О своих ролях
Меня однажды спросили, жизнь кого из сыгранных мной героев я бы выбрал. Наверное, это был бы собирательный образ. Соединение Кольки из «Я шагаю по Москве» с Николаем Устюжаниным из «Сибириады». В какой-то степени с Паратовым из «Жестокого романса»… И в чем-то даже с Котовым из «Утомленных солнцем».
Не знаю! Все роли очень сильно лично со мной связаны. Даже играя гротесковую роль в «Жмурках», я находил в себе качества, которые так или иначе перекликались с экранным образом. Может, это были какие-то ранее полученные наблюдения? Или это то, что тихо, подспудно, во мне живет все время?
Великий артист Алексей Дикий говорил, что актер должен хотеть сыграть все роли, которые есть, выпить всю выпивку, которая есть, переспать со всеми женщинами, которые есть. В этом сказывалась безудержность его желания работать. С другой стороны, мне помнится печальная судьба актеров, которые играли в свое время вождей, и на их актерских карточках на «Мосфильме» синим карандашом было написано «В отрицательных ролях не снимать». Так как самим фактом своего существования они уже отождествлялись с Лениным или его соратниками.
Еще один актерский психотип – актеры, которые слишком боятся потерять любовь зрителей, если сыграют не то, что от них зрители ждут. В сущности, это несчастные люди. Потому что в данном случае они становятся рабами своего клише, и внутреннего художнического движения у них нет и никогда не будет.
Напротив, самые счастливые – актеры, стремящиеся к максимальному диапазону, всеохватному многообразию. Например, великий артист Николай Плотников в театре Вахтангова или Борис Ливанов во МХАТе. А каков диапазон только киноролей у Николая Черкасова – рассеянный и добродушный Паганель и Александр Невский, ужасающий Иоанн Грозный и жалкий слабый царевич Алексей, пират из «Острова сокровищ» и Дон Кихот.
Мне посчастливилось работать с актерами не меньших возможностей и даже в меру сил способствовать своими картинами их творческому становлению. Юра Богатырев – возьмем только его роли в моих фильмах: это и суровый, но душевно щедрый большевик Егор Шилов в «Своем среди чужих», и инфантильный восторженный барин в «Механическом пианино», и предприимчивый прагматик Штольц в «Обломове», и наш современник – надутый и заштампованный Стасик в «Родне», и легкомысленный немецкий автоматчик в «Спокойном дне в конце войны». Кто после этого оспорит, что Богатырев – великий русский артист.
Из современниц – та же Марина Неелова или Инна Чурикова, которые абсолютно не боятся быть совершенно разными, не похожими на себя в уже популярных у зрителей ролях. На мой взгляд, это высочайшее достоинство.
Если актера действительно интересуют высоты профессии, ему обязательно нужно отказываться от уже наработанного и вступать в неведомое. Другое дело, что это неведомое может быть для него неорганичным, может случиться ошибка системная. То есть если на роль Гамлета пригласить, к примеру, Крамарова. В этом случае возможно такое несоответствие, которое нельзя будет исправить и самым страстным желанием актера сыграть что-то новое.
Но даже в случае ошибки внутреннее очищение от штампов – самодовлеюще важная вещь. Я не буду называть фамилии, но я знаю замечательных актеров, которые очень многого добились и сегодня на слуху у всех. Но когда ты им предлагаешь изменить внешность, состариться, стать необаятельными, хворыми, уже плохо владеющими тем или иным органом чувств и так далее, они, не особо распространяясь о причинах, уходят от этой темы, потому что испытывают панический страх разрушить созданный когда-то ими образ.
Я как артист люблю работать с хорошими партнерами и хорошим режиссером, что, к сожалению, случается все реже. Но я люблю актерское дело.
Поэтому я чувствую артистов, люблю их, и они это знают. Надеюсь, им от этого со мною легче.
