Утром в апартаменты Лары доставили букет прекрасных роз.

«Похоже, ему тоже понравился вечер», — радостно подумала она.

Лара развернула прикрепленную к цветам записку и прочла: «Малышка, я с нетерпением жду сегодняшнего вечера. Пол».

Лара почувствовала крайнее разочарование. Все утро она прождала звонка от Филипа. На этот день у нее была запланирована целая масса дел, но она не находила в себе сил сосредоточиться на работе.

— Пришли новые секретарши на собеседование, — в два часа дня сообщила ей Кэти.

— Ладно, пусть заходят по очереди.

Их было шесть — все высококвалифицированные. В конце концов выбор пал на Гертруду Микс — яркую, подтянутую женщину лет тридцати, явно боготворившую Лару. Лара просмотрела ее документы и осталась ими весьма довольна.

— Вам уже приходилось работать в строительной сфере, верно?

— Да, мэм. Но я никогда прежде не работала с таким боссом, как вы. По правде говоря, я готова здесь работать даже бесплатно.

— В этом нет необходимости, — улыбнулась Лара. — У вас очень хорошие рекомендации. Думаю, мы дадим вам возможность попробовать.

— Я вам так благодарна! — Гертруда прямо зарделась от восторга.

— Вам придется подписать обязательство не давать никаких интервью и ни с кем и никогда не обсуждать то, что происходит в стенах этой фирмы. Вы согласны?

— Конечно.

— Кэти покажет ваше рабочее место.

— Как дела у вашего отца? — спросила Лара Джерри Таунсенда.

— Сейчас он в Швейцарии. Доктор говорит, что у него есть шанс на выздоровление. — Его голос сделался хриплым. — Если это действительно так, то только благодаря вам.

— У каждого должен быть свой шанс, Джерри. Надеюсь, он поправится.

— Спасибо вам. — Таунсенд попытался прочистить горло. — Я…, я просто не знаю, как выразить… Лара встала.

— Я опаздываю на встречу, — сказала она и вышла, оставив его уставившимся на захлопнувшуюся за ней дверь.

Эта встреча, на которой присутствовали архитекторы, была посвящена обсуждению проекта строительства нового здания в Нью-Джерси.

— Вы неплохо потрудились, — заявила Лара, — но я бы хотела внести некоторые изменения. Мне надо, чтобы вы сделали здесь овальные арки, ведущие в расположенные с трех сторон вестибюли. Стены должны быть мраморные. Крыше надо придать форму пирамиды; покрыть ее медными листами и установить сигнальные огни. Это трудно сделать?

— Не вижу никаких проблем, мисс Камерон, — сказал один из архитекторов.

Когда встреча закончилась, загудел интерком.

— Мисс Камерон, звонит Раймон Даффи, один из ваших прорабов. Говорит, у него срочное дело. Лара взяла трубку.

— Слушаю, Раймон.

— У нас неприятность, мисс Камерон.

— Выкладывай.

— Только что привезли цементные блоки. Они не годятся: полно трещин. Я собираюсь отослать их назад, но сначала хотел поставить вас в известность.

Л ара на минуту задумалась.

— Много трещин?

— Достаточно. А главное, они не отвечают нашим спецификациям, и…

— Но их можно использовать?

— Думаю, что да. Только это может дорого нам обойтись.

— Используйте их.

На другом конце линии все стихло. Затем Раймон проговорил:

— Хорошо. Вы — босс.

Лара положила трубку. В городе было только два поставщика цемента, и ссориться с ними — равносильно самоубийству.

К пяти часам Филип так и не позвонил. Лара набрала номер телефона его фонда.

— Филипа Адлера, пожалуйста.

— Мистер Адлер сейчас на гастролях. Могу я чем-нибудь помочь?

Он даже не упомянул, что собирается в турне.

— Нет, спасибо.

«Ничего не поделаешь, — сказала себе Лара. — Пока». День закончился визитом Стива Мерчисона. Он был огромным и бесформенным, как груда кирпичей.

— Что я могу для вас сделать, мистер Мерчисон? — спросила Лара ввалившегося в ее кабинет посетителя.

— Не путаться, мать твою, у меня под ногами! — заорал тот.

Лара спокойно посмотрела на него:

— Вы чем-то недовольны?

— Тобой! Не люблю людей, которые вмешиваются в мои дела.

— Если вы имеете в виду случай с мистером Гуттманом…

— Именно, черт тебя побери!

— …то он всего лишь предпочел мой проект вашему.

— Потому что это ты его охмурила, шлюха! Видит Бог, я тебя долго терпел. Я тебя уже предупреждал. Больше не буду. Нам двоим в этом городе не ужиться. Не знаю, где там у тебя яйца, но советую спрятать их подальше, иначе в следующий раз я тебе их оторву! — свирепо прорычал Мерчисон и, хлопнув дверью, понесся прочь.

Вечером к Ларе приехал Пол Мартин. Во время ужина между ними чувствовалась некоторая натянутость.

— У тебя озадаченный вид, малышка, — заметил Пол. — Какие-нибудь проблемы? Лара вымученно улыбнулась.

— Да нет. Все прекрасно. — «Ну почему Филип не сказал, что собирается уезжать?»

— Когда начнутся работы в Рино?

— На следующей неделе мы с Говардом снова летим туда. Думаю, сможем открыть отель месяцев через девять.

— За такой срок можно родить. Лара удивленно уставилась на него.

— Что?

Пол Мартин взял ее за руку.

— Ты ведь знаешь, Лара, я из-за тебя совсем потерял голову. Ты перевернула всю мою жизнь. Мне бы очень хотелось, чтобы все было по-другому и у нас с тобой были общие дети.

Она не находила слов для ответа.

— А у меня есть для тебя маленький сюрприз. — Пол вытащил из кармана изящную коробочку. — Открой.

— Пол, ты уже надарил мне столько…

— Открой же.

Внутри оказалось тончайшей работы бриллиантовое колье.

— Какая прелесть, — восхищенно прошептала Лара. Пол встал, и она почувствовала прикосновение его пальцев, застегивающих на ее шее колье. Затем его руки скользнули ниже и стали ласкать ее груди.

— Ты меня отблагодаришь? — Голос Пола сделался хриплым.

Он повел Лару в спальню. В голове у нее вертелись противоречивые мысли. Она никогда не любила его, но отдавалась ему с легкостью — это была плата за то, что он для нее делал, — однако теперь все, казалось, стало по-другому. Теперь она была влюблена. «Дура я, — подумала Лара. — Вполне возможно, что с Филипом мы больше и не встретимся».

Она медленно разделась. Они легли. Сверху на нее навалился Пол Мартин, он овладел ею и в порыве страсти забормотал: «О, малышка, ты сводишь меня с ума…» Лара открыла глаза, но увидела перед собой лицо Филипа.

Дела шли как по маслу. Перестройка отеля в Рино проходила в хорошем темпе, строительство «Камерон-тауэр» велось строго в соответствии с графиком. За последние месяцы она несколько раз звонила Филипу Адлеру, но неизменно слышала одно и то же:

— Мистер Адлер в Берлине…

— Мистер Адлер в Париже…

— Мистер Адлер в Сиднее…

«Ну и черт с ним», — подумала Лара.

В следующие несколько месяцев Ларе удалось купить еще три участка, которые хотел приобрести Стив Мерчисон.

— Ходят слухи, что Мерчисон грозит расправиться с вами, — обеспокоенно сказал Ларе Келлер. — Может быть, нам лучше не злить его? Он опасный враг, Лара.

— Я тоже, — заявила она. — Может быть, ему лучше заняться чем-нибудь другим?

— Дело нешуточное, Лара. Он…

— Не думайте о нем, Говард. Я вот только что получила информацию об участке в Лос-Анджелесе. Он еще не выставлен на продажу. Если мы поторопимся, то сможем заполучить его. Утром вылетаем.

Этот участок располагался неподалеку от старого отеля «Билтмор» и занимал площадь в пять акров. Лара и Говард прибыли туда в сопровождении агента по продаже недвижимости.

— Первоклассная собственность, — говорил он, обращаясь к Келлеру. — Да, сэр. Вы не пожалеете. Здесь можно построить целый городок…, жилые дома, торговые центры, театры, пешеходные аллеи…

— Нет, — отрезала Лара.

Агент изумленно уставился на нее.

— Что, простите?

— Меня это не интересует.

— Не интересует? Но почему?

— Место, — сказала Лара. — Не думаю, что люди захотят жить в этом районе. Развитие Лос-Анджелеса идет на запад. А люди — как лемминги. И вы не заставите их двигаться в обратном направлении.

— Но…

Лара повернулась к Говарду:

— Сожалею, что нам пришлось впустую потратить время. После обеда возвращаемся в Нью-Йорк.

В киоске отеля Келлер купил свежий номер газеты.

— Посмотрим, — сказал он, — чем сейчас дышит рынок.

Они пролистали газету. На рекламной странице было помещено броское объявление, гласившее: «СЕГОДНЯ В „ГОЛЛИВУД-БОУЛ“ ИГРАЕТ ФИЛИП АДЛЕР». Лара почувствовала, как у нее екнуло сердце.

— Пожалуй, в Нью-Йорк мы полетим завтра, — заявила она.

Некоторое время Келлер изучающе смотрел на нее.

— Вас привлекает музыка или музыкант? — тихо спросил он.

— Закажите-ка два билета, — оставив его вопрос без ответа, распорядилась Лара.

Прежде ей никогда не доводилось бывать в «Голливуд-Боул» — самом большом в мире естественном амфитеатре, со всех сторон окруженном Голливудскими холмами, на которых разбиты чудесные парки. Сама чаша «Голливуд-Боул» вмещала в себя восемнадцать тысяч зрителей. Она была до отказа забита публикой, нетерпеливо ожидавшей начала концерта. На сцене стали появляться музыканты. Раздались аплодисменты. Когда же вышел Филип Адлер — как всегда элегантный, в белом фраке, в белом галстуке-"бабочке", — по рядам зрителей сначала пробежал легкий шепот, а затем с новой силой вспыхнули восторженные аплодисменты.

Лара сжала руку Келлера.

— Хорош, правда? — прошептала она.

Келлер ничего не ответил.

Филип сел к роялю, и программа началась. Волшебная сила его таланта мгновенно пленила слушателей. Сама ночь казалась наполненной каким-то мистическим очарованием. Сияющие на черном небе мириады звезд тусклым светом освещали холмы, окружающие гигантский амфитеатр, в котором неподвижно сидели тысячи околдованных величественной музыкой людей. Когда же умолкла последняя нота концерта, над «Голливуд-Боул» разразилась настоящая буря оваций. Зрители вскочили со своих мест и, неистово хлопая, принялись кричать: «Браво!» Филип стоял на сцене и элегантно раскланивался.

— Пойдем за кулисы, — сказала Лара. Ее голос дрожал от возбуждения.

Проход за кулисы был расположен рядом с оркестровой ямой. Возле него стоял охранник, сдерживавший натиск толпы.

— Мисс Камерон хочет повидаться с мистером Адлером, — обратился к нему Келлер.

— А он вас ожидает? — спросил охранник.

— Да, — проговорила Лара.

— Пожалуйста, подождите здесь. — Он скрылся за дверью, а через минуту появился вновь. — Входите, мисс Камерон.

Лара и Келлер вошли в артистическое фойе. Филип стоял посреди осыпающей его комплиментами толпы.

— Дорогой! Я в жизни не слышала столь изысканного исполнения Бетховена. Вы великолепны… Филип едва успевал отвечать на похвалы:

— …Спасибо…, когда играешь подобную музыку, вдохновение приходит само собой…

— …Спасибо… Андрэ блестящий дирижер…

— …Спасибо…, мне всегда доставляет удовольствие выступать в «Голливуд-Боул»…

Он поднял глаза и увидел Лару, и снова на его лице засветилась знакомая теплая улыбка.

— Извините, — проговорил Филип и стал протискиваться сквозь толпу. — А я и не знал, что вы в Лос-Анджелесе.

— Мы прилетели сегодня утром. Это Говард Келлер, мой компаньон.

— Здравствуйте, — почти не глядя на Говарда, бросил он, затем, повернувшись к стоявшему у него за спиной коренастому мужчине, представил:

— А это мой менеджер Уильям Эллерби.

Пока они обменивались рукопожатиями, Филип не сводил с Лары глаз.

— В «Беверли-Хилтон» сегодня состоится вечер. Я думал, может быть…

— Мы с удовольствием придем, — сказала Лара. Когда Лара и Келлер прибыли в «Беверли-Хилтон», там уже собралось множество музыкантов и ценителей классической музыки.

— …Вы обратили внимание, что чем ближе вы к экватору, тем восторженнее и темпераментнее публика?…

— …Когда играл Ференц Лист, его рояль звучал как целый оркестр…

— Я с вами не согласен. Талант де Грота гораздо ярче проявляется не в этюдах Листа и Паганини, а в произведениях Бетховена…

— …Вы должны доминировать над эмоциональным фоном оркестра…

«У музыкантов свой особый язык», — подумала Лара.

Филип, как всегда, был окружен восхищенными поклонниками. Даже просто глядя на него, Лара чувствовала, как теплеет у нее на душе.

Филип приветствовал ее радостной улыбкой.

— Вы приехали. Я так рад!

— Я не могла не приехать, — проговорила Лара. «Может быть, и мне научиться играть на пианино, — размышлял Говард Келлер, наблюдая за их беседой? — Или, может быть, мне надо просто наконец очнуться?» Казалось, прошло столько лет с тех пор, как он встретил ту яркую, энергичную и честолюбивую девушку.

Время было милостиво к ней, но для него оно остановилось.

— Завтра я должна возвращаться в Нью-Йорк, — проговорила Лара. — Мы могли бы успеть вместе позавтракать.

— Жаль, но я не могу. Рано утром я вылетаю в Токио.

— Как?! — не скрывая разочарования, воскликнула она.

Филип рассмеялся:

— Такова уж моя работа, Лара. Я даю сто пятьдесят концертов в год. Иногда — двести.

— И надолго вы уезжаете на этот раз?

— На восемь недель.

— Я буду без вас скучать, — проговорила Лара и про себя добавила: «Вы даже не догадываетесь, как сильно».