О случившемся с Филипом Лара узнала в Рино. Позвонившая ей Мариан Белл была близка к истерике.

— Он сильно пострадал? — допытывалась Лара.

— Подробностей нам пока не сообщили, — сказала ей секретарша. — Сейчас он находится в палате интенсивной терапии больницы имени Рузвельта.

— Я немедленно вылетаю.

Когда шесть часов спустя Лара прибыла в больницу, Говард Келлер был уже там. Он выглядел потрясенным.

— Так что же случилось? — спросила Лара.

— Очевидно, Филип подвергся нападению, когда выходил из «Карнеги-холл». Его нашли лежащим без сознания посреди улицы.

— Состояние тяжелое?

— У него перерезаны сухожилия кисти. Он пребывает в глубокой депрессии, но сознание к нему вернулось.

Они вошли в палату. Филип лежал на кровати. Рядом находилась капельница.

— Филип… Филип… — Голос Лары, казалось, доносился откуда-то издалека.

Он открыл глаза и увидел Лару и Говарда Келлера. Очертания их силуэтов двоились, во рту пересохло, во всем теле чувствовалась слабость.

— Что со мной произошло? — чуть слышно произнес Филип.

— Тебя ранили, — проговорила Лара, — но ты поправишься.

Филип опустил глаза и увидел свою забинтованную левую руку. И сразу все вспомнил.

— Я был… Насколько это серьезно?

— Не знаю, дорогой, — сказала Лара. — Я уверена, все будет хорошо. Скоро ты встретишься с врачом, и он тебе все объяснит.

— — В наши дни доктора творят настоящие чудеса, — ободряюще вставил Келлер.

Филипа снова начало клонить ко сну.

— Я же сказал, что отдам все, что он потребует. Ну зачем ему надо было калечить мою руку? — заплетающимся языком пробормотал он. — Ну зачем…, ему надо было калечить…, мою…

Через два часа в палату вошел доктор Деннис Стэнтон, и как только Филип увидел выражение его лица, он сразу понял, что тот собирается ему сказать.

— Говорите.

Доктор Стэнтон вздохнул.

— Боюсь, моя информация не будет для вас утешительной, мистер Адлер.

— Что с рукой?

— Перерезаны сгибающие сухожилия, так что теперь ваша рука потеряла подвижность и чувствительность. Более того, повреждены медиальный и локтевой нервы. — Объясняя, доктор иллюстрировал свои слова на собственной руке. — Медиальный нерв отвечает за работу большого, указательного, среднего и безымянного пальцев. А локтевой нерв связан вообще со всеми пальцами.

Филип крепко закрыл глаза, пытаясь справиться с захлестнувшей его волной отчаяния.

— Таким образом, вы хотите сказать… — минуту спустя заговорил он, — вы хотите сказать, что я никогда уже больше не смогу пользоваться своей левой рукой?

— Да, мистер Адлер. Признаюсь, вам повезло, что вы еще остались живы. Ведь у вас перерезана артерия. И чудо, что вы не истекли кровью до смерти. Нам пришлось наложить на вашу руку шестьдесят швов.

— Боже! И неужели ничего нельзя сделать?

— Кое-что можно. Мы могли бы провести операцию на вашей левой руке, что позволило бы ей приобрести некоторые двигательные способности, но они будут очень ограниченными.

«Уж лучше бы он меня убил», — в отчаянии подумал Филип.

— Когда ваша рука начнет заживать, — продолжал доктор Стэнтон, — у вас начнутся сильные боли. Чтобы справиться с этим, мы дадим вам лекарства, но, уверяю вас, со временем эти боли прекратятся.

«Нет, настоящая боль не оставит меня никогда, — пронеслось в голове у Филипа. — Никогда». Он словно оказался в каком-то кошмаре. И избавиться от него было невозможно.

К Филипу в больницу явился детектив. Это был много повидавший человек лет шестидесяти, старой закваски, с усталым видом.

— Я лейтенант Манчини, — представился он. — Сочувствую вам, мистер Адлер. Лучше бы он сломал вам ногу. Простите…, я хочу сказать…, если уж этому суждено было случиться.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сухо проговорил Филин.

Неожиданно в палату заглянул Говард Келлер.

— Вы не знаете, где Лара? — Он увидел незнакомца. — Ох, простите.

— Она где-то здесь, — сказал Филип и добавил:

— Это лейтенант Манчини. А это Говард Келлер. Детектив внимательно разглядывал Келлера.

— Ваше лицо кажется мне знакомым. Мы раньше не встречались?

— Едва ли.

В глазах Манчини вдруг вспыхнули искорки.

— Келлер Бог мой, вы же играли в бейсбол в Чикаго.

— Верно. А как вы…

— Один сезон я вербовал игроков в «Кабз». Я до сих пор помню ваши удары и перебежки. Вы могли сделать прекрасную спортивную карьеру.

— Д-да… Прошу меня извинить. — Келлер повернулся к Филипу. — Я буду ждать Лару на улице.

Он вышел, и Манчини снова заговорил с Филипом:

— Вам удалось рассмотреть нападавшего?

— Белый мужчина. Мощного телосложения. Рост примерно шесть футов и два дюйма. Лет около пятидесяти.

— Если бы вы его увидели, вы бы его узнали?

— Да. — Это лицо Филип не забудет никогда.

— Мистер Адлер, я бы мог попросить вас просмотреть целую пачку фотографий, но, откровенно говоря, думаю, что это будет пустой тратой времени. Я хочу сказать, что в данном случае мы имеем дело с не совсем типичным преступлением. В нашем городе сотни грабителей. Но пока их не удается схватить на месте преступления, все они выходят сухими из воды. — Он вынул блокнот. — Так что он у вас отнял?

— Бумажник и наручные часы.

— Марка часов?

— «Пьяже».

— Какие-нибудь особенные приметы? Ну, скажем, дарственная надпись?

Эти часы подарила Филипу Лара.

— Да. На задней крышке гравировка: «Филипу от Лары с любовью». Детектив записал.

— Мистер Адлер… Я должен задать вам еще вопрос Раньше вы этого человека не встречали"? Филип удивленно уставился на него.

— Встречал? Нет, конечно. А почему вы спрашиваете?

— Просто поинтересовался. — Манчини убрал блокнот. — Посмотрим, что нам удастся выяснить. А вы везучий человек, мистер Адлер.

— Правда? — В голосе Филипа звучал сарказм.

— Да. Каждый год в этом городе совершаются тысячи разбойных нападений, и у полиции на них просто не хватает времени, но так уж случилось, что наш капитан ваш горячий поклонник. Он собирает все ваши пластинки. И он сделает все, чтобы поймать преступника. Мы разошлем описание ваших часов во все ломбарды страны.

— И если вы его поймаете, вы думаете, он вернет мне руку? — с горькой усмешкой спросил Филип.

— Что, простите?

— Ничего.

— Мы будем вас информировать, мистер Адлер. Всего хорошего.

Лара и Келлер ждали детектива в коридоре больницы.

— Вы хотели меня видеть? — обратилась к нему Лара.

— Да. Мне нужно задать вам пару вопросов, — сказал лейтенант Манчини. — Миссис Адлер, нет ли у вашего мужа врагов?

— Враги? — нахмурилась Лара. — Нет. Почему вы об этом спрашиваете?

— Ну, может, ему кто-нибудь завидует? Скажем, какой-нибудь музыкант. В общем, кто-то, кто хотел бы ему навредить?

— К чему это вы клоните? Ведь это же было обыкновенное уличное ограбление, разве нет?

— Если быть абсолютно откровенным, данный случай не совсем подходит под определение «обыкновенное уличное ограбление». Нападавший порезал руку вашего мужа уже после того, как отобрал у него бумажник и часы.

— Не вижу разницы…

— Дело в том, что в этом не было совершенно никакого смысла, если только все это не сделано преднамеренно. Ваш муж не оказал ему никакого сопротивления. Надо быть не в себе, чтобы так поступить, хотя… — Детектив пожал плечами. — Ну да ладно, я буду держать вас в курсе.

Они посмотрели вслед удаляющемуся Манчини.

— Господи! — прошептал Келлер. — Он считает, что все это было подстроено. Лара заметно побледнела.

— О черт! — взглянув на нее, проговорил Келлер. — Это явно кто-то из головорезов Пола Мартина! Но зачем ему это понадобилось?

— Он… — Лара почувствовала, что ей трудно говорить. — Он, очевидно, таким образом хотел оказать мне услугу. Филип часто уезжал, и Пол то и дело говорил, что…, что это не правильно и что с Филипом надо серьезно побеседовать. О Говард! — Она уткнулась в его плечо, не в силах справиться с подступившими к глазам слезами.

— Вот сукин сын! — взорвался Келлер. — Я же предупреждал, чтобы выдержались от него подальше. Лара горько вздохнула.

— Филип поправится. Должен поправиться. Три дня спустя Лара привезла Филипа из больницы домой. Он выглядел бледным и подавленным В дверях их встретила Мариан Белл, которая каждый день навещала в больнице Филипа, принося ему охапки писем и телеграмм с выражениями соболезнования от возмущенных поклонников со всех концов света и газеты, снова и снова возвращавшиеся к этому трагическому происшествию и проклинавшие преступность на улицах Нью-Йорка.

Когда зазвонил телефон, Лара находилась в библиотеке.

— Это вас, — сказала Мариан Белл. — Какой-то мистер Пол Мартин.

— Я…, я не могу подойти, — проговорила Лара, стараясь сдержать охватившую ее дрожь.