Глава 14
Последний перелёт
Ночь прошла спокойно, без каких-либо эксцессов. Все дрыхли без задних ног, вот что значит чистый свежий воздух и здоровая усталость!
Утром все встали до невозможности бодрые и готовые к новым походам и приключениям. Размеренное спокойствие и безопасность лагеря даже раздражали, не хватало чего-то остренького, хоть бы лешие обступили ночью наш костёр и завыли неожиданно, что ли!
Позавтракали, чем скатерть послала. Разговаривали мало. Ставшая привычной активная жизнь побуждала к действию, накопленная за ночь энергия требовала выхода. А вокруг скука смертная. Перед отлётом решили прогуляться по лагерю, оглядеть окрестности и унять излишнюю возбуждённость. Кроме того, оставалась надежда отыскать приключения на свою голову, прогулка просто так, чтобы проветриться, нас уже не устраивала.
Коршан тут же оживился и обернулся вороном, принялся куражиться над нашими головами, пикируя, планируя и мастерски входя в штопор. Наверное, это была его утренняя разминка. До чего же ловко у него получалось!
Корнезар, глядя на подобные выкрутасы, метко заметил:
– Ну и прохиндей этот Коршан, как трапезничать, так он человек, а как идти куда, так чики-брыки, и он ворон. Мне целых десять минут пешком тёпать, ноги стирать да из сил выбиваться, а он пару раз нехотя крыльями подёргает и уже сидит на месте, отдыхает. Опять же перекусить лишний раз есть возможность. Где тут справедливость?
На что Юриник ему терпеливо отвечал наставительным тоном:
– А ты пойди, сходи к Джорджиусу, пока ещё не поздно, и попроси его превратить себя в какую-нибудь птичку, например, в попугая или сороку, а можешь и в самочку ворона перевоплотиться, здорово будет! Создашь тогда с Коршанчиком крепкую и дружную семью, совьёшь гнёздышко и высидишь, на радость нам, птенчиков!
– Нет, только не это!
Юриник продолжал ёрничать:
– Хорошо-хорошо, уговорил, не будем об этом сейчас, я имею в виду гнездо и птенцов, поговорим об этом позже. Но ты в птичьем облике поживи с полгодика, а потом Джордж, может быть, тебя расколдует, и тогда уж ты точно сможешь…
– Нет уж, спасибо, премного благодарен, я лучше пешком похожу.
Во время этого разговора мы шли между ровными рядами палаток-шатров. Вдруг совершенно неожиданно из-за угла ближайшей палатки вываливается метла! Ничего особенного, обыкновенная метла с сучковатым заскорузлым древком и густой роскошной березовой метёлкой, а за ней обыкновенный, большой и слегка проржавленный совок. Особенным же было то, что людей рядом не было и в помине, орудия труда двигались сами! Вот они, приключения! На душе сразу полегчало. Изредка метла начинала что-то усердно выметать, а услужливый совок тут же оказывался рядом, галантно предлагая свои услуги. Таким образом влюблённая парочка садово-уличных инструментов медленно и с достоинством продефилировала мимо нас, причём бойкий совок задержался возле Дорокорна, который с аппетитом догрызал яблоко. Усердный совок, по всему было видно, поджидал огрызок, а метла томилась неподалёку, прислонившись к дереву и шевеля ветками метёлки, очищая их от застрявших пылинок и соринок. Как и ожидалось, исполнительный и ответственный напарник-совок направился к ней только тогда, когда получил, наконец, от Дорокорна долгожданный огрызок.
– Здорово придумано! – восхитился я, а остальные, похоже, ничуть не удивились.
Изредка нам навстречу попадались знакомые Дорокорна, Юриника и Дормидорфа. Они вежливо здоровались с нами и, как правило, интересовались результатами похода, из которого мы давеча имели удовольствие вернуться. Наверное, в десятый раз повторяя историю нашего славного путешествия и отвечая на одни и те же вопросы, мы начали слегка утомляться от затянувшегося однообразия. Не сговариваясь, мы развернулись и отправились обратно в шатёр, чтобы забрать оттуда свои вещички и, не медля более ни минуты, лететь обратно в деревню, из которой и началось наше с Дормидорфом путешествие.
За считанные минуты добрались до шатра, собрали скромные пожитки и прямиком к аэродрому, где мы оставили нашу грозную птичку и трёх её воспитанников, ящеров. Те же, как оказалось, уже давно с нетерпением поджидали нас, так как Агрес от нечего делать занялся со свойственной ему строгостью и усердием воспитанием и муштрой птеродактилей, как боевых единиц специального назначения, которые должны были, по его мнению, уметь всё. Это не очень прельщало ящеров. Они грезили наяву как можно быстрее отвязаться, наконец, от дотошного орла и поскорей отправиться хоть куда-нибудь, лишь бы подальше от него. Агрес же был не в восторге от уровня подготовки и интеллекта своих воспитанников и ещё никого не заклевал только лишь по одной причине. Нет, не из-за душевной доброты, а потому, что тогда ему бы прибавилось работы. По его собственному выражению: «тюкнуть одного прямо в темя вполне можно для показательного примера!». Но он справедливо опасался, что войдёт в раж и не сможет остановиться вовремя, ибо все они уже основательно вывели его из себя, а особенно вон тот, с разбитым клювом, подбитым глазом, рваным крылом и выбитыми передними зубами, отзывающийся на кличку «Счастливчик». Какая всё-таки у Агреса творческая и увлекающаяся натура!
Немного поразмыслив над этой немаловажной проблемой, когда и хочется приложить, и колется, Агрес принял волевое решение: обещал очень быстро доставить нас на место, а там уж и продолжить обучение непутёвых ящеров, не стесняясь и ни в чём себе не отказывая. Те всё слышали и слегка загрустили, но Дормидорф, добрая душа, обещал замолвить за них словечко. Тогда они воспрянули духом и засуетились, готовясь к скорому отлёту.
И вот мы снова в воздухе. Набрав высоту, Агрес со свистом рассекал мощными крыльями упругий тёплый воздух, встречные потоки которого приятно обдували и освежали нас, поднимая настроение и пробуждая чувство радости, удовлетворения и ожидание чего-то манящего и светлого. Удивительно мало бывает надо для того, чтобы изменилось наше настроение. Вот и в природе малая толика изменений влечёт за собой бесконечную новизну и неповторимость: то солнце чуть жарче, то роса немного обильнее, то ночи холоднее!
Рядом в том же порядке, что и раньше, летели птеродактили. Через час полёта мне опять наскучило любоваться видами, несмотря на то, что они были как всегда прекрасны, и я слегка заскучал, мечтая напоследок о ярком впечатлении, надолго остающемся в памяти. А может, я просто подсознательно не хотел отсюда уходить в свой мир, а потому и настроение немного испортилось? Но ничего особенного не происходило! Хотя то, что я нахожусь в этом мире и лечу на огромном и красивом орле – и есть особенное! Но человеческой натуре свойственно быстро привыкать ко всему, особенно к хорошему! Захотелось вдруг общения, но разговаривать было неудобно из-за встречного ветра, шумевшего в ушах, словно стая диких обезьян.
И снова Дормидорф, будто читая мои мысли, которые опять крупными буквами написаны были у меня на лице, прокричал мне в ухо что есть мочи, едва при этом не оглушив:
– Да не волнуйся ты так и не скучай, на наш век приключений хватит, они ведь бесконечны, а пока отдыхай, набирайся душевных сил, скоро прилетим.
Мы находились в полёте больше полутора часов. Это совсем немного, но ноги и спина не на шутку затекли, в ушах гудело, видимо, я ещё не успел полностью восстановиться за прошедшие сутки отдыха, потому так быстро и устал вновь. Остальным, я видел, было не легче. Этот последний небольшой перелёт всем дался тяжело, и если наш боевой дух вновь воспрянул уже после суток отдыха, то более чувствительные и прихотливые тела основательно переутомились и нуждались в более продолжительном восстановлении. Только Коршану всё было ни по чём! Он хорошо устроился и к тому же имел прекрасную возможность разминаться. Захотел, сиди на птеродактиле, а наскучило сидеть, пожалуйста, налетайся до изнеможения и опять плюх, сиди себе, наслаждайся жизнью.
Наконец Агрес плавно пошёл на снижение. Впереди показалось огромное селение, пестревшее и отсвечивающее огромными крышами домов, под разными углами взиравшими на яркое утреннее солнце. Создавалось впечатление, что множество серебряных нитей тянулись от крыш домов к небу и огромными солнечными зайчиками касались нас. Над селением стояло затишье, лишь дымок из труб размеренно поднимался ввысь, растворяясь в прозрачном воздухе и распространяя по всей округе аппетитный аромат берёзовых дров и вкусного домашнего хлеба.
Агрес плавно начал заходить на посадку, предварительно издав пронзительный клич. То был сигнал предупреждения всем, кто мог его слышать, означающий лишь одно: «уносите-ка ноги с моей дороги!». В клубящихся тучах пыли, неприятно першащей в горле, мы приземлились на знакомую широкую дорогу практически рядом с гостевым домиком, когда-то приютившим нас. В этом домике мне пришлось оставить кое-какие вещички: ведро, палку, термос и какие-то пакеты, которые Дормидорф посоветовал мне выложить из рюкзака за ненадобностью. Сам рюкзак я прихватил с собой, ибо у каждого из нас было при себе некое подобие вещмешка, это просто необходимо в дальних походах, мало ли что придётся туда положить? А ведь наш поход был далеко не прогулка по летнему парку в жаркий солнечный день! Да, путешествие в незнакомый подземный город, это вам не медку с утра лизнуть!
Настало время расплачиваться с Агресом за неоценимую помощь и поддержку, без которой нам явно пришлось бы худо. Дормидорф, заговорщицки подмигнув нам, учтиво предложил ему школьную скатерть и разъяснил, как ей нужно правильно пользоваться, а потом ещё и показал на примере. Он заказал огромный и аппетитно выглядевший копчёный окорок, от запаха которого у всех засосало в желудках, тем самым вызывая обильное слюноотделение, так как мы успели изрядно проголодаться за короткое время перелёта. Птеродактили возбуждённо принялись переминаться с ноги на ногу и стучать клювами, а Агрес непринуждённо, но с явной охотой заглотил окорок и остался им весьма доволен.
Агрес был в неописуемом восторге от подарка и любезно сказал нам на прощанье:
– У меня просто нет слов! Я и моя семья теперь обеспечены провизией на всю жизнь, премного благодарен вам за это. Вы же можете всецело располагать мной, я в любое время буду к вашим услугам, только дайте знать.
На что Дормидорф ответил:
– Вот и отлично. Мы тоже очень довольны, что всё так удачно вышло. Не обижай только, пожалуйста, ящеров, очень тебя прошу, они нам ещё пригодятся! И будь готов, возможно, ты понадобишься нам через пару-тройку дней, надо будет отвезти Дорокорна с Юриником в их селение, это недалеко – меньше дня лёта, а для тебя и того меньше. Может быть, ты вскоре понадобишься нам и для более серьёзных дел. Очень хорошо, что все предпочитают облетать тебя стороной, а кто рискнёт познакомиться поближе, так те беспрекословно слушаются! Видимо, у всех ты вызываешь глубочайшее доверие и искреннее расположение к себе, а всё благодаря своей кроткой и застенчивой внешности.
Оценив по достоинству остроумный комплимент, Агрес расплылся в довольной улыбке, мне, по крайней мере, так показалось. Он был явно польщён словами Дормидорфа, который ловко ввернул льстиво подковыристую речь в дополнение к щедрому подношению, вызвав ещё большее расположение Агреса. А ведь он был далеко не дурак, и в чувстве юмора ему было не отказать. Агрес рывком поднёс мощную носатую голову вплотную к лицу Дормидорфа, чуть было не вызвав этим моей преждевременной кончины на месте, ибо отполированное остриё огромного клюва просвистело в нескольких сантиметрах от моего носа, а я даже не успел сказать «мама».
– Только дайте знать, и я, и наши птеродактили мгновенно будем здесь!
Птеродактили встрепенулись, как очумелые, и возмущённо защёлкали клювами, но возразить, естественно, не посмели. Они тоже были вознаграждены добрым дедушкой Дормидорфом, расточающим сегодня щедрые, но вполне заслуженные подношения в виде всевозможных лакомств. Я точно не помню, чем он там угостил птеродактилей, но чем-то особенно почитаемым этими, на первый взгляд, неприятными ящерами. Помню одно: они остались вполне довольны, но прежде чем разлететься по своим делам, получили от Агреса строгие инструкции и наставления ожидать вызова, когда понадобятся. Вызова от капитана, который решил взять над ними шефство и открыть лётную школу по обучению боевых птеродактилей с лёгким пассажирским уклоном. А на их резонный вопрос, когда именно ожидать вызова, Агрес вполне логично ответил: «Как только, так и сразу!». Наконец мы тепло с ними распрощались, и они улетели, обдав нас волной тёплого воздуха и першащей в горле придорожной пыли.
Дормидорф, а следом за ним и остальные направились через знакомую калитку в каменном заборе к гостевому домику. Дормидорф, указав на свежие следы возле поилки животных, промолвил в бороду:
– Лосяра периодически наведывается сюда, да не один, а со всем своим счастливым семейством. Нас, видимо, поджидает. Нога у лосёнка уже срослась. Срослась хорошо, правильно, коли судить по следу. Он не бережёт её, ступает так же, как и на другие ноги, а значит, всё зажило. Отпечаток такой же чёткий, как от остальных ног, следовательно, о хромоте не может быть и речи. Он уже бегает без фиксатора дня четыре, приблизительно столько дней здесь не было дождя, а точнее сказать пока затрудняюсь.
Мы зашли в дом, решив немного передохнуть, напиться чаю и перекусить. Так и сделали. Затем я быстро собрал свои пожитки, и мы лёгким прогулочным шагом направились в лес к волшебной дыре, как я её про себя называл. Мы решили устроить там прощальный ужин на лоне природы и именно поэтому сильно не наедались в домике, а так, малость перекусили, лишь заморив червячка, но не насмерть, а чтобы он слегка шевелился полупридавленный, предусмотрительно оставив побольше места для всевозможных вкусностей. Меню пока не утвердили, и только сейчас начали его обсуждение, ступая не спеша по лесной тропе.
