Потрясение возымело на Элен обратный эффект: она тут же успокоилась и собралась. Теперь она знала, с чем бороться, а не мучилась кошмаром неизвестности. Тут было над чем поломать голову! Скользнув по затемненной Синей комнате к выходу, она спустилась в холл.

Хотя единственное окно холла, расположенное почти под потолком, зловеще дрожало, здесь Элен было спокойней, чем в гостиной и комнате отдыха. К тому же отсюда она могла наблюдать за лестницей и остальными частями дома. Ее также согревала мысль, что при необходимости она докричится и до профессора, и до мисс Уоррен.

Девушка присела на нижнюю ступеньку, уперлась подбородком в ладони и стала обдумывать свое положение. Самое главное, сестра Баркер – точно не маньяк: у нее есть железное алиби. В худшем случае она выдает себя за другого человека и может оказаться сообщником маньяка.

Тогда за ней нужно внимательно следить, чтобы при первой возможности – как только наберется достаточно доказательств – сообщить о ней полиции. Элен предположила, что уж четыре взрослых здоровых человека с ней – или с ним – справятся. А вот убедить Уорренов будет непросто.

В принадлежности сестры Баркер к слабому полу первой усомнилась миссис Оутс. Возможно, эту крамольную мысль ей нашептала бутылка бренди; Элен больше склонялась к мысли, что сиделка – грубая и завистливая женщина, которую природа обделила красотой. Тот факт, что сиделка бреется, можно сбросить со счетов, поскольку усики – не такая уж редкость среди женщин.

С другой стороны, если миссис Оутс права, напрашивается сразу несколько неприятных выводов. Тут явно имеет место заговор, и настоящую сиделку попросту убрали с дороги. Маньяк, наметивший Элен своей следующей жертвой, не останавливался ни перед чем.

А вот почему убийца выбрал именно ее, оставалось для Элен загадкой – впрочем, как и его выбор предыдущих жертв. Мало ли в городе беззащитных девушек – зачем было лезть на второй этаж в спальню гувернантки, рискуя жизнью? Допустим, убийства в сельской глуши можно объяснить внезапным обострением душевной болезни. Но в данном случае преступник хладнокровно преследовал свою жертву. Элен представила, как он наводил справки, выяснял ее адрес, шел по следу…

Больше всего девушку ужасали совпадения, которые были на руку убийце. Никто не мог предсказать, что события повернутся именно таким образом, но и простым совпадением это объяснить нельзя, ведь каждое событие подчинялось определенной логике.

«С чего бы ему выбирать меня? Кто я такая? До кинозвезды мне далеко».

Элен стала перебирать в памяти события того дня, когда она приехала в «Вершину», и вспомнила, как около часа прождала Оутса на вокзале. В поезде у нее разболелась голова, и поэтому она сняла шляпу.

Над ее скамейкой висела лампа, ярко освещавшая ее волосы цвета бледного пламени. На нее обратил внимание какой-то мужчина, но как следует его рассмотреть она не сумела: козырек кепки закрывал половину лица.

«Наверное, его привлекли мои волосы, – подумала Элен. – Нет, это глупо. Мало ли что говорит сестра Баркер! Ему нужна не я. Сиделка просто хочет меня запугать».

В итоге все упиралось в один и тот же вопрос: кто такая сестра Баркер? Закрыв глаза, Элен покачнулась. Ей бы уже давно следовало лечь спать, да и день выдался невероятно утомительный. Девушка начала клевать носом и почувствовала, как скользит по глади тихой, кристально чистой реки.

Внезапно Элен провалилась в бездну. Сердце ее подскочило, она вздрогнула и распахнула глаза. К своему удивлению, она увидела рядом профессора: тот вышел из кабинета, пока она дремала, и склонился над ней.

– Мисс Кейпел, спите на лестнице? – спросил он. – Почему не идете к себе?

Его строгий голос и облик придали Элен уверенности.

В приличных домах, где джентльмены переодеваются к ужину, не бывает преступлений.

– Весьма неразумно, – заметил профессор, когда Элен призналась, что сегодня решила вообще не спать. Он прошел мимо и, взявшись за перила, начал подниматься по лестнице. Элен его окликнула:

– Можно у вас что-то спросить?

Профессор замер на месте, и Элен поднялась к нему на лестничную площадку.

– Миссис Оутс нужны сведения из первых уст, – зашептала девушка. – Она хочет знать, действительно ли сиделку привезли из дома престарелых.

– Так в чем дело? – удивился профессор. – В доме есть телефон.

Он держался отрешенно, однако у Элен не возникло ощущения, что она разговаривает со стеной. А когда пришла страшная весть об убийстве, он один сумел сохранить спокойствие. Это чего-то да стоило.

Элен не хотелось отпускать профессора.

– Вы уже ложитесь? – смело спросила она.

– Да, – ответил он. – На часах почти одиннадцать.

– Надеюсь, вам удастся заснуть. Если что-нибудь произойдет, что-нибудь нехорошее, могу я… могу я к вам постучать?

– Только в случае крайней необходимости.

Обрадовавшись этому разрешению, пусть и данному не слишком охотно, Элен сбежала в холл и принялась искать в телефонном справочнике нужный номер. К счастью, благодаря привычке прислушиваться к обрывкам разговоров Элен сумела выяснить адрес дома престарелых – их в справочнике оказалось немало. Наконец ее соединили с секретарем.

– Здравствуйте, могу я поговорить с сестрой Баркер? – спросила Элен.

– Нет, – ответила секретарь. – Кто говорит?

– Это из «Вершины».

– Но она уехала в «Вершину»!

– Да, знаю. Будьте добры, опишите ее.

Секретарь несколько секунд молчала, будто раздумывая, в своем ли уме ее собеседница.

– Не понимаю вас… Она высокая, с темными волосами. Одна из лучших наших медсестер. Вы чем-то недовольны?

– Нет. А какой у нее голос? Благородный?

– Естественно, ведь все наши сиделки прекрасно воспитаны.

– Ну да. А вы видели, как она садилась в машину?

– Нет, – помолчав, ответила секретарь. – Было поздно, она дожидалась машину в холле и вышла, как только услышала сигнал.

Элен повесила трубку, чувствуя, что позвонила не зря.

«Пойду проведаю миссис Оутс».

Кухарка будто бы совсем растеклась по плетеному креслу и жалобно поглядывала на стоявшую под самым потолком бутылку бренди.

– Наделала ты дел, – упрекнула она Элен, – с этим своим кофе. У меня даже настроение испортилось!

– Завтра, – пообещала ей Элен. – Я только что звонила в дом престарелых. Сестра Баркер грубиянка, каких поискать, но в остальном с ней все нормально.

Миссис Оутс не отступилась.

– Это как посмотреть, – проворчала она. – Знаешь, у меня есть банка, которую я не могу открыть. Оутс тоже не смог. Я попрошу сиделку и посмотрю, что будет.

– Даже если она справится, это будет означать только одно: что у нее сильные пальцы, – сказала Элен. – Это еще не делает ее мужчиной. Так, сколько времени? – Элен посмотрела на опаздывающие часы. – Без пяти одиннадцать. Похоже на правду. Когда вернется ваш муж?

Миссис Оутс стала загибать пальцы.

– Полтора часа в одну сторону, два часа обратно в гору. Плюс Оутс провозится с баллоном – пока загрузит, пока выгрузит. На все про все, если брать с запасом, уйдет не больше пяти часов.

У Элен затеплилась новая надежда.

– Он уехал в половине девятого. Получается, ждать осталось около двух часов, – рассудила она. – Когда он вернется, я усну без задних ног. Может, постелите себе в соседней комнате? Мне будет приятно знать, что вы за стенкой.

– Я не против, – согласилась кухарка. – Наверху трубы так и воют, а здесь потише.

Элен внезапно охнула:

– Совсем забыла! Профессор ведь запретил открывать дверь вашему мужу.

– Подумаешь! – фыркнула миссис Оутс. – Хозяин раздает приказы, а сам их не выполняет. Не он ли выпроводил мистера Ньютона вслед за женушкой? Уж конечно, он понимает, что я пущу Оутса домой.

Элен поразилась ее проницательности.

– Думаете, он таким образом просто показал, кто в доме хозяин? – спросила она. – В самом деле, ему так нужен был кислород – не даст же он Оутсу всю ночь сидеть с баллоном в гараже. Как только я услышу стук в дверь, я сбегаю и скажу профессору.

– Пока ты бегаешь, Оутс уже войдет, – заверила ее кухарка. – Думаешь, я позволю мужу стоять на коврике снаружи?

Элен вскочила.

– Я скоро вернусь! – пылко пообещала она. – Хочу переодеться в халат. Потом мы заварим чайку и славно с вами посидим.

В холле девушка в нерешительности остановилась. По черной лестнице она поднялась бы быстрее, но при виде узких ступенек, спиралью уходящих в темноту, она невольно съежилась и поняла, что не пойдет туда ни за что на свете.

Слишком много поворотов, слишком много углов. Кто угодно может таиться во мраке и ждать подходящего момента, чтобы на нее напасть.

Умом Элен понимала, что бояться глупо, но все-таки пошла по парадной лестнице. На втором этаже она замерла и бросила взгляд на дверь в комнату профессора: та была приоткрыта. Сам профессор еще не разделся и сидел в низком кресле перед холодным камином.

Пока Элен мешкала, из Синей комнаты донесся сдавленный стон. Она ждала, что звук повторится, но больше ничего не услышала.

«Ох, знать бы, что делать!»

Было в этом звуке что-то жуткое – словно кому-то зажали ладонью рот.

В конце концов девушка выбросила из головы все подозрения. Леди Уоррен приснился кошмар, и она застонала, или же сиделка попыталась прекратить ее храп – только и всего.

На лестничной площадке второго этажа Элен, к своему ужасу, поняла, что боится подниматься на третий. Все комнаты, кроме ее, пустовали; пока она поднималась по парадной лестнице, кто-то мог пробраться по винтовой и затаиться в одной из многочисленных пустых спален.

Когда девушка стала открывать дверь в свою комнату, ей почудилось, что кто-то удерживает ее изнутри. Оказалось, это был сквозняк: при включенном свете Элен увидела, как ковер поднимается и опускается от ветра, словно морская волна.

Она окинула взглядом обжитую комнату: зеркало в красивой раме, корзинка для пыльных тряпок, фотография первой леди Уоррен, туалетный столик со множеством полочек, накрытых кружевными салфетками.

«Комната той гувернантки могла быть очень похожа на мою», – подумала Элен.

Вокруг сестры Баркер висела гнилостная, внушающая страх аура. Элен всего несколько минут постояла у Синей комнаты, а от ее спокойствия не осталось и следа. Бесполезно было напоминать себе, что Оутс уже почти дома; он все равно мог прийти слишком поздно.

На третьем этаже гроза ощущалась особенно остро. Скрип за окном заставил Элен нервно осмотреться. Казалось, кто-то пытается влезть внутрь.

Элен понимала, что это невозможно, и все же подошла к окну и отдернула штору. В это мгновение черный силуэт, который уже пугал ее прежде, с размаху ударил в окно.

Напуганной Элен показалось, что деревом кто-то управляет. Девушка задернула штору, отскочила в центр комнаты и в приступе паники огляделась вокруг. А вдруг на нее, как и на ту гувернантку, сейчас набросятся из окна или из-за шторы?

Между тем на втором этаже кто-то без ее ведома осторожно открыл дверь, выглянул в коридор и посмотрел по сторонам, после чего крадучись пошел к лестнице на третий этаж.

В глаза Элен бросился висящий над кроватью крест. Он стойко выдержал насмешки хозяев и все еще был способен исцелить ее от страха. Девушка напомнила себе, что крест наделен силой столь могущественной, что она просто не может оказаться чьей-то выдумкой или мифом. Крестная сила оградит ее от беды.

Забыв о несчастной гувернантке, Элен через голову стянула с себя зеленое платье и перетрясла все вещи в шкафу: не прячется ли кто за одеждой?

Надев голубой шерстяной халатик и тапочки, в которых она стала еще ниже ростом, Элен почувствовала себя намного лучше. Она беззвучно спустилась по лестнице и остановилась у двери Синей комнаты.

Внезапно жалобный голос леди Уоррен нарушил тишину:

– Сестра, пожалуйста, не надо.

В ответ раздался неузнаваемый грубый бас:

– Молчать! А то я вам устрою.

Элен непроизвольно стиснула руки в кулаки; ее лицо покраснело от гнева. Пусть леди Уоррен и сварлива, но все-таки она пожилой человек – и теперь она оказалась во власти этой бестии!..

Однако Элен уже усвоила, что инициатива наказуема. На сей раз она решила воззвать к помощи профессора.

Дверь в его комнату была еще открыта, и он сидел в той же позе. Элен не видела его лица, только руку на подлокотнике кресла. Ей показалось странным, что он до сих пор не пошевелился.

«Что же делать, если он спит? – задумалась она. – Будить или нет?»

Она на цыпочках подошла к креслу и ужаснулась – у профессора было желтое восковое лицо и мертвенно-бледные веки.

Рядом с ним на столе стоял пузырек и пустой стакан. Элен в панике стала трясти его за руку.

– Профессор, – закричала она. – Профессор!

Она больше не боялась его потревожить. Она боялась, что не сможет его разбудить.