Обморок неожиданно успокоил нервы Айрис. Когда она пришла в себя и заговорила, в голосе не было и следа истерики.

– Прошу прощения, от меня всем одно расстройство. Но я уже в порядке.

– Может, вам лучше прилечь? – с беспокойством спросил мистер Барнс. – Я уверен, что сестры Флад-Портер с радостью уступят вам свой люкс.

Айрис была не столь уверена, что представление сестер о благотворительности соответствует высоким стандартам викария. Однако она действительно нуждалась в спокойном месте, где могла бы привести в порядок путаницу мыслей.

– Нам надо поговорить, – решительно сказала она Хэйру, предоставив ему всю дальнейшую организацию. Как и предполагалось, тот не стал упускать возможность.

– Прошу прощения, профессор, но вам придется пока погулять. На ближайшие полчаса конура занята.

– О, с удовольствием, – невесело пробормотал профессор.

Глотнув немного бренди из предложенной викарием фляги, Айрис не без труда поднялась на ноги. Колени еще дрожали, в висках холодело, однако тяжесть на сердце благодаря обмороку исчезла, так что ей даже стало лучше. Пробираясь по коридору – Хэйр поддерживал ее под локоть, что не слишком-то помогало преодолевать препятствия, – Айрис вдруг заметила, что включили свет. Эта довольно произвольная граница между днем и ночью тем не менее означала, что поездка вступила в заключительную фазу. Пейзаж за окном потемнел, словно размытый рисунок углем, а мелькающие тут и там огоньки означали, что они наконец достигли цивилизации.

Воздух в экспрессе казался дымным, и, попав в закрытое купе, Айрис почувствовала приступ клаустрофобии.

– Раскройте окно пошире, – попросила она.

– Через верх и так идет воздух, – проворчал Хэйр, однако подчинился. – Вас засыплет золой с головы до ног, так что мать родная не узнает.

– У меня нет матери. – Айрис вдруг стало очень жалко себя. – Впрочем, я здесь не для того, чтобы вас разжалобить. Происходит что-то серьезное, и ставки очень высоки… Послушайте, я хотела напомнить вам слова, сказанные сегодня утром на станции. У вас с профессором вышел спор, я случайно его подслушала. Вы говорили, что суд присяжных несправедлив, поскольку уделяет слишком много внимания показаниям свидетелей.

– Говорил, – кивнул Хэйр. – И не отрекаюсь от своих слов.

– Тогда профессор заметил, что показания бывают разной степени надежности, и привел в пример двух находившихся рядом женщин. Одна была англичанкой выраженно сельского типа – из тех, что проводят время в прогулках, собирая еловые шишки, а другая – смуглая, с накладными ресницами.

– А, эту я помню. Прямо такая спелая вишенка!

– Согласно профессору, в суде она была бы обречена… Так вот, сейчас происходит ровно то же самое. Моим показаниям нет ни малейшей веры, профессор слушает только то, что говорят британские матроны и жена викария!

– Просто у них обычные, знакомые ему лица, вы же выглядите совсем иначе… и слава богу!

Попытка Хэйра сделать комплимент пошла прахом, Айрис только разозлилась:

– Я ненавижу свое лицо! Оно дурацкое и бессмысленное! Судить меня по лицу, раз уж мне с ним не повезло, вдвойне несправедливо! И нечестно! Вы сами сказали профессору, что это нечестно. И что такие вещи кончаются кровопролитием… Вы не имеете права теперь заявить мне, что черное – это белое! Если вы хоть чем-то отличаетесь от флюгера, вы просто обязаны меня поддержать!

– Хорошо-хорошо, я готов. Чего вы от меня хотите?

Айрис опустила горячие ладони на липкую плюшевую обивку и наклонилась вперед, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Я утверждаю, что мисс Фрой существует. И вы обязаны мне верить. Только у меня в голове неразбериха и мысли путаются. Давайте я еще раз расскажу вам все с самого начала, а вы меня поправите, если что-то покажется не так.

– Излагайте, – кивнул Хэйр.

Пока Айрис описывала свое кратковременное знакомство с мисс Фрой вплоть до ее загадочного исчезновения, он лишь задумчиво курил.

– Что ж, по крайней мере один из фактов вполне достоверен, – сказал наконец молодой человек. – То, что мисс… ваша спутница рассказала про большую шишку, у которой служила, соответствует действительности. Думаю, что не ошибусь относительно того, кто был ее работодателем. Как раз сейчас один из местных князьков находится в центре внимания – его обвиняют во взятках, нарушении условий контрактов и прочих досадных мелочах. А главное, ему вменяют убийство редактора радикальной газетенки, от которого и исходили все предыдущие обвинения.

Хэйр помахал в воздухе газетным листком, криво отпечатанным на плохой бумаге.

– Экстренный выпуск… Однако в момент убийства он был в охотничьих угодьях, так что настоящей сенсации не получилось. Впрочем, личное алиби в данном случае мало что значит, ведь все понимают, что в отдаленных местностях по-прежнему царит феодализм.

– Выходит, я права! – воскликнула Айрис. – Откуда еще я могла узнать про этого работодателя, если не от мисс Фрой? Есть и другое обстоятельство. Баронессе известно про мой солнечный удар, а рассказывала я только мисс Фрой. Выходит, мисс Фрой сидела в нашем купе!

Айрис просто сияла, и Хэйру не доставило ни малейшего удовольствия спустить ее с небес на землю.

– Боюсь, это доказывает лишь то, что в купе была фрау Куммер. Она поведала и про работодателя, и немного – про семью, пока вы пили чай. Потом, в купе, вы упомянули про солнечный удар… Вспомните сами, по вашим словам, сев на поезд сразу после солнечного удара, вы решили, что в купе одни иностранцы. Вас сморило, потом вы проснулись, но не до конца – в этот-то момент на сцене и появляется мисс Фрой.

– Я отлично помню ее голубые глаза и как она хихикала, словно школьница, – запротестовала Айрис. – И потом, ее родители и собака! Не могла же я их выдумать?

– Почему нет? Вы никогда не видите снов?

Против своего желания Айрис была вынуждена признать:

– Вижу. Возможно, вы и правы.

– Хочу напомнить, – продолжал Хэйр, – что священник однозначно признал в Куммер ту женщину, которая прислала им чай. Прошу не считать меня предубежденным – у меня в родне полно священников, и я всякого насмотрелся, – тем не менее принадлежность к церкви подразумевает определенный стандарт качества. Мы требуем от священников быть образцами морали и, если что, жестко их критикуем, однако, согласитесь, они дают не так уж много поводов для критики?

– Соглашусь, – нехотя признала Айрис.

– А у нашего священника вообще такой бравый вид, просто истинный слуга Господень!..

– Он даже не видел мисс Фрой, – напомнила Айрис. – Он говорил за жену.

– А вот тут вы меня поймали, – расхохотался Хэйр. – Еще одно доказательство, что любой может ошибиться. Викарий говорил так убедительно, что мы все решили – он и есть свидетель.

– Раз в этом вы ошиблись, то могли ошибаться и в остальном? – с надеждой в голосе спросила Айрис.

– Тоже верно. Давайте еще раз по порядку. Вы полагаете, что баронесса решила избавиться от мисс Фрой – пока неважно, каким именно образом, – и что остальные пассажиры, поскольку они местные и относятся к ней с огромным почтением, готовы подтвердить любые ее слова. Тут вы совершенно правы, они действительно готовы.

– Только она действует на редкость непродуманно. Что за ерунда – нарядить подставное лицо в платье мисс Фрой?

– Ну, она просто ухватилась за соломинку, – объяснил Хэйр. – Вы спутали заговорщикам планы. Когда вы подняли тревогу, сперва они вообще отрицали, что мисс Фрой существовала. Надеялись, что какую-то взбалмошную иностранку никто не будет слушать. Когда же выяснилось, что ее видели и другие англичане, пришлось срочно выпускать замену.

Хэйр рассуждал так, словно сам ни на минуту не сомневался в существовании мисс Фрой. Айрис облегченно вздохнула, и ее мысли неожиданно устремились в другое русло.

– Не могли бы вы что-нибудь сделать со своим хохолком?

– С хохолком?.. Увы, нет. Ни мытьем, ни катаньем. Можно сказать, мое больное место. Но спасибо и на том, что вы впервые проявили ко мне хоть какой-то интерес.

– Это мисс Фрой нас сблизила. Вы ведь тоже теперь в нее поверили?

– Я обещал, что буду верить вашим словам, невзирая ни на какие накладные ресницы и все остальное, в противовес якобы надежным сестрам Флад-Портер. В таком случае мы обязаны признать, что существует заговор, возглавляемый Его Высочеством или как там, и приводимый в действие баронессой, его родственницей, при поддержке доктора, и что целью заговора является устранение мисс Фрой. Тогда любые показания местных, включая поездную бригаду, мы смело можем игнорировать.

– Вы просто чудо! – умилилась Айрис.

– Обождите, время для аплодисментов еще не настало. Перейдем теперь к иностранцам. Сестры Флад-Портер на вид – самые типичные англичанки. Что вы о них думаете?

– Окончили правильную школу. Вращаются в правильных кругах.

– Определение «приличные люди» к ним подходит?

– Вполне.

– Тогда и поступки их следует считать приличными. Я боюсь, что их показания – первый аргумент против мисс Фрой. Молодоженов мы опустим, в моем понимании они в не совсем вменяемом состоянии, и перейдем сразу к жене викария. Что вы думаете о ней?

– Не знаю.

– Не забывайте, вы находитесь под присягой.

– Ну… – неуверенно протянула Айрис, – вряд ли она способна солгать.

– Совершенно не способна! В принципе я общаюсь все больше с мытарями и грешниками, а в оттенках святости разбираюсь слабо, но для меня она воплощает саму добродетель. Кроме того, сначала именно она вас поддержала, то есть камня за пазухой у нее быть не должно. Она говорит, что пить чай вы ходили с фрау Куммер. Следует ли нам ей верить?

– Получается… что да?

– В таком случае свидетельские показания против мисс Фрой явно перевешивают. Но поскольку я изначально объявил, что не доверяю свидетелям, сколь бы убедительно они ни выглядели, я готов отмести их всех скопом. Для меня главным аргументом является наличие мотива.

Айрис почувствовала, что мисс Фрой начинает таять и расплываться, а Хэйр тем временем продолжал дознание:

– Насколько я понимаю, ваша мисс Фрой – довольно мелкая сошка. Могла ли она быть замешана в каком-нибудь заговоре?

– Нет, – ответила Айрис.

– Ни молодой, ни красивой она тоже не была? Наш паша не мог умыкнуть ее для гарема?

– Не порите чушь!

– А враги у нее были?

– Она хвасталась, что со всеми вокруг на дружеской ноге.

– Хм. Понимаю, что это сомнительный мотив для убийства, но, возможно, семейство сочло предательством ее переход на службу к оппозиционеру?

– Тоже нет. Она сама рассказывала, как глава семейства лично с ней попрощался, пожал руку и поблагодарил.

– Надеюсь, теперь видите? Если вы не можете предъявить мне мотива для того, чтобы местная знать вступила в заговор против бедной, честной учительницы, боюсь, это означает конец мисс Фрой. Вы согласны?

Повисла длинная пауза – Айрис боролась с неодолимой силой потока, который уносил прочь мисс Фрой. Она повторяла себе, что такое множество людей с совершенно различными интересами не в состоянии объединиться ради одной и той же лжи. Кроме того, Хэйр совершенно прав – где мотив?

Бороться дальше было бесполезно, и Айрис отдалась на волю волн:

– Вы правы. Против фактов не пойдешь. Только она была такая… живая. Как и ее родители, и собака…

Произнося следующие слова, Айрис чувствовала себя так, словно только что убила веселое, жизнерадостное существо, из последних сил сопротивлявшееся смерти.

– Будь по-вашему. Никакой мисс Фрой не было.