Звук заставил ее вскочить на ноги; она бросилась к двери, хотя и понимала, что уже поздно, дернула ручку и ударила в дверь кулаком – конечно, не в надежде на освобождение, а просто чтобы выпустить пар.

Положение было унизительное; Элен с трудом превозмогала растущий в груди гнев. С ней обошлись, как с какой-нибудь простушкой из глупого фильма. Вдобавок она опять не оправдала оказанного доверия! Эта мысль пробудила в девушке чувство ответственности, и она стала перебирать в уме любые способы привлечения внимания обитателей дома; кроме как позвонить в звонок, ничего в голову не пришло.

Элен без особой надежды нажала кнопку – все равно никто не отзовется. Звонок проведен только в подвал, а там сладко храпит миссис Оутс. Даже если звонок ее разбудит, она из принципа на него не откликнется.

Звонки – не кухаркино дело. В течение рабочего дня она столько трудилась, что в часы досуга вынуждена была бережно охранять свой покой. Девушка вспомнила, что всякий раз, когда сверху кто-нибудь долго звонил, миссис Оутс показывала пальцем на мужа или на Элен и напевала:

Вскоре стало ясно, что кухарка не изменит своему правилу и на этот раз. Элен оставила кнопку в покое и принялась ждать неизвестно чего.

На первое время она нашла себе занятие. Наконец она могла удовлетворить любопытство: как следует рассмотреть гардероб и туалетные принадлежности Симоны. Однако ее интерес к вещам быстро иссяк: шелковые чулки, румяна – все напоминало о Симоне. Где-то она бредет сейчас, послушно следуя за неверным огоньком влечения, который она раздула и превратила в факел страсти?

Элен представила себе роковую красотку – дочь богатых родителей, капризную, избалованную и никчемную. Ей всегда во всем угождали и потакали, держали ее под стеклянным колпаком, чтобы уберечь от малейших дуновений судьбы.

Однако теперь тучи сгустились над Симоной по-настоящему. Стекло разбилось вдребезги, оставив ее, беспомощную, один на один с действительностью.

Вместо распростертых объятий к ней потянутся цепкие алчные пальцы. Она станет жалобно звать на помощь, но впервые в жизни слезы и крики не помогут ей добиться желаемого.

Такую картину рисовала себе Элен, полагая, что Симоне в самом деле грозит опасность, и мучаясь угрызениями совести. Чтобы построить оправдательную речь, Элен стала тщательно припоминать, как все было.

Тут ее посетило еще одно тревожное подозрение. Вроде бы, когда ключ повернулся в замке, с лестницы уже доносились быстрые шаги Симоны…

«Меня закрыл кто-то другой, – ужаснулась девушка. – Но кто? И зачем?»

Она могла лишь предположить, что сестра Баркер вышла на шум из комнаты, поняла, в чем дело, и из зависти решила заточить Элен в комнате Симоны, дабы потом выставить девушку в невыгодном свете перед хозяевами дома.

Внезапно Элен осенила запоздалая догадка. Миссис Оутс сказала, что все внутренние замки в «Вершине» одинаковые. Тогда спальню можно отпереть ключом от гардеробной Ньютона!

Элен с трудом вытащила из двери ржавый ключ, которым давно никто не пользовался. Поскольку она только что внимательно обследовала комнату, она знала, где хранится масло Ньютона для укладки волос. Но прежде чем смазать ключ, Элен решила вставить его в замок и убедиться, что он подходит.

Каково же было ее удивление, когда дверь отворилась сама собой! Элен разинула рот и выглянула на пустую площадку. «Ну и ну!»

Опасаясь, как бы ее репутация не пострадала, она бросилась вниз – поднимать тревогу. Ясно было, что она стала жертвой чьего-то розыгрыша или даже злого умысла, но доказать это хозяевам не представлялось возможным. Разумнее будет признать вину и молчать.

Впрочем, никаких объяснений от Элен и не потребовалось: когда она обрушила на Уорренов весть о побеге Симоны, они объединились и встали стеной на защиту семьи.

Профессор, мисс Уоррен и Ньютон переглянулись; сразу стало заметно их внешнее сходство. Мускулы на худых высокомерных лицах напряглись, как пружина мышеловки, одновременно выдавая силу обуревавших их эмоций и степень владения собой.

Высокий голос Ньютона то и дело срывался на фальцет, однако лицо его оставалось невозмутимым, словно он говорил о погоде.

– Мисс Кейпел, так вы говорите, она пошла в «Быка» за Райсом? – уточнил профессор.

– Да, – ответила Элен, стараясь не глядеть на Ньютона. – Я хотела ее удержать, но…

– Конечно, конечно. Вопрос в другом. Кто за ней пойдет, Ньютон: ты или я?

– Я, – отозвался Ньютон.

– Нет, дорогой, – вмешалась мисс Уоррен. – Ты моложе. Твоего отца скорее послушают. Лучше останься дома.

– Вам-то ничего не угрожает, – сказал Ньютон. – А Симона в опасности!

Профессор положил руку на плечо сыну, чтобы его успокоить, и Элен обратила внимание, что его длинные шишковатые пальцы слегка подрагивают.

– Ньютон, мне понятны твои чувства, – сказал он, – но шансы встретить маньяка в грозу невелики. Если он еще не вернулся домой, то наверняка прячется в каком-нибудь сарае. Уверен, Симона беспрепятственно доберется до «Быка».

– Это радует! – Ньютон прикусил губу. – Тем больше причин ее мужу быть рядом с ней.

– Возможно, ты прав. Но пока ты не ушел, давай обсудим линию поведения. Хотелось бы обойтись без скандала.

– Я не стану разводиться с Симоной. – Голос Ньютона дрогнул. – Лишь бы она держалась подальше от Райса.

– Лично я считаю, что Райса можно не бояться, – заметил профессор. – Он не очень-то любвеобильный парень.

– А кто в Оксфорде запер девушку у себя в комнате? – с жаром вопросил его сын.

– Ньютон, ты забываешь, что я в свое время тоже был студентом. Подобное можно инсценировать. Я всегда стараюсь об этом помнить. Райс не такой уж и негодяй, как ты думаешь. Лучше скажи, чем объяснить поступок Симоны?

– Помрачением на нервной почве, – предположила мисс Уоррен. – Вполне естественно, учитывая последние события.

Профессор согласно кивнул.

– Боюсь, вам обоим придется заночевать в «Быке», – сказал он. – Машины у них нет, а Симона не пойдет обратно в грозу.

– Ньютон, может, ты поговоришь с Симоной и вернешься? – спросила мисс Уоррен.

Молодой человек засмеялся, тщательно застегивая непромокаемый плащ.

– Ага, с радостью оставлю ее на попечение Райса! Не беспокойтесь, тетя. Ждите нас завтра утром.

Когда за Ньютоном закрылась дверь, Элен вновь почувствовала острый приступ одиночества. Запирая, в узком луче электрического света она успела мельком увидеть, как он идет напролом через хаос, пронизанный косыми стрелами дождя.

После этого зрелища обстановка в холле показалась ей душной – и перенасыщенной женским духом. Молодые люди ушли – и дом словно начисто лишился мужского присутствия. Конечно, оставался еще профессор, но бремя ответственности, похоже, слишком на него давило.

– Мистеру Райсу придется вернуться завтра за собакой, – вспомнила мисс Уоррен.

Элен просияла:

– Может, его выпустить? Пусть погуляет по дому!

Мисс Уоррен помедлила с ответом:

– Я боюсь и не люблю собак… Но в данной ситуации нам не помешает сторож.

– А я привычна к собакам, – поделилась с ней Элен. – Можно, я покормлю щенка и спущу его сюда?

– Миссис Оутс уже его покормила, а я потом отнесла его в гараж. – Мисс Уоррен с вызовом посмотрела на брата. – Себастьян, может, ты приведешь пса в дом?

Элен сообразила, что за странные звуки доносились с черной лестницы. Скрытность миссис Оутс еще раз доказывала, как она предана хозяевам.

Профессор с легкой улыбкой взглянул на сестру.

– Бланш, ты как всегда, – проворчал он. – Гараж открыт?

– Закрыт. Ключи у меня в комнате.

Пока мисс Уоррен ходила наверх, Элен пыталась побороть свой страх перед профессором. Как котенок, который сначала тронет подозрительный предмет, а потом, испугавшись, отскочит, Элен не могла удержаться от попытки заглянуть ему в душу.

– Восхищаюсь силой духа мисс Уоррен, – проговорила девушка. – Она ведь ничего не может поделать со своей боязнью собак. – Элен поспешила провести аналогию: – Лорд Роберт боялся кошек.

– Но моя сестра не боится, что собака ее укусит или облает, – возразил профессор. – Она не любит животных, потому что это ходячие рассадники бактериальных инфекций и паразитов.

Элен постаралась дать достойный ответ.

– Я знаю, – сказала она. – Микробы повсюду. Их хватит, чтобы уничтожить всех людей на планете. Но ведь, насколько я понимаю, есть полезные микробы, которые борются с вредными.

Профессор скупо улыбнулся, не скрывая насмешки.

– Ну-ну, прямо как святые ангелы борются с дьяволом. Может, они и борются, только в животном мире абсолютное добро не побеждает, как в ваших религиозных сказочках.

Элен чуть не задохнулась от негодования, но все же решила настоять на своем:

– Если бы вредные микробы были сильнее, – нашлась она, – мы бы уже давно все вымерли.

– Мы и так все скоро умрем. Долголетие относительно, многие умирают молодыми. Взять, к примеру, младенческую смертность – так природа борется с перенаселением. Увы, медицина ей иногда мешает, отчасти она даже изменила ход истории, но смерть в итоге все равно берет свое.

Элен напугал насмешливый блеск в глазах ученого, поэтому она не посмела спорить дальше: как ни крути, они находились в разных весовых категориях. Но в душе она была против его сухих материалистических взглядов.

– Чем занимается мисс Уоррен? Что она изучает? – робко спросила Элен.

– Многое. Ее поле зрения, как вы понимаете, значительно шире вашего. Вы смотрите на все глазами, а она – через микроскоп. Ей открыты ужасы, которые неведомы вам.

Элен даже понравилось, как профессор попытался загладить недостатки сестры: подобно тому, как тени на море выдают присутствие скал, мелочи помогают составить представление о характере человека.

Да, профессор не верил в Бога, но он был тверд в своих убеждениях.

– Интересно, – вежливо заметила Элен.

– Моя сестра слишком уязвима, чтобы взаимодействовать с окружающим миром, – продолжил профессор, – но у нее стальные нервы. В войну она была бесценным работником на фронте и каждый день трудилась не покладая рук, благодаря чему имела прекрасную репутацию. Отчасти поэтому сестра настаивает на отсутствии в доме алкоголя: она безумно боится любого проявления дикости.

– Я думаю, это правильное решение, – сказала Элен.

– И я так думаю. Тем более, как вы успели заметить, у нее недостаточно развит гипофиз.

Элен не поняла, на что он намекает, и только с восхищением посмотрела на мисс Уоррен: та как раз спустилась по лестнице, молча вручила ключ брату и ушла в библиотеку.

– Запритесь, – распорядился профессор, – и ждите меня у двери.

Стоять в пустом и безмолвном холле было невыносимо: из гостиной больше не доносилось ни молодых голосов, ни музыки.

«Слава богу, хоть собаку приведут», – подумала Элен.

Но и с этим ей не повезло. Немного погодя в дверь постучал профессор – его буквально внесло ветром в прихожую. Он был один.

– Райс не терял времени даром, – сообщил он Элен. – Гаражный замок сорван, собаки нет.

Стаскивая с себя мокрый плащ, профессор направился в кабинет.

Элен стало вдвойне тоскливо, и она решила нарушить уединение миссис Оутс. Девушка несколько раз постучала в дверь кухни, но не привлекла к себе внимания, хотя сквозь матовое стекло в коридор лился свет.

Элен уже хотела уйти, как вдруг с кухни до нее долетел незнакомый сиплый голос:

– Заходи, дорогая!

Приглашение прозвучало доброжелательно, но у Элен защемило сердце. Она в страхе вошла, сама не понимая, чего боится.

В плетеном кресле, развалившись, словно мешок картошки, и с глупой улыбкой на красном лице, сидела миссис Оутс.

Несмотря на неопытность в таких вопросах, Элен сразу поняла: теперь уж точно все пропало. Второй защитник ее подвел. Миссис Оутс была пьяна.