Глава тринадцатая
Не играй с нечистой силой
Трилы – уникальная разумная раса в которой полноценной личностью является не индивид, а триада
Триада состоит из трёх разнополых разумных которые образуют семью и представляют собой различные аспекты большой интегральной личности. Их принято называть корд, эма и нянь. В чисто физиологическом аспекте эту трёхполость удобно представлять, как мужчину, женщину и вынашивателя. Но в эмоциональном плане более удобен подход трансакциональной психологии определяющий их как взрослого, ребёнка и родителя.
Краткая космическая энциклопедия.
«Ласточка» проходила сквозь атмосферу. Под её днищем промелькнул небольшой горный хребет. Двигаясь в пределах отведённого ему посадочного коридора, звездолёт приближался к поверхности планеты, постепенно гася скорость. Имея обтекаемую форму, корабль походил со стороны на скоростной атмосферник. Наконец он завис в пятистах метрах над космодромом гильдии, и тут же начал вертикально спускаться. Внизу их ждали.
Когда крышка входного люка откинулась, образовав трап, к кораблю подошёл человек лет примерно пятидесяти, в голубой форме гильдийца среднего ранга.
– Приветствую вас на Хризе, мастер, – он склонил голову в лёгком церемониальном поклоне, принятом у людей в этом мире. Я Дарк Вергин, меня попросили вас встретить и оказать полное содействие.
– Горд Зимин.
Они пожали друг другу руки.
Тут на лице у встречавшего на мгновение возникла лёгкая форма удивления: он увидел, как вслед за Гордом из корабля выходит Инори.
– Простите, мастер, меня не предупредили, что на борту пассажир.
– Я и не сообщал, – сказал Горд равнодушно.
При приближении к планете он вёл только чисто служебные переговоры и лишь коротко информировал местное отделение о цели визита.
– Это Инори Киви, магистр псионики, – пояснил он, – она работает по контракту с Гильдией. Поскольку дело Груздина предположительно связано с псионическим воздействием, то, было, решено заручиться помощью специалиста.
Специалист отвесила грациозный полупоклон, одарив Дарка неподражаемой улыбкою своей расы.
– С псионикой, – изумился Дарк Вергин, – я думал, что совет просто пытается выследить гильдийца, страдающего опасным психическим расстройством. Что бы не подрывать престиж гильдии среди внешних, поиски проводятся негласно.
Дарк невольно покосился на Инори, чувствовалось, что он не знает, как относиться к чужачке, и главное, что при ней можно говорить, а что нет.
Горд пояснил:
– Сударыня Инори давно работает в контакте с советом и пользуется нашим полным доверием. Если вы хотите знать её степень доступа, то вам предписывается полная откровенность обо всём, что касается поисков Груздина, и полное молчание об том, что к этому не относится.
Внешне кавай оставалась невозмутимой, но Горд всё же уловил, как на её лице на мгновение мелькнула усмешка: Инори всегда забавляла подобная конспирация. Что ж, пусть Вергин слегка успокоиться, ну а том, что данная иноразумная знает о тайнах гильдии куда больше его самого, Дарку знать совершенно не полагалось.
Не то что бы определение статуса Инори не вызвало у Вергина никаких вопросов, но он просто предпочёл промолчать.
Протянув назад руку, Горд, почти не глядя, коснулся пальцем замка. Створка люка тут же стала подниматься вверх, блокируя доступ на звездолёт. Все трое уселись в небольшой автоматический кар, которой сразу же двинулся через поле к принадлежащему гильдии зданию.
Поток воздуха трепетал волосы. Светило яркое солнце, и волосы Зимина тут же окружил небольшой световой ореол. Вергин уставился на это с таким изумлением, что Зимин пожалел, что не надел кепку.
Он прекрасно знал, какое впечатление производят его волосы на окружающих, и умело пользовался этим, когда хотел подчеркнуть, что собеседник разговаривает с представителем старинной гильдейской династии. Столь своеобразное давление нередко помогало решить некоторые вопросы.
Но в иных ситуациях пристальное внимание к его волосам раздражало. К тому же в последнее время к этому нередко примешивалась горечь: Зимин начинал всерьёз опасаться, что может стать последним представителем этой самой, некогда многочисленной династии. Наверно стоило прервать этот затянувшийся экзотический роман с Инори и заняться поисками женщины среди гильдийцев.
Горд знал, что на его предложение согласились бы многие. Но что-то мешало. Он вспомнил нежное поглаживание по руке, после того случая в больнице. Было ли оно вызвано вспышкой эмоций, простой благодарностью, или было чем, то гораздо большим? Зимин гадал об этом до сих пор.
Что ж, пора ставить точки над «и», – принял внезапное решение Зимин, – как только кончится эта история с Груздиным. Он объясниться с ней на обратном пути к Топусу, или куда она там пожелает отправиться. Сейчас же требовалось полностью сосредоточиться на поставленной цели.
Надо отдать Дарку должное, он быстро овладел собой и перестал пялиться на Зимина. В конце концов, о необычных волосах наследуемых этой династией знала наверно вся гильдия. Горд видел, что теперь Вергин из подтишка разглядывает Инори. Не почувствовать подобный поток внимания псионик её уровня просто не мог. Но кавай оставалась безучастной, и на этот раз на лице её не было даже улыбки.
Зимин заметил, что во взгляде Дарка виднеется некоторое напряжение. Словно ему требовалось некоторое усилие, что бы принять присутствующую чужачку. Надеюсь, мы не нарвались на расиста, – мрачно подумал Горд. – Хотя, скорее всего подобное впечатление обманчиво: гильдия всегда варилась в собственном соку, и для многих её членов подключение к работе чужака, тем более иноразумнго, вполне могло оказаться настоящим шоком.
Кар остановился возле официального представительства гильдии. Совещание провели быстро.
– И так, – сказал Горд, – как мы поняли из сообщенья курьера, Груздина видели непосредственно рядом со зданием местного представительства Гильдии.
Дарк Вергин подтверждающее кивнул.
– Да, или, по крайней мере, человека, который похож на него словно близнец. Его зафиксировали датчики компьютера безопасности на внешнем периметре.
– Мы уже знаем это, – обрезал Зимин, – не отвлекайтесь.
Он не собирался тратить времени на болтовню. Мысленно он уже не в первый раз поблагодарил Невского за идею с компьютером. Сам он в мысль о том, что подменённый может появиться в ближайших окрестностях какого либо из отелений гильдии просто не верил.
– Вы выяснили, как Груздин попал на планету? – спросил он Дарка Вергина.
В ответ тот удручённо поморщился.
– В том, то и дело, что нет, – Вергин развёл в раздражении руками. – Ни он сам, ни угнанная им «Ласточка» не были зарегистрированы ни в одном из космопортов планеты. Я понимаю, конечно, что наши корабли способны сесть где угодно, но околопланетное пространство контролируется достаточно плотно. У нас здесь есть кое-какие контакты с военными, и точно известно, что никаких неопознанных кораблей в последние две недели к планете не приближалось.
На мгновение Зимин задумался. В распоряжении совета гильдии были засекреченные модели «Ласточек» принципиально не обнаружимые для радаров, но звездолет, которым располагал сейчас Груздин, к подобному типу не относился. С другой стороны все корабли гильдии имели такие небольшие размеры, что локаторы контрольной службы могли их попросту не засечь, особенно если они выходили из сплетения в непосредственной близости от планеты и двигались на большой скорости.
– После того как в ближайшее подразделение совета был отправлен курьер, Груздин вновь засветил себя возле гильдии. Причём перед камерой чуть ли не позировал.
Зимин невольно переглянулся с Инори. Таких совпадений попросту не бывает, – подумал Горд, – оба раза он явно засветился намеренно, понять бы ещё для чего.
Недавно Горд поймал себя на мысли, что существование подменённых его откровенно пугает. Теперь же ситуация стала нравится ему еще меньше. Сила, скрывающаяся за подменышами, словно решила подразнить гильдию.
Спокойно, Горд, спокойно – сказал он сам себе, – Дослушай до конца Вергина и немножко подумай, тогда возможно удастся хоть что-то понять во всей этой безумной истории.
Он чуть кивнул Дарку, показывая, что ждёт продолжения. Тот повёл ладонью над столом. Очевидно, комнатная электроника среагировала на его жест, поскольку в воздухе над столом спроецировалось изображение. Стал виден мужчина, в тёмных очках и в одежде настолько не сочетающихся с друг другом цветов, что она просто походила на клоунскую.
Потом мужчина снял очки и, держа за одну дужку, несколько раз помахал ими в воздухе. Смотрел он точно на камеру. Глаза были безумно расширены, лицо казалось каменным. Потом по нему пробежала стремительная смена выражений, настолько быстрая, что было трудно различать отдельные фазы. Чему Зимин уже видевший подобные записи неособенно удивился. Теперь у Горда уже не оставалось сомнений, что Груздин намеренно дал себя опознать.
Послышался смех кавай.
– Интересно, – весело проговорила Инори, – а кто у нас нынче охотник.
На мгновение Дарк посмотрел на неё словно на сумасшедшую. Очевидно, он мало имел дел с представителями этой расы и плохо знал психологию кавай, для которых подобная реакция была абсолютно естественной.
Наконец Вергин вернулся к рассказу.
– Полученные от вас инструкции категорически запрещали задержание своими силами, но один доброволец вызвался навесить на него маячок.
Дарк немного прогнал вперёд запись, было видно, как в правом нижнем углу сменились цифры отмечающие время.
– Вот глядите, сейчас он появится.
Стас на изображении немного отступил прочь от камеры. Стал виден другой человек: молодой мужчина в форме космогатора, который очевидно только что вышел из здания. Он неспешно приближался к подменышу. При этом парень настолько демонстративно не смотрел на Груздина, что это вызвало бы подозрение у любого.
Зимин почувствовал невольное раздражение. И где только взяли подобного лопуха? – мысленно усмехнулся он.
Космогатор в изображении сделал какой-то жест, который тщётно пытался скрыть: вероятно, выстрелил маячком. Интересно, – подумал Горд, – почувствовал ли он исходящий от Груздина холод?
– Садыш, конечно не профессионал в таком деле, – отозвался в такт с его мыслями Вергин, – но задачу выполнил: подсадил этому самому Груздину пищалку, а тот ничего не заметил, и ушёл почти сразу после этого.
Горд вновь переглянулся с кавай, в глазах женщины явственно светилась ирония. Ага, незаметно, – подумал насмешливо Горд, – держи карман шире. Да парню просто позволили это сделать. Светиться так уж по-крупному. Вот только цель-то, какая?
– Последние сутки объект бессистемно передвигался по городу, делая лишь кратковременные остановки. Он даже нигде не задерживался на ночлег.
Зимин несколько не удивился. Как изменяется организм подменышей, оставалось тайной за семью замками. Вполне возможно, что сон им просто не нужен.
– Вы наняли специалистов по силовому захвату? – спросил он у Вергина.
В ответ Дарк мрачно кивнул.
– Да. Группа собрана.
Чувствовалось, что этот приказ он хотя и выполнил, но не одобряет.
– Почему совет просил по возможности взять людей с плохой моральной репутацией? – поинтересовался Дарк. – Согласитесь, что это выглядит несколько странно.
Зимин чуть раздвинул рот в нехорошей улыбке.
– Плохих не жалко.
И видя явное недоумение на лице Вергина, он пояснил ему более подробно:
– Совесть не хочу, что бы мучила, поскольку ребята, скорее всего, идут именно на убой. По крайней мере, один из них.
Глаза у Дарка Вергина сделались круглыми. Немного помолчав, он спросил:
– Послушайте, мастер, вам не кажется, что я бы смог лучше выполнять решения совета, если бы знал, какая за ними скрывается подоплёка? Кого мы вообще ловим? Супербоевика что ли?
Дарк Вергин был прав, впрочем, Зимин и так собирался ему сказать.
– Стас Груздин вызвался добровольцем для прямого исследования одной из пространственно-временных трещин. Там с ним что-то случилось. Звездолёту удалось отойти от трещины, но к кораблю-матке «Ласточка» подошла лишь на автопилоте.
Сам Груздин длительное время вёл чисто растительное существование, потом внезапно очнулся и сбежал из клиники, убив при этом врача. Позже одного из гильдейцев, во время угона «Ласточки». При чём чужой корабль он вскрыл без помощи универсального ключа. А наш собрат оказался уничтожен при помощи одной из разновидностей псионического удара. Это притом, что псионикой Груздин отродясь не владел.
Дарк Вергин был потрясён.
– Ничего себе, – пробормотал он, бросив невольный взгляд на Инори. – Да, псионика, теперь я понимаю.
Зимин дал Дарку пару минут, что бы тот мог освоиться с ошеломляющим сообщением. Горд знал, что подобные новости способны выбить из колеи кого угодно. Пилоты гильдии уже давно обменивались страшилками о вернувшихся из трещин людях. Толком никто ничего, конечно, не знал, и всерьёз в подобные вещи вряд ли кто верил. Но было так приятно слегка пощекотать друг другу нервы. Так уж это было заведено у людей ещё с той первобытной поры, когда они сидели вокруг горящего в ночи костра, пугая соплеменников рассказами о кружащихся во тьме демонах. И вот теперь страшилка обернулась реальностью.
– Теперь вы знаете, – сказал Зимин, выждав, по его мнению, достаточно времени. – Сейчас познакомьте меня с наёмниками. Представите им как главного заказчика и руководителя операции.
* * *
Через большой квадратный иллюминатор Оритур Кварус Маркон наблюдал, как небольшой челнок входит в ангар. Как только внутренние ворота раздвинулись, к челноку устремились несколько Илари с белыми нашивками медицинской службы.
Вскоре они появились оттуда вновь, сопровождая каталку с закрепленным на ней человеком. Хотя глаза пациента были открыты, любой заглянувший в них понял бы, что мужчина находиться в бессознательном состоянии.
– Последний, – кратко констатировал Оритур, когда тележка проехала мимо них.
Ещё двое разумных, побывавших внутри пространственно-временных трещин, были доставлены на стацию раньше.
Стоящий рядом с Марконом начальник биологического отдела машинально кивнул, но чувствовалось, что настроен он не столь радужно, как его собеседник.
– Моё сознанье в тумане, – произнёс он, – а неопределённость сродни квантовой. – Меня словно обступили ночные тени.
И вдруг, совсем не в духе Илари, рубанул коротко без затей.
– Я здорово сожалею, что вообще голосовал за твоё предложение Оритур. Те двое, они меня откровенно пугают.
Кварус Моркон явно удивился.
– Не понимаю?
Неужели ещё один трус, – подумал он про себя. Мало ему коллег по организации. Но ведь военные его собственной расы, с которыми у Оритура давно были установлены плодотворные контакты, всегда были довольно твёрдыми. Оставалось только надеяться, что колебанья Задара сугубо временны.
– Мы конечно благодарны тебе за то, что ты обратил наше внимание на этот феномен, но в этих двоих чувствуется что-то зловещие. При чём я никак не могу понять, что.
– Это не только моё мнение, – добавил он, помолчав, – такое же мнение у всех илари, которые проводят возле них достаточно времени. Что-то такое на подсознательном уровне. Скажи, ты сам действительно ничего не чувствуешь.
– Нет, – коротко ответил Оритур Кварус Маркон.
Он солгал, некоторые предчувствия у него всё же были, хотя и довольно слабые. Илари старательно гнал их, сам себя убеждая, что на секретной базе министерства обороны ничего страшного случиться не может. Военные слишком хорошо контролируют ситуацию. Ну, в самом деле, что могут всего трое разумных существ пусть и с необычными псионическими способностями.
– Думаю, – сказал он, что бы успокоить самого себя, – просто состояние напряжения сказывается. – В конце концов, не каждый день иноразумников похищаем, пусть и в таком состоянии. Подумайте лучше о том, как много мы сможем выяснить для пользы расы.
Однако его собеседник, Козанар Задар Цери, убеждён отнюдь не был.
– Дай бог если так, – произнёс он, – а то и с вероятностными полями вокруг станции стало твориться что-то странное: прямо несусветная пляска какая-то. И всё это с того времени как на борт был доставлен второй объект. Сказать по правде только дисциплина удерживает меня от того, что бы отправить оба объекта за борт.
Сказав, он тут же пожалел о признании. Во взгляде Оритура читалась только мрачная решимость. Да он же просто маньяк – понял начальник биологической секции.
– Пойдём, посмотрим, как его разместили, – решил перевести разговор на другое Задар.
Оба двинулись по коридору, не спеша, как и положено почтенным Илари. Над головой сияли плафоны, имитирующие солнечный свет, под ногами пружинил ковёр. Внезапно Козанар резко остановился.
Оритур недоумённо повернулся к нему, но тут же уже и сам почувствовал изменение вероятностных полей вокруг станции. Казалось, они действительно заходятся в какой-то безумной пляске. Поля то вздымались до невероятных величин, то стремительно опадали. Вероятности резонировали друг с другом образуя немыслимые конфигурации. Из будущего на них надвигалось беспросветная тьма. И эпицентром всего этого бесшумного вихря была небольшая каюта, где находились три подменённых.
Мгновенно сосредоточившись, Оритур послал телепатему охране: «Немедленно уничтожить подменышей» Однако вероятностная буря глушила пси-связь. Поняв это, оба Илари сами бегом устремились в нужный отсек. Они не знали, что охрана уже сама пришла к тем же выводам: почти все илари являлись псиониками. Но было, увы, слишком поздно.
* * *
В небольшом помещении, в разных углах, плотно пристёгнутые к койкам, находились двое разумных: кимерит и кавай. Медицинские приборы, окружавшие их, не регистрировали никакой нервной активности, словно лежащие были скованы странной формой паралича. Однако в глубинных слоях мозга синапсы продолжали обмениваться сигналами.
Чуждый разум подстраивался к внешнему миру. Изменялись мыслительные цепочки, появлялись концептуальные схемы. Импульсы лишь отдалённо схожие с псионическими обследовали внешние пространство. Они уже давно обнаружили друг друга, сделав свои разумы частью единой системы. Это позволяло лучше обрабатывать информацию и перестраивать самих себя.
Оба ощутили резкое изменение вероятностей: к ним приближался ещё один им подобный. Раса или пол собрата совершенно их не интересовали, такой вопрос даже не ставился. Гораздо важнее было то, насколько он готов к пробуждению.
Между двумя и вновь прибывшим возник информационный мост, быстро прошло взаимное зондирование. Информационный мост расширился, подключая мозг человека к уже созданной ментальной системе. Вскоре он уже был интегрирован в неё полностью. Их общая мощь возросла. Теперь уже они воспринимали лежащий за пределами бытия мрак: чистую и бессмысленную пустоту, казавшуюся им непредставимо прекрасной. Пустоту, которая давала им смысл существования и по существу являлась их господином. Троим нестерпимо хотелось с ней слиться.
В следующий миг вокруг станции взбесились вероятностные поля. Ментальные воздействия подменённых «царапали» саму ткань бытия, именуемую среди разумных пространством-временем.
Вскидывая оружие, в палату врывались охранники, имеющие инструкции уничтожить поднадзорных в случае малейшего инцидента. Они опоздали: вокруг подменных возник мощный расширяющийся кокон тотального упрощения, как ни странно не причинявший вреда им самим. Внутренние органы охранников превращались в студень, в кисель и они падали, словно тряпичные куклы.
Объединённый разум подменённых пробивал канал в великую пустоту, и тьма, слегка шевельнувшись, начала проползать в сотворённую для неё брешь.
Однако стоящей за троими силой было нужно не совсем это: не локальной разрыв пространственно-временных связей, а нечто куда более глобальной.
«Остановитесь» – вошла в разумы подменённых команда, но она уже запоздала, был перейдён критический рубеж. Возникла область деструктуризации, поглотившая станцию, словно вода масло. Это был зародыш пространственно-временной трещины. Постоянно расширяясь, трещина, словно копьё, устремилась к расположенной неподалёку прекрасной изумрудной планете, принадлежащей Илари.
Никто из жителей не успел ничего понять. Мгновенно пожирая массу, тьма пробила в планете колоссальную сквозную дыру, мир стал разваливаться на части, которые тут же поглощалися трещиной. Выделенной при процессе энергии оказалось достаточно, что бы трещина резко расширившись, поглотила светило. Звёздная система с тремя населёнными планетами навсегда исчезла из просторов реальности.
Это был первый случай столь массовой гибели разумных в пространственно-временных трещинах. Пока ещё первый.
* * *
После нескольких минут поездки Зимин решил, что местная архитектура ему не нравится. Город походил на вскрытые внутренности гипертрофированного компьютера, казалось, что машина едет внутри огромного системного блока.
Мимо проплывали здания, словно целиком отлитые из голубого металла. Каждое имело собственную конфигурацию, мало походя на соседей, но, тем не менее, чувствовалось, что вид улицы тщательно продуман и здания составляют единый ансамбль. Окна тоже имели разную форму: узкие и длинные, овальные, попадались и квадратные окна. На одном из зданий было большое выпуклое стекло красного цвета, круглое, наподобие иллюминатора. Оно занимало значительную часть фасада. А высокая башня заканчивалась чем-то вроде огромной секиры.
Горд смутно припомнил, что такой стиль строений называется киберпанковским, но сам предпочитал, что-нибудь более «тёплое». В конце концов, дом должен был быть домом, а не абстрактной скульптурой на тему электронных систем.
Зимин бросил короткий взгляд на светящуюся перед ним карту. Два огонька, зелёный, изображающий их машину, и красный – подвешенный на Груздина маячок, почти слились. Уже близко, – подумал Горд.
Машина свернула за угол и остановилась возле недостроенного строения. Во многих его окнах отсутствовали стёкла, а на входах дверные створки. В самих линиях здания чувствовалась какая-то незавершённость. Приглядевшись, Зимин заметил, что у дома несобранна крыша. Вокруг сооружения располагалась разнообразная строительная техника, в настоящий момент она не работала, вероятно, по случаю выходного.
Космогаторы, кавай и четыре наёмника вышли из машин. Главарь боевиков, крупный кимерит по имени Торгстон, внимательно оглядел здание.
– Не плохое место для засады, – негромко произнёс он, – Вы уверены, что это действительно одиночка?
В ответ Горд Зимин кивнул.
– Да. К тому же он сбежал с Топуса, практически без гроша в кармане. Так что просто не имел возможности кого-либо нанять.
Торгстон довольно скептично посмотрел на него.
– В таком случае, зачем вам понадобились мы? Почему не справились своими силами?
Этого вопроса Зимин ждал с самого начала.
– Просто хотим избежать малейшей случайности. Как мы уже говорили, в результате болезни у нашего человека открылся псионический дар. А у постоянно работающего с нами псионика, – Горд кивнул на Инори, – совсем нет боевого опыта.
Как назло перед мысленным взором Зимина тут же возникла эпизод захвата убийц на Крокусе. Но невольной иронии в его голосе всё же не прозвучало.
Наёмник пожал плечами.
– Что ж, пока вы платите, вам виднее. Хотя конечно болезнь, пробуждающая псионический дар, это круто.
В его голосе даже прозвучало некоторое недоверие. Двое из отряда, включая самого Торгстона, тоже были псиониками. Так что худо-бедно, но в вопросе он разбирался.
Немного поколдовав с компом, главарь нашёл в сети план недостроенного здания и удовлетворённо кивнул: другого выхода с лестницы, на которой скрывался Груздин, здесь не было.
– Ждите, – сейчас притащим вам, вашего малохольного.
Он сделал короткий знак подчинённым и, вместе с группой, скрылся в подъезде. Никакой проблемы в этом задании он не видел. Считай, что получит деньги за даром. Всё равно, что младенца связать.
Он в последний раз сверился с пеленгатором. Тот однозначно указывал на четвёртый этаж. Двери в проход ещё не вставили. Что ж, тем удобней. Вряд ли это будет хоть отдалённо похоже на боевую операцию, – подумал Торгстон. – Просто подойдём к психу и парализуем. Псионические способности у объекта его тоже не смущали: даже если они у него и действительно прорезались, то научиться использовать их, за такой короткий срок было невозможно.
Снаружи здания ждали результатов Горд, Инори и Вергин.
Все невольно смотрели на квартиру, в которой по показаниям пеленгатора находился Груздин. Что он там делает? – недоумевал Горд, – Зачем ему этот недостроенный дом?
– Ты можешь, что-нибудь прочитать в ближайшем будущем? – не удержался Горд от вопроса.
Но Кавай, к которой был обращён вопрос, лишь помотала головой.
– Нет. Я никогда не была сильна в подобном восприятии полей хаоса, и в основном фиксирую лишь их компонент в настоящем. Чёткое, восприятие вероятностей в будущем, даже на несколько минут, это вообще редкий дар. Сейчас же – всё словно перекрыто неким слепым пятном.
Зимин нахмурился.
– Слепое пятно, значит ли это…?
– Это значит, только то, что в будущем я ничего не вижу. Причины могут быть какими угодно. Кстати, то нападение в больнице я тоже не видела.
Пример Зимина не убедил. Он знал, что даже опытный псионик не может разглядеть вероятности будущего больше чем на пару минут. Дальше мешала интерференция хаос полей. Но в тот раз она была слишком сильно сосредоточена на подменённом, и длилось это куда дольше, чем несколько минут. Горд ещё раз задумался над тем, зачем Груздин сидит на этой стройке, и зачем засветился так явно. И тут на верху началось.
Грохот и безумный крик боли, от которого волосы становятся дыбом.
– Волна тотального упрощения, – спокойно сказала Инори. – Теперь подменыш некоторое время не сможет её применить. Сейчас он словно разряженная батарея.
Зимин уже и сам понял, что Груздин нанёс удар: в нескольких рядом расположенных окнах четвёртого этажа уже вставленное стекло вдруг словно потекло вниз, будто медленная вода и начало падать на землю, не столько осколками сколько брызгами. Было ясно, что оно подверглось мощному воздействию энтропии. Стеклянные капли падали, сверкая на солнце и громко разбиваясь внизу.
– Здание экранирует пси спектр, – проговорила Кавай, – но думаю, что наёмники уже мертвы. Все-таки я ожидала от них большего.
В пустом оконном проёме возникла фигура Груздина. Космогаторы невольно выхватили оружие. Зимин решил, что если подменённый окажется слишком близко от него, то будет стрелять прямо на поражение. Он уже знал, что способны натворить эти ребята. И всё-таки, чего он хочет? – зачем-то вновь пришла в голову мысль.
Груздин между тем уже был на подоконнике. И тут, в каком-то приступе озарения, Горд понял чего хочет подменыш. Груздин уже падал на них сверху, когда Зимин отшвырнул прочь Инори. Бросив станер, Зимин открыл огонь из пистолета, заряженного разрывными пулями. Но так и не был уверен, попал ли: ему ещё ни разу не приходилось стрелять по несущейся прямо на него сверху цели.
Потом в Горда словно ударил артиллерийский снаряд. В глазах потемнело, и Зимин покатился по земле от удара. Он смутно ощущал на себе какую-то тяжесть. Кожу царапнуло, затем вес исчез.
– Стреляй, убегает! – различил он, сквозь шум в ушах, крик Инори.
Оружие, где оружие? – вяло, подумал Горд. Кажется, он обронил его, когда на него свалился этот безумец. Он пошарил рукою вокруг себя. Оружия не было.
В глазах, наконец, прояснилось, в голове тоже, и он понял, что Инори кричала отнюдь не ему.
– Сбежал всё-таки, – мрачно произнёс Дарк Вергин, опуская ствол станера. – Ничего не понимаю, я же в него несколько раз попал! Уверен.
Зимин поднялся с земли. Он уже приходил в себя, хотя в голове всё ещё стоял шум, из-за чего слова спутников он слышал словно сквозь вату. Над недостроенным зданием быстро поднималась небольшая воздушная машина. Очевидно, именно в ней и находился Груздин теперь. Зимин покачал головой, операция была бездарно провалена.
– Что произошло? – спросил он.
– Мне бы и самому понять, – буркнул Вергин. – Этот псих выпрыгнул прямо с четвёртого этажа, и, похоже, грохнулся бы прямо на почтенную госпожу, если бы только вы её не отбросили. После такого полёта он, несомненно, должен был вырубиться. Но вместо этого обхватил вас и вместе с вами покатился по грунту. Потом вскочил и бросился наутёк.
Вергин удручённо развёл руками.
– Я неплохой стрелок. И был убеждён, что попал в него минимум четыре раза, но он даже бега не замедлил, ничего не понимаю.
Горд устало вздохнул.
– Из станера стреляли?
– Ну, да.
– Не вините себя. Это скорее наша ошибка, нежели ваша. Недооценили мы его. Надо было быть готовыми стрелять на поражение.
Глаза Дарка расширились.
– На поражение! В своего! Да вы что, там в совете…
– Кажется, вы ещё не поняли, – жёстко ответил Горд. – Стас Груздин уже не свой. Он погиб, там, в трещине, а вот что вернулось вместо него до сих пор не ясно. Ладно, пойдемте, посмотрим, возможно, кто-нибудь из наёмников уцелел.
Прихрамывая, он двинулся к подъезду. Голова нестерпимо болела.
То во что превратились наемники, попавшие под волну тотального упрощения, выглядело так, что наизнанку вывернуло желудки у всех троих. Груздин явно сильнее того, в больнице, – мрачно подумал Зимин. Он бил очень широким и мощным лучом. Хватило на всю четвёрку. А их псионики толи не смогли отвести слишком мощный удар, то ли просто оказались слишком расслаблены, вбив себе в голову, что объект не способен оказать серьёзного сопротивления.
Зимин ещё раз вздохнул: «Но всё же четырёх – одним импульсом». Никто из псиоников Организации даже не представлял, что такое возможно.
На обратном пути все молчали. Горд мысленно прикидывал свой отчёт перед организацией и перед гильдейским советом. Вергин беспокоился, не смогут ли связать гибель наёмников с Гильдией. Инори тоже о чём-то думала.
Зимин попытался решить имеет ли смысл продолжить поиски Груздина на Хризе. По всему выходило, что нужна более сложная операция, чем та, которую они так неудачно проводили. И разворачиваться она должна без всякой связи с гильдией, – окончательно решил он. Подставлять своих Зимин не собирался, даже ради организации.
В голове Горда появился какой-то туман, и его стало клонить ко сну. Потерпи, – сказал он себе, – миссия гильдии совсем близко. Но тут же помимо воли погрузился в бессознательное состояние. А ведь что-то со мной не так, – всплыла на поверхность последняя мысль.
Машина остановилась.
– Вставай Горд, приехали, – Инори коснулась его руки.
Зимин не реагировал. Его открытые глаза бессмысленно вглядывались в пустоту.
* * *
На экране была видна тёмная желеобразная масса в форме чуть приплюснутой к середине лепёшки. От неё исходило множество тонких отростков.
– Это тысячекратное увеличение, – сказал врач. – Данный организм был извлечён из царапины на шее у Горда Зимина. За короткое время он ввёл свои отростки в нейронную сеть мозга пациента. Хотя в настоящий момент эта биосистема уже удалена с помощью нанороботов, в сознание Зимин до сих пор не приходит. Я предлагаю провести усиленную стимуляцию мозговых клеток.
Некоторое время Инори барабанила пальцами по подлокотнику кресла. Она уже поняла, что весь этот консилиум был абсолютно бессмыслен: врачи просто не понимали, что с Гордом, и что им следует предпринять.
– Возможно, его нейроны следует встряхнуть с помощью электрошока, – предложил другой эскулап.
После чего специалисты с энтузиазмом принялись обсуждать параметры будущего электроудара, и на какие мозговые отделы его следует подавать. Казалось, с их точки зрения, Горд был неким манекеном для опытов. Инори понимала, что, вряд ли её восприятие справедливо, но ничего поделать с собой не могла.
– Всё это вы уже дважды пробовали, – раздражённо сказала она.
Медики бросили в сторону Инори такой взгляд, словно кресло, на котором она сидела, заговорило.
– Почему здесь посторонние? – спросил один.
Однако смутить кавай было невозможно в принципе.
– Вы, кажется, не поняли, что я вам говорила. Извлечённый из Горда Зимина организм представлял собой нечто вроде псионической антенны. Похоже, что через него в нейроны Зимина прошёл некий информационный поток. Я исследовала его мозг своими, псионическими методами. Такое впечатление, что в его мозгу шурует какая-то подпрограмма, которой там совершенно не место, и которая отвлекает на себя большую часть мозговой активности. Честно говоря, я опасаюсь самого худшего.
Она не стала уточнять, что самым худшим считает отнюдь не смерть. С её точки зрения, это было ясно и так.
Все трое врачей поморщились одновременно.
– Сударыня, – сказал тот самый врач, который предложил попробовать электрошок. Сказал с таким видом, словно ему приходится объяснять азбучные истины малышу. – Мозг разумного не компьютер, аналогия с программой тут совершенно не уместна.
– Я знаю, – отрезала Инори, она немного досадовала на себя за некорректный образ. – Назовём это по-другому: например, внедрением в нейронную сеть чуждой субличности. Не в словах суть. Главное, что у него в мозгу образовался автономный и независимый психокомплекс, явно враждебный основной личности.
– Конечно, конечно, – отозвался демонстрирующий снимок медик чересчур добреньким голосом, – мы обязательно всё это обсудим. Но сейчас, извините, вы нам мешаете, пожалуйста, покиньте помещение.
Инори поняла, что взывать к их разуму попросту бесполезно. Человеческие врачи, не то что бы не верили в псионику. Она просто находилась слишком далеко за пределами их личного опыта. Опыта расы привыкшей в большинстве своём полагаться на чисто технические средства. И прошибить этот концептуальный барьер было, похоже, невозможно.
Всё это время кавай медленно закипала. Изменения в разуме Горда могли в любой момент сделаться необратимыми, а эти догматики только и могли, что долдонить про электрошок! И её раздражение, наконец, выплеснулось наружу.
Кавай резко встала из кресла.
– Молчать! – рявкнула она во весь голос.
Врачи застыли, изумлённо уставившись на Инори. Большинство из людей не представляли, что представители этой обычно вежливой расы, способны так орать.
Черты кавай вдруг как-то заострились, а на лице не было и намёка на обычную для этой расы улыбку.
– Всем слушать сюда. – На этот раз Инори говорила негромким голосом, но перебить её почему-то не решился никто из медиков. – Есть только один способ удалить из Горда наведённую субличность. Я могу попробовать вступить с ним в полный пси-резонанс и скорректировать его сознание, как бы изнутри. Это довольно опасно, и всё это время я надеялась, что вы предложите другое решение, но этого не случилось.
Да, опасно, – мысленно повторила она про себя, – и не только физически. При глубинном пси-резонансе их личности будут полностью обнажены друг для друга. При одной мысли об этом Инори невольно испытывала страх.
– Позвольте, – попытался возразить главный медик, – это мы отвечаем за здоровье пациента.
– Считайте, что эту ответственность я с вас снимаю.
Улыбка на её лице на мгновение все-таки появилась, довольно язвительная.
Врач явно хотел сказать ещё что-то. Но Инори послала в его сторону короткий пси импульс. В обычной ситуации пробить естественную защиту непсионика было довольно сложно. Но сейчас Инори была переполнена чувствами, и смогла транслировать на врачей узкую полоску своего эмоционального спектра. Те невольно попятились.
– А ладно, – сказал один, – хоть какое-то, но решение.
– Но, – неуверенно возразил, – сторонник электрошока, – я слышал, что, для достижения глубинного резонанса, сознания должны иметь сильную эмоциональную связь, иначе произойдёт отторжение.
Инори Киви предпочла не ответить, но её молчание было очень красноречиво. Она повернулась к молчаливо присутствующему здесь же Дарку.
– Вы верите, что я желаю Горду добра?
Тот машинально кивнул, собственно причин сомневаться у него не было.
– Тогда прошу исполнить мою просьбу. Существует вероятность, что я буду заражена той же субличностью. Поэтому в случае и моего впадания в подобное состояние – убейте нас обоих.
Вергин застыл, открыв от удивления рот. Врачи выглядели не лучше.
– Чего уставились? – буркнула она. – Вы что не понимаете, что происходит? Или вам нужно, что бы подменённые начали размножаться чуть ли не делением? Никто ведь не знает, во что внедрённая программа превратит мозг, если возьмёт верх.
Она немного преувеличивала свои опасения. Внедрённая субличность не несла в себе того ощущения ужаса, который она ощутила в тот раз в больнице, в глубине разума подменённого. Но именно что немножко. Это была явная попытка зомбирования.
– Вы сделаете это? – вновь спросила она у Вергина.
Тот без желания, но твёрдо кивнул. Кодекс чести космогаторов требовал оказывать помощь товарищам, пусть даже такую. В конце концов, на неизученных планетах бывало всякое.
Инори прошла в палату. Переодетый в пижаму Горд лежал на кровати лицом верх, закрытый до подбородка одеялом. Поскольку прямое соприкосновение тел облегчало пси контакт, кавай принялась сбрасывать с себя одежду. При этом её мало беспокоило, наблюдает ли кто за ней через, выходящее в коридор, небольшое оконце: её расе не была свойственна сильная стеснительность.
Раздевшись, она сбросила одеяло с Горда, скинув его прямо на пол. Потом, аккуратно приподнимая Зимина, сняла с него пижаму. Не смотря на свою атлетическую мускулатуру, обнажённый космогатор вдруг показался ей каким-то беззащитным. Дыхание его было спокойным, а щёки и лицо слегка покраснели.
Очень осторожно Инори улеглась на него сверху, расслабилась, создавая замкнутый псионический контур. Её разум начал медленно изменять частоту, подстраиваясь под сознание Горда. Их сущности слились воедино, словно две ползущие по стеклу капли.
* * *
Он бестелесно парил в пустоте: будто светлая точка, на которую накатывала тьма, волна за волной. Пока ещё его огонь горел: тёмные волны отступали, натыкаясь на светлый кокон. Но силы были на исходе.
Мысли теснившиеся в сознании были какими-то беспорядочными, бессвязными. «Где я?» «Кто я?». Он вдруг обнаружил, что не знает этого. Вспомнить своё имя представлялось ему очень важным. Казалось что это забытое сочетание звуков – один из главных форпостов сопротивления мраку. Вспомнить не получалось никак.
А может быть лучше сдаться, – пришла неожиданная мысль. В конце концов, без имени, без памяти, он практически никто, и почти не отличим от окружающей его пустоты. Ответом была возникшая в сознании холодная ярость. Пусть он не помнит своего имени, но он не ничто. Он что-то организованное, сила способная сопротивляться энтропии. И он будет сопротивляться ей до конца.
Потом он ощутил чьё-то присутствие. Какой-то едва уловимый контур, слегка выделявшийся на фоне окружающей его пустоты.
– Горд Зимин, – сказал женский голос, – Горд Зимин.
По началу эта комбинация звуков показалась ему бессмысленной. Но чем-то привлекла внимание. Он несколько раз повторил его, и с каждым разом на душе становилось теплее.
– Горд Зимин, – повторил голос.
И внезапно он понял. «Горд Зимин это есть я».
В сознании словно грянул световой взрыв, на мгновение осветив самые дальние его закоулки. Потом мысленное озарение померкло, но теперь он явственно различал женскую фигуру. Где-то он уже видел её.
– Ты знаешь, кто ты? – спросила женщина.
– Да. Я Горд Зимин космогатор, мастер-пилот и член совета гильдии.
– Ты знаешь кто я?
– Да. Ты Инори Киви. Но я плохо помню.
– Тогда подойди ко мне.
И две светоносных сущности устремились навстречу друг другу.
На самой границе контакта Зиминым овладел инстинктивный страх. Но он подавил его. Почему-то он полностью доверял этой женщине, хотя и плохо помнил её.
– Дай мне свою руку и не отпускай.
И ладони соприкоснулись с друг другом. Новый световой взрыв. Обоих закрутило в ментальном водовороте. Но Горд крепко сжимал ладонь, не обращая внимания как бесится вокруг тьма. Потом обе сущности слились.
Кто он? В него словно входило две ленты памяти. Он был Гордом Зиминым – космогатором. Но одновременно и совершенно другой сущностью – женщиной, магистром псионики, Инори Киви, кавай. Две ленты, и он никак не мог понять – какую следует выбрать.
Он видел родителей. Отец и мать о чём-то спорили сидя за столом в удобных креслах. А на полу играл пятилетний Горд, юный представитель славной династии. Отец, входящий в дом в чёрной форме космогатора.
– Мама, почему ты никогда не надеваешь формы?
– Потому что у меня её нет.
Его родители были редким примером удачного брака космоготора вне своей среды. Его мать была астрофизиком. Оба жили счастливо и умерли в один день. Буквально.
Его отец – Логан, отвёз мать на «Ласточке» к готовой превратиться в нову звезде. Была какая-то ошибка в расчётах времени. Новая взорвалась слишком рано. Пытаясь помочь терпящему аварию кораблю, они чересчур глубоко погрузились в гравитационное поле звезды, и не смогли сразу уйти в сплетение. Он знал эти подробности, так отец вёл радиоперегаворы с другой, успевшей вовремя уйти «Ласточкой».
Уже повзрослевший и закончивший обучение Горд приносит присягу гильдии. Он также мысленно клянётся продолжить дело отца. Он всегда стремился ему подражать. Как он вдруг понял теперь, даже слишком. Именно потому, как и отец, он женился вне своей среды, на учёной. Но этот брак уже удачным не был. Жена не могла вынести его частых отлучек, ревновала, и развод оказался вполне закономерен.
Именно тогда с горя его потянуло на экзотику, к кавай. Однако связь, планировавшаяся как мимолётная, вдруг стала неожиданно прочной. Он до сих пор не понимал, как так вышло. Пора было что-то решать.
Другая память. К моменту их встречи Инори успела сильно разочароваться в мужчинах, как своей расы, так и человеческой. Ей всегда хотелось более стабильных отношений, чем было принято у её народа. Где большинство супругов оставались вместе лишь пока не подрастали дети. Начитавшись человеческих любовных романов, она стала искать близости с людьми. Но очень быстро поняла, что даже среди них сильная любовь была большой редкостью. Теперь человеческих мужчин она просто поддразнивала.
Однако связь, начавшаяся с того дурацкого пари, задуманного как просто шутка, всё длилась и длилась. Была в её новом партнёре какая-то непривычная надёжность.
Почему же она так и не решилась сделать следующий шаг. Теперь она задумалась над этим всерьёз. Может быть, как и большинство в её расе она просто избегала серьёзных отношений? Боялась нового разочарования? Горд прав, – решила она, – надо решать.
Глубинный резонанс совершился. Оставаясь сами собой, они стали единым целым. Слова не требовались.
Горд ясно осознал, что тьма, которую он до этого воспринимал как находящуюся во вне, на самом деле находилась внутри его разума. Видел в глубинах памяти, как острые ногти Груздина, которые теперь больше походили на когти, царапают ему кожу на шее. И понял, что в чём бы ни состоял замысел подменённого, воплотить его в жизнь тому не удалось.
Человеческий мозг обладал куда более сложной структурой, чем полагал тот, кто стоял за Груздиным. Его не возможно было подчинить с помощью подобного информационного ввода. Подменыш мог бы убить его, вероятно, мог довести до безумия. Но Горд никогда не стал бы рабом внедрённой субличности. Она была слишком чужеродной, и мозг просто блокировал её, пусть и, тратя на это колоссальные ресурсы и рискуя сорваться в безумие.
– Уничтожим её!
Он не знал, кто сказал это Инори или он сам, да это и не имело значения.
– Да.
В следующий миг Горд Зимин превратился в линзу, фокусирующую на своём внутреннем мире исходящий от Инори псионический луч.
Казалось, в тёмное облако ударило световое копьё. Клубящаяся пелена разорвалась на части, которые становились всё меньше и меньше, так как не могли уже самоподдерживаться. Психика Горда приходила в норму.
На некоторое время они застыли в объятиях друг друга и блаженной безмятежности, а потом вернулись в реальность.
