Вся их жизнь в одночасье переменилась.

— Впредь я буду работать дома, — объявила Келлеру Лара. — Я нужна Филипу.

— Конечно, — кивнул он. — Понимаю. Каждый день Филипу звонили десятки людей и приходили сотни писем с пожеланиями скорейшего выздоровления, и тут Мариан Белл оказалась просто незаменимой. Она старалась быть незаметной, но в то же время очень полезной.

— Пусть эти письма вас не беспокоят, мистер Адлер, — предложила секретарша. — Если хотите, я буду на них отвечать.

— Спасибо, Мариан, — согласился Филип. Несколько раз звонил Уильям Эллерби, но Филип наотрез отказывался с ним разговаривать.

— Не желаю ни с кем говорить, — заявил он Ларе. Доктор Стэнтон оказался прав: вскоре у Филипа начались мучительные боли. Сначала он старался терпеть, чтобы не принимать болеутоляющие лекарства, но в конце концов сдался. Лара постоянно находилась рядом с мужем.

— Мы покажем тебя лучшим докторам мира, дорогой, — успокаивала она. — Должен же быть кто-то, кто сможет вылечить твою руку. Я слышала, что в Швейцарии есть один специалист…

— Бесполезно, — отрицательно покачал головой Филип. Он посмотрел на свою забинтованную руку. — Теперь я калека.

— Не говори так, — замахала на него руками Лара. — Существует тысяча разных дел, которые тебе вполне по плечу. Это я во всем виновата! Если бы я не уехала в тот день в Рино, если бы я была рядом с тобой, ничего подобного не случилось бы. Если бы…

— Ты же хотела, чтобы я больше был дома, — с кривой усмешкой проговорил Филип. — Ну вот, мне теперь некуда идти.

— Верно говорят: «Будь осторожен в своих желаниях, а то они и впрямь могут сбыться», — слегка охрипшим голосом сказала Лара. — Да, я действительно хотела удержать тебя дома, но не такой же ценой. У меня сердце разрывается, когда я вижу, как ты мучаешься!

— Не стоит так переживать из-за меня. — Филип вздохнул. — А сейчас я бы хотел остаться один и подумать. Все случилось так неожиданно. Мне… Мне кажется, я еще даже до конца не осознал этого.

К ним в пентхаус заехал Говард Келлер — привез Ларе на подпись несколько контрактов.

— Привет, Филип, — поздоровался он. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, — рявкнул Филип. — Чувствую себя просто прекрасно.

— О, простите. Это был дурацкий вопрос.

— Не обращайте на меня внимания, — извинился Филип. — Я в последнее время сам не свой. — Он ударил правой рукой по стоявшему рядом стулу. — Лучше бы этот подонок перерезал мне правую руку. Существует десяток концертов для левой руки, которые я мог бы исполнять.

На память Келлеру пришел разговор, состоявшийся как-то на вечеринке. «По меньшей мере дюжина композиторов писали произведения для левой руки: Демю, Франц Шмидт, Корнгольд, и великолепный концерт сочинил Равель».

И Пол Мартин был там. И тоже слышал эти слова.

Приехал осмотреть Филипа доктор Стэнтон. Осторожно размотав бинты, он обнажил длинный уродливый шрам.

— Можете хоть немного согнуть пальцы? Филип попробовал. Ничего не вышло.

— Болит? — спросил доктор.

— Очень, но я не хочу принимать эти чертовы таблетки.

— Я выпишу вам другое лекарство. Советую все же попринимать его. Поверьте, через несколько недель боль прекратится. — Он встал, собираясь уходить. — Мне очень жаль. Я был вашим горячим поклонником.

— Теперь покупайте мои пластинки, — сухо сказал Филип.

— Вам не кажется, что мистеру Адлеру могла бы помочь мануальная терапия? — предложила Мариан Белл.

— Можно попробовать, — подумав, согласилась Лара. — Посмотрим, насколько это будет эффективно.

Когда об этом предложении услышал Филип, он только покачал головой:

— Нет. С какой это стати? Доктор же сказал…

— Доктора могут ошибаться, — твердо заявила Лара. — Мы должны испробовать все средства.

На следующий день в их доме появился молодой специалист.

Лара провела его в комнату Филипа и представила:

— Это мистер Россман. Он работает в Колумбийской окружной больнице. Доктор Россман попытается тебе помочь.

— Желаю удачи, — с горькой усмешкой сказал Филип.

— Давайте-ка взглянем на вашу руку, мистер Адлер. Филип вытянул свою больную руку, и Россман осторожно ее обследовал.

— Похоже, у вас серьезное повреждение мышечных тканей. Посмотрим, что можно предпринять. Можете пошевелить пальцами?

Филип сделал попытку.

— Не густо, — прокомментировал молодой человек. — Попробуем ее размять.

Филипу было нестерпимо больно. Россман провозился с рукой около получаса и по окончании работы сказал, что придет на следующий день.

— Лучше не надо, — запротестовал Филип. — Не стоит беспокоиться.

В комнату вошла Лара.

— Филип, ну почему же ты не хочешь попробовать?

— Я уже попробовал, — проворчал он. — Ты что, не понимаешь? Моя рука мертва. И ничто ее уже не оживит.

— Филип… — Ее глаза наполнились слезами.

— Извини, — тихо сказал Филип. — Я просто… Ну, в общем, мне нужно время, чтобы прийти в себя.

В ту ночь Лара была разбужена звуками рояля. Она выскользнула из постели и подошла к гостиной. Филип в пижаме сидел за роялем и что-то наигрывал правой рукой. Он поднял глаза и увидел Лару.

— Извини, если я тебя разбудил.

— Ну что ты, дорогой… — Она приблизилась к нему.

— Вот ведь какая ерунда получилась. Ты выходила замуж за известного пианиста, а оказалась женой обыкновенного калеки.

Она обняла и крепко прижала его к себе.

— Ты не калека. Ты мог бы заниматься массой других дел.

— Хватит меня успокаивать!

— Извини. Я только хотела сказать…

— Я знаю. И ты меня извини. Я… — Он поднял свою изувеченную руку. — Я никак не могу к этому привыкнуть.

— Пойдем спать.

— Нет. Ты иди. Со мной все будет нормально. Филип так всю ночь и просидел, размышляя о своем будущем. «Какое будущее?!» — со злым отчаянием спрашивал он себя.

Теперь они каждый вечер вместе ужинали, затем читали или смотрели телевизор, а потом шли спать.

— Я знаю, что я никудышный муж, Лара, — извиняющимся тоном однажды сказал Филип. — Просто…, просто мне не до секса. Поверь, ты тут совершенно ни при чем.

— А я выходила замуж не за твое тело. — Голос Лары задрожал. — Я вышла за тебя замуж, потому что безумно тебя любила. И продолжаю любить. И если мы больше никогда не будем заниматься сексом, мне все равно будет хорошо с тобой. Все, что я хочу, — это чтобы ты был рядом и тоже любил меня.

— Я и люблю тебя, — проговорил Филип. Чуть ли не каждый день им приходили приглашения на всевозможные званые ужины и благотворительные мероприятия, но Филип упорно отказывался от них. Он ни за что не хотел выходить из дому.

— Ты иди, — говорил он Ларе. — Это важно для дела, которым ты занимаешься.

— Для меня нет ничего важнее тебя, — отвечала она. — Сегодня у нас будет чудесный тихий домашний ужин.

Лара следила, чтобы их повар готовил только любимые блюда Филипа, совершенно потерявшего всякий аппетит. Совещания и деловые встречи она проводила в своем пентхаусе, а когда ей все же было необходимо уехать, она говорила Мариан:

— Меня пару часов не будет дома. Пожалуйста, присматривайте за мистером Адлером.

— Хорошо, миссис Адлер, — охотно соглашалась секретарша.

Однажды утром Лара сказала:

— Дорогой, мне очень не хочется покидать тебя, но я должна съездить в Кливленд. Справишься без меня?

— Конечно, — заверил Филип. — Не такой уж я беспомощный. Поезжай, пожалуйста. И обо мне не беспокойся.

Когда Лара уехала, Мариан принесла Филипу письма, на которые она как раз закончила отвечать.

— Прошу вас подписать их, мистер Адлер.

— Ну конечно. Повезло же мне — я ведь правша! — В его голосе слышались раздражение и горечь. Он посмотрел на Мариан и уже спокойно сказал:

— Простите. Я не хотел срывать на вас свое зло.

— Я вас понимаю, мистер Адлер, — промолвила она. — А вы не думаете, что вам было бы полезно поехать в гости к кому-нибудь из друзей?

— Все мои друзья заняты делом! — снова вскипел Филип. — Они музыканты. Выступают с концертами.

Как можно быть такой бестолковой?! Он вихрем вылетел из комнаты. А Мариан так и осталась стоять на месте. Час спустя Филип пришел в ее кабинет. Секретарша сидела за пишущей машинкой.

— Мариан…

Она подняла глаза.

— Да, мистер Адлер?

— Пожалуйста, простите меня. Я просто не в себе. Я не хотел вас обидеть.

— Я знаю, — спокойно сказала она. Он сел напротив нее.

— Я не выхожу из дому, потому что чувствую себя каким-то уродом. Я уверен, что все сразу начнут пялиться на мою руку. А мне не нужно ничьей жалости.

Она смотрела на него, не произнося ни слова.

— Вы были очень добры ко мне, — продолжал Филип, — и я это ценю. Но никто ничем не может мне помочь. Как говорится, чем выше летаешь, тем больнее падать. А я высоко летал, Мариан, очень высоко. Кто только не приходил меня слушать… И короли, и королевы, и… — Он запнулся. — Мою музыку слушали люди в разных концах света. Я выступал в Китае, в России, в Индии, в Германии… — Его голос дрогнул, по щекам покатились слезы. — Вы заметили, что в последнее время я превратился в плаксу? — Он изо всех сил старался взять себя в руки.

— Ну, не расстраивайтесь так, — мягко сказала Мариан. — Все еще образуется.

— Нет! Ничего не образуется. Ни-че-го! Я несчастный калека.

— Не надо так говорить. Вы же знаете, миссис Адлер права. Вы можете найти для себя сотни разных дел. Вот только ваша рука перестанет болеть…

Филип достал носовой платок и вытер им слезы.

— О Господи, я становлюсь жалким нытиком.

— Если вам от этого легче, можно и поплакать, — проговорила Мариан.

Он взглянул на нее и улыбнулся.

— Сколько вам лет?

— Двадцать шесть.

— Вы прямо-таки сама мудрость.

— Вовсе нет. Просто я знаю, через что вам пришлось пройти, и отдала бы все что угодно, лишь бы этого не случилось. Но это случилось, и я уверена, что вы сумеете найти достойный выход из своего положения.

— По-моему, вы здесь просто теряете время, — снова улыбнулся Филип. — Вам бы стать проповедником.

— Хотите, я приготовлю вам что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. А вы любите играть в триктрак? — неожиданно спросил он.

— Обожаю, мистер Адлер.

— Если вы собираетесь играть со мной в триктрак, называйте меня Филипом.

— Хорошо, Филип.

И с тех пор они стали каждый день играть в триктрак.

Ларе позвонил Терри Хилл.

— Боюсь, у меня для вас плохие новости, — сказал он.

— Что такое?

— Комиссия по надзору за игорными заведениями вынесла решение о приостановке действия вашей лицензии до завершения расследования. Вас могут обвинить в уголовном преступлении.

Это был настоящий удар. Она вспомнила слова Пола Мартина: «Они все равно не смогут ничего доказать. Так что не волнуйся».

— Что мы можем предпринять, Терри?

— В настоящее время ничего. Надо сидеть и не высовываться. Я как раз работаю над этим вопросом. Лара поведала новость Келлеру.

— Боже мой! — воскликнул он. — А мы-то рассчитывали заплатить по закладным из поступлений от казино. Но они хоть собираются впоследствии восстановить нашу лицензию?

— Не знаю.

— Ладно, — задумчиво произнес Келлер. — Придется продать отель в Чикаго и воспользоваться акциями, чтобы заплатить по закладным и продолжить строительство в Хьюстоне. Похоже, рынок недвижимости катится ко всем чертям. Многие инвестиционные банки сейчас переживают глубокий кризис. «Дрексель Бурнхэм Ламберт» уже свернул свою деятельность. Кончилась сладкая жизнь.

— Все еще образуется, — сказала Лара.

— Хорошо бы побыстрее. А то банки-кредиторы уже замучили меня своими звонками.

— Не беспокойтесь, — ободряюще проговорила Лара. — Если вы должны банку миллион долларов, вы в его власти. Если же вы ему должны сто миллионов — он ваш. Они просто не допустят, чтобы что-нибудь случилось.

На следующий день «Бизнес уик» опубликовал статью, начинающуюся словами:

«ИМПЕРИЯ ЛАРЫ КАМЕРОН ТРЕЩИТ ПО ВСЕМ ШВАМ. ВОЗМОЖНО, САМА ЛАРА ПРЕДСТАНЕТ ПЕРЕД СУДОМ В РИНО. СМОЖЕТ ЛИ ЖЕЛЕЗНАЯ БАБОЧКА СОХРАНИТЬ СВОЮ ИМПЕРИЮ?»

Лара ударила кулаком по журналу.

— Как они смеют печатать такое? Я подам на них в суд!

— Это не самая блестящая идея, — заметил Келлер.

— Говард, «Камерон-тауэр» почти полностью сдан в аренду, так?

— Семьдесят процентов пока, но дело движется. Южная страховая компания собирается занять двадцать этажей, а десять этажей — Международный инвестиционный банк.

— Когда строительство будет закончено, это здание принесет нам достаточно денег, чтобы решить любые наши проблемы. Сколько времени осталось до его завершения?

— Шесть месяцев.

— И тогда, — голос Лары дрожал от волнения, — у нас будет самый высокий небоскреб в мире! Это будет великолепно!

Она повернулась к висевшему у нее за спиной эскизу будущего здания. Оно представляло собой гигантский стеклянный монолит, грани которого отражали окружающие его дома. Нижние этажи занимали крытые галереи вдоль фешенебельных магазинов, верхние — апартаменты и офисы.

— Надо будет позаботиться о создании благоприятного общественного мнения, — сказала Лара.

— Хорошая мысль, — Келлер нахмурился.

— В чем дело?

— Да ни в чем. Я просто вспомнил про Стива Мерчисона. Он очень хотел заполучить этот участок.

— Ага, но мы оказались проворнее, верно?

— Да, — тихо проговорил Келлер. — Мы оказались проворнее.

Лара позвала к себе в кабинет Джерри Таунсенда.

— Джерри, я хочу устроить нечто необыкновенное на открытии «Камерон-тауэр». Какие-нибудь соображения на этот счет?

— Есть одна потрясающая идея. Открытие состоится десятого сентября?

— Да.

— Это вам ни о чем не говорит?

— Ну, десятого сентября мой день рождения…

— Вот именно. — Лицо Таунсенда засветилось улыбкой. — Почему бы нам не превратить торжественную церемонию по случаю завершения строительства небоскреба в грандиозное празднование вашего дня рождения?

Лара на какое-то время задумалась.

— А что, это интересно. Замечательная идея! Мы созовем кучу гостей! Устроим такой шум, что слышно будет во всем мире! Прошу вас, Джерри, подготовьте список приглашенных. Двести человек. Я хочу, чтобы вы занялись этим лично.

— Считайте, что вы его уже имеете, — ухмыльнулся Таунсенд. — Я представлю его вам на утверждение. Лара снова стукнула кулаком по журналу.

— Ну, мы им покажем!

— Прошу прощения, миссис Адлер, — сказала Мариан. — Звонит секретарь Национальной строительной ассоциации. Вы не ответили на их приглашение присутствовать на ужине, который они устраивают в пятницу.

— Извинитесь и передайте, что я никак не могу там быть.

— Хорошо, мэм. — Мариан вышла из комнаты.

— Лара, — заговорил Филип, — я не хочу, чтобы из-за меня ты превратилась в отшельницу. Подобные мероприятия для тебя ведь очень важны.

— Важнее всего для меня быть рядом с тобой. Как сказал тот забавный человечек, что регистрировал наш брак в Париже: «И в радости, и в горе». — Она нахмурила брови. — По крайней мере я думаю, что он это сказал. Я же не понимаю по-французски.

Филип улыбнулся.

— Я бы хотел, чтобы ты знала, — проговорил он, — как сильно я тобой дорожу. У меня такое чувство, что я превратил твою жизнь в ад.

— Ошибаешься, — обнимая мужа, прошептала Лара. — В рай.

Филип одевался. Лара помогала ему застегивать пуговицы на рубашке. Он взглянул на себя в зеркало и вздохнул.

— Я выгляжу как какой-то паршивый хиппи. Пора бы постричься.

— Хочешь, я скажу Мариан, чтобы она записала тебя к твоему парикмахеру?

Филип покачал головой:

— Нет. Извини, Лара, но я еще не готов показываться на людях.

На следующее утро в их доме появились парикмахер и маникюрша.

— Что все это значит? — опешил Филип.

— Если Магомет не идет к горе, — заявила Лара, — гора идет к Магомету. Они будут приходить сюда каждую неделю.

— Ты чудо, — произнес он.

— Это еще только начало, — загадочно улыбнулась она.

А днем позже пришел портной с образцами тканей для костюмов и рубашек.

— Что все-таки происходит? — изумленно спросил Лару Филип.

— Ты единственный известный мне мужчина, у которого есть шесть фраков, но только четыре смокинга и два костюма, — ответила она. — Думаю, пора всерьез заняться твоим гардеробом.

— Зачем? Я же никуда не собираюсь, — запротестовал он, однако позволил снять с себя мерки.

А еще через несколько дней явился мастер по пошиву модельной обуви.

— Ну а этот что здесь делает? — сокрушенно проговорил Филип.

— Тебе просто необходимо приобрести несколько пар новых ботинок.

— Я же тебе сказал, что не собираюсь никуда выходить.

— Я знаю, милый. Но когда все же соберешься, ботинки тебе очень пригодятся. Филип притянул ее к себе.

— Ей-богу, я тебя не заслуживаю.

— А ты еще сомневался?

В кабинете Лары шло совещание.

— Мы теряем торговый центр в Лос-Анджелесе, — говорил Говард Келлер. — Банки решили отозвать свои ссуды.

— Они не смеют так делать.

— Уже делают. Мы бессильны.

— Мы можем расплатиться с ними, перебросив средства с других строек.

— Лара, — спокойно сказал Келлер, — вы уже исчерпали все возможности. Правда, на подходе шестьдесят миллионов долларов от вашего небоскреба.

— Я знаю, но до его завершения осталось еще четыре месяца. Там все идет по графику, не так ли?

— Да. — Келлер задумчиво посмотрел на нее. Год назад ей бы и в голову не пришло задать подобный вопрос. Год назад она была в курсе мельчайших деталей. — Думаю, было бы лучше, если бы вы больше времени проводили здесь, — сказал он. — Последнее время появляется слишком много проблем, решить которые можете только вы.

Лара кивнула.

— Ну ладно, — неохотно сказала она. — Завтра с утра я буду на месте.

— Вас просит к телефону мистер Уильям Эллерби, — объявила Мариан.

— Передайте, что я не могу подойти, — буркнул Филип.

— Извините, мистер Эллерби, — снова взяв трубку, сказала секретарша, — мистер Адлер сейчас занят. Может быть, ему что-нибудь передать? — С минуту она молча слушала. — Хорошо. Спасибо. — Мариан положила трубку и обернулась к Филипу:

— Он очень просит вас пообедать с ним.

— Должно быть, хочет поговорить о комиссионных, которые он больше не получает.

— Это уж точно, — с сарказмом в голосе проговорила Мариан. — Наверняка он возненавидел вас за то, что на вас напали.

— Простите, — смутился Филип. — Неужели я действительно выразился так, что можно было подобное подумать?

— Именно.

— Господи, и как вы меня только терпите?

— Ну, это не так уж и трудно, — улыбнулась Мариан.

На следующий день снова позвонил Уильям Эллерби. Филип был в другой комнате. Трубку взяла" Мариан и, поговорив несколько минут, отправилась искать Филипа.

— Звонил мистер Эллерби, — сообщила ему она.

— В следующий раз скажите ему, чтобы он больше не звонил.

— Лучше скажите ему об этом сами, — заявила Мариан. — В четверг, в час дня, вы с ним обедаете.

— Что я делаю?

— Он предложил ресторан «Ле сирк», но я подумала, что вы предпочтете ресторан поменьше. — Она заглянула в листок бумаги, который держала в руке. — Он будет ждать вас в «Фю». Я позабочусь, чтобы Макс отвез вас туда.

Филип в бешенстве уставился на нее.

— Вы за меня дали согласие, даже не спросив, хочу ли я этого?

— Если бы я спросила, — спокойно сказала Мариан, — вы бы не поехали. Если хотите, можете меня уволить.

Какое— то время он свирепо сверлил ее глазами, затем неожиданно злость стала медленно сменяться улыбкой.

— Знаете что? Я уже соскучился по китайской кухне.

Когда Лара пришла домой, Филип сказал:

— В четверг я обедаю с Эллерби.

— Чудесно, дорогой! Когда ты решил это?

— За меня решила Мариан, — признался он. — Она подумала, что мне полезно будет выйти из дома.

— О, правда? — «Когда я тебе это предлагала, ты отказался». — Очень разумно с ее стороны.

— Да. Она настоящая женщина.

«Дура я, — думала Лара. — Нельзя было оставлять их вдвоем. Филип ведь сейчас такой чувствительный».

В этот момент она поняла, что должна избавиться от Мариан. Вернувшись на следующий день домой, Лара застала Филипа и Мариан играющими в триктрак.

«Это наша игра», — мелькнуло у нее в голове.

— Ну разве я когда-нибудь выиграю, если вы постоянно выбрасываете парные фишки! — смеясь говорил Филип.

Лара стояла в дверях и наблюдала. Она давно уже не слышала, как смеется Филип.

Мариан подняла глаза и увидела ее.

— Добрый вечер, миссис Адлер. Филип вскочил со своего места.

— Привет, дорогая. — Он поцеловал жену. — Она оставит меня без штанов.

«Я позабочусь, чтобы этого не случилось», — подумала Лара.

— Я вам сегодня еще нужна, миссис Адлер?

— Нет, Мариан. Бегите. Увидимся утром.

— Спасибо, миссис Адлер. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мариан. Он проводил ее глазами.

— А с ней весело, — сказал Филип. Лара погладила его по щеке.

— Я рада, дорогой.

— Как дела в офисе?

— Прекрасно.

Она не хотела посвящать его в свои проблемы. Ей снова предстояло лететь в Рино на переговоры с комиссией по надзору за игорными заведениями. Если дело обернется не в ее пользу, придется закрыть казино и искать другие источники доходов, но будет гораздо лучше, если ей все же удастся убедить их не принимать столь крутых мер.

— Филип, боюсь, что мне надо будет проводить больше времени в офисе. Есть вопросы, которые Говард не может решить самостоятельно.

— Не беспокойся. Со мной все будет в порядке.

— Через день-два я вылетаю в Рино. Почему бы тебе не составить мне компанию? Филип покачал головой:

— Я еще не готов. — Он посмотрел на свою изуродованную руку. — Еще не готов.

— Ну хорошо, дорогой. Я буду отсутствовать дня два-три, не больше.

Рано утром следующего дня, когда Мариан Белл пришла на работу, Лара ее уже ждала. Филип еще спал.

— Мариан…, вы помните бриллиантовый браслет, который мистер Адлер подарил мне на день рождения?

— Да, миссис Адлер.

— Когда вы последний раз его видели? Мариан на мгновение задумалась.

— Он лежал на столике в вашей спальне…

— Значит, вы его там видели?

— Да, а почему вы спрашиваете? Что-нибудь случилось?

— Боюсь, что да. Браслет исчез.

— Исчез? — Широко раскрыв глаза, Мариан уставилась на Лару. — Но кто же мог?…

— Я опросила всех, кто здесь работает. Они понятия о нем не имеют.

— Может быть, надо вызвать полицию и?…

— В этом нет необходимости. Я вовсе не хочу ставить вас в неловкое положение.

— Не понимаю…

— Ах, не понимаете? Думаю, для вас будет лучше, если мы просто прекратим наши отношения. Ошеломленная, Мариан смотрела на Лару.

— Вы же знаете, миссис Адлер, что я не брала этого браслета.

— Не знаю я ничего. И знать не хочу. А вам придется уйти. — Лара ненавидела себя за то, что она сейчас делает. «Но Филипа я не отдам никому, — твердила она. — Никому».

Когда Филип спустился к завтраку, Лара сказала:

— Между прочим, я беру сюда новую секретаршу. Филип удивленно взглянул на жену.

— А что случилось с Мариан?

— Она уезжает. Ей предложили работу в… Сан-Франциско.

Филип удивился еще больше.

— Ну да? Очень жаль. А мне казалось, ей здесь нравится.

— Уверена, что так оно и есть, но не станем же мы мешать ее карьере, правда ведь?

— Нет, конечно, — согласился Филип. — Пойду пожелаю ей удачи. Она в…

— Она уже ушла.

— Что ж, — с грустью проговорил Филип, — видно, мне придется искать нового партнера для игры в триктрак.

— Когда я немного утрясу свои дела, — сказала Лара, — я снова буду твоим партнером.

Филип и Уильям Эллерби сидели за угловым столиком ресторана «Фю».

— Я так рад, что снова вижу тебя, Филип, — сказал Эллерби. — Я тебе звонил, но…

— Я знаю, извини. Мне ни с кем не хотелось говорить, Билл.

— Надеюсь, они поймают мерзавца, который напал на тебя.

— Полицейские ясно дали мне понять, что ограбления не являются приоритетным направлением их работы. Они относятся к ним не более серьезно, чем к пропаже кошек. Так что этого подонка никогда не поймают.

— Я так понимаю, — неуверенно проговорил Эллерби, — что скорее всего играть ты уже не сможешь…

— Ты правильно понимаешь. — Филип поднял свою покалеченную руку. — Она мертва.

— Но зато ты живой, Филип, — подавшись вперед, с жаром произнес Эллерби. — У тебя впереди целая жизнь.

— Да? И что же я в ней буду делать?

— Преподавать.

Губы Филипа тронула горькая усмешка.

— Ну не злая ли это ирония? Я ведь думал, что займусь преподаванием после завершения своей концертной деятельности.

— Что ж, считай, что этот день уже наступил, — мягко сказал Эллерби. — Я позволил себе переговорить с директором музыкальной школы в Рочестере. Они готовы все отдать, лишь бы заполучить тебя к себе.

— Но это значит, что мне придется переехать туда, — нахмурился Филип. — А офис Лары находится в Нью-Йорке. — Он покачал головой. — Нет, я не смогу так с ней поступить. Ты даже не представляешь, Билл, как она обо мне заботилась.

— Уверен, она не отходила от тебя.

— Лара практически забросила все свои дела, чтобы только ухаживать за мной. Она самая внимательная и тактичная женщина на свете. Я от нее просто без ума.

— Филип, ну ты хотя бы подумай об этом предложении, хорошо?

— Передай им, что я очень благодарен, но, боюсь, мой ответ будет отрицательным.

— Если передумаешь, сообщи мне.

— Конечно, — кивнул Филип.

Когда Филип вернулся в пентхаус, Лара уже ушла. Не находя себе места, он принялся бесцельно бродить по огромным апартаментам, вспоминая свой разговор с Эллерби. «Я бы с радостью занялся преподаванием, — думал он, — но не могу же я требовать от Лары, чтобы она тоже переехала в Рочестер, и без нее я туда не поеду».

Он услышал, как открылась входная дверь.

— Лара?

— О, простите, Филип. — Это была Мариан. — Я думала, здесь никого нет. Я пришла, чтобы вернуть ключ.

— Но вы же должны быть в Сан-Франциско. Она озадаченно уставилась на него:

— В Сан-Франциско? Почему?

— А разве не там ваша новая работа?

— У меня нет новой работы.

— Но Лара сказала… Внезапно Мариан все поняла:

— Ах вот оно что! Она не сказала вам, почему я была уволена?

— Уволена? Она сказала, что вы сами решили уйти…, что вы получили хорошее предложение.

— Это не правда.

— Кажется, вам лучше присесть, — медленно проговорил Филип. Они сели друг напротив друга. — Так что же здесь все-таки происходит? — спросил он.

Мариан сделала глубокий вдох.

— Похоже, ваша жена считает, что я…, что я имею на вас виды.

— Что вы имеете в виду?

— Она обвинила меня в краже подаренного вами бриллиантового браслета, чтобы как-то обосновать причину моего увольнения. Я уверена, что она его просто куда-то припрятала.

— Я не могу в это поверить! — воскликнул Филип. — Лара не способна на такое.

— Ради вас она способна на все.

— Я…, я просто не знаю, что и сказать, — ошарашенно пробормотал Филип. — Давайте я поговорю с Ларой и…

— Нет. Пожалуйста, не делайте этого. Лучше даже не говорите ей, что я приходила. — Мариан встала.

— Но как же вы теперь?

— Обо мне не беспокойтесь. Найду другую работу.

— Мариан, если я чем-нибудь могу помочь…

— Вы мне ничем не поможете.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Заботьтесь о себе, Филип, — сказала она и вышла.

Расстроенный Филип смотрел ей вслед. Он отказывался верить, что Лара могла пойти на такой обман. «Но почему она мне ничего не сказала о пропаже? Может быть, — решил Филип, — Мариан действительно украла браслет, и Лара не захотела меня огорчать. Должно быть, Мариан мне солгала».