ГЛАВА 22
Женька

Смена дня и ночи в вечном и неизменно черном космосе определяются только нашими биологическими часами и не успевает нивелироваться за неделю полета. К двадцати двум дневную суету, хлопоты и заботы, сменяет вечерний покой и отдых. Время посекретничать, уединившись вдвоем, или посмеяться в теплой компашке, или преклонить голову к подушке минут на шестьсот.

Обожаю ночные вахты. Кресло второго пилота свободно, дежурный механик Женька, изредка выходя из машинного отделения, мельком оглядывает мониторы и снова скрывается. Леха за столиком-пультом то хмурится хищно, то азартно улыбается, то строго всматривается в монитор, — наверняка, проходит уровни очередной «стрелялки».

Включен обзорный экран — темный серо-синий фон, по которому проплывают блестками звезды, астероиды, планеты. На самом деле, обзорный экран — психологический трюк, создающий для пилота ощущение присутствия и влияния, снимающий клаустрофобию и чувство незащищенности. Мы летим в наглухо закупоренной железной бочке, в четыре раза быстрее скорости света Человеческий глаз ничего не сможет заметить и рассмотреть, а мозг среагировать. Всю работу выполняют сверхмощные компьютеры. Датчиками радаров сканируют пространство на сотни тысяч километров перед кораблем, сверяют полученные данные с заложенной программой и вносят необходимые коррективы в программу полета

Женька, закончив дела в моторном отсеке, принесла кофе. Леха отмахнулся нетерпеливо: не мешай, мол, воевать. Женька поставила чашку на столик, другую протянула мне, присела в кресло второго пилота. Неслышная девушка: вроде бы бойкая, шустрая, везде успевает, но молчком. Редко ее голос слышен. Чувствуется за ней биография.

— Устала?

— Терпимо, — Женька легко улыбнулась. — Я днем отдохнула.

— Расскажи о себе.

— Тебе интересно?

— Как командир экипажа, — я хотел пошутить, но посмотрел в ожидающие ответа глаза и ответил. — Женя, я угадываю за тобой не простую судьбу.

— С двенадцати до четырнадцати лет я была «мясом». — Женька вздохнула, улыбнулась грустно и начала рассказывать. — В столице застрелили очередного олигарха, его родичи и компаньоны начали делить имущество, среди которого числился и завод в нашем городе. Завод закрыли, люди обнищали, начали спиваться. Всех не успевших сбежать, выслали на Планету Негодяев. Детей отдали в детские дома.

— Я слышал об этой практике. Детские дома курируются олигархами, и дети вырастают в настоящих гуманистов.

— О нас заботился нынешний премьер-министр Земли господин Петров, интеллигент в золотых очках, вечно озабоченный процветанием планеты. А заведовала домом вышедшая в тираж потаскуха, по кличке Мегера Жопинс. Учила танцам, манерам и приемам, — Женька говорила, глядя на мою лежащую на подлокотнике руку, но сейчас попыталась взглянуть в лицо. Ее глаза блестели от слез. — Петров приезжал по воскресеньям. Смотрел наши выступления, долго объяснял, как нам повезло, и увозил с собой девочку или двух, а привозили на другой день избитых, истерзанных, пьяных — неделю лечили в больничке. Мы злорадствовали.

— Интересно…

— Мамашка Мегера старательно поддерживала дух соперничества. Бесконечные сплетни, интриги. По несколько раз на день вцеплялись друг другу в волосы. Девочки старались получить главный приз — стать содержанкой олигарха или джек-пот — женой. Когда возвращали очередную, у других поднималось настроение — джек-пот не разыгран.

— Считается, такая лотерея-конкуренция — залог успешного развития общества. Мораль здесь отдыхает.

— Однажды Петров приехал с другом. Убеждал его выбрать малолеточку по вкусу, а тот нос задирал: «Я смотрю на этих малышек и вспоминаю свою дочь, и твою.» «Мясо, оно и есть мясо,» — ответил Петров. Оба увезли по девочке.

Леха бросил свою «стрелялку». Присел на корточки рядом с Женькой, взял ее ладонь и прислонился щекой.

— А потом к нам повадился сын Петрова — здоровенный парняга с широко расставленными неподвижными глазами. Рассказывали, как он и друганы-отморозки заперли в машине девчат и столкнули в пропасть, а потом фотографировались рядом с горой получившегося фарша. Заставляли убегать, а сами охотились с бластерами, как на дичь. Когда очередь дошла до меня, я ударила Эдика, его звали Эдик, ножом в живот. Друзья начали меня бить, но быстро спохватились: если не спасут Эдика, останутся без его денег. Так я осталась жива и попала в колонию для малолеток.

— Похоже, мы знаем этого парня. Леха, помнишь ремзавод?

— Помню, — Леха судорожно сглотнул и встал. — Грохнул я Эдика, задолбил прикладом. В бластере был заряд, но мне не терпелось выместить злость. Это он посадил на наркоту мою жену, а, когда надоела, сплавил на Планету Негодяев.

— Эдик жив. Нас ввели в заблуждения неподвижные, как у трупа глаза. Увы, Леша, я видел подонка на космодроме накануне вылета. Женя, а разве тюрьмы и колонии не исчезли на Земле после отправки всех преступников на Нептун?

— Отправили взрослых, а молодые — материал. Землянам нужны безбашенные солдаты для армии, беспощадные киллеры для Службы Безопасности, отвязные экстремалы для штурма космических глубин. В лагере нас тоже использовали, как «мясо», но дали возможность закончить школу и перевели в группу механиков на космолеты. Вот такая судьба, — обыденно просто подвела итог Женька.

Леха протянул вперед руку, пробежал пальцами по плечам девушки и прижал ее голову к себе:

— Найду гадов и уничтожу.