустя Третьякова шла по трапу к самолету авиалиний «Сибур». Она все копалась в мыслях, особо не обращая внимания на то, что происходит вокруг, как чья то рука схватила ее за локоть, Наталья удивленно обернулась и остолбенела – Адовцев! Сергей был тоже удивлен и зол одновременно. Он был в шарфе, который она запомнила с первой встречи и длинной теплой куртке с капюшоном. И чего так тепло вырядился при плюсовой температуре?

– Вы очень непослушная девочка …

– А вы мне не воспитатель, чтобы я вас слушалась – отрезала она. – Какое, черт возьми, совпадение, что вы решили полететь в Волгоград?

Сергей кивнул.

– У меня встреча в кафе аэропорта Гумрак. Одна из фотографий, что вы выкрали из дела, фотография жены Романа Верховодина, он согласился рассказать все, что знает.

– Где мой брат?

– Павел в порядке, я оставил его в вашей гостиной. Как и ваш вкусный коньяк.

– Не хотите объяснить, что, все таки, происходит?

Сергей устало кивнул головой:

– Очень хочу, но не сейчас.

Мужчина предложил Наталье пройти вперед. Она улыбнулась и «случайно» ударила его локтем в районе солнечного сплетения. В ответ Сергей схватил ее руку и крепко сжал кисть, близко прислонился губами к уху.

– Не делайте так больше…

Наталья тихонько выкрикнула, и поймала себя на мысли, что тепло приятно разливается внизу живота. Она раскраснелась и быстро пошла на свое место. Еще не хватало, чтобы он заметил ее смущение.

Недолгий перелет прошел в мыслях. Несколько раз она ловила на себе взгляд Сергея, и становилось не по себе от некоторой неуютности внутри, которую ощущала последний раз в начальных классах средней школы, при взгляде на нее Пенкина. Вроде, Пенкин была фамилия того мальчика. Он таскал ей завтраки из школьного буфета и больно дергал за косички. Вроде бы после Пенкина, кроме Петра и пары мужчин в ее жизни отношений и не было… Даже стало как то стыдно, уж на монахиню она точно не походила. И почему Адовцев такой красивый?

Спустя час после приземления самолета и аплодисментов пилоту с воплями особо пьяных пассажиров «Пилот не пил, пилот не пил!» Наталья и Сергей сидели за столиком кафе аэропорта Гумрак в ожидании встречи. Сергей увлеченно ковырял несвежее пирожное тирамису, а Наталья увлеченно злилась от того, что не знала, куда себя деть. Дискомфорт усугублялся температурой помещения, было жутко холодно, Волгоград встретил крепким морозом и шквалистым ветром, таким привычным для этой местности. Адовцев не зря тепло оделся, ее же колотило, короткая куртка совсем не грела. Естественно, от джентльменски предложенной куртки она отказалась, Адовцев все еще вызывал в ней противоречивые эмоции. Когда официант принес кофе и зеленый чай, холодные руки с удовольствием обняли горячий фарфор. Захотелось залезть в горячий чай и не вылезать, пока совсем не согреется.

Сергей невозмутимо пил желтую жидкость из маленькой пиалы и над чем-то думал. Периодически их глаза встречались, но оба отводили взгляд, делая вид, что с интересом разглядывают людей вокруг, время тянулось очень долго. Наталья бросилась изучать ногти на руках, что такое маникюр, они уже и не помнили, ей снова стало стыдно за свой внешний вид.

Наконец ее мучениям пришел конец, к столику подошел высокий гладко выбритый мужчина. Он кивнул Наталье и протянул руку Адовцеву.

– Прошу прощения за опоздание, там такая непогода, что пришлось тащиться на мизерной скорости, будто в черепашьем забеге участвовал.

Адовцев отодвинул рукав куртки и посмотрел на массивные часы, как Роман странно дернулся и тяжело опустился вниз. Наталья вскрикнула и наклонилась над мужчиной – его висок был пробит пулей, кровь хлестала фонтаном, Роман Верховодин был мертв от выстрела в голову.

Послышался звон бьющегося стекла, подбежавший официант упал в обморок, когда увидел кровь на блестящем кафеле. В кафе началась паника, женщины громко завизжали, народ бросился бежать из помещения с криками о помощи.

Сергей выскочил из-за стола и опустился на пол, поднял обеими руками голову Романа, огляделся вокруг. Наталья сидела в оцепенении и не могла никак отделаться от одной мысли, ей не давал покоя вопрос, почему Адовцев посмотрел на часы и в ту же секунду Верховодину вышибли мозг?!

Их взгляд встретился, Третьякова стиснула зубы и без колебаний побежала к выходу. На улице она металась пару секунд, как перед ней остановилась белая «Волга» с шашкой такси, девушка запрыгнула в машину и громко закричала, чтобы водитель трогался. Из окна Наталья увидела, как Сергей выбегает с центрального выхода и озирается по сторонам.

– Стой!

Водитель нажал на тормоза и раздраженно всплеснул руками.

– То стой, то езжай, ты уж определись.

Наталья дождалась, пока Сергей поговорит по телефону и вернется в здание. Она попросила водителя отвезти ее в областное РУВД. Еще убийств не хватало! Если убирают свидетелей, все более чем серьезно. Получается, Адовцев подчищает хвосты, вот какая его миссия в этих запутанных делах и надо успеть поговорить с остальными очевидцами. Черт, Павел!

Наталья едва не задохнулась от приступа паники, пока набирала номер брата. Длинные гудки отдавались больными уларами сердца. Наконец, она услышала родной голос.

– Слава Богу! Я в Волгограде, Еду в Волгоградское областное РУВД, узнаю все, что мне надо и вернусь.

Павел ответил, что ему удалось избавиться от наручников и он в Храме. Наталья не стала вдаваться в подробности, самое главное, что брат в порядке и теперь в безопасности. Этот Адовцев совсем ее запутал… Вчера она ему поверила, а сегодня такое произошло. Если бы она не полетела в Волгоград, так и ходила бы перед ним, развесив уши, будто глупый спаниель… Вот дура! Девушка дала себе смачную пощечину. Водитель такси странно на нее посмотрел, но не решился откомментировать. Его дело маленькое – везти пассажиров до места назначения, а там пусть делают, что хотят… Лишь бы его не трогали.

В Волгоградском РУВД высокая седая женщина в форме ответила Третьяковой, что дело передано в Москву и больше не числится в их юрисдикции, никакой информацией она не в силах помочь. Наталья в бешенстве оглядывала светлый кабинет с унылыми занавесями, среди кучи папок и бумаг выделялся одинокий кактус. Цветок стоял на сером окне и качался от ветра, бьющегося в щели старых рам. Она подумала, что сейчас очень похожа на этот цветок… Такая же одинокая и без единой мысли, что делать дальше.

Она решительно набрала номер Котова.

– Орать потом будешь, достать координаты людей, проходящих свидетелями в деле с призраками над водой, сможешь? В Волгограде я, да! И ни хрена не уеду, пока не узнаю хоть что-нибудь! Верховодину при мне вынесли мозги, мать твою, Котов, а ты говоришь, садись на самолет и лети домой!

Девушка закрыла черную раскладушку и подошла к окну. Василий Петрович поможет, только будет кричать, как потерпевший, после…Котов был ей вместо отца, в своем роде. Дай волю, отпорол бы армейским ремнем как сидорову козу. Полковник заметил Третьякову еще на практике и стал протежировать, даже ходили слухи об их непрофессиональной связи, что мало волновало обоих. У Котова была дочь от второго брака, на несколько лет младше Натальи, которую он безумно любил, так что отцовские инстинкты не выдержали, когда он прочитал личное дело Третьяковой Натальи Антоновны, выросшей без отца. Сколько раз прикрывал ее задницу, помогал избегать сложных рабочих и личных ситуаций умными советами! И почему бабу никак себе не найдет…Такой мужик пропадает! Вот ведь несправедливость судьбы.

Мобильный завибрировал, Наталья вытащила острый карандаш из глиняной кружки на столе и на чеке, которых «миллион» вечно хранилось у нее в карманах, нацарапала номера с именами.

Для связи был доступен только Виктор и он не сразу согласился встретиться. Потом назвал место – Торговый Центр города Волжского. Черт, сколько же городов она проедет за один день! Но расстояние приятно порадовало, как ехать в ближнее Подмосковье.

В большом торговом центре, полного бутиков, кинотеатров, и приятных запахов ванили и жареного мяса, Наталья поняла, как сильно хочет есть. Навязчивый запах фаст-фуда привел ее в «Бустерс». Пара бигмаков и большая порция картофеля фри с двумя разными соусами несколько озадачила подошедшего к условленному месту встречи Виктора.

– Добрый день, я Олешин. Я думал, вы все пончики любите…

– Это америкосы пончики жрут. А мы нормальную американскую еду. Присаживайтесь, Виктор Олешин.

Мужчина сделал заказ – черный кофе и кекс с изюмом и подсел рядом. Наталье он показался очень нервным, его руки постоянно находились в движении и голова ходила «ходуном», словно кто-то дергал за невидимые ниточки, привязанные по всему телу. Говорил он громко и отрывисто.

– Знаете, странно, за час до вас следователь из Москвы назначил мне встречу в Аквапарке, я уже думал ехать туда, как вы позвонили. А сюда мне гораздо ближе.

Наталье еле удалось не выругаться вслух. Скорее всего, тот следователь никто иной, как Адовцев, и он уже едет в Аквапарк, неужели и Виктора уберут при свидетелях в людном месте? Как вовремя она успела.

– Давайте к делу, Виктор. Расскажите мне о той ночи. Вы на самом деле видели призраков?

Виктор обжегся кофе и едва не закричал от боли. Он нервно скомкал бумажный стаканчик и обиженно отодвинул его на край стола.

– Видел, как вас сейчас. Самое странное, что до того как Вика. Ну, утонула, на реке был силуэт женщины, с длинными волосами и в платье. А когда Вика ушла под воду и Олег ее не нашел, тогда уже Роман подбежал и нырнул, появился силуэт Вики. Но он был странным.

– Что именно вам показалось странным?

– В районе живота была как бы точка, что ли… А вскрытие потом показало, что Вика беременна. Олега вообще в «Лажки» загребли, это дурка наша местная. Он первый нашел Вику, когда она еще была жива…

Наталья задумалась. В «Лажки» ехать смысла никакого, она пробьет себе пропуск, но нет уверенности, что Олег Логинович в адекватном состоянии. Если еще жив, конечно. Она открыла соус из морской капусты.

Виктор странно посмотрел и снова дернулся всем телом.

– Этот запах, все думал, что мне напоминает запах, который был у воды, когда утонула Вика, такой неприятный, а теперь понял. Морская капуста!

Наталья с сомнением посмотрела на свой соус.

– А этот запах, он появился, когда вы увидели до или после того, как вы начали видеть призраков?

– Мы же долго ехали, если бы вода так пахла все время, точно почувствовали бы раньше. Так что как раз перед тем, как эти призраки появлялись над водой. А Вы с Романом встречались? Такая трагедия для него, еще и по тупой иронии Вика была беременной, они едва не развелись же из-за этого, долго не могли зачать.

Наталья глубоко вздохнула и положила руку на плечо Виктора.

– Виктор…Роман мертв, к сожалению, утром в аэропорте произошла ужасная трагедия… Приношу свои соболезнования.

Мужчина схватился за голову, он сидел пару минут и раскачивался на стуле, потом поднялся.

– Я лучше пойду. До свидания, – мужчина бросил смятую салфетку на поднос и собирался уходить, как Наталья остановила его.

– Пообещайте мне, что поедете в безопасное место?

Виктор задергался еще сильнее, его голос перешел на шепот:

– Для чего это?

Третьякова пыталась выглядеть спокойной.

– Просто пообещайте, вам надо отдохнуть, совсем вы задергались.

Виктор облегченно вздохнул. Да уж, в этом она права. Нервы вышли из под контроля, отдохнуть в спокойном месте просто необходимо. Он благодарно кивнул на прощанье.

Третьякова с удовольствием допила сладкую «Кока-колу». Пора возвращаться в столицу. Наталья переваривала информацию, которую ей предоставил Виктор. Выходит, фотографии есть не что иное, как точные копии людей над водой, в которой они утонули в разное время. Даже беременность женщины передало это злосчастное облако! Информация о запахе морской капусты в реке была очень ценной, Иван Федорович однозначно поможет с выводами. Здесь без ученого никак не обойтись.

Когда она вышла на улицу, ее внимание привлекло массовое скопление народа перед входом в торговый центр. На дороге лежал мужчина в распахнутой защитной гимнастерке. Наталья пробралась сквозь людей, сердце колотилось и дурное предчувствие сжимало желудок. Она наклонилась и поняла, что предчувствие не обмануло, перед ней лежал Виктор, мужчина был без сознания.

Третьякова подняла вверх глаза и увидела перед собой Адовцева. Сергей схватил ее за плечи и потряс словно котенка, затем прислонился к уху теплыми губами и прошептал:

– Успели с ним поговорить?

Она оттолкнула мужчину.

– Если ты решил, что напугал меня, и я трясусь от страха, ошибаешься, мудила! Думаешь, не поняла еще в аэропорте, что это твоих рук дело, мать твою!?

Сергей аккуратно схватил девушку за шею и прижал голову к груди, чтобы не привлекать лишнего внимания, будто они пара влюбленных и обнимаются. Наталья с ужасом поняла, что он гораздо сильнее ее и она при всем желании не сможет дать ему отпор. Сергей пытался быть аккуратным, чтобы не навредить девушке:

– Как я понял, мы только что перешли на «ты»? Я очень хочу все тебе объяснить, но не здесь и не сейчас, садись в машину и без истерик.

Он взмахнул рукой и к ним подъехал желтый лифан. Адовцев открыл дверь такси и подтолкнул Наталью на заднее сидение, сам сел на место рядом с водителем. До аэропорта они ехали молча.

После самолета Третьякова направилась в участок. Ее не удивило, что Адовцев не препятствовал, она никак не могла разобраться в своем отношении к нему. Конечно, его мотивы теперь были очевидны, но угрозы для себя она не чувствовала. Напротив, он будто продолжал ее от кого то оберегать… Мозг находил массу доказательств его причастности к ужасным событиям, а сердце никак не соглашалось с тем, что он «отрицательный герой». Да уж…Этот мужчина явно все усложняет. Может быть, Котов ей объяснит, наконец, что происходит. Тем более, что теперь от разговора с начальником не отвертеться…

На рабочем столе она нашла материалы по аварии в районе Орехово-Зуево. В ДТП попали черный «Ауди» и белая «Жигули», за рулем иномарки был мужчина средних лет, а за рулем жигуленка ехала беременная женщина на сносях. После аварии все остались живы и обоих водителей везли в реанимацию на одной машине скорой помощи, только вот дальше опять чертовщина какая то… Скорая попала в сильный буран, и машина перевернулась… ни одного из пациентов спасти не удалось. Дело закрыто.

Вот ведь какие дела… Женщина то выжила и ребенок родился, выходит, что во второй аварии погиб только водитель «Ауди»… Голосом которого с ней разговаривал младенец в перинатальном…

– Чем расстроена, солнышко? – Денис бережно отвел Натальи за ухо прядь волос. Она прямо посмотрела мужчине в глаза и серьезно спросила:

– Ты не знаешь, отчего возникает буран?

– Смешная ты, Наташа. Если правильно помню из курса природоведения, любое стихийное действие природы это результат испарения водных масс, вроде так.

– Спасибо. Дэн, – она обернулась. – Кстати, еще раз тронешь мои волосы, я тебе член завяжу бантиком!

– Хорошо, что ты так хорошо обо мне думаешь! Мужчина довольно улыбнулся.

Значит, результат испарения водных масс. В одной передаче Наталья смотрела про переселение душ, интересно могут ли быть связаны такие совпадения, надо бы пересмотреть снова. Не просто так же буран сначала был, а потом нет?

Девушка вышла в коридор, тщательно обдумывая версию событий. Она услышала аплодисменты и увидела злого Котова.

Полковник хлопал руками, поедая Третьякову взглядом. Его настроение оставляло желать лучшего…

– Наша супер занятая леди вернулась с супер важных дел! Где тебя носило, черт подери!

Наталья пыталась оправдаться, но понимала, что сама себя загнала в ловушку, без объяснений ей не обойтись.

– Я занималась …

Котов, казалось, и не собирался ее слушать.

– Я тебе скажу, чем ты занималась, мне звонили все утро. Ты крутилась в Волгограде и делала то, что я делать запретил, там два трупа и при каждом убийстве присутствовала ты! Понимаешь, чем дело пахнет?

– Да ни чего ж себе заявление, товарищ начальник! Еще, мать твою, давай меня во всем обвиним и скажем, что я снесла голову одному и наехала на другого, а то, что Адовцев был со мной, ничего?

Котов удивленно приподнял брови:

– Понятия не имею, о ком ты говоришь.

– Тот, кто звонил все утро, не рассказал, случайно, что ко мне приставили агента, который, мать его, проходу не дает!

Котов улыбнулся:

– Серьезно, у тебя, наконец, роман?

– Котов, не беси меня, какой к лешему роман! Этот федерал похитил Павла и был со мной в Волгограде, я сто процентов уверена, что убийства его рук дело!

Полковник присел за свой большой стол, заваленный бумагами и бумажными стаканчиками из под кофе. Наталья облегченно выдохнула, что ж…великой взбучки не будет, и это прекрасно. Самое время расставить все точки над «и». Она присела напротив Котова.

– Давай рассказывай, я все равно не забуду то, что видела.

Котов сложил руки на груди и сверлил Наталью долгим взглядом. И почему она такая неугомонная? Это качество, признаться, вызывало в нем некоторое восхищение, сам когда то таким был. Но как бы аккуратно ей все рассказать?

– Я хорошо знаю Могильного, ты с ним встречалась уже, в морге, ну, у него еще нос переломан в нескольких местах. Но ты должна понимать, девочка, что его доброе отношение ко мне не может длиться вечно, ты не понимаешь насколько все серьезно на этот раз, прикрыть твою задницу никак не могу!

Третьякова злилась, снова он уводит разговор в другую сторону!

– Да себе жопу прикрывай! И вообще, ты хоть задумался, почему доступ закрывают и что за долбанная хрень происходит вокруг последнее время, или тебе совершенно положить на все это и главное, чтобы звездочки на плечах прибавлялись?

Она не могла остановиться. Все ругалась и ругалась, Котов закрыл дверь и повернул в замке ключ.

– Заткнись и сядь.

Он достал из металлического сейфа папку и бросил перед Натальей. В ней Третьякова нашла два листа. Она захлебнулась от возмущения:

– Заявление написать? Да напишу, хватит с меня этого тупизма!

Котов схватился за голову и терпеливо произнес:

– Как с тобой сложно, Третьякова, просто посмотри, я делал собственную выборку последние несколько лет.

Наталья виновато вздохнула, она чувствовала, что позволила лишнего, но было довольно сложно держать себя в руках в следствие событий прошедших суток. В грифе было написано «Элемент «ВОДА», она принялась читать.

«Сентябрь 2010 г.» г. Красноярск. Воспитанник детского сада № «13» во время занятий в бассейне помочился в воду, детей не успели довезти до токсикологического отделения. Летальный исход вследствие токсикологического отравления. Природа яда не определена, дело закрыто за повышением важности кода доступа.

«Декабрь 2010 г.» г. Тамбов. Отдыхающие гостинице «Театральная» во время магнитного шторма были найдены мертвыми, люди захлебнулись сильно концентрированным рассолом, их тела при этом полностью обезводились. Дело закрыто за повышением важности кода доступа.

«Ноябрь 2011 г.» г. Санкт-Петербург. Группа туристов ходила по Неве, как по асфальту. Дело закрыто за повышением важности кода доступа.»

Третьякова в сомнении подняла голову от бумаги, Котов курил и смотрел в обледеневшее окно.

– Котов, что это за хрень?

– Третьякова, я тебе это показал, чтобы ты поняла, что ты не роль в кино о детективах играешь, а все это дерьмо происходит на самом деле, черт подери! Ты же угробишь себе жизнь! С кем ты контактировала по последним делам?

– Мария Валентиновна, Иван Федорович, но хвоста не было.

Наталья испуганно дернулась. Черт! Хвост по любому был…Иначе почему Адовцев так спокойно отпустил ее в участок? Совсем ее мозг перестал работать как следует…Она испуганно вскочила и умоляюще произнесла:

– Котов, потом будешь меня четвертовать, мне надо в институт…

Полковник тяжело вздохнул и открыл дверь:

– Только аккуратно и держи меня в курсе.

Наталья понимала, раз полковник позволил ей уйти, значит, пока еще есть время во всем разобраться. Только вот почему фамилия Адовцева не показалась ему знакомой?

– Святой отец, Владыко, прошу помощи. Я ужасный человек, – женщина говорила с приятным придыханием, легкий аромат лаванды терпко въелся в воздух молебного зала.

– Покайся, дочь моя, и придет к тебе прощение Господне.

Женщина начала свой рассказ и в процессе повествования Епископ не раз ловил себя на мысли, что его затылок холодеет, а ладони становятся влажными.

Дарья Гофман родилась в Сергиевом Посаде, и еще будучи девочкой, не раз ловила себя на странных мыслях. В день шестилетия родители подарили ей маленького щенка, который остался самым ярким воспоминанием детства. Однажды она взяла нового друга в пенную ванную, и окунула животное на несколько секунд под воду, а дальше с наслаждением смотрела на пузырьки, выходящие из пасти собаки, Даша отлично запомнила его конвульсии и глухое скуление. Щенка похоронили без нее, родители после этого водили ребенка по психологам, считая, что дочь испытала сильное потрясение. Естественно, им и в голову не могло прийти, что произошел вовсе не несчастный случай.

Ребенок не переубеждал родителей, напротив, стойко и нудно выдерживал длинные сеансы у самого дорогого психолога города. Девочка пропускала мимо ушей речи взрослой женщины, от которой пахло яблоками, увлеченно рисовала по ее просьбе портреты семьи, рассказывала подробности снов и делилась впечатлениями о сверстниках, а мысли тем временем были заняты попугаем породы Какаду, которого психолог держала в своем кабинете. Птица смешно ворковала, вызывая у девочки приятные ощущения, которые были очень схожи с тем, что она испытывала в ванной, когда утопила своего маленького щенка. В качестве поощрения работы над собой, психолог позволяла маленькой Даше иногда держать большого пернатого в руках.

Девочка помнила эти секунды настоящего блаженства, когда ее маленькие пальчики оказывались под теплыми перьями, чувствуя биение пульса перепуганной птицы. Даша легонько сдавливала шею попугая до глухих хрипов. Ради этих ощущений она очень много думала перед каждым сеансом, увлеченно раскрашивая свои рассказы несуществующими деталями и образами, чем несказанно радовала психолога.

Вскоре родители переехали в Москву, в новую большую квартиру, и началась совсем другая жизнь. Мама с папой к тому времени начали часто расходиться и сходиться, часто громко кричали и оскорбляли друг друга, что сильно расстраивало девочку. Но поговорить о своих мыслях ей было не с кем. Дружить со сверстниками не получалось, детей пугала хорошенькая рыжеволосая Даша, которая могла ткнуть пальцем в глаз или крепко ухватиться за волосы и с наслаждением улыбаться. Куклы и мягкие игрушки в детской превратились в груду ненужного хлама, с искалеченными конечностями и оторванными головами, Даша яростно резала плюш острыми ножницами и вырывала синтепон из обезглавленных телец своих игрушечных друзей, потому что они не могли помочь ей никакими советами. Мать грозилась сдать дочь в психушку, но со временем перестала обращать на это внимание, личная жизнь стала занимать ее куда больше.

Окончательно родители разошлись, когда Даше исполнилось девять, исхудавшая и вечно печальная мать призраком ходила по квартире неделями в несвежей одежде и начала употреблять спиртное, со временем перестала замечать Дашу совсем.

Женщина рассказала Епископу, как годы скиталась по близким и дальним родственникам, которые передавали ее друг другу, словно ненужный трофей. В день совершеннолетия девушка сожгла все семейные фотографии.

Бабушка Дарьи, Серафима Даниловна была матерью отца, она и приютила внучку до ее совершеннолетия. Отец с девяти лет не появлялся в жизни девочки, а мать Даша видела последний раз после своего совершеннолетия, когда женщина притащилась в дом ее бабушки вымаливать у дочери прощение. Роза Павловна сидела на полу холодного подъезда в грязном рваном халате, едва можно было угадать в заплывшем от синяков и отеков лице некогда самую любимую и лучшую в мире мамочку.

Дарья рассказала, как мать тянула к ней руки с грязными ногтями и ужасными экземами на ладонях, как горько плакала, и как была похожа на дрянную свинью!

Впервые за весь монолог голос Дарьи дрогнул, когда она рассказала, как душила мать. Лоб Епископа покрылся холодной испариной. Что то в этой женщине было по настоящему демоническое… он спросил сиплым голосом:

– Вы отбыли наказание, детя?

– Да, Владыко, да, Сам Господь наказал меня!

Женщина всхлипывала и дрожащим голосом продолжала свой страшный рассказ. Дарья никому не рассказала про убийство биологической матери, она лишь сделала вид, что нашла труп неизвестной женщины и вызвала скорую помощь, чтобы «бомжиху» увезли в морг.

Вскоре бабушка умерла от воспаления легких, и квартира перешла к Дарье в наследство. Началась новая жизнь, полная мужчин, праздников и дорогих нарядов.

Когда Дарье исполнилось двадцать лет, она родила первого младенца, но мальчик умер от гипоксии не прожив и суток. Отцом малыша был человек, которого девушка любила больше жизни, спустя четыре года еще двое близнецов, посланных небесами от него же, вышли из утробы бездыханными. В родильном зале после сложных родов Дарья схватила большие щипцы и ударила ими акушерку в висок, вовремя вбежавшая санитарка помешала следующему удару и акушерка осталась жить.

Несчастную мать признали невменяемой и назначили принудительное лечение в психиатрической клинике на окраине Москвы, это были страшные годы пустоты… Любимый мужчина ни разу не навестил Дарью, и она не видела его более. В клинике у нее было время подумать обо всем, но вскоре голову стал занимать лечащий врач, Гофман Геннадий Иосифович. Красивый и очень интеллигентный мужчина, он наблюдал за красивой и несчастной женщиной несколько лет, прежде чем сдался перед порочными мыслями и решился на служебный роман.

Это был яркий союз мазохиста и садиста, годы, которые они провели вместе после выписки, были несказанно фееричными. Когда женщина говорила о муже, ее голос начинал дрожать, а дыхание становилось частым и отрывистым.

Павел не знал, что и ответить… Прихожане рассказывали ему всякое, но эта исповедь проняла его своей дикой бесчеловечностью.

– Что вы с ним сделали?

– Ничего, отец мой, Господь милосердный послал мне еще деток, к моему счастью, они родились живыми, Кирилл и Мефодий мы их нарекли. Близнецам по два месяца в данный момент, – ее голос срывался. – Они такие милые и хорошенькие, я часами могла любоваться крошечными личиками и гладить маленькие ножки…

Павел схватился за ручку двери и сжал кулак так, что побелели костяшки пальцев. Предчувствие его не обмануло.

– Я утопила мальчиков в ванной, словно котят вчера утром! Геннадий поможет, он не упечет меня в лечебницу, любит безумно, но я…Я не могу больше так жить!

Дарья упала на каменный пол и зарыдала в голос. Епископ поднял ее под руки и провел в свой кабинет, предложил Дарье воды и их разговор продолжился.

Павел с удивлением отметил, что перед ним красивая молодая женщина, не смотря на многочисленные роды, ее фигура была в идеальной форме, рыжие короткие волосы отливали в свете утреннего солнца хищными искорками, а зеленые глаза завораживали глубиной цвета. Такая красавица вызвала бурю эмоций даже у священнослужителя, некогда давшего обет безбрачия.

Дарья не впервые приходила к Третьякову на исповеди, посещала церковные службы и усердно причащалась, она жаждала услышать о прощении, но Епископ не спешил с отпущением грехов. Женщина была очень больна и одержима, фанатичное почитание Церкви и великое самобичевание сначала ставили Епископа в тупик, но позже он нашел способ заслужить долгожданное прощение.

Этим утром он рассказал Дарье, что ей следует сделать, чтобы смыть с себя все страшные грехи. Женщина радостью согласилась, тем более, что рассказ Епископа искренне ее растрогал. Она недоумевала, как некоторые люди могут угрожать жизни столь почитаемого ею Епископа.

– Меня обвиняют, Дарья. В причастности к страшным событиям в Крещение, погибло много людей ужасной смертью… – грустно сказал ей священник. Мужчина снял церковную одежду, оставшись в синих брюках и легком поло, как Дарья впервые увидела в нем молодого красивого мужчину. Ранее она не позволяла себе подобных мыслей. Павел подошел к женщине и положил руку на спинку стула, медленно спустил пальцы на плечо, ощутив приятную прохладу шелка.

– Мне нужна твоя помощь…

Дарья дернулась, приятная нега разлилась по всему телу, она встала, близко прислонившись к телу Павла. Он вздрогнул от прилива приятного наслаждения, его подбородок задрожал от близости ее влажного рта. Длинные ресницы мягко касались его щек. Высокая грудь волновала своими короткими прикосновениями к животу. Женщина завела между ног Павла острое холодное колено в кружевном чулке, и приподняла шелковую черную юбочку. На гладких бедрах показались красивые подвязки.

Епископ оттолкнул Дарью, испугавшись своих ощущений. Но тут же снова привлек к себе, жадно припал к красным губам, опустился ниже к теплым бедрам. У него еще не было близости с женщиной, если не принимать во внимание детских объятий в начальной школе и поцелуи при раскручивании бутылки. Третьяков не помнил девочки, с которой ему выпало уединяться в темной комнате, не помнил, был ли поцелуй. Много лет либидо оставалось равнодушным, куда более мозг священника занимали вопросы Православия и мирских проблем, но сейчас внутри проснулся зверь и его голод нужно было утолить.

Дарья вела себя агрессивно, кусала за шею и царапала в кровь спину и руки, Павел закрыл ей рот ладонью, чтобы не нарушить тишину Храма постыдными звуками грехопадения.

Спустя четверть часа девушка стояла перед ним обнаженная на коленях и иступленно целовала руки.

– Я немедля все сделаю, Владыко!

Она искренне считала, что сотрет с души страшные угрызения совести. Епископ назвал ей имена злых людей, которые угрожали его жизни, и Дарья не хотела терять ни минуты.

После полудня Дарья появилась на пороге лаборатории Московского Политехнического Института. Она была одета в черную короткую шубку из песца поверх кожаного платья, красиво облегающего упругие икры. Лодыжки сексуально затягивали полусапожки, отороченные мехом и украшенные массивными брошами с крупными камнями. Ее красная помада вкупе с яркими рыжими прядями, каскадом спадающими на лоб и уши, задерживали на себе восхищенные взгляды пожилых преподавателей и молодых студентов. Девушке нравилось, какие эмоции она вызывает у мужчин.

В лаборатории высокий седой мужчина в очках что то писал в журнале. Она ненавистно на него посмотрела, но заставила себя дружелюбно улыбнуться и томно спросила:

– Вы Мякишев Иван Федорович?

Профессор обернулся. Все утро его мозг занимали расчеты и опыты, казалось, что разгадка уже у него в руках. Только вот лаборантка подвела, не появилась в лаборатории и все утро не отвечала на звонки, без нее он как без рук!

Иван Федорович судорожно сглотнул, женщина, которая вошла в научную обитель, его не на шутку взволновала. Но кроме искреннего восхищения как женщина она вызвала и другие эмоции…Так чувствуешь себя после ночного кошмара.

– Да, барышня, с кем имею честь?

Дарья подошла к мужчине и протянула руку:

– Оксана недомогает и просила заменить ее на пару дней у вас в лаборатории. Меня зовут Мария.

Профессор нервно всплеснул руками. Эта новость его ужасно расстроила.

– Ну как так, и ничего мне не сообщила! А Вы сможете быстро готовить реактивы, нужные мне, обращаться с калориметрами и аккуратно снимать данные со стекол микроскопов?

Дарья усмехнулась.

– Конечно, у меня большой опыт лаборантки.

Она взяла с лабораторного стола стеклянную коробочку, красные ровные коготки длинных пальцев сомкнули грани прозрачной призмы.

– Осторожнее, барышня! – Иван Федорович выхватил призму и принялся оттирать ее фильтровальной бумагой. – Вы оставляете отпечатки и вносите свои загрязнения! Теперь вновь придется перекаливать, а это время! Нет, без моей Оксаны я не смогу работать, все остановится. Все! Я ей наберу.

Профессор бросился к подоконнику, схватил мобильник и набрал в меню вызовов контакт своей лаборантки, в белой кожаной сумке Дарьи зазвонил телефон. Дарья вытащила дешевый аппарат и брезгливо нажала кнопку отбоя.

– Дорогой Иван Федорович, Оксана очень больна, еще пару дней будет соблюдать постельный режим. Подруга передала мне телефон, чтобы ее никто не беспокоил, она страшно переживала, что подведет Вас …

Иван Федорович пытался сообразить как быть… Без Оксаны ему не сделать работы быстро, хорошо, что она подумала о замене. Другого выхода нет. Он послушно кивнул головой и беспомощно развел руками.

– Ну, хорошо, хорошо. Мне немедленно нужны чашки Петри, бюретки с градуировкой до миллилитра, принесите со склада.

Дарья медленно сняла шубу и осталась в обтягивающем платье. Высокая грудь красиво обрамлялась глубоким декольте, от нее не ускользнуло, как профессор покраснел, едва коснулся глазами соблазнительной ложбинки. Она хищно улыбнулась и накинула несвежий белый халат. Что ж, пока все идет более чем хорошо.

Дарья прошла в подсобку, покачивая красивыми бедрами. Иван Федорович удовлетворенно вздохнул, слава Богу, можно вернуться к работе. В песчаных часах на лабораторном столе упала последняя крупинка, и профессор бросился к окну, он что-то принялся болтать в колбах, как жидкость в одной из них приняла малиновую окраску.

– Наконец! – мужчина радостно рассмеялся и размашисто черканул в тетради на столе.

В эту секунду в лабораторию влетела Третьякова. Она обрадовалась, застав профессора за работой живым и невредимым.

– Наталья! – профессор тоже был рад увидеть девушку – Вы ко мне с очередными интересными вопросами, барышня?

Она радостно рассмеялась. Профессор был бледен, будто не спал после их последней встречи.

– Федор Иванович, вы отдыхали за прошедшие сутки?

– Нет, дорогая моя, после вашего ухода я вернулся в лабораторию, чтобы кое-что подтвердить в своих умозаключениях, и судя по всему, уже близок к разгадке. Я все никак не мог понять, отчего тела были высохшими, когда их вытащили из воды.

Наталья удивилась, насколько ей известно, местность оцепили нарядом полиции на несколько километров после того происшествия и никто не мог наблюдать состояние тел погибших людей.

– Опережая ваш вопрос, отвечаю, я был там, просто подошел и сказал, что мне нужна проба льда. Полагаю, ваши коллеги ошибочно приняли меня за криминалиста, – он снова довольно рассмеялся. – И вот уже сутки пытаюсь докопаться до истины. Самое странное, что вода, которую я отобрал из реки для своих опытов, она как бы вам мягко сказать… Она морская!

Наталья присела на стул.

– Я провел все необходимые тесты и долго думал, как в воде могли оказаться в таком количестве хлориды, сам же говорил накануне о карбонатах, что составляет соляную основу пресных водоемов. И вот к чему я пришел, это же и объясняет состояние тел.

Иван Федорович взмахнул руками.

– Барышня, что же вы молчите, какой я невоспитанный, вы у меня в гостях, можно сказать, а я вам и чаю не предложил! Или кофе изволите?

Третьякова улыбнулась. Иван Федорович походил на безумного профессора Нимнула из мультфильма, ему лишь усов не хватает.

– Давайте кофе.

Спустя пять минут профессор протянул фарфоровую чашку и указал на сахарницу с керамическими щипцами.

– Жаль не могу угостить Вас молоком, барышня. Вы знаете, что молоко очень опасная жидкость после определенного возраста?

– Иван Федорович, большое спасибо за кофе, но давайте продолжим.

– Ах да, простите, у вас много дел, конечно. Вернусь к своему ходу мыслей, если позволите. Я уже обозначил высокое содержание хлоридов в воде, отчего и сделал вывод, что она морская, но почти такое количество этой соли содержится и в крови человека! Фактически, вся таблица Менделеева содержится и в крови и в морской воде, это очень близкие по своему составу жидкости, кровь людей, получается, по моим умозаключениям, полностью перешла из тел в воду!

Наталья вспомнила как Петр сообщил ей о том, что вся кровь из людей вытекла в реку. Ей стало нехорошо.

– Трупы, которые я видела, они, конечно, были высохшими… Но ведь такого не бывает, что бы вся кровь вытекла из тела, профессор!

– Да, да, дорогая, я вас понимаю! Мы говорим не только о крови, но и о жидкости, которая есть основа крови. Не только кровь, но и жидкость мышц и кожного покрова испарилась, вы смотрели на глазницы трупов?

Наталью начало мутить. Она отрицательно покачала головой.

– Из Ваших выводов выходит, что кровь… как бы это сказать, превратила воду из речной в морскую, но… кровь же красная?

Иван Федорович шумно отхлебнул кофе и смущенно поставил чашку.

– Простите за эту вольность, я случайно. Полагаю, что дело в плазме крови, в ней содержится девяносто процентов воды, а цвет крови придают эритроциты и гемоглобин. Существует такое явление как гемолиз, им называют разрушение оболочки эритроцитов, сопровождающееся выходом гемоглобина в плазму, которая окрашивается при этом в красный цвет и становится прозрачной. Во время гемолиза может изменяться и количество лейкоцитов, вот их количество и зашкалило по непонятным мне причинам. Честно говоря, я с таким еще не сталкивался ни разу.

– А в виду чего он может возникнуть?

– Причинами гемолиза могут выступать аномалии самих эритроцитов, либо воздействие внешних факторов, таких, как резкий перепад температуры, например, а также он может возникнуть при переливании несовместимой крови. Вспомните, при замерзании воды люди очень сильно поранились, они заживо начали замерзать, и их кровь, по сути, перемешалась! Так вот если гипотетически возник эффект гемолиза, это и объясняет почему вода не окрасилась в красный цвет! Мария Валентиновна бы проще и доступнее все объяснила, Вы могли бы навестить ее, барышня?

Наталья кивнула.

– Конечно, Иван Федорович, спасибо за объяснения. Но самый главный вопрос остается, это причина.

– Мы подумаем над ней, Наташенька, даже и не сомневайтесь.

– В вас ни капли, дорогой профессор. Если позволите, я оставлю фотографии, может, они также вас натолкнут на какие мысли. Я бы и сейчас с удовольствием обсудила, но вижу, вы заняты.

– К сожалению, барышня. К сожалению! Честно признаться, у меня есть объяснения, но они слишком сложные для восприятия и осознания. И главный вопрос, готовы ли мы к ним?

– Мы?

– Да. Я имею в виду не только меня и вас, но и все Человечество в целом.

Он взял снимки со среднеахтубинской поймы и отложил их в сторону. «Займусь обязательно займусь, как закончу» с улыбкой сказал профессор.

Дарья дождалась, когда шумная женщина покинет лабораторию и вышла из подсобки. Все это время она стояла у окна и любовалась унылым видом заднего двора. Вороны прыгали по серому снегу и размахивали мощными клювами в разные стороны, вспомнилось тепло попугая в детских руках.

– Вы принесли мне, что я просил, барышня? – повеселевший Иван Федорович убирал в раковину маленькие фарфоровые чашки.

Дарья села на стул, зацепив между собой длинные ноги и вытащила из сумочки пачку с длинными сигаретами, с наслаждением одну закурила.

– Вы что себе позволяете?! В лаборатории категорически нельзя курить, немедленно затушите и покиньте помещение! – Ивана Федоровича колотило от возмущения.

Девушка поднялась, оправив рукой волосы, и близко подошла к профессору. Она говорила шепотом:

– Иван Федорович, а фамилия Мякишев, она отражает ваши сегодняшние сексуальные дела, пан профессор?

Ее холодная рука мягко скользнула по бедру профессора и пальцы сомкнулись в самом нежном месте, Иван Федорович скорчился от боли.

Дарья с наслаждением продолжала сжимать пальцы, профессор выронил чашку и она звонко разлетелась осколками по металлической раковине. Профессор потерял сознание и упал упал на пол. Дарья переступила через тело и бросила окурок в одну из колб на подоконнике.

Она плохо разбиралась в химии, но здесь сложно было прогадать, на колбе было написано «SO₃». Послышался хлопок и комнату окропило мелкими стеклами, пожар начался мгновенно – пузырьки с реактивами лопались, словно зернышки попкорна при нагревании в микроволновке.

Наталья ехала по кольцевой и говорила с братом по мобильному телефону. Она чувствовал себя гораздо спокойнее, совсем накрутила с последними событиями. С Иваном Федоровичем все в порядке, Мария Валентиновна уже поставила чайник и ждет ее в гости. А с Адовцевым она еще разберется.

– Павел, я еду к Марии Валентиновне, беседовала с профессором…

– И…

– И хрень полная! Он такие вещи рассказывал, что до сих пор жутко. Ты приедешь, у меня масса вопросов, мать твою, обещал же сам?

– Наташа, я умоляю тебя оставить все, это очень опасно!

– Не нуди, опасно, черт возьми! Ты же ни хрена не знаешь как я жила, кто сказал, что спокойно? Испугался, так и сиди в своем Храме, а ко мне не высовывайся, и с мудаками всякими не ходи никуда, чтоб тебя не похищали!

Она разозлилась. В кого Павел такой мямля? Почаще бы выходил в мир из своей кельи.

Перед глазами промелькнула вывеска «Интернет кафе», надо бы сюда ненадолго заглянуть. Ноутбука у Натальи не было, но представления об интернете девушка имела. Перед встречей с Марией Алентиновной неплохо было бы почитать о случаях переселения душ… Порыскав в поисковиках, нашла нужную информацию.

Тот младенец в буран родился с переломами ребер, и гематома на лбу…Наталья вытащила папку из сумки, оставленную ей Денисом и пролистала. Да, мужчина тоже скончался на месте, получив многочисленные переломы ребер и удар височной части головы. Пока все сходится, какой бы нелепицей не казалось…

Она продолжила читать:

«В начале пятого столетия в центре спора о страданиях человека были новорожденные, которые еще не успели ни в чем согрешить. Если они согрешили в прошлом, то почему некоторые рождались с физическими недостатками или слабоумными, тогда как другие рождались нормальными? Церковь отвергла ответ, предложенный Оригеном: их судьбы являются результатом действий, совершенных в прошлом. Поэтому ей пришлось придумать новый ответ на вопрос о том, почему невинные младенцы (и хорошие люди вообще) страдают и умирают».

Спустя несколько минут Третьяковой казалось, что есть четкая связь между «призраками» над Ахтубой и случаем в роддоме. Энергия, высвобождаемая телом после смерти, просто визуализировалась! Если в одном случае она конденсировалась над водой и приняла образ утопленников, то в другом перенеслась совершенно в иное тело!

Конечно, по юношеству ее занимали вопросы, куда девается душа после смерти, теория о существовании Чистилища и Райских кущей не вполне устраивала, но столько людей ей доверяют! Здесь же, выходит, что душа осталась при теле, словно еще было не время отправляться на суд Божий, таким образом, в кондитерских смятый шоколад при формовании возвращают обратно в жбан с жидким какао, чтобы дать ему второй шанс.

Чертова хрень, для чего второй шанс был дан, если остановиться на этой мысли, тому мужчине и почему ребенок? Получается, что некто посчитал, что сознанию рано умирать. Но кто. И, если предположить, что атмосферный циклон явился проводником для двух тел, куда делась энергия сознания младенца? Если младенцы обладают сознанием, конечно… Она явно упустила из виду что то важное…

Глаза болели от монитора. Третьякова посмотрела на часы, этот чертов интернет жрет время самым бессовестным образом, еще за ее же деньги! Девушка схватила сумку и быстро пошла к выходу. Мария Валентиновна, наверное, заждалась.

Наталья подъехала к дому Марии Валентиновны уже в сумерках. Замок на парадной дверь был сломан, так что набирать номер домофона не пришлось. Дверь в квартиру женщины была открыта, что Наталью ни капли не смутило. Она часто оставляла дверь открытой, забывая запереться после вечерних прогулок, за что получала хорошие взбучки от Сони.

В квартире вкусно пахло пудрой и мятой, сама женщина сидела за кухонным столиком и дремала. Ну вот, спящая красавица – бабушка, улыбнулась Наталья. На женщине было фланелевое платье цвета бордо с черными бархатными розами, набитыми по талии и в области декольте. Шиньон несколько съехал набок, а на подоле она заметила крошки овсяного печенья.

Третьякова присела на корточки и взяла женщину за руку, но не успела произнести, что собиралась. Маленькая ладошка была очень холодной, не взирая на тепло в доме. Пульс не прощупывался и девушка обратила внимание на синие губы Марии Валентиновны.

– Боже мой, сердце, что ли…

Скорая помощь приехала быстро, женщину положили на носилки, Наталья наклонилась, чтобы поправить шиньон. Возле мочки она увидела маленькую красную дырочку, очень похоже на укус, но откуда комары в январе месяце? Это след от инъекции! Неужели, предумышленное убийство? Или, слишком криминально стало вокруг, раз в голову лезут подобные мысли, Котов не зря спросил, с кем она контактировала последние дни. Иван Федорович, как ему сказать…

Сердце быстро застучало в груди, Наталья бросилась к машине, по дороге роясь в своем бауле в поисках мобильника. Ей ответил приятный женский голос. На просьбу пригласить к телефону Ивана Федоровича, женщина с сожалением сообщила, что в лаборатории случился пожар и профессор находится при институте Склифосовского в ожоговом отделении в критическом состоянии.

Наталья с силой ударила по рулю. Кровь приливала к вискам, дыхание разрывало легкие своим напором. Брат уже более часа не отвечал на звонки, что неприятно и пугающе сверлило в области желудка и Наталья с усилием отгоняла от мозга страшные мысли. Надо ехать в Церковь, надо срочно ехать в Церковь.

Павла в Храме не оказалось. Диакон успокоил девушку, сказав, что Епископ отлучился по очень важным делам и что он жив и здоров. Девушка с облегчением выдохнула, слава Богу, что жив и здоров. Может быть, она просто надумала и у Марии Валентиновны на самом деле случился сердечный приступ?

Ноги тряслись, Наталья попросила воды и доступ к розетке. Мобильник за сутки разрядился, необходимо было узнать о состоянии Ивана Федоровича, прежде чем ехать в больницу. Или сразу в институт, к следственной группе, чтобы расспросить о причинах пожара. Еще морг судебной экспертизы, что скажет Чернов о причине смерти Марии Валентиновны…Третьякова схватилась за голову, так много событий и так мало фактов!

Диакон Димитрий знал Наталью уже много лет, он любезно пригласил девушку в рабочую обитель Епископа. Наталья раскрыла рот от удивления, как только преступила порог кабинета Павла, брат ни в чем себе не отказывает: дорогая мебель из красного резного дерева, огромный стул, более похожий на трон, тяжелые портьеры на больших резных окнах. Наталья подключила к мобильному телефону зарядное устройство и с удовольствием уселась на «трон» Епископа. Мягкая кожа прохладно окутала шею и плечи, как приятно сидеть в таком кресле… Наталья закрыла глаза и попыталась ровно дышать. Она читала в каком то журнале, что ровное дыхание позволяет успокоиться. Еще там было написано про позу лотоса, но это уж точно не для нее… Плохое предчувствие не отпускало. К черту это дыхание, надо как то отвлечь мозг.

Девушка принялась разглядывать комнату, как взгляд упал на широкий подоконник, где она увидела множество маленьких скляночек с надписями на латыни. Она с интересом наклонилась – святая вода, скорее всего, и непонятные надписи… Колдует здесь Епископ, что ли..

Под склянками лежал лист бумаги, на котором была написана молитва, судя по словам…

Некоторые слоги были выделены красным маркером, некоторые перечеркнуты, текст более походил на разлинованную нотную бумагу. Очень интересно… Конечно, Наталья не раз замечала, что молитвы не говорятся привычной манерой для разговора, а поются, будто песни. Но неужели сами священники задают ритм напева?

Диакон заглянул в кабинет.

– Наталия, у нас начинается служба, так что как закончите, просто прикройте дверь, – он называл ее Наталия, выделяя букву «И». Вообще, этот невысокий полный мужчина с длинными бакенбардами и бородкой казался чудным.

– Да, конечно, – Третьякова послушно кивнула, как спохватилась. – Стойте, Димитрий! Расскажите, пожалуйста, отчего молитва произносится нараспев. Я тут у Павла нашла лист и некоторые слова выделены, молитва, как бы это сказать…Действует, если читать в определенном ритме?

Диакон улыбнулся.

– Частота колебаний молитвы, звучащей на любом языке для любой конфессии должна быть равна восьми герцам в нараспевном ритме, и это соответствует частоте колебаний магнитного поля нашей планеты, такая молитва формирует в воде гармоничную структуру существования и именно поэтому рекомендуется употреблять освященную воду во время трапез. Я ухожу, загляните, как будет время, мы обсудим все, что вас интересует.

Вспомнились слова Павла «Я не закончил», когда они обсуждали Крещение и дальнейшие страшные события, выходит, молитвы имеют глубокий смысл на самом деле, это не просто какие то слова… Да и разве обчному человеку в голову такие слова придут… Она решила вернуться к своему занятию и начала выдвигать ящики стола, всегда так делала, когда была ребенком. Четки, молитвенники, несколько мобильных телефонов… Наверное, современный священник имеет очень насыщенную жизнь, раз у него столько телефонов.

Диакон снова заглянул в кабинет.

– Наталия, я забыл Вас попросить, ради Бога, ничего не трогайте, Епископ очень не любит посторонних в своей обители!

Наталья вздрогнула и машинально вложила один мобильный в карман. Она почувствовала, как лицо заливается предательским румянцем. Еще не хватало, чтобы ее поймали за тем, что она роется в вещах брата, пытаясь заглушить в своем мозге неприятные голоса…

Она с удовольствием откинулась в кресле и пододвинула к себе массивный аникварный телефон, набрала номер морга.

– Третьякова…Привет, Чернов! Что с телом Марии Валентиновны? Она…что?? – Наталья вскочила и, не удержавшись, упала на пол, больно ударившись копчиком о каменный пол. Черт! Боль адская!

– В Склиф? Да, я поеду…ой, да ни хрена ничего…Чертова моя жопа болит! Все, пока.

Она корчилась на полу, проклиная Чернова, как взгляд упал на внутреннюю обшивку кресла, как будто за ней был спрятан сейф. Она поднялась, еще кривясь от боли, нашла скрепку и разогнула железо, сделав отмычку. Не могла же она не проверить тайник брата.

Открыть сейф особого труда не составило, Третьякова и не такие сейфы открывала. В тайнике Третьякова нашла увесистую пачку бумаг, перевязанную голубой тесьмой. Может, это письма ее потенциальной, как их там называют? Золовки. Змеиной головки…Наталья злорадно улыбнулась и убрала конверт во внутренний карман куртки. Потом почитает. Ее телефон победно запищал и засветился индикатором заряженной батареи, что ж, пора ехать.