Книга: Хозяин вечности. Дочь наемника
Назад: Глава десятая Жгучие тайны прошлого
Дальше: Глава двенадцатая Решения

Глава одиннадцатая
Поиски и находки

Вероятностные поля, они же энтропийные – представляют собой одно из базовых понятий современной квантовой физики. Имеют коренное отличие от всех прочих физических полей и энергий, так как являются волной чистой вероятности, на распределение которой влияет сам факт наблюдения.
«Отвечают» за неопределённость локализации элементарных частиц, играют ключевую роль в теоретических объясненьях псионики.
Краткая космическая энциклопедия.
Через два часа работы, Герда раскопала в земле небольшой механизм, вернее то, что от него осталось. Механизм походил на ежа с клешнями и мог быт чем угодно: от робота-шпиона до ремонтного кибера. В нижней части панциря зияли дыры, сквозь которые виднелась металлическая труха. Похоже, уцелели только отдельные детали механической части. Весь механизм выглядел как доисторическая окаменелость.
Сияя от гордости Герда показала находку Тине Первети.
– Неплохо, – одобрила руководительница, – у тебя явно неплохая везучесть. Не хочешь переквалифицироваться в археолога?
При последних словах она чуть улыбнулась, давая понять, что шутит.
– Тягомотина, – буркнула Герда, – вся ваша археология сплошная тягомотина. И почему только я согласилась?
– Потому что тебе было скучно, – объяснила Первети, – а рутина составляет большую часть любой деятельности.
Герда проворчала что-то не очень разборчивое. Но возразить, что– либо относительно своей мотивации ей по существу было нечего.
Задание с самого начала выглядело синекурой. Похоже, гильдия просто решила компенсировать ей мучения на предыдущей планете.
– Можешь заниматься на планете чем хочешь, – сказал давший ей задание Борис Невский, – хоть загорай. А когда археологи найдут что-нибудь, по настоящему ценное, просто отвези это по данным координатам.
Девочка кинула удивлённый взгляд на куратора.
– У них, наверное, спонсор миллиардер, способный оплатить столь длительный простой «Ласточки»?
Она имела в виду астрономические цены гильдии.
Наставник ответил с лёгкой иронией.
– Ты права, их спонсор вполне может себе такое позволить, поскольку им является наша гильдия.
Герда была изумлена.
– Нам то какая с этого выгода? – спросила она, имею в виду гильдию.
– Лишние знания никогда не помешают, – туманно ответил Невский, – к тому же гильдия должна заботится о своём имидже.
Герда совершенно ему не поверила. Что бы практически замкнутая сама на себя гильдия вдруг занялась благотворительностью? Озвучивать сомнения она, однако не стала.
Так что же гильдия думает здесь найти? – в который раз задумалась Герда.
Рабочий день заканчивался, археологи возвращались с раскопов, скапливаясь возле большого павильона столовой. Начал накрапывать дождь, но до того мелкий, что на него просто не обращали внимания.
Пищевой синтезатор в лагере был примитивным и явно рассчитан на простую еду. Если наши стали вдруг финансировать эту группу, – подумал Герда, – то могли бы поставить что-нибудь поприличней. Один чёрт, гильдия бы не обеднела. Однако после рабочего дня хорошо уминались и макароны. Герда с удивлением обнаружила, что устала, больше чем думала. После постоянных наклонов в раскопе немного побаливала спина.
Сдав посуду, девочка вышла наружу, с удовольствием почувствовала на лице ветерок. Захотелось немного пройтись. Неподалёку от раскопов протекала речушка, настолько мелкая, что в ней было не возможно даже по настоящему искупаться. Герда вышла на глинистый бережок и остановилась, прислонившись к одинокому дереву.
Некоторое время она бездумно смотрела на теченье воды. Вечерело. Почему-то возникла лёгкая грусть. Со слабым шумом вода ударялась о крупный камень, на мгновение, разделяясь на два потока, которые тут же сливались вновь. Привыкнув к этому звуковому фону, можно было различить стрекотание насекомых. Герда понятия не имела, как они выглядят, но почему-то стрекотуны представлялись ей похожими на кузнечиков. Вероятно, просто потому, что издавали похожие звуки.
– А вот ты где, – послышался рядом с ней голос Романа. – Еле нашёл.
Герда повернулась к приятелю. Хотя тот и прервал её созерцание, ощущения неудовольствия не возникло.
– Просто захотелось немного пройтись, – сказала она.
Не сговариваясь, они двинулись вдоль речушки. Роман взял её за руку. Герда вздрогнула, однако вырываться не стала. Вдоль берега росла высокая и густая трава. Временами попадались деревья. Высокие, тонкие, с широкой кроной по верху, они немного напоминали зонтики. Было хорошо идти, вот так взявшись за руки. Невольно Герда задумалась об этой внезапно возникшей дружбе.
Её соученики в гильдии были настоящими друзьями: верными и абсолютно надёжными. Но того же, что рядом с Романом, она с ними не разу не ощущала. Сейчас ей казалось, что встретились разделённые половинки некогда одного целого, идеально пригнанные к друг другу: во многом разные, но в тоже время одинаковые.
Не анализируй, – прозвучал вдруг внутренний голос, – не надо. Разве тебе плохо сейчас. И Герда послушалась, просто идя рядом с Романом, не думая ни о чём, целиком отдавшись чувству единения.
Становилось прохладно. Отдалившись от реки, они начали описывать круг, и уже двинулись обратно в сторону лагеря, когда Герда ощутила что-то в окружающем фоне. Мгновение она пыталась вернуть ускользающее ощущение гармонии, затем резко остановилась.
– Что случилось? – спросил удивлённый Роман.
– Погоди.
Некоторое время Герда прислушивалась к сигналам из подсознания, внимательно, как и учила Инори. В этом месте было, что-то не так с вероятностным фоном. Он немного отличался от фона окружающей местности, хотя и по-прежнему был статичен. Чем-то он походил на наблюдавшейся вокруг пирамиды, хотя и был заметно более слабым. Герда немного подумала.
– Здесь надо копать! – твёрдо объявила она. – Здесь что-то есть! Я уверена.
Роман кинул на неё удивлённый взгляд.
– С чего ты взяла?
– Просто знаю.
Несколько секунд Роман недоумённо её разглядывал, потом глаза его немного расширились.
– Ты, что псионик?
Герда кивнула.
– Ни фига себе, – пробормотал он, – да в тебе куча сюрпризов.
На миг Герда сосредоточилась на его психо фоне. Никакой неприязни в пареньке не возникло, только удивление по полам с восторгом. Под влиянием какой либо антипсионической секты парень явно не находился.
– Только учти, – добавила она, – это большой секрет. – Гильдия запретила мне распространяться на эту тему.
Роман понимающе кивнул, зная насколько редки псионики среди человеческой расы.
– Пожалуй, на их месте я поступил бы так же, – признался он, – слишком сильный козырь.
Потом парень немного подумал.
– Первети всё-таки надо сказать, – решил он, – иначе не объяснишь, почему копать надо именно здесь.
Руководительница рассматривала голографическую, с привязками к местности, карту раскопок. Повинуясь жестам её руки, изображение медленно поворачивалось, демонстрируя разные участки и изменяя масштаб. Герда видела подробное изображение траншей вокруг пирамиды. Похоже на карте была зафиксирована любая находка, даже самая незначительная.
Девочка поискала глазами, отмечен ли недавно найденный ей механизм. Из-за постоянных разворотов карты это заняло чуть больше времени, чем она ожидала, но значок в нужном месте был.
Наконец карта неподвижно застыла и Первети повернулась к гостям.
– У меня такое чувство, – сказала она, внимательно их, оглядев, – что вы хотите поведать мне о чём-то, ну просто немыслимо интересном.
И она лучезарно улыбнулась, немного напомнив Герде Инори.
Роман Брутов степенно кивнул. Когда надо он умел быть очень солидным.
– Да, шеф, в общем, дело такое…
Тина Первети внимательно оглядела обоих.
– Значит псионик, – пробормотала она, – весьма интересно.
Потом задумалась, казалось о чём-то своём.
– Надеюсь, вы понимаете, что всё это конфиденциально? – спросила Герда.
В невольном подражании Роману, она тоже перешла на деловой тон.
Первети кивнула.
– Понимаю. Тебе незачем повторятся. Скажи, ты абсолютно уверена, что там, что-то есть?
Теперь пришла очередь кивнуть Герде.
– Да.
Для неё это было почти то же самое, что увидеть глазами.
Шефиня невольно заинтересовалась.
– А как это вообще выглядит? Я имею в виду для псионика. Мне всегда было интересно.
Герда немного задумалась, пытаясь объяснить ей.
– Трудно объяснить не псионику, – призналась она. – В любом месте существует вероятностный фон. Природные процессы всегда стремятся к энтропии: у них вероятности максимальны. Но жизнь и разум нет! Тут уже фон другой. Вокруг искусственных объектов всегда другие вероятности бытия.
– На том месте отличия не значительные: слишком давно всё было. Но характер их никакого сомнения не вызывает: в земле находится довольно солидный артефакт. Простите, я наверно довольно сбивчиво объясняю.
Начальница археологической партии едва заметно качнула из стороны в сторону головой.
– Напротив, я суть уловила. Хорошо, я подумаю, что можно по этому поводу сделать.
Последняя реплика несколько удивила Герду, которая ожидала по поводу находки, куда большего энтузиазма. Но она тут же поняла, что Первети, попросту связана её просьбой об анонимности.
* * *
Сквозь прозрачную стенку из коридора хорошо просматривалась скудная обстановка двухместной палаты: две кровати с тумбочками в изголовье, рядом с тумбочками стояла какая-то аппаратура. В стене над каждой кроватью было по медицинской панели.
Зимин знал, что прозрачность стенки односторонняя: с той стороны их не было видно. Это даже если бы было, кому смотреть. Одна из кроватей была пустой. Лежащей же на другой, бездумно смотрел в потолок. За последние несколько часов его положение совершенно не изменилось.
– Их было здесь двое, – пояснил пришедшей с ним троице врач-кавай, – с одинаковыми симптомами. – Но второй вчера внезапно скончался.
– Почему? – поинтересовалась Инори.
– Мы не знаем. Просто внезапно остановилось сердце.
– А, – он вдруг очень эмоционально взмахнул рукой, – с тех пор как их доставили с потерявшей управление яхты, никто так и не смог поставить им мало-мальски вразумительного диагноза.
Горд, Инори и Олдрин переглянулись. Всё это очень походило на случай Груздина. Вообще разумных нырнувших в трещины было куда больше, нежели ожидал Горд. Спектр личностей был широким: от фанатиков исследований до психопатов. Вот только обратно вернулись из них считанные единицы. Если, конечно, слово вернулись вообще подходило к разумным необратимо утратившим собственное сознание.
– Вы сканировали у кого-нибудь из них мозг? – поинтересовалась Инори.
Её соплеменник кивнул.
– У обоих. Никаких изменений, даже на клеточном уровне.
Он помедлил.
– Но было такое впечатление, что мозговые импульсы либо вообще не идут сквозь синапсы, либо идут по очень странным путям.
Да, всё как у Груздина, – отметил про себя Горд.
Его догадка, наконец, нашла реальное подтверждение, но нельзя сказать, что бы он был этому рад.
– Это похоже на ваш случай? – поинтересовался врач у Инори.
– Один к одному, – весело прощебетала кавай, после чего оба принялись обсуждать медицинскую ситуацию.
Инори, одно время недолго работавшая врачом, теперь выдавала себя за посланницу некой медицинской организации, которую заинтересовали подобные случаи.
Сейчас кавай весело болтали на своём языке.
– Великолепная загадка! – собеседник Инори буквально излучал восторг.
Горд по собственному опыту знал, что кавай были способны получать удовольствие практически от чего угодно, шокируя этим многих людей. Это впрочем, не значило, что они были бесчувственны. Но сейчас Космогатор вдруг с удивлением обнаружил, что непринуждённая болтовня кавай вдруг вызывает у него раздражение.
Это его удивило. С чего бы? Неужели он ревнует? И внезапно, с абсолютной ясностью Горд понял, что именно так и обстоит дело. Это чувство было настолько неожиданно, что он невольно задумался.
Связь с Инори возникла, как своеобразная компенсация после ухода жены. Ему хотелось, что-то там самому себе доказать. Именно потому он и повёлся так легко на то дурацкое пари.
Не смотря на все культурные и расовые различия, им было хорошо друг с другом. Но слишком серьёзного значения он этой связи не предавал. К тому же Горд серьёзно сомневался, что кавай хранит ему верность: легкомысленное, с человеческой точки зрения, отношение к подобным связям было, в общем-то, характерно для большинства её народа. Неужели теперь его отношение с ней стало подниматься на новый виток?
Не сходи с ума, Горд, – оборвал он себя. Скорее всего, ты для неё просто способ приятно провести время. А откуда ты знаешь, что это так? – отозвался внутренний голос с едва заметной насмешкой. Ну, она конечно хороший друг, ей приятно находиться вместе со мной, но… А быть может ты просто не хочешь замечать очевидное? – ехидство во внутренним голосе сделалось теперь уже весьма явственным. Не хочешь нести ни за что ответственность? Что-то в жизни менять?
Не слишком ли далеко ты заходишь? – спросил Горд сам себя. Возможно, но откуда ты знаешь, что она к тебе чувствует? У вас, что уже был откровенный разговор? Неужели ты думаешь, что после всего того, что между вами было, после совместной работы на организацию, ты для неё просто игрушка? Нет не игрушка, конечно – мысленно возразил себе Горд. – Я уже говорил, что Инори хороший друг, но…
Усилием воли Зимин оборвал неуместный внутренний монолог. Самокопанием он займётся позже, когда останется в одиночестве. Однако обдумать ситуацию надо. Зимин вновь стал прислушиваться к разговору.
– Псионику вы, разумеется, пробовали? – вопросила врача Инори.
– Конечно. При больнице есть довольно неплохие адепты. Но они тоже ничего не сумели понять. Сказали только, что не смогли найти у поражённых и следа психической активности, даже на самом глубинном уровне.
– Даже так, – профессионально заинтересовалась Инори. Она и сама отметила у лежащего крайне упрощенный пси-спектр. Я и сама псионик, хотя и не очень сильный. Вы не позволите мне считать его психику?
Какое-то время врач колебался.
– Ладно, если вы обещаете не навредить пациенту.
Инори прошла в палату. Некоторое время она внимательно разглядывала покоящегося на койке, как и врач, он тоже являлся её сородичем. Потом возложила руки на лоб лежащего, сосредоточилась, подстраивая сознание, пытаясь почувствовать хоть какую-то психическую активность.
По началу всё выглядело так, словно её старания проваливаются в пустоту. Инори удвоила усилия. Какое-то время ей казалось, что она находится посреди холодной космической темноты, вдали от самых дальних галактик. Потом она смогла различить в черноте едва заметные структуры.
Инори сосредоточилась ещё больше, усилила активный зондаж. Повеяло холодом. Что-то шевельнулось в глубинах, очень злобное и безличное. Инори охватило чувство сильной опасности. Она попыталась разорвать связь, но это почему-то не удавалось. Откуда-то из неведомых далей, используя в качестве ретранслятора спящий мозг пациента, в неё устремилась некая зловещая тёмная сила.
Кавай ставила щиты, но их разносило в клочья. Изменение частоты сознания тоже не помогало. Ещё мгновение, и её разум должна была затопить тьма. И тогда Инори сделала то, чего не делала с детских лет: она завопила от ужаса.
Услышав как закричала Инори, Горд вздрогнул, а после рванулся в палату. Женщина содрогалась так, словно сквозь неё проходили электрические разряды. Действуя на половину инстинктивно, наполовину осознанно, он рванул её в сторону, разрывая физический контакт со странным пациентом больницы, подхватив Кавай, удержал её от падения.
Конвульсии Инори исчезли, и она обмякла в руках космогатора. Она всё ещё вздрагивала, но теперь это была уже обычная дрожь насмерть перепуганного человека. Сейчас Инори походила на совсем маленькую девочку. Господи, – мысленно удивился Зимин, – никогда не думал, что она способна так кричать.
Зимин бросил мгновенный взгляд на лежащего. Да что же такого ужасного она нашла в его мозге? Что могло довести её да такого состояния. И это Инори, которая всегда довольно охотно играла с опасностью. Зимин покачал головой. Приходилось признать, что они повели себя крайне не осмотрительно и из истории с Груздиным серьёзных выводов всё же не сделали.
Инори постепенно приходила в себя: дрожь прекратилась, в глазах появилась осмысленность. Однако она по-прежнему крепко держалась за Горда. Зимин осторожно погладил её волосы.
– С вами всё в порядке? – вокруг суетился врач, про которого Зимин совершенно забыл.
– Вроде бы.
От космогатора не укрылось, что Инори отвечала чуть не уверенно. Потом она надолго замолчала, словно прислушиваясь к своему разуму и что-то выверяя в себе. И, наконец, сказала уже более уверенно:
– Я в порядке.
В словах её звучала такая неподдельная радость, что Горд сразу понял, всё могло завершиться гораздо хуже.
– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил он.
– Как будто выкупалась в нечистотах, – ответила та с полной серьёзностью.
Горд сразу понял, что она не шутила.
Инори повернулась к врачу.
– Сознание вашего пациента мертво, – сообщила она, – полностью и необратимо. Но это не самое худшее. Его тело стремится взять под контроль какая-то внешняя сила, которая использует его мозг как некое подобие ретранслятора.
– Но, – растерялся врач, – другие псионики…
– Она слишком глубоко, её так просто не обнаружить. Контролирует самые глубинные структуры. На самом деле у меня восьмой уровень.
Врач явно был изумлён.
– Кстати, – добавила для него Инори Киви, – никто из псиоников не должен больше с ним контактировать. Воспользовавшись резонансом сознаний, сила попыталась взять под контроль и меня. Сама б я не справилась, даже контакт разорвать не могла, но по счастью мне помогли.
Она нежно погладила по руке Горда, при чём сделано это было так, что даже самый наивный наблюдатель понял бы, в каких они состоят отношениях. Но если врач и был удивлён, то виду не подал. Наконец Инори отпустила руку своего мужчины.
– На что это было похоже, – спросил у неё кимерит.
– В начале я словно продиралась сквозь пустоту, но потом увидела.
Кавай на мгновение замолчала, подбирая слова.
– То же пустоту, но другую. Она была как будто живой, – холодная и кипящая одновременно. Гневная. Ненавидящая всё что существует, существовало или хотя бы может существовать. Предупреждаю, это чисто субъективное восприятие через пси-контакт.
– Силы? – быстро спросил детектив.
Сказано это было таким тоном, что не оставляло сомнения, о каких именно силах он говорит.
– Энергосущности – ты имеешь в виду. Возможно, конечно, но что-то я сильно сомневаюсь. Эти действуют, по крайней мере, рационально. А тут такая ненависть, что просто до костей пробирает. Похоже, Зимин был прав во всём.
– О чём вы? – не выдержал её соплеменник.
Кавай задумалась, как бы половчее соврать и стоит ли врать вообще. Но тут послышался низкий утробный вой. Его издавал пациент, тело которого дугой выгибалось на койке. Потом оно буквально слетело оттуда, с глухим ударом обрушившись на пол.
– Какого… – произнес, было, врач, но пациент уже поднимался, шатаясь из стороны в сторону. Зрачки его были безумно расширены, а глаза дико вращались в разные стороны. Казалось, контакт с Инори сдвинул внутри него какое-то хрупкое равновесие.
Повторяется история с Груздиным, с абсолютной ясностью осознал Горд. Он и Олдрин мгновенно шагнули, вперёд заслоняя собою Инори. И как ни странно та против ожидания не воспротивилась.
Врач потянулся, было, к наручному коммуникатору. Пациент вскинул руку, хватая медика за запястье. Врач заорал, послышался треске ломающейся кости. Потом живая машина отбросила медика прочь, перестав больше им интересоваться. На руке врача виднелся раздавленный коммуникатор. Что ж по сравнению с коллегой, лечившим Груздина, этому врачу повезло.
Насмерть перепуганный медик корчился от боли в углу.
– Позовите кого-нибудь! – выкрикнул он.
Олдрин сделал было шаг к одной из медицинских панелей, желая нажать тревожную кнопку.
– Нет! – быстро сказал Инори, – он немедленно атакует. Даже мне опасно пользоваться псионикой.
Теперь кимерит здорово пожалел, что при входе в больницу пришлось сдать оружие.
Мозг стоящего перед ними существа чем-то походил на компьютер, но информация обрабатывалась по принципу неизвестному ни одному живому существу в трёх галактиках. С невероятной точностью фиксировались все вероятностные поля. Участки отвечающие за обработку зрительной информации были преобразованы и не действовали. Не важно, данные стекались в мозг по совершенно другим каналам, немыслимым даже для любого псионика. Все собранные сведения анализировались с помощью логики чуждой любой цивилизации во вселенной.
Существо завершило самотестирование. Плохо. Пробуждение произошло слишком рано, и важные связи с нервной системой ещё не были установлены. К тому же кругом существовало слишком много внешних помех. Вероятность достижения цели ничтожна. Однако разочарованно существо не было: это чувство было бы для него чересчур человеческим. Анализ внешней ситуации продолжался.
Четыре пси-спектра рядом. Вероятностные поля вокруг двух из них носили отпечаток возможного основного объекта. Мгновение спустя, были распределены приоритеты целей. Прямое движение к цели один оказалось для него заблокировано. Существо немного сместило вектор начального перемещения и попыталось атаковать.
Оно бросилось под ноги второй цели, стараясь повалить её. Одновременно существо выбросило перед собой волну максимального упрощения, стремясь поразить цель один. Отдача ударила по его собственной оболочке: в кровеносной системе рвались микрососуды, кровь пошла носом, нарушилась ритмика сердца. Но существо это абсолютно не беспокоило. Сейчас оно было только носителем некой программы, без всяких признаков самосознания, по крайней мере, в человеческом смысле этого слова.
Гораздо хуже было то, что цель один сумела среагировать, поставив перед его воздействием щит: она излучила противофазную вероятностную волну, полностью нейтрализовавшую первую. А произвести второй выброс существо не могло: требовалось время для «перезарядки». К тому же его собственные повреждения оказались куда более серьезными, чем ожидалось. Существо чувствовало, как в его организме выходили из строя внутренние системы. А ресурсов, что бы хоть как-то изменить ситуацию у него не было.
Цель номер два между тем активно сопротивлялась, стремясь перейти в контратаку. Они покатились по полу. Приходилось вытягивать из оболочки резервы. Мускулы не были настроены, барахлили нервные связи. Сейчас существо держалось на голой силе. Стоило бы цели разорвать хватку и отделиться от него, и оно бы уже не смогло скоординировать свои действия.
Существо ощутило изменение вероятностных полей, но ничего предпринять уже не могло. На него обрушилось чисто механическое воздействие. Орган, отвечавший за обработку поступающих данных, отключился от перегрузки.
Горд выбрался из под тела. Он чувствовал себя сильно помятым, был ошеломлён, но постепенно приходил в себя. Казалось, он побывал в железных тисках.
Сам бы не справился, – подумал он. Зимин отвесил поклон стоящему рядом кимериту.
– Спасибо за помощь, достойный Олдрин – сказал он, как это было принято у волкообразных.
Кимерит ответно склонил голову.
– Благодарить не за что. Зная историю Груздина, мы были обязаны предусмотреть подобную возможность. Ужасно не профессионально с моей стороны.
В палату, наконец, вбежали разумные.
* * *
Герда быстро уставала копать: сказывалось отсутствие навыков. С непривычки вновь болела спина, и девочка держалась на чистом упрямстве, с завистью поглядывая на равномерно копающих археологов. Раскоп медленно углублялся.
– Не так, – шёпотом сказал ей Роман Брутов, – не правильно капаешь. Дай покажу.
Он сделал несколько взмахов лопатой.
– Задействуй не только руки, но и всё тело, но спину при этом не сгибай, иначе быстро сорвёшь. Подожди.
Он вынул из кармана напильник и слегка подточил им края Гердиной лопаты.
– Ну-ка, сравни.
Начав работать, Герда действительно сразу почувствовала разницу.
– А теперь выбрасывай грунт совковой.
Выкидывая грунт, Роман действительно совсем не сгибал спину, а его верхние конечности двигались, словно мощные рычаги. Земля вылетала из раскопа на довольно значительно расстояние: десятка три метров. Зачарованная Герда смотрела на его точные движения.
– Сначала трудно, потом привыкаешь, – сказал ей Роман.
– Почему мы вообще работаем руками, как дикари? – не удержалась девочка от вопроса. – Неужели так трудно приспособить сюда какую-нибудь технику.
– Технику, – Роман фыркнул. – Техника конечно землю раскидает в два счёта, вот только от большинства артефактов при этом ничего не останется. А картографирование пластов, а стратиграфические чертежи стенок!
Герда уже знала, что под стратиграфией подразумеваются вертикальные срезы пластов раскопа.
– Нет, – закончил Роман, – основная техника археолога это собственные руки. Ладно, давай работать дальше. В конце концов, ты сама попросилась размяться.
И Герда продолжала работу. В своих движениях она старалась подражать другу. Но получалось у неё не очень.
За завтраком Первети сказала.
– Имею подозрение на одну точку. Есть добровольцы проверить?
Естественно точка была той самой, о которой сообщила ей Герда.
Предложение встретили без энтузиазма. Место находилось достаточно далеко, а плановой работы было не меряно.
– Шеф, – отозвался кто-то из-за стола, – хотелось бы знать, на чём основано это самое подозрение?
– Работа с документами, – ответила Тина, не моргнув глазом, – плюс капелька интуиции. Так, народ, добровольцы есть?
Народ слегка поворчал, но всё же добровольцы нашлись. Микроробот посланный в грунт, при первой же попытке, обнаружил ровную плиту, явно искусственного происхождения.
Раскоп, наконец, достиг нужной глубины, вплотную приблизившись к погружённой в землю плите. Вход пошли ножи и не большие совочки. В самом низу ямы, наконец, появилась ровная гладкая поверхность сделанная, похоже, из того же материала, что и пирамида. Плита медленно обнажалась.
* * *
На этот раз на совещании присутствовали два феррона, что указывало на важность, которую мехи предают нынешнему собранию. Их пластиковые корпуса чем-то походили на огромные гильзы.
– Мы собрались, – произнёс один мех, – что бы обсудить феномен, имеющий условное название «подменённые», и определить имеет ли он отношение к деятельности нашей организации. Поскольку автором известной вам всем гипотезы является разумный Зимин, мы просим его изложить результаты проверки данной концепции.
Горд поднялся. На самом деле необходимости вставать не было: организация была чужда любых формальностей. Но людям было удобнее говорить стоя, обращаясь даже к представителям достаточно маленькой аудитории.
– При выполнении плана проверки, предложенного присутствующим здесь Олдрином, – лёгкий кивок в сторону кимерита, – нам стало известно о двадцати семи субъектах вернувшихся из пространственно-временных трещин. Все они были обнаружены в своих кораблях в бессознательном состоянии. Все они имели так называемые синдромы Груздина.
Девятнадцать из них вскоре умерли по неизвестным причинам. Ещё семь до сих пор находятся в состоянии комы. И ещё в одном случае мы наблюдали пробуждение лично. Вновь имелось полное сходство со случаем Груздина.
Собравшиеся запереглядывались, все, за исключением ферронов. Последние даже не пошевелились, как всегда являясь символами невозмутимости. Что за работа происходила внутри их мозгов, определить по внешним признакам не представлялось возможным.
– Очнувшись, существо, я намеренно не употребляю термин разумный, практически сразу на нас набросилось.
Горд коротко описал происшествие.
– Любопытно, что перед этим, известный вам всем псионик Инори Киви, попыталась считать его сознание. Последние могло, как и спровоцировать у существа активацию, так и случайно совпасть по времени. При чём во время пси-контакта Инори подверглась мощной психической атаке.
Один из Илари нахмурился.
– Вы хотите сказать, что пациент, находящийся в коме, сумел нанести пси-удар. Простите, но подобное не возможно в принципе.
Илари слишком хорошо разбирались в псионике. Пришла пора объясняться Инори.
– Существо, я использую терминологию Зимина, явно управлялося извне. Я уверена в этом. Само оно представляло собой нечто вроде зонда-разведчика, хотя и с очень высокой степенью автономности.
По собранию пробежал очередной шёпоток.
– Ничего себе, – пробормотал кто-то. – Куда же в таком случае эти трещины могут вести?
– В другую вселенную, – сказал один из мехов, – не имеющую ничего общего с нашей. Другого объяснения мы не видим.
Слова звучали бесстрастно, но всё же Зимину показалось, что в этот раз говорил уже другой феррон. Обычно мехи предавали своим голосам небольшие индивидуальные различия, что бы собеседникам было удобнее идентифицировать их.
– И вот ещё что, – продолжала Инори. – Я уверена, что нападение было целенаправленным. Существо хотело уничтожить меня и Горда, но в основном меня. На это однозначно указывают изменившиеся вокруг нас вероятности.
А вот это уже было сюрпризом даже для Горда с Олдрином: раньше Инори ни о чём подобном не упоминала.
– В чем, по-вашему, причина атаки? – спросил её Оритур Кварус Маркон.
– Не знаю.
– Это может быть как-то связано с недавней попыткой вашего устранения и рядом убийств псиоников?
Инори немного подумала.
– Нет! По сравнению с силой стоящей за этим, энергоинформационные сущности называемые нами тем же словом, просто небесные агнцы. Понятия не имею, что это такое, но природа её весьма зловеща.
– Боюсь, ваши ощущения от контактов являются весьма субъективными, – произнёс Оритур. – тонущий в воде вполне может посчитать её злом.
Будучи илари он никак не мог удержаться, что бы ни ввести в разговор хотя бы небольшую метафору.
На лице Инори возникла неподражаемая улыбка кавай, голос же вдруг стал похож на мурлыканье.
– Несколько не сомневаюсь, что познания любого илари в псионике, так велики, что воздух от столь высокой концентрации мудрости буквально светится, – сказала она, подражая их собственной высокой речи. – И потому, пребываю в полнейшей уверенности, что столь мудрый разумный, как Оритур Кварус Маркон, в котором эти познания собраны как сгустившийся концентрат, пришёл бы на моём месте к тем же самым выводам, со скоростью лишь немногим меньшей по сравнению со скоростью света.
Говорила она всё это совершенно серьёзным тоном, и надо было очень хорошо знать кавай, что бы понять, насколько саркастична её улыбка, и различить то же самое в голосе. Горд различил.
Оритур бросил на кавай мрачноватый взгляд. Он тоже понял, что над ним, по меньшей мере, подсмеиваются. Но придраться ему было не к чему: Инори соблюла все формальные признаки высокого слога.
Впрочем, кавай тут же перешла на деловой тон.
– Поверьте, у этой силы был абсолютно чёрный пси-спектр. Тут даже обсуждать нечего. Ощущение было такое, будто сквозь его сознание на поверхность поднимается болотная гнилостная вода.
Илари слегка подумал, похоже, слова Инори его немного всё-таки убедили.
– Ладно, чем бы ни была эта тьма можно ли её использовать против сил?
Улыбка исчезла с лица кавай. Оно сделалось очень жёстким.
– Кажется, я не совсем хорошо объяснила. Это нечто – недруг никому в нашем мире или хотя бы союзник. Это враг, и враг жуткий. Лично я рекомендую всех подменённых с синдромом Груздина попросту перебить.
– Именно так – жёстко сказала она, – не смотря на весь вой, который поднимется по этому поводу. Поймите, все подменённые на самом деле давно мертвы, остались только их телесные оболочки, которые стремиться использовать некая тёмная сила.
– Поддерживаю, – буркнул кимерит. Он машинально взялся за свой ритуальный меч. Однако тут же отпустил рукоять. – Я не псионик, но этого пациента видел. От него так и несло каким-то холодом.
Зимин знал, что подобное признание из уст гордого волкообразного значило многое. Он и сам ощущал нечто подобное. Вспомнились рассказы видивших Груздина о каком-то странном холоде. Так вот что они имели в виду, – понял он. Возможно, этот самый чёрный пси-спектр настолько силён, что его способен ощутить даже не псионик.
Потом подумал, что если Инори Киви права относительного мотивов этого живого зонда, то устроенная Груздиным самоубийственная атака на станцию вполне могла иметь целью их с Инори уничтожение. Или у него уже мания величия? Чёрт, для реальных выводов данных катастрофически не хватало.
Поняв, что пропустил целый кусок дискуссии, Зимин стал вслушиваться вновь.
– Даже если так, – говорил упрямый Оритур, – то это ещё не значит, что эту чёрную силу нельзя использовать против наших доморощенных. Надо попытаться вступить с ней в переговоры, заинтересовать, предложить сделку, заключить временный союз. На худой конец изучить. Возможно, это даст нам оружие против остальных сил. Я стою за изучение подменённых.
Даже очень хорошо знавший Инори Горд не сразу понял, в каком сильном раздражении она пребывает. До этого он даже думал, что подобное чувство её расе попросту незнакомо.
– Каким образом? – резко спросила женщина. – Исследование материальной оболочки не даст ровным счётом ничего. Эта сила корёжит вовсе не тело. Она меняет внутреннюю программу. Поверхностное пси-исследование тоже бесполезно, а при глубинном псионик сам подвергнется заражению. Повторяю, меня спасло только чудо.
– Возможно, – неожиданно согласился илари, – но, по-моему, мы слишком зациклились на псионике. В конце концов, существует ещё и старый добрый гипноз. Послушайте, впервые в истории мы, возможно, имеем реальный шанс получить настоящие оружие против сил. А вы паникуете вместо того, что бы испытывать энтузиазм.
Краем глаза Зимин заметил, что кимерит вновь инстинктивно потянулся к мечу. В этот миг Горд действительно испугался. Но детектив уже овладел собой и расслабился. Покуда никто не назвал кимерита по имени, Олдрин предпочитал считать, что оскорбляют отнюдь не его.
Назад: Глава десятая Жгучие тайны прошлого
Дальше: Глава двенадцатая Решения