Рэй позвонил в полицию Уэйфорда и получил указание дожидаться их в баре «Хин энд Чикен». Заодно он позвонил мистеру Бредли. Фермер был потрясен тем, что случилось, и еще больше, когда узнал, что это присланная им карта едва не привела к катастрофе. Сам он прекрасно помнил, что роковой перекресток перечеркнул и еще пририсовал стрелки, указывающие, что нужно ехать дальше и где нужно свернуть.

Рэй уже столько раз всматривался в карту, что мог бы без малейших колебаний нарисовать ее по памяти. Слушая Бредли, он сразу понял, что набросок, полученный им, не тот, который выслал фермер. Еще одно странное совпадение, о котором должна узнать полиция. Пока он решил не обсуждать эту тему с Бредли.

— К сожалению, теперь мы тут застряли, — вздохнул он. — Придется ждать полицию. Полагаю, потом будет уже поздно ехать к вам. Мы съедим ланч в баре.

После минутной паузы в трубке зазвучал женский голос.

— Это миссис Бредли. Я все понимаю, мистер Холмс, и мне очень жаль, что наши планы рухнули. Но если вы не очень устанете, когда закончите с полицией, и у вас еще останется желание к нам заехать, мы будем ждать на чай от половины пятого до пяти.

— Сердечно вас благодарю! Мне очень жаль, что мы доставляем вам столько хлопот.

— Тут не ваша вина. И так слава Богу, что все благополучно кончилось. Теперь никто не подъезжает к мосту. Местные жители знают, что он разобран, а отдыхающие видят плакат с надписью, что проезд закрыт. Не понимаю только, — протянула она, — как вы могли его не заметить.

— Расскажу при встрече, — ответил Рэй и повесил трубку.

В баре, где они остановились, обеды не подавали, но хозяин, понимая, какой шок они пережили, при виде голодной пары с ребенком попросил жену приготовить что-нибудь перекусить. Это «что-нибудь» оказалось кусищем печенки из домашних запасов с большой порцией овощей с собственного огорода.

— Готов побиться об заклад, что лучше нас не накормили бы даже на Стоу Фарм, — благодарно заявил Рэй хозяину, который лично их обслуживал.

— Вы ехали туда?

— Да, к ланчу. Но теперь поедем только на чай.

Рэй поспешно встал, увидев через окно черный автомобиль с фигурой в мундире за рулем.

— Я с ними поговорю, — бросил он Мевис, — ты оставайся здесь и ешь как следует.

— Так, значит, там вы спустились вниз? — спросил местный сержант, выходя из патрульной машины.

— Да. Плакат тогда не стоял посреди дороги. Когда мы ехали, не было видно никакого плаката. Заметили его мы только на обратном пути, и то на краю дороги, за обочиной. Должно быть, его переставили на середину за последние двадцать минут.

— Да… Вы говорите, что тут свернули и потом вернулись той же дорогой?

— Совершенно верно.

Дорожные происшествия были специальностью сержанта Уиллиса. И он с энтузиазмом занялся исследованием следов на мягкой поверхности.

— Верно, — категорично подтвердил он. — Наверняка плакат не стоял посреди дороги, ни когда вы въезжали, ни когда выезжали. Но мотоцикл тут сделал огромную дугу. Возможно, обогнул плакат. Разумеется, это только версия.

— Вы не хотите видеть тело? — спросил Рэй, удивленный непонятными и, по его мнению, бесцельными действиями сержанта.

Уиллис поднялся, сворачивая рулетку, которой измерял расстояния.

— Всему свое время, — заявил он. — Вы сообщили, что он уже остыл, так что нет сомнений, что он мертв и что мы ничем уже не сможем помочь. Сейчас подъедет скорая помощь, врач и прочие, и я не хочу, чтобы они затоптали все вокруг, прежде чем мы все зафиксируем. Во всяком случае, вы правы, по крайней мере насчет плаката.

Он весело ухмыльнулся, но Рэю было не до веселья. Он хотел поскорее со всем покончить и вернуться к Мевис.

— И больше того, — буркнул он, — ее спрятали умышленно. И это как-то связано с указаниями, которые я получил от мистера Бредли, — как попасть к нему на ферму.

— Мистер Бредли? — переспросил Уиллис, наконец утратив нерушимое спокойствие и вырывая набросок карты из рук Рэя. — Вы говорите, он вам это послал?

— Да, в письме. Но он, видимо, считает, что послал совсем другие инструкции.

— Вы с ним это обсуждали?

— По телефону.

— Могу я оставить это себе? Я хотел бы сам поговорить с мистером Бредли.

Рэй охотно согласился. Он и сам хотел, чтобы Бредли расспросила полиция — это позволит избежать ненужных споров. Не хотел недоразумений с самого начала знакомства; хотел узнать побольше о мисс Траб.

Сержант Уиллис зашагал вниз по дорожке. Рэю, идущему следом, расстояние казалось гораздо большим, чем когда он ехал в машине. Когда они выбрались на открытое пространство над рекой, сержант ускорил шаги и вдруг остановился как вкопанный, всматриваясь в скорченное тело на траве.

— Хо-хо, — услышал Рэй, подходя. — Ну-ну-ну…

— Вы его узнали?

— Да. А вы?

— Нет.

Это было правдой, и Рэй не намеревался ничего больше объяснять. Но не видел ничего плохого в том, что изложит свои сомнения относительно обстоятельств, при которых погиб этот человек.

— Я его не трогал, — сказал он. — Только чтобы убедиться, что он мертв. Но не понимаю, откуда взялась рана на правой стороне головы. Ведь она должна быть внизу…

— Ее вообще не должно быть, — бросил сержант.

Они услышали голоса и появилось несколько человек. Уиллис, подойдя к ним, заговорил быстро, но так тихо, что Рэй ничего не слышал. Кончив, кивнул Рэю, чтобы тот приблизился.

— Они сейчас тут всем займутся, — сказал он. — Мы вернемся в бар. Я должен позвонить, а потом коротко запишу ваши показания, и пока это все. Видимо, вы знаете, что вам придется в назначенное время явиться к судье, когда следствие будет устанавливать причины смерти. Вы говорили, что едете в Стоу Фарм?

— Да.

— И вечером возвращаетесь в Лондон?

— Разумеется.

— Вы приятели Бредли?

— Нет. Но я не понимаю, что здесь общего с этим происшествием.

Сержант Уиллис нахмурился, и Рэй торопливо перешел в защиту.

— Знай мы их, не перепутали бы дороги и ему не пришлось бы посылать нам этой карты, даже если она показывала неверный путь.

— Она неверна только с того времени, как начались работы на мосту, — примерно три недели.

— Я рад, что вы знаете, сколько это длится, ибо письмо с картой было мне выслано только несколько дней назад. Похоже на то, что кто-то собирался помешать нашей встрече с Бредли. Или помешать… ему… попасть еще куда-то.

— Послушайте, — заметил сержант, — у вас ведь глаза на месте и говорить вы умеете. Предлагаю воспользоваться первым и оставить в покое второе. В ваших собственных интересах. Говорю это ради вашего блага, прошу запомнить.

Рэй понял, что сержант прав, хотя и испытывал некоторую обиду.

— Ладно, ладно, — буркнул он. — А если я замечу еще что-то интересное? Держать это при себе?

— Мы еще увидимся, — вежливо ответил Уиллис. — Потерпите пока.

Рэй вернулся к «Хин энд Чикен», а сержант вошел в соседнюю телефонную будку.

— Лесли Кук мертв, — доложил он. — Лежит внизу у реки, за Тилби. Или поскользнулся, или его сбросили с мотоцикла у самой воды. Кто-то рассчитывал, что он упадет в реку, но не вышло, и тогда его здорово огрели по голове — уже на земле. Похоже, его темные делишки вышли наружу.

Когда вероятность убийства стала очевидна, в действие включились все полицейские силы Уэйфорда. Радиус поисков расширился. Вызвали патолога из управления для помощи местному полицейскому врачу при вскрытии, а несколько сотрудников в маленькой полицейской моторке исследовали дно реки в поисках того предмета, которым мог быть нанесен смертельный удар. Сержант Уиллис вместе со своим начальником, инспектором Фростом, направился в дом кузена жертвы.

Мистер Кук был готов к их Визиту.

— Жена Лесли сразу позвонила нам, как только узнала. Моя жена у нее. Чем могу служить?

Инспектор рассказал о загадочном происхождении раны.

— Это требует объяснения, но это еще не все, — продолжал он. — Странно, что он вообще поехал по той дороге. Должен был знать — тут все знают, — что мост разобран.

— Может быть, хотел пописать пейзажи. Он любил рисовать и часто ездил по воскресным дням с этюдником.

— Да, принадлежности для рисования были прикреплены к багажнику. Но похоже, ехал он очень быстро и попытался резко остановиться. На это указывают следы заноса. То, что ехал он туда, соответствует письму, найденному в кармане. Прошу, можете его прочитать. По тому адресу лучше всего ехать именно этой дорогой — самой короткой. Как вы видите, его там ожидали непредвиденные осложнения, и он торопился все уладить.

Мистер Кук читал письмо с подавленным выражением лица. Он предвидел немало «осложнений», как их деликатно именовал инспектор, пока подозрительные делишки кузена не сойдут следом за ним в гроб и будут забыты.

— Вы, пожалуй, правы, — согласился он. — Лесли мог думать, что работы на мосту закончены. Но если это было не так, то проезд-то был закрыт?

— В том-то все и дело, — ответил Фрост. — Есть все доказательства, что предостерегающий плакат убрали, может быть, после смерти мистера Кука, но вполне вероятно — до нее. Расскажите, Уиллис.

Сержант Уиллис начал рассказ о приключении Холмсов, и на это Кук отреагировал с таким испугом, что оба полицейских вздрогнули.

— Но ведь это ужасно! — пояснил мистер Кук, — Я знаю этих молодых людей. Они занимаются розысками, которых не имели права предпринимать. Лучше я вам расскажу всю историю.

Вся история ничего не говорила сержанту Уиллису, но напомнила инспектору его первые два года в Уэйфордской полиции, а также недавний визит инспектора Брауна из южного Лондона. Поблагодарив мистера Кука, он сообщил, что должен вернуться в участок.

— Они уже вернулись в Лондон? — спросил Кук, когда они выходили. — Я имею в Виду Рэя и Мевис Холмс.

— Вероятно. Они намеревались после обеда ехать в Стоу Фарм.

— Видимо, тут моя вина, — нервно заявил мистер Кук. — Это я связал их с Бредли. Разумеется, вначале спросив у Боба разрешения. Его жена когда-то была близкой подругой Элен. Полагаю, они искали ферму. Так вы говорите, там не было запрещающего плаката? Ведь это очень опасно!

— Его не было, когда они въезжали на дорогу, зато они заметили его, когда возвращались, обнаружив тело. И тут же сообщили нам. Когда мы туда приехали, плакат снова стоял на своем обычном месте, на самой середине поворота.

Мистер Кук побледнел.

— Какой ужас! — едва слышно произнес он. — Это смахивает на умышленное покушение. Но вот на Лесли или на Холмсов…

— Именно это, кроме всего прочего, нам предстоит установить, — заметил инспектор.

Вернувшись в полицейскую машину, он сказал водителю:

— Подбрось меня в участок и поезжай в Стоу Фарм. Тэд, — повернулся он к Уиллису, — попробуй узнать что-нибудь толком про ту карту. Иди по любому следу, который только наклюнется. Той пары из Лондона наверняка уже нет. Не упоминай о деле мисс Траб — я сам им займусь. Мне это не нравится — слишком уж много тут всяких непонятных обстоятельств. Во всяком случае, постарайся вытянуть что-нибудь из Бредли.

Инспектор Фрост доложил обо всем шефу полиции, который приказал ему сосредоточиться на деле об убийстве Кука. Предварительное заключение обоих врачей и выводы экспертов показали, что причиной смерти не могло быть падение с мотоцикла. Ударился он о землю левой стороной тела, прежде всего левым плечом. Ключица и сустав были сломаны, лопатка треснула. После падения он оставался неподвижен, об этом говорили следы на земле и одежде. Жестокий удар в правый висок был нанесен, когда тот лежал беспомощным, не в состоянии шевельнуться. Не было сомнений, что его убили.

Шеф полиции подчеркнул, что для него это дело куда важнее, чем гипотетический план столкнуть Холмсов в реку, чтобы прервать их изыскания. Во всяком случае, он не видел связи между этими двумя делами.

Инспектор Фрост был иного мнения, но возражать не стал, решил дождаться рапорта сержанта Уиллиса.

Тот вернулся поздно вечером.

— Бредли клянется, — доложил он, — что карта, которую я ему показал и которую дал мне Холмс, — не та, что он нарисовал и вложил в свое письмо. На его рисунке дорожка была перечеркнута жирной чертой, чтобы стало ясно, что она перекрыта.

— Каким же образом эта другая карта попала в конверт с письмом?

— В том-то все и дело. Бредли говорит, что у него были определенные сомнения, стоит ли ему встречаться с Холмсами и разговаривать с ними о мисс Траб, не предупредив ее сестру. Поэтому он пригласил к себе Мидоусов, чтобы обсудить это с ними, и показал им свое письмо, прежде чем вложить его в конверт. Они сказали, что ничего против не имеют, поскольку та бедняжка душевнобольная, находится в клинике, и ей уже ничем нельзя помочь, в чем ее молодым друзьям вскоре предстоит убедиться. Результатом визита стало то, что Бредли дал Колину Мидоусу заклеенный конверт с письмом, чтобы тот опустил его в городе.

— Я догадываюсь, что потом ты отправился к Мидоусам?

— Да. Оказалось, что Холмсы уже были там по тому же делу. Когда я пришел, Мидоуса не было, но она оказалась дома. Сказала, что в тот день они забыли про письмо, но муж нашел его в кармане на следующее утро. Отдал ей, поскольку сам спешил на службу. У нее была масса работы в саду, и она провела там весь день, никуда не отлучаясь. После обеда к ней заходила жена Лесли Кука, она и отдала письмо, попросив отправить.

— И та его отправила?

— Да. Я был у нее после миссис Мидоус. Слишком нажимать на нее мне не хотелось. Она, правда, не помнит, было это в тот самый день, или на следующий.

— Не помнит?

— Она все время твердила, чтобы мы оставили ее в покое и что тут нет ничего общего со смертью Лесли.

— Ну ладно. Ты записал все данные?

— За исключением даты штемпеля на конверте. Будем надеяться, что Холмс его не выбросил. Не думаю, что он так поступил — мне он кажется достаточно умным. Придется нам вновь встретиться с этим молодым человеком. Миссис Мидоус была не слишком рада мне, когда я пришел к ней прямо от Бредли. Твердила, что и муж ее был недоволен. Считает, что хватит уже задавать вопросы на тему мисс Траб.

— Ах, вот в чем дело! — сказал инспектор. — А наш приятель упрям!

Мисс Траб проскользнула в больничную калитку, пока ее приятельница Хильда занимала привратника разговором, заполнив своей могучей фигурой все пространство перед сторожкой. Хильда выходила под честное слово — у мисс Траб эту привилегию отняли в ту ночь, когда она вернулась с опозданием.

Она знала, чем было вызвано такое решение. Ей не верили, когда она рассказала правду про Джой. Стали спрашивать, почему она не подождала вместе с ребенком, пока вернется мать, или не отвезла его прямо домой. Где она была? И что собиралась сделать с Джой?

Она не могла ответить на эти вопросы. Ответы звучали бы еще неправдоподобнее. Не могла никому сказать, что снова увидела своего врага, затаившегося за кустами в парке; что видела, как он уходил и едва не выбежала из своего укрытия, чтобы велеть Мевис забрать ребенка домой и никогда сюда не возвращаться. Но удержалась до той минуты, пока Джой не осталась одна и пока неудержимый импульс не подтолкнул ее немедленно спасать ребенка от надвигавшейся опасности. А потом она разгуливала по улицам, стараясь обходить полицию, пораженная тем, что сделала, и тем, как это будет истолковано. Наконец, когда спустилась ночь, заставила себя вернуться на Сэндфилдс-авеню двадцать шесть и пережить последствия своего поступка.

Она сказала правду, умолчав только о своем враге, и ей не поверили, или решили, что это результат общего ухудшения ее психического состояния. Возражать она не стала. В клинике ей было безопаснее, чем вне ее. Но ей нужна была свобода передвижений — нужно было уходить и возвращаться, нужно было убедиться, что Рэй и Мевис в безопасности, что с ними ничего не случилось. Особенно с Джой.

Потому она обратилась за помощью к Хильде, и это несчастное, пугливое создание испытывало какое-то странное удовлетворение, прикрывая ее таинственные эскапады. Пятнадцать лет тюремной жизни научили мисс Траб многим хитростям и уловкам. Привратник у больничных ворот был детской шалостью по сравнению с охранницами в тюрьме. И он был мужчиной — это огромная разница.

Мисс Траб сказала Хильде: «Спокойной ночи и спасибо», — и отправилась к себе.

— Мы вас искали весь вечер, — заметила ей позднее дежурная сестра.

— Такая прекрасная погода… Я люблю бывать на воздухе.

— Вы снова уходили, верно?

Мисс Траб не ответила.

— Мне придется доложить об этом.

Мисс Траб не обращала внимания на просьбы и угрозы сестер. Это было легко. Нужно было только опустить жалюзи между собой и внешним миром, когда этот мир становился непереносим. И вообще, ей нужно было думать о нескольких делах. И о нескольких людях, не только о Рэе и Мевис. Был еще Раймонд Торн, который помнил ее с давних лет, несмотря на перемены, которые в ней произошли. Или она действительно изменилась меньше, чем он? Она его не узнала, вплоть до того момента, пока он в тот день не предстал перед ней, называя ее по имени, которым она никогда не пользовалась. Может, это он ее предал? Он был опасен, но она все равно пошла навестить его сегодня по адресу, который он дал.

Торн не выглядел удивленным. Был весьма любезен и предложил прогуляться. И они сели в автобус, а потом гуляли по паркам Уимблдона, и он все в столь же любезной манере рассказывал ей ужасающие, разрывающие сердце, неслыханные вещи. Ее охватили ярость и печаль. И тогда она его оставила и вернулась в клинику.

Одиноко сидя в уголке холла, мисс Траб дрожала всем телом. Можно опустить жалюзи, но реальный мир мощно напирает снаружи, силится ворваться внутрь, силится ее уничтожить. Она не могла ничего больше сделать, как только ждать последнего удара, ждать конца, который все оттягивался и против которого она так отчаянно боролась.