ГЛАВА 41
Надя. Перегрузки
«Закатом любви» можно наслаждаться.
Большинство народа так и поступает:
пострадал, разбередил, упился своей
брошенностью и одиночеством, а потом
снова вперед — это жизнь.
Загадки бытия
Наблюдательность моих девиц да в мирных бы целях. Пока на экране светилась рубка «Мускулиноса» ни одна не оторвала взгляда от своего ненаглядного горячо любимого, но каким-то образом отметили и «намотали на ус» неполадки в наших с Андреем отношениях, однозначно обвинив и осудив одну меня.
Погас экран связи, и в центральном посту повисла и начала сгущаться напряженная тишина. Женька пару раз бесцельно прошлась по отсеку и остановилась напротив Катрин:
— Мальчишкам сейчас в бой, а их командир вдруг узнает, у его прынцессы шашни, — Женька еще добавила в голос яда и повторила, — прынцесса.
— Это она случайно на Никиту первым взглянула, — будто бы возразила Катрин язвительным тоном. — Случайно на глаза попался.
— Стоя в дальнем углу, — в тон продолжила Женька, — а у нашей вертихвостки как раз глаза косили.
— Девушку можно понять, — продолжала «защищать» Катрин. — Стрессы последних дней и часов: плен, террористы, неправильный стул — вот и смешалось все в легкомысленной головке.
Девчонки подчеркнуто не смотрели в мою сторону, но и голосов не понижали. Светка, быстренько высушив слезы и высморкав сопли, весело прислушивалась и ждала момента пустить свою стрелу в избиваемую жертву.
— Захотела большого и надежного, — Женька соизволила обернуться. — Чего тебе не хватало, предательница?
— Духовной близости, — честно пролепетала я. — Обвинениями ниже порога придавили, желание сопротивляться отбили, оправдываться заставили. Сердца в вас нет.
Бессердечные Женька и Катрин положили головы на плечи друг другу и начали смеяться, вытирая кулачками выступающие слезы.
— Понимаешь, — заикаясь, начала объяснять Женька. — Надюха, когда знакомились, напялила кусочек материи с декольте до пупа, от которого и начинался разрез вниз, чтобы Андрей оценил и прочувствовал ее духовность.
— А он не оценил, — подхватила Катрин, — и ничего, кроме роскошного тела, не заметил. Наверное, духовность пряталась в закрытом платьем месте.
— Да-да, — догадалась Женька. — что-то волнующе круглое упруго и маняще оттопыривалось сзади.
— Ничего платье не закрывало и закрыть не могло, — радостно включилась Светка. — Я его как топ-распашонку держу.
— Что попросила, то и получила, — резюмировала Катрин. — Не искала духовной близости, и получила разбитое корыто.
— А ну, хватит, — разозлили, и я стукнула кулаком по штурвалу. — Кого хочу, того люблю. И не было у меня ничего с Никитой, даже разговоров. Рано, кумушки, засуетились.
— Не было, так не было, — примирительно отозвалась Катрин. — Это мы так, меж собой.
— Подумали, мол, Никиту любить, когда рядом Андрей, вроде извращения, — невинно добавила Женька.
— Когда есть такой человек… — пафосно закатила глаза Светка, но Катрин предостерегающе подняла руку, пристально вглядываясь в монитор.
— Командир, — все мгновенно затихли. — В жилом отсеке роды. Третий кластер. Ирина-заправщица.
— Ищи врача.
— Уже на месте, доктор общей практики, нужна опытная акушерка.
Мы не сговариваясь, повернулись к Женьке. Наш механик после училища год не могла устроиться в экипаж и подрабатывала сестрой в роддоме.
— Женя, через полтора часа мы начнем тормозить. Постарайся уложиться.
— Чтобы от перегрузок случайно двойня не получилась, — туповато схохмила Светка, и, поняв неуместность шутки, насупилась.
— Постараемся, — кивнула Женька. — Я возьму аптечку, на всякий случай.
Нескучно у нас, и это только первый полет. Светка переместилась за Женькин монитор, и появилась возможность побыть наедине с космосом, моим «небом в окне» на экране обзора передней полусферы.
Картинка постоянна и однообразна: светлячки разноцветных звезд, иногда собирающиеся в спирали, иногда вытягивающиеся дорожкой, успокаивали, не мешали думать и мечтать.
— Катрин, что у будущей мамаши?
— Схватки и потуги, — Катрин «перекинула» изображение на мой монитор.
— Обрати внимание, неземной красоты девушка, — заметила Светка. — У твоего Андрея есть вкус.
— Уже не моего, — я ответила резче, чем хотела. — И еще не факт, что Андрей отец ребенка.
— Факт известен только маме, — не сдавалась Светка. — Но и на Земле Андрей оставил рыдающую в разлуке заправщицу Ксюшу. Не любит парень далеко от корабля отлучаться.
— Свет, помолчи. Записала человека в ходоки, а он — лучше.
— Согласна, — неожиданно поддержала Катрин. — Андрей заботливый. Если девушка просит участия и доброты, немедленно ее получает. Уверена, слова «люблю» ты от него не дождалась.
— Как-то речь не заходила, — в полной растерянности я пыталась припомнить наши разговоры.
— И, значит, де-факто, не можешь считать себя обманутой и требовать моральной сатисфакции, — засмеялась Катрин. — Мужики разные. У меня два деда: один и за жизнь на свою кралю не насмотрелся и просил в одной могиле похоронить, а другой столь «широких» взглядов, что и не разместить вокруг его последнего приюта всех осчастливленных им старушек. — поставила Катрин победную точку.
— Началось, — отвлекла от переживаний Светка, подаваясь лицом к экрану.
Женька, в марлевой повязке, нырнула головой и руками под простынь, а роженица широко открыла рот и закричала.
— Ужас, — прошептала Светка, — неужели и мне это предстоит?
— Не сегодня, надеюсь? — с удовольствием подковырнула мстительная я.
— Через девять месяцев точно, — Светка мечтательно и тихо улыбнулась, разом развеяв скепсис.
На экране Женька держала на ладошке оранжево-красное нечто и сильно хлопала по попке. Ребенок голосисто вопил. Крупный мужчина в белом халате, очевидно, «врач общей практики» задорно щелкал ножницами, будто собирался оказать малышу парикмахерские услуги.
Обиходив ребенка, Женька повернулась к экрану и показала большой палец:
— Мальчишка, мужик.
«Врач общей практики» наклонился к Женькиному уху и что-то сказал. Женька торопливо заглянула под простынь.
— Кровотечение не останавливается, — расслышала Катрин. — А нам тормозить через пятнадцать минут.
— Надюх, нужна кровь редкой группы, — с экрана прямо в глаза смотрела Женька, ткнула пальцем в мой бейджик. — Твоя.
— Иду. Света, принимай управление, — бросилась по коридору в жилой отсек, на ходу расстегивая комбинезон.
Ирину переложили в противоперегрузочное кресло, меня усадили рядом. В помощниках у Женьки недостатка не было: всякое слово отзывалось движением и суетой в соседнем отсеке, и команда немедленно исполнялась. Подали поднос с бокалами полусладкого слабого чая, и Женька, монтируя систему прямого переливания крови, приказала:
— Пей, сколько сможешь.
Отхлебывая чай, рассматривала Ирину: припухшие по контуру губы, кроваво-красные на фоне общей бледности лица; необыкновенной длины ресницы пушились над полуприкрытыми глазами. Я смотрела и, стыдно сказать, завидовала и ревновала Ирину к Андрею.
— Приготовься, — Женька забрала поднос с чаем.
Перегрузки на транспортах во время плановых разгонов-торможений не бывают чрезмерными — пять-семь же — и легко переносятся здоровым человеком. Женька взяла Ирину за руку, я дотянулась до другой, «врач общей практики» поддерживал голову, легко касаясь ладонями щек.
— Хорошо, что Ирина без сознания, — выговорила Женька.
Светка тормозила по нижней, щадящей границе перегрузки, рискуя проскочить точку входа в атмосферу планеты, но угадала в самый раз. Транспорт перешел в орбитальный полет, и мы вздохнули: теперь только пережить перегрузку при посадке.
Ирина шевельнула губами, судорожно вздохнула, широко распахнула глаза и умоляюще уставилась на Женьку.
— Мальчик, — торопливо затараторила наша акушерка. — Отличный мальчишка. Почти четыре кило, — богатырь.
— Андрей будет рад, — отчетливо выговорила Ирина и замолчала.
Мы не отводили глаз, ожидая продолжения, но Женька крикнула:
— Она мертвая…. - и бросилась к шкафу за дефибриллятором.
«Врач общей практики» суетливо, но умело делал непрямой массаж сердца и искусственное дыхание; я молча лежала, привязанная к Ирине системой переливания крови. Женька приложила к груди Ирины «утюги» и торопливо выдернула мои иглы.
— Отошли! Разряд!
Навалилась новая перегрузка. Транспорт «Надежда», укутавшись огненным шлейфом, пошел через атмосферу вниз.
