Глава 17
Но выхода у Мариши не было, и она все же начала:
– Рита, я не сразу решила забрать мальчика, сначала я долго за вами наблюдала. За тобой и за ним.
– И что?
– Ты очень уж сурова с Михасиком. Все-таки он маленький ребенок, у него стресс, для него весь мир изменился, мать исчезла, надо с ним помягче. Нельзя так резко все для него менять.
– Не тебе меня учить! Я решила, что ребенку лучше жить у меня. Мы всей семьей так решили.
– Как у тебя? – ахнула Мариша. – А твои родители? Почему они не возьмут мальчика себе? Все-таки бабушка и дедушка ближе, чем тетя, которая вечно занята на работе.
– Ничего, мальчик пойдет в интернат.
– Зачем? – ужаснулась Мариша.
– Не беспокойся, это не будет унылое бюджетное заведение, куда сплавляет своих детенышей всякий плебс, я подыщу Мише хороший частный детский сад, где он будет под присмотром специалистов всю рабочую неделю, а на выходные я стану брать его домой.
Как игрушку! Забаву, которой можно заполнить свои пустые вечера.
– А когда он подрастет, я выберу ему закрытую школу.
– Но зачем? – вырвалось у Мариши. – Он ведь еще такой маленький, позволь ему жить с бабушкой и дедушкой.
– Нет! Ни за что.
– Но почему?
– Потому что они уже старые и больные люди. И еще… я уверена, что они будут баловать ребенка похлеще Наташи. А мальчишке нужна твердая рука, я это понимала и раньше и окончательно убедилась, пока ребенок был у меня. Кстати, я подумываю о военном училище. У нас в роду были военные, и даже в чинах. Вероятно, Михасик может сделать военную карьеру.
– Помилуй, Рита, ему еще нет и трех лет! Он только что потерял мать. А ты прилюдно сделала ему строгий выговор на площадке, хотя раньше на него никто и рта не смел лишний раз открыть. Трясла его за шкирку. Наташа слова грубого за все время моих наблюдений за ними своему ребенку не сказала.
– И превратила этим мальчишку в тряпку!
– А ты его просто уничтожишь.
– Это не обсуждается, – голос Риты был непоколебим. – Я все решила. Будет так, как я сказала!
– А Роман? Его мнение ты не учитываешь? Вполне возможно, он захочет, чтобы Михасик остался жить с ним.
– Роман… Ты можешь себе представить, чтобы Ромка один вырастил ребенка? В доме все равно нужна женщина. И не тебе мне это объяснять.
– Роман привлекательный молодой мужчина, и он обязательно найдет себе пару.
– И что? Чтобы моего племянника растила посторонняя женщина? Рассказывала бы ему чужие сказки, читала бы не те книжки? Нет, он должен вырасти Чеботаревым! Как я, как Рома.
– Так вот чего ты хочешь! Своих детей не завела, племянника под себя решила воспитать. Неужели призрак одинокой старости уже мучает?
– Не твое дело. Я хочу воспитать из этого ребенка настоящего человека. Это мой долг как его тети и крестной матери.
Мариша не знала, что Рита крестила Михасика. Но ей казалось, что сейчас это обстоятельство особой роли не играет. Среди крестных мам, знаете ли, тоже встречаются порядочные гадины.
– Такими методами ты его сломаешь, – произнесла Мариша.
– Мне видней. Не суй нос не в свое дело.
Мариша не сдавалась:
– Но пойми, ты не можешь вот так взять Михасика себе. Это не твой ребенок. Это ребенок Романа. Почему ты его вообще увезла и никому об этом не сказала?
– Я сказала родителям. Они в курсе и одобряют.
Мариша замерла.
– Ты врешь. Я с ними говорила, они ничего не знали о том, где Михасик. И они очень тревожились.
– Это не важно. Родители сделают, как я им скажу. Они не посмеют меня ослушаться.
Голос Риты звучал так властно, что Марише поневоле стало жаль ее родителей. Да, веселенькую жизнь устроила им доченька. Впрочем, возможно, они и сами люди строгие. Но все же такой деспотичности в них не чувствуется. А Рита прямо как свихнулась на этом ребенке.
– Так что, ты возвращаешь мне Михасика?
– Нет.
– Это еще почему?
– Ты слишком жестока. Так с малышом нельзя. Его судьбу будут решать на общем семейном совете, а если не поможет, то и органы опеки подключатся. Сейчас я тебе ребенка точно не отдам. Ты его просто погубишь своими эсэсовскими методами.
– В общем-то я именно такой ответ и предполагала услышать от тебя, – ответила Рита. – Что же, тогда предлагаю обмен.
– О чем ты?
– У тебя мой ребенок, у меня твой. Предлагаю обмен.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– У меня твоя дочь.
И когда Рита это сказала, Мариша внезапно поняла причину столь долгой задержки дочери по пути из школы до дома.
– Ты… ты что, в отместку украла Светку?
– Не украла, а попросила девочку посидеть со мной в машине. Она у тебя покладистая, сразу же села и сидит.
– Рита, ты сошла с ума!
– Ты слышала мое требование. Михасик должен вырасти достойным членом общества, должен быть достойным доброго имени наших предков, а для этого он должен получить воспитание.
Должен, должен, должен… И это все о крошечном малыше, который совсем недавно потерял и мать, и привычный ему образ жизни. Если раньше Марише казалось, что Наташа слишком балует своего ребенка, то теперь она думала, что баловство взрослых – это далеко не самое плохое, что может случиться с ребенком.
– Так что, мы договорились?
– Да, думаю, что да.
– Думаешь или договорились?
– Договорились.
– Тогда обмен состоится немедленно.
– Прямо сейчас не могу. Михасик спит.
– Разбуди его! У него сейчас по расписанию обед!
– Он уже поел.
– Чем ты его кормила?
Мариша хотела сказать про сосиски, но почему-то соврала:
– Он ел суп. Перловый. На воде.
– А-а-а… Ну ладно.
Голос Риты стал немного снисходительней. Кажется, перловый суп на воде она одобряла. Еще бы, большей гадости не придумаешь.
– Все равно буди его! – потребовала она от Мариши. – Если по расписанию время обеда, то в это время нельзя спать.
– Как это? Он устал и теперь должен выспаться. Это же маленький ребенок!
– Миша должен привыкать к твердому распорядку дня. Иногда есть вещи посерьезнее сна и желания отдохнуть.
Ну конечно, если так сказала Рита, значит, так оно и есть.
– Хорошо, я постараюсь его осторожно разбудить. Я перезвоню тебе.
Но, закончив разговор с Ритой, Мариша пошла совсем не будить Михасика, она позвонила Милорадову. И, услышав его голос в трубке, выпалила:
– Товарищ следователь, помогите мне. Я попала в трудное положение и не знаю, как мне из него теперь выйти.
Милорадов выслушал ее взволнованный рассказ совершенно молча и лишь под самый конец уточнил:
– Значит, ребенок сейчас у вас?
– Михасик – да.
– Никому его не отдавайте, я вам перезвоню.
Перезвонил следователь спустя полчаса, за которые Рита позвонила трижды. И с каждым разом ее голос делался все более и более настойчивым. Нет, она не угрожала, не запугивала Маришу, но что-то такое было в этом холодном голосе, что заставляло нервничать еще больше. Вдруг за неимением Михасика эта ненормальная примется воспитывать ее Светку? Вряд ли в арсенале Риты есть другие методы воспитания, нежели те, что она применяла по отношению к Михасику. Хоть бы она не посмела применить их в отношении ее дочери.
К счастью, вскоре Милорадов пожаловал лично.
– Хочу разобраться, так ли страшна баба, как вы мне ее описали. Все-таки львиную долю работы по поиску ребенка проделали вы одна, будет несправедливо, если к вашему мнению никто не прислушается.
К этому времени Михасик уже проснулся, и Мариша предложила:
– Давайте сами спросите у мальчика.
– Да что он там понимает, – пытался возражать следователь. – Кроха еще совсем.
Но Михасик, когда его спросили, хочет ли он поехать к тете, отреагировал бурными слезами. Рыдал так, что все его маленькое тельце сотрясалось. А потом вскочил и попытался спрятаться.
– А к папе? К папе поедем?
Вот к папе Михасик ехать был согласен. Выбрался из-под кровати и тут же протянул ручки к следователю, который утверждал, что отвезет мальчика к папе.
– Лично мне все ясно. А вам?
– Да, пожалуй, – промямлил следователь. – А знаете что, давайте скажем Рите, что малыша мы забираем к себе. Если хочет его получить, то надо приехать в полицию и подписать там кое-какие бумаги.
Марише казалось, что это не лучший вариант, но Милорадов настаивал именно на нем. По какой-то причине ему было позарез необходимо, чтобы Рита приехала именно в отделение.
– Звоните, звоните ей!
Мариша позвонила и предложила встретиться у подъезда дома.
– Свету тоже приводи.
– А ты Мишу.
Когда они втроем вышли из дома, Рита и Света тоже уже стояли там. Если не считать легкой бледности, дочь выглядела нормально, Мариша это отметила первым делом. Она быстро схватила Свету за руку, поклявшись, что не отпустит ее теперь до школы одну ни за какие фантики. Рита присутствию следователя совсем не обрадовалась. Как не оценила она и его намерения официально оформить бумаги о передаче ребенка под ее временную опеку.
– Это еще зачем? Мальчик, кроме меня, никому не нужен.
– Так полагается.
– Он прекрасно жил у меня все это время. Не понимаю, почему я должна оформлять какие-то бумаги, когда речь идет о моем собственном племяннике, сыне моего родного брата!
Но Милорадов был непоколебим. Он усадил Михасика в свою машину, не позволив Рите самой транспортировать мальчика. И потребовал, чтобы с ним поехала также и Мариша. Казалось, у следователя был какой-то свой план, которым он не считал нужным делиться.
До знакомого отделения они добрались быстро и без происшествий. Михасик, которому сказали, что он едет к папе, вел себя изумительно. Сидел тихо, практически не шевелясь. В отделении Милорадов провел мальчика в одну комнату, а Риту отвел в другую, где уже сидели несколько женщин, которые также что-то строчили за столами. Вдоль одной из стен шло большое зеркало, которое заставило Маришу нахмуриться. За такого рода зеркалами в полицейских отделах обычно прячутся всевозможные сюрпризы.
Но Милорадов держался как ни в чем не бывало.
– Вот вам и компания, – любезно произнес он, обращаясь к Рите. – Устраивайтесь и пишите заявление. Обязательно в трех экземплярах. Бумагу вам сейчас дадут.
– Разве нельзя размножить бланк на ксероксе?
– Ксерокс у нас сломался.
– У вас один ксерокс на все отделение?
– Сделайте, как я вас прошу, и ребенок будет вам передан незамедлительно.
Рита не стала больше спорить. Она начала писать, а Милорадов вышел в коридор. Тут он поманил за собой Маришу, вид у него был таинственный.
– Пойдемте.
В соседнем кабинете, к удивлению Мариши, уже было много народу. А смежная стена комнаты, как она и подозревала, представляла собой прозрачное стекло, через которое можно было видеть все, что делается там, где сидели Рита и несколько других женщин.
– Ну что? Начнем? Задержанный доставлен?
– Так точно.
– Заводите его.
Через несколько минут в кабинет вошел Борис Лебедев. Вид у него был хмурый, на Маришу он взглянул, как на главного врага. Но следователь не дал ему и рта открыть.
– Взгляните на этих женщин, – предложил он задержанному, показывая на стекло. – Возможно, среди них будет кто-нибудь вам знакомый.
Лебедев взглянул и помотал головой.
– Нет. Этих баб вижу впервые.
– А вы получше приглядитесь. Повнимательнее. Возможно, когда вы встречались с кем-то из них, они были в другой одежде, прическа была другая. Прическа ведь очень меняет женщину.
– Скажите хоть, давно я должен был встречаться с этой бабой?
– Это вы нам должны сказать.
Лебедев еще раз взглянул на женщин. На сей раз он и впрямь смотрел на них дольше. Вглядывался в каждую по целой минуте.
– Не знаю, – пробормотал он. – Обычно я с другими цыпочками встречаюсь.
– И с какими же?
– Я вам говорил, мне блондинки нравятся. И чтобы сиськи были видны. А эти все «плоскодонки» какие-то подобрались.
– А вы представьте их в том виде, какой вам нравится.
– Как это?
– Ну, парик на них мысленно оденьте, грудь подложите. Что мне, вам объяснять, что ли?
– А-а-а…
Кажется, до Лебедева стало доходить, что он должен сделать. Он вновь уставился на экран, причем на сей раз на его лице отразилась напряженная работа мысли.
– Это не та, – шептал он. – Эту я тоже не знаю. А вот эта… Стойте, да это же она и есть!
И, внезапно подскочив к экрану, Лебедев почти прильнул к нему лицом.
А затем он воскликнул:
– Да, да! Та самая!
– Кто?
– Которая ко мне приходила. Та, что пистолетик у меня тиснула! Это она и есть!
– Вы уверены?
– Да чтоб провалиться мне на месте!
– И какая вероятность, что это именно она?
– Она это! Рожа ее! Если парик белый надеть да в лифчик тряпья подсунуть, точно она будет. Вылитая!
– Что же, спасибо. Вы нам очень помогли.
– Вам спасибо, гражданин начальник. Нашли воровку! Она пистолет у меня стянула и кому-то его продала. Вы ее допросите, кому она его спихнула.
Но Милорадов отреагировал на слова задержанного странно:
– Эх, не хвастаться бы вам, Лебедев, своим незаконно приобретенным оружием перед своими знакомыми, – неожиданно упрекнул он его, – каких бы вы проблем сумели избежать!
– Сам теперь понимаю.
– Гордыня человека губит, запомните это, Лебедев, гордыня!
– Да уж, свалял я дурака, когда перед пацанами этим пестиком крутил. Какая-то падла это запомнила и на меня вам стукнула, что мое это оружие. Но я уж выясню, кто это был.
– Не трудитесь. Желающих, чтобы вас заложить, у нас было предостаточно. Мы даже не знали, у кого первого показания записывать.
– Вот гады! – выругался Лебедев. – Как пиво мое на халяву жрать и колбасу трескать, так они первые.
– И заложить вас, уверяю, тоже в очередь выстроились. Очень они у вас шустрые, прыткие подобрались. И где вы таких находите? И, самое главное, зачем?
Милорадов вопросительно взглянул на задержанного, но Лебедев угрюмо молчал.
– Ладно, – вздохнул Милорадов. – Об этом потом поговорите. И скорей всего уже не тут и не с нами. Наше дело сейчас убийство раскрыть и доказать, что хоть к этому вы непричастны.
– Так вы допросите эту дамочку! Допросите.
– Допросим, обязательно допросим.
– И кому она потом пистолет толкнула, – не успокаивался Лебедев, – тоже спросите. Кому она пистолет продала, тот наверняка и есть убийца Наташки. Тот человек в Наташку и стрелял.
– Все сделаем, все.
Мариша слушала Лебедева и постепенно начинала понимать, что произошло. Лебедев указывал на Риту и утверждал, что это именно она украла пистолет, из которого была застрелена Наташа.
– Ну, теперь-то вы с меня подозрение снимете? – допытывался Лебедев у Милорадова. – Ведь не убивал я Наташку! Богом клянусь, не убивал!
– Успокойтесь. Мы во всем разберемся. Уже почти разобрались.
Но Лебедев не унимался.
– Камеры у меня дома проверьте, – возбужденно говорил он, – ту запись еще раз посмотрите, там же видно, как воровка двигается. Сравните с этой, экспертизу, если понадобится, проведите дополнительную.
– Мы все сделаем.
– Мне никак нельзя на нары, – жалобно произнес Лебедев. – Я только-только с прошлой отсидкой развязался, а тут снова…
– На нары вам все равно придется отправиться.
– Почему?
– А как вы хотели? Незаконное приобретение и хранение огнестрельного оружия – это раз. И второе… Подругу вашей любовницы вы все-таки убили.
– Ленку? Так то же вовсе случайность вышла. Нелепица. Я вам объяснял сто раз, как все вышло. Я же не толкал ее под поезд, оплеуху отвесил, достала она меня своими приставаниями. Откуда я знал, что она на ногах не крепко держится и под поезд улетит? Несчастный случай, если вдуматься.
– Скорей уж похоже на убийство по неосторожности. Но это не мне предстоит решать, а судье. Что касается нашей работы, то теперь вы, господин Лебедев, присядьте, пожалуйста, и помолчите. В той части вашей истории, которая касается украденного оружия, мы вам верим. И будем сейчас думать, как вам помочь.
Ледебев так и сделал. Он поглядывал по сторонам, несколько взглядов досталось и Марише. Но теперь это были не затравленные глаза человека, простившегося с хорошей жизнью и свободой, а глаза человека, оптимистично смотрящего в будущее этими самыми глазами.
