Глава 2. Высокие сферы
Представлять меня никто и не подумал. И многолюдного собрания тоже не оказалось. Если не брать в расчет нескольких слуг, за небольшим столиком с грудой монет сидели четверо. Двое мужчин и две женщины лениво перебрасывались в картишки. Я позволил себе только один взгляд и, сорвав с головы шапку, поклонился по-русски в пояс.
Не надо обладать особыми талантами в дедукции и зваться Шерлоком Холмсом, чтобы определить, что мужиковатая толстая баба со смуглым рябым лицом и есть всемилостивейшая государыня Анна Иоанновна. Тем более что меня без всяких околичностей заранее предупредили. Мои услуги по вакцинации ей явно поздноваты. Первая версия мимо.
Вот кто были остальные трое — достаточно интересный вопрос. От этого могло многое зависеть, да поразмышлять мне не дали.
— Удачно подъехали, — произнесла царица с приятной улыбкой. — Не идет карта, так развлечемся.
Симпатичная грудастая девка с блестящими золотыми волосами, глянувшая участливо, может оказаться Елизаветой. А может, какой фрейлиной. Во всяком случае, я не люблю фразы «хорошего человека должно быть много». А здесь все к месту, хоть парочка лишних килограммов имеется. Зато нос курносый, ямочки на пухлых щеках замечательные. Приятная во всех отношениях девица. За такой и приударить не грех.
— Кафтан у тебя неплох, — сказала между тем рябая баба добродушно, — видать, не бедствуешь.
— Под твоей властью живем, благоденствуя, — бормочу в некоторой растерянности, спиной чуя волчью ухмылку приведшего сюда дедушки. Уж коли начальник Тайной канцелярии заинтересовался, наверняка о доходах все выяснил, — ваше величество.
Всякого ожидал, но такого…
— Без докторского диплома людей взялся лечить, — наябедничал из-за моей спины дедуля с орденом. — Университета не кончал, одна Спасская школа, да и ту не гораздо посещает.
— То мы ведаем, Андрей Иванович, — согласилась царица величественно.
Эге, как бы не сам Ушаков, начальник Тайной канцелярии. Ну странно было бы, приведи меня на посиделки к императрице мелкий служащий. Одна награда на груди с небольшую тарелку. И почти наверняка брильянты с золотом. В теперешние времена дешевок от царской милости не подсовывали.
— К пользе российской старался, — говорю, судорожно пытаясь вспомнить основные тезисы двухсотстраничного конспекта по риторике. Это же хуже любого экзамена! Там пусть приблизительно представляешь, о чем пойдет речь и с кем имеешь дело. — Во всех обстоятельствах уменьшение смертности и увеличение количества подданных на пользу государства идет.
Царица задумчиво кивнула.
— Проявляя ревность к России и пытаясь рачительно увеличить ее силу, — радостно продолжаю, — а также оставить о себе длительную добрую память в потомках…
— Правда, что ли, себя заражал для проверки? — очень по-бабьи потребовала изумленно.
— Истинно так. Не мог я пытаться людей лечить без убежденности в отсутствии вреда. Не помощь то, а шарлатанство и шулерство выходят. Токмо в убеждении неминуемой пользы и без опасения причинить вред можно делать вакцинацию. Иначе никак. Посему на себе все сделал на глазах и доктора Бидлоо, и под евонным контролем.
Не сдаю я его. Все и так прекрасно знают о нашей совместной деятельности. И как над душой первоначально стоял. И что сегодня он требует от учеников мыть инструменты врачебные и кипятить, да и про руки не забывает. И ведь реально помогло! Смертность в госпитале в четыре раза меньше. Нельзя не заметить. Я уже подкатился с предложением написать совместную статью об антисептике и не был послан.
Правда, доктор от меня потребовал выяснить сначала разницу между асептикой и антисептикой, однако это уже мелочь и дело житейское. Вторая действительно удачная идея ко всеобщей пользе скоро оформится в статью и появится в «Ведомостях Академии наук» с приложением статистических данных и авторитетным мнением хорошо известного человека, а не мужика из поморов.
Честное слово, не жалко поделиться кусочком славы. Трезво оценивая собственные отрывочные школьные знания, совсем недурно людям реальную помощь и облегчение организовать. А то ведь сам видел, роженицы мрут как мухи от заразы, занесенной врачами. Не зря шарахаются и не к закончившим университеты, а к обычным бабкам-акушеркам норовят обратиться.
— Замечательный у нас народ, — сказала Анна Иоанновна с милой, меняющей ее лицо к лучшему улыбкой. — Каких людей производит. Нельзя оставить полезное начинание без внимания.
Я покосился на грудастую.
— Елизавета оспой болела, — отмахнулась государыня, правильно поняв.
Что любопытно, в голосе прозвучало сожаление. Видимо, она бы легко поменялась с красоткой своими излишне заметными следами на лице. У той прошло в легкой форме, и последствия не наблюдаются. Что опять же гробит мою вторую версию по поводу приглашения на корню.
— Зато моя племянница Елизавета-Екатерина-Христина, — явно подчеркнуто, чтобы отличить от сидящей здесь, — нет.
Есть! Лихорадочно соображая и продолжая стоять с полным вниманием на физиономии, обрадовался. Все же по профилю вызвали, как и рассчитывал.
А что я, собственно, знаю про данную девицу? Дочь мекленбургского герцога Карла-Леопольда и царевны Екатерины Ивановны, родной сестры нынешней царицы. Еще одно последствие петровской европейской политики. Несколько лет назад перебралась из Еермании в Россию. Ей лет пятнадцать сейчас. Возраст нормальный, вряд ли в плохом состоянии. Уж с питанием должно быть все в полном порядке.
— Я вижу ее своей наследницей…
Ого, а старшую Елизавету куда, и при ней не стесняясь?
— И желаю обеспечить будущность.
— Счастлив услужить государыне делом! — вскричал я, получив еле заметную паузу, рушась на колени. — Жизнь отдам за слово ласковое из ваших уст.
Не испортить бы все кривлянием. Только как себя правильно вести в подобной ситуации, информация отсутствует. Никто мне заранее советов не давал по поводу личного приема у царицы. Нет у меня таких продвинутых знакомых.
— Заслужишь — и награду получишь соответствующую, — закончила царица, милостиво позволяя поцеловать свою ручку.
До сего дня подобный опыт у меня отсутствовал. Пальчики у девушек разве в постели приходилось облизывать. А с дамами среднего возраста не пробовал. Попутно очень занимало, что же она имеет в виду. Если спросит, что отвечать и просить?
У меня вообще-то большие сомнения насчет ее щедрости. Помогших сохранить самодержавие не шибко осчастливила. Майоры гвардии получили от пятидесяти до ста душ, капитаны — по сорок, капитан-поручики — по тридцать, поручики — по двадцать пять, подпоручики и прапорщики — по двадцать.
И ведь не краснея просили люди с громкими фамилиями, подавая прошения: генерал-майор Алексей Шаховской, статский советник Василий Татищев и кавалергардский капрал Иван Пашков, сенатор Василий Новосильцев, Юсуповы, Никита Трубецкой, и многие другие офицеры и унтер-офицеры били челом о «дворах» из числа конфискованных имений Меншикова. Одни были бы счастливы получить хоть крохотную «деревнишку», другие просили даже о конкретных.
Такие вещи очень быстро становятся известны на Москве. Я тоже не прочь приподняться, но лучше бы золотом и не писать про «рабски припадая к стопам Вашего императорского величества…» в челобитных. Как-то у меня не согласуется все это с гордостью дворянской. Хотя гасконец в «Трех мушкетерах» брал запросто у кого попало. Наверное, я еще не вжился окончательно в представления из других веков.
— Девочка любит читать, — в голосе проскользнуло неподдельное чувство, — вы споетесь. Ты же умеешь. Вон как басню зарядил, — она хихикнула, — про лебедя, рака и щуку. Прям верховники наши.
— Каждый греб под себя, — пробурчал на немецком мужчина с неприятным взглядом. Такой зарежет и глазом не моргнет. Нешто Бирон?
И чего только люди не умудряются вычитывать в простеньких виршах. Еще и намеренно намеки ищут. Тот князь, а этот боярин, и интересы их не сходятся кардинально. Мораль же прямо на виду: «Когда в товарищах согласья нет…» Но занятно, данную басню я же в печать не пускал. Людям читал, но в качестве нотации. А пошло далеко и высоко. Какая скотина настучала?
— Для подданных гораздо полезнее, когда процветает все государство в целом, а не когда отдельные лица преуспевают, — подтверждаю вроде бы правильную царскую мысль.
Точно Бирон. Берет за руку, она тоже постоянно касается. Натурально голубки влюбленные. Видел я однажды очень похожее, но тем лет по семнадцать было. А эти же взрослые люди. На четвертый десяток перевалило. Забавно. Оказывается, есть в народных слухах увесистое зерно истины. Оберкамергер не зря недалече от государыни живет. Нет, я бы не смог ни за какие деньги. Страшная очень и старая. Я бы на такую и не посмотрел, разве на необитаемом острове. Мяса надолго бы хватило.
— А про волка подозрительно звучит, — высказался неожиданно мой проводник из пыточной канцелярии, припомнив про ягненка.
— А господин Ломоносов не прост, — сказал Бирон нехорошим тоном, с ударением на «господин». — Волк — про обладающего силой и пользующегося своим положением, но, если подумать, не ровен час, отыщется сила повыше и с ним поступят так же. Острая сказочка от высокого ума.
Я с опозданием испугался, что он мог принять басню на свой счет. Для не владеющего русским языком и вынужденного искать компромисса с вельможами, пока не утвердится окончательно, могло прозвучать намеком. Причем неизвестно, приятным ли. Смотря как перевели…
Второй раз влипаю на пустом месте. С баснями придется завязывать. А уж про Конька-Горбунка лучше спрятать навечно. Царя сварили в котле, царица вышла замуж за дурака. Тут совсем рукой подать до злоумышления на монархию и прочих заговоров с прорытием подземного хода в Кремль с целью подрыва.
— Поэт, — произнес еще один старикашка за столиком с отчетливым оттенком пренебрежения, — пусть придумает в честь государыни.
Ну я не я буду, если несет от него хуже выгребной ямы. Аристократия высшей пробы. Как остальные терпят?
— А действительно, — произнесла Анна Иоанновна, — давай, испытай счастливый случай.
— Удача — это такая огромная девка, — хмуро говорю, решив, что уже нечего терять. — Голова до неба, да подслеповатая. Иногда нагибается к мельтешащим у ног людишкам, подбирает одного и подносит на огромную высоту близко к очам, рассматривая. Приглядится и с возгласом «не тот!» швыряет вниз.
— Ну вот и проверим, — скалясь не хуже волка, сказал Бирон, перемешивая колоду карт. — Не пришло ли твое время падать. — И он произнес: — «И, взлетев под небеса, до вершин почета, с поворотом колеса плюхнулся в болото».
А вот с этим я хорошо знаком. Все те же ваганты. «Колесо фортуны». А он не глуп и где-то наверняка учился. Впрочем, мы не из одной альма-матер и ссылаться на подобное не выйдет.
— Какая? — потребовал фаворит, держа в руке карты.
— Дама червей, — без паузы сообщаю первую попавшуюся. Несложно догадаться, чего хочет. — Какой вот в этом смысл?
Он принялся раскладывать карты поочередно налево и направо. Все дружно уставились на стол. Как игра называется, я не в курсе, однако догадаться о смысле просто. Чистая проверка на фарт. Седьмая, восьмая, девятая ложатся картинкой вверх — и наконец слева падает загаданная дама. Бирон хмыкнул.
— А говоришь, не любимец Фортуны.
— Я не это пытался сказать. Муза недоступная девка, — наглея, возражаю. — Не приходит, когда зовешь. Сама решает, навестить или нет.
Очень тянуло сказать про снизошедшую до меня в пути, что чистая правда, вдруг всплыло от очередной ямы, заставившей внутренности поменяться местами и исполнить из «Чокнутых»: «И у черта, и у Бога на одном, видать, счету…»
Нет. Чересчур рисково. Можешь одно — будь любезен другое. А в моем репертуаре не содержится восхвалительных арий в честь коронованных особ. В детских и подростковых фильмах они редко попадаются. Правда, я однажды чуть не попал на оперу «Жизнь за царя», но именно чуть. В театры меня бабушка по одной ей известной причине не водила. Иди знай, может, и пригодилась бы ария Сусанина. Не мог не исполнить.
— И за словом в карман не лезешь, — одобрительно произнесла царица. — Но для меня постараешься?
И ведь как по-простецки общается, прямо с равным. Будь обычной барыней — без всякого насилия над собой назвал бы приятной женщиной.
— «Венец творенья, дивная Диана, — обреченно вытаскиваю заготовку. — В котором нет ни одного изъяна!»
Не может она не понимать, насколько лесть подобного рода глупа. Внешность достаточно неприглядна. С другой стороны, Диана — древнегреческая богиня охоты. Вдруг понравится и пронесет. Тредиаковский, считающийся знаменитым поэтом, отчебучил не лучше: «Земля при Анне везде плодовита будет!.. И всяк нужду избудет»…
— Браво! — неожиданно воскликнул на мою дешевую попытку Бирон.
Неужели понравилось?
Анна Иоанновна легко коснулась его плеча и ласково улыбнулась. Все же отношения ничуть не скрывают. Противный старикашка горячо закивал, одобряя. Есть же такие отвратные человеческие экземпляры: в момент меняют мысли согласно даже не приказам, а одному намеку начальства. Странно, не заранее. Иногда и до такого доходит. Вслух еще не прозвучало, а подчиненный выполнил. Только с таким ушлым типом лучше держать ухо востро. Подует ветер повыше не в ту сторону — и уверенного в поддержке начальника сдаст в момент.
— Сей рифмоплет в шуты не годится, — утвердительно сказал он, заставив похолодеть.
Знаю-знаю, приходилось слышать эти глупости про возможность говорить вышестоящим истину в лицо и не бояться, занимая место половичка под ногами у королей. Да не из той я породы, чтобы кувыркаться на публику и торчать рядом с троном, звеня бубенчиками. Подальше от начальства и поближе к кухне, говаривал мой родной папаша, имея в виду не одну пищу. Уж он точно умел себя поставить и наладить деловые отношения с чиновниками. Откаты, распил — и все довольны.
— Зато достоин полученной известности. Нельзя не замечать его успеха. И не скрывает новаторских причин успеха. Работу «О правилах российского стихотворства» на всеобщее обозрение отдал. Ямбы, хореи…
У меня появилось стойкое ощущение, что подобные глупости его меньше всего интересуют. Вот была бы у меня шапка, полная золотых червонцев, — мог бы и всерьез заинтересоваться. Очень похоже, он неглуп, однако плевать хотел на словесность, пока она про него фельетонов не сочиняет.
— Он заработал звание адъюнкта элоквенции? — глядя на любовника, переспросила Анна Иоанновна, точно напрашиваясь на одобрение.
Конечно, завсегда приятней числиться по медицинской части, однако я твердо усвоил две вещи. Во-первых, не пытайся изображать врача. Мои умения и знания совсем в другой плоскости лежат. А во-вторых, медицины в Академии наук нет в принципе. Я заранее интересовался. Три отделения: I — математика, астрономия с географией и навигацией, механика. II — физика, анатомия, химия, ботаника. III — красноречие (элоквенция, то есть филология, со словесными науками) и древности, история, право. Так что оптимальный вариант нарисовался неожиданно.
— А ты что думаешь? — потребовал уже у меня Бирон с подколкой.
Ну да, скажешь «мне положено» — обсмеет. А выскажешься отрицательно из скромности — так и в будущем нечего рассчитывать на приятные бонусы. Кушал я подобное раньше, в своем времени.
— Голландец Антони ван Левенгук, не знающий даже латыни, был принят в члены Лондонской академии наук за свое открытие микроорганизмов, невидимых человеческому глазу, — говорю неопределенно, но с заметным намеком.
— Открытия, идущие на пользу, уважаемы должны быть, — согласился он после длительной паузы.
— А нашему истинному русскому в Санкт-Петербургской академии наук самое место за достижения, — торжественно произносит Анна Иоанновна, дождавшись еле заметного кивка Бирона.
Положительно, в будущем со всеми делами, если, конечно, получу доступ, не к Диане ходить, а к фавориту. В Москве давно болтают: ни одно дело без него не двигается. Тут уж не сплетня, сам убедился.
— Быть по сему. Поздравляю тебя со званием, — сказала значительно.
Я вновь старательно облобызал подставленную руку. Если я правильно помню старательно зазубренную «Табель о рангах», соответствует VIII классу, т. е. коллежскому асессору. А по военной линии — майору. Кажется, одновременно с присвоением чина положено дворянство. Это я нехило скакнул. Из мужиков в господа в двадцать лет. И обращаться отныне ко мне положено «ваше высокоблагородие».
— Это сколько ему жалованье идет? — завистливо, но очень своевременно проскрипел вонючий старикашка.
— Триста шестьдесят рублев на год, счисляя в то число квартиру, дрова и свечи, — небрежно озвучил Ушаков.
Этому, видать, по должности положено все знать. А что, недурно. Не десять, как ученику.
— Заготовить о сем определение. Ну, за стол с нами, — показывая на карты, рассмеялась императрица, — пока рано садиться. Ступай. Тебя проводят в покои к племяннице.
Многократно кланяясь и пятясь, отступаю к двери. И ведь никто не хихикает и не показывает пальцами. Неужели такое поведение нормально? Учиться мне еще и учиться чужим правилам. Рефлексы Михайлы, столь часто выручавшие, во дворце не помогают. Нет у меня в подкорке правильного поведения и не может быть. Приходится играть на слух, импровизируя.
